Я неожиданно проснулся, из памяти уже исчезали смутные остатки сна о том, как я был машинистом игрушечного поезда. Я мрачно оглядел свою комнату. Это не очень большая комната, и я мог с уверенностью сказать, что мамы в ней точно не было. А вот стояк у меня был, хотя мочевой пузырь уверял меня, что это обычная утренняя палка, а не отзвуки ночного визита мамы.

Сбегав в ванную, я накинул на себя одежду и спустился вниз. На кухне я взглянул на часы и понял, что "утренняя палка", возможно, неправильный термин, поскольку уже было за полдень. На мгновение я задумался, почему мама не вытащила меня из постели, но потом увидел записку на кухонном столе.

"Ушла, вернусь позже. Мама".

Не самая информативная записка. Невозможно было понять, ушла ли она несколько минут назад и вернётся через несколько часов, или она ушла несколько часов назад и вернётся через несколько минут. Я поднял записку и посмотрел на неё под разными углами, пытаясь понять, как долго она там пролежала.

Но нет, криминалист Стивен потерпел неудачу, и я так ничего не понял. Я приготовил себе обильный обед, чтобы компенсировать пропущенный завтрак, съел его и умылся, но мамы так не было. Прошло пять минут, пока я сидел за кухонным столом и разминал пальцы, потом ещё пять. Через пятнадцать минут я решил, что веду себя глупо. Мама вернётся тогда, когда вернётся, и я не мог призвать её магическим образом, как бы хорошо я ни крутил пальцами.

Если мама могла исчезнуть, то и я могу. Я добавил постскриптум к её записке, чтобы сообщить ей, что я тоже ушёл, затем бросил в сумку книгу, которую читал в последнее время, и вышел из дома.

* * * * *

Я провёл некоторое время, бродя по маленькому городку, в котором жил. Когда я выходил из дома, у меня не было никакого плана, но, оказавшись на улице, я понял, что мой родной город, в котором я прожил восемнадцать лет, уже скоро перестанет им быть. Конечно, я переезжал не очень далеко, всего несколько часов езды, но я переезжал. Здесь было не так много достопримечательностей, но я не торопился и всё посмотрел.

Мой маленький тур закончился, как и многие другие мои вылазки в город, в кафе "Эспрелленто". Это была отличная кофейня, несмотря на своё неудачное название. Кроме того, это была единственная кофейня в городе, так что, оглядываясь назад, можно сказать, что она была не так уж и хороша. Но там продавали горячий кофе, было много удобных диванов, и там никогда не просили людей освободить место, независимо от того, сколько часов они корпели над одной и той же пустой кружкой. Я заказал самый большой кофе, который здесь продавали, затем устроился в удобном кресле в углу и погрузился в свою книгу.

Я просидел там уже около часа и приближался к кульминации романа, когда услышал из сумки сигнал текстового сообщения на телефоне. Я подумал о том, чтобы повременить с этим, пока не дочитаю книгу, но любопытство взяло верх, и я отложил книгу и стал рыться в сумке, пока не вытащил свой старый и немного потрёпанный телефон.

Я подумал, что сообщение может быть от одного из моих друзей, которые недавно уехали в колледж или навстречу другим приключениям. Или, что более вероятно, сообщение было о том, что я могу получить десятипроцентную скидку на пиццу, если использую код скидки ПИЦЦА, с добавкой о том, что я могу отказаться от рассылки, если по какой-то причине захочу этого, используя код СТОП. Как оказалось, оба эти предположения были ошибочными.

"Привет, дорогой. Где ты? x" - вот и всё, что было написано в сообщении, а номера в моём списке контактов не было. Тем не менее, я был уверен, что узнал стиль.

"Новый номер, мама? x" - набрал я ответ.

"Новый телефон! Я пошла и купила его сегодня утром. x"

"Отлично!" - ответил я. Но её ответ вызвал очевидный вопрос. Мама почти никогда не пользовалась своим телефоном, по крайней мере, насколько я знал. Кроме меня и её родителей, она никому не звонила и не писала. Конечно, её телефон был древним, но он прекрасно работал.

"Но зачем?" - написал я ей.

"Чтобы я могла делать вот это" - почти сразу же ответила она. Затем последовала долгая пауза. Я воспользовался этим временем, чтобы обновить мамин номер в списке контактов. Я подождал ещё некоторое время и начал думать, было ли это всё, что мама хотела мне отправить. Если я должен был расшифровать её загадочное заявление, то я потерпел неудачу. Я уже собирался вернуться к своей книге, когда мой телефон снова пискнул, и появилось сообщение с картинкой. Судя по небольшому превью в окне чата, это была фотография маминого туалетного столика.

Я открыл картинку на весь экран, и, конечно, это была фотография маминого туалетного столика, в высоком разрешении. Я пристально смотрел на него, увеличивая изображение то тут, то там. Ничто не выглядело иначе, чем всегда, и уж точно ничто не объясняло, зачем маме понадобился новый телефон. И тут, как очень медлительный Шерлок, я понял, к чему клонила мама. Её новый телефон мог отправлять фотографии, чего её старый телефон не смог бы сделать, если бы она не приклеила к нему фотоаппарат. Но даже в этом случае я не был уверен, что это считалось бы.

"Телефон с камерой! Это здорово! Добро пожаловать в 21 век, мама!" - запоздало ответил я после своих поисков. "Прекрасный снимок твоего туалетного столика".

"Чёрт, это я не хотела отправлять", - пришёл ответ. "Все ещё разбираюсь в этой штуке".

Я покачал головой с ласковым весельем, глядя на ответ мамы. Обычно она была довольно подкованной в технике, так что я мог простить ей этот промах. Но это не значит, что я не хотел поддразнить её за это, конечно.

"Чтобы я могла сделать ЭТО" - гласило следующее сообщение. Мне стало интересно, какой предмет мебели я увижу на фотографии следующим. А может, дело было вовсе не в фотоаппарате? Может быть, я получу приглашение поиграть в "Шлёпни Тортик", "Весёлую Ферму", или во что там ещё играют дети в наши дни.

После этого пришло не приглашение поиграть. Это также не было фотографией мебели. Но это была фотография, селфи, не больше, не меньше. Это было видно из превью. На самом деле я увидел достаточно, чтобы нервно оглянуться по сторонам и убедиться, что никто не видит экран моего телефона. Убедившись, что поблизости никого нет, я открыл фотографию на весь экран.

Это была фотография мамы, сидящей на своей кровати. По бокам фотографии виднелись намёки на простыни. Однако большую часть кадра занимала сама мама. Верхняя часть снимка начиналась где-то в районе её носа. Я подозревал, что это был случайный снимок, сделанный когда мама привыкала к своему новому гаджету. На противоположном конце кадр обрывался чуть выше того места, где должна была быть видна её пиздёнка. А учитывая чуть видные волосы и полное отсутствие нижнего белья, я был уверен, что её пиздёнка была бы видна.

Но именно между этими двумя крайностями мой взгляд постоянно возвращался в центр. В центре кадра был простой чёрный бюстгальтер, похожий на тот фиолетовый, на который я чуть не кончил накануне вечером. Несмотря на красоту бюстгальтера, я не мог оторвать глаз от пленительных грудей, которые он едва сдерживал. Мой хуй, который явно всё ещё был обижен тем, что ему не дали разрядиться прошлой ночью, вдруг почувствовал себя неловко в моих джинсах.

Не знаю, как долго я смотрел на фотографию. Достаточно долго, чтобы мама прислала мне ещё одно сообщение, пока я всё ещё смотрел на неё. Я оторвался от фотографии, чтобы прочитать то, что она прислала.

"Ты одобряешь?"

"Абсолютно одобряю" - ответил я.

Мама ответила улыбающимся смайликом, а затем спросила "Когда ты вернёшься домой?"

Я не потрудился ответить. Я просто бросил книгу и телефон в сумку и чуть не выпрыгнул из кресла. Прямо в очень большого, очень массивного мужчину.

— Чувак! - заорал он, направив на меня пальцы, как пару крупнокалиберных пистолетов.

— Извините, - сказал я, едва заметив, с кем столкнулся. У меня на уме было только одно, и это находилось не в этом кафе. И не было мужчиной. И не было одетым.

— Стиви-о, дружище!

Я наконец-то нашёл время, чтобы посмотреть на возвышающуюся надо мной фигуру.

— Джеффи - сказал я, прежде чем запоздало добавить "-о?". Джефф Боземант учился в моём классе, хотя мы никогда не были настоящими друзьями. Большинство людей говорили, что его невозможно не любить. Я же считал, что они недостаточно стараются. Его поведение находилось на грани между агрессивным дружелюбием и просто агрессивностью. Учитывая его медвежьи размеры, это было не то, к чему стоило прислушиваться.

— Как дела? - вежливо спросил я. Надеясь, что он скажет, что всё как обычно, и спросит, как дела у меня. Я скажу, что всё как всегда, мы соврём, что рады видеть друг друга, и я смогу пойти своей дорогой.

— О, чувак! Мои дела это просто что-то. Почему бы нам не выпить по чашечке кофе, и я расскажу тебе об этом!

Джефф был из тех людей, которые не очень-то верят в вопросительные знаки. Они подразумевали, что он задает вопрос, тогда как на самом деле он просто делал паузу для вдоха, чтобы дать другим людям почувствовать, что они ему интересны. Его агностицизм в отношении вопросов превращался в полный атеизм, когда дело доходило до ответов.

Пример А: Эй, дорогой! Два простых с молоком для меня и этого парня!

Я едва успел открыть рот, чтобы отказаться от предложения Джеффа, как он уже сделал заказ. Парень за стойкой выглядел примерно таким же довольным манерами Джеффа, как и я, но, по крайней мере, он получал деньги за то, что был здесь. Я же просто не получал секса.

— Послушай, Джефф, - начал я, надеясь пресечь это в зародыше. — У меня сейчас нет времени, я обещал своей маме помочь ей кое с чем.

Я был весьма горд этим оправданием, поскольку оно было полностью правдивым. Только после того, как я закончил говорить, до меня дошло, что я только что сказал самоутверждённому Самому Крутому Парню в моей школе, как один восемнадцатилетний парень другому, что я должен бежать домой, чтобы сделать домашние дела для мамочки. Тем не менее, подколка была в его адрес, поскольку он, несомненно, посчитал странным, что я спешу помочь маме с чем-то, в то время как на самом деле я спешил, чтобы вставить в неё свой хуй. Получи, Боземант!

— Без проблем, Большой Си, - ответил он. Как я уже сказал, мы с Джеффом не особо общались в школе, и я начал задаваться вопросом, не копил ли он прозвища для меня последние пять лет и, наконец, использовал эту возможность, чтобы вывалить их все на меня. — Давай тогда по-быстрому!

Я внутренне застонал и приготовился придумывать новые оправдания, когда бариста появился рядом с нами с кофе. Теперь я могу смело признать, что то, чем я занимался с мамой, стало более чем легкой зависимостью. Для нас обоих, осмелюсь сказать. Но знаете, что ещё вызывает зависимость? Кофеин. И эта чашка кофе была прямо передо мной, маленькая, но идеальной формы. Мама, тем временем, была на другом конце города, по крайней мере, в сорока минутах ходьбы. Я решил, что смогу расправиться с кофе за пять минут и отправиться домой. Дополнительная пружинистость моих шагов, созданная этим кофе, укоротит время на дорогу по меньшей мере на шесть минут, что сократит задержку до жаркого сеанса с моей мамой. Это было безумием, конечно, но таким безумием, которое могло сработать.

— Думаю, у меня есть несколько минут, - сказал я Джеффу, который был слишком занят, устраиваясь за столиком, который я только что освободил, чтобы услышать меня.

Как только я взял кофе и сел, Джефф наклонился вперёд и посмотрел мне в глаза.

— Итак, чувак, - начал он. Я нервно глотнул кофе. У Джеффа была репутация человека, который пытался затащить в койку всех в школе, а у школы была репутация, позволявшая ему это. Ходили слухи, что он добился успеха с более чем пятьюдесятью процентами нашего выпуска, а так же с более чем одной учительницей. Я подумал, не нашёл ли он моё имя в выпускном альбоме и не собирался ли добавить меня в свой "Секс-Альбом". У меня не было особого интереса спать с парнями, поэтому я не очень высоко оценивал его шансы, если это был его план. Конечно, двумя неделями ранее, я бы не очень высоко оценил и мамины шансы переспать со мной, что показывает, каким умником я был.

— Ты всё ещё встречаешься с той девушкой? - спросил он.

Я на мгновение уставился на Джеффа, потрясённый таким поворотом разговора.

— Кэсси? - наконец произнес я, как бы уточняя, какую из моих многочисленных бывших подружек он имел в виду.

— Да, с этой, - сказал он, откинувшись в кресле, ещё раз выстрелив в меня пальцем и подмигнув противоположным глазом. Я был уверен, что выглядел бы абсолютно нелепо, если бы попытался проделать этот маневр, в то время как Джефф почему-то выглядел только наполовину нелепо.

Вернувшись к текущему разговору, я покачал головой.

— Нет, мы расстались около месяца назад.

Честно говоря, я уже немного забыл Кэсси. Вот вам совет эксперта: если вы пытаетесь забыть свою бывшую девушку, засуньте свой хуй в свою маму, это обязательно поможет.

— Круто, круто, - сказал Джефф. — Так она сейчас одна?

— Хм, наверное, да, - ответил я. — С тех пор мы не общались.

Позже мне пришло в голову, что, наверное, мне стоило разозлиться на Джеффа. Хватать кого-то в кафе, чтобы спросить, можно ли тебе чпокнуть его бывшую подружку - это не совсем то, что принято. Но, допивая последние глотки кофе, я был слишком отвлечён, чтобы думать об этом в тот момент. Но Джефф обладал эмпатией огурца, поэтому он, к счастью, не обратил внимания на моё необычно безразличное отношение.

— Тебе нужен её номер? - спросил я, решив, что это точно закончит этот конкретный побочный квест и позволит мне попасть домой.

— О чувак это будет офигенно как круто! Чувак! - ответил Джефф, бросая вызов законам грамматики. Я вынул свой телефон из сумки и разблокировал его, стараясь наклонить экран в сторону от Джеффа, на случай, если мама прислала ещё какие-нибудь совершенно неуместные сейчас фотографии. К сожалению, она этого не сделала, поэтому я быстро нашёл номер Кэсси и поделился им с Джеффом.

— Ты умный братан, чувак! - сказал Джефф, когда мы завершили передачу номера, и он начал что-то нажимать в своём телефоне.

— Ага, ты тоже, - ответил я. Я подозревал, что теперь, когда у него есть номер Кэсси, Джефф будет гораздо меньше заинтересован в моей компании.

— В общем, мне пора идти. Спасибо за кофе, Джефф.

— Не за что, - сказал он, неопределённо махнув рукой в мою сторону, когда я встал и вышел из кафе. Оказавшись на улице, я снова достал телефон и открыл свой чат с Кэсси.

"Привет" - напечатал я. "Джефф Би только что попросил твой номер. Дал ему номер твоего старого телефона, так что ты можешь откопать его, если хочешь оказаться под Джеффом. x".

Я направился домой сразу, как только сообщение было отправлено, но не убрал телефон. Кэсси редко долго не отвечала. Конечно, меньше чем через минуту пришло новое сообщение.

"Хаха, спасибо х" - вот и всё, что там было написано. Наверное, я должен был почувствовать любопытство, ревность или что-то ещё. Кэсси не сказала, что не будет просматривать сообщения Джеффа, но и не сказала, что будет. Может быть, она достала свой старый телефон и уже начала секс-переписку с Джеффом до того, как я вернулся домой. Может быть, она так и не ответила, а Джефф до дня своей смерти проклинал меня за то, что я дал ему неправильный номер. Готовясь уехать в колледж, я знал, что вокруг меня будет происходить всё больше и больше таких историй, концовок которых я никогда не узнаю.

Но неважно, философия могла подождать. Мой пенис ждать не мог. Я направился домой со скоростью в несколько узлов.

* * * * *

— Дорогой, это ты? - крикнула мама, когда я закрывал входную дверь.

— Да, мама, - отозвался я. Я бросил сумку и повесил куртку на вешалку, прежде чем снять обувь. Наша входная дверь вела прямо в гостиную, которая занимала всю переднюю половину дома. Дверь в противоположном углу вела в странное маленькое помещение, в котором находилась лестница, а ещё одна дверь вела на кухню. Судя по маминому крику, мои обострённые слуховые способности подсказали мне, что она где-то на первом этаже. Мои не менее мощные зрительные способности подсказали мне, что её нет со мной в гостиной, поэтому я сделал логический вывод, что она на кухне. Коломбо, съешь своё сердце!

Для местонахождения мамы в пространстве, учитывая наше текущее положение во времени, кухня подходила особенно. Время уже близилось к вечеру, когда я сбежал от Джеффа и кофейни. Хотя меня так и подмывало пуститься бегом, я хотел прийти домой в состоянии отличном от "потное пыхтящее нечто". В результате, сейчас был ранний вечер, и мама, вероятно, готовила что-нибудь на ужин.

Я решил, что пора прекратить строить гипотезы и собрать немного данных. Поэтому я проделал путь через комнату и добрался до кухни. Вернее, я добрался по дверного проёма на кухню. Там я замер, все мои гипотезы вдруг оказались под вопросом.

Перед плитой, спиной ко мне, стояла женщина. Её коричневые волосы были собраны сзади в свободный хвост, который лежал на обнажённой верхней части спины. Остальная часть её туловища была прикрыта белой майкой на бретельках, которая облегала тело, хотя черные бретельки лифчика, видневшиеся на плечах, подсказали мне, что на ней была не только майка.

Я перевёл взгляд вниз, туда, где заканчивалась майка и начиналась черно-белая клетчатая мини-юбка. Юбка расширялась над привлекающим внимание изгибом женского зада, прежде чем закончиться неприлично высоко на бедрах. Ниже были только ноги, ноги и ещё ноги, до самого низа. А также ступни, я полагаю, если мы будем анатомически точными.

Восемнадцать лет в этом доме жили только я и моя мама, и мне хотелось бы думать, что если бы полиция выстроила в ряд женщин, подозреваемых в том, что они мои матери, то я смог бы безошибочно опознать её в девяноста девяти случаях из ста. Сейчас это явно был сотый случай. Мой мозг воспринял женщину, стоящую передо мной, но какие бы синапсы не отвечали за узнавание моей матери, они все куда-то ушли на перерыв. Я даже открыл рот, готовый извиниться за то, что ворвался к этому совершенно незнакомому мне человеку на кухню. К счастью для моей репутации заслуживающего доверия свидетеля, я не успел произнести эти слова, отчасти потому, что понял, что объясняться придётся не мне, а незнакомке, а отчасти потому, что в этот момент она оглянулась через плечо.

Вы когда-нибудь добивались успеха, смотря на одну из этих волшебных головоломок для глаз, которая выглядит как куча железных опилок, пока вы не прищуритесь и не скосите глаза, а потом внезапно она становится похожа на жирафа, и потом вы уже не можете не видеть жирафа, как бы вы ни старались? Предполагаю, что ответ "да". Так вот, это было именно так. По другую сторону кухни от меня находилась какая-то до сих пор невидимая незнакомка, обладавшая несомненно прекрасным телом. Потом она посмотрела на меня, и это была, вполне предсказуемо после её оглядки, моя мать. Мой мозг притворился, будто он знал об этом с самого начала, обратив внимание на то, как она стоит, цвет её волос, рост и сотню других мелких деталей. Но я знал, что это чушь собачья.

— Привет, милый, - сказала мама, улыбнувшись мне, прежде чем снова повернуться к шипящей сковороде перед ней. — Хорошо провёл день?

— Да, спасибо, - сказал я, бесстыдно уставившись на мамино тело. С момента её похода по магазинам накануне, у мамы, казалось, появился совершенно новый гардероб одежды, созданной для демонстрации её тела. Если она пыталась меня завести, то я должен был сказать, что её план полностью удался, о чём свидетельствовали мои всё более неудобные джинсы. Я запоздало вспомнил о том, что после того, как мама прислала мне свою фотографию в одном лишь лифчике, я сразу же рванул домой, намереваясь отплатить ей за то, что она так дразнила меня прошлой ночью, и овладеть ею здесь и сейчас. И всё же я отвлёкся на то, как чертовски хорошо она выглядела. Честно говоря, быть в моей шкуре очень трудно.

— Я рада, что ты уже вернулся, - продолжила она, всё ещё стоя ко мне спиной. — Мне бы не помешала твоя помощь с моим новым телефоном. А также с ужином, но я полагаю, что ты предпочтёшь поиграть с моим телефоном, а не резать морковь.

Скажу честно, я почти не слушал маму. Чем больше я пялился на неё, тем больше я возбуждался. Я утопал в лёгких покачиваниях её жопы, когда она помешивала на сковороде что-то пахнущее луком. Я лакомился изгибом её груди, который был виден из моего угла, поскольку её майка облегала тело гораздо теснее, чем её обычный свободный джемпер. И, говоря о тесной одежде, мои джинсы превратились из неудобно тесных в почти причиняющие боль, так как моя эрекция требовала увидеть всё, что вижу я. Мама что-то говорила о приложениях на телефоне, что я едва слышал, пока тихо стаскивал с себя джинсы и нижнее бельё, обнажив себя ниже пояса. Затем я шмыгнул через кухню, подкрадываясь к маме, как очень возбужденный ниндзя.

— Я пыталась искать в интернете, но не была уверена, что именно искать. Я подумала, что ты мог бы... Ох, привет! - это был последний комментарий мамы про телефон на данный момент, когда я подобрался к ней сзади, задрал её юбку и пристроил свой хуй между её обтянутыми трусиками ягодицами. Завершив это, я обхватил её руками, положив одну руку ей на живот, а другую поднял к её грудям и начал нежно тискать одну из них. Мама тихо застонала, прежде чем прошептать: Полагаю, ты нашёл что-то, с чем тебе больше хочется играть, чем с моим телефоном, да?

Я хрюкнул что-то утвердительное, прежде чем занять свои губы маминой шеей, нежно целуя маленькие морщинки под её ухом. Она застонала и наклонила шею, давая мне лучший доступ, чем я конечно воспользовался. Опустив взгляд, я увидел, что она всё ещё рассеянно помешивает содержимое сковороды (то, что должно было стать болоньезе, для тех, кто интересуется подобными вещами). Ещё более вызывающим слюнки было для меня мамино декольте, которое вздымалось под моими глазами, когда она стала дышать всё более неровно.

— А как же ужин? - спросила она, хотя слово "ужин" было больше похоже на вздох, когда я опустил руки на её жопу, чтобы стянуть трусики до середины её бёдер. После этого я вернул одну руку к её груди и быстро нашел её клитор кончиками пальцев другой руки.

— Он может подождать, - заверил я её, начав покачивать бедрами, скользя хуем вверх и вниз между её ягодицами, пока мои руки были заняты её сиськами и клитором.

— Ты уверен? - спросила она. — Я как раз собиралась... делать... соус, - сказала она, прозвучав при этом как некто, понятия не имеющий, что говорит. Очевидно, у неё была какая-то идея, так как она уронила деревянную ложку, которой помешивала, и вцепилась смертельной хваткой в ожидающую рядом банку с томатным соусом. Я был уверен, что это ещё не та часть процесса приготовления, в которой участвует соус, поэтому спокойно проигнорировал её.

— Это может подождать, - снова прошептал я ей на ухо, прежде чем ускорить движение пальцами по её клитору. Она застонала в ответ и прижалась ко мне.

— Надо остановиться, надо приготовить ужин, - пробормотала она, хотя то, как она подмахивала задом навстречу моему хую, и толкала мою руку на своём клиторе дальше вниз, пока мои пальцы не коснулись её входа, сказало мне, что она сказала это не совсем серьёзно. Когда я засунул один палец в её пиздёнку, она издала долгий, низкий стон и так ухватилась обеими руками за банку с соусом, словно она тонула, а это был спасательный круг.

Когда я начал сношать маму пальцем с большим рвением, она начала толкаться на меня, поднимаясь и опускаясь на носочках и охая при этом, её вздохи так же возбуждали мои уши, как и её подпрыгивания мой хуй, всё ещё находящийся между её булками. Так как мой хуй был прямо на маминой заднице, а одна моя рука прямо на её пиздёнке, моя вторая рука вдруг почувствовала себя не на своём месте, ощупывая маму через целых два слоя ткани. Я решил, что могу сократить это число вдвое, не пытаясь зубами расстегнуть мамин лифчик через её майку. Поэтому я на секунду отпустил мамину сиську и просунул руку под майку на талии, скользнув ладонью вверх по её гладкому животу, пока она не вернулась туда, где была, но теперь между ней и её призом был только лифчик.

Судя по звукам, которые она издавала, маме определенно нравилась моя трехсторонняя атака на её тело. Но это не было односторонним движением. Ощущение её жопы на моём хуе было, конечно, потрясающим, но ощущать её тело под моими руками было ещё лучше, и я сокрушался о том, как долго я не осознавал, рядом с каким божественным телом я жил, и как скоро оно будет отнято у меня.

— Боже, мама, - прошептал я ей на ухо между поцелуями, — ты такая охуенно... ебабельная.

Это был не совсем Шекспир, я знаю, но я, по крайней мере, выразил своё честное мнение. Кроме того, мама, похоже, оценила этот комментарий.

— Да? - прошептала она, сильно толкаясь задницей на мой хуй и сжимая руками банку, за которую всё ещё цеплялась. — Тогда выеби меня, - проныла она. Затем, на всякий случай, если я не расслышал, она застонала: Выеби меня, выеби меня, выеби меня! - сопровождая каждое слово сильным толчком в меня.

Я знал, что эти грязные разговоры вызваны похотью. Мама регулярно и ясно напоминала о своих Правилах: если я не близок к оргазму, мы не можем заниматься сексом. И хотя я был возбуждён, я ещё не был близок к тому, чтобы кончить. Но когда мама стала практически вымаливать у меня мой хуй, я обнаружил, что количество наших заморочек по поводу Правил достигло очень низкого уровня. И поэтому я сказал себе "нахуй всё", и решил просто сделать это.

Прежде чем она успела отказаться от своего требования, или сексапильно простонать "Образно говоря", я оторвал обе руки от своих дел. Мама ахнула от внезапного исчезновения моего пальца из её пиздёнки, но слегка наклонилась вперёд, когда я немного надавил на её спину. Затем я стянул её трусики до щиколоток, схватился одной рукой за её бедро, а другой за свой хуй, и направил залупу к маминому ждущему входу. А затем я толкнул.

Я намеревался оказаться внутри мамы прежде, чем она успеет среагировать. В лучшем случае она была бы слишком восхищена моим хуем внутри неё, чтобы проверить, близок ли я к оргазму. А в худшем случае она спросит, скоро ли я кончу, я признаюсь, что нет, и мне придётся вынуть. Но всё это займёт несколько долгих мгновений, и всё это время я буду ебать маму.

На самом деле произошло следующее. Моя залупа проскользнула между складок маминых губ, и я толкнулся вперед. Если бы я сначала провёл тригонометрические вычисления, то, возможно, понял бы, что, поскольку мы оба стояли у кухонной столешницы, угол был не очень оптимальным. Но это было не безнадёжно. Мой хуй не улетел в пустоту, но и не упёрся в маму. Я надавил сильнее, заставив маму тихо взвизгнуть. Затем, с почти неслышным чпоком, моя залупа слегка сдвинулась и погрузилась в мамину пиздёнку.

И в этот момент разверзлись врата ада.

Ладно, врата ада - это, возможно, перебор. Если быть более точным, то разверлась банка томатного соуса для макарон. В своих муках наслаждения мама крутила банку в руках, но не настолько сильно, чтобы открутить крышку. По крайней мере, не сначала. По мере того, как наши страсти нарастали, она сжимала банку все крепче и крепче. И тут она почувствовала, что мой хуй наконец-то проник в неё. Она дёрнулась от неожиданности и рефлекторно крутнула банку. И поскольку даже банки с соусом для макарон имеют свой комический момент, на этот раз крышка таки слетела.

Со своей позиции позади мамы я не видел, что произошло. Насколько мне было известно, мой хуй вошёл в маму, она подпрыгнула, а потом закричала "Проклятье!". Я внутренне улыбнулся, гордясь тем, что мой хуй может так повлиять на маму, но в то же время не понимая, почему она звучала настолько сердито. Предположительно, это была какая-то смесь похоти и злости. Типа когда люди так голодны, что злятся из-за этого. Мама, вероятно, была зла из-за своей похоти.

Мои размышления о похоти и предстоящей ёбле мамы были прерваны, когда она приподнялась на цыпочки, чтобы вынуть мой хуй, и потянулась назад, чтобы слегка оттолкнуть меня.

Моим первым ошибочным предположением было то, что мама поняла, что я ещё не близок к оргазму, и заставляла меня преждевременно выйти, из-за моего преждевременного входа. Вторая возможность, как мне казалось, заключалась в том, что мама уже испытала свой собственный оргазм и была слишком чувствительна, чтобы продолжать. Это было настолько же маловероятно, насколько и неправдоподобно, поскольку у мамы вряд ли был достаточно сильный оргазм, чтобы остановиться после того, как она испытала полную силу примерно трёх сантиметров хуя. Другие возможности пришли бы мне в голову со временем, но до того, как это время пришло, мама развернулась.

Все краткие надежды на то, что она развернулась только для того, чтобы мы могли заняться этим лицом к лицу, развеялись, как только я посмотрел вниз на то, что раньше было её девственно белой майкой. Теперь это не было ничем из этого, кроме майки. Около половины банки соуса явно решило, что раз уж оно предназначалось для маминого живота позже вечером, то можно сократить путь. Короткий путь не удался, как это обычно бывает, и вместо этого мама теперь была покрыта этим соусом. Несколько комков расплескались по её предплечьям, а одна маленькая капля даже сделала выбор знатока и попала в её декольте. Но её новая майка приняла удар на себя и перехватила большую часть густого красного соуса.

Я проделал героическую работу по сохранению невозмутимого выражения лица, когда открыл рот, на мгновение замешкавшись, пытаясь выбрать между "Это не то, что я имел в виду, когда думал, что мы займёмся пикантными делами на кухне!" и какой-то ещё не до конца разработанной шуткой о том, что забрызгивать маму липкой жидкостью вообще-то моя работа.

Моя нерешительность, вероятно, спасла мне жизнь, так как мама подняла палец, прежде чем я успел заговорить, и выглядела очень рассерженной.

— Если хочешь сохранить свой язык, то держи его за зубами, - сказала она мне, прежде чем снять трусики и протиснуться мимо меня, чтобы взять тряпку из-под раковины.

— Проклятье, - снова пробормотала она, вытирая излишки томатной слизи со своей майки. — Это придётся сразу же постирать, - добавила она, а затем схватила майку за нижний край, подняла её вверх и сняла.

— Не мог бы ты выключить плиту, а потом сбегать наверх и принести всякое белое из бельевой корзины?.

После минутной паузы она добавила: Стивен?!

Последнее было сказано не слишком любезно, и мама прорвалась сквозь мою задумчивость по поводу её внезапно обнажившейся фигуры. Она действительно выглядела потрясающе хорошо в этой комбинации из лифчика и юбки.

— Да, да, конечно, - сумел сказать я, несмотря на ощущение, что мой язык сейчас вывалится, как у собак из мульфильмов, увидевших кость. Усилием воли я оторвал взгляд от мамы настолько, чтобы выключить плиту, а затем направился к лестнице, в то время как мама начала поливать холодной водой пятна на своей майке и брызгать на неё моющим средством для посуды.

Через несколько минут я спустился по лестнице и вошёл на кухню с охапкой разнообразных белых вещей, которые я выудил из корзины для белья в ванной. В основном это были мамины вещи, так как моя белая одежда не простиралась дальше пары белых футболок, и они уже были упакованы для колледжа.

Мамы на кухне уже не было, поэтому я прошёл прямо в маленькую прачечную на противоположной стороне, которая соединяла кухню с задней дверью.

— Я принёс... штурм, - сказал я, завернув за угол в комнату. Конечно, это была полная ложь, так как я принёс вещи, а не штурм, который является немецким литературным течением восемнадцатого века, полным воодушевляющего действия. Я проверил потом свои записи, да. Возможно, я споткнулся о свой язык из-за зрелища, ожидавшего меня, когда я вошёл в прачечную: мама сидела, закинув одну ногу на другую, на стиральной машине, медленно покачивая своей ногой в ожидании меня. Она всё ещё была только в лифчике и юбке, причем юбка задралась неприлично высоко. Я одобрил это. Возможно также, что я сделал интеллектуальный комментарий о том факте, что вид мамы, безусловно, воодушевлял. Моя эрекция, которая превратилась из полного стояка в половину стояка, когда я бросился наверх, уменьшилась до четверти стояка, пока я рылся в грязных маминых носках в поисках белых. Но теперь она снова вернулась к почти полному возбуждению. Полный штурм.

Мама выглядела довольной собой от того, какой эффект она произвела на меня, а затем похлопала по передней части стиральной машины, с полуоткрытой дверцей. Когда я подошел к ней, она медленно наклонилась вперёд, с трудом сдерживая улыбку, поскольку её заключённые лифчик в груди оказали на меня предсказуемое воздействие и устранили последние сомнения относительно моей эрекции.

Однако она наклонилась не только для того, чтобы продемонстрировать свои сиськи. Как только она нагнулась достаточно низко, она схватилась за дверцу стиральной машины.

— Наполни меня своим большим грузом, Стивен, - сказала она хрипловатым голосом, двигая дверцей в такт, чтобы создать впечатление, что машина говорит это сама. Меня это не обмануло, так как я видел, как шевелятся её губы. Я закатил глаза, надеясь, что мой разум остался невредим после требующего психотерапии акта сношения с моей мамой не только для того, чтобы развить фетиш к стиральным машинам. Да, это спойлер: у меня не развился фетиш к стиральным машинам.

Как только я присел и запихнул большой груз белого в стиральную машину, мама со щелчком захлопнула дверцу.

— Не мог бы ты запустить её на белую теплую стирку? - спросила она, наклонив голову и добавив: Я не могу разглядеть кнопки под этим углом.

Я кивнул и принялся выполнять мамины указания, только для того, чтобы сразу же столкнуться с препятствием.

— Хм, мама.

— Да, дорогой?

— Я не могу добраться туда из-за твоих ног.

— Я думала, это моя фраза!

Я поднял голову и увидел, что мама одновременно попыталась скрыть ухмылку от собственной шутки под невинным взглядом и слегка покраснела. Прежде чем я успел придумать остроумный ответ, мама слегка откинулась назад и сняла ногу с ноги. Я предполагал, что она подвинется в сторону и спрыгнет со стиральной машины. Вместо этого, застенчиво взглянув на меня, она медленно раздвинула ноги, пока они не свесились по обе стороны от меня. Её юбка, несмотря на её миниатюрность, прекрасно справлялась со своей задачей, защищая при всех движениях мамы её скромность.

— Спасибо, - сказал я с легкой дрожью в голосе. Когда препятствие исчезло, я быстро включил на машине соответствующие настройки и нажал кнопку включения. Через несколько секунд дверной замок шумно защёлкнулся, и стало слышно, как вода делает то, что делает вода в стиральных машинах, когда они запускаются.

Закончив с этим, я встал, оказавшись между раздвинутых маминых ног. Я наслаждался видом её тела перед собой, моё возбуждение только росло от её близости ко мне. Мама, со своей стороны, смотрела на мой хуй, её губы были слегка приоткрыты, а её дыхание было тяжелее, чем обычно бывает когда она сидит.

— Итак, - тихо сказала она примерно через полминуты.

— Итак, - повторил я.

— Нам действительно нужно... пойти поужинать.

Я ничего не ответил, не доверяя своему голосу способность сказать что-нибудь подходяще вялое об этом абсурдном предложении. Вместо этого я продолжал смотреть вниз, наслаждаясь видом маминых ног, исчезающих в юбке невероятно высоко, её поясницы, появляющейся с другой стороны и сужающейся до восхитительной талии, а затем, конечно, до вызывающих слюнотечение сисек. Я даже посмотрел на её лицо, которое, может, и не стало волшебным образом объективно прекрасным, но рост розового румянца на её щеках, и то, как она время от времени легко прикусывала нижнюю губу, возбуждали меня не меньше, а больше.

Все моё тело было на грани, и, судя по легкой дрожи мамы, которую я видел, думаю, её тоже.

— Стивен, - сказала она почти отчаянно, и это было последней каплей.

Как будто я был бегуном, ожидающим на стартовой линии, и мама сказала "Ба-бах!". Я сорвался.

Я упал на колени так быстро, что удивился тому, что на них не появились синяки. Одной рукой я схватил мамину юбку спереди и поднял её, обнажив её очень готовую пиздёнку, выпиравшую на краем стиральной машины. Другой рукой я держался за мамино бедро. Но действовать я начал своим ртом. Как только мамина юбка перестала преграждать мне путь, я просунул голову вперёд между её ног и крепко провёл языком по её пиздёнке. Она пискнула моё имя и схватила мою руку на своём бедре. Я накрыл её клитор своим ртом и начал водить по нему языком, пользуясь и кончиком, и боками, и делая длинные движения его плоской частью, чтобы стимулировать маму. И она была стимулирована, так как издала ряд бессмысленных звуков и схватилась за мой затылок, притягивая меня ещё плотнее к себе. Я каким-то образом смог переключить свой язык на более высокую передачу и начал яростно хлестать им мамин клитор, не уверенный, как долго я смогу это делать. Как оказалось, мне не нужно было долго продолжать.

Мама издала звук, что-то среднее между всхлипом и "Блядь!". Всхлядь?

Затем давление её руки на мою голову изменило направление. Вместо того, чтобы немного дискомфортно подталкивать меня к себе, она очень дискомфортно потянула меня за волосы вверх. Как бы ни было приятно лизать маму, я не собирался рисковать потерей своих волос, чтобы закончить там внизу, и поэтому воспользовался мамой как упором, чтобы снова подняться на ноги.

— В меня! - прохрипела она мне, и я понял это. Я убрал руку с её бедра и скользнул пальцем в пиздёнку, из которой она только что вытащила моё лицо. Мама была уже такой мокрой, что почти весь мой палец вошел в неё, прежде чем встретить сопротивление, а когда я начал ебать её со всей силой, на которую был способен мой палец, это сопротивление растаяло. Мама со стоном откинула голову назад, а затем, вздохнув, произнесла "Ещё!".

Я добавил второй палец, которому снова понадобилось всего несколько толчков, чтобы начать безудержно ебать маму. Это вызвало ещё одно отчаянное ругательство со стороны мамы, похоже ей всё равно было недостаточно. Наклонившись вперёд, она снова схватила мою руку и оттолкнула её, всхрюкнув, когда мои пальцы выпали из её пиздёнки. Затем она отпустила мою руку и тут же схватила мой хуй.

— В меня, - пропыхтела она, подтягивая мой хуй к своему ждущему входу и ёрзая на стиральной машине, как будто пробуя получить мой хуй в себя без моего движения.

— Я... я ещё не скоро, - Я сказал это почти с тупостью уровня героя фильма ужасов.

Мама посмотрела на меня так, словно не могла поверить, что потратила восемнадцать лет на воспитание сына, у которого хватает наглости не быть близким к тому, чтобы кончить именно в этот момент именно в этот вечер понедельника.

— Тогда засунь этот ебаный кончик внутрь, - сказала она с таким ледяным спокойствием, которое непосредственно предшествует нападению на кого-то смертоносного снеговика.

— Хорошо, - сказал я и толкнул бёдра вперед, позволяя маме направить меня в себя. В своём стремлении удовлетворить маму я перестарался и засунул в неё половину своего хуя, прежде чем остановиться. Я ахнул от ощущений и рискнул оставить там хуй на мгновение, прежде чем начал вытаскивать его, с целью более реалистично интерпретировать "кончик".

Едва я начал двигать бедрами назад, как мама начала извиваться передо мной, и прежде чем я понял, что происходит, она обхватила меня руками и ногами и с силой потянула к себе, пока весь мой хуй не оказался по самые яйца внутри неё. На этот раз мой вздох был ещё громче, а мама издала протяжный стон.

— Ммммм, - проворковала она. — Такой большой кончик!

Ее голос наконец-то снова звучал счастливо. Я кивнул и хрюкнул что-то похожее на "Угу". Мы оставались в таком положении, наверное, целую минуту, прежде чем мама ослабила свою смертельную хватку. Теперь, когда она справилась с зудом глубоко внутри неё, который нужно было почесать, она снова стала выглядеть спокойнее. Она слегка отстранилась, чтобы посмотреть мне в лицо.

— Ладно, - тихо сказала она, выглядя даже немного смущенной. — Это было немного больше, чем кончик. Почему бы тебе не отодвинуться немного назад, и я помогу тебе закончить?

Я предположил, что она имеет в виду, что будет дрочить мне, пока я держу конец своего хуя в ней, что меня вполне устраивало. Я кивнул в знак согласия и слегка поцеловал её в нос. Её улыбка стала от этого шире, и она снова обхватила меня руками, откладывая мой выход ещё на несколько секунд. Наконец она снова ослабила хватку.

— Ладно, мистер. Давай, выхо... О! Ох! Оооох!

Нет, мама не разразилась спонтанной песней от избытка жизнерадостности. Она не была наполнена радостью весны. Была осень. Нет, вместо этого в бой вступил третий персонаж.

Честно говоря, этот персонаж уже был достаточно шумен во время нашего сексуального контакта в прачечной. Я не упомянул о нём выше, потому что мне показалось, что это испортит настроение. Как тот, кто был там в то время, я могу сказать, что лизать, ласкать пальцами и засовывать свой хуй в маму на стиральной машине было, честно говоря, очень эротично. И как тот, кто был там в то время, я был настолько отвлечён своей похотью, что мог, к счастью, игнорировать периодические урчания, лязг и хлюпающие звуки, которые стиральная машина издавала под нами. Я не упомянул о них выше, потому что... ну, вернитесь на дюжину абзацев назад, а потом сравните и сопоставьте: Мама была уже такой мокрой - как и внутренности стиральной машины, на которой она сидела и которая с шумом спускала ещё больше воды по своим трубам - что почти весь мой палец вошел в неё, прежде чем встретить сопротивление, а когда я начал ебать её со всей силой, на которую был способен мой палец, это сопротивление растаяло, и стиральная машина издала громкий чавкающий звук, который, я думаю, она и должна была издавать, или, по крайней мере, она всегда так делала, а она у нас уже лет десять. Мама со стоном откинула голову назад, а затем, когда из глубин стиральной машины донеслась серия щёлкающих звуков, вздохнув, произнесла "Еще!".

Видите? Лучше без этого, правда?

Короче. В этот момент стиральную машину стало невозможно игнорировать. На какой бы там режим я ни поставил машину, у неё, очевидно, было около пятнадцати минут мокрой преамбулы, прежде чем приступить к серьёзным делам. Мы с мамой занимались нашей собственной мокрой преамбулой примерно в течение пятнадцати минут. Вы явно поняли, к чему всё идёт.

Как раз когда я собирался вытащить из мамы большую часть своего хуя, из стиральной машины раздался самый громкий щелчок, а затем начался цикл отжима. Мама, которая была прижата к машине, с моим хуем глубоко внутри неё, почувствовала это первой, отсюда и "О! Ох! Оооох!" Когда машина начала отжим, низкий гул пронёсся по обоим нашим телам, нарастая в интенсивности по мере увеличения крутящего момента. Возможно, это было бы довольно приятным ощущением при более невинных обстоятельствах. Когда наши тела оказались при этом тесно прижаты друг к другу, это выходило далеко, далеко за рамки просто приятного.

— Стивен? - сказала мама немного испуганно и очень возбуждённо, когда вибрация усилилась, а мой хуй превратился в самую реалистичную в мире секс-игрушку. Любые мысли о том, чтобы вытащить мой хуй из неё, были забыты, когда она со стоном откинула голову назад и снова обхватила меня своими конечностями. Тем временем я наклонился вперёд, чтобы сохранить равновесие, и ухватился за края машины по обе стороны от мамы. Когда я наклонился к ней, мама откинулась назад, потянув меня ниже.

— Как хорошо! - тихо застонала она и подняла руки, чтобы притянуть моё лицо к своему. Мы поцеловались, но почти целомудренно в данных обстоятельствах, вибрация от машины сделала это скорее неловким, чем возбуждающим. Сдавшись, я пристроил свою голову рядом с маминой, наши щеки прижались друг к другу.

Мама крутнула подо мной пару раз своими бедрами, а затем задышала мне в ухо.

— Так приятно, - пробормотала она, затем, мгновение спустя, — Думаю, я сейчас...

Она ахнула и крепче прижалась ко мне, а затем издала высокий стон, когда кончила.

Мой собственный оргазм ещё не наступил, но чувствовалось, что он абсолютно неизбежен. Вибрации от машины были непрекращающимися и только усиливались. Постоянные ощущения, передаваемые моему хую через мамину пиздёнку, были похожи на тысячу маленьких отсосов одновременно. Это был лишь вопрос времени, когда они толкнут меня через край.

Мама едва закончила со своим первым огразмом, когда начала бегать руками вверх и вниз по моей спине.

— Чёрт, Стивен, - сказала она с явной дрожью в голосе. — Не могу поверить, что я уже... Я сейчас... Снова...

Какое бы ломаное предложение она ни пыталась произнести дальше, оно было потеряно, когда она задрожала на мне, уткнувшись в моё плечо. Сексуальные звуки, когда она кончила во второй раз, подстегнули моё собственное возбуждение, и я сильнее прижался к ней бёдрами, сумев при этом уговорить свой хуй ещё немного углубиться в маму. Она вскрикнула от удивления и начала дрожать подо мной.

— Не надо... Не могу... О, Боже! - всхлипывала она, казалось, близкая к слезам. Я не был уверен, был ли это её третий оргазм или четвёртый, или она просто испытывала один долгий оргазм с тех пор, как стиральная машина начала делать своё дело.

— С тобой всё в порядке, мама? - с трудом выдавил я из себя.

— Я... кончаю, - ответила она, так же с трудом, прежде чем её голос потерялся в очередном приступе стонов. Когда он снова вернулся, я услышал в нём улыбку. — Могла бы делать это... весь день.

Я усмехнулся и нежно поцеловал маму в то место, где её шея переходит в плечо. И тут стиральная машина решила доказать маме, что она не права.

Я не механик стиральных машин, вопреки моим детским мечтам, так что простите за терминологию. Но, скажем так, стиральная машина крутилась на первой передаче. Этого было более чем достаточно для того, чтобы любая, кто сидела на ней с хуем своего сына глубоко внутри, испытала множественный оргазмический приход, но это был приход не дотягивающий до уровня "Брыкающийся Мустанг". И тут машина переключилась с первой передачи на одиннадцатую. В процессе она, вероятно, сломала сцепление, и моя мама лишилась рассудка.

— Стивен? Чтоооо? - это были последние слова, которые она произнесла, и в которых я мог быть уверен в течение последующей минуты. Низкий гул машины начал нарастать, превращаясь в высокий вой. И по мере того, как гул менялся, менялись и вибрации, переходя от тысячи крошечных отсосов моего хуя к тысяче полноценных отсосов, сжатых в несколько секунд. Мой оргазм медленно приближался к своему неизбежному завершению, но внезапно он пристегнул к своей спине ракету и поджёг фитиль. Я неконтролируемо задрожал и издал серию хрипов, когда мой хуй почти болезненно запульсировал внутри мамы, и сперма хлынула в неё.

Я кончил легко. Мама кончала очень, очень тяжело. Когда новые, улучшенные вибрации врезались в неё, она начала хныкать мне в плечо и пытаться качать своими бёдрами. С моим весом на ней, прижимающим её вниз, это дало немногое, но, похоже, это не имело значения. Бессвязный лепет, состоящий из полусформированных ругательств, моего имени, различных религиозных выражений и слова "кончаю", вытекал из её рта, когда она была поражена серией накладывающихся друг на друга оргазмов, каждый из которых поражал её сильнее предыдущего.

Пока она тряслась подо мной, я просто держался за неё, как при скачке. Мой хуй, несмотря на то, что только что кончил, ощущался внутри мамы набухшим сверх всякой меры, а нахлынувшие чувства были в этот момент неотличимы от оргазма. Я бы вытащил его, поскольку баланс удовольствия и боли определенно склонялся в сторону боли, но мне было неловко делать это, когда мама билась в оргазме подо мной. Я стиснул зубы и решил продержаться ещё несколько секунд. Как раз в тот момент, когда я принял это решение, мама сделала дрожащий вдох и затихла.

Я подождал немного, чтобы убедиться, что она закончила, и в этот момент она прохрипела: Стивен?

— Я здесь, мама, - сказал я, как я надеялся, успокаивающим голосом.

— Я не хочу... о боже... я думаю, что сейчас...

Я догадался, что она имела в виду, и попытался отстраниться и вытащить нас обоих из этого родео, прежде чем она кончит снова.

— Мама, твои ноги, - сказал я, когда мой план побега был сорван тем, что мама снова крепко обхватила меня своими конечностями. Она либо не слышала меня, либо ей было всё равно, так как она начала яростно толкать свои бёдра в меня, даже когда она выкрикивала своё сопротивление очередному оргазму. Мой хуй, казалось, сейчас лопнет внутри неё, в хорошем или ужасном смысле, трудно было сказать. Но я понял, что мне всё равно, и начал долбиться своей промежностью в маму изо всех сил, в то время как она так туго держала меня ногами.

Заметила ли она это и оценила ли, я не знаю, но знаю, что через несколько мгновений она вскрикнула полным боли голосом "Чёрт!" и начала извиваться подо мной ещё сильнее.

— Блядь! - выкрикнула она ещё громче и начала царапать мою спину так сильно, что, наверное, пошла бы кровь, если бы не футболка, которая всё ещё была на мне.

И тут наступило затишье перед оргазмической бурей. Это длилось около секунды.

Мама закричала. Не изящный крик "Ооох!", а полноценный крик "О боже я сейчас умру!". Всё её тело напряглось подо мной, и она обхватила меня так крепко, что я бы услышал хруст рёбер, если бы она не кричала мне в ухо. Её пиздёнка присоединилась ко всему этому, сжав мой и без того уже болезненный хуй до точки короткой агонии. Она вздрогнула раз, два, три раза, а затем всхлипнула. Я воспринял это как сигнал и отстранился. Мама не отпустила меня, но оттолкнулась от стиральной машины, и мы оба успели сделать шаг от неё, прежде чем мои ноги отказали, и я осел на пол. В итоге мы лежали в метре от стиральной машины, мама лежала на мне, а мой хуй всё ещё был погружен в неё. Мы оба просто лежали несколько минут, хватая воздух, пока стиральная машина жужжала рядом с нами. Наконец мама нарушила тишину, сказав: Обними меня, - и я обхватил её тело руками, чувствуя, как по нему периодически пробегает дрожь.

Прошло ещё двадцать минут, прежде чем мама перестала цепляться за меня и смогла подняться на колени. Она подняла переднюю часть своей юбки, затем медленно подняла бёдра. Я посмотрел вниз и увидел, как мой багровый и сердитый, но милосердно обмякший хуй выскользнул из её пиздёнки, вместе с тем, что выглядело как мой новый личный рекорд по количеству спермы. Посмотрев на маму, я увидел, что её глаза были слегка влажными, но на её лице была мечтательная улыбка.

— Всё хорошо? - спросил я, надеясь, что она не так травмирована этим переживанием, что мы преждевременно прекратим донорство моей спермы.

Ммммм, - счастливо простонала она, кивнув. — Очень хорошо!

Она указала на мой хуй и на стиральную машину.

— Не могу поверить, что у меня в доме всё время было это и это, и я никогда не пользовалась ими вместе.

Я слегка пожал плечами.

— Ну, до недавних пор тебе не нужно было спешить забеременеть, - заметил я, и затем жестом указал на лужу спермы, которая вытекла из неё. — Хотя, возможно, это уже не проблема, если судить по этому количеству.

— Да, - сказала мама, взглянув на стиральную машину, которая, как по приказу, замедлила своё вращение. Затем она повернулась ко мне. — Но мы должны продолжать попытки, на всякий случай.

— Ты начальник, - сказал я, чем заслужил серьёзный кивок мамы.

— Конечно. Давай, работник, пошли.

Она встала и помогла мне подняться на ноги, а затем мы оба заковыляли обратно на кухню с таким видом, будто весь день скакали на верблюдах.

Почему-то было только семь часов вечера, но, несмотря на это, мы оба были обессилены и совершенно не были настроены заканчивать приготовление болоньезе. Вместо этого жареный лук нашёл себе новое место на вершине наспех приготовленных гамбургеров, и мы рухнули на диван, чтобы пообниматься и посмотреть телевизор, пока не стало достаточно поздно, чтобы мы могли пойти спать, не потеряв при этом своё лицо.

* * * * *

Рано лечь спать в данном случае не означало рано встать. Было уже девять часов утра, когда я проснулся, и даже тогда моё пробуждение было не добровольным.

Если вам понравился мой перевод и вы хотите поддержать меня копеечкой, или ознакомиться с моими графическими работами, которыми я занимаюсь в основном - мой аккаунт на Patreon - patreon.com/deepandsilent3dx

Я заранее благодарен вам за любую, даже самую малую, поддержку.