Наш красный туристический «Икарус» лихо подкатил к новенькой гостинице. Почти четыре часа пути были позади, и сейчас должно было начаться самое основное действо любой турпоездки – размещение туристов по номерам. Группа состояла только из сотрудников нашего научно-исследовательского института (НИИ) и, частично, из членов их семей. Наш профком подсуетился и сделал настоящий подарок своим работникам, организовав эту поездку.

Нужно сказать, что такие вояжи были достаточно популярны в то переломное время – до наступления лихих девяностых оставалось чуть менее трёх лет. Чтобы понять, что же собой представляли большинство из этих самых НИИ, в одном из которых я работал, достаточно вспомнить культовый в своё время фильм «Служебный роман». Особенно тот яркий эпизод, где показывается начало рабочего дня. Именно так мы и работали. Чем занимался мой родной НИИ, какие проблемы он решал, я так толком и не узнал. Тем не менее, я там работал, поскольку система другого выбора почти не оставляла.

В эту поездку меня уговорили поехать две мои подружки – Лена и Наташа. Мы работали в разных отделах, а познакомились на одном из общих вечеров пару лет назад. С тех пор были почти неразлучны. Девчонки они были хорошие, не избалованные, немного старомодные. С парнями им почему-то не везло. И, наверное, каждая из них имела определённые виды на меня. Но я, увы, подобных «видов» на них не имел в силу своей нетрадиционности. Естественно, они о ней просто не подозревали. О таком в то время даже подумать нельзя было: мало того, что секса в СССР не было, а «такого» просто не имело места быть. Мне же вполне хватало простого общения с ними. А тот факт, что я проводил с девчонками много времени, играл мне на руку и снимал всякие подозрения у наиболее продвинутых в вопросах секса коллег.

Наш гид предложила всем разбиться на пары, поскольку номера в отеле предоставлялись лишь двухместные. Некоторые с этим были не согласны и даже потребовали установить в их номер раскладушку. Мои девчонки тоже подали свои голоса за это предложение, чтоб забрать меня к себе. Но руководство отеля было непреклонно и решительно отметало всякие попытки их уговорить. Чтоб не участвовать в этих разборках, я отошёл в сторону и стал изучать правила проживания и поведения в гостинице, коих было великое множество.

Толпа туристов зажужжала, как пчелиный рой, и начала потихоньку выплёвывать из своих недр сформировавшиеся пары будущих сожителей на предстоящую ночь. Мне было глубоко всё равно, с кем сведет меня судьба в одном номере. Как обычно бывает, среди туристов было процентов восемьдесят женщин. Мужчины были все в возрасте, обременённые семействами и приехавшие сюда в надежде хоть одну ночь побыть холостыми, да ещё и в обществе «зелёного змия». Ни с кем из них мне в одном номере оказаться не хотелось. В свои двадцать пять я заслуживал лучшего соседства, как мне казалось.

Неожиданно ко мне подлетела женщина из соседнего отдела, которую я знал плохо. Она так много мне чего-то наговорила, что я почти ничего не понял.

– Вы согласны? – закончила она свою тираду вопросом. Я машинально кивнул, не понимая, на что же всё-таки соглашаюсь. Она обрадовалась и тут же позвала дочь и сына. К нам подошли, держась за руки, маленькая девочка и светловолосый парень.

– Вот это мой студент-первокурсник Славик. Занимается плаваньем, имеет первый разряд, – с гордостью отрекомендовала сына коллега. – Думаю, он вас не очень стеснит. Всё-таки лучше быть в номере с молодым парнем, чем с каким-нибудь алкоголиком. Мне о вас говорили много хорошего, – закончила она свою речь.

Тут подошли мои подружки, и я понял, откуда веял ветер. Ну что ж, наверное, это не худший вариант из всех имевшихся в наличии, подумал я. Только придётся себя держать в ежовых рукавицах. Иначе любая информация, попади она на язык такой суперобщительной мамаше, чревата всякого рода последствиями, в основном, негативными. Но делать было нечего...

Нам дали полчаса на обустройство в номерах, а потом должна была начаться обзорная экскурсия по городу. Мы взяли ключ и пошли со Славиком в свой номер на третий этаж. Он шёл впереди, а я любовался его фигурой, такой мужской и спортивной. Удивляться не приходилось: всё-таки плаванье – прекрасный вид спорта, гармонично развивающий все группы мышц, без всяких «перекачек» и диспропорций, как это часто можно наблюдать у всякого рода «качков». И походка у парня была лёгкая и пружинистая. Плечи широкие, попочка маленькая... Я даже невольно заволновался. Впрочем, у меня всегда было «железное» правило, которого я старался неукоснительно придерживаться. Народная мудрость гласила – не живи, где е*ёшь, и не е*и, где живёшь.

В номере мы побросали вещи на кровати, чтоб застолбить себе место. Тут я смог рассмотреть Славика более детально. Он был худощав, ниже меня ростом почти на голову (при моих 185-и), имел светлые короткие волосы, хотя кожа была довольно смуглой и ещё хранила на себе следы летнего загара. Юность уже коснулась его лица, обозначив над верхней губой первый след пшеничных усов. И темно-серые весёлые глаза с какой-то хитринкой в глубине. Парень был довольно привлекательный, и я представил себе на минуточку, сколько знакомых и незнакомых девочек сохнет по нему. Эх, Славик, Славик! Ну почему мы с тобой разминулись в десятилетиях?

После городской экскурсии мы посетили ещё пару музеев, а потом поужинали в ресторане нашей гостиницы. Теперь начиналось свободное время. И мы с подружками пошли гулять по городу. Был конец ноября, но погода стояла, на редкость, тёплая. Листья с деревьев уже почти опали, и в некоторых местах их начинали сжигать, отчего по улицам стлался такой пахучий дым, запах которого напоминал давно ушедшее детство. Мы бродили по бульварам и скверам, загребая ногами опавшую листву, и неспешно о чём-то говорили. Настроение было необычайно меланхолическим.

В гостиницу вернулись около одиннадцати вечера. Девчонкам явно не хотелось отпускать меня, и они предложили попить чайку у них в номере. Я понимал, что наше чаепитие затянется часов до двух ночи, поэтому тактично отнекивался. Поняв, что с меня не будет никакого толку, они отпустили ситуацию. Я простился с ними, чмокнул каждую на прощание – и был таков.

Дверь в наш номер оказалась не запертой. Славик почему-то лежал на моей кровати и смотрел какой-то концерт советской попсы по телевизору, ритмично в такт подрыгивая ногою. Он немного смутился и объяснил, что с его кровати экран плохо виден. Я успокоил парня и сказал, что в этом нет ничего страшного.

В комнате было довольно душно. Нам достался угловой номер, две стены которого были наружными. Наверное, поэтому вдоль одной из них шла длинная батарея центрального отопления, которая излучала настоящий жар. В те времена топили добросовестно, будь на улице плюс двадцать или минус тридцать – батареи всегда были либо горячие, либо слегка тёплые. Кровать Славика оказалась у самой этой батареи. Не спасала даже открытая настежь форточка.

Я пошёл поплескаться в душе. Дверь запирать не стал, а только плотно её прикрыл. Когда вытирался, то обратил внимание, что дверь отошла на пару сантиметров и образовала щель. Я не придал этому значения. В конце концов, чего не бывает в гостиницах!

Славик лежал на своей кровати поверх одеяла в одних только ярких «трениках», в которых хорошо обозначался заметный бугорок. Я искоса любовался его мускулистой грудью, пока стелил себе постель. Потом разделся до трусов и лёг, блаженно вытянувшись во весь рост.

Парень периодически вскакивал со своей кровати, чтоб лучше рассмотреть то, что творилось на экране телевизора. Я как бы между прочим высказал мысль о том, что можно было бы отодвинуть его кровать подальше от раскалённой батареи, чтоб ненароком не получить ожог. Не успел я озвучить свою мысль, как она тут же была воплощена в жизнь. Даже с некоторым перевыполнением: Славик придвинул свою кровать вплотную к моей. Я заволновался, но продолжил изображать полнейшее равнодушие. Потом мы ещё додумались завесить батарею одеялом, после чего окончательно успокоились и потушили свет.

В комнате было довольно светло из-за уличных фонарей и работающего телевизора. Я видел, как Славик снял брюки, оставшись в белых эластичных трусиках явно синтетического происхождения. Мы долго болтали с ним, как говорят, обо всём и ни о чём. Примечательно, что он сразу же стал ко мне обращаться на «ты», не сделав ни единой попытки «выкнуть». Наверное, это должно было бы покоробить меня, но мне это даже нравилось.

Вскоре я начал дремать. Славик задавал мне какие-то вопросы, я не отвечал, он переспрашивал, а я открывал глаза и таращился на его бугорок в белых трусах, который освещался дрожащим светом экрана. Вскоре концерт окончился. Я слышал, как парень тихо выключил телевизор. Я тут же провалился в сон.

Не знаю, сколько времени длился мой сон, но почему-то я проснулся. Было ощущение, что меня разбудило какое-то движение. Я лежал на спине под простынёй в своих любимых свободных красных спортивных трусах, в которых обычно спал, потому что они нигде не давили и не сжимали мои органы. Правая моя нога была согнута в колене и опиралась о стену. Славик лежал на правом боку, лицом ко мне, почти на пограничной линии наших узких кроватей. Я немного пошевелился, умащиваясь удобнее, и решил спать дальше. Но сон почему-то не шёл, хоть я и старался изо всех сил.

Было очень тихо, лишь где-то далеко слышался перестук колёс на железной дороге. Дыхание моё было мерным, и я почувствовал, что засыпаю. Неожиданно послышалось лёгкое шуршание под простынёй, и на моё бедро легла тёплая рука чуть ниже трусов. Естественно, что от неожиданности я вздрогнул. Но через некоторое время вновь продолжил дышать ровно и даже стал посапывать «во сне». Прошло немало минут прежде, чем простынь вновь зашевелилась и уже окончательно сползла с моих трусов. Та же самая ладонь мягко легла на мой пах, а пальцы стали ощупывать то, что было под тканью трусов.

Они прошлись по яичкам, погладили их и продолжили поиски члена. А он лежал на лобке с правой стороны, немного прижатый моею согнутой правой ногой. Вот почему Славик его не сразу и обнаружил. Он попытался освободить член из плена, но этого не удалось сделать. Тогда парень оттянул резинку моих трусов и попытался просунуть туда пальцы. Он действовал одной рукой, поэтому и допустил ошибку: резинка соскользнула с его пальца и звонко шлёпнула меня по животу. Парень резко убрал руку и затаился.

Конечно же, мне надо было каким-то образом отреагировать, чтобы не вызвать подозрений. Ох, и повезло же Славику, что рядом с ним оказался я, а не какой-нибудь воинствующий натурал-гомофоб. Получил бы он тогда по мордасам, как пить дать. Я немного покашлял, почесался в разных местах и незаметно оттянул левую штанину трусов, чтобы сделать доступ к своим «прелестям» более лёгким. Главное, чтоб парень об этом догадался.

Я положил левую ладонь себе на живот и продолжил «спать». В голову полезли мысли типа – почему Славик это делает, и правильно ли я себя веду? Скорее всего, причиной таких действий была его юношеская гиперсексуальность. И это совсем не значит, что он такой же, как и я. Парень познаёт мир, а «эта» область знаний всегда находилась за семью печатями. Поговорить не с кем, а со сверстниками не интересно, так они сами ни хрена не знают, а только корчат из себя великих знатоков. Поэтому часто ребята тянутся к старшим парням, иногда находя у них и защиту, и ответы на свои вопросы. Ну и, наконец, проблемы в семье. Ведь многие растут без отцов и подспудно ищут их черты в чужих мужчинах или парнях.

Что же касается моего поведения в данной ситуации, то, как мне казалось, у меня было четыре варианта. Первый – взять и отвернуться к стене и таки заснуть, вроде ничего и не было. Второй – «проснуться» при следующей его попытке прощупывания, наорать дурным голосом на пацана и пообещать, что обо всём расскажу мамаше. Третий – ответить Славику симметричными действиями. И, наконец, четвёртый – просто быть наблюдателем и посмотреть, чем же всё это закончится.

Первый вариант был самый безобидный, но не интересный ни для меня, ни для парня. Второй – самый подлый. Третий – самый приятный, но чреватый непредсказуемыми последствиями: ведь я не знал, насколько адекватен Славик и что у него на уме. Оставался четвёртый вариант как самый приемлемый: можно всё увидеть, ощутить, даже пассивно поучаствовать, но при этом остаться, как бы не при делах.

От обилия мыслей я и вправду чуть не заснул и очень обрадовался, когда вновь почувствовал руку Славика. Я уж было подумал, что он заснул или, того хуже, образумился. Но нет. Рука опять пошарила по трусам, без труда нашла мой освобождённый из плена член и ласково погладила его. Как я ни старался образумить свой орган, но под пальцами Славика он начал стремительно набирать свои семнадцать сантиметров. Парень продолжал его гладить через ткань, не находя того входа, который я для него приготовил. Обидно, ну хоть бери его за руку и вталкивай её себе в трусы!

Ну, наконец-то! Славик нашёл заготовленный для него вход и просунул туда руку. Я почувствовал, как его горячие пальцы коснулись кожи моего члена. Парень оказался смышлёным и вытащил мой деревянный орган наружу. Он полностью сдвинул кожу с уже влажной головки и начал её гладить. Потом обхватил пальцами и осторожно стал водить ими по стволу. Я чуть не взвыл от обилия приятных ощущений.

Славик лёг на спину и стянул свои беленькие трусики. Его правая рука продолжила подрачивать мой орган, а левая занялась своим собственным. Я пытался разглядеть его член через свои полузакрытые веки. В неясном свете уличных фонарей он мне показался не таким уж и маленьким, но довольно тонким. Ничего страшного, ведь Славке и его органу ещё расти и расти, подумал я с грустью. Я едва сдерживал себя, чтобы не начать осуществлять третий вариант своего поведения. Каких-то тридцать сантиметров – и член Славика был бы у меня в левой руке. А там мы могли бы взаимно подрочить, сделать обоюдный минет, просто лежать и целоваться...

Но благоразумие взяло верх. Я расслабился и наслаждался тем, что мне дрочил такой приятный и мужественный паренёк. И то, что я его возбуждаю, меня тоже очень радовало. Через некоторое время Славик оставил мой орган и занялся исключительно своим, взяв его правой рукой. Темп его всё нарастал, рука двигалась с бешеной скоростью, послышалось характерное «шлёпанье». В комнате появился запах крепкого мужского пота. Я понял, что Славик приближался к финишу. Он вынул из-под подушки носовой платок и прижал его к своему члену. Своей правой рукой он вновь обхватил мой торчащий орган.

Несколько движений – и парень часто задышал, тихо застонал, задёргался и довольно сильно сжал мой орган пальцами. Я стиснул зубы и снова подумал: «хорошо, что это я, а не какой-нибудь отпетый гетераст». Я тоже был готов кончить, если бы ещё хоть чуть-чуть Славик мне подрочил. Но он убрал свою руку так не вовремя. А мне так хотелось задержать её, обхватив своею, и так кончить. Но время было упущено.

Я видел, как Славик обтёр член платком, выдавив из него последние капли. А потом положил платок снова под подушку с моей стороны, и я сразу уловил запах юношеской спермы. Потом он натянул трусики, вздохнул как-то очень глубоко и повернулся на бок, спиной ко мне. Не знаю почему, но мне показалось, что парень «вычислил», что я не спал.

Вскоре он засопел в две дырочки, а я, как шпион в засаде, продолжал лежать в той же позе с дымящимся членом. Подождав немного, я вытащил его мокрый платок из-под подушки и поднёс к своему члену. Через пару мгновений бурно разрядился, смешав свою сперму со Славкиной. Потом положил всё на место и вскоре уснул.

Проснулся я, когда за окном начинало сереть. Вставать нужно было часов в семь, так как на восемь назначался завтрак в ресторане гостиницы. Потом ещё пара пешеходных экскурсий – и отъезд домой.

Когда я открыл оба глаза, меня чуть не прошиб холодный пот: я лежал, вжатый в стену, а Славик почему-то спал рядом со мной, на моей кровати, прижавшись ко мне спиной, а я его обнимал за талию. Я впал в полный ступор, пытаясь восстановить события этой ночи. Ну, не пил же накануне ни капли спиртного! Как это всё получилось? Мне стало страшно, и я, как змея, выскользнул и перелез через Славика. Он почувствовал свободу и разлёгся на моей кровати в полный рост.

На часах было около шести. Ещё часок можно подремать. Но интуиция мне подсказывала, что нужно восстановить порядок в комнате. Для начала я тихо-тихо отодвинул кровать Славика на место. Немного подумав, я вытащил его платок из-под подушки. В туалете я простирнул его и повесил сушиться на горячем сушиле. Я рассчитывал встать раньше Славика и снять платок. А пока парень будет умываться, положить платок на место. С этой мыслью я растянулся на его кровати и задремал.

Вдруг в дверь кто-то достаточно решительно постучал. Ничего не понимая спросонья, я в одних трусах вскочил и отпер замок. В комнату вихрем влетела мамаша Славика, ничуть не смущаясь моего утреннего костюма, вернее, его отсутствия. Она принялась будить парня, попутно рассказывая мне, какой он «соня» и как часто опаздывает на первые пары. Я слушал, продолжая стоять у двери, едва сообразив натянуть на себя брюки.

В конце концов, ей удалось добиться, чтоб Славик сел на кровати, хоть и с закрытыми глазами. Следующим этапом было отправить его в ванную умываться. Когда парень выполнил эту директиву, она попросила меня проследить, чтоб после ванной он не лёг опять, даже на минутку, иначе заснёт. А сама побежала, как она сказала, будить своё второе чудо.

Я слышал, как Славик плескался в душе, как он мощной струёй «отлил» в унитаз, как чистил зубы. И тут до меня дошло, что его маманя так задурила мне голову, что я напрочь забыл забрать платок с сушила. Нехорошо получилось. Хотел как лучше, а получилось не так.

Наконец он вышел, зыркнув на меня своими серыми глазами. Я тут же пошёл умываться, потому что время уже поджимало. Платка на месте не было. А если так, то парень всё понял. Понял главное – что я не спал во время его манипуляций с моим членом. Мне стало как-то не по себе. И очень жаль парня. Я почему-то подумал, что пока буду в ванной, Славик соберётся и уйдёт, что было бы вполне нормальным вариантом.

Но он сидел на стуле и ковырялся в своей полупустой спортивной сумке, что-то там выискивая. Я сказал ему что-то нейтральное, и он ответил, не поднимая головы. Парень явно был смущён, если не сказать более. Представляю, что у него творилось в душе в этот момент. Я лихорадочно стал придумывать, как же поступить наилучшим образом, чтоб нейтрализовать неприятную для нас обоих ситуацию. Сколько на этот раз у меня есть вариантов?

Наверное, только один – просто уйти. Вряд ли мы с ним ещё когда-нибудь встретимся. Конечно, осадок у парня останется после этой ночи надолго. Ведь его рассекретили, узнали о нём совсем неприятную правду, которую могут рассказать кому угодно, даже мамаше. Ему стыдно, он злится и на себя, и на меня, и на весь белый свет. Ему страшно, он не знает, во что это может вылиться.

Как никто, я понимал пацана, потому что побывал в похожей переделке. Но говорить ему об этом сейчас – только усугубить ситуацию. Ведь утро – самое неподходящее время для разговоров. Человек хочет спать, он зол, что его разбудили, что нужно куда-то опять идти, куда совсем не хочется, а тут ещё к нему пристают с разговорами и выяснением отношений.

Я быстро оделся, взял самое необходимое и хотел уже выйти, но вновь посмотрел на Славика. Его коротко стриженая голова была низко склонена над сумкой, а сам он, казалось, как-то сжался и стал такой маленький и беззащитный. Ну не мог же я уйти просто так, не сказав ему ничего!

Наверное, это и был тот единственный и правильный вариант. Я подошёл к парню и спросил:

– Если я уйду, ты не заснёшь снова?

Он мотнул головой, не поднимая лица. Тогда я присел перед ним на корточки, положил руку ему на плечо и, как можно мягче, сказал:

– Ну, не бери в голову! Всё нормально. Слышишь?

Он опять мотнул головою и робко посмотрел мне в глаза. Я потрепал его по плечу и вышел из номера. До начала завтрака было ещё минут двадцать, и я направился к своим подружкам. Там всё клокотало. Надо было ещё накрутиться, накраситься, решить, что одевать, что брать с собою. И я пошёл на улицу перекурить всё это дело, хоть по утрам, да ещё и натощак, не очень приветствовал это.

Мы посетили пару музеев, а к обеду вернулись в гостиницу. Весь день у меня было чувство, что за мною следят. И я понимал, кто это был. Я тоже нет-нет, да и поглядывал в сторону Славика. Он тут же отворачивался, но пару раз всё же наши взгляды пересеклись. Мы даже перебросились парой фраз у одного из экспонатов, который заинтересовал нас обоих.

После обеда нам дали сорок минут на сборы, после чего наш автобус брал курс домой. Опять нашлись недовольные, которые не хотели ждать сорок минут, а ехать прямо сейчас.

– Вы соскучились по своим кастрюлям? – ядовито спросила у них наш гид.

Возмущавшиеся обиделись и нервно поджали губы. Я побрёл в номер без всякой цели, так как всё уже было у меня готово к отъезду. В номере было пусто, вещей Славика не было. Я подумал, что так даже лучше. И мне захотелось хоть с полчасика отдохнуть перед дальней дорогой. Я снял свитер, а заодно и джинсы, чтоб было свободнее. В этот момент дверь открылась, и вошёл запыхавшийся Славик. Я был в трусах и футболке, и замер от неожиданности.

Он снял курточку и свитер, а потом запер дверь нашего номера. Мне стало как-то не по себе. Несколько мгновений мы в упор смотрели друг на друга, не проронив ни слова. Нас разделяли всего несколько шагов. Я почувствовал, как запылали мои щёки. Славик как-то нерешительно сделал первый шаг, второй, а потом одним прыжком преодолел оставшееся расстояние и повис на мне. Руками он обхватил меня за шею, а ногами обвил мои бёдра.

Каким-то чудом мне удалось устоять на ногах и удержать равновесие. Чтоб Славик не сполз, мне пришлось крепко его обнять. В те времена был очень популярен французский фильм «Игрушка» с Пьером Ришаром в главной роли. Так вот, наша ситуация была, что называется, один к одному, похожа на заключительную сцену из этого фильма. Но сейчас мне было совсем не до этих аналогий.

Славик прижался лицом к моей шее и прошептал:

– Я хочу, чтоб ты был моим старшим братом. Я люблю тебя.

Последние слова он даже не прошептал. Он их как будто выдохнул. И на мою шею капнуло что-то мокрое.

Вот это я попал! Мне стало страшновато, и я лихорадочно стал соображать, как же нужно себя вести в данной ситуации. Я понимал, что парень находится на грани истерики, ибо подобные слова просто так, за здорово живёшь, не произносятся. Скорее всего, он их говорил впервые в жизни. И от моей реакции на них зависело очень многое. Быть может, даже жизнь пацана. Ведь юношеский максимализм всегда был «притчей во языцех» многих поступков этого возраста. Я это прекрасно понимал и потому, как можно спокойнее, произнёс:

– Я тоже люблю тебя, потому что ты мой младший, и поэтому, самый любимый братишка. И у нас с тобой есть одна тайна, о которой мы никому никогда не расскажем. Правда ведь?

Славик прижался ко мне ещё сильнее и даже немного всхлипнул. Непроизвольно я покачнулся, так как держать на себе такую «деточку» становилось всё труднее. Видимо, он это понял и отпустил меня, став рядом. Потом резко сел на кровать и притянул меня к себе, уткнувшись лицом мне в трусы. Свои руки он положил мне на поясницу и ягодицы, сильно прижав моё тело к себе. Потом резко сдёрнул с меня трусы и прижался щекой к моему члену.

Я был ошарашен происходящим и не знал, что же предпринять. Нельзя сказать, что мне это не нравилось. Но, по вполне понятным причинам, было бы лучше, чтоб этого не было. Но Славик был другого мнения. Он стал целовать мой лобок, член и яички с такой неподдельной страстью, что мне опять стало страшно. Потом открыл мою головку и лизнул её, как мне показалось, совсем неумело. А в следующий момент взял её полностью и стал водить языком по уздечке. Я едва сдерживал дрожь от такого напора и от чувств, нахлынувших на меня. Но член мой, как ни странно, оставался мягким и безучастным, не проявляя никакой активности, несмотря на напористые действия Славика.

Я понимал, что не хочу этого. Опять же, по вполне понятным причинам. Единственным реальным выходом из ситуации было бы то, чтоб парень поскорее кончил и успокоился. Поэтому я сел на кровать, поставив перед собой Славика. Одним движением стянул с него «треники» с трусами, из которых выскочил его ровный юношеский член, который доставал почти до его пупка. Левой рукой я обхватил его мягкие яички, а правой оттянул кожу с головки, которая уже вовсю блестела от обильной смазки. Славик что-то пытался сказать, но я не стал слушать, а взял его член как можно глубже.

Ладонью я ласково гладил его мускулистую, но очень нежную попку. Несколько моих умелых движений языком и губами – и парень забился в мощном оргазме, которого, он, наверняка, ещё никогда не испытывал. В мой рот хлынул поток молодой спермы, который, впрочем, был не очень обилен, так как ночью Славик уже имел радость разрядиться, лаская меня «спящего». Я вытер парня полотенцем, а сам сбегал в ванную. До отправления автобуса оставалось около десяти минут. Уфф! Успели!

Я быстренько оделся, взял сумку и хотел уже выйти из номера, чтоб зайти к своим подружкам. Но в последний момент посмотрел на Славика. Обычно после такого действа парни, как правило, избегают смотреть друг на друга, стараясь поскорее разбежаться. Но Славик смотрел на меня, не отводя взгляда. И я вновь не смог уйти просто так, ничего ему не сказав. Я подошёл к парню и протянул ему руку.

– Ну что, без обид? Спасибо тебе, – сказал я, пожимая его руку. Он кивнул и, немного подумав, спросил:

– А мы ещё увидимся когда-нибудь?

В его вопросе было столько непосредственности и искренности, что у меня на глаза навернулись слёзы. Я обнял его и сказал:

– Ну, ты же знаешь, где я работаю и с кем! Так что найдёшь меня, если захочешь. Это очень просто. Да? – и Славик согласно кивнул мне.

Я помчался к своим подруженькам. Там сборы были в полном разгаре. Вещи были почти собраны, но никак не находилась какая-то помада и плойка. Я зарычал, после чего поиски были приостановлены, и мы бегом отправились к автобусу, который уже пять минут назад как должен быть в пути. Недовольные и обиженные соплеменники с радостью вдохнули воздух в лёгкие, чтоб рассказать нам о том, как мы себя неправильно ведём, как не уважаем остальных, как. .. Но тут в дверях гостиницы показалась двое ещё более опоздавших. Поэтому всё, что предназначалось нам, было переадресовано им.

Мы же скромно прошли на свои места почти в конце салона. Славик с сестрой сидел недалеко за водителем. Когда я проходил мимо, он, как бы между прочим, отклонился в проход и задел меня плечом. Я потрепал его по волосам, но так, чтоб никто не заметил.

Автобус довольно быстро выехал на трассу какими-то неведомыми улицами. Страсти в салоне постепенно улеглись. Я сидел за своими подружками, иногда пытаясь участвовать в их разговорах, время от времени поглядывая в зеркало, висевшее возле водителя. Мне казалось, что Славик тоже туда смотрит. Пару раз мы даже встретились с ним взглядами. Впрочем, мне это могло и показаться, так как сидели мы далеко друг от друга.

Автобус развил крейсерскую скорость, с каждым мгновением приближая нас к родному городу и оставляя всё дальше и дальше наваждения прошлой ночи, превращая их в воспоминания. Ах, Славик, Славик, ну откуда ты взялся на мою и без того озабоченную и бестолковую голову...