А за просекой бобры...

В иностранных фильмах частенько показывают, как молодожены отмечают медовый месяц в каком-нибудь бунгало на необитаемом острове в Тихом океане. Вот и Макаров с Натальей Пантюшкевич снова, что называется, сошлись и решили провести отпуск вместе, словно молодожены, но не выезжая из Москвы. Словом, им нужен был остров.

Перед выходными они сдвинули к стене стол в гостиной, расстелили на полу карту Москвы и стали смотреть на нее, лежа на животах. Всякие обжитые острова вроде Тушинского и Серебряноборского отмели сразу. Балчуг так вообще город Москва, самый центр. Больше всего Наташе понравился острова Шлюзы. Она ткнула пальцем в Шлюзы и сказала:

— Вот здесь. Хочу здесь!

И перевернулась на спину рядом с картой, потому что слова «хочу здесь» относились совсем не к карте. Для Вовки она показала на низ живота и подняла подол рубашки, открыв лобок, аккуратно постриженный в виде сердечка. А губки она выбрила совсем.

Честно говоря, даже после многих лет общения с женщинами их желания оставались для Вовки Макарова тайной, покрытой мраком. Разве нельзя было сначала отдаться, а потом рассматривать карту. Обязательно было растопыриться в процессе! Ну, держись, Наташка, сейчас я тебе вдую!

Попасть в Наташку было очень просто, как при сверлении по кондуктору, куда не ткни сверлом, попадешь куда надо. Так случилось и в этот раз. Наташка там была словно намазанной маслом, которое уже немного вытекло наружу, поэтому Вовка скользил в ней, не чуя берегов, как подводная лодка в Тихом океане.

— Значит, Перервинский гидроузел? – с содроганием переспросил Макаров.

— Да, да, да! – с содроганием ответила Наташка. – Еще какой узел!

— Только нас туда не пустят, – сказал обмякший Макаров, выходя из Наташки.

— Погоди-ка.... Ух, все.... Это почему это?

— Закрытая зона, вот почему.

— Да ладно, надо посмотреть. Может, за трюндель пустят. Ф-фу!

— Тогда давай пожрем и сходим.

То, что задумали Наталья и Вовка, на военном языке называется рекогносцировкой. Рекогносцировка, в военном деле – разведка для получения сведений о противнике, производимая лично командиром и офицерами штабов перед предстоящими военными (боевыми) действиями. Попасть к шлюзу номер десять – пара пустяков. Сначала на одном автобусе, потом на другом, и вот он шлюз!

И мостик технический был на ту сторону, да только возле мостика стоял милиционер, а на той стороне маячил вохровец с желтой кобурой на поясе.

— Наташ, не пустят! – уверенно сказал Макаров.

— Я поговорю, – ответила Наталья.

— Да блин горелый, не пустят же! – настаивал на своем Вовка.

— А я поговорю! Дадим мильтону десятку – пустят! – не менее уверенно ответила Наталья.

Она двинулась к постовому, а Вовка за ней еле поспевал.

— Нет, нельзя! – ответил занюханный сержантик в очках и с красным носом. – Вот если бы вы там работали, тогда другое дело, или родственники жили, тогда да. А так нет.

— Значит, пропуск?

— Пропуск. – сказал сержантик и шмыгнул носом.

— Простыли? – участливо спросил Макаров, доставая десятку.

— Аллергия, – ответил милиционер, снова шмыгнул и посмотрел на десять рублей. – Цветет что-то...

— Это Вам на носовые платки, – сказал Вовка, протягивая десятку милиционеру.

Тот посуровел лицом, но красненькая его манила, как мотылька пламя свечи.

— Дача взятки должностному лицу, да еще сотруднику внутренних органов, да еще при исполнении – это, знаете ли...

Вовка догадался, что надо сделать. Он взял свой носовой платок, завернул в него десять рублей и облегченно вздохнул.

— Разве носовой платок – это взятка?

— Нет, – ответил сержантик, пряча в нагрудный карман носовой платок. – Это взаимопомощь. Сегодня Вы мне помогли, завтра, глядишь, я Вам. Так и живем.

Он немного подождал, чтобы десятка обжилась, и выхватил из кармана Вовкин платок, но без десятки.

— Спасибо, мне намного легче, – гнусаво сказал милиционер, отдавая Вовке платок. – Это от Вашей доброты. Я сейчас позвоню.

Он снял с пояса увесистую радиостанцию и начал в нее говорить – быстро, горячо и непонятно. Потом убрал и, улыбаясь по-доброму, сказал:

— Все равно нельзя. Я же говорил!

А деньги не вернул...

Наташка хотела поскандалить, но Макаров ее увел на автобусную остановку от греха подальше.

— Нет, ну не скотина ли, а? – негодовала Пантушкевич. – Деньги взял, а пускать не хочет. Каково? Все прогнило!

— Наташа, сеть еще вариант – остров Бобровый. Ты не видела на карте?

— Нет. Я уперлась в эти долбанные шлюзы.

Но тут подошел автобус, и они поехали смотреть другой остров. Конечно, поселок Шлюзы – дело хорошее, домики, вода рядом, и вообще. Но раз нельзя, значит – нельзя!

— Может, мне в польское посольство позвонить, как думаешь, Вован? Экскурсию организовать, то-се.

— Если уж москвичей не пускают, то поляков не пустят тем более. – ответил Макаров, глядя в окно. – Мы на бобров посмотрим, а потом решим. Good?

— Ладно, Gut! А там, правда, бобры?

— Там не только бобры, там еще и озеро. Лагуна, так сказать.

— Здорово! – сказала Наташа, и они вышли на повороте.

— А вот и остров! Смотри, какой зеленый!

Макаров повел рукой, словно барин, показывающий гостям свои владения.

— Здоровый! – обрадовалась Наташа. – Интересно, там домик есть? Хотя бы маленький?

— Надо взять палатку на двоих. Представляешь, необитаемый остров посреди Москвы, и мы – Робинзон и Пятница! Кругом лес, вода и бобры. Каково?

Они подошли совсем близко к воде. Остров был совсем близко, метрах в ста, но река не лужа, и вброд ее не перейдешь.

— А вон мужик на лодке! – сказал Макаров.

— Где?

Наташа была немного близорука, но очки не носила, и сейчас она щурилась, силясь разглядеть «мужика на лодке».

— Он отчаливает от острова, – пояснил Макаров. – Если к нам подплывет, спросим про домик, бобров и удобства. Лодочник плыл быстро, откидываясь назад и сильно выгребая веслами.

— Теперь и я вижу, – сказала Наташа и перестала щуриться.

— Эй, гражданин! Гражданин! – закричала она. – Плывите к нам! К нам!

«Гражданин» помахал рукой, слышу, мол, и повернул лодку к ним.

Когда лодка ткнулась носом в гранитный берег, Вовка сказал самое умное, что пришло в голову:

— И как там бобры?

Лохматые брови лодочника в тельняшке полезли вверх.

— Бобры? Нормально. Грызут свои деревяшки.

— А гадят опилками, как циркулярная пила?

Лодочник криво улыбнулся.

— Хотите посмотреть?

— Хотим. Так, недельки две, три подряд.

— То есть, пожить хотите?

— Да, что-то вроде.

— Так вы обратились по адресу! – расцвел лодочник. – И прожитье организую, и питание, и купание. Словом, все включено за ваши деньги!

— А много надо? – осторожно осведомилась Наташа.

Лодочник сдвинул панаму на затылок и потер морщинистый лоб.

— Ну, так рублей пятьсот...

— Двести! – быстро сказал Макаров.

— Четыреста! – также быстро ответил мужик в лодке. – И полный пансион.

— А домик будет? – подключилась Наталья.

— Палатка будет. Триста пятьдесят!

— Триста, и по рукам!

— А, себе в убыток, но что не сделаешь для хороших людей! Триста двадцать пять, и хоть завтра заезжайте.

— Договорились.

— А с купанием там как? Песочек есть?

Наташа плавать не умела, но купаться, поприседать и повизжать любила.

— Там озерко есть, мелкое, и песочек, – пояснил лодочник. – Хочешь, купайся, хочешь, загорай. Хоть голышом. С берега не видно! Завтра, часиков в восемь, подходите с деньгами на это место. А сейчас – пока. Дел много.

Он легко выбрался на берег, игнорируя Вовкину протянутую руку.

— Наташ, – сказал Вовка. – Представляешь, ты будешь загорать нагишом, а я тебя – трахать, трахать, трахать!

— Не говори «гоп», пока не трахнешь! Ты презики не забудь, трахаль!

Вечером за ужином они составили список личных вещей. Получилось изрядно: два рюкзака и объемистый чемодан. Наташка за зиму растолстела, и, прежде, чем уложить в чемодан сарафан или купальник, примеряла оные перед зеркалом. И Макаров начал выполнять обещанное насчет безудержного траха.

Утром Макаров, обремененный двумя рюкзаками и чемоданом, волочил ноги, шаркая кроссовками по асфальту, а впереди вышагивала Наташа в длинном до пят цветастом сарафане с разрезами по бокам, в собственноручно связанной шляпке и с зонтиком в руках. Было прохладно, пасмурно, но Вовка взмок, пока дотащился до набережной. А лодочник был уже там, и не с лодкой, а с катером. Он покидал ручную кладь в катер, помог усесться на банку Наташе, а Макаров перебрался в посудину сам, напрочь игнорируя протянутую руку. И мотор взревел, и они полетели по водной глади!

Катер обошел остров вокруг, спугнул одинокого бобра, грызшего какую-то деревяшку (Наташа была в полном восторге), и причалил к узкой песчаной отмели. Там их встречал другой мужчина, моложе, чем седой лодочник, чернявый и бородатый. «Ким», – представился бородатый. – «Приятель этого авантюриста». Лодочник остался с катером, а бородатый повел Вовку и Наташу в лагерь. Макаров опять тащил два рюкзака и Наташкин чемодан, а Наташа шла, поигрывая зонтиком.

Лагерь робинзонов был разбит у озерка посередине острова Бобровый. Там действительно стояла двухместная палатка, а возле нее аккуратным штабельком были сложены какие-то ящики, и горел костерок с подвешенным над ним котелком, в котором булькало какое-то варево.

— Это что ж такое? – спросила Наташа, указывая зонтиком на котелок.

— Это кулеш, – пояснил Ким. – Что положишь, то и съешь! Наша организация «Эко-92» предлагает вам поучаствовать в акции «Месяц без цивилизации». Будете жить в палатке, готовить на костре или на примусе и никаких телефонов!

— А как же телевизор? – возмутилась Наташа. – Скоро неделя польского кино!

— Есть, есть телевизор! – успокоил ее Ким. – На аккумуляторе с подзарядкой от солнечных батарей. Так что поляков Вы, уважаемая, увидите. А на всякий случай есть ракетница с сигнальными ракетами. Так что располагайтесь, распаковывайтесь, обустраивайтесь. А мы поехали.

Он ушел по тропинке на берег, откуда вскоре послышался рев мотора катера.

— Что будем делать, дружок? – спросила Наташа, усаживаясь на ящик с тушенкой.

— Отдыхать! – ответил Макаров, укладываясь на траву. – Жрать, спать и купаться в озере в голом виде.