Автор CreativityTakesCourage « LOVE LETTERS CH. 02»

Любовные письма Ч. 02

Как и предполагалось, некоторым из вас это понравилось, другим - нет. Такова жизнь. Для меня Дэнни - интересный парень, и поэтому я продолжу писать его вымышленную историю - да, это фантазия. Не настоящая. Не основываясь ни на ком из моих знакомых.

Для тех, кто считает мой стиль слишком многословным, извините, но в ближайшее время он не изменится. Мне нравится рассказывать истории, создавать персонажей, исследовать их мысли и эмоции. Мне нравится наслаивать сюжет, медленно приближаясь к кульминации, а не просто сообщать о наборе действий и реакций.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: На горизонте Дэнни по-прежнему нет Рэмбо – кончающего – Арни – кончающего - ядерного BTB или желающих трахаться.

Одна вещь, к которой я хотел бы обратиться - это вопрос о том, как Дэнни меняет замки. Мое исследование было основано исключительно на моем собственном разовом опыте.

Короче говоря, я был за городом по делам в то же время, когда мой партнер был на другом конце страны, посещая двухнедельный учебный семинар, который еще должен был продлиться десять дней, и я по глупости оставил свою сумку с туалетными принадлежностями, содержащую ключи от дома, в отеле.

С тех пор как несколько лет назад грабитель ограбил нас с помощью нашего спрятанного ключа (он обыскал нас и несколько других домов в этом районе), мы не прячем ни одного из них, и ни у кого из нас нет членов семьи в этом районе, чтобы оставить запасной.

Итак, у меня не было никакой возможности, кроме как вломиться, проникнуть в мой дом, поэтому я вызвал слесаря. Прежде чем он вскроет замок, я должен был предъявить две формы доказательства того, что я живу в своем доме. Одна из них могла быть моей лицензией, но другая должна была быть чем-то вроде недавнего уведомления о тарифах совета или счета за коммунальные услуги. Кроме того, мне пришлось заполнить и подписать форму, в которой были два следующих вопроса (я не могу вспомнить точную формулировку, но это не суть). Был ли я арестован за последние двенадцать месяцев и были ли у меня какие-либо нерешенные вопросы в Суде по семейным делам. Другими словами, проходил ли я через борьбу за развод или опекунство, и была ли у меня какая-либо история избиения или преследования моего супруга.

Я не знаю, является ли это стандартной процедурой для слесарей в Австралии, или этот слесарь был особенно бдителен.

О, и о рациональном поведении. То, что рационально для вас, может быть не так для человека, сидящего рядом с вами; мы все индивидуальны, и именно наши различия делают нас интересными. Это был бы чертовски скучный мир, если бы нам всем нравились одни и те же вещи, и мы думали, реагировали и действовали одинаково. Иногда мы даже удивляем себя тем, что не реагируем на что-то так, как мы думали, например, в тот раз, когда я рассмеялся в лицо своей неминуемой смерти, вместо того, чтобы наложить в штаны, но это совсем другая история...

В любом случае, хватит болтать, вот вторая часть истории Дэнни. Читать, не читать, выбор за ВАМИ.

***

Я откинулся на спинку шезлонга в тени огромного зонта с пивом в руке. Единственное, что отделяло мотель от пляжа, это небольшой участок лужайки, затененный деревьями и бассейн на земле. И то и другое было заманчиво, и погода стояла теплая, но я не обращал внимания ни на то, ни на другое.

Я был расстроен.

План за планом, идея за идеей отвергались. Некоторые блестящие. Других не так много. Все переполнено местью, унижением. Я мог бы взять большое двухстраничное объявление в местной газете и опубликовать письма Зака: имена, даты и все остальное. Я мог бы выждать время, приставить к ним частного детектива, чтобы он поймал их с поличным и обнародовал видео. Я мог бы сделать их парочку хитом на куче порносайтов. Я мог бы создать себе алиби и избить Зака до полусмерти, может быть, прибить его яйца гвоздями к какой-нибудь скамейке в парке или приклеить его член к одному из столбов ворот на спортивной площадке по дороге от его квартиры. Я мог бы заплатить проститутке, чтобы она заразила его каким-нибудь ЗППП, которым он, в свою очередь, мог заразить Клэр. Черт, до моей десятой годовщины свадьбы оставалась всего неделя. Я мог бы организовать вечеринку, чтобы покончить со всеми вечеринками. Я мог бы показать все это на большом экране для нашей семьи и друзей.

Каждая идея привлекала меня на каком-то уровне. Я хотел, чтобы им было больно, стыдно, унизительно. Я хотел, чтобы они утонули в сожалении о том, что сделали. Я хотел, чтобы они заплатили, и заплатили дорого, за свое предательство.

Но у меня была дилемма.

Я хотел достичь этого, не опускаясь до их уровня. Когда все это закончится, я хотел иметь возможность посмотреть на свое отражение в зеркале и увидеть хорошего мужчину, смотрящего на меня в ответ. Если я хочу оправиться и двигаться дальше, мне нужно это знать, иначе я стану пустой оболочкой человека. Если это произойдет, они выиграют, а я проиграю. Образно говоря, они будут держать меня в заложниках до конца моей жизни. Я никогда больше не смогу доверять или любить, а я действительно хотел любить снова. Я хотел иметь собственную семью. Я хотел быть для сына или дочери тем, кем мой отец является для меня, героем. Он был тем типом мужчины, которым я стремился быть. Если бы я действовал в соответствии с любым из планов, которые я придумал до сих пор, так же удовлетворительно и оправданно как они были бы осуществлены, я бы не смог этого сделать или быть таким. Я не был бы человеком, которым гордился бы мой отец или мой ребенок.

И если я осуществлю какой-нибудь из этих планов, они точно поймут, как глубоко ранили меня. Я мог бы жить с этим знанием, если бы искренне верил, что моя боль опозорит их и наполнит раскаянием, но почему их должно волновать, как они причинили мне боль? Они предавали меня двенадцать лет. Они явно не обращали никакого внимания на меня и мои чувства. Если я дам им знать о глубине моей боли, это может даже принести им еще большее удовлетворение. Я не мог им этого дать.

В унынии я направился в свою комнату. Мне нужно было побыть одному. Я не мог быть рядом ни с кем. Даже незнакомых.

Несмотря на отсутствие аппетита, я прислушался к здравому смыслу, заказал ранний ужин и, ожидая, пока его принесут, принял душ.

Я ел, не чувствуя вкуса. Я смотрел, не видя, и слышал, не слыша. Горечь и разочарование поглотили меня, ослепляя мои чувства.

Я мерил шагами комнату, но она была слишком мала, чтобы сдержать переполнявшие меня эмоции, поэтому я отнес свою потребность в движении к длинному участку пляжа практически на пороге моего временного жилища.

Было что-то приятное в том, чтобы слышать хруст песка под ногами и ровный плеск волн о берег.

Я вынес свою пытку на пляж, пиная песок, поднимая и выбрасывая в море куски плавника и ракушки. Внешне я молчал, но внутренне я кричал. Это было несправедливо. Почему жизнь так несправедлива? Так несправедливо? Казалось, что преступники выйдут практически невредимыми, в то время как я, невинная сторона, буду платить во всех аспектах - физически, умственно, финансово и эмоционально.

Несправедливость была как яд в моем кишечнике, его кислота текла по моим венам, разъедая меня. Они были преступниками, но, если бы вдохновение не поразило меня, лучшей местью, которую я мог бы им отомстить, было бы трудно преуспеть и жить хорошо.

***

Вернувшись в свою комнату, я понял, что весь день не разговаривал по телефону. Как только он включился, он начал звонить с новым тоном, который я установил для Клэр. Eamon's Fuck It (I Don't Want You Back) был приятным изменением по сравнению со старым рингтоном, который у меня был для моей неверной жены - Джон Ледженд - это все, что у меня есть. Да, новая песня определенно гораздо лучше соответствовала моим чувствам и нашей ситуации. Наверное, мне придется согласиться с экспертами - на каждый случай есть своя песня.

Действуя быстро, я включил радио в комнате, которое я предварительно настроил так, чтобы оно не было на станции, вместо этого издавая громкий и раздражающий треск. В качестве отступления я схватил скомканный лист бумаги, который я также приготовил вскоре после регистрации, а затем нажал кнопку громкой связи на своем мобильном телефоне.

— Дэнни? Где ты? Я не могу войти в дом.

— Клэр? - Я начал шуршать бумагой рядом с телефоном.

— Дэнни, что это за шум? Я едва слышу тебя, и помехи ужасны.

— Что. .. ты?. . Я. .. слышу. .. разрыв, - ответил я, произнося только каждое второе слово в предложении. Мне пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться.

— Дэнни, ты меня слышишь? Я едва могу разобрать, что ты говоришь. Ты пропадаешь. Я не могу войти в дом. Мой ключ не работает. Где ты? Когда ты будешь дома?

— Что? Я...понимаю...слово...сказал...приемная...зарядное устройство...домой. Телефон...умереть. Уилл...домой...в пятницу...ты...ты.

Когда я протянул руку к телефону, лежащему на прикроватном столике, я услышал, как Клэр кричит, чтобы я не вешал трубку. Я улыбнулся и нажал кнопку отбоя. Я знал Клэр. Она бы разозлилась. Моя дорогая жена была избалована и не привыкла, чтобы ее заставляли ждать. Я не мог перестать улыбаться, представляя ее разочарование.

Было ли то, что я сделал, мелочным? Да. По-детски? Да, еще раз. Было ли это приятно? АБСОЛЮТНО.

Все еще улыбаясь, я проверил свои звонки и сообщения. Конечно же, Клэр оставила дюжину или больше. Я с удовольствием читал и слушал их все. Она даже несколько раз писала мне по электронной почте. Все они были в том же духе, что и ее звонок, с тоном, показывающим ее растущее раздражение из-за того, что она не смогла связаться со мной или войти в дом. Во всяком случае, видя и слыша ее нарастающее раздражение, я широко улыбнулся. Я злорадствовал над ее разочарованием, даже присвистнул, когда отлил.

Конечно, я мог бы позвонить ей с телефона в номере или включить свой ноутбук и ответить на ее электронные письма, и при обычных обстоятельствах я бы так и сделал, но, как я с удовольствием обнаружил, нет ничего лучше, чем разозлить жену-шлюху, чтобы улучшить настроение.

***

Мои дни были заняты полностью. Я сделал то, что обещал отцу и брату. Я искал возможности и жилье. Я встречался со строителями и архитекторами и повсюду оставлял визитные карточки. Это сэкономило бы мне время, когда на самом деле пришло время произвести отделку или любую другую работу, которую я выбрал для своих разведывательных действий.

Ночи были тяжелыми, и даже мое удовлетворение от все более расстроенных сообщений и электронных писем Клэр было пустым. Несмотря на мои решения, вопросы без ответов, боль и ярость из-за того, как меня использовали и предали Клэр и Зак, не давали мне покоя. Пляж принял на себя основную тяжесть моего разочарования. Я прошел несколько миль.

Часть моего гнева была направлена на себя. Намеки были, теперь я это понял. Зак, будучи Заком, не смог удержаться, чтобы не уронить несколько. Почему я раньше не замечал его склонности хвастаться?

Я остановился и повернулся, глядя на море. Волны плескались о мои лодыжки, мои ноги немного утопали во влажном песке. Это было прохладно и приятно, в отличие от воспоминаний вскоре после моей пятой годовщины свадьбы. Я отчетливо представляла лицо Зака, когда он дразнил меня обрывками информации после того, как я дразняще спросил о его личной жизни.

— Она действительно классная. Много веселья и потрясающе сексуально. Нет, я не готов представить ее всем. Я хочу еще немного подержать ее при себе. - Вот лишь несколько его первоначальных намеков.

А потом появились намеки.

— Она замужем. Ее старик не делает этого для нее, но ей жаль его, поэтому она остается с ним.

Мой неодобрительный взгляд, должно быть, говорил о многом, потому что он прокомментировал это. У него хватило наглости сказать мне, чтобы я не судил, пока не побываю на месте его дамы. А потом он ухмыльнулся и сказал, что если какая-либо дама предложит сделать со мной то, что эта женщина сделала для него, я, не задумываясь, оставлю свои брачные клятвы. Он даже выпалил несколько более странных вещей, и мне пришлось попросить его остановиться, потому что я боялся, что Клэр войдет и услышит его.

Конечно, он ошибался, я бы никогда не изменил Клэр, независимо от того, насколько сексуальна или извращенна была женщина, сделавшая предложение, но в то время я не спорил.

Он замолчал, но не раньше, чем попросил меня держать его новости при себе. Сказал, что не хочет, чтобы Клэр и остальные члены семьи обрушились на него за то, что он спал с замужней женщиной.

Я вспомнил выражение его лица, выражение его глаз. Насмешливо и в то же время как-то злобно, или это была победа? Злорадствово?

Теперь, с мудростью ретроспективы, я лучше понимал его веселье. Должно быть, ему показалось очень забавным добиться от меня обещания хранить в тайне его роман, роман, который у него был с моей женой.

***

Еще один вечер. Еще одна прогулка по пляжу. Я прокручивал свою жизнь с ней, изучая каждое воспоминание через совершенно новый фильтр. Мысленно я изучил все - ее прическу, макияж, одежду, даже походку. Ее одежда была помята? Ее растрепанные волосы? Помада свежая? Размазана? Незнакомые духи? Шампунь? Я рылся в каждом воспоминании в поисках доказательств, которые, по иронии судьбы, я не хотел находить, потому что это было бы еще одним подтверждением ее предательства, но также и моей глупости, моей слепой веры в мою неверную жену.

Попытка проанализировать что-то не поддающееся анализу с помощью ненадежных воспоминаний была мучительной. Разрушение души. Я был таким дураком, огромным, тупым, как кирпич, дураком. Моя вера в себя была ниже комариного брюха. Никогда еще я не чувствовал себя более неуверенным в себе во всех аспектах как мужчина, любовник, друг. Даже в подростковом возрасте я не чувствовал такой неуверенности в себе.

Обычно у меня было то, что я всегда считал здоровым сексуальным влечением. Мы с Клэр занимались сексом, я больше не мог мысленно называть это любовью, три-пять раз в неделю, и обычно больше одного раза за сеанс. Теперь мой член, казалось, навсегда стал мягким, как прядь переваренных спагетти.

И все же я рылся в своих воспоминаниях.

Меня затошнило от отвращения к себе, что, как струп, который зудел, чтобы его почесали, я не мог контролировать желание мучить себя в поисках ответов, подсказок, которые я пропустил.

***

Обычно мне нравилось водить машину. Что-то в том, как пейзаж мелькал в моих боковых окнах, или, возможно, это было то, как моя "Тойота", казалось, проглотила дорогу впереди меня и выплюнула ее сзади. Как бы то ни было, мне всегда нравилось ездить на дальние расстояния.

Не сегодня. Сегодня это была пытка. Каждая миля, приближавшая меня к дому, казалась частью затянувшейся прогулки к виселице.

Сегодня я был в состоянии войны с самим собой. Снова.

Одна половина меня хотела ответов, хотела объяснений. Хотела правды.

Другая половина не хотела слушать ее ложь, ее чушь, корыстные оправдания. Ничто из того, что она бы сказала, не могло компенсировать того, что она сделала. Ни одно слово или извинение не повлияло бы ни на йоту на результат, так в чем же был смысл?

***

В последний момент я передумал и свернул, меняя полосу движения без указателей, что принесло мне несколько гудков и салютов одним пальцем, когда я повернул налево в направлении дома моих родителей.

Я остановился перед входом и уставился на их входную дверь, мысленно извиняясь перед ними за то, что я собирался втянуть их в эту трясину. Технически, проблемы были моими, но наша семья была близка. Мама, папа и Шон, а также жена Шона, Мел, не смогут дистанцироваться от моих проблем, как Земля не может перестать вращаться вокруг Солнца. Мама, в частности, я знал, будет опустошена - мать Зака была ее младшей сестрой.

Я взглянул на пассажирское сиденье, на папку, в которую вложил любовные письма Зака, и фыркнул. Папка для отображения, как будто письма, разрушающие жизнь, были каким-то школьным проектом или каким-то ценным офисным отчетом. Лично я предпочел бы помочиться на них, но здравый смысл подсказывал, что, по крайней мере сейчас, они должны быть защищены.

Поморщившись от отвращения, я поднял ее и вышел из машины, решительным шагом, который был скорее блефом, чем искренним, я прошел по дорожке к входной двери и постучал.

Ответила мама. Она наклонилась вперед, схватила меня за бицепс и поцеловала в щеку одновременно с тем, как заговорила.

— Милый, что происходит? Клэр звонила и навещала нас каждый день, говоря, что не может связаться с тобой и что она не может войти в дом. Мы ужасно волновались. Почему ты не отвечаешь на звонки и не проверяешь электронную почту?

— Как насчет того, чтобы впустить меня, позвонить Шону и Мел, дать мне папино пиво, и мы все сядем вместе, и я расскажу вам всем, что происходит. Я бы предпочел объяснить только один раз. Я не хочу повторяться.

— О боже, это звучит зловеще. - Она отошла в сторону с озабоченным видом. Она знала меня. Она знала, что это должно быть что-то экстремальное. Вести себя так было не в моем характере.

Я последовал за ней по коридору, продолжая идти, когда она остановилась у столика в холле, чтобы позвонить Шону и Мел. Я налил себе пива, прежде чем отправиться на задний дворик, где, как я знал, найду своего отца. Мама всегда шутила, что они должны жить в палатке, потому что все, что нужно моему отцу, если только не шел дождь, так это находиться на открытом воздухе. Я думаю, что, проведя свою жизнь в качестве каменщика, предпочтение свежего воздуха и солнечного света стало частью его ДНК.

В юности мы с Шоном оба хотели последовать примеру отца, но он настоял, чтобы мы нашли профессии, которые не были связаны с погодой. Мне нравилось проектировать и строить вещи, и поэтому я решил стать плотником-столяром, специализирующимся на внутренней отделке, Шон был очарован молниями - он все еще регулярно ночевал на своей веранде во время штормов, делая тысячу фотографий молний над водой и всеми электрическими эффектами, и поэтому он стал электриком. Много раз мы все работали в одном доме, по крайней мере, до тех пор, пока папа не ушел на пенсию чуть больше года назад. Конечно, мы с Шоном по-прежнему рекомендовали услуги друг друга нашим клиентам.

Папа встал, оценивая меня, и протянул руку, чтобы поприветствовать и заключить в крепкие мужские объятия. Расцепившись, мы сели, и я положил папку с письмами на низкий кофейный столик, прежде чем сделать изрядный глоток пива. Папа продолжал смотреть на меня, приподняв бровь в немом вопросе.

— Это долгая и трудная история, которую я должен рассказать всем, папа, поэтому я хочу подождать, пока Шон и Мел не приедут сюда, я хочу рассказать ее только один раз.

Отец протянул руку, огромную и грубую от многолетнего физического труда, и похлопал меня по колену, как в детстве.

— Хорошо, Дэнни. Я терпеливый человек, я могу подождать.

Это была одна из причин, по которой я любил и уважал своего отца: он знал, когда нужно давить, а когда выжидать.

Вскоре к нам присоединилась моя мать, которая приготовила чайник чая. Это само по себе говорило мне, что она знала, что я собираюсь признаться в трагедии - горячий, сладкий чай был ее ответом на все жизненные невзгоды. Она молча поставила чайник вместе с двумя чашками, прежде чем передать нам с папой свежее пиво и отставить еще одно для скорого прибытия Шона.

Это было неизбежно. В скорости я услышал стук в дверь. Шон и Мел жили всего в нескольких кварталах отсюда, но, несмотря на это, они, должно быть, уехали, как только повесили трубку. Я надеялся, что они оставили детей дома с Эмили, которая была их постоянной няней и удобно жила по соседству с ними.

Следующее, что я почувствовал, это то, что Мэл одновременно обняла меня и ударила по голове. Проявлений женской заботы...

— О Боже. Где ты был? И почему ты не отвечал на звонки и электронные письма. Мы ужасно волновались. Мы собирались позвонить в полицию, если сегодня от тебя не будет вестей.

Мел плакала и умудрялась выглядеть сердитой и в то же время испытывающей облегчение. Я открыл рот, чтобы ответить, но Мел еще не закончила со мной.

— Ты напугал меня до чертиков. Всех нас. Как ты мог быть таким безответственным? Если бы с тобой что-то случилось, как бы мы сказали Мэдди и Деклану? Твои племянница и племянник обожают тебя. Можешь себе представить, как они были бы опустошены? Черт возьми, Дэнни, ты не можешь вытворять такое дерьмо. Никто не знал, где ты остановился. Все, что мы знали, это то, что это было в нескольких часах езды к северу. Ты хоть представляешь, как мы были напуганы? Тебе лучше найти хорошее объяснение, или я лично отрежу тебе яйца! Прости, мам, но это правда.

Мама просто похлопала Мел по руке; она привыкла к страстному характеру и речи Мел. Это было то, что мы все любили в ней, и отчасти поэтому она идеально подходила для Шона, который был гораздо более спокойным.

— Садись, милая. Давайте дадим Дэнни шанс что-нибудь сказать.

— Хорошо, ну, во-первых, я прошу прощения за все беспокойство, которое я вызвал. Наверное, я не так ясно соображал, как мне казалось. Я не думал о более широкой картине, я думаю. Но я-я-я думаю, что, возможно, я был в шоке, и мне, э-э, нужно было уйти.

Мел выглядела так, словно снова собиралась в меня вцепиться, поэтому я подняла руку.

— Пожалуйста, выслушай меня, прежде чем ты набросишься на меня опять, Мел. Как только ты это сделаешь, я думаю, ты поймешь, почему я таинственно умчался.

И я рассказал им все. Я ничего не упустил, даже те части, которые выставили меня в плохом свете, такие как мое желание вызвать у Клэр несколько головных болей и тревожные моменты, когда она обнаружила, что ее ключ не сработает.

— Итак, если Клэр звонила вам каждый день, могу я предположить, что она не получила доступа в дом?

— Нет. Она либо звонила, либо навещала нас после работы, чтобы узнать, не было ли от тебя вестей. Мы все откладывали что-либо до сегодняшнего дня, потому что ты сказал, что будешь дома сегодня, - добавила мама.

Я рассмеялся.

— Ну, должен сказать, это меня немного удивляет. Замена замка сработала лучше, чем я ожидал. Я подумал, что есть хороший шанс, что она уговорит какого-нибудь доверчивого слесаря впустить ее. Я полагал, что в лучшем случае это удержит ее, в худшем - замедлит ее, и в любом случае это вызовет у нее несколько седых волос, не зная, что происходит и как много я знаю.

— Она действительно пыталась обманом заставить одного из них впустить ее, но он настоял, чтобы она предъявила что-то, кроме лицензии, чтобы доказать, что она там живет, и хотел, чтобы она подписала все эти формы. Она сказала, что не может показать ему счет или что-то в этом роде, потому что ты занимаешься всем этим. Она была очень расстроена.

Я не смог сдержать довольной улыбки. Это так хорошо для сохранения моего самочувствия.

— Я бы еще не начал улыбаться, Дэнни. Один визит в суд, и ей, вероятно, разрешат вернуться, - несмотря на его слова, Шон тоже улыбался.

— Да, я знаю, но это дает мне время убедить ее, что в ее интересах было бы переехать.

— Как ты собираешься это сделать, сынок? - спросил отец.

— Все просто. Я скажу ей, что, если она вернется, я съеду. И если я уйду, ремонт не только остановится, потому что я, конечно, не буду им заниматься, но и не буду платить за то, чтобы его делал другой мастер. Вдобавок ко всему, я также перестану платить по ипотеке - ей придется платить.

— О, Дэнни, ты уверен, что это хорошая идея? Ты можешь потерять дом. - Мама взяла меня за руку и нежно сжала.

— Я знаю, что это авантюра, мама, но я скорее потеряю дом, чем увижу, как он достанется ей, когда моя кровь, пот и слезы сотворили его.

— Но депозит и все деньги, которые ты вложил в него...

— Это всего лишь деньги, мама. Я молод. Я всегда могу заработать больше денег, и я лучше все потеряю, чем увижу, что она извлекает выгоду из своей лжи и предательства. Она шлюха, и она трахнула меня хорошо и по-настоящему, но она не получит от меня ни цента больше, чем это будет абсолютно необходимо.

Это красноречиво говорило о настроении моей матери, что она не упрекала меня за мой язык; обычно она не была так терпима к ругательствам Шона или меня, как Мел. Поди разберись.

— Слишком верно. Я с тобой, Дэнни, - вмешалась Мел. - Мошенники не должны процветать. На самом деле, эта сука должна заплатить сполна за то, что она сделала. Как и Крыс-Зак.

— Так где же она остановилась?

Мама открыла рот, чтобы ответить, но затем закрыла его, нахмурившись, прежде чем попытаться снова.

— На самом деле, Дэнни, я не знаю. Она ничего не сказала после того, как отклонила мое предложение остаться здесь. Прости, дорогой, но...

— Все в порядке, мам, ты не должна была знать. Я хотел, чтобы это было так, чтобы вам, ребята, не пришлось лгать ради меня. Я, вообще-то, выложил там несколько разных историй. Я хотел сбить ее с толку, чтобы она не знала, где меня искать. Ее друзьям по работе я сказал, что собираюсь работать на западе и устраиваю вечеринку-сюрприз, а Заку я как бы смешал обе истории и...

— Ты звонил Заку? - Я услышал шок в голосе Мел.

— Эм, да.

— Как ты не прыгнул через телефонную линию и не выпотрошил ублюдка? - спросил Шон.

Я усмехнулся. - С большим трудом.

— Готов поспорить что так - пробормотал отец, качая головой, и в уголках его рта заиграла мрачная улыбка.

Разговор застопорился; за столом воцарилась тишина. Все взгляды были устремлены на меня. Я чувствовал их любовь и поддержку, не произнося ни слова. Первым нарушил молчание мой отец.

— Похоже, твои сомнения насчет Клэр все-таки оправдались, дорогая.

Я удивленно повернулась к матери. Она никогда не была холодной или неприветливой с Клэр. Возможно, у нее не было такой близости как с Мэл, но она никогда не была недружелюбной, критичной или проявляла какую-либо неприязнь, когда дело касалось подарков.

— У тебя были сомнения?

Мама пожала плечами.

— Я ничего не могла понять. Она всегда была вежливой, милой и хорошо говорила, но, да, у меня всегда были сомнения по поводу нее. В первые дни я списывала это на ее молодость, но сейчас ей за тридцать, и она должна была перерасти любую легкомысленность. Я не знаю, что сказать, кроме того, что это был случай женской интуиции, я думаю. Я никогда ничего тебе не говорила, потому что ты был по уши влюблен, и мне не на чем было основывать свои сомнения.

— Кто-нибудь из вас когда-нибудь видел что-нибудь необычное? Я ломал себе голову, но никогда не замечал, чтобы она флиртовала с ним больше, чем с кем-либо другим, или чтобы он заигрывал с ней.

Все покачали головами.

— Они явно были очень осторожны в своем романе, - вставила Мел, констатируя очевидное.

— Что это? - тихо спросила мама, положив кончики пальцев на папку с письмами.

— Это все письма, которые написал Зак. - Она держала папку в руках и приоткрыла ее, прежде чем я успел предупредить ее. - Ах, мам, я не думаю, что ты захочешь их видеть. Они, гм, довольно грубые и откровенные. Совсем не любовные письма.

Она помолчала, глядя на меня поверх папки.

— Я не сомневаюсь, что сейчас приду в ужас, но я справлюсь.

Мы все молча наблюдали за ней. Несколько раз она надолго закрывала глаза, но, кроме одного-двух вздохов, сорвавшихся с ее поджатых губ, не издала ни звука. Когда она закончила, на ее лице была маска отвращения, она передала папку моему отцу, который последовал ее примеру и начал читать отвратительное содержимое папки.

Потянувшись через стол, мама схватила меня за обе руки.

— Мне так жаль, что тебе пришлось прочитать что-то подобное, дорогой, о двух людях, которых ты любил и которым доверял. Я бы не винила тебя, если бы ты задушил эту суку до смерти, а потом пошел и сделал то же самое с Заком. Я рада, что ты этого не сделал, потому что я не хочу, чтобы ты сидел в тюрьме, но медленная и мучительная смерть - это то, чего они заслуживают.

Снова наступила тишина. Отсутствие разговора было неловким; обычно мы были шумной компанией, но я знал их всех достаточно хорошо, чтобы понимать, что никто не хотел много говорить, пока все не прочитают письма. Мама и Мел пили чай, а Шон, папа и я - пиво. Когда папа закончил, он передал папку Шону и встал.

— Дай мне руку, Дэнни.

Я последовал за отцом на кухню, где он обнял меня так крепко, что я едва мог дышать. Я упал в его объятия, прижимаясь к нему, как в детстве, когда руки моего отца были самым безопасным местом на Земле. Когда мы наконец оторвались друг от друга, он обхватил мое лицо ладонями и свирепо посмотрел мне в глаза.

— Это не твоя вина, Дэнни. Ты никогда не относился к этой суке иначе, чем с любовью и преданностью. Как только ты начнешь сомневаться в себе, позвони мне или своей маме. Не позволяй этому сломить тебя, сынок. Она явно того не стоит.

Я кивнул, боясь заговорить, чтобы не потерять самообладание, и заплакать, как ребенок. Чувствуя мою беду, отец продолжал баюкать мое лицо и смотреть мне в глаза, пытаясь, как мне кажется, наполнить меня своей силой.

— Ты справишься с этим, Дэнни. Я обещаю тебе это. У тебя есть семья, которая любит тебя и будет поддерживать тебя, несмотря ни на что.

— Я знаю, папа.

— Хорошо, но важно иногда напоминать, что ты не один.

Он отпустил мои щеки и притянул меня к себе для еще одного объятия. В последний раз похлопав меня по спине, он отстранился и схватил чайник, наполнил его свежей водой, прежде чем включить. Он подошел к холодильнику, достал три бутылки содовой и протянул мне.

— Нам нужны ясные головы. Как только мы спланируем план действий, мы сможем выпить несколько кружек пива или бренди - сказал он в качестве объяснения.

Мы присоединились к остальным, и я увидел, что Шон и Мел, которые делили папку, без сомнения, для экономии времени, почти закончили. Шон молчал, его челюсти были сжаты так, что я знал, что это указывало на глубину его ярости. Он никогда не шумел из-за своей ярости. Я видел, как он терял выдержку всего несколько раз в своей жизни, но каждый раз был отмечен его молчанием и неподвижностью, прежде чем вспыхнул взрыв гнева. Клише, затишье перед бурей хорошо подходило ему. Мел, с другой стороны, что-то бормотала себе под нос, ее щеки пылали от того, что, как я догадался, было смесью ужаса и гнева.

Взглянув на Шона, чтобы убедиться, что он тоже закончил, Мел с отвращением бросила папку обратно на стол.

— Ну, если бы я не видела этого своими глазами, я бы никогда не поверила, что они способны на такую мерзость. Это похоже на какой-то грубый порнофильм класса "Б".

Когда мой отец опустился на свое место, он посмотрел на мою мать.

— Я поставил чайник для тебя и Мел, дорогая. Он уже должен был закипеть.

— Я сделаю это, мама. Мне нужно что-то сделать, иначе я могу взорваться.

Мел схватила чайник, чуть не сорвав в спешке крышку.

— Могу я предположить, что ты разведешься с ней? - спросил Шон.

— Да, как я вижу, развод - мой единственный выход.

Все кивнули.

Мел вернулась и принялась наполнять чашку моей матери.

— Развод - это хорошо, но ты должен заставить их заплатить за то, что они сделали.

— Я не могу лгать, Мел. Я представлял себе множество действительно впечатляющих способов отомстить им, но... - Я замолчал, вздохнув. - Но я не хочу опускаться до их уровня. Я боюсь, что если я это сделаю, то не смогу выбраться обратно из грязи. Я не хочу потерять себя.

— Тебе и не нужно, - сказала мама. - Правда, их собственные слова и поступки проклянут их обоих.

Она завладела всем нашим вниманием.

— Мы сделаем публичное объявление во всех местных газетах, которое послужит официальным признанием вашего расставания. Ты не сделал ничего плохого, так что нам не нужно приукрашивать это. Мы можем четко заявить, что это связано с неверностью Клэр с членом нашей большой семьи. Мы даже можем назвать Зака, если хочешь. Мы сделаем то, что мы говорим, - это вежливое электронное письмо, звонок или письмо всем нашим родным и друзьям, включая семью Клэр, где мы немного подробнее, называя имена и сроки, сообщаем им, что у нас есть конкретные доказательства, которыми мы рады поделиться. Мы делаем копии писем, а затем позволяем естественному любопытству или любви людей к сплетням делать всю работу за нас. Любой, кто спросит - а поверьте мне, они спросят, - получит копии этих писем, каждого из них. Как я уже сказала, Дэнни, ты не сделал ничего плохого. И ты не сделал ничего такого, чего тебе следовало бы стыдиться. Любой, кто хоть что-то знает о тебе, знает, что ты всегда относился к Клэр как к королеве.

Я подумал о мамином плане. Это было просто, честно, эффективно, и я бы сохранил свою честность, но о, как мое сердце оплакивало потерю моих идей мести, за возможность увидеть, как они оба изрешечены хламидиями и сочатся грязью, а их половые органы горят каждый раз, когда они мочатся. И само собой разумеется, мне бы очень хотелось, чтобы у меня была возможность засунуть больные яйца Зака ему в глотку, но, думаю, мне придется довольствоваться тем, что большая часть нашей семьи и друзей подвергнет их остракизму. Я не мог отделаться от мысли, что они отделаются легко. Иногда быть благородным - полный отстой.

— А как же тетя Салли? - спросил Шон.

— Мы должны признать возможность того, что она не бросит Зака, в конце концов, она его мать, но если она останется с ним, то она может присоединиться к нему в изгнании, потому что я не потерплю, чтобы кто-то обращался с моими мальчиками так, как Зак и Клэр обращались с Дэнни.

Ее голос был решительным, но я видел печаль в ее глазах; ей было бы больно потерять сестру.

— Не можем ли мы, я не знаю, найти какой-нибудь способ использовать письма, чтобы действительно унизить и опозорить их? Может быть, сделать плакаты и расклеить их по всему городу? - Видео по всему Интернету? Я просто чувствую, что нам нужно сделать больше.

Это согрело меня, насколько Мел была предана мне, всей нашей семье. Она была яростна в своей преданности. Шон, несомненно, нашел золото, когда женился на ней. Я, конечно, не мог представить, как она предает или использует Шона так, как Клэр использовала меня. Я посмотрел на свою семью и почувствовал благословение - без единой просьбы с моей стороны моя битва стала их битвой. Это было то, чего Клэр никогда не могла у меня отнять.

— Мы могли бы, милая, но я хочу, чтобы ты немного подумала. Забудь на время о юридических последствиях, если мы сделаем что-то подобное. Если бы у тебя был выбор: ненависть мужчины, которого ты любишь, или его равнодушие к тебе, что бы ты предпочла?

Мел задумалась над вопросом моей матери.

— Фу, мне неприятно это признавать, но я бы предпочла, чтобы он ненавидел меня, потому что это означало бы, что, по крайней мере, я каким-то образом повлияла на него. И ненависть может превратиться в любовь. Если бы он был равнодушен, это означало бы, что я не существую в его глазах. Мне бы не хотелось чувствовать себя ничтожеством. Как будто меня оценили и отвергли как неуместную.

— Вот именно. На мой взгляд, противоположностью любви является не ненависть, а безразличие. Клэр было бы гораздо больнее, если бы Дэнни притворился, что ему все равно, чем если бы он слетел с катушки и бросил оскорбления. Она тщеславная девушка, ей не понравится, что она ничего не значит.

— Ты предполагаешь, мама, что ей небезразлично, что я думаю и чувствую.

— О, я уверена, Дэнни. Она хочет тебя. Возможно, это не по тем причинам, по которым бы ты хотел, чтобы она хотела тебя, но она действительно хочет тебя. Если бы она этого не делала, то не торчала бы здесь двенадцать лет и не прилагала бы таких усилий, чтобы скрыть свою истинную природу. Каковы бы ни были ее мотивы, она не захочет, чтобы ты выкинул ее из своей жизни.

— Да, она хотела, чтобы доверчивый болван оплатил счет за ее образ жизни, - пробормотал я, не в силах скрыть горечь, которую чувствовал.

Ответы приходили горячие и быстрые, каждый из них говорил поверх другого.

— Ты не доверчив, ты благороден. Есть разница.

— Ты не болван.

— Не позволяй ей заставить тебя так думать. Не давай ей такой силы.

— Ты не болван. Она дура. У нее был замечательный мужчина, который сделал бы для нее все, что угодно, а она его бросила.

— Спасибо, ребята, но я не могу не чувствовать себя глупым и использованным. Она дурачила меня двенадцать лет. Я ничего не подозревал. Если бы я не наткнулся на эти письма, я бы до сих пор делал все что мог, чтобы сделать ее счастливой.

— Ну, тогда мы все дураки, - заявила моя мать. - Потому что, если отбросить оговорки, никто из нас тоже ничего подобного не подозревал.

— Сынок, ты не дурак, и мы тоже, - сказал отец. Его голос был твердым, не терпящим возражений. - Когда ты влюбляешься и женишься, ты доверяешь этому человеку - так устроен брак. И ты продолжаешь доверять, пока она не сделает что-то, чтобы разрушить его. Клэр явно преуспела в обмане, и ты не должен был знать об этом, пока она не совершила ошибку. Это был бы печальный день для человечества, если бы мы вступали в любые отношения с подозрением и ожидали худшего.

— Ладно, ты хочешь сказать, что я должен скрывать, насколько я обижен и зол, и заставить Клэр думать, что мне наплевать.

Мама кивнула.

— Да. Пусть она попробует объясниться, в конце концов, информация-это золото. Она может даже загнать себя в угол своей ложью. Дай ей достаточно веревки, чтобы повеситься. Я бы даже зашла так далеко, что записала на пленку ваши с ней разговоры. Твой телефон может делать такие вещи, верно? - Она замолчала, увидев выражение моего лица.

— Дорогой, я знаю, что это будет трудно слушать, может быть, нет, может быть, попытаться отключиться, пока она болтает. На самом деле, это хорошая идея; это поможет тебе оставаться бесстрастным. Каждый раз, когда она делает паузу, просто пожимай плечами или говори что-то вроде "неважно" или "ты уже закончила, мне нужно сделать то-то и то-то". Посмотри на часы, постарайся выглядеть скучающим. Говори как можно меньше. Не поддавайся на ее насмешки, мольбы или манипуляции. В какой-то момент она обязательно попробует их все.

— Но если я это сделаю, то никогда не смогу сказать ей ничего из того, что хочу сказать. Я не хочу идти по жизни с этим дерьмом, гноящимся внутри меня.

Папа схватил меня за колено.

— Это не навсегда, Дэнни. Думай об этом как о войне или шахматной игре. Это стратегия для раннего набега. Она враг, сынок. Ты не хочешь, чтобы она видела твою уязвимость. Позже, когда пыль осядет на твоем разводе, ты сможешь сказать ей все, что, черт возьми, тебе нужно или чего ты хочешь. Тогда, наверное, будет лучше. Ты услышишь все ее дерьмовые оправдания и аргументы, и у тебя будут готовы ответы. Ты сможешь отрепетировать и точно выстроить то, что ты хочешь сказать в своем уме, и произнести это спокойно. Сделай это таким образом, и ты сможешь превратить свои слова в оружие, чтобы разорвать ее на куски, сделай это сейчас, и ты, скорее всего, не пожалеешь.

Я кивнул. Он был прав. Если я сейчас открою рот, то не смогу остановить поток взаимных обвинений, которые я хотел ей послать. Я не смогу скрыть свою боль или ярость. Я утоплю ее в них, и тогда она будет знать, как нажимать на мои кнопки.

Мы еще немного поговорили, и мама с Мел даже заставили меня попрактиковаться в том, чтобы выглядеть пресным и скучающим, пока они выкрикивали банальные оправдания, используемые для прелюбодеяния. "Это ничего не значило", "Это был всего лишь секс", "Мне было скучно/одиноко" и затем: "Я люблю тебя и только тебя, он ничего для меня не значит".

К тому времени, когда они закончили со мной, я был уверен, что смогу сыграть свою роль, пока противостояние не продлится слишком долго.

***

Подготовленный или нет, я с облегчением увидел, что Клэр не ждала меня, когда я вернулся домой. Я знал, что она не будет далеко, так как ее рабочий день обычно заканчивался сразу после пяти, а сейчас было пять пятнадцать.

Я выгрузил свое снаряжение, проклиная то, как мои внутренности завязывались в узлы при мысли о моей неминуемой конфронтации с Клэр. Никакое количество глубоких вдохов не ослабляло его мертвой хватки. Я налил себе на палец бренди, долго вглядываясь в его янтарную глубину, прежде чем сделать глоток. Я закрыл глаза и поболтал во рту, покрывая язык и десны, прежде чем позволить ему просочиться, капля за каплей, в заднюю часть моего горла. Ожог был приятным, успокаивающим и как раз тем, что мне было нужно.

В пять сорок раздался стук в дверь. Несколько глубоких вдохов, за которыми последовала быстрая проверка в зеркале, чтобы убедиться, что мое выражение лица было нейтральным, и я был почти готов. Я схватил свой телефон, переключил его в режим записи и сунул его вместе с ключами от хранилища в карманы. Теперь я был готов.

Путь по коридору был медленным; мне казалось, что я иду по густой грязи. Я открыл дверь и вышел на крыльцо, заставив Клэр сделать шаг назад. Дверь закрылась за мной с тихим стуком.

Ее знакомый запах окутал меня, ударив с силой, как удар в живот. Я тут же переключился на дыхание через рот.

— Дэнни? Какого черта? Где ты был и почему не отвечал ни на мои звонки, ни на электронные письма? И ты поменял замки?

Пока она говорила, явно сердитая и расстроенная, до меня дошло, что она не знала о том, что я обнаружил любовные письма. Она не знала, что я знаю о ее давнем романе. Под влиянием момента я решил держать ее в неведении, пусть эта сука прочитает об этом в газетах, как и все остальные. Тогда у нее будут свои пятнадцать минут славы, как у знаменитостей, которых она боготворила.

— Привет, Клэр. Да, я сменил замки. С нашей десятой годовщиной, маячащей на горизонте, я немного порылся в душе и пришел к выводу, что с меня хватит притворяться, что я люблю тебя, только чтобы получить нормальную задницу. По правде говоря, это стало скучно и слишком много тяжелой работы, и поэтому я решил развестись с тобой.

— Что?

Потрясенное выражение лица Клэр было бесценным. Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы не улыбнуться со свирепым ликованием при виде ее замешательства.

— Ты меня слышала. Я не люблю тебя. Ты мне не нужна, поэтому я тебя выгоняю.

— Ты. .. ты. .. ты не можешь этого сделать. Я тебе не верю. Я люблю тебя. Ты любишь меня. Я. .. я не понимаю. Это и мой дом тоже.

Ее бессвязные фразы красноречиво говорили о ее замешательстве, и та часть меня, которая ненавидела ее и то, что она делала, наслаждалась этим.

— Я только что закончил говорить, что не люблю тебя. Я притворялся. И я могу вышвырнуть тебя на обочину. Я только что это сделал. Вот ключи от хранилища, куда я поместил все твои вещи. Если я что-то пропустил, пришли мне электронное письмо, и я упакую их и оставлю здесь для тебя.

Она взяла ключи, глядя на них так, словно никогда в жизни не видела ключей.

— Но. .. но это и мой дом тоже. Ты не можешь выгнать меня. Я имею такое же право, как и ты, жить здесь.

— Верно, но если ты переедешь, я съеду, и кто тогда закончит ремонт? И я чертовски уверен, что не буду платить по ипотеке за дом, в котором я не живу, так что, если ты действительно хочешь жить здесь, в недостроенном доме, будь моим гостем, но ты будешь платить по банковскому кредиту и за любую выполненную работу. Я не раскошелюсь ни на цент.

Слезы потекли по щекам Клэр. Я спокойно смотрел на нее. Я взглянул на часы, стараясь выглядеть вежливым.

— Я не понимаю, Дэнни. Что происходит? Когда я уезжала в спа, ты сказал, что любишь меня, когда поцеловал на прощание. И сейчас... теперь ты хочешь развестись?

Ее голос дрожал. Она потянулась к моей руке. Я отстранился.

— Да, я хочу развестись.

— Почему? Что случилось, что привело к этому? Ты кого-нибудь встретил? У тебя роман? -

Потребовалась каждая унция самообладания, чтобы нормально дышать и сохранять нейтральное выражение лица. Мои руки буквально чесались обхватить ее за шею и сжимать до тех пор, пока в ее легких не останется ни капли воздуха. Я хотел посмотреть ей в глаза, когда жизнь покинет ее. Она убила часть меня, и казалось справедливым, что часть ее тоже умерла.

— Нет. Никакого романа. Просто мне скучно с тобой, и я готов к переменам.

— Почему, Дэнни? Почему ты так себя ведешь? Я не понимаю, как ты можешь так внезапно измениться. Как ты можешь быть таким жестоким. Это на тебя не похоже.

Я достиг предела своих актерских способностей. Я должен был покончить с этим как можно скорее, иначе я либо убью эту суку, либо извергну на нее отвратительные слова.

— Слушай, я сегодня вечером ухожу и хотел бы принять душ и переодеться, так что мы можем поговорить об этом в другой раз?

Она стояла с открытым ртом, слезы текли по ее щекам. Один балл мне - она понятия не имела, что происходит.

Я вернулся в дом, оставив ее стоять на крыльце в слезах. Оказавшись внутри, я прислонился к стене для поддержки, опустошенный. Господи, это притворство было утомительным; как ей удавалось делать это в течение двенадцати лет?

***

Я откинулся в кресле, перечитывая написанное. Слава Богу, что у меня есть ноутбук и программное обеспечение для обработки текстов, если бы я был в старые времена с ручкой и бумагой, я уверен, что испортил бы кучу бумаги, когда писал и переписывал уведомление о расставании. Технически, мне не нужно было размещать объявление, чтобы зарегистрировать мое расставание с Клэр, но это послужило моей цели по многим причинам.

— Я, Дэниел Джонатан Маккормак, родившийся 12 января 1982 года, настоящим заявляю, что по состоянию на 21 марта 2017 года я расстался со своей женой Клэр Элизабет Маккормак, урожденная Джонсон, родившаяся 11 ноября 1985 года, в связи с тем, что я обнаружил ее предательство наших свадебных обетов. А именно то, где она обещала оставить всех остальных.

Из-за ее давнего романа с членом моей большой семьи, я больше не буду нести ответственность за любые долги, понесенные Клэр Элизабет Маккормак с вышеупомянутой даты.

Я взглянул в угол экрана; было чуть больше девяти, и с меня было достаточно. Уведомление было не таким уж длинным, менее ста слов. Я должен был написать его за считанные минуты, а не за несколько часов. Я не мог решить, как много сказать и вписать ли имя Зака или нет. Я стирал и менял его так много раз, что больше не мог мыслить здраво.

Я закрыл программу, решив, что утром посмотрю на нее свежим взглядом. Поставив ноутбук на стол рядом со мной, я задумался, включить ли фильм или лечь в постель и попытаться немного поспать. Я еще не принял решения, когда услышал стук в дверь. Думая, что это Клэр вернулась ко второму раунду, я опустил подбородок на грудь и произнес безмолвную молитву о спокойствии и силе.

По пути к входной двери я остановился перед зеркалом в прихожей, чтобы проверить, на месте ли мое вежливое лицо, и переключить телефон в режим записи.

Я открыл дверь.

— Послушай, Клэр...папа? Шон?

Они улыбнулись мне.

— Хорошее скучающее лицо, сынок.

Мы все рассмеялись - это было приятно. Я отошел в сторону, и с фамильярностью, как будто они хозяева, они сами направились на кухню и налили себе пива.

— Я вижу, ты не шутил насчет того, что сделал небольшой ремонт, - заметил Шон, устраиваясь на одном конце дивана.

Я фыркнул.

— Я человек слова. Так что, мама послала вас двоих проверить, как я?

— Нет. Это была моя идея, но мы с Шоном здесь не для того, чтобы нянчиться с тобой. Мы здесь для того, чтобы помочь тебе спланировать небольшую взбучку для Крыс-Зака. Мы подумали, что тебе нужно немного больше расплаты, чем красное лицо для скользкого ублюдка. Хотя, если твоя мама спросит, мы просто играли в карты и напоили тебя.

— Папа, ты хитрый пес!

— Маленькая ложь, чтобы защитить ее чувства, не причинит ей вреда, - он подмигнул мне. Мы с Шоном усмехнулись.

— Твоя мама - хорошая, нежная женщина, и я ее очень люблю, но, как и большинство женщин, она не понимает, как устроен мужской ум. Женщины не понимают, что мужчине нужно держать свои, э-э, яйца. - Отец с усмешкой пожал плечами. - Иногда мужчина должен делать то, что должен делать мужчина.

****************

Продолжение следует...