Автор CreativityTakesCourage « LOVE LETTERS CH. 03»

Любовные письма Ч. 03

***

— Ты серьезно? А как насчет всех твоих лекций нам с Шоном о том, чтобы не брать дело в свои руки? О том, что насилие не является ответом?

— Думаю, я слишком хорошо поработал, чтобы привить вам немного чести, мальчики. Скажи мне кое-что, Дэнни. Если Зак. .. - Мой отец поднял руку, чтобы заставить меня замолчать, когда я открыл рот. - Дай мне закончить. Если бы Зак пришел в твой дом месяц назад и сказал тебе в лицо, что собирается украсть у тебя Клэр, что он собирается забрать ее с собой прямо здесь и сейчас, ты бы бросил ему вызов? Ты бы боролся с ним за нее?

— Конечно.

Все, что сделал мой отец, это поднял одну бровь. Это было все, что мне потребовалось, чтобы получить мое прозрение.

— О, хорошо. Я понял.

— Давно пора, - сказал Шон. - Разница только в том, что у этого ублюдка не хватило смелости или порядочности сказать тебе это в лицо.

— Верно, но Клэр разделяет вину, она, возможно, даже была зачинщицей, письма определенно звучат так, как будто она придумала много дерьма, которое они сделали, и я не могу сломать ей нос, не так ли?

— Нет, ты не можешь, но мы разберемся с ней другими способами, - согласился мой отец. - Но когда дело доходит до твоего кузена, мне все равно, даже если эта сучка разделась догола, выложила себя на блюдо и предложила ему себя с колокольчиками на сосках, он должен был сказать "нет". Ты его родственник. Его кровь. Мало того, ты был его другом. Ему следовало уйти. Может быть, посмотрел, но тем не менее ушел. Он этого не сделал.

— Колокольчики на ее сосках, папа? - Мы все рассмеялись. - Ладно, считай, что я убежден. Давай подумаем, как мне это сделать, чтобы не оказаться в тюрьме.

***

Выходные пролетели быстрее, чем я думал. Моя семья редко оставляла меня в покое. Они заставляли меня строить планы. Планы папы и Шона несколько отличались от планов мамы и Мел....

Это было лучшее, что они могли сделать. Это помогало мне сосредоточиться и держать свою боль и горе под замком. Возможно, больше всего это изменило мою, готовую закипеть ярость во что-то холодное, неумолимое и решительное. Что-то конструктивное, а не разрушительное.

Мама и Мел подправили мое объявление и взяли на себя заботу о том, чтобы оно попало не только в местную газету, но и в бесплатную газету и еще одну газету из ближайшего к нам города, которая была популярна среди местных жителей, так как в ней было отличное спортивное обозрение. Уведомление должно было появиться во всех газетах в следующий понедельник и выходить каждый день в течение всей недели. Мама, благослови Господь ее оскорбленное сердце, хотела убедиться, что все в нашем прекрасном городе увидели объявление.

Клэр звонила несколько раз и написала мне длинное электронное письмо. Я позволил звонкам перейти на голосовую почту, где она оставляла мне сообщения длиной с эссе. Все они говорили в основном одно и то же - она любила меня, не отбрасывай нашу любовь и двенадцать счастливых лет, которые мы провели вместе. Я фыркнул. Разве она не рылась в своих вещах и не обнаружила пропажу любовных писем? Я переупаковал ее книги, но все же... неужели она еще не поняла этого? Неужели она настолько самонадеянна, что считает, будто я до сих пор ничего не знаю о ее романе? Она пыталась обмануть меня? Обнаглела? Неужели она действительно знала меня так мало, что верила, что мои чувства можно отключить, как кран? Очевидно, так.

Единственный неловкий момент был, когда мы все были у мамы и папы на ужине в воскресенье вечером, и Клэр появилась как раз в тот момент, когда мы собирались сесть. Мел и Шон немедленно вывели Мэдди и Деклана на задний двор, чтобы они не слышали, что произошло между моей матерью и Клэр. Слава Богу, они это сделали, потому что Клэр устроила адское представление, плача и причитая. Мое и без того высокое уважение к матери поднялось еще на одну ступеньку, она осталась равнодушной к эмоциональному туру Клэр.

— Пожалуйста, Элли, ты должна заступиться за меня. Я не знаю, что на Дэнни нашло, что заставило его вести себя так иррационально. Может быть, у него какой-то эмоциональный срыв. Пожалуйста, я умоляю тебя, пожалуйста, убеди его поговорить со мной. Он любит меня. Я знаю, что это так. Он не мог перестать любить за ночь.

— Насколько я понимаю, дорогая, он никогда не любил тебя. С этим мало что можно поделать. Если ни словом, ни делом вы не смогли внушить ему любовь к вам после двенадцати лет совместной жизни, я не вижу, как еще один разговор изменит ситуацию. А теперь, если вы не возражаете, у меня гости и ужин.

А потом она захлопнула дверь перед носом этой сучки.

***

В понедельник вечером первый кусок дерьма попал в вентилятор. Клэр либо прочитала, либо была проинформирована об уведомлении о раздельном проживании, и поэтому в половине шестого у меня на пороге стояла истеричная женщина, бормочущая обычную чушь об измене.

К счастью для меня, Шон зашел после работы. Знание того, что он был там, помогло мне сохранить самообладание. Я никогда не был так благодарен своей семье за план "Не позволяй Дэнни проводить слишком много времени в одиночестве". Я знал, что он спасет меня, если это прозвучит так, будто я теряю самообладание или отклоняюсь от нашего плана.

— Дэнни, ты должен мне поверить. Это не то, что ты думаешь. Я могу объяснить.

Честно говоря, она действительно считала меня таким глупым? Возможно, она была права; в конце концов, ей удалось одурачить меня в течение двенадцати лет, но, даже в этом случае, какая другая интерпретация была во фразе: «Стоять рядом с Дэнни, смотреть, как ты идешь по проходу, зная, что ты полна моей спермы, » - это самая странная, самая извращенная вещь, которую я когда-либо слышал. - «Чувиха, мысль о том, что ты родишь моего ребенка и заставишь старика Дэнни вырастить его, заставляет мой член быть твердым, как титан.» - Неужели она действительно думала, что сможет убедить меня в его невиновности? Оправдано? Приемлемо? Разумное поведение? Все вышеперечисленное?

— Слушай, как скажешь, Клэр. На самом деле это не имеет значения. Это просто показывает, что пришло время двигаться дальше - наш брак закончился.

— Нет! - закричала Клэр достаточно громко, я был уверен, что наши соседи услышали.

Я думаю, моя мать была права - по какой-то причине, Клэр хотела сохранить наш брак.

— Нет. Этого не может быть. Я люблю тебя, Дэнни. Пожалуйста, дай мне шанс объяснить. Ты должен позволить мне объяснить.

— Я ничего не должен, Клэр, и позволять тебе объяснять, что ты трахаешься с моим кузином - пустая трата моего времени, мне все равно.

— Пожалуйста, Дэнни. Несмотря на то, что ты сказал, я знаю, что причинила тебе боль, и я действительно не хотела этого. Пожалуйста, позволь мне объяснить.

Я нетерпеливо вздохнул. Я бы дал этой сучке шанс объяснить, не потому, что хотел услышать ее ложь, я наконец-то преодолел эту болезненную потребность, благодаря моей семье, а потому, что моя мать предложила, чтобы мы позволили Клэр опозориться с ее ложью. И все же ей придется потрудиться. Прошли те дни, когда, глядя на меня щенячьими глазами, она получала то, что хотела.

— В чем смысл, Клэр?

— Мне нужно, чтобы ты понял, Дэнни. Если ты позволишь мне объяснить, я знаю, что смогу заставить тебя понять.

Я снова хмыкнул, глядя на часы. Отлично. Я буду свободен завтра в половине шестого вечера. У вас будет тридцать минут. - Мой тон был резким, давая понять, что мне не приятно это.

— Спасибо, Дэнни. Ты не пожалеешь об этом, обещаю. Куда? Где мы встретимся?

— Здесь.

Я не доверял этой шлюхе настолько, насколько мог пнуть ее мизинцем. Я хотел большего, чем запись с моего телефона. Я хотел уединения, но мне также нужны были свидетели на случай, если все обернется плохо или она попытается солгать о том, что было сказано или сделано во время встречи. Разговаривая у себя дома, я мог бы иметь члена своей семьи на расстоянии слышимости.

— Спасибо, Дэнни. Огромное спасибо.

Клэр шагнула вперед, сокращая расстояние между нами, и положила руки мне на плечи. Она приподнялась на цыпочки и наклонилась, словно собираясь поцеловать меня. Ее намерения были так очевидны. Неужели она действительно думала, что если она сможет посадить его на меня, я растаю и все прощу? Я не мог решить, была ли она высокомерной или бредила. Я схватил ее за руки и, одновременно отступая назад, оттолкнул ее, заставив потерять равновесие и споткнуться.

Я вздрогнул, позволяя своему отвращению отразиться на моем лице.

— Пожалуйста, не вздумай проявлять ко мне привязанность.

— Я. .. мне очень жаль. Я просто... Просто я люблю тебя и скучаю по тебе, Дэнни.

— Неважно, Клэр. Увидимся завтра вечером.

***

Рассвет вторника выдался ярким и ясным, не предупреждая о том, какой неожиданный поворот примет этот день. Я заканчивал завтрак на кухне, когда со мной связалась одна из местных радиостанций. Это была Хейли, одна из ведущих их утреннего радиошоу Оскар и Хейли. Она прочитала уведомление о расставании и узнала мое имя, поскольку она дружила с Ди, еще одной моей кузиной по материнской линии. Думаю, это правда, что они говорят о том, что это маленький мир.

Хейли связалась с Ди, которая, в свою очередь, связалась с моей матерью и Мэл. Мама и Мел с радостью поделились любовными письмами с моей кузиной, а она, с их разрешения, поделилась ими с Хейли.

Я колебался между чувством унижения от того, что мои личные дела были выставлены на всеобщее обозрение, и волнением от того, что, возможно, Клэр и Крыс-Зак будут публично унижены, в конце концов. Сказать, что мне было неловко, само собой разумеется. Я чувствовал себя выхолощенным, как будто не мог удовлетворить свою жену и сохранить ее верность, но, как говорится, когда хочешь отомстить, вырой две могилы, и если бы моя могила была одной из этих, я бы жил с этим. Какое мне дело до того, что подумает обо мне кучка незнакомцев? Люди, о которых я заботился, знали, что я за человек, и, что более важно, в глубине души я тоже знал, несмотря на моменты сомнений.

Я долго разговаривал с Хейли. Она казалась одновременно симпатичной и милой. Почему-то ее вторжение в мою личную жизнь совсем не было похоже на вторжение. Ди, по-видимому, устроила мне большую беседу, что придало мне сил. Для меня это означало, что моя большая семья собралась в Углу Дэнни.

К концу разговора я согласился дать интервью в эфире в пятницу утром и дал разрешение на использование некоторых писем на их веб-сайте и странице в Facebook. Чтобы сохранить это в тайне, некоторые слова или фразы должны быть затемнены, но суть, заверила она меня, останется ясной.

Они собирались посвятить следующие несколько дней дискуссиям о неверности, поощряя слушателей звонить со своими историями. Мое интервью в пятницу станет кульминацией их форума. Мы договорились встретиться на следующий день, чтобы я мог подписать бланк разрешения на использование писем. Я закончил разговор, чувствуя себя немного шокированным, но решительным; если шоу пройдет так, как планировалось, и зрители отреагируют так, как предсказывала Хейли, Клэр и Зака будет судить жюри из их сверстников.

Возможно, для них нет тюремного заключения, ну ничего.

Но опять же, не во всех тюрьмах есть решетки....

***

Я посмотрел на себя и поморщился. Моя одежда не совсем подходила для встречи с кем-то в кафе. Я вылез из своего грузовика и похлопал по джинсам и футболке, чтобы избавиться от опилок. Тряпкой я вытер свои рабочие ботинки. Я пожал плечами. Результат не был идеальным, но это должно было сработать. Ничего не поделаешь. Мне все еще нужно было зарабатывать на жизнь, и у меня не было времени чтобы переодеться.

Войдя в модное кафе, которое выбрала Хейли, я остановился и оглядел комнату. Я знал, как выглядела Хейли по рекламным щитам и рекламе автобусов о ее шоу с Оскаром. Я заметил ее склоненную белокурую голову в одной из их кабинок - хорошо, по крайней мере, у нас будет немного уединения.

Я наблюдал, как она взглянула на часы, а затем подняла глаза. Я улыбнулся и поднял руку в знак приветствия. Она тоже встала и улыбнулась. Она была среднего роста, но, насколько я мог судить, это было единственное, что в ней было среднего. вживую она выглядела гораздо лучше, чем на рекламных снимках.

Ее волосы напомнили мне Мег Райан в фильме, который она снимала с Мэтью Бродериком: Пристрастие к... чему-то. Любовь? Похоть? Я не мог вспомнить. Стиль был немного панковым: короткий, неряшливый, торчащий тут и там, с длинной челкой, которая падала на лоб. Сексуально. Очень сексуально.

Взятые по отдельности, ее рот можно было бы считать слишком широким, подбородок немного заостренным, скулы немного слишком высокими, но почему-то, когда все вместе, она была ни чем иным, как захватывающей дух.

Я с облегчением увидел, что она была небрежно одета - белая футболка, заправленная в хипстерские джинсы, поддерживаемые широким черным поясом. Хотя в поясе действительно не было такой уж нужды; я был уверен, что ее изгибы справятся с этой задачей сами по себе. Все, что удалось сделать ремню - это привлечь внимание к разнице между ее талией и бедрами.

— Дэниел? - спросила она. В ее голосе слышалась хрипотца а-ля Эмма Стоун или Деми Мур.

— Пожалуйста, зовите меня Дэнни.

Ее улыбка стала шире, и мы пожали друг другу руки; ее рукопожатие было приятно крепким.

— Я чувствую, что уже знаю вас, - сказала она, возвращаясь на свое место. - В старших классах Ди часто говорила о тебе и Шоне. Она, вероятно, убьет меня за то, что я сказала тебе это, но она часто оплакивала тот факт, что вы двое были ее двоюродными братьями.

— Ну, ты можешь передать ей от меня, что Шон тоже жаловался на ее статус кузины.

Хейли рассмеялась, и это был приятный звук, который обволакивал тебя и заставлял чувствовать тепло.

— Не ты?

— Нет, - усмехнулся я. - Я был слишком занят, все время пялясь на Джилли Кларк - у нее были огромные сиськи. Вспомни Долли Партон, и ты получишь картину. Я не мог понять, как она может стоять прямо с такими большими сиськами. Она бросила вызов законам физики.

— Значит, болван?

— Нет, не совсем. По крайней мере, больше нет, но в подростковом возрасте, да, наверное, был.

Я почувствовал, как жар приливает к моим щекам. Не прошло и двух минут, а я уже признавался в постыдных поступках.

— Надеюсь, ты не возражаешь, но я взяла на себя смелость заказать тебе капучино. Я решила, что это то что надо.

— Все в порядке, спасибо.

Мы неловко улыбнулись друг другу, ни один из нас не знал, как подойти к слону в комнате. Это заставило меня почувствовать себя немного лучше; тот факт, что ей было неудобно расспрашивать меня о романе Клэр, показал, что у нее была некоторая человечность, что моя боль и предательство не были для нее повседневным событием.

Я посмотрел в ее глаза и с удивлением увидел, что они не были голубыми или серыми, как я ожидал. Они были зелеными. Очень зеленый. На самом деле, я не мог припомнить, чтобы когда-либо раньше видел такие зеленые глаза. Они не сверкали, как изумруды, а скорее сияли, как глянцевые листья Лилии Мира, которая обычно находилась в центре обеденного стола моей матери.

Она потянулась через стол и коснулась тыльной стороны моей руки.

— Я читала письма, Дэнни. Они такие ужасные. Я даже представить себе не могу, что ты должен был чувствовать, когда нашел их. Не мог бы ты рассказать мне об этом?

Я изучал ее, выискивая признаки обмана или фальшивой искренности. Я ничего не нашел.

— Можем ли мы потом решить, что останется вне записи? Есть части, которыми я определенно не хочу делиться с каждым Томом, Диком или Гарри.

— Конечно. Это само собой разумеется. Я не хочу знать лишнее из-за болезненного любопытства или по какой-то нездоровой вуайеристской причине. Мне нужно знать, чтобы я могла планировать свои вопросы. Я должна предупредить тебя, что Оскар непочтителен, и он может бросить несколько замечаний, предназначенных для того, чтобы заставить людей смеяться. Я обещаю, что передам ему только те части, которыми ты не возражаешь поделиться с нашей аудиторией.

Я кивнул. Сделав глубокий вдох, я уставился на свои руки, обхватившие кружку с кофе. Слава Богу, она заказала мне большую порцию - мне понадобится каждая капля. Я попытался посмотреть на нее, когда рассказывал свою историю, но обнаружил, что не могу выдержать ее взгляда, но каждый раз, когда я смотрел на нее, она смотрела на меня с серьезным, но добрым выражением лица. Я рассказал ей все, не только о том, как нашел письма, но и о Клэр, которую, как мне казалось, я знал, и о нашем браке. В Хейли было что-то такое, что требовало правды, но, когда каждое слово слетало с моих губ, я удивлялся своей жестокой честности. Я мог только надеяться, что моя вера не была неуместной.

— . .. ну вот. Не очень красиво, правда?

— Нет, это похоже на какой-то ужасно извращенный фильм класса "Б".

— Так сказала Мел.

— Если бы я не слышала и не видела этого сама, я бы не поверила, что это возможно. Это слишком странно. Сюрреалистично. Непостижимо, как два обычных, нормальных человека могли так себя вести. Правда действительно может быть более странной, чем вымысел.

— Да, и я просто слепой дурак, который ничего не подозревал.

— Не вини себя, Дэнни. Ты никогда не видел знаков, потому что не искал их, да и зачем тебе это было нужно? Ты думал, что счастлив в браке. Когда я получала степень по коммуникациям, я посещала несколько занятий по психологии, и у них было для этого название. Боже, что это было?

Хейли закрыла глаза и нахмурилась, быстро постукивая себя по лбу. Я не смог сдержать улыбку: этот жест выглядел мило.

— Я вспомнила! - Она загорелась, как рождественская елка. - Это называется Подтверждающей предвзятостью или что-то в этом роде.

Я поднял брови. - Господи, это звучит как двуличие. Что именно это значит?

— Ну, когда вы любите кого-то и верите, что любовь взаимна, это окрашивает то, как вы воспринимаете слова и действия близких. В принципе, ты верил, что Клэр любит тебя, поэтому все, что она говорила или делала, ты интерпретировал таким образом, чтобы это поддерживало твою веру. Потребуется удар молнии, чтобы заставить тебя переоценить ситуацию. То, что ты нашел письма, было для тебя ударом молнии.

— Значит, я не идиот?

— Отнюдь нет.

Я улыбнулся. - Что ж, это облегчение.

— Ты ее очень любил?

— Да... Нет, - вздохнул я. - Я любил женщину, которой, я думал, она была, но женщина, показанная в этих письмах, не была той Клэр, которую я знал, так что, думаю, я любил фантазию.

— С этим, должно быть, трудно смириться.

— Да.

— Вы, кажется, удивительно контролируете себя. Я думаю, что я была бы плачущим беспорядком.

— Мне больно, но я спрятал это подальше, чтобы разобраться с этим позже.

— Как можно " убрать это"?

— Я приведу вам аналогию. Допустим, вы так сильно повредили ногу, так что началась гангрена. Будете ли вы плакать, стонать и причитать о том, как это несправедливо, давая инфекции время распространиться дальше по вашей ноге, или вы незамедлительно ампутируете ногу и после этого оплакиваете ее потерю, зная, что вы, по крайней мере, спасли остальную часть вашей ноги?

— А, понятно. Да, это имеет смысл.

Я кивнул, делая глоток кофе. Я подавил гримасу отвращения - теперь он был прохладным.

— Каковы твои планы на будущее? У тебя есть какие-нибудь? Ты думал так далеко?

— Честно говоря, я чувствую себя немного потерянным. Как лодка без якоря. До тех пор, пока я не нашел письма, вся моя жизнь вращалась вокруг Клэр и нашего брака. Все было связано с ремонтом дома, созданием семьи, последней большой поездкой, прежде чем мы станем родителями. Теперь все это ушло. - Я сделал еще глоток тепловатого кофе, собираясь с мыслями в надежде, что смогу выразить их так, чтобы Хейли поняла. - Я плотник-столяр. Я специализируюсь на внутренней отделке - таких вещах, как кухни, отделанные деревянными панелями игровые комнаты, рестораны, пабы, пещеры и т. д. И обычно строитель или архитектор дает мне какие-то планы, и я иду поговорить с владельцем, а затем проектирую и строю что-то, чтобы соответствовать пространству и их потребностям. Прямо сейчас я чувствую, что план моей жизни, план, над которым я работал последние двенадцать лет, вырван из моих рук и разорван в клочья, и я должен пойти и создать совершенно новую жизнь. Это пугает. Рационально, я знаю, что станет легче, я просто должен принять это один раз, но, тем не менее, это пугает. Я имею в виду, какие теперь правила? Каковы ограничения? Мне нужно переосмыслить, каким я хочу видеть свое будущее.

Хейли потянулась и накрыла мою руку своей.

— Это действительно глубоко, даже поэтично. Мы должны попытаться включить это в ваше интервью.

Мы еще немного поговорили, перебрасываясь идеями по поводу вопросов, которые она мне задаст, чтобы направить разговор в нужное нам русло. Я рассказал ей о предстоящей встрече с Клэр, и мы договорились поговорить по телефону в четверг вечером на случай, если нам понадобится что-то изменить в зависимости от результатов этой встречи.

Я подождал, пока Хейли оплатит счет, поскольку она отказалась от моего предложения заплатить. Я придержал для нее дверь и проводил к ее машине, маленькому спортивному "Рено". Это ей понравилось.

— Дай угадаю, это твоя машина через дорогу.

Я усмехнулся. - Что меня выдало? Тот факт, что это грузовик или все ящики с инструментами?

Хейли хихикнула. – Обе приметы были большими уликами, но твой номерной знак DAN-007 был решающим.

Я рассмеялся. - Да, это я, Маккормак, Дэн Маккормак: имею лицензию на строительство.

— О, и комик тоже. Какая удача!

Мы снова рассмеялись и попрощались.

Когда я шел через дорогу к своему грузовику, меня поразило, что в течение нескольких драгоценных мгновений я был счастлив, по-настоящему счастлив.

***

Я нахмурился, остановившись на полпути: я собирался еще раз проверить время.

Я положил руку на спинку кресла, нахмурившись еще сильнее, когда мои руки сами собой сжались, костяшки пальцев побелели от силы моей хватки. Мое горло болело, чувствуя, как невероятно туго сжимается комок, заполняющий его. Я попытался проглотить это и нахмурился от боли. Стиснув зубы, я ослабил хватку, согнул пальцы, не удивившись, увидев остатки вмятин в коже кресла. Медленно, как будто он имел огромный вес, я опустил подбородок на грудь. Действие было контролируемым и обдуманным, но это было больше из-за упрямства, чем фактического контроля над моими эмоциями.

Единственное, что я не мог контролировать - это стук своего сердца. Это меня озадачило. Почему оно грохотало, как товарный поезд? Был ли это гнев? Боль? Нервы? Или любовь, которую я все еще испытывал к ней? Нет, не это. Женщина, которую я любил, не была той женщиной, которая собиралась постучать в мою дверь. Этой женщины никогда не существовало; она была не более чем плодом моего воображения, миражом. Но я оплакивал ее. Скучал по ней. Я упустил свою иллюзию. Ее потеря оставила огромную дыру в моей жизни.

Вдыхать. Выдыхать. Повторять. Медленный, глубокий и успокаивающий; почти безмолвный момент, который можно было бы свободно описать как медитацию.

Это подействовало, как охлаждающая мазь на открытую рану. Конечно, у нас с Клэр не было никакой возможности исцелиться. Мы сгорели до хрустящей корочки, как уголь, и так было с тех пор, как она впервые раздвинула для него ноги. Я просто не знал об этом.

Продолжая ровно дышать и ожидая, пока мое сердце успокоится, я напомнил себе о плане. Как бы мне ни хотелось разорвать ее на куски своими словами, с этим придется подождать. Это будет разговор Клэр - я буду просто получателем ее слов.

Я скорее услышал, чем увидел, как Шон подошел и встал позади меня. Сделав последний глубокий вдох, я поднял голову и повернулся к нему лицом. С ободряющей улыбкой на лице он протянул руку и сжал мое плечо.

— Все готово. Видеокамера нацелена на стол и уже включена. Я зарядил аккумулятор прошлой ночью, так что, все будет нормально.

— Спасибо за все, Шон.

Он отмахнулся от моей благодарности.

— Ты сделал бы то же самое для меня. Ты готов к этому?

— Как и всегда буду. С этим лучше покончить.

Шон кивнул. - Итак...

Я рассмеялся.

— Да, я знаю: вялый, скучающий и безразличный...

— Ты можешь это сделать, Дэнни. Один разговор, и худшее будет позади.

Я едва успел кивнуть, когда страшный стук эхом прокатился по коридору.

Мы с Шоном посмотрели друг на друга. Он улыбнулся и показал мне большой палец, когда увидел, что я надел свое нейтральное лицо.

— Я подожду в столовой, пока ты ее впустишь.

Я воспользовался последним моментом, чтобы выпрямить шею и расправить плечи в попытке ослабить напряжение, связавшее их, прежде чем пройти по коридору, чтобы впустить мою предательскую жену.

Один взгляд на нее выдал ее беспокойство. Мне это доставляло удовольствие. Черт, похоже, ее время в спа было потрачено впустую. Какая жалость.

— Клэр, следуй за мной. Мы проведем эту встречу в столовой.

— Я... о, хорошо.

Стук ее каблуков преследовал меня, пока я шел к задней части дома. Шон стоял у стеклянных раздвижных дверей и смотрел на задний дворик. Он обернулся, услышав, как мы вошли в комнату. Я заметил ее удивление, увидев Шона со мной.

— Дэнни... Привет, Шон.

Шон склонил голову в знак согласия. - Клэр. Я подожду во внутреннем дворике, Дэнни, пока вы с Клэр поговорите.

Шон отодвинул дверь и, бросив на меня последний взгляд, шагнул внутрь. Повернувшись к Клэр, я заметил, что ее щеки покраснели, и предположил, что она знает, почему я организовал присутствие Шона. С ним в качестве свидетеля у нее не было ни малейшего шанса выкинуть какой-нибудь трюк и обвинить меня в чем-то, что может пойти против меня при разводе.

— Могу я предложить тебе что-нибудь выпить?

— Эм, воды, пожалуйста.

Я намеренно поставил ее напиток туда, где исторически мы усадили бы гостя, прежде чем занять свое обычное место за столом. Возможно, сообщение было бы слишком тонким для нее, но я так не думал, когда она остановилась, прежде чем сесть на указанное мной место. Небрежно, как будто у меня было все время в мире, я откинулась назад, делая глоток воды. Я не говорил и не поощрял ее говорить. Я просто сидел, смотрел и ждал.

— Эм... я... ах... Дэнни, я так рада, что мы наконец-то можем поговорить. Я так по тебе скучала. Я знаю, что ты, вероятно, не хочешь этого слышать, но мне нужно это сказать - я все еще люблю...

— Не надо, Клэр.

— Мне нужно было это сказать. Пожалуйста, поверь мне. И как только я объясню и заставлю тебя понять, может быть, мы сможем...

— Я сказал, остановись, Клэр. Я не люблю тебя. И я не хочу слышать твоих признаний в любви. Ты зря тратишь свои тридцать минут.

Засунь это в свою трубку и выкури, лживая, предательская сука.

К моему удивлению, она запнулась лишь на мгновение. Выражение шока на ее лице было мимолетным, оно появилось и исчезло, и вскоре сменилось вспышкой раздражения, как будто я был непослушным щенком, недостаточно быстро обучающимся новому трюку. Конечно, она не была настолько заблуждающейся, чтобы думать, что ей достаточно сказать, что она любит меня, и я все прощу и забуду? Она посмотрела на свои руки, держащие стакан с водой, что, как я догадался, было уловкой, чтобы скрыть свои эмоции.

— Я тебе не верю. Я не могу. Ты слишком сильно любил меня, чтобы просто выключить это, как выключатель. - Она рискнула взглянуть на меня, но не нашла того, что искала, я был искренне равнодушен к ее заявлению. Ее лоб нахмурился, и она снова уставилась на свои руки. - Мне так жаль, что я причинила тебе боль, Дэнни. Это не входило в мои намерения. Мне нужно, чтобы ты знал, что это был не ты. Ты ничего такого не делал. Это было что-то отдельное для нас. Это не имело к тебе абсолютно никакого отношения. К нам.

Она замолчала, словно ожидая, что я что-то скажу.

Я нет. Я хотел. Господи, как же мне этого хотелось. Мне хотелось закричать на нее. Действительно? Это то, с чем ты идешь? Ты приводишь третьего человека в наш брак, и это не имеет ко мне никакого отношения? В следующий раз ты скажешь мне, что это было для моей пользы.

Я еще крепче прижался к спинке стула, чтобы не вскочить на ноги и не закричать на нее: "Мне бы очень хотелось, чтобы ты объяснила мне, почему ты трахаешься с моей кузеном, не имея ко мне никакого отношения. Как это было хорошо для меня, для нас. Объясни мне, как это не было предательством доверия. Не вонзало мне нож в спину. Не было злым и эгоистичным.

Вместо этого я отхлебнула воды.

Она вдохнула, и я с удовольствием отметил, что вид ее груди, прижатой к хлопку блузки, оставил меня равнодушным. Она была так же великолепна, как и всегда, но навсегда испорчена в моих глазах. По правде говоря, сама мысль о том, чтобы прикоснуться к ней, вызывала у меня отвращение.

Когда она рискнула еще раз взглянуть на меня, я дал понять, что не намерен комментировать ее заявление. Она колебалась, открывая и закрывая рот; я почти видел, как в ее мозгу вращаются шестеренки. В чем она должна признаться? Какая уловка принесет желаемый результат?

— Дэнни, есть вещи, которых ты обо мне не знаешь. Вещи, о которых я никогда не хотела, чтобы ты знал.

Я подавил желание поднять брови в саркастическом ответе, повторяя про себя: спокойно, нейтрально, скучно, спокойно, нейтрально, скучно снова и снова.

— Как ты знаешь, я выросла в Брокен-Хилле. Во многих отношениях это маленький город. Кажется, все знают друг друга. Ну, эм, ну, я была известна как немного дикий ребенок. - Она вздохнула, повернув голову в сторону, показывая мне степень румянца; он спустился по ее шее до воротника блузки. - Более чем немного. Я была шлюхой. У меня была репутация. Плохая. Когда папу перевели в Киаму на последнем курсе средней школы, я использовала этот переезд как шанс заново открыть себя.

Она посмотрела на меня, пытаясь оценить мою реакцию. Не получив никакой обратной связи, она упорствовала: - По большей части мне это удалось, но, как я обнаружила, все вечеринки, секс и образ жизни могут вызывать привыкание. Иногда мне казалось, что я вылезаю из своей кожи от желания освободиться. Я боролась с тем, насколько сложно было быть хорошей по сравнению с моими днями плохой девочки. Я решила эту проблему, нормировав себя. Пару раз в месяц я ездила в Сидней или Вуллонгонг, или направлялась на юг, в Новру, в любое место, где меня не знали, и я, хм, думаю, можно сказать, выпивала. Так сказать, наевшись, я могла бы провести остаток месяца, будучи хорошей девочкой.

Она снова сделала паузу, изучая меня, ожидая ответа. И снова я не удостоил ее ничем, кроме бесстрастного взгляда.

— Ну, тогда мне предложили повышение, если я буду готова переехать в Ньюкасл. Я познакомилась с тобой через месяц после переезда, и ты был такой милый и замечательный, и нам было так весело вместе. На какое-то время желание поскандалить исчезло, но примерно через полгода у меня снова появился зуд. По стечению обстоятельств мне пришлось на неделю уехать в Сидней по работе, и, в общем, я сбежала. В свою последнюю ночь я столкнулась с Заком. Он увидел, как я занимаюсь тем, чем не должна заниматься с каким-то парнем, и загнал меня в угол. Сначала я подумала, что он собирается отчитать меня, но он этого не сделал. Он, о Боже, это так тяжело, он сказал мне, что ему нравится хорошая шлюха. Вот так все и началось.

Слезы катились по ее красным щекам, капая с подбородка на блузку.

— Тебе нужно знать, что я не занималась любовью с Заком, клянусь, мы только трахались. Это не было любовью. Это было совсем не похоже на то, что мы с тобой разделяем. Пожалуйста, поверь мне, когда я скажу тебе, что многое из того, что я сказала Заку, было просто разговором о сексе, чтобы его взбодрить. Все это было просто частью игры, в которую мы с ним играли. Я не это имела в виду. Я. .. Это трудно объяснить. Как будто в моем теле жили два разных человека с двумя совершенно разными потребностями. Ты удовлетворял милую Клэр а Зак, эм, другую. От него я нуждалась в подобном обращении...

У нее хватило порядочности отвести взгляд.

— Как шлюха. Это было удовлетворение этой потребности, Дэнни, не более того. Я не надеялась, что он заставит меня чувствовать себя любимой, желанной и защищенной. Я не хотела этого от него - я хотела этого от тебя, потому что люблю тебя. Я не хотела жить с ним. Это с тобой я хочу состариться. Я никогда, клянусь, не любила его. С ним никогда не было так, как с тобой и со мной.

Я подавил желание фыркнуть от отвращения. Однако я не мог подавить свои мысли. Они молча ругали ее. Так что теперь ты шизофреник. Что ж, спасибо за понимание. Несмотря на это, он все равно засунул в тебя свой член. И он, должно быть, проделал хорошую работу, чтобы удовлетворить твою, э-э, "потребность в распутной плохой девочке", иначе ты бы не продолжала с ним в течение двенадцати лет.

— Дэнни, пожалуйста, постарайся понять. Он удовлетворял сексуальную потребность. Ничего больше. Это не было эмоционально.

Только физическое. Без эмоций. Как будто это все меняет. Неужели отсутствие эмоций сделало его член каким-то образом менее похожим на член? Это сделало его призрачным членом? Метафорическим?

Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы оставаться молчаливым и спокойным. Мое нутро сжалось от необходимости ответить. Горький привкус желчи наполнил мой рот от того, что я мог ответить только в своем уме. Однажды я утешу себя. Однажды я смогу произнести вслух.

— Я не хотела причинить тебе боль, Дэнни. Жаль, что я не могу забрать ее обратно.

Была ли она настоящей? Не хотела причинить мне боль? Как еще она могла видеть, как разыгрывается ситуация? Причинение мне боли было предрешено заранее. Это был всего лишь вопрос времени. Как она могла этого не видеть? И как только это будет сделано, это уже нельзя будет отменить. Эта лошадь покинула конюшню. Она ускакала, растоптав при этом мое сердце.

Еще больше слез наполнило ее глаза и потекло, медленно стекая по щекам. Были ли они настоящими? Были ли они частью ее представления? По правде говоря, не имело значения, были ли они подлинными или ложными, потому что они не повлияли бы на исход нашего разговора.

— Пожалуйста, скажи что-нибудь, Дэнни. Пожалуйста, скажи, что ты понимаешь. Ты не знал. Я действительно думала, что пока ты не знаешь, это не причинит тебе вреда. Я хотела защитить тебя. Защити нас, нашу любовь. Наша сладкая, сладкая любовь. Будучи его шлюхой раз или два в месяц, я могла быть тебе хорошей женой все остальное время. Мне жаль. Мне так жаль. Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста, люби меня достаточно, чтобы простить.

Ее мольбы и извинения ошеломили меня. Было ясно, что она не видела себя злодеем в этой истории, возможно, не совсем невинной, или обиженной стороной, но определенно не злодеем. Во всяком случае, она видела себя жертвой, жертвой своей "зависимости", как она это называла. Неужели она действительно верила, что я должен простить ее и закрыть глаза на ее распутство, чтобы она могла удовлетворить свою потребность раз или два в месяц вести себя как шлюха?

Как она могла не понимать, в чем призналась своим признанием? Я сказал, что Клэр, показанная в письмах, не была той Клэр, которую я любил и лелеял; теперь я знал это точно. Ее заскоки позволяли ей играть роль, роль милой жены. Это была роль, не более чем роль. Милая Клэр, возможно, получила бы больше эфирного времени, но это не меняло того факта, что эгоистичная шлюха Клэр была настоящей Клэр.

Она заерзала, мое молчание явно нервировало ее.

— Дэнни, пожалуйста. Пожалуйста, скажи что-нибудь. Мне нужно знать, о чем ты думаешь. Пожалуйста, дай мне второй шанс. Мы были счастливы. Двенадцать лет ты был счастлив. Мы можем быть снова, если ты просто позволишь мне загладить свою вину. Пожалуйста, позволь мне вернуться домой.

Загладить свою вину передо мной? Как именно ты компенсируещь более десяти лет лжи и обмана? И неуважения?

— Нет. - Это было все, что я ей дал. Одно слово.

— Дэнни, пожалуйста. Я знаю, то, что я сделала, было ужасно. Я проведу остаток своей жизни, будучи лучшей женой, если ты только дашь мне еще один шанс. Неужели наш брак ничего для тебя не значит? Ты действительно можешь так легко уйти?

Я поднял свой стакан, допивая остатки воды в попытке погасить огонь, горящий в моем животе, заглушить ярость, которая жаждала пролиться на мои губы. Несправедливость ее слов испытала мою решимость. Я отказываюсь от нашего брака? Мне легко уйти? Это была она. Она была той, кто бросил нас еще до того, как мы по-настоящему начали. Именно то, что она притворялась кем-то, кем не была, с самого начала обрекло нас на неудачу. Я закрыл глаза, выпил и представил, как погружаюсь в прохладную, спокойную воду лугового пруда, и сосчитал. К тому времени, когда досчитал до десяти, я восстановил самообладание.

— Да, я могу уйти. И даже не оглянувшись назад. - Я многозначительно посмотрел на часы. - Полагаю, твое время истекло.

Струйка слез превратилась в откровенный плач.

— Дэнни, я люблю тебя. Только ты. Я твоя. Я всегда была твоей. Он просто служил определенной цели. Не отказывайся от нас, Дэнни. Пожалуйста, дай мне шанс. Я могу заставить тебя снова доверять мне. Я могу заставить тебя снова полюбить меня. Просто дай мне шанс. Я усвоила урок. Я больше никогда тебя не подведу.

— Хватит, Клэр. Пожалуйста, успокойся. Эта встреча окончена.

Я встал и, не глядя в ее сторону, направился к входной двери, открыл ее и стал ждать.

Я немного подождал.

Она подошла ко мне, ее шаг был медленным, как будто она была на пути к своей казни. Она остановилась рядом со мной, умоляюще глядя на меня.

— Я люблю тебя, Дэнни. Я тебя так люблю. Не могли бы мы...не могли бы мы попробовать проконсультироваться? Пожалуйста, скажи, что, по крайней мере, подумаешь об этом.

— Консультации были бы бессмысленны. Я не люблю тебя. А теперь, если ты меня извинишь, у меня есть планы на этот вечер.

Я тихо закрыл дверь, гордясь тем, что не поддался желанию захлопнуть ее. Я повернулся и пошел по коридору. Звук рыданий Клэр преследовал меня, но я не обернулся и не колебался.

***

Шон был в столовой, используя один из стульев, чтобы достать свою камеру с верхней части витрины. Я смотрел, как он положил ее на обеденный стол.

— Ты в порядке? - спросил он, сжимая мой бицепс. Я знал, что он готов обнять меня, если мне это понадобится, но я был так полон ярости, что нуждался в движении, а не в утешении.

— Ты что-нибудь слышал?

— Немного.

— Ты можешь в это поверить? Она, блядь, двенадцать лет лжет, обманывает и предает меня. Двенадцать гребаных лет неуважения, и она думает, что признание в пристрастии к тому, чтобы быть шлюхой, каким-то образом делает это нормальным? Что простое, извините, сопровождаемое несколькими слезами, все исправит? Ничто из того, что она когда-либо могла сказать или сделать, никогда не изменит того факта, что она провела более десяти лет, обманывая меня. Это двенадцать лет, которые я никогда не верну. Что бы она ни делала, чтобы загладить свою вину, это всегда будет частью нашей истории. Она приняла одностороннее решение питать свою так называемую зависимость вне нашего брака, не обсудив со мной ни единого слова. И теперь ей хочется плакать: "Горе мне", потому что ей приходится жить с последствиями? Единственная причина, по которой она хочет, чтобы я забрал ее обратно, - это чтобы ей не пришлось иметь дело с последствиями. Она просто боится, что потеряет свой статус хорошей девочки в кругу семьи и друзей.

— Согласен, Дэнни. На какой бы планете она ни жила, это не планета Земля.

— Да, я знаю. Я честно думаю, что она считает, что ее роман следует рассматривать наравне с тем случаем, когда она одолжила мою машину и разбила ее, или когда она случайно бросила мой новый чертов телефон в стиральную машину.

— Но, Дэнни, - передразнил Шон голос Клэр. - Я зависима от того, чтобы быть шлюхой, поэтому я не могу нести ответственность за свои действия.

Я фыркнул, расхаживая взад и вперед перед стеклянными раздвижными дверями.

— Ты слышал ту часть, где она сказала, что, пока я не знал об их романе, это не причиняло мне боли? Господи, Шон, как же это хреново? Мне потребовалось все силы, чтобы не прыгнуть через стол и не придушить эту суку. Не причиняло мне боли, потому что я был в темноте? Это все равно, что сказать, что рак не вредит вам только потому, что в течение "X" времени вы не знали, что он скрывается в вашем теле. Попробуйте убедить жертву рака в этой логике. Независимо от того, знаете ли вы, что он там или нет, он все еще разъедает ваши внутренности, медленно убивая вас. Он просто делает это тайком, пока больше не сможет скрывать свое злое лицо.

Шон похлопал меня по плечу, направляясь к холодильнику. Он схватил пару бутылок пива и протянул мне одну.

— Вот, я думаю, ты это заслужил. Чувак, я так тобой гордился. Я не уверен, что смог бы оставаться спокойным с некоторыми из тех глупостей, которые она несла. Ты даже напугал меня: ты говорил так официально и безразлично, как директор школы. Тебе когда-нибудь было ее жаль? Может быть, подумаешь об этом?

— Нет. Ни разу. На самом деле, когда я смотрел на нее, я чувствовал отвращение. Все, что я видел, - это актриса, играющая роль. Ничто из того, что она могла сказать или сделать, не могло убедить меня, что наш брак что-то значил для нее. Этого не может быть, иначе она не поддалась бы своим порывам и не приглашала его к себе между ног снова, снова и снова. Она делала для него то, чего не сделала бы для меня. Со мной она была Маленькой мисс Гуди Два Ботинка. И ты читал письма. Господи, она попросила его стать отцом наших детей. Ты же знаешь, как долго я просил ее завести детей, а она собиралась лишить меня даже этого. Это не любовь. Это ненависть.

— Но даже без всего этого я отказываюсь жить в тихом отчаянии, задаваясь вопросом, кто такая настоящая Клэр. Я не буду жить с постоянным узлом в животе, подозрительным каждый раз, когда она опаздывает или не в настроении, или, боже упаси, она в настроении, и я мучаю себя, задаваясь вопросом, действительно ли она сейчас со мной, или она приклеила лицо какого-то другого парня к моему и воображает, что это он, с которым она занимается сексом.

— Не могу выразить, какое облегчение я испытал, услышав это от тебя, Дэнни. Должен признаться, я боялся, что она доберется до тебя и каким-то образом убедит тебя простить ее. Я имею в виду, я бы не стал винить тебя: ты вложил в эту женщину много времени и эмоций. И я бы поддержал тебя, если бы ты действительно этого хотел, но я просто не вижу для тебя счастья, если ты пойдешь по этому пути.

Я кивнул, продолжая расхаживать по комнате. Я чувствовал себя быком, копающим землю.

— Чего я не понимаю, так это того, что если Клэр хотела трахаться, зачем выходить за тебя замуж? Зачем выходить замуж? Зачем вообще встречаться всерьез? Она могла бы представить себя карьеристкой и вести себя легко и непринужденно, встречаться с другими людьми, и когда кому-то из вас стало скучно или вы увидели кого-то другого, вам показалось, что вы могли бы двигаться дальше без обид. Она могла бы иметь столько разных членов, сколько хотела.

Я кивнул в знак согласия. Шон был прав. Зачем, черт возьми, вообще выходить замуж, если ей нужно было трахаться, чтобы быть счастливой? Если только этот парень не увлекся подобными вещами, это никогда не закончится хорошо, за кого бы она ни вышла замуж.

— Вот именно. Для меня огромная часть того, что делает брак особенным, заключается в том, что с того дня, как вы стоите у алтаря перед своей семьей и друзьями и принимаете свои клятвы, вы знаете, что, произнося слова, вы обещаете друг другу быть верными навсегда. Ты знаешь, что обещаешь ей, что она единственная женщина, с которой ты когда-либо снова займешься любовью. И то же самое в обратном порядке. Она обещает быть твоей и только твоей с этого дня. Без этого обета верности что делает брак особенным? Чем это отличается от случайных знакомств? Зачем утруждать себя принятием обязательств? Зачем идти на компромиссы и жертвы, в которых нуждаются все успешные браки?

— Без ее верности ни в ней, ни в нас не было ничего особенного. Без этого доверия и обязательства быть верными друг другу я не думаю, что существует какая-либо настоящая близость. А без этого она просто еще одна зарубка на столбике моей кровати.

— Может быть, я старомоден, но для меня все просто - черное или белое, никаких оттенков серого в поле зрения: либо она моя, либо нет. Между нами ничего нет. Я просто не так устроен. И, несмотря на ее заверения, что она моя, она не была моей. Никогда. Она просто притворялась.

— Вау, я не думаю, что мама или Мел могли бы сказать это лучше. Ты должен рассказать кое-что из этого дерьма, когда они будут пытать тебя, - он подмигнул мне. - С каких это пор ты стал философом, доктор Дэн? Должно быть, это все опилки, которые ты вдыхал все эти годы.

Я рассмеялся, поддразнивание Шона уменьшило мою ярость.

— Ну, по крайней мере, мне не пришлось быть пораженным молнией, которая должна была бы пробить твой толстый череп.

Мы чокнулись бутылками. -Туше. Хорошо, что мой брат вернулся.

— Как ты думаешь, она действительно верит в ту чушь, которую несла? – спросил я.

— Кто знает? Может быть, она просто не может смотреть правде в глаза.

Я пожал плечами. - Ну, в ее случае правда, конечно, не была приятной.

Шон ухмыльнулся.

— Но она меня разочаровала. Я все ждал, что она предложит закрыть глаза на то, что ты трахаешься в отместку.

Я рассмеялся, а не просто усмехнулся. Это был глубокий грудной смех, как будто я слышал самую смешную шутку в своей жизни.

— Это должна быть оргия длиной в год, чтобы приблизиться к тому, чему она и этот кусок дерьма, Крыса-Зак, предавались.

***

В четверг вечером я сидел на заднем дворике, наслаждаясь закатом, только что приняв душ, с пивом в руке, ноутбуком на коленях и разговаривал по телефону с Хейли.

Я рассказал ей короткую версию визита Клэр, не желая раздражаться.

Пока мы разговаривали, я открыл свою электронную почту и прочитала последние вопросы Хейли, обсуждая с ней свои ответы. Зная о моем плане притвориться равнодушным, она сформулировала их таким образом, чтобы я мог говорить философски, а не раскрывать глубину своей обиды и гнева. Я просто надеялся, что не потеряю хладнокровия и не выдам свою стратегию, когда Оскар будет задавать свои импровизированные вопросы и подшучивать.

— Мы не могли использовать все письма. Некоторые, если бы мы отключили все биты с рейтингом X, все, что осталось бы, - это несколько местоимений и, возможно, слово "the". Если ты зайдешь на Facebook, ты сможешь их увидеть. Мы начали загружать их сегодня утром, выпуская по одному в час. То же самое на нашем сайте. Еще несколько появятся в течение следующих нескольких часов. Они получают целую милю комментариев. Большинство людей в ужасе. У тебя есть странный придурок, который думает, что все в порядке, и один или двое шутят, что им нужен номер той, кто эта женщина. И не волнуйся. Я убедилась, что мы вычеркнули твое и Клэр имя на всех тех письмах, которые мы использовали, чтобы она не могла подать на тебя в суд или что-то в этом роде.

— Эм, я не на Facebook.

Хейли усмехнулась.

— Почему это меня не удивляет? Однако тебе следует подумать об этом для твоего бизнеса, если не для личного профиля. Дай мне секунду, и я пришлю тебе по электронной почте те, которые мы использовали.

Через несколько мгновений письмо попало в мой почтовый ящик. Я открыл первые три и, конечно же, Клэр, Крыса-Зак, и меня нельзя было опознать по буквам. Это было важно. Я не собирался выкладывать большие деньги этой лживой сучке, потому что она бы заблеяла какому-то шикарному адвокату, что я вторгся в ее частную жизнь. В письмах и на собеседовании я буду "Д", Клэр -"С", а Крыс-Зак - "Р". Не использовать "З" для Крыс-Зака было немного страховки, но любой в нашей семье или группе друзей, кто запросил копию писем от моей матери или Мел знали бы, кого я имею в виду. Я был уверен, что оттуда пойдут слухи. Если повезет, Клэр и Крыс-Зак будут так пристыжены, что покинут город.

Я чувствовал себя нормально из-за того, что делал - я не искал мести. В каком-то смысле средства нашли меня. Я просто намеревался давать людям прямые, честные ответы, когда их спрашивали, вместо того, чтобы обелять то, что они сделали вдвоем. Насколько я мог судить, если они не считали, что совершили что-то плохое, то им нечего было стыдиться - если они не хотели отбывать срок, они не должны были совершать преступление.

Я хотел держать Хейли на линии, но знал, что ей нужно лечь пораньше, а мне нужно попрактиковаться.

Я приготовил немного пасты и проверил оставшиеся любовные письма, которые использовала радиостанция, на случай, если кто-то упомянет их в интервью. Затем я занялся своими ответами на вопросы Хейли, корректируя их с каждым прогоном. К моему последнему исполнению мое выступление было жестоким, неумолимым, монументальным. Это была казнь словами.

***

— Дэнни, это Оскар. Оскар, Дэнни.

Мое приветствие было сдержанным, Оскар - совсем не таким. Мне казалось что даже когда он сидел, он находился в постоянном движении. Было ясно, что в реальной жизни у них с Хейли было такое же взаимопонимание, как и в эфире. Шутки текли между ними так же легко, как мои с Шоном. Мне было интересно, были ли они парой вне эфира.

Их ассистентка Зои суетилась вокруг меня, ставя передо мной кофе и яблочный пирог и кратко рассказывая об использовании микрофона и гарнитуры. Я собирался поговорить об очень личных вещах с невидимой аудиторией, которая могла исчисляться сотнями тысяч.

Меня захлестнула волна тошноты. Мышцы моего живота напряглись, когда они попытались сдержать гнездо разъяренных шершней, которые внезапно поселились в моем животе. Я не мог решить, искали ли эти надоедливые твари свою свободу через мой пупок или через мое горло. Все, что я знал, это то, что я хотел, чтобы они успокоились, прежде чем я опозорюсь.

Шла реклама. Я включился, как только она закончилась. Я в панике посмотрел на Хейли.

— Все будет хорошо, Дэнни, - прошептала она. - Все нервничают. Как только мы зададим первый вопрос, нервы исчезнут.

Я кивнул, не доверяя себе, чтобы не пискнуть, как мышь, когда я попытаюсь заговорить.

Хейли взяла на себя ответственность за представление и раннюю часть интервью, и она была права, хотя мне потребовался третий вопрос, чтобы забыть, что тысячи людей слушали меня. Она повела меня по пути, который мы выбрали, и я был счастлив, что смог использовать аналогии с моей гангреной и проектными планами, чтобы не выглядеть полным идиотом.

— Итак, " Д", - сказал Оскар, - Прощение никогда не было на повестке дня? Ты недостаточно любишь "К", чтобы простить ей ее, э-э, слабость?

— Вместо того, чтобы прямо отвечать на этот вопрос, Оскар, я хотел бы изменить его. Почему она не может любить меня достаточно сильно, чтобы оставаться верной? Или, по крайней мере, любить меня достаточно, чтобы быть честной?

— Хорошая мысль, но, чувак, я должен спросить, но как ей это сходило с рук в течение двенадцати лет? Ты ходил с включенными шорами?

— Оскар, думаю, в каком-то смысле так оно и было. Мой друг, который изучал психологию в рамках своей степени, объяснил мне это, - я взглянул на сияющую Хейли. - Я думаю, что это называется Подтверждающей предвзятостью, хотя не цитируйте меня по этому поводу.

— Господи, что это? - Оскар рассмеялся. - Звучит зловеще. Это не значит, что ты социопат, не так ли? Нужно ли мне вызывать охрану или применять навыки ниндзя?

Хейли фыркнула. - Движения ниндзя?

— Да, я мастер оригами. Я могу свернуть своего врага в крендель.

Я не мог удержаться от смеха. - Тогда мне лучше вести себя прилично. Я не делаю хороших кренделей! А если серьезно я не психолог, так что скрестите за меня пальцы, чтобы я не наговорил чепухи. По сути, смысл заключается в том, что, когда вы верите, что кто-то любит вас, вы интерпретируете то, что он говорит или делает, таким образом, чтобы поддержать эту веру.

Я посмотрел на Хейли, ожидая подтверждения. Она показала мне большой палец.

— Итак, ты хочешь сказать, что в течение двенадцати лет ты думал, что она любит тебя, и поэтому ты думал о ней самое лучшее, и это ослепило тебя от признаков ее романа?

— Да. Это примерно так, - усмехнулся я. - Теперь, когда мне предложили это объяснение, я придерживаюсь его; это заставляет меня чувствовать себя менее доверчивым дураком.

— Ребята, у нас на коммутаторе полно звонков, желающих поговорить с "Д", так что, пожалуйста, наберитесь терпения; мы доберемся до вас.

— Привет, "С", что бы ты хотел спросить, "Д"?

— Неужели ты не можешь найти в своем сердце силы простить "Р"?" Голос женщины был хриплым, что могло показаться нервным любому, кто ее не знал, но я ее знал. Звонила моя тетя Салли. - Я имею в виду, в конце концов, он твой кузен.

— Жаль, что "Р" не мог вспомнить это каждый раз, когда он организовывал встречу с моей женой или писал ей, э-э, любовное письмо. Жаль, что он предпочитал забывать о нашем родстве каждый раз, когда лгал мне в лицо и наносил удар в спину. Так что нет, прощение - это не вариант. Боюсь, он навсегда исчез из моей жизни.

Женщина всхлипнула, и мое сердце разбилось из-за тети, но я не мог ей солгать. Я заметил, как Оскар и Хейли переглянулись, и поняли, что "С", должно быть, родственница.

Оскар ответил на оставшуюся часть звонка, сняв "С" с линии с привычной легкостью.

Хейли одними губами спросила меня: - Ты в порядке?

Я кивнул, хотя мое сердце сжалось; я надеялся, что не получу слишком много подобных звонков.

Следующий звонок заставил меня покраснеть до кончиков пальцев ног.

— Дорогой, ты говоришь восхитительно. Если тебе когда-нибудь надоест что-то строить, тебе следует подумать о карьере на радио. И если тебе понадобится немного утешения, позвони мне.

Оскар рассмеялся.

— Ну, спасибо, "Б", мы обязательно узнаем ваши данные для "Д" вне эфира. Я уверен, что вы сделали бы для потрепанного эго "Д" очень много.

Я подумал, что Оскар шутит, но через две минуты Зои, улыбаясь от уха до уха, положила передо мной записку. Конечно, Бев или "Б" оставила мне свой номер.

Звонки продолжали поступать. Большинство сочувствовали и желали мне добра. Один из них, как я подозревал, был другом Клэр, когда она спросила, могу ли я как-нибудь простить ошибку К.

— Хм, ошибка. Я не уверен, что когда-нибудь смогу назвать это ошибкой. Для меня ошибкой является возвращение домой с лимонной эссенцией, когда ваша жена послала вас купить лимонный сок, или поворот налево, когда вы должны были повернуть направо. Можно ли считать ошибкой то, что неоднократно происходило в течение двенадцатилетнего периода и требовало планирования, необходимого выбора, лжи, которую нужно было сказать, доказательств, которые нужно было скрыть?

Телефонная линия отключилась. Я перевела взгляд с Хейли на Оскара.

— Упс, похоже, мы потеряли "Джи".

Многие звонки предлагали советы о том, как справиться с моей потерей; все, что угодно, от медитации до песочной игровой терапии, чтобы на некоторое время уйти в тень. Один даже предложил использовать марионеток, представляющих ключевых игроков, чтобы развеять мою тревогу. Оскар, конечно, не удержался и пошутил по этому поводу, сравнив Крысу-Зака с Печеночным Монстром. Я хотел возразить: в детстве мне всегда нравился "Печеночный монстр".

Зоя рассмеялась, соглашаясь. - Только Джастин Бибер и Хью Джекман получили больше телефонных номеров.

— Чувак, похоже, ты получишь достаточно утешения, чтобы пережить это.

***

Неудивительно, что из-за интервью возникли разногласия. В половине шестого моя будущая бывшая жена, пылая яростью, колотила в мою дверь.

— Дэниел Маккормак, открой дверь сию же минуту!

Я посмотрел на отца, назначенного мне нянькой на этот вечер. - Шоу начинается.

— Просто не давай ей того, чего она хочет, Дэнни. А она хочет реакции, так что не давай ей ее. Откажи ей. Пусть твои слова будут прохладными, спокойными и собранными.

Я кивнул. - Здесь ничего не происходит.

Я прошел по коридору и открыл дверь. Мне даже удалось улыбнуться. - Добрый вечер, Клэр.

— Как ты мог? Как ты мог поделиться моими письмами по радио? Из-за тебя они по всему Facebook. - Она закричала на меня, два красных пятна окрасили ее щеки. Если бы взгляды могли убивать, я был бы пеплом. - Они были моими. Они были личными. Ты не имел права никому их показывать.

Я улыбнулся. Ах, наконец-то мы видим настоящую Клэр.

— Да? Действительно? Независимо от того, говоришь ли ты о квартире или об этом доме, факт в том, что ты хранила их в книгах на книжном шкафу, который я или, если уж на то пошло, любой гость в нашем доме, возможно, снял с полки, чтобы пролистать. Это, безусловно, подтверждает мой аргумент о том, что ты мало ожидала конфиденциальности в отношении них. На самом деле, прилагая так мало усилий, чтобы скрыть их, можно утверждать, что ты хотела, чтобы их нашли и поделились ими.

— Тебе все равно не следовало делиться ими. Не спрашивая меня.

Я пожал плечами. - Я просто следовал прецеденту, который ты создала, когда дело доходит до принятия решений в отношении нашего брака. Кроме того, я видел много любовных писем, размещенных в Интернете. Большинство людей становятся теплыми и пушистыми с ними. Ты явно не стыдишься своих, поскольку многие из них ты хранила в течение многих лет, так в чем же проблема?

— Не будь таким чертовски милым со мной, Дэнни. Я-я-я говорю как шлюха.

Я пожал плечами и улыбнулся, приподняв бровь.

— То, что я сделал, возможно, было неправильно, но это не было ненавистно. То, что ты сделала, жестоко.

Может быть, я ошибся? Над этим был знак вопроса? Разве это не было ненавистно? Просить другого парня стать отцом нашего ребенка не было ненавистью или жестокостью? На какой планете она жила?

Я почти выплеснул свои мысли, но когда открыл рот, мне показалось, что отец прошептал мне на ухо: - Хладнокровный, спокойный и собранный. Не доставляй ей удовольствия своей реакцией.

— Неважно, Клэр.

Мое отсутствие эмоций явно взбесило ее. Во всяком случае, ее лицо было краснее, чем когда я открыл дверь.

— Я буду... Я заставлю тебя заплатить за это, Дэнни. В понедельник первым делом я пойду к адвокату и заберу у тебя этот дом. Я собираюсь выгнать тебя. Мне надоело притворяться милой. Я заставлю тебя заплатить за то, что ты унизил меня.

— Как насчет того, чтобы я сэкономил тебе время и съехал в эти выходные? Ты можешь переехать, взять на себя оплату ипотеки и рабочих, необходимых для завершения ремонта.

— Суд заставит тебя заплатить половину. Возможно, тебе даже придется платить супружескую поддержку.

— Вряд ли, Клэр. Ты слишком много смотрела американское телевидение, здесь это так не работает. Ты получаешь хорошую зарплату и в состоянии содержать себя, так что никакой супружеской поддержки для тебя нет. Что касается ипотеки, мои родители предложили мне помощь, но в этом не будет необходимости, если я временно перееду к ним или Шону.

— Зачем им помогать тебе? Ты здоров, можешь работать и хорошо зарабатывать. С тобой все в порядке.

— О, Клэр. Я боюсь, что из-за всех стрессов и тревог, которые вызвало у меня твое предательство, мое поведение было нарушено, и сегодня я допустил оплошность на работе и повредил спину. Неправда, но у меня была старая спортивная травма, которая время от времени вспыхивала, и мне приходилось носить пояс, чтобы поддерживать нижнюю часть спины.

— Это... это чушь собачья, - выплюнула Клэр.

Я пожал плечами. - Неважно, Клэр.

Я наблюдал, как она борется с тем, чтобы угрожать мне дальше. К какому способу нападения она прибегнет, чтобы добиться своего? Внезапно я устал от нее и ее игр и решил довести дело до конца.

— Конечно, Клэр, мы всегда можем просто допрыгнуть до финиша, разделить добычу и продать дом как есть.

— Но если мы сделаем это, ни один из нас не выйдет с большим количеством денег.

Я снова пожал плечами. Я видел, что это ее раздражает, поэтому сделал мысленную пометку делать это как можно чаще во всех будущих отношениях с ней.

— Ну и что? Это всего лишь деньги.

— Я слишком много работала, чтобы продать это за бесценок, - прошипела она.

Я проглотил издевательский смех, который вырвался у меня из горла. Она слишком много работала? Она посадила несколько трав и кусты роз. А как насчет всех ночей и выходных, которые я проводил?

— Тогда выкупи у меня, и ты сможешь закончить ремонт сама.

Клэр прищурилась, глядя на меня. Что, по ее мнению, я сделаю? Увяну, как цветок, под жаром ее взгляда. Я приподнял бровь, словно ожидая от нее ответа. Вместо этого она развернулась и потопала по тропинке, крикнув через плечо: - Это еще не конец, Дэнни. Я пойду к адвокату и заставлю тебя заплатить.

Я закрыл дверь и поплелся обратно во внутренний дворик, где, как я знал, найду своего отца.

— Ты слышал что-нибудь из этого? - спросил я, садясь и принимая содовую, которую он мне предложил.

— Да. Многое.

Я вздохнул. - Я не был таким хладнокровным, спокойным и собранным, каким должен был быть. Я думаю, что был момент или два, когда я позволил ей увидеть, как я зол.

— Никто не идеален, Дэнни, и у нее были свои планы, и она сама была довольно горячей под маской, так что большая часть того, что ты сказал, вероятно, прошла через ее голову.

— Надеюсь, что так.

— У вас много накоплений?

— Около 60 тысяч. Почему ты спрашиваешь?

— Ну, ты помнишь тот кредит, который мы с твоей матерью дали тебе, когда тебе был двадцать один год, чтобы открыть собственное дело?

— Да. - Я начал улыбаться, сразу поняв, к чему клонит мой отец в этом разговоре.

— Ну, сынок, мы с твоей матерью возвращаем ссуду. Мы на пенсии и все такое, нам нужны доллары на наши осенние годы.

Я ухмыльнулся от уха до уха.

— В понедельник я первым делом выпишу банковский чек в твою пользу.

— Спасибо, сынок.

"Ссуда" была моей идеей. Мама и папа всегда настаивали, что это подарок, говоря, что они хотят помочь, пока они еще живы. Они сделали то же самое для Шона, когда он ушел жить один. И Шон, и я были гордыми и упрямыми ослами и настаивали на том, чтобы были составлены документы о займе, хотя мы оба знали, что мама и папа никогда не примут от нас выплаты. Я никогда не чувствовал такой благодарности за свою упрямую натуру, как в тот момент - погашение "кредита" оставило бы только 10 тысяч на моем сберегательном счете. И это был мой сберегательный счет: Клэр не внесла на него ни цента, так что ни один суд в стране не сказал бы, что я не могу погасить свой долг из него.

Отец потягивал газировку, разглядывая мой сад. - Я думаю, что мы также потребуем долг Шона.

Я кивнул. Мой отец был отличным шахматистом, наши с Шоном победы над ним были редкими и далекими. Я мог видеть, как работает его стратегический ум - потребовав долг Шона, нельзя было сказать, что они просили меня вернуть долг только для того, чтобы помешать Клэр добраться до денег.

— Да, - задумчиво произнес отец. - Есть несколько инвестиций, которые мы с мамой рассматривали. Думаю, теперь у нас будут средства, чтобы вложить их в них.

***

Следующие несколько недель были похожи на американские горки, полные взлетов и падений, как и следовало ожидать. Клэр осталась верна своей угрозе и встретилась с адвокатом, а я получил письмо, в котором мне дали семь дней, чтобы объявить о своих активах.

После обсуждения с моей семьей я решил не нанимать свою собственную акулу, по крайней мере, на данный момент. Как только Клэр увидит состояние наших активов, есть шанс, что она тихо успокоится и исчезнет из моей жизни.

Я организовал трех разных агентов по недвижимости, чтобы предоставить в письменном виде оценку. Я вежливо улыбнулся, когда все они сказали мне, что это принесет гораздо больше пользы. Как я и подозревал, все их оценки немного завышали стоимость ипотеки.

Когда я вернул эту информацию вместе с копиями моих банковских выписок адвокату Клэр, я сообщил им, что у них есть семь дней, чтобы предоставить мне декларацию Клэр об активах. Это ее разозлит.

С другой стороны, любовные письма стали вирусными. Клэр и Крыс-Зак получили свои пятнадцать минут славы. Свою долю получил и я. Радиостанция через Хейли сбросила мешок, до краев наполненный электронными письмами, которые они получили и распечатали для меня, а также несколько настоящих писем. Оскар не был далек от истины - многие женщины предлагали утешить меня.

Хейли подумала, что это здорово. Я - не так уж. Мне нравилась моя анонимность. Мама и Мел были солидарны с Хейли, хотя и по другой причине. Я думаю, они уже искали замену Клэр.

Папа, Шон и я наконец-то разработали план мести. Это было не то, чего я хотел. Будучи старомодным, я бы предпочел просто встретиться лицом к лицу с этим придурком и вызвать его на бой, и пусть победит сильнейший. Черт, я даже фантазировал о том, как жил на несколько сотен лет раньше и мог вызвать его на дуэль, чтобы выстрелить ублюдку между глаз. И, может быть, в яйца.

Меня расстраивало, что мы жили во времена, когда законы, похоже, защищают виновных, а не невинных. Дело обстояло так, что, если бы я надрал задницу КрысоЗаку, этот хныкающий придурок мог бы обвинить меня в нападении, и я бы в конечном итоге отсидел срок. И сидеть за решеткой, защищая свою задницу, в буквальном смысле, не очень-то похоже на успех. И не избил его до полусмерти анонимно, и не заплатил за это кому-то другому.

Поэтому, после долгого скрежета зубов, я решил, что, если я не смогу получить удовольствие от ощущения, как его ребра и нос ломаются под моим кулаком, я соглашусь на что-то, что заставит меня смеяться в ближайшие годы. Что-то, что унизит его и останется с ним дольше, чем несколько сломанных костей и синяков. Когда я рассказал об этом папе и Шону, они так хохотали, что им пришлось держаться за бока, так что, думаю, мы неплохо начали.

Самый худший день, безусловно, был, когда тетя Салли навестила нас, умоляя нас всех не поворачиваться спиной к Заку. Она плакала, рассказывая нам, что его избегают все и вся. Она винила Клэр, говоря, что она "околдовала" его.

Моя мать тоже плакала, но оставалась непреклонной.

— Салли, я понимаю, что тебе нужно поддержать своего сына, но, пожалуйста, не говори со мной так, как будто я дура. Околдован? Это был не один или два отдельных случая; это были годы и годы лжи и обмана. Он заслуживает того, чтобы его избегали за глубину его предательства Дэнни. Ты читала письма? Ты читала, как ему нравилось унижать Дэнни? Ты читала, что он сделал? Ради бога, он занимался с ней сексом в день ее свадьбы с Дэнни! Как ты можешь просить нас простить что-то подобное?

— Пожалуйста, Элли, ради меня? Пожалуйста, я не могу бросить его. Он мой сын. И он так сожалеет обо всем. Я знаю, что он поступил неправильно, но он мой сын.

— Я знаю, Салли, но не могу. Мы не можем. Дэнни - мой сын. И если ты останешься с Заком, боюсь, тебе больше не будут рады в моем доме.

Мое сердце разбилось, когда тетя Салли встала, схватила свою сумочку и положила ее на сгиб локтя. Она потянулась к моей матери, крепко обняв ее. Я хотел бы снять это на пленку, чтобы отправить Клэр и Крыс-Заку, чтобы показать им цену их эгоизма, может быть, тогда они поймут, что никто из нас не живет в изоляции. Наши действия влияют на других. Как камешек, брошенный в пруд, по нему пробегает рябь.

Но опять же, может быть, они ничего не узнают и еще меньше будут беспокоиться.

Моя мать уткнулась в объятия отца, когда Мел выпустила тетю Салли. Я стоял, чувствуя себя беспомощным, непролитые слезы жгли мне глаза от боли моей матери. Я открыл рот, чтобы сказать ей, что она не должна прощаться со своей сестрой из-за меня, но прежде чем я успел сказать хоть слово, мой отец покачал головой и отмахнулся от меня.

Наблюдение за страданиями моей матери укрепило мою решимость - я никогда не прощу Клэр или Крыс-Зака за то, что они причинили ей боль.

***

— О Боже, это работает. Это действительно работает, - прошептал я так тихо, что звук волн, мягко плещущихся о борт отцовского катера, почти заглушил меня. Я не разговаривал ни с кем конкретно, хотя папа и Шон могли слышать меня, когда они жались прямо рядом со мной, когда мы слушали приглушенный разговор, идущий по телефону.

— А ты думал, что не будет? - тихо спросил Шон.

Я кивнул. - Это так чрезмерно, так много остается на волю случая. Я имею в виду, что, если бы ему не понравилась Кристал?

— Все, что я могу сказать: жаль, что ей нужно только напоить его. Мне бы хотелось, чтобы она дала ему хорошую дозу хлопков, - пробормотал мой отец. - После боли, которую он и Клэр причинили твоей матери, я думаю, что хочу отомстить так же сильно, как и ты.

Проститутка, или Леди Ночи, как называл ее папа, не выглядела профессионалкой. На самом деле Кристал выглядела довольно стильно. Мы платили ей кругленькую сумму, но она доказывала, что стоит каждого цента. Судя по всему, Зак практически пускал на нее слюни. Очевидно, Клэр никогда не догадывалась о его мыслях. Может быть, возбуждение от секса с ней прошло теперь, когда я больше не был в неведенье.

Отец, будучи отцом, принял все меры предосторожности; он даже заставил Кристал подписать соглашение о конфиденциальности. Держу пари, для нее это было впервые. Я понятия не имел, выдержит ли это в суде, или даже если она использовала свое настоящее имя, но если это заставило папу почувствовать себя лучше, я не собирался спорить с этим.

Когда она поняла, кто я такой - она, по-видимому, слушала Хейли и Оскара, - она даже привлекла одного из своих друзей, чтобы он выступил в качестве ее ведомого и помог ей подцепить Зака без каких-либо дополнительных затрат. Очевидно, даже проститутки не любят лжецов и мошенников.

Шон взял немного наличных, и я дал ему два телефона. У нашей Ночной Дамы был один, у нас - другой. Единственный номер, запрограммированный в ее телефоне, был нашим. Следуя нашим инструкциям, она звонила, чтобы мы могли подслушать ее вечер с Крысой-Заком. Это был уже третий подобный звонок, и я узнал очень много такого, о чем никогда не подозревал, об истинных чувствах моего кузена ко мне.

Он называл меня "бойскаутом" и "чудо-мальчиком" и совершенно открыто делился с Кристал и Эмбер тем, что он сделал. Он не выказывал никаких угрызений совести. Он даже хвастался, что так долго надевал рога на меня. Вот и все, что он сказал матери, как ему жаль. Он проклинал меня за то, что я "вызвал" его избегание семьей и друзьями. Говорил, что я избалованный "красавчик", которому всегда все подавали на блюдечке. Это заставило меня почесать в затылке. Я, симпатичный мальчик? Шон тоже немного успокоился. Никто из нас не подозревал, что его ревность и обида были так глубоки, и что они уходили корнями в детство.

— Жаль, что мы не можем подсунуть ему что-нибудь, чтобы ускорить процесс, - простонал Шон. - Этот придурок пьет, как рыба. При таких темпах Кристал и Эмбер понадобятся до полуночи, чтобы его оштукатурить. Я надеялся, что мы действительно сможем порыбачить сегодня вечером.

Я хихикнул. - Ты просто хочешь увидеть, как он обосрался.

Шон хихикнул в ответ. - Ну, да. Как будто это не так. Это была твоя идея. Помнишь?

— Терпение, вы двое. Хорошие вещи приходят к тому, кто ждет, хотя я тоже с нетерпением жду этого дерьмового дела.

Отец ухмыльнулся, и в тусклом свете кабины катера это выглядело зловеще.

Это был один из моих критериев. Я хотел, чтобы Крыс-Зак буквально погряз в дерьме. Во-вторых, ему пришлось сломать обе руки. Прекрасное метафорическое послание, чтобы держать его руки подальше от вещей и жен, которые ему не принадлежали.

Тот факт, что после того, как он сломал руки и погряз в дерьме, он некоторое время не сможет вытирать собственную задницу, был просто дополнительным бонусом, чтобы помочь закрепить важный урок.

Но сначала Кристал и ее подруга должны были надрать ему морду и обманом заставить пригласить их обоих к себе домой. Дом был прекрасным маленьким старинным таунхаусом с крутыми узкими ступеньками, ведущими в его спальню, и он много раз шутил, что ему повезло, что он никогда не сломал шею, когда спотыкался пьяным... Сегодня ему не так повезет.

— Как насчет того, чтобы отвезти нас с Эмбер к тебе домой, и мы там повеселимся, сладкий?

Я стукнулся головами с папой и Шоном, когда мы все инстинктивно наклонились ближе к телефону, молча призывая Крыс-Зака проглотить наживку.

— Конечно, - пробормотал он. - Пойдем на вечеринку. - Послышалось легкое чавканье. Я посмотрел на папу и Шона, и мы все пожали плечами - было невозможно сказать, был ли это кто-то, кто осушил их напиток или обменялся влажными небрежными поцелуями.

Мы послушали еще несколько мгновений, чтобы убедиться, что они действительно уходят, прежде чем встать сами.

— Давайте отправим это шоу в дорогу, - прокукарекал Шон, ухмыляясь от уха до уха.

Внезапно он перестал походить на моего тридцатичетырехлетнего ответственного брата и отца двоих детей. Все, что я видел, был четырнадцатилетний мальчик, который помог мне разложить вегемит на всех черных стульчаках в туалетах для девочек в школьном лагере. Ни один из нас не был наказан за эту шутку, хотя всем было известно, что мы виновны, поскольку наша репутация шутников предшествовала нам. Нам это сошло с рук, потому что ни один из нас не сломался под допросом учителей.

— Для вас двоих это будет как в старые добрые времена, - поддразнил меня отец.

— Думаю, яблоки упали не слишком далеко от дерева, эй, папа? - съязвил Шон, все еще улыбаясь.

Шон был прав папины розыгрыши сводили маму с ума. Я улыбнулся им обоим, я не мог придумать двух лучших сообщников, чтобы провернуть этот трюк.

Один за другим мы выбрались из лодки и забрались в папин черный внедорожник, выбранный для эскапады именно из-за его цвета. Стояла ясная ночь, и, к счастью, только клочок луны. Идеально подходит для того, что мы имели в виду.

К счастью для нас, Крыс-Зак жил недалеко от гавани в старой части города, которая пережила возрождение популярности, когда многие молодые пары покупали и ремонтировали дома. Маленькая терраса Крыс-Зака находилась в дальнем углу пригорода, за которым лежала сама гавань. На улице было два входа, и мы знали, что он обычно пользовался тем, который был со стороны города, и поэтому мы воспользовались тем, который был со стороны порта, припарковавшись в тени здания, вдали от любых уличных фонарей. Несмотря на отсутствие освещения, мы все еще пригибались из предосторожности, ожидая сигнала от Кристалл или Эмбер, чтобы нам безопасно войти.

Это не заняло много времени, максимум пятнадцать минут. Мы все надели балаклавы, перчатки и темные бейсболки, которые купили заранее. Мы выглядели как пародия на ниндзя. Один за другим, прижимаясь к стенам здания, чтобы использовать тени, которые они отбрасывали, как прикрытие, мы пробрались на террасу Крыс-Зака. Я чувствовал себя так, словно участвовал в какой-то тайной шпионской операции. Мой пульс бешено колотился, но в то же время было трудно не рассмеяться. Я мог просто представить, как эти трое выглядели бы для кого-то, если бы сцена снималась на пленку. Я больше думал об Уилле Фарреле, чем о Мэтте Деймоне. Девочки любезно, как и было велено, оставили его дверь чуть приоткрытой. Мы проскользнули внутрь, бесшумно пробираясь на кухню Крыс-Зака. Мы слышали музыку, шепот и хихиканье, доносившиеся сверху, где находилась главная спальня. Он, должно быть, думал, что его ждет чертовски похабная ночь с двумя симпатичными телками, хотя, учитывая количество выпитого им алкоголя, мне было интересно, как он думал, что у него все получится.

Я вытащил бейсбольную биту из штанины. Я прислонил ее к стене. Никто из нас не смотрел на нее. Эта часть плана будет самой трудной.

— Я спущусь и принесу нам еще. - Я не мог поначалу сказать, была ли это Эмбер или Кристал, но это была Кристал, когда появилась у подножия лестницы.

Всегда осторожный, папа, приложил пальцы к губам, давая ей знак не говорить. Кивнув, она направилась к холодильнику и достала три бутылки. Превосходно; его сладкий аромат лучше скроет вкус слабительного, чем обычное пойло Крыс-Зака - пиво или водочный коктейль. Ловкость, с которой она их открыла, сказала мне, что она далеко не пьяна. Она позволила крышкам покатиться по столешнице и поднесла одну бутылку к губам, сделав щедрый глоток.

Папа внес свой вклад в вечерние торжества; то, что он называл слабительным "промышленной силы", было сильнее и быстрее, чем все, что можно было купить в аптеке. Он пошел к своему врачу, жалуясь на сильный запор, и вышел с рецептом.

Кристал поднесла напиток к папе, и он опрокинул в него несколько раздавленных таблеток. Подмигнув моему отцу, Кристал приложила большой палец к отверстию бутылки и осторожно повернула бутылку так и сяк, чтобы растворить порошок. Вытирая большой палец о кухонное полотенце, она еще раз подмигнула нам, прежде чем снова подняться по лестнице.

Мы слушали звон бокалов и еще больше веселья, и казалось, что прошло совсем немного времени, прежде чем Кристал вернулась за новой порцией. Она и мой отец повторили свой ритуал. Потребовалось еще шесть поездок, чтобы использовать все измельченные слабительные. Когда Кристал в последний раз поднималась по лестнице, Шону пришлось прикрыть рот рукой, чтобы подавить смех.

— Он будет срать через игольное ушко, - выдохнул он.

— Это если он не взорвется сначала, - прошептал мой отец, тоже забавляясь.

— Давай, сладкий, пей, - услышали мы призыв Кристал.

Прошло пять долгих минут. Это было мучительно. Наконец, обе девушки спустились по лестнице, не выглядя ни в малейшей степени подвыпившими, не говоря уже о пьяных. Если бы пьянство было олимпийским видом спорта, эта пара стала бы медалистами.

— Он отключился, - прошептала Эмбер, хотя, вероятно, в этом больше не было необходимости.

— Веселитесь, мальчики. Было приятно иметь с вами дело.

Как только они вышли за дверь, мы на цыпочках поднялись по лестнице, я впереди. Крыс-Зак растянулся на кровати лицом вниз, джинсы спущены до лодыжек. Идеально; еще одно оправдание того, почему он "упал".

В качестве меры предосторожности я шлепнул его по щеке, а затем по заднице; никакой реакции. Он был без сознания. Я перевернул его и развернул так, чтобы обхватить верхнюю часть туловища. Шон схватил его за ноги. Это было неловко, и я сам чуть не упал, но мы спустились по лестнице без происшествий. Крыс-Зак не издал ни единого звука. Он действительно был в отключке.

Мы положили его у подножия лестницы, и я поднял биту. Это было самое трудное. В драке у меня не было бы проблем с тем, чтобы сломать ему кости, я бы даже получил от этого удовольствие, но избиение бессознательного, беззащитного человека шли против правил.

Я сделал несколько глубоких вдохов, напоминая себе обо всем, что он делал с Клэр, обо всем, что он презирал меня, обо всех предательствах, обо всех тех случаях, когда он смотрел мне в глаза и лгал. Я представил, как моя мать плачет, прощаясь с сестрой в последний раз. Я вспомнил, как он сделал меня участником своей лжи для собственного развлечения. Я подумал о том, как он трахал Клэр в день моей свадьбы, как он ликовал при мысли о том, что она забеременеет и я, сам того не ведая, буду растить его ребенка.

А потом я замахнулся.

Я смягчил удар, ударив достаточно сильно, чтобы оставить синяк. Я сделал синяки на его теле, которые, как мне показалось, он мог бы получить на лестнице, если бы упал с нее. Кроме одного - двух тихих ворчаний, Крыс-Зак почти не издал ни звука.

Папа и Шон не отвернулись, и я была благодарен за это. Это облегчило мою вину за то, что я ударил потерявшего сознание человека. Их мрачная солидарность заставила меня почувствовать себя оправданным.

Я передал биту Шону, прежде чем опуститься на колени рядом с Крысозаком. Собравшись с духом, я схватил ближайшее ко мне запястье и, отвернув голову, чтобы не смотреть, согнула его назад, пока не услышала, как оно хрустнуло. Это был отвратительный звук. Мой желудок скрутило от этого. С трудом сглотнув, я схватил его за другое запястье и, прежде чем я смог потерять мужество, повторил действие. Я отпустил его запястье и наклонился вперед, положив руки на пол перед собой, и сухо вздохнул.

Папа положил руку мне на плечо.

— Хорошо не получать удовольствия от сурового правосудия, но я не хочу, чтобы ты когда-нибудь пожалел об этом. Наказание заслужено.

Я с трудом поднялся на ноги и кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Я посмотрел на Крысозака, ошеломленный тем, что он никак не отреагировал на все, что я с ним сделал.

Мгновение мы все смотрели друг на друга, внезапно не зная, что делать. Уходить? Подождем немного, э-э, фейерверка?

Крыс-Зак ответил на это за нас, позволив заднице громко и ядовито пукнуть.

— Отойди, - предупредил отец. – Везувий - вот-вот взорвется.

Шон хихикнул; мой рослый взрослый брат на самом деле хихикал, как подросток в подростковом возрасте.

Его хихиканье длилось недолго: запах мог содрать краску со стен и смех с животов. Пока мы смотрели, коричневое пятно с пугающей скоростью расползлось по спине нижнего белья Крыс-Зака. Оно просачивалось из-за пояса и ног, стекало по бокам, собираясь лужицей на полу рядом с ним. Вони было достаточно, чтобы свалить целую армию.

— О Боже! Что заползло ему в задницу и умерло? - спросил Шон, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Определенно не роза, - предположил я.

— Думаю, нам пора уходить, ребята.

Мы ушли так же незаметно, как и прибыли. Не было произнесено ни слова, пока мы не вернулись в каюту катера. Мы все рассмеялись, но это было натянуто. Я надеялся, что это будет одна из тех выходок, которые со временем приобретают юмор, как в тот раз, когда я был абсолютно ошеломлен, сделал пробежку и имел несчастье постучать, совершенно голый, в дверь полицейского, который схватил меня, прежде чем я смог добраться обратно. В ту ночь я обнаружил, что не обладаю сверхчеловеческой скоростью или рефлексами, когда пьян. В то время было совсем не весело сидеть взаперти голым, а на следующее утро моя не очень веселая мать вызволила меня. Теперь эта история повторялась с регулярностью, к всеобщему удовольствию.

Более того, я надеялся, что мои отец и брат никогда не пожалеют о том, что помогли мне добиться справедливости.

Пока папа вышел в открытые воды, мы с Шоном разрезали нашу одежду, перчатки, балаклавы и шапки и выбросили их за борт. Мы бросили якорь, забросили леску, потягивали бренди и говорили о самых разных вещах, кроме того, что занимало все наши умы.

***

— О Боже, ребята, вы не поверите, что сегодня произошло на работе, - крикнула Мел, бросив сумочку на кухонный стул и присоединившись к нам во внутреннем дворике.

Как только Деклан и Мэдди услышали свою мать, они бросили нас с Шоном, оставив нас лежать на спине на лужайке, где мы играли с ними.

— Мама!

Я перекатился на бок. - Ну, я думаю, это покажет нам, где мы находимся.

Шон усмехнулся. - Будь благодарен за маленькие милости. Примерно через час им наскучит мама, и тогда они захотят еще щекотки папы и дяди Дэнни. Отдыхай и восстанавливай силы, пока можешь.

На мгновение мое сердце слегка сжалось. Я задавался вопросом, будет ли у меня когда-нибудь возможность, чтобы мой собственный ребенок скучал со мной.

Я вскочил на ноги и протянул Шону руку. Я поднял его, и мы отряхнулись, прежде чем не спеша присоединиться к маме и папе. Мама протянула нам обоим пиво.

Через несколько мгновений к нам присоединилась Мел, которая усадила детей перед телевизором с фильмом.

— «Немо» должен немного занять их

— Так что случилось на работе? - спросила мама.

— Ты не поверишь! Медики привезли Зака со сломанными запястьями. Похоже, он напился и упал с лестницы. Но. .. - Мел расхохоталась. Она попыталась успокоиться. - Но лучше всего то, что. .. - Она снова сбилась. -Хе-хе, Боже мой. - И снова она не могла продолжать говорить. - Он обосрался! - взвыла она, зажимая рот рукой. - У него абсолютный худший случай сыпи на теле! - теперь Мел плакала, она так сильно смеялась.

Мы все рассмеялись, и я подавил желание посмотреть на Шона и папу, не сводя глаз с Мел.

— Сыпь на теле? – спросил я.

Мел вытерла лицо кончиками пальцев и кивнула.

— Да. Он так долго лежал в собственном гавне, что у него самый ужасный случай сыпи на теле. Она даже на его промежности. Им пришлось поместить его в отдельную палату, потому что он должен лежать на животе с подушками, подпирающими его задницу, потому что его задница и яйца нуждаются в проветривании. Он посмешище в больнице. И в довершение всего, с двумя сломанными запястьями ему понадобится либо медсестра, либо мать, чтобы держать его член и вытирать задницу каждый раз, когда ему придется идти в туалет в течение нескольких недель.

— Карма. Что происходит, то происходит, - удовлетворенно пробормотала мама.

Я улыбнулся. Вселенная наградила меня премией в виде этой сыпи.

— Он всегда слишком много пил, - добавил отец, ухмыляясь.

***

Последующие месяцы оказались долгим и ужасным путешествием. Клэр была верна своему слову, перчатки были сняты, она намеревалась заставить меня заплатить за обнародование ее любовных писем. По-видимому, прощение - это то, чем должны делиться другие люди, а не она.

Конечно, ее гнев кипел из-за того, что письма отказывались умереть естественной смертью. Как дурной запах, они продолжали возвращаться. Казалось, что каждую вторую неделю они появлялись на каком-нибудь форуме или в социальных сетях. Был даже какой-то шутник, пародирующий их на Youtube. Я так понимаю, это стало вирусным. Их настойчивость поддерживала Клэр в твердой решимости погубить меня.

Во-первых, она попыталась получить в свои руки половину моего погашения кредита моим родителям, но суды признали, что долг должен был быть погашен до того, как она получит свою долю любых сбережений. Ее следующий ход состоял в том, чтобы выгнать меня из коттеджа, но судья не видел причин менять статус-кво, особенно после того, как я предложил пойти на консультации, чтобы урегулировать наши финансовые разногласия, экономя время и деньги суда.

Консультации сработали против Клэр. Чем более отстраненным я был, тем больше она горячилась. Не раз консультанту приходилось просить ее успокоиться. Она пыталась получить долю в моем бизнесе, но не смогла из-за того, как мои родители заставили меня создать его - еще один мудрый совет, за который я буду им вечно обязан.

После одного особенно злобного ночного текстового сообщения, вызванного, я думаю, новой волной акций и комментариев в социальных сетях многих писем, я отправился на следующую сессию консультаций, вооруженный текстом, предназначенным для того, чтобы смутить Клэр. Я набрал очки за отсутствие у нее сбережений - она должна была откладывать десять процентов своего дохода, как и я, и ее банковские записи показывали, что она не сэкономила ни цента с тех пор, как мы переехали в дом, в то время как я отложил гораздо больше, чем мы договорились. Консультант, который на самом деле был женщиной, был шокирован, когда я перечислил количество обуви: пятьдесят семь пар принадлежавших Клэр. Я позволил этому повиснуть в воздухе на мгновение, прежде чем добавить количество дизайнерских сумочек, которые у нее были в нашем гардеробе до разлуки - колоссальные сто двадцать семь - спросив, не хочет ли она дать мне доступ, чтобы я мог выбрать тридцать или сорок в рамках моего раздела ее активов, поскольку это все, что она могла показать из своих предполагаемых "сбережений". В конце концов посредник посоветовал Клэр не пытаться получить половину моих 10 тысяч сбережений, сказав, что в свете моих доказательств, показывающих, как я платил почти за все, кроме продуктов, в течение нашего брака, она порекомендовала бы судам, чтобы меня не наказывали за то, что я старательно экономил, когда Клэр этого не делала.

Однако, когда год подошел к концу, мне надоели игры, и я уговорил Клэр согласиться продать недостроенный дом. Я больше не хотел этого. Я хотел жить дальше, и ничто вокруг не напоминало мне о переодетом дьяволе, который был моей женой. Консультант был полностью за эту идею. Он продался довольно быстро, и, должен признаться, я получил большое удовлетворение от того, что мне пришлось вручить Клэр чек на сумму чуть больше тысячи долларов, как только все было закончено. Это равнялось примерно ста долларам в год в нашем браке. Я мог бы жить с этим.

Когда с денежной стороной дела было наконец улажено, я подал заявление на развод. Я не знал, где она провела последние двенадцать месяцев. Это было сделано по собственному выбору. Я хотел, нуждался в расстоянии.

В первый вечер, всего за несколько дней до подачи заявления, когда я понял, что провел целый день, ни разу не подумав о ней, это чувство было неописуемым. Ни в одном языке, известном человеку, не было слов, чтобы выразить то чувство восторга, которое я испытал. Я чувствовал себя так, как, по-моему, должен чувствовать умирающий, когда ему говорят, что его болезнь в стадии ремиссии.

Я действительно плакал. Я уткнулся лбом в стол и зарыдал, как ребенок, от благодарности. Волна за волной слезы хлынули из меня, но я не боролся с ними. Не в этот раз. Я не сопротивлялся, потому что это были не слезы по Клэр. Они были не из-за потери моего брака. Это были не слезы обиды и боли, и даже не слезы гнева и ярости. Это было облегчение. Чистое, неподдельное облегчение. Они были знанием того, что после Клэр будет жизнь. Может быть, даже любовь после Клэр.

Они были последним очищением моего сердца. Окончательное высвобождение отрицательных эмоций. Они смывали все, что связывало меня с Клэр. Они не были вредными. Они исцеляли. Они освобождали меня от моего прошлого, и поэтому я позволил им течь, и когда они, наконец, ослабли, я рассмеялся - я был свободен. Конечно, оставались еще некоторые детали, которые нужно было сгладить, но эмоционально, во всех отношениях, которые имели значение, я был свободен.

Это было сильное чувство, чувство, меняющее жизнь.

Та ночь была началом. Настоящее новое начало, где я, наконец, смог проспать всю ночь напролет. Наконец-то я смог насладиться едой и по-настоящему вкусно поесть. И самое главное, наконец-то ощутить меру покоя. Это было так исцеляюще, так терапевтически, что я сделал все, что мог, чтобы взрастить это - я не хотел возвращаться к одержимости Клэр и нашим фиктивным браком.

И в какой-то момент я понял, что больше не чувствую себя обязанным рвать Клэр в клочья своими словами. У меня было то, что я хотел: безразличие, полное и абсолютное безразличие.

На протяжении всего этого моя семья поддерживала меня, терпя мои перепады настроения, мои разглагольствования о последних выходках Клэр, мои плохие дни, когда я отчаялся в том, что кошмар когда-либо закончится. Я не знаю, как бы я справился без их любви, терпения и поддержки.

Крыс-Зак уехал из города, так и не заподозрив, что это я сломал ему запястья и заставил его задницу и член обгорать до мяса. Просто это показывает, что тебе не следует напиваться до беспамятства. По слухам, он переехал в Сидней. Каким-то странным образом мне стало его жаль. Наша семья была большой, но дружной. Было много дней рождения, юбилеев, помолвок и свадеб, и он больше не был в списке гостей ни на одной из них. И он должен был нести вину за то, что его мать тоже не приглашали. Я надеялся, что это тяжело давит на него.

Одним из ярких пятен в этом году была Хейли. Мы стали друзьями.

Однажды вечером она спросила меня, почему я больше не чувствую необходимости говорить с Клэр о том, что она сделала. Облекая в слова свои чувства, я понял, что это было бы бессмысленно. Клэр не услышала бы меня. Она не была на это способна. В лучшем случае это был бы жаргонный матч обвинений, идущий абсолютно в никуда. В худшем случае это помогло бы ей оправдаться перед самой собой. Как бы сильно она больше не могла причинить мне боль, я не собирался помогать ей облегчать свою совесть за мой счет и подвергать свои уши ее попыткам обелить ее действия кучей лжи и самообмана.

Во время очередного вечера с Хейли на меня снизошло своего рода прозрение. В то время как я был романтиком, который женился по любви, Клэр была актрисой и вышла замуж за своего партнера, своего ведущего мужчину, который должен был поддерживать ее красоту и здоровье.

Мое время с Хейли прошло платонически. Она мне очень нравилась, и ее маленькие прикосновения и теплые взгляды говорили мне, что я ей тоже нравлюсь, но я не хотел, чтобы отношения возобновились и причинили боль ей или мне, если уж на то пошло. Когда и если я сделаю свой ход, я хотел бы быть уверенным, что у нас все получится. Я был с ней откровенен - она заслуживала моей честности. Я сказал ей, что нахожусь в туннеле и из-за восхищения и уважения к ней не хочу обострять нашу дружбу, пока не пройду сквозь тьму.

Я никогда не забуду ее улыбку, когда она спросила меня: - Ты хочешь сказать, что я твой свет в конце туннеля?

***

Я стоял у почтового ящика моего нового дома, уставившись на официальный конверт в моей руке. Я знал, что в нем, даже не открывая его. Это был мой Абсолютный Указ.

Не оглядываясь, я подошел к своему грузовику и забрался внутрь. С каждым знаком "стоп", с каждым светофором я бросал взгляд на конверт на пассажирском сиденье. Все было кончено. Наконец все закончилось.

А потом я перестал смотреть на него и сосредоточился на дороге впереди. Дорога в мое будущее. Кто знает, как все сложится с Хейли? Ни я. Ни она. Но у меня было хорошее предчувствие по этому поводу, по поводу нее, чувство, на которое я был готов поставить. Чувство, которое я хотел исследовать.

Я ускорился, теперь нетерпеливый. Я хотел, чтобы мой свет был в конце туннеля, и я собирался пойти за ней.

***

~ Конец ~