Если для Алисы неподтвержденные догадки начали обретать ясные и вполне конкретные очертания, то Илья кружил в вихре стремительно развивающихся событий. За короткое время он стал центром внимания женщин, среди которых рос и постепенно сам стал потребностью для своенравной Алисы. Последняя встреча с тетей Юлей, навязанная подружкой в угоду никому не нужному следствию, воспринималась уже как привычное, повседневное явления, но в тоже время раскрывало безграничность удовольствий для неискушенного мальчишки.

В ту ночь Илье снились очень яркие, реалистичные сны, они завлекали, внушали трепетное счастье. Там были женщины, они все тянулись к нему, кроме их влюбленных образов не было никакой связи и сюжета, просто голое обожание. Ежедневное половое удовлетворение не умаляло, не делало сон блеклым, наоборот, беспрерывная череда восторженных свиданий раскрашивала видения. Сплошные голые тела, они были всюду и тянулись к его огромному члену.

В комнату просочился мутный, молочно-белый рассвет и юноша с благостным потягиванием открыл глаза. За несколько ночных часов он полностью выспался и укрепил силы, от красочного сна остался крепкий стояк и ставшее привычным свербение плоти приятно разносилось внизу живота. Илья повернулся – на соседней кровати спала мама, она лежала на заправленной постели без одежды. Видимо, рухнула ночью изможденная и сразу уснула. Паренек стыдливо отвел глаза и попытался уснуть, но мысли все возвращали его к образу обнаженной матери.

Зуд в члене все возрастал, бегал импульсами электрического тока под самой кожей и тем самым воскрешал видение с утроенной силой. Невольно вспомнилась тетя Юля, она сидела у его ног, восхищенно смотрела на член и причмокивала от удовольствия. Возбуждение захлестнуло паренька, силы после ночного оргазма полностью восстановились и все началось заново. Илья осмелился открыть глаза и повернулся в сторону спящей матери. Она очень красивая. Как женщина.

Каштановые волосы растрепались и веером разметались на подушке, веснушчатое лицо не то усталое, не то удовлетворенное, было открытым и даже казалось героическим; шея, закругленные плечики, белая грудь. Илья не спешил рассмотреть тело матери, его глаза не метались, он упивался спокойным созерцанием груди. Крупные полусферы расплылись, со временем утратив упругость кожи, но сохранили аппетитный объем, алые соски в крупных ореолах были мягки и шишковаты. Илья не выдержал приятного прикосновения натянутых трусов и высвободил пленника, тот упруго качнулся и замер в крайнем напряжении.

И это недоразумение сводит с ума Алису, Юлю и, возможно, тетю Лену. Пронизанный крупными венами, слегка искривленный вверх ствол, головка на глазах сдвигает эластичную крайнюю плоть, а та, расширяя прорезь капюшончика, собирается складками под ободком. Вот и подоспела первая крупная прозрачная капля. Ненасытный идол. Илья двумя пальцами сжал под головкой и надвинул кожицу, та выдавала очертания спрятанной залупы. Потом он потянул вниз и головка высвободилась, она блестела от натяжения и прозрачная капля сбежала вниз, а на ее месте образовалась новая. Сладко и приятно, самоуслаждение может приносить не меньшее удовольствие, если…

Если при этом смотреть на голую, растраханную пизду родной матери. Ноги ее были вульгарно раскинуты, на белых, утолщающихся к тазу бедрах заметны синяки от пальцев, коленки саднит, а между всем этим великолепием раскрытая, как увядающий тюльпан, источающая белые выделения, пизда. Лобок был выбрит, но уже слегка ощетинился. Илья бесстыдно рассматривал промежность матери и мягко водил пальцами крайнюю плоть, он уже был способен дозировать наслаждение силой сжатия и скоростью, от сладости пересохли губы и невольно сжимались пальцы на ногах.

Вдруг мама поморщилась в ответ на первый утренний приветливый лучик, бессознательно накрыла глаза рукой и вдруг отвернулась к стенке. Она поджала ноги к груди и углубилась в сон. Даже во время ее шевелений Илья не прекращал онанизма, в атмосфере витала такая гармония, что и полное пробуждение матери не могло нарушить волшебства. Оно было сильнее любых предрассудков. Женская попа сейчас скруглилась, белая кожа объемистых полушарий максимально натянулась и пропали следы целлюлита, а между ними виднелась промежность, поросшая черными, жесткими волосками.

Илья приостановил движения и чтобы справиться с угрожающе пикирующим оргазмом, сдвинул пальцы на мошонку. Он всматривался в самый эпицентр женственности, туда, где сочилось растянутое влагалище и краснело второе, не менее разработанное отверстие. Сами мысли о ее ночном времяпрепровождении не воспринимались с отвращением; пока рука прикасалась к чувствительным областям члена, мысли реконструировали происходящее в красном уголке. Не было мужчин, их лиц, были только члены, которые погружались в ее пизду, по очереди, один за другим растягивали ее, наполняли спермой и отдохнувшие, возвращались снова.

Илья сжал пальцы колечком и двигал ими от основания вверх, прикосновения к ободку залупы заставляли закусить губу и изгибать позвоночник, в яйцах бурлила, варилась новая сперма и готовилась выстрелить упругим залпом. Паренек не представлял, как члены использовали заднепроходную область, но как только пытался это вообразить, оргазм тут же подступал и настойчивые капли пробирались сквозь сжатый силой воли каналец. Мутные потеки спермы появились и каплями сбежали по головке, но основная масса осталась в жерле вулкана для основного залпа. Но каких же усилий это стоило!

Мелькнула даже грязная мысль подлечь к маме сзади и… В этот момент, не ответив самому себе на простой вопрос, Илья засопел, дернулся всем телом и несколько секунд дрожал от напряжения. Ресурса его внутреннего старания оказалось не достаточно – канальца внутри расслабились помимо воли и бурный поток хлынул, не сдерживаемый и стихийный. Семенная жидкость приятно пробежала и выстрелила вверх, каждый залп приносил нестерпимое наслаждение. Комната поплыла перед глазами и сладкая истома, какая-то неизъяснимая сладость поглотили мальчишку и наступила сплошная, теплая темнота.

Когда Илья проснулся, второй раз за утро, в комнате уже было пусто. Вторая кровать была застелена, раскрытые занавески приветливо встречали утреннее солнце, а на столе остывал завтрак. Паренек с трудом оторвал голову от подушки, привел себя в порядок, с аппетитом проглотил завтрак и вышел в коридор. Здесь уже кипела жизнь, работницы с ночной смены щеголяли неглиже между комнатами и душевыми, они подмигивали взъерошенному мальчишке и нарочно дразнили его раскачивающимися грудями и виляющими ягодицами.

Хотелось остаться одному и какое-то время не возвращаться в комнату. Нужно было столько всего обдумать. Мама... как вообще он мог дрочить, глядя на нее, да еще прокручивать в воображении ее недавний секс? Было стыдно, Илья вышел на заднюю лестницу и сел на ступеньках в полной тишине. Вдруг внизу скрипнула дверь, послышались шаги и раздался треск зажигалки. Голоса эхом разносились по лестничной клетке и теряли четкость, паренек прислушался и придвинулся к перилам.

— Ким Андронович, дорогой мой человек, - вещал мужской голос, - будет Вам и премия, и добавка!

Комендант что-то неразборчиво бубнил, его властный голос перед этим неизвестным мужчиной превратился в ропщущее блеяние.

— Да, последняя была хороша, а Юльку ты больше не приглашай. Надоела, шлюха второсортная, клейма негде ставить.

Снова Катодыч что-то пробурчал своими толстыми губами.

— В смысле сама хочет? Так, ты ее не заставляешь? Сама караулит у дверей? Ну, ты брат загнул! Так, значит, ты теперь по две присылай, а с Юлькой поговори, чтоб не надоедала больше.

Илья раскрыл рот от изумления, он осторожно выглянул между лестничных маршей – внизу возле выхода на улицу стоял комендант с покорным видом и представительный мужчина. Тот самый с фотографий Лены, он повелительно смотрел на Катодыча и выпускал сигаретный дым прямо в его толстое лицо. Какое знакомое, самодовольное выражение! Теперь, рассмотрев его вживую, Илья понимал, что видел его уже не раз, он мучительно пытался вспомнить, но безрезультатно.

Мужчина ушел и комендант тяжелой поступью начал подниматься по ступенькам, тогда Илья бесшумно встал и растворился в повседневной суете коридора. Алиса уже скучала у торцевого окна, когда Илья подошел, она не сказала ни слова. На ее красивом, приподнятом лице выражалась напускная надменная холодность. Вдруг она спрятала глаза и словно освободившаяся пружина, соскочила и кинулась на шею паренька. Алиса прижалась, обхватила его и теплые капли сопровождали беззвучные всхлипывания.

В свете большого окна девушка дала волю чувствам, она расцеловала лицо возлюбленного, еще раз крепко обняла и как ни в чем не бывало, взяла его за руку и зашагала по коридору. В красном уголке она сама закрыла щеколду, заметно усердствуя тонкими пальчиками.

— Илья, - с печальной торжественностью обернулась она, - мне надо тебе кое-что сказать!

— Мне тоже... говори первая.

— Хорошо, - ласково согласилась Алиса, - ночью я подслушала, здесь была… твоя мама.

— Я знаю. У меня новость поинтересней.

Девушка изумилась той легкости, с которой ее дружок принял весть, но его слова вызвали встречное неподдельное любопытство. Илья подробно рассказал о подслушанном на лестнице разговоре и девушка крепко задумалась.

— Так, значит, Катодыч не любовник…хм, - рассуждала ищейка, - но имеет какое-то отношение. Так, а что с тетей Юлей?

— Я так понял, она сама навязывается и мужик этот сказал, чтобы она больше не приходила.

Новая информация разрушила все первоначальные версии, но не дала ответа на интересующие вопросы. Ясно было одно – кто-то приходит в общежитие, трахает по очереди ткачих, в том числе и их мамочек, но категорически отвергает тетю Юлю.

— Про Лену говорили что-нибудь?

— Нет, вообще ни слова.

— А как он выглядел, этот мужик?

— Ты, знаешь, - Илья прищурил глаза и задумался, - это один из тех с фотографий Лены, но я точно его где-то видел…

— Где?

— Я не могу вспомнить. Если бы еще раз внимательно посмотреть фотографии…

Но такой возможности у друзей уже не было – Алиса безвозвратно удалила их, а просить об этом тетю Лену было верхом неблагоразумности. Ищека еще долго мучила своего напарника, но вспомнить, кому принадлежало лицо мужчины им так и не удалось. Постепенно бесплодные попытки угасли и девушка игриво взглянула на своего дружка. Не произнеся ни слова, она провела ладонью по его щеке и решилась на важный шаг.

Алиса привычным движением стащила из-под платья трусики, уселась на кушетку и в качестве награды медленно раздвинула ноги. От изумления Илья оцепенел, еще вчера подобное казалось невозможным и даже робкая просьба была резко отвергнута. Алиса сидела, расставив пятки в стороны на краю кушетки, и следила за лицом любовника. Ее нетронутая вагина от возбуждения увлажнилась и приглашающе распустила лепесточки.

Завороженный, Илья подошел неверной походкой и опустился у кушетки, он пристально разглядывал промежность Алисы и слышал ее частое, сбивчивое дыхание. Аромат юного влагалища заполнил его ноздри и комната поплыла перед его глазами, от повышенного слюноотделения паренек поперхнулся. Это был истинный момент единения, слова здесь были не важны, любовники общались глубокими вздохами и робкими, трепетными взглядами. Алиса чувствовала стыд, но не отводила прямого взгляда.

— Илья, - томно произнесла девушка, - ты вчера хотел это сделать? Правда?

Юноша кивнул, он рефлекторно облизнул губы и с широко раскрытыми глазами приблизился к топким краям. Половые губки налились, а над сводом влагалища из-под капюшончика проступила горошинка клитора. Снизу, из расширенной пещерки медленно сочилась молочно-прозрачная слизь. Илья дрожал от возбуждения, он сложил губы и крепко поцеловал вульву, в ответ Алиса беспомощно взвизгнула. Тогда он еще раз осмотрел великолепие и на этот раз смелее приложился с поцелуем. Теперь Алиса уже не смолкала, она извивалась, выгибала спину, сдавленно завывала и даже бедрами от изнеможения сдавливала голову любовника. Язык Ильи порхал по складкам сочной пизды, вбуравливался внутрь и подбирал потеки солоноватых выделений.