Я включаю обогреватель, пока Эмма роется в своей каюте. Когда я открываю вино, она появляется, очаровательно одетая в мешковатые спортивные штаны и теплую флисовую куртку. Не говоря ни слова, берет вино, которое я предлагаю, и садится за столик в салоне. Я встаю напротив нее и смотрю, как она, не переводя дыхания, осушает бокал.

— Ладно, теперь уже я действительно волнуюсь, - говорю я, когда она ставит стакан.

Она горько усмехается.

— Скажи мне, что случилось? – умоляю я.

— Он мне изменял.

— Что?

— Алан. Он мне изменял. С какой-то стажеркой со своей работы. Не знаю, как долго это продолжалось.

— Господи Иисусе. Как ты это узнала?

— Он по ошибке прислал мне сообщение, которое, очевидно, собирался отправить ей.

— Когда?

— Сегодня утром.

Я откидываюсь назад с сильным выдыхом.

— Ты с ним встречалась сегодня?

— Ага. Это была... очень шумная встреча. Думаю, он понимает, что я не слишком вдохновлена его поведением.

Я с отвращением качаю головой. Эм встречалась с Аланом больше двух лет, и я уже начала думать, что их отношения продлятся долго.

— Господи, Эмма... И... я не знаю, что сказать на все это.

Эмма устало кладет голову на левую руку и закрывает глаза.

— Мне нужно было уехать из Гилфорда, Белла. Ты был единственным человеком, с которым я хотела быть сегодня.

— ЭМ, не смей извиняться передо мной. Ты знаешь, что я тебе всегда рада.

Я наполняю ее бокал, и она делает вялый глоток, затем снова качает головой.

— Что ты собираешься делать?

— Прямо сейчас я планирую напиться. Через час или около того я, наверное, хорошенько поплачу. Затем я планирую удалить номер этого ублюдка из своего телефона и попытаться насладиться выходными с тобой. Затем... ну, наверное, придется менять замки в квартире.

Я сочувственно вздыхаю.

— Ты голодна, Эм? Я купила кое-что самое необходимое, но завтра нам можно будет сделать нормальный шоппинг.

— Нет, я не голодна.

— Тебе надо что-нибудь съесть, Эм.

— Я знаю, Белла. Я знаю, что должна.

Я быстро готовлю сыр и томатные крекеры. Эм наблюдает за мной, спокойно потягивая вино. Я поставила перед ней тарелку.

— Ешь, Эм.

Она вяло выбирает крекер и медленно жует. Я тоже беру одну печеньку, затем проскальзываю к ней за стол, достаточно близко, чтобы мы почти соприкасались. Я нежно протягиваю руку и глажу ее по спине.

— -

Эмма всегда плакала молча. Сейчас она будет сидеть неподвижно, едва дыша, пока то, что расстроило ее, будет рвать ее внутренности своими ужасными колючими когтями. Эти моменты у нее никогда не длятся долго, но я ненавижу их, потому что знаю, что ничем не могу ей помочь. Она должна пробиваться через них сама, и все, что я могу сделать, это обнять ее, прикоснуться к ней и показать, что я рядом с ней.

Этот раз ничем не отличается. Так что я сижу, слегка поглаживая ее плечи, нежно прижимая ее к себе, в то время как она тихо дрожит от боли и ярости, разбрызгивая по столу перед собой небывалый урожай горячих соленых слез. Я кладу голову ей на плечо и закрываю глаза. Ненавижу, когда ей больно. Это самое худшее, что у меня есть.

— -

— Тебя нужно обнять? - спрашиваю я ее через некоторое время.

Она молча кивает, и я обнимаю ее, крепко прижимая к себе. Это неловкое положение, когда мы обе сидим там, где сидим, но мне все равно, потому что меня снедает потребность утешить ее.

— Какой дерьмовый день, - шепчет она.

Я сжимаю ее сильнее.

— Не могу поверить, что он оказался такой сволочью, - бормочу я.

— Наверное, я должна была предвидеть это.

— Как ты могла предвидеть такое?

— Это случалось и раньше – так что ничего нового. Почему они все мне изменяют, Изабель? - жалобно спрашивает она.

— Я не могу ответить на этот вопрос, Эм, но это точно не из-за тебя.

Эмма поднимает руки и сердито трет глаза.

— Как ты можешь быть в этом уверена?

— Ты потрясающая девушка, - раздраженно говорю я. – Так что не позволяй кучке умственно отсталых мужиков грузить тебя проблемаи. Это они неудачники и к черту их!

Она вздыхает и нежно сжимает мою руку. Потом вырывается из моих объятий, делает глубокий вдох и садится чуть прямее.

— Так расскажи мне о своем дне, - просит она.

Я фыркаю, но решаю пока подыграть сестре.

— Это было потрясающий по своей необычности день, спасибо. Я проснулась, пошла в спортзал, пошла в офис, прочитала свою электронную почту, пошла выпить кофе, посидеал в парке и решила пораньше вернуться на яхту.

Она кладет голову мне на плечо.

— У тебя хорошая жизнь, Белла.

— Не могу сказать, что я этого заслуживаю, но я наслаждаюсь этим, - тихо говорю я.

Я потягиваю вино, с облегчением видя, что она немного успокоилась. Она съедает еще один крекер с сыром и помидорами, делая еще глоток вина.

— Я рада, что деньги тебя не испортили, - говорит она.

— Ты для меня образец для подражания, Эм. Я не могу сойти с рельсов, когда ты смотришь на меня сверху вниз.

— Милая, должна сказать, что я ужасный образец для подражания.

— Нет, ты просто гениальна. Ты много работаешь, говоришь правду, отказываешься использовать кого бы то ни было, и люди, которых ты любишь, знают, что ты их любишь. Я бы сказала, что это довольно хороший способ прожить жизнь, - отвечаю я, - если бы в мире было больше таких людей, как ты, то мир был бы гораздо счастливее. И тогда я останусь без благотворительной работы.

Она тихо фыркает и делает еще глоток вина. Я снова подливаю нам обеим, и она слабо улыбается мне в знак благодарности.

— Я всегда хотела быть такой, как ты, - говорю я через некоторое время, - похоже, ты всегда знаешь, чего хочешь и где должна быть. У меня есть моя некоммерческая организация и «Индиго»... но неслишком мало, но и не слишком много на самом деле.

— Ты имеешь возможности много себе позволять, - тихо сказала она.

— Согласна, но наверное, я боюсь разочарования.

— Разочарования? - спрашивает она с любопытством.

— Наверное, я боюсь, что люди попытаются воспользоваться мной, как только узнают о моих деньгах.

— Это риск, Белла. Но жизнь всегда связана с риском. Ты потрясающая, любящая, щедрая женщина. Не изолируйте себя от людей, которые оценили бы это.

Я краснею от комплиментов, и Эмма благословляет меня легкой улыбкой. Я делаю большой глоток вина и съедаю еще один крекер, пытаясь скрыть смущение, но я знаю, что она видит меня насквозь.

— Я бы предпочла, чтобы меня ценил один человек, - бормочу я.

Эмма пожимает плечами и бросает на меня непроницаемый взгляд.

— Я ценю тебя, но я знаю, что ты не это имеешь в виду. Неужели в твоей жизни никого нет, Белла?

— Нет. Я совсем одна.

Эмма качает головой.

— Вот это уже преступление.

Я удивленно фыркнула.

— Почему же?

— Ты слишком хорошенькая, чтобы быть одинокой, Белла. Нам нужно найти тебе девушку.

— Я дам объявление в еженедельнике "Одинокие лесбиянки", - кисло бормочу я.

Эмма издает удивленный смешок, и я криво усмехаюсь. Я допиваю свой бокал, и Эмма тоже опустошает свой.

— Мне открыть еще одну бутылку? - спрашиваю я ее.

Она отрицательно качает головой.

— Сначала мне нужно принять душ, - говорит она, - нужно смыть с себя вонь автострады и запах Алана. Тогда мы сможем выпить.

— Хороший план. Знаешь что, я тоже пойду приму душ, а ты можешь позаимствовать что-нибудь из моей заначки полотенец.

— Спасибо, Белла, ты мой ангел, - говорит она.

— -

Вода в душе на этот раз восхитительно обжигающая, и я провожу некоторую количество времени, просто позволяя ей течь по моему тел. Тщательно намыливаюсь и немного массирую грудь, чтобы избавиться от дискомфорта, вызванного моим спортивным бюстгальтером. Я слышу, как Эмма поет обрывки глупостей и популярных песен в соседней кабинке, и усмехаюсь про себя. У воды настроение Эммы всегда улучшается. Это ее стихия.

Я прислоняюсь к стене, слушая ее мягкий хрипловатый альт, позволяя воде играть на моих плечах и спине, стекая по ногам. Потом качаю головой и начинаю смывать мыло с тела. Выключаю воду и заворачиваюсь в полотенце, выходя из кабинки. Я хватаю со стола второе полотенце и обматываю им мокрые волосы. Только тогда я замечаю, что Эмма оставила оба своих полотенца на столе. Я хватаю одно из них и стучу в дверь ее кабинки.

— Эм?

— Да?

— Ты забыла полотенце.

— А, ну да.

Она рывком распахивает дверь в свою кабинку, и я теряю дар речи. Молча протягиваю ей полотенце, и она берет его с рассеянной улыбкой, прежде чем закрыть за собой дверь. Я стою там, и видение ее обнаженного тела обжигает мой разум.

Эмма моего роста, высокая и стройная, с красивыми бедрами и плоским подтянутым животом. Ее груди маленькие, но идеальные, ниспадающие красивыми классическими каплевидными формами, с такими же маленькими темными сосками. У нее круглое лицо, тонкий подбородок, волосы до плеч и истинно черные, как крыло ворона. Ее попка тугая, округлая и совершенно лишена целлюлита, который поражает так много наших соотечественников здесь, на Британских островах. Ее лобок выбрит наголо, если не считать узкой вертикальной полоски черного, как смоль, коротко остриженного меха.

Она идеальна и великолепна. Она вышибает из воды всех моих фантазийных женщин. И вдруг я понимаю, что у меня серьезная проблема, потому что ее образ никак не должен вторгнуться в мои фантазии.

— Ты там что-то совсем затихла, - кричит она. – с тобой все в порядке?

Я судорожно вздрагиваю и отступаю к стойке, стараясь избежать встречаться взглядом с зеркалом. Она моя сестра, и я определенно не должна думать о ней так, как только что думала.

— Я в порядке, - взволнованно отвечаю я. - Просто немного отвлеклась, вот и все.

Я занялась сушкой собственных волос. Через некоторое время мне все-таки удается встретиться в зеркале с собственным взглядом. Я с досадой замечаю, что мои щеки пылают. Внезапный приступ похоти овладевает мной, я выпускаю волосы из полотенца и встаю, разглядывая себя. Мои клубнично-светлые локоны имеют естественный завиток, который никогда не исчезает, как бы я ни старалась. Голубые глаза... но, по крайней мере, я не глупая блондинка. Я стряхиваю с себя второе полотенце, мысленно сравнивая свое тело с видением Эммы.

Мы обе наделены маленькими, хорошо сложенными грудями и плечами, а также генетической предрасположенностью к стройности. Но никогда не перепутаешь мое тело с ее. Я несколько угловата, а Эм имеет восхитительные изгибы. Признаюсь, однако, что я достаточно привлекательна, чтобы заслужить взгляды на улице; мое тело подтянуто, а живот хорошо очерчен: преимущества свободного времени, которое я должна проводить в спортзале.

Но в сравнении с Эм я второй сорт, без сомнения. В ней есть что-то такое, что просто источает сексуальную привлекательность, и в результате она никогда не испытывает недостатка в окружении мужчин. Я вздыхаю и натягиваю майку и флис обратно. Потом натягиваю пижамные штаны и жду, когда она появятся.

— -

Эм открывает вторую бутылку вина, а я выключаю обогреватель и открываю палубный люк. В каюте стало душно, пока мы мылись, и я ненавижу спать в слишком жаркой комнате. Я бросаю на Эм взгляд, наблюдая, как она наливает нам вино. Ее влажные темные волосы падают спутанными прядями, оставляя мокрые следы на топе с короткими рукавами. Мы с ней сейчас обе босиком.

— Вот, - говорит Эм, протягивая мне стакан.

Я принимаю его и делаю глоток вина, прежде чем снова сесть рядом с Эм за столик в салоне. Откидываюсь в угол, образованный перегородкой передней каюты, и наблюдаю за ней. ЭМ некоторое время смотрит в пустоту, потом слегка качает головой.

— Поговори со мной, - тихо говорю я.

— Я просто злюсь, Белла.

— Я знаю. Но скажи мне, что у тебя на уме. Возможно, тебе это поможет.

Она пожимает плечами, пьет и откидывается на спинку кресла. Эротическая часть меня не может не заметить, как ее грудь искажает ткань футболки. Я отбрасываю эту мысль в сторону и пытаюсь сосредоточиться на ее словах.

— Я уже давно знаю, что что-то не так, - говорит она после недолгого молчания, - он слишком часто работал допоздна. Дома он держался отстраненно, и наша сексуальная жизнь была довольно поверхностной.

Я поднимаю бровь, но ничего не говорю. ЭМ никогда не рассказывала мне о том, что происходит в ее спальне. Она смотрит на огни кабины и морщится.

— Я сначала списала это на стресс по работе. Но это продолжалось гораздо дольше, чем можно было бы объяснить. И вот теперь, сегодня получаю это ошибочно посланное им сообщение для другой.

— С другой стороны, ты хотя бы знаешь, что происходит, Эм. Я знаю, что это не очень утешает, но лучше так, чем узнать, когда он вернется домой с герпесом.

Она смеется над этим, громко вскрикивая, и я ухмыляюсь.

— Надеюсь, он поймает кучу лобковых вшей, - злобно говорит она. - Надеюсь, он наберет столько, что его посадят в изолятор и сожгут одежду.

Я ухмыляюсь этому яркому образу и протягиваю руку, чтобы погладить ее по плечу.

— Так расскажи мне, почему ты одна, Белла, - просил она меня.

Я хмурюсь.

— Монументальная некомпетентность в поиске доступных женщин, - отвечаю я, вздыхая, - ты знаешь, как сильно я ненавижу клубы, и... ну, а в других местах скажем так, не так-то просто найти одиноких девушек, которым нравятся девушки.

— Наверное, тут мне легче, тут мне достаточно просто показать парню декольте.

— Честно говоря, - говорю я бездумно, - у тебя фантастическое декольте.

Эм давится глотком вином, а я краснею. Она отставляет бокал и задумчиво смотрит на меня, вытирая губы.

— Понятия не имею, зачем я это сказала, - признаюсь я.

— Я приму это в том духе, в каком это было предложено, как сердечный комплимент от кого-то, кого я люблю.

— Пожалуйста, - говорю я, все еще пылая лицом.

Она улыбается мне.

— Ты хороша для моей самооценки, Белла.

— Кто-то же должен делать эту работу, - бормочу я, ерзая на стуле от неловкости. Эм замечает это и обхватывает меня левой рукой, крепко прижимая к себе.

— Не переживай из-за этого, Белла. Я знаю, что ты ничего такого не имел в виду.

Ну да, конечно, много она знает о моих фантазиях насчет ее. Проблема в том, что я всегда была влюблен в Эмму, сколько себя помню. Это началось как сестринсткая влюбленность, но затем переросло в нечто, что я должна держать глубоко в себе, не признавась никому.

Не помню, когда я впервые поняла, что хочу ее. Это было частью меня так долго. Но это безнадежное желание: Эм натуралка, и более того, она моя сестра, и нет абсолютно никакой возможности, что что-то когда-нибудь случится. Поэтому я старался ценить ее такой, какая она есть. Но сегодня... увидев ее обнаженной, пусть и ненадолго, я погрузилась в то состояние, в котором давно не была, и запоздало осознала, что мне нужна близость. У одиночества есть свои преимущества, но это означает, что я никогда не хочу ласкаться. Это означает, что мои фантазии в значительной степени являются моим единственным методом внутреннего освобождения.