Если судить по тому, сколько времени продолжались эти приступы, Таня испытала не один оргазм, а несколько. Но на мою попытку вызволить «бойца» из плена, последовало недвусмысленное пожелание. В моём ухе раздался её шёпот, наполненный желанием и страстью.

— Подожди, не вынимай. Давай продолжим. – в её шёпоте прослушивались просящие нотки – Со мной всё хорошо, но я хочу большего. Можно я ещё поиграю во всадницу? Мне так понравилось, что хочу ещё, и ещё.

Отказать любимой девушке в просьбе, да ещё и такой? Да мне и близко такое в голову не пришло бы. Да и был у меня в этом свой, эгоистичный, интерес. Это Танюшка способна испытать оргазм десяток раз, а я, два, ну максимум три. А оставлять её неудовлетворённой полностью, сохранившей силы, мне не хотелось. Так что требовалось продержаться как можно дольше, чтобы доставить Танюшке максимальное удовольствие. А она, как выяснилось, девчонка горячая, просто огонь.

И скачка понеслась. Наездница Танька, на жеребце Колька, показывала чудеса вольтижировки. И вперёд лицом, и вперёд спиной, то ноги с одной стороны, то с другой. Периодически наездница делала паузы, то грудью, то спиной откидываясь на жеребца, но скачку не прерывала ни на секунду. Великолепное тело нагой наездницы покрылось потом, она уже тяжело дышала, но прекращать свою скачку не собиралась. Я, зная все, самые чувствительные точки на этом прекрасном теле, всячески помогал ей достигнуть финиша. А она продолжала. Она скакала то галопом, не спеша приподымаясь и опускаясь, то переходила на рысь, чаще поднимаясь и опускаясь в своё седло, а то переходила на шаг, легонько ёрзая своей прелестной попкой по статям своего жеребца.

Танькины скачки медленно, но необратимо приближали меня к промежуточному финишу. Таня уже не раз достигла контрольных отметок, поэтому я мог финишировать совершенно спокойно.

И вот он, финиш! Я, положив руки на её попку, плотно прижимал Таню к себе, проникая членом в самые глубины её лона. Член выстреливал горячую сперму в это глубины, заливая матку. С каждым моим выстрелом, Таня вздрагивала всем телом, и уже сама делала всё, чтобы я мог проникнуть в неё до самого предела. И вот Танюшкино лоно стало судорожно сжиматься, как будто стараясь выдавить из члена всю сперму, до самой последней капельки.

И вот извержение закончилось, и Танина киска расслабилась, готовая выпустить моего «бойца» на свободу. Сама Таня рухнула мне на грудь, тяжело дыша при этом. Я в темноте нашёл её губы, и мой нежный поцелуй всё сказал Тане без всяких слов. Моя благодарность была безмерной, и она поняла это. Но и я не остался без ответной благодарности. Её губы приблизились к моему уху, и мурлыкающим шёпотом Таня произнесла.

— Ты был просто великолепен. Мне так повезло с тобой. Мне не с чем сравнивать, но зная из разговоров старших подружек, никто из них не испытывал оргазм столько раз подряд. А я получаю их один за другим, с крохотными перерывами. Я просто летаю в облаках, только иногда опускаясь ниже, но только для того, чтобы взлететь снова. – И Таня приникла к моим губам, стараясь как можно полнее выразить все те чувства, которые она испытывала ко мне.

Прекрасная нагая наездница, уставшая, остро пахнувшая сексом, смешанным с запахом своего жеребца, с явной неохотой скатилась в сторонку. Она прижалась к его потному боку, и острыми ноготками стала выводить загадочные письмена на его теле. Она устала от своей бешеной скачки, но её усталость была приятной, и она сама чувствовала, что совершенно не прочь продолжить это сладостное путешествие к самым вершинам страсти.

Мы лежали рядышком, пытаясь отдышаться, и придти в себя после такой бешеной скачки. Держать Таню в своих объятиях, вдыхать её запах удовлетворённой женщины, терпкий и пьянящий, чувствовать как на твоей груди любимая, своими ноготками выписывает только ей ведомые узоры, было проявлением необъятного, всепоглощающего счастья.

Как-бы не хотелось так лежать и дальше, надо было сделать некоторые, достаточно интимные, но необходимые дела. Я предполагал, что после всего, нам потребуется привести себя в порядок, каким-то образом смыть пот, да и интимные места нуждались в гигиенических процедурах.

Канистра с запасом воды, была заранее припасена мной, и дожидалась своего часа в уголочке. Вопрос, как нам незаметно для остальных покинуть палатку и отойти от лагеря, решился просто. На Таню я накинул свою штормовку, которая укрыла её до колен, а сам натянул тёмную футболку и такие же шорты. Теперь можно было не опасаться, что наши обнажённые тела будут хорошо видны в темноте.

Осторожно выглянув из палатки, я обвёл взглядом спящий лагерь. Стояла тишина, все спали. Не было слышно даже шлепков, видимо всех комаров по палаткам уже перебили. Только у багрово тлеющего костра, сидели три фигуры. Я, с удивлением, узнал в них обоих наших учительниц, и одного из мужчин. Была какая-то странность в том, как они себя вели. Мужчина сидел между женщинами, и, насколько мне было видно, он обнимал их обоих. Они тихонько разговаривали, но разобрать о чём они говорят было нельзя. Изредка разговор прерывался тихим смехом, и продолжался дальше.

Но для нас было важно, чтобы они нас не заметили. Убедившись, что они увлечены друг другом, и совершенно не обращают внимания на то, что происходит вокруг, я расстегнул полог палатки, и выпустил Таню. Танюшка выскользнула из палатки и присела. Штормовка скрыла её ноги, а накинутый капюшон скрыл лицо. Застегнув полог, чтобы не налетело комаров, и прихватив воду, мы осторожно прокрались, и скрылись в кустах от возможных, случайных взглядов.

Ещё днём, когда обустраивали лагерь, я приметил удобное местечко. Небольшая прогалина была покрыта шелковистой травой, на которой будет приятно стоять босыми ногами. Местечко, для того чтобы ополоснуться, скрывшись от нескромных взглядов, было очень удобным.

Когда дошли, Танюшка скинула штормовку, оставшись нагой. В рассеянном лунном свете она казалась сказочным персонажем, невообразимо прекрасной в своей естественной наготе. Моё сердце пропустило удар, я замер в восхищении, смотря на неё.

Но, как бы мне не хотелось продолжить любоваться этой красотой, было достаточно прохладно, чтобы стоять голым. Шагнув к ней, поднял канистру, и тонкой струйкой стол смывать с Танюшки «трудовой» пот. Поливая, я водил своими ладонями по всему её телу, а она, наслаждаясь этими прикосновениями, завела руки за голову, медленно поворачивалась, подставляя под мои ладони всё своё тело, позволяя касаться его везде. А когда моя ладонь проникла между её ножек, она переступила, расставляя их немного пошире, чтобы мне было удобнее. Мои пальцы прикоснулись к входу в её пещерку. Вход в неё был приоткрыт, что совсем не удивительным было после такой её скачки на мне. И из пещерки всё продолжало вытекать моё семя, видимо я залил её до самого предела. Держа одной рукой канистру, и тонкой струйкой поливая себе в ладонь, я осторожно вымывал вытекавшую из её лона свою сперму.

Мои действия привели к ожидаемым последствиям. Танино дыхание изменилось, стало более глубоким и прерывистым, но попыток отстраниться она не предпринимала, а наоборот старалась прижаться поплотнее. Тут мой взгляд остановился на капельке воды, отражавшей лунный свет. Капелька висела на съёжимся соске, как будто украшая его. Удержаться оказалось выше моих сил, и наклонившись, я слизнул эту капельку. Мои губы сомкнулись вокруг этой затвердевшей ягодки, посасывая её и перекатывая во рту. Руки Тани легли на мою голову, её пальцы вцепились в волосы, и, дрожа всем телом, она стала подаваться навстречу моим пальцам, лежащим на её бутоне страсти.

С огромным трудом мне удалось оторваться от своего занятия. Я выпустил сосок из своего рта, и убрал ладонь, начавшую ласкать вход в Танино лоно. На разочарованный вздох девушки, я шепнул ей на ушко.

— Что мы с тобой как бездомные, у нас же есть более удобное место.- После согласительного кивка Тани, я добавил. – Да и мне, тоже, надо умыть своего «воина». – И со смешком добавил.- Ну не может же он, придти к своей даме немытым?

В ответ Танька только одобрительно хмыкнула, и сразу развила бурную деятельность. В одно мгновение я уже стоял рядом с ней такой же голый.

— Давай поливай, только помаленьку – прошептала она. – Теперь моя очередь тебя мыть и дразнить. Лунного света было достаточно, чтобы увидеть игравшую на её лице лукавую улыбку.

Я, держа канистру перед собой, осторожно лил воду на себя. Танины ладони ласково прикасались ко мне. Проведя по груди, её ладони опустились ниже, и вот уже «боец» наслаждается их прикосновениями. Таня обращалась с ним очень нежно, аккуратно обмывая его всего. Заросли, в которых «боец» раньше прятался, я максимально укоротил, что только усиливало приятные ощущения от её прикосновений. Да и была ещё причина сделать так, я не хотел, чтобы, когда Таня ласкает меня ротиком, ей что-то мешало, и доставляло дискомфорт.

А Таня двигалась вокруг меня, её ладони коснулись моей спины, и я начал поливать себе на плечи. От её прикосновений, внутри поднималась сладостная волна, какая-то неведомая энергия наполняла меня, хотелось сделать для любимой всё, что угодно. Но пока именно она доставляла мне невероятное удовольствие.

Ничто хорошее не продолжается долго, вот и сейчас, вода кончилась, но Таня успела завершить оборот вокруг меня. Нас, с «бойцом», помыли и мы стали полностью готовы к визиту к нашей даме сердца.

— Ну что, ты готов? – с намёком прошептала Таня. – Теперь пришла моя очередь. Я буду тебе мстить за то, что ты так цинично издевался над несчастной, за то, что она уже была готова кончить, а тебе, и «бойцу» твоему, вдруг так приспичило мыться. – Я прекрасно понимал, что всё это говорится в шутку, но в её шёпоте слышались слабые отголоски того рыка рассерженной тигрицы. Мне в голову пришла запоздалая мысль: «А может быть, не надо было прерывать ласки?»

Но как бы, то, ни было, Таня уже стояла прямо передо мной, острые ноготки выписывали узоры на моей груди, плечам, забираясь и на спину. После их прикосновений, под кожей, начиналось какое-то приятное покалывание. К рукам присоединились её губы. Легчайшими прикосновениями они ласкали мою грудь, её зубки прикусили мои соски, мне было невообразимо сладостно чувствовать себя под её ласками.

А Таня опускалась всё ниже, её пальцы уже осторожно перебирали мои яички, иногда одной рукой проводя ноготками по члену. Мой «боец» не мог остаться безучастным к такому проявлению внимания, и уже не висел, а был почти в полной готовности.

Таня, присев на корточки, не помогая себе руками, язычком, несколько раз, лизнула приоткрытую головку. Приоткрыв свой ротик, она губами, без рук, обнажила головку, и язычок бабочкой запорхал вокруг неё. Жаркое дыхание только добавляло мне остроты ощущений.

Её обещание отомстить начинало сбываться. Мне требовалось прикладывать все силы, чтобы не развернуть Таньку спиной, не нагнуть её, и не ворваться в горячие глубины её ждущего лона.

А она, прервав полёт бабочки, приоткрыла пошире свой прелестный ротик, и головка, скользнув по её губам, погрузилась в жаркую глубину её рта. Но глубоко внутрь она его не пустила, она дразнилась, играясь во рту с головкой своим язычком, обсасывала её как леденец, и это было всё, что она делала, не давая члену проникнуть глубже.

Это была действительно сладостная пытка. Танька «мстила» со знанием своего дела, и силы мои были на пределе.

Если бы, сейчас, вдруг, кто-то нибудь, мог бы нас увидеть, то его глазам предстала бы фантазийно-сюрреалистичная картина. Полная тишина. Небольшая прогалина в ночном лесу, освещаемая призрачным лунным светом. На прогалине, едва различаемые в этом свете, можно увидеть две фигуры. Белеющие в темноте тела, говорят, что они полностью обнажены. Стоящий парень, с явно видимым возбуждённым членом, и девушка, сидящая перед ним на корточках, ласкающая этот член своим ртом. Сюр полный.

Тем временем Таня, почувствовала, что я приближаюсь к финишу. Не вот-вот, но уже близко. Она, выпустив головку, ещё разик лизнула её, и встала во весь рост. Её руки обвили мою шею, всем телом она плотно прижалась ко мне, и, поцелуй был неимоверно сладостный и страстный. Наши губы и языки начали свою вечную игру. Странная была эта извечная борьба между мужчиной и женщиной. В ней проигрывал тот, кто получал наибольшее наслаждение, у кого уже не хватает сил получать удовольствие.

Мы с трудом смогли оторваться друг от друга, наверное, если бы не комары, мы ещё долго стояли там, на прогалине. Ощущение полной, сказочной оторванности от всего мира, дарило нам какие-то очень необычные чувства. Но в сказочном лесу не бывает комаров, поэтому нам пришлось возвратиться к себе в палатку.

А на большой поляне почти ничего не изменилось, также стояла тишина, и только троица взрослых, сидевшая у костра, изменила своё положение. Они уже не разговаривали, мужчина, обнимая, прижимал к себе обеих женщин, которые были явно не против этого, положив свои головы ему на плечи, и тоже обняв его. Мы тихонько, чтобы не нарушить эту идиллию, пробрались в свою палатку, и смогли, наконец, облегчённо выдохнуть.

Очутившись в палатке, я буквально сдёрнул куртку с тела Танюшки, подхватил её и уложил на спину. Она, явно притворно, возмущённо пискнула, но совершенно не сопротивлялась моим действиям. Мои шорты и футболка тоже полетели в угол. Разведя широко девушке ножки, я приник губами к её бутону страсти. Терпкий, мускусный запах, исходивший от неё, пьянящий, какой-то кисло-солёно-сладкий вкус любовного нектара, сочившийся из-под приоткрытых губок, буквально свёл меня с ума. Я теребил клитор языком, всасывал его в рот, прикусывал губки, и насколько мог, проникал языком в жаркую глубину её, так ждущего моей ласки, лона.

Сопротивляться моему сумасшедшему напору Таня не могла, слишком уж неравны были силы, но, похоже, и не очень-то и хотела, а только делала вид. Её ножки лежали у меня на плечах, а пяточками она упиралась мне в спину. И она не только упиралась, но прижимала ими меня к себе. Её руки, буквально вцепившиеся мне в волосы, то прижимали меня к себе, то делали слабенькую попытку оторвать меня от своего бутона страсти.

Она очень старалась не стонать громко, но получалось не очень. Убрав с моей головы одну руку, она, я слышал, пыталась найти что-нибудь, что поможет ей приглушить издаваемые ей звуки. И судя по тому, что звуки стали более приглушёнными, ей это удалось.

А я упивался её реакцией на мои ласки, меня пьянили вкус и запахи её, сочащейся любовным нектаром, жаркой пещерки. Мои руки гуляли по её телу, сжимали грудь и легонько щипали соски. Периодически, по телу Танюшки, прокатывалась крупная дрожь, но это были ещё только предвестники того шторма, который, по моей задумке, должен был накрыть её с головой.

И я добился этого, Таня, на мгновение, замерла, и потом стала сотрясаться в непрерывных судорогах своего удовлетворения. Её пальцы вцепились мне в волосы, как будто она собиралась вырвать их с корнями, её пяточки, лежащие у меня на спине, выбивали мелкую дробь, стуча меня по спине.

Не могу сказать, как долго это продолжалось, минуту, пять, час. Но вот Таня расслабила пальцы, и отпустила мою голову. Она вся, как-бы, превратилась в кусочек глины, мягкой и податливой.

Я лёг набок, рядом с ней. Она лежала совершенно обессилевшая, раскинув руки и ноги. Потянувшись поцеловать её, я, с удивлением обнаружил, что она, наверное, чтобы заглушить свои стоны, засунула себе в рот, какую-то тряпочку. Аккуратно вытащив её, я сразу и не понял, что это такое. А когда сообразил, чуть не расхохотался. Это были её трусики.

— Таньк, а ты у меня оказывается извращенка. – стараясь сдержать смех, сказал я. – Ну надо же было, взять, и попытаться сжевать свои же собственные трусики.

— Ага, тебе смешно, а мне, чтобы не заорать во весь голос, пришлось найти хоть что-нибудь. Что под руку попалось, то и засунула в рот, надо же было как-то приглушить свои стоны. – В её голосе слышались нотки обиды. – А вообще-то они чистые, те, в которых я пришла сюда, давно лежат в самой глубине рюкзака, а это, те, которые я передумала надевать вечером, ну когда вышла из палатки без белья.

— Танечка, прости, я не хотел тебя обидеть, просто никак не мог понять, что именно я держу в руке, а когда понял, от этого и рассмеялся. – Подпустив в голос ноток раскаивания, наклонился к её лицу и поцеловал. Она ответила, и я понял, что она не держит на меня обиды.

Недолго полежав, обнимясь, и отдышавшись, на ощупь нашел фляжку с водой, холодной, родниковой. Её, предусмотрительно, я набрал перед тем, как мы скрылись в своей палатке, а Таня, в это время, удалилась «в кустики».

Напившись, Танюшка, холодными, от ледяной воды, губами, смачно поцеловала меня, поблагодарив меня за предусмотрительность. Но, как оказалось, что это было не всё, что хотела она.

— Коленька, а скажи, у тебя остались ещё силы для бедной девушки? – Невероятно соблазнительным шёпотом спросила Таня – Мы ещё, во что нибудь сейчас поиграем? Во всадницу мы уже играли, а во что ещё мы можем сыграть?

Честно говоря, я опешил от её вопроса. Но мой «боец» среагировал моментально, и принял боевую стойку. Я думал, что она уже укаталась, и не предполагал, что у неё ещё остались силы.

— Поиграться? – Стараясь придать своим словам грозность. – Ну сейчас у меня кое-кто доиграется.

— Ой, ой, ой, я уже так испугалась, просто дрожу вся. Это мы ещё посмотрим, кто из нас доиграется? – ответила она мне со смехом.

С притворным рыком, я быстро перевернул Таньку на живот. Находясь между её раскинутых в стороны ножек, подхватил её, и поставил на четвереньки. В такой позе, мы ещё не занимались любовью, да и опыта у нас не было никакого. Но всё когда-то происходит впервые, и я прорычал.

— А играть мы будем в «собачку», и этой «собачкой» будешь ты. – как можно более грозным голосом, я объявил название нашей новой игры.

Танька, уткнувшись лицом в спальник, почти в голос хихикала. Ну а я, надавив ей на спину, заставив её прогнуться в пояснице, и призывно оттопырить свою попку, приставил член к входу в истекающую соками пещерку, не резко, но сразу до самых глубин, вошёл.

От новых, пока ещё непривычных, ощущений, Танюшка охнула. Мы первый раз пробовали заниматься любовью в такой позе, поэтому и для меня все ощущения были внове.

Её киска, и так будучи приятно узкой, стала ещё уже, мой член входил, встречая заметное сопротивление. Но, это не доставляло Тане никаких неприятных ощущений, и ей эта новая «игра», похоже, нравилась. Она слегка покачивала попкой из стороны в сторону, меняя углы проникновения, а потом вообще, стала подаваться навстречу врывающемуся в её лоно члену.

Я входил в неё размашистыми толчками, то вынимая член почти полностью, то сразу погружаясь до самой матки. От новизны ощущений, Танюшка очень быстро шла, да наверное, даже не шла, а вприпрыжку бежала к финалу. Держа её за бёдра, я чувствовал, что уже пару раз по телу Тани прокатывалась дрожь, что говорило о том, что она взлетает на вершину.

Но я и сам быстро приближался к финишу. И вот почувствовав, что вот-вот горячая струя выплеснется из меня, немного ускорил темп своих проникновений, и взорвался.

Тут и Танюшка затряслась, взлетая на вершину вместе со мной. С каждым выстрелом внутри, её ноги слабели всё больше, и уже когда я достреливал последнее, ноги не держали её совсем. И только то, что я держал её за бёдра, под самый конец почти на весу, не позволило ей рухнуть, не в силах устоять на трясущихся от полученного удовольствия ногах.

Отстрелявшись, мой уставший «боец», покинул уютную пещерку. Придерживая Танюшку за бёдра, продолжавшие мелко вздрагивать, я аккуратно положил её на бочок. Она даже, и не пошевелилась, отдаваясь полностью в мою власть.

Нашарив, в темноте, сбившееся в комок одеяло, пристроился к её спине, и, обхватив руками, заключил её в свои объятия. Танюшка немного повозилась, устраиваясь поудобнее, потом повернула голову, нашла мои губы, и легонько поцеловав их, уже почти заснув, прошептала:

— Спасибо тебе милый, это было бесподобно. – Прошептав это, она просто выключилась, и уже буквально через минутку, ровно сопела в две дырочки.

Я отстал от неё ненадолго. С мыслями, что сил нами было потрачено немало, нам надо отдохнуть, а утром мы продолжим наши «олимпийские игры», и пробуя себя в новых дисциплинах. И вот с этими мыслями, я покрепче обнял свою любимую девушку, ткнулся носом в пушистую макушку, и провалился в страну сновидений.

А лёгкий ветерок шелестел листьями, убаюкивая нас. Впереди был новый день, новые впечатления, новые находки.