Путь от Лимингтона до Коуза (расстояние около десяти морских миль) занимает у нас несколько часов, в основном из-за действия прилива против нас с середины утра. Мы миновали вход в реку Медину и, обогнув мыс, направились к заливу Осборн, где бросили якорь на обед. Ветер немного посвежел, и с Запада по небу начинают плыть тонкие перистые облака.

— Это та самая плохая погода, о которой ты говорила? - спрашивает Эмма.

— Да, зона низкого давления. Похоже, что это происходит быстрее, чем прогнозировалось, - отвечаю я. - Ты сможешь приготовить обед, Эм? А я позабочусь о том, чтобы нам забронировали место в Ист-Каузе.

Я ныряю вниз и связываюсь с пристанью, быстро договариваясь о причале для нас на ночь, ближе к берегу реки, где ветер будет чуть менее сильным. Тем временем Эмма суетится, взбивая салат и доставая хумус, хлеб и сыр, чтобы мы могли перекусить.

— Все улажено? - спрашивает она, когда я кладу трубку УКВ.

— Да, Ист-Кауз на ночь, они довольно переполнены, но у них есть местечко для нас.

— Еда готова, - объявляет она.

— Потрясающе. Давайте вынесем всю эту вкусноту на палубу.

Мы расположились в кабине, сев по обе стороны трапа и прислонившись к передней переборке кабины. Эм протягивает мне тарелку, и я отставляю ее в сторону, наливая нам обоим по бокалу вина.

— Не рановато ли начинать наш запой? - с усмешкой спрашивает Эм.

— Чепуха. Мы моряки, а моряки народ пьющий. Это широко известный факт, - отвечаю я.

— Они пьют ром, а не Каберне Фран.

— Тогда, может, мне вылить твое вино за борт?

— Я этого не говорила, - смеется Эм. - Дай сюда.

Она берет свой бокал, стараясь не пролить ни капли на тиковый настил, и поднимает его ко мне.

— Выпьем за то, чтобы побыть с тобой на свежем воздухе.

— Твое здоровье, - эхом отзываюсь я, делая глоток вина, прежде чем отставить бокал в сторону, чтобы откусить кусочек сыра. - Спасибо, что организовала обед, Эм.

— Считай, что это частичное погашение моих долгов, - отвечает она.

— Какие долги?

— Позволила мне поехать с тобой на эти выходные, присматриваешь за мной, говоришь за меня Алану, чтобы он пошел к черту... Список можно продолжать еще долго.

Я смеюсь.

— Должна признаться, что последний пункт твоего спика даже доставил мне удовольствие.

— У меня бы точно не хватило бы сил, - говорит она и вздыхает. - Я просто так устала от всего этого дерьма отношений с Аланом.

— Поверь мне, я думаю, что безрадостной таких отношений наверняка превосходит безрадостность одиночества, - отвечаю я.

— По крайней мере, тебе не придется иметь дело с постоянным стрессом, связанным с чьим-то проблемами, - бормочет она.

— Я бы променял вссе это на то, чтобы просыпаться в пустой постели в любой день недели.

Мы сидим в короткой тишине, и я ем салат, слушая, как волны бьются о корпус.

— Наверное, я не была одинока достаточно долго за последние пару лет, чтобы помнить, каково это, - извиняющимся тоном говорит она.

— Это, конечно, отстой, но я думаю, что это мое базовое состояние, - предполагаю я. - Я не могу припомнить, чтобы когда-нибудь был в чем-то другом долгое сколько-нибудь додгое время.

— А секс? - с любопытством спрашивает она.

— Гм... для меня он не существует. С таким же успехом я могла бы стать монахиней, - неловко отвечаю я.

— Фу, - сочувствует она. - Я даже представить себе этого не могу. Это все равно что не есть.

— Тогда ты шлюшка, - бормочу я с усмешкой.

— Эй – ты тут полегче, сестренка. Это не моя вина, что мне нравится физический контакт.

— Просто у тебя это с этим получается гораздо лучше, чем у меня, - вздыхаю я.

— Ну с парнями наладить контакт мне легко, - соглашается она.

— Я пыталась быть прямым. Это не очень хорошо работает - многие женщины обижаются на предложение таких отношений.

— Кто обидится, если такая красотка, как ты, пригласит их на свидание? - спрашивает она, забавляясь.

— Таких явно больше, чем ты думаешь, - отвечаю я. - Иногда проще просто наблюдать, чем искать.

— Так что же именно в внешности ты ищешь? - спрашивает она, прислоняясь к переборке.

— Честно? Красивые ноги, стройное телосложение, темные волосы. Хорошенькое личико тоже не повредит. Но в основном я обращаю внимание на ноги.

Эм скрещивает свои длинные, восхитительные ноги, и я снова заставляю себя сосредоточиться на береговой линии, горизонте, воде... Ее льняные брюки задрались до бедер, демонстрируя соблазнительные очертания. Я в отчаянии дрыгаю ногой и снова потягиваю вино. Эм отставляет тарелку и стакан в сторону, вытягивая руки за спину. Краем глаза я наблюдаю, как ее грудь напрягается под тканью жилета. Я мог бы поклясться, что у нее набухли соски, но это может быть просто мое воображение, частенько играющее со мной шутки.

Кратковременный порыв ветра прерывает мои размышления, когда он раскачивает Индиго вокруг ее якорной цепи, и я сажусь прямее. С запада надвигаются перистые облака, и становится ясно, что погода меняется. Я встаю и забираюсь на левое сиденье кабины, чтобы лучше видеть приближающуюся перемену, затем быстро спускаюсь вниз, чтобы проверить барометр, который заметно упал за последние два часа.

— Нам, наверное, скоро пора двигаться, - говорю я, выбираясь обратно на палубу. Эм тоже встает, занимая позицию рядом со мной. Она кладет руку мне на плечо, чтобы не упасть, и я ловлю себя на том, что отвлекаюсь, ощущая ее бедро рядом со своим.

— Сколько у нас времени? - спрашивает она с любопытством.

Я пожимаю плечами.

— Думаю, что пара часов. Нам понадобится час или около того, чтобы обойти мыс с ветром в этом направлении. Если только мы не воспользуемся двигателем.

— Я, например, голосую за двигатель, - говорит она. - Плыть под парусом было бы весело, но я бы предпочла бы, чтобы мы были надежно пришвартованы, прежде чем все здесь станет черезчур уж весело.

— Ты читаешь мои мысли, Эм.

— -

Двигатель "Индиго" с грохотом оживает, и я позволяю ему работать на холостом ходу, пока мы с Эм следим за тем, чтобы паруса были свернуты и чтобы все тросы были свободны от кокпита и лебедок. Затем Эм карабкается на нос и открывает якорный отсек, чтобы забрать управление лебедкой. Она оглядывается на меня и показывает мне большой палец, показывая, что она готова идти. Я чуть-чуть передвинула дроссель, и «Индиго» медленно начал поворачиваться носом навстречу ветру. Я слышу, как Эм наматывает якорную цепь на носовые катки.

— Якорь свободен! - кричит она мне в ответ, и я даю больше скорости для нашего путешествия в Коуз.

Эм наклоняется вперед, чтобы положить рычаг управления лебедкой в якорный отсек, и я не могу не наслаждаться видом ее штанов, туго натянутых на попку. Затем она встает и пробирается обратно по правому борту "Индиго" к кабине, и я слегка сдвигаюсь, чтобы она снова могла встать рядом со мной. Мы пробираемся с подветренной стороны сквозь медленно строящиеся белые шапки; взгляд на индикатор скорости ветра показывает, что ветер теперь держится устойчиво, более восемнадцати узлов. Вдалеке я вижу первые несущиеся облака среднего уровня, которые предвещают приближающийся теплый фронт и связанный с ним шторм. ЭМ остается рядом со мной, в безопасности посреди кокпита, время от времени протягивая руку, чтобы удержаться на моем плече, когда мы носом проходим через волну.

Мы медленно огибаем мыс возле замка Норрис, и по мере того, как мы это делаем, волны заметно нарастают. Мы проходим новый небольшой лодочный канал, поворачивая на юго-запад, чтобы нырнуть в относительно защищенный вход в реку Медина. Я ослабляю дроссель, чтобы мы не превышали предельную скорость, и Эм начинает устанавливать крылья и швартовы по правому борту "Индиго".

Я тыкаю носом в причал нашей стоянкиу, затем осторожно подтягиваю корму, пока Эм спускается и запирает носовой швартов. Затем снова перевожу "Индиго" в режим холостого хода, и мы с Эм быстро привязываем яхту к причалу, устанавливая дополнительные канаты из-за приближающейся непогоды. Как только я убеждаюсь, что Индиго уже никуда не денется, глушу двигатель и подключаю нас к береговому питанию. Затем карабкаюсь обратно на борт и стою, глядя на быстро темнеющий запад. Теперь ясно слышен ветер, свистящий в такелаже других пришвартованных рядом с нами яхт. Температура упала, и небо теперь полностью покрыто облаками высокого уровня. У Эм мурашки по коже, и мне тоже немного холодно.

— Это будет большая кутерьма, - бормочу я.

— Хорошая причина напиться, - отвечает она с улыбкой.

— Вино в каюте или в пабе? – уточняю я у нее.

— Сначала вино в каюте, а потом может и в пабе?

— Меня устраивает, - отвечаю я.

Я сворачиваю паруса, и мы спускаемся вниз в салон. Эм наливает вино, пока я проверяю, правильно ли заряжается «Индиго». Она протягивает мне бокал, и я делаю благодарный глоток, а потом мы с ней занимаем свои места на привычном месте на скамеечке.

Я чувствую, как «Индиго» слегка покачивается, когда на нас обрушиваются порывы ветра.

— Надеюсь, сегодня ты сможешь поспать, - кисло бормочу я.

Эм фыркает и качает головой.

— Я достаточно устала, чтобы проспать всю грозу, - отвечает она. - Спиши это на полное эмоциональное истощение.

— Значит, сегодняшний день не помог тебе подзарядиться? - грустно спрашиваю я.

— О, Белла. Конечно, так оно и было. Но... ты же знаешь, как это бывает.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Немного разбитая, но в целом рада, что я с тобой, а не дома, обжирающаяся оттоски мороженым и шоколадом...

Я смеюсь.

— Какой милый образ. Но да, еда в пабе и пьянство на яхте точно превосходят мороженое, валяющееся в любой день дома в холодильнике.

— Выпьем за это, - отвечает она, чокаясь с моим бокалом.

Я улыбаюсь ей, наслаждаясь тихим товариществом момента. Эм поднимает ноги и кладет их мне на колени, откидываясь в угол.

— Ты не возражаешь?

— Конечно, нет, - отвечаю я. -Ты же знаешь, что я твоя рабыня.

— Рабыня, да? - отвечает она, сверкая глазами. - Не предлагай того, чего не готова дать, иначе попадешь в беду.

— А ты не усугубляй то, что гарантированно потеряешь, - фыркаю я в ответ.

Эм смеется. Я наклоняюсь в угол, наслаждаясь тяжестью ее икр на моих бедрах.

— Итак... - капризно произносит она.

— И что? - отвечаю я.

— Расскажи мне что-нибудь по секрету, - говорит она.

Я удивленно поднимаю брови.

— Да ладно тебе, - вкрадчиво говорит она. - Мы застрянем здесь, по крайней мере, на час или два, пока не станет достаточно поздно, чтобы идти ужинать в паб, а мне скучно и я расстроена.

— Расстроена, это как? - спрашиваю я.

— Глубоко расстроена, если ты понимаешь, что я имею в виду, - отвечает она, надув губы.

— Гм... это можно классифицировать как чрезмерную долю, - отвечаю я, оттягивая время.

— Да ладно тебе, Изабель. Не будь таким пуританином. Расскажи мне секретик. Развлеки меня, - говорит она, властно взмахивая рукой.

— Тогда ладно, - отвечаю я, забавляясь. - Озорной или милый?

— Непослушный.

— Я ношу мужские трусы от "Маркса и Спенсера", в основном потому, что это сделала девушка, с которой я спала, и они выглядели так удобно, что мне пришлось попробовать самой.

— Неужели? – отвечает она с заинтригованной интонацией, - Уж не знаю ли я ее?

— Нет, она была на одну ночь на втором курсе.

— Жаль, - отвечает Эм. - Ты должна был вцепиться в нее своими крючками. Ладно, твоя очередь спрашивать меня…

— Моя очередь?

— Спроси что-нибудь, глупышка.

— О... Гм, хорошо. Сколько тебе было лет, когда ты впервые поцеловала кого-то?

Эм откидывается назад, ухмыляясь, как тигрица.

— Пятнадцать.

— Пятнадцать? - удивленно перспрашиваю я, потягивая вино.

— Ага. У ее губ был потрясающий вкус, - отвечает Эм.

— У ее губ? - сказать, что я удивлена, было бы сильным преуменьшением, - это была девушка?

— У тебя был шанс. Теперь моя очередь, - уклоняется от ответа Эм…