Без пощады / No Mercy by Saddletramp1956 ©

Очень жаль, что независимо от того, насколько развиты наши технологии, человечество в основном остается прежним. Скупость, жадность и похоть всегда были и всегда будут частью человеческой природы, независимо от того, насколько научно развитыми мы становимся как вид. Я думал об этом, размышляя о событиях последних двух недель — событиях, которые изменили мой брак и всю мою жизнь.

Всего две недели назад мы с моей женой Чарис находились на борту сверхскоростного межзвездного пассажирского лайнера "Родденберри", который вошел в нашу домашнюю систему, совершая рейс с Земли на Пацифику. Мы были вместе уже семь лет, из которых пять лет были мужем и женой, и решили отдохнуть от Земли, которая все еще пыталась восстановиться после Великой ядерной войны 2510 года, разрушительного конфликта, который длился всего 90 минут, но успел убить более миллиарда человек. Война закончилась уже 50 лет назад, но шрамы все еще оставались.

Мы с Чарис были частью усилий по стабилизации и восстановлению того, что осталось от информационной инфраструктуры, которая включала в себя то, что люди в 21 веке называют Интернетом. Мы пробыли там три года и решили, что пора сделать перерыв. Поэтому мы отправились домой, чтобы, как я думал, провести долгий отпуск, наполненный солнцем, весельем и, конечно, множеством дикого, раскованного секса с моей прекрасной женой — то, что, казалось, значительно сократилось за последние пару лет из-за того, что наша работа разлучала нас большую часть нашего пребывания на Земле.

Пока я смотрел в иллюминатор нашей маленькой каюты, Чарис сказала, что идет в зону связи, чтобы позвонить нашим семьям и сообщить им, что мы скоро будем дома. Я кивнул головой в знак согласия и продолжал смотреть в маленький иллюминатор, надеясь увидеть хоть мельком нашу родную планету.

Она вернулась через полчаса, сделав свои звонки, и подошла ко мне сзади, глядя через мое плечо на черноту снаружи.

— Мы все еще слишком далеко, чтобы увидеть дом, дорогой, — сказала она. — Может быть, через час или около того мы его заметим. Не волнуйся, мы скоро будем дома. — Я повернулся, чтобы посмотреть на нее, и обхватил руками ее тонкую талию.

— Да, мы вернемся, и я не могу дождаться, когда ты окажешься на пляже в Вестморленде, — сказал я. Вестморленд был районом на западном побережье единственного континента на Пацифике, который был известен своими красивыми пейзажами и песчаными пляжами. Разумеется, все пляжи были свободны от одежды, и на них были отведены места для сексуальной активности под открытым небом.

Чарис рассмеялась и оттолкнула меня.

— Помечтай, дружище. То, что мы женаты, не означает, что я должна трахать тебя на пляже, — сказала она, улыбаясь. — Может быть, в танцевальном клубе, но не на пляже. Ты же знаешь, я ненавижу, когда в мою киску попадает песок, а в последний раз, когда мы делали это на пляже, я обгорела и не могла носить трусики целый месяц.

— Может быть, нам нужно использовать более мощный солнцезащитный крем на твоей бритой киске, — сказала я.

— Ты такой непослушный мальчик, — сказала Чарис.

Мы оба отвернулись и стали смотреть в окно, надеясь первыми заметить наш родной мир. Наконец, мы увидели крошечную голубую точку и поняли, что уже близко.

Пацифика, заселенная более 300 лет назад после 75 лет исследований, считалась одной из первых успешных человеческих колоний за пределами Солнечной системы. Как и на Земле, на Пацифике была своя доля опасностей в виде ядовитых растений, диких животных и плотоядных рыб, но будущие властители решили, что эти опасности не хуже тех, с которыми люди сталкивались на Земле в течение тысячелетий.

На самом деле, преимущества значительно перевешивали опасности. Океан, покрывавший более 85% поверхности планеты, содержал почти все необходимое для питания человеческой колонии, а опреснительные установки легко превращали соленую воду в пригодную для потребления человеком. Более того, съедобные деликатесы, выходящие из моря, оказались весьма полезными для людей, которые называют эту планету своим домом. То же самое касалось съедобных растений и фруктов, которые были в изобилии.

В результате колонисты обнаружили, что живут гораздо дольше и здоровее, чем на Земле. Исследователи предположили, что человек, родившийся на Пацифике, теоретически может дожить до 150 лет, если весь его рацион будет состоять из местных продуктов. Этому способствовало и то, что окружающая среда была свободна от химических и радиоактивных отходов, которые загрязняли и удушали Землю.

Более здоровый и активный образ жизни означал, что коренные жители Пацифики, как правило, были более сексуально активны, чем их коллеги с Земли — и в течение значительно более длительного периода времени. В то время как у землянок наступала менопауза, коренные пацифианки только достигали своего сексуального пика, а пацифианцы-мужчины все еще завести детей в свои 70 лет.

Основатели также хотели избежать ошибок, которые привели к окончательному падению Земли. К тому времени, когда колония была официально основана, уровень преступности на Земле достиг исторического максимума. Банды вооруженных головорезов бродили по улицам городов планеты, забирая все, что хотели — еду, деньги, имущество, женщин, да что угодно — практически без последствий. Незаконные наркотики продавались без рецепта всем, у кого было несколько копеек, независимо от возраста, а чувство морали на планете практически исчезло.

В результате более 95 процентов браков в так называемых "цивилизованных" странах Земли заканчивались разводом, причем более 80 процентов из них — из-за супружеской измены.

Поэтому основатели, возможно, проникнутые ложным чувством праведного негодования, создали жесткую систему правосудия, которая была быстрой, временами жестокой, а для некоторых и несправедливой. Прелюбодеяние, например, было признано преступлением и каралось суровыми наказаниями. Но какой бы несовершенной она ни была, система, похоже, работала, и уровень преступности на Пацифике был довольно низким — менее 10 процентов от земного.

И пока Земля продолжала погружаться в хаос, преступность и бесконечные войны, Пацифика процветала.

Затем произошла последняя Великая ядерная война, в результате которой большая часть планеты погрузилась в нечто, напоминающее каменный век. Почти все великие города Земли были полностью разрушены, а все электрические сети планеты были разбиты, выведены из строя ЭМИ. Многие из оставшихся обитателей планеты жили в нищете, убивая друг друга за галлон топлива или стебель зеленого сельдерея.

Потребовалось тридцать лет, чтобы уровень радиации снизился настолько, что команды из других стран смогли начать работу по восстановлению инфраструктуры планеты. И последние три года мы с Чарис были частью этой работы. Это было тяжело, если не сказать больше. Часы были долгими, а работа — изнурительной. Продовольствие и медикаменты приходилось импортировать, а безопасность команд была жесткой. Коренные земляне забыли, что значит быть цивилизованными, и готовы были буквально убить за крошечный кусочек хлеба или рыбы.

После трех лет такой жизни мы с Чарис решили, что должны вернуться домой, чтобы сохранить рассудок и восстановить отношения.

Наконец, корабль "Родденберри", названный в честь человека, создавшего древнюю, но все еще популярную научно-фантастическую программу, пристыковался к станции Пацифика, орбитальной платформе, служившей портом входа на планету. Ожило переговорное устройство, объявив о нашем прибытии, а также инструкции по высадке.

— Наконец-то, наконец-то дома, — сказал я, глядя на Чарис. Она, казалось, погрузилась в раздумья и несколько секунд молчала.

— Да. Наконец-то, — тихо сказала она.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил я.

— Я в порядке, — ответила она нейтральным тоном. Но я не совсем ей поверил. Я бы подумал, что она будет рада вернуться домой. Что-то было у нее на уме, но я не мог понять, что, а ей, видимо, не хотелось говорить.

Мы покинули корабль, взяли свои вещи и направились к шаттлу, который доставил нас на планету. После прохождения таможни и обязательного медицинского осмотра мы вошли в главный терминал и направились к выходу. Моя жена все это время ничего мне не говорила и едва признавала мое присутствие.

Вдруг она остановилась и повернулась ко мне лицом. Вид у нее был совсем не радостный.

— Мне очень жаль, Джере, — сказала она.

— Что? За что ты сожалеешь, Чарис? Я не понимаю.

Я увидел, как она отвела глаза и почувствовал присутствие двух других мужчин рядом со мной. Я посмотрел и увидел, что это офицеры полиции безопасности Пацифики. Что все это значит?

— Джере Кондрейк? — спросил один из них.

— Да, — ответил я. — Что я могу для вас сделать?

— Вы арестованы, сэр, — сказал офицер. — Пожалуйста, бросьте свой багаж и заложите руки за спину.

— За что я арестован? — спросил я. — Я не сделал ничего плохого.

— Прелюбодеяние, — сказал офицер.

— Прелюбодеяние, — сказал другой офицер. — Точнее, несколько эпизодов серийной супружеской измены первой степени.

Я посмотрел на свою жену, которая наблюдала за всем этим.

— Чарис, что это такое? — спросил я. — Я никогда не изменял тебе, никогда. Ты это знаешь. Почему ты так поступаешь со мной? — Она глубоко вздохнула, прежде чем ответить.

— Как я уже сказала, Джере, мне очень жаль, — сказала она, отказываясь смотреть мне в лицо.

— Ты можешь хотя бы позвонить моему адвокату? — спросил я. — Эти обвинения ложные.

— Я уже позвонила твоему отцу. Он связывается с адвокатом. Думаю, будет лучше, если мы попрощаемся здесь, — сказала она и, развернувшись, ушла.

Мои мысли были в смятении. Что, черт возьми, происходит, недоумевал я. Я никогда даже не думал об измене Чарис, даже до того, как мы стали эксклюзивными. Я любил ее больше всего на свете и с нетерпением ждал возможности провести с ней всю жизнь.

Офицеры зачитали мне мои права и вывели меня из терминала. Мне было стыдно, так как все в терминале смотрели на меня. То, что полиция выводит кого-то в наручниках, было редким зрелищем на Пацифике.

Меня посадили на заднее сиденье полицейского крейсера и отвезли в тюрьму, где меня оформили и поместили в чистую, но крошечную квадратную комнату размером восемь на восемь футов с единственной лампочкой, койкой и информационным экраном, встроенным в стену.

Через час меня вывели из камеры и поместили в приемную, где меня ждал отец.

— Что, черт возьми, с тобой не так, мальчик? — спросил он. — Зачем тебе вообще изменять Чарис?

— Папа, клянусь тебе, я никогда, никогда не изменял ей. Я никогда даже не думал об этом. И я обижен, что ты сразу же встал на ее сторону, даже не поговорив со мной, — сказал я.

Мой отец знал, что я никогда не солгу ему, не после того случая, когда я был еще ребенком. Он всегда мог сказать, когда я облажался, просто взглянув на мое лицо. Может быть, именно это заставило его отступить, а может быть, мой тон голоса.

— Хорошо, — сказал он. — Мне просто нужно было увидеть твою реакцию своими глазами. Я верю тебе. Я не мог поверить, когда Чарис сказала мне об этом, поэтому я решил встретиться с тобой лицом к лицу. Надеюсь, ты поймешь, и мне очень жаль.

— Я понимаю, — сказал я. — Я не знаю, почему она обвиняет меня в этом. Она никогда ничего не говорила и не подавала мне никаких признаков того, что что-то не так.

— Я тоже этого не понимаю. Что-то здесь не сходится. В любом случае, я нанял адвоката. Он лучший из всех, и он вот-вот должен быть здесь. Я еще ничего не сказал твоей маме. Я хотел сначала получить твой ответ, — сказал он.

— Спасибо, папа, я ценю это.

Примерно в это время в приемную вошел высокий, хорошо сложенный мужчина и подошел к моему отцу.

— Кор Кондрейк, рад снова вас видеть, — сказал он.

— Да, прошло уже много времени, — сказал в ответ мой отец.

— Если вы не возражаете, я бы хотел сначала поговорить с вашим сыном наедине. Прокурор также захочет его допросить. Как только я узнаю, с чем мы столкнулись, я свяжусь с вами, хорошо?

Мой отец согласился, пожал ему руку и начал выходить.

— Не волнуйся, сынок, — сказал он перед уходом. — Мы разберемся с этим.

Адвокат сел напротив меня и представился, открыв свое дело.

— Михал Дакс, — сказал он, протягивая мне руку. Я изо всех сил постарался ответить на пожатие, но это было трудно из-за кандалов.

— Прежде чем мы начнем, Джере, я бы хотел провести быструю проверку на детекторе лжи, если не возражаете. Это не является чем-то допустимым в суде, но это даст мне представление о вашей виновности или невиновности. Я ничего не предполагаю, но я хочу знать, представляю ли я виновного человека или нет. Пожалуйста, не обижайтесь, это просто для моего собственного спокойствия, — сказал он, доставая небольшую коробку с подключенными к ней проводами.

— Не обижаюсь, мистер Дакс, — сказал я. — Что мне нужно сделать?

— Вы можете начать называть меня Михалом, пожалуйста, — сказал он. — Давай наденем их на ваши пальцы, а потом я задам несколько вопросов.

Поместив зонды на мои пальцы, он включил свой планшет, подсоединил коробку и включил ее.

— Готовы? — спросил он. Я кивнул в знак того, что готов.

— Всего несколько вопросов, чтобы установить базовую линию, хорошо? — спросил он. — Вас зовут Джере Кондрейк?

— Да.

— Вы женаты на Чарис Кондрейк?

— Да.

— Были ли вы на Земле в течение последних трех лет?

— Да.

— В любое время с момента вступления в эксклюзивные отношения с Чарис у вас были сексуальные отношения с кем-либо еще?

— Нет.

— На этот раз я хочу, чтобы вы солгали, чтобы я мог сравнить реакцию, хорошо? — спросил он.

— Хорошо.

— Вы коренной землянин?

— Да, — сказал я, нарочно солгав.

— Хорошо, это все, что мне нужно, — сказал он. — После этого короткого теста я считаю, что вы вполне можете быть невиновны. Спасибо, что были так правдивы.

— Не за что, — ответил я. Он отсоединил коробку и провода и положил их обратно в портфель. Он закрыл портфель и посмотрел на меня, немного грустно.

— Мне не нужно говорить вам, что вам грозят серьезные обвинения, — сказал он. — Я еще не видел обвинительных документов, но думаю, что они будут готовы в ближайшее время. Прокурор, конечно же, захочет поговорить с вами. Это очень важно. Ни при каких обстоятельствах вы не должны разговаривать с ним или с кем-либо еще без моего присутствия. Ни в коем случае не общайтесь с представителями СМИ. Если они подойдут к вам, направьте их ко мне. Если у вас здесь возникнут какие-либо проблемы, немедленно свяжитесь со мной, понятно?

— Понял, — сказал я.

— Скажите, ваша жена когда-нибудь указывала на то, что у вас есть проблемы? — спросил он.

— Нет, она никогда этого не делала. Я не знаю, откуда это взялось. Я не сделал ничего плохого, — сказал я. Я чувствовал себя таким потерянным. Почему она так поступила со мной, задавался я вопросом.

— Я знаю, что вам сейчас страшно. Вам больно, страшно, вы запутались. Возможно, вы задаетесь вопросом, почему ваша жена так поступила. Я понимаю. Но мне нужно, чтобы вы были сильным, хорошо? Мы пройдем через это вместе. Вы со мной?

— Да, но это нелегко, — ответил я. Он похлопал меня по руке.

— Все будет хорошо, сынок. Я буду здесь, с тобой, — сказал он. — А теперь давай посмотрим, что скажет прокурор.

Через пару минут в комнату вошли два охранника и проводили нас в меньшую комнату для допросов. Человек, которого я принял за прокурора, уже был там со стопкой документов. Он поднял глаза, когда нас ввели внутрь. Охранник пристегнул меня к стулу, а затем ушел, закрыв дверь. Михал сел рядом со мной.

— Итак, Михал, я вижу, ты теперь защищаешь прелюбодеев-изменников, — сказал он с сарказмом.

— Мой клиент ни в чем не был уличен, Дон, — сказал он. — У него даже еще не было суда. Он считается невиновным, пока его вина не будет доказана вне всяких разумных сомнений, или вы забыли эту часть нашей судебной системы?

— Обычно ты был бы прав, — сказал Дон. — За исключением того, что это дело о прелюбодеянии. И истец повторно попросил ускорить рассмотрение дела.

Михал выглядел потрясенным.

— А не слишком ли мы торопимся? — спросил он. — Еще даже не было никаких открытий. Мой клиент имеет право изучить доказательства, а пока ничего не было.

— Истица, некая Чарис Кондрейк, утверждает, что у вашего клиента было не менее 100 сексуальных контактов с четырьмя женщинами. Она также утверждает, что ваш клиент передал ужасную болезнь, передающуюся половым путем, требующую обширного медицинского лечения, и она утверждает, что ваш клиент является отцом по крайней мере одного незаконнорожденного ребенка, — сказал Дон.

— Это куча проклятой лжи, — сказал я, почти крича. — Она врет во всю свою задницу. У меня никогда, никогда не было секса ни с кем, кроме нее, с того дня, как мы стали эксклюзивными.

Дон бросил на стол папку, и Михал взял ее. Он открыл ее и достал три фотографии, положив их на стол передо мной. В папке было еще несколько документов, похожих на показания под присягой.

— Эти фотографии — подделка, — сказал я. — Это явная подделка. Где вы их взяли?

— Ваша жена предоставила их мне, — сказал Дон. — У нее также есть видео. — Михал поднял руку, чтобы я больше ничего не говорил.

— Дон, я бы хотел обсудить все это с моим клиентом в течение нескольких минут, прежде чем мы продолжим, если ты не против, — сказал он.

— Я думаю, это было бы очень разумно, учитывая то, с чем столкнулся твой клиент, — сказал Дон, доставая еще одну папку и передавая ее Михалу. — Здесь ваша копия обвинительных документов, ходатайство об ускоренном рассмотрении дела и просьба истца о ликвидации. Я соберу свои вещи здесь и выйду, чтобы ты мог поговорить со своим клиентом. Дай мне знать, когда закончите.

После ухода Дона Михал просмотрел все документы и видео, которое было, в лучшем случае, ужасным и любительским.

— Я в замешательстве, Михал, что это за дела с ускоренной процедурой и запросами на утилизацию? Что происходит? — спросил я. Он поднял руку, вытаскивая коммуникатор из куртки.

— Подожди секунду, хорошо? — попросил он, нажимая кнопку на своем телефоне. — Янс, привет, это Михал. Слушай, у меня срочная работа, которую нужно сделать прямо сейчас. Мне нужно, чтобы ты связался с офисом проекта "Реабилитация Земли" и достал мне все документы, заявки на работы и отчеты об отправке Джере и Чарис Кондрейк. Мне нужно знать каждый их шаг на Земле за последние три года. Понял? Хорошо. Это чрезвычайная ситуация, поэтому мне нужно, чтобы эта информация была собрана и как можно скорее оказалась у меня на столе. Нам также понадобятся лучшие аудиовизуальные специалисты. Спасибо.

Закрыв коммуникатор, Михал повернулся ко мне.

— Это хуже, чем я думал. Вас обвиняют в серийной супружеской измене первой степени, что при определенных обстоятельствах может повлечь за собой смертную казнь. Ваша жена попросила ускорить процесс, что означает, что у нас есть одна неделя, чтобы доказать вашу невиновность без сомнений. Обычно наша система говорит, что человек невиновен, пока его вина не доказана, но бывают случаи, когда улики делают дело открытым и бесспорным, например, если кого-то поймали на месте убийства. В таких случаях суд говорит, что преступник, по сути, виновен и для экономии времени и денег считается виновным.

Утилизация — это любезность, оказанная жертве преступления. В таких случаях, как этот, жертве предоставляется выбор, как виновный будет, ну, избавлен. Похоже, у вашей жены довольно злобная натура, потому что она попросила, чтобы вас казнили через муклу после публичной кастрации. Что еще хуже, прокуратура одобрила это.

В этот момент мне показалось, что мои внутренности сейчас вывернутся наизнанку, и я боролся с сильным желанием потерять сознание. Рыба мукла была злобным существом, чем-то похожим на земную пиранью, но гораздо более смертоносным. У них были ряды острых как бритва зубов, расположенных в челюстях, достаточно сильных, чтобы сокрушить кость человека. Говорили, что стая из 10 мукл может полностью поглотить взрослого сильного мужчину за несколько минут. К счастью, они встречались довольно редко, но если хоть один из них попадал в водоем, например, в озеро, то поглощение всех остальных живых существ в воде было лишь вопросом времени.

Основатели, очевидно, проявляя довольно злобную натуру, считали, что казнь через муклу будет окончательным сдерживающим фактором для преступлений. Это было сделано несколько раз и считалось чрезвычайно жестоким. Вкратце, осужденного преступника раздевали догола, затем привязывали к металлическому столбу с выступом для поддержки ног. В рот осужденному вставляли кляп и медленно опускали его в большой резервуар с рыбой. Проходит совсем немного времени, прежде чем осужденный от шока теряет сознание и в конце концов умирает. Процесс не прекращается до тех пор, пока человек не был полностью съеден.

Но этого было недостаточно для моей лживой жены, которая также потребовала, чтобы меня публично кастрировали за то, чего я никогда не делал перед тем, как меня съели заживо.

Михал также объяснила мне, что все мое имущество будет конфисковано и отдано ей, чтобы якобы возместить то, что я якобы ей сделал.

Я начал истерически плакать, и Михалу потребовалось некоторое время, чтобы успокоить меня настолько, чтобы я понял, что он пытается мне сказать.

— Джере, пожалуйста, давай приступим к работе, — сказал он. — Я не говорил, что это будет легко. Мне нужно, чтобы ты посмотрел на эти фотографии и документы.

Я собрался, как мог, и посмотрел на фотографии. Их было три, и все они были явной подделкой. Тот, кто их собрал, очевидно, не имел даже элементарного представления о редактировании фотографий. Даже неподготовленный первоклассник мог бы сказать, что они были подделаны.

— Это явные подделки, сделанные кем-то, кто даже не знает, как редактировать фотографии, — сказал я Михалу. Он охотно согласился.

Показания под присягой также были явной подделкой, напечатанной на старых земных устройствах. Я не только не узнал имен на документах, но даже не узнал названия указанных городов.

Мы также посмотрели видео, которое выглядело как одна из тех зернистых анимационных картинок, популярных в 21 веке. Качество, в лучшем случае, было ужасным. Это была явная подделка, и Михал заверил меня, что его специалисты разберутся с этим.

— Ладно, Джере, мы еще не закончили. Я знаю, это трудно, но выслушай меня. Есть способ доказать твою невиновность без тени сомнения, но это может быть опасно, — сказал он.

Я посмотрел на него. В этот момент я подумал, что может быть опаснее, чем быть съеденным стаей хищных рыб.

— Что, Михал, пожалуйста, я сделаю все, что угодно, — сказала я сквозь слезы.

— Ты знаком с чем-то, что называется поиском памяти? — спросил он. Я не был знаком и сказал ему об этом.

— Это довольно новый метод, который был принят судами только в последние пару лет, поэтому я не удивлен, что ты о нем не слышал. Это техника, которая позволяет нам искать и записывать твои воспоминания. Поскольку это ее слово против твоего, а государство на ее стороне, это единственный надежный способ доказать твою невиновность.

Но есть одна оговорка. Точнее, несколько оговорок. Во-первых, процедура может привести к повреждению мозга. Это небольшой риск, но все же риск. И около одного процента тех, кто прошел через эту процедуру, умерли от осложнений. Второй недостаток заключается в том, что, если в ходе поиска будут обнаружены доказательства какой-либо преступной деятельности, выходящей за рамки первоначального поиска, штат имеет право предъявить обвинения.

Итак, мне нужно знать. Занимался ли ты какой-либо незаконной деятельностью с тех пор, как стал эксклюзивным партнером Чарис?

— Нет, вообще никакой, — сказал я. — Мои родители воспитали меня в духе законопослушания.

— Хорошо, — сказал Михал. — Во-вторых, попадал ли ты в какие-нибудь компрометирующие ситуации, например, напивался в стрип-клубе или что-то в этом роде?

— Нет, — сказал я. — Я не пью, и единственный случай, когда я иду в клуб, это если я приглашаю свою жену на свидание.

— Хорошо, — сказал Михал. — Я подам запрос на поиск, когда Дон вернется. У него нет причин отказывать, а если он откажет, то я подам заявление о неправильном судебном разбирательстве и потребую, чтобы все обвинения были сняты.

— И последнее, я хочу, чтобы ты это знал. В уголовном кодексе есть пункт, который применялся всего три раза за последние 150 лет. Он был введен для того, чтобы предотвратить подобное. Он называется "Закон о возмездии" и был введен 200 лет назад. В нем говорится, что если обвиняемый признан невиновным, но был привлечен к ответственности из-за злонамеренных действий обвинителя, то обвинителя постигает участь, которая должна была быть уготована обвиняемому.

— То есть, если меня признают невиновным, то Чарис получит наказание, которого она хотела для меня? — спросил я.

— Да, именно это я и имею в виду, — сказал Михал. — Вместе со всеми заговорщиками, с которыми она могла работать.

Я задумался на мгновение. Я любил эту женщину исключительно последние семь лет, отправился на Землю, потому что думал, что это будет хорошо для нас, дал ей все, что мог. Теперь она хотела ложно обвинить меня и использовать государство, чтобы убить меня, только чтобы получить мои активы. Да пошла она, подумал я.

— Сделай это, — сказал я. — Сожги эту суку.

— Сделаем. Только не дай ей об этом узнать, — сказал Михал. Я улыбнулся. Наконец-то я имел власть над ней, а она еще даже не знала об этом.

Михал встал и впустил Дона обратно в комнату.

— Итак, вы двое решили, что будете делать? — спросил он.

— Да, решили, — ответил Михал.

— Хорошо, — сказал Дон, улыбаясь. — Теперь, если ваш клиент просто подпишет этот аффидевит, признавая свою вину, возможно, я смогу убедить миссис Кондрейк пойти немного проще, возможно, изменив утилизацию на что-то более гуманное, например, молекулярную деконструкцию или сжигание.

— Нет, Дон, это совсем не подходит, — сказал Михал. — На самом деле, я хочу, чтобы процедура поиска и извлечения памяти моего клиента была проведена как можно скорее, например, сегодня. Я знаю, что у вас есть форма на планшете, и вы можете сделать это, пока мы здесь. Если вы отклоните мою просьбу, то я готов подать ходатайство о немедленном прекращении дела и последующем очень дорогом и публичном судебном процессе.

Дон, казалось, немного сдулся после этого заявления и согласился.

— Очень хорошо, Михал, я сделаю это сейчас, и мы немедленно проведем поиск воспоминаний вашего клиента. Я надеялся, что ваш клиент сможет сэкономить для государства немного денег и быстро избавиться от этого дела, но, видимо, это не так. Правда, очень жаль, — сказал Дон.

— Жизнь моего клиента, это не то, что можно выбросить как обычный мусор, Дон, — сказал Михал.

— Конечно, нет, — ответил Дон. — Делайте то, что должны. Через три часа ваш клиент должен явиться в больницу штата для проведения процедуры. Я разрешил вам и его родителям быть с ним все это время. Я надеюсь, что это разрешит все ваши опасения по поводу возможного недобросовестного поведения прокурора.

— На данный момент, — сказал Михал. — Пока вы этим занимаетесь, позаботьтесь о том, чтобы миссис Кондрейк держалась подальше от моего клиента, пока он находится в больнице, если можно.

— Считайте, что это сделано, — сказал Дон, заполняя запретительный приказ на своем планшете. Он нажал кнопку Enter, а затем оглянулся на Михала и Джере.

“Ну, я так понимаю, что с сегодняшнего дня у нас еще есть неделя”, — сказал Дон. “И мистер Кондрейк, я искренне надеюсь, что вы потратите эти последние несколько дней на то, чтобы примириться с любым божеством, которому вы, возможно, поклоняетесь. Я действительно не злопамятный человек, но у меня есть долг перед государством.

Я уже собирался сказать Дону, что в данный момент я более чем мстителен и засунуть его долг себе в задницу, но Михал бросил на меня взгляд, который, казалось, говорил: — Заткнись. — Так что я ничего не сказал.

Охранник пришел за нами после ухода Дона и сообщил мне, что у меня еще один посетитель. Михал спросил, кто это.

— Это миссис Кондрейк. Вы не против? — спросил охранник.

— Только если я смогу присутствовать при посещении, — сказал Михал.

— Как хотите, — сказал охранник.

Мы вернулись в комнату для посещений, где сидела Чарис, ожидая меня. Михал держался в стороне, но все равно мог слышать и наблюдать весь визит.

Она выглядела хорошо, впрочем, как и всегда. Я заметил, что на ней было платье длиной до колен, ее любимая одежда для пляжа. Я не мог не задаться вопросом, с кем она будет.

— Чарис, — сказал я. — Похоже, ты направляешься на пляж. Хочешь хорошо провести время в ожидании моей смерти? — У нее, по крайней мере, хватило здравого смысла выглядеть немного смущенной.

— Да, я еду в Уэстморленд. Я подумала, что могу немного позагорать, — сказала она. — Кто он? — спросила она, глядя на Михала.

— О, он, — сказала я. — Он помогает мне с последними приготовлениями.

— Наверное, это разумно, — сказала она.

— Итак, что я могу для тебя сделать? — спросил я. — Особенно если учесть, что ты твердо решила, что меня буквально съедят заживо из-за кучи ложных обвинений. Ты ведь знаешь, что те фотографии и видео, которые ты предоставила штату, — явная подделка. То же самое и с этими якобы письменными показаниями под присягой. Я не могу поверить, что ты опустилась до этого. Скажи мне, пожалуйста, тем более что мне осталось жить всего неделю, кто он?

— Неважно, фальшивые они или нет, — сказала она. — Ты никогда не сможешь доказать свою невиновность, и это главное. Просто чтобы ты знал, у меня есть совершенно новый резак, который я намерена использовать на твоих яйцах. И нет, я не собираюсь использовать анестезию, когда буду их отрезать, так как надеюсь, что боль — это то, что тебе нравится. Знаешь, я всегда ненавидела сосать твой член, так что я получу хоть какое-то удовольствие от того, что отрежу тебе яйца.

— И кстати, мой отец сказал, что привезет свежую партию очень голодных мукл специально для твоего последнего публичного выступления, — сказала она.

— Да, я знаю, что твой отец — министр юстиции провинции, Чарис, — сказал я. — Он знает, что ты задумала?

— Как вы думаете, кто помог все это организовать? Кто, как не министр юстиции, поможет смазать колеса? — спросила она.

— Он также позаботился о том, чтобы мы с Рондалом заняли место в первом ряду на твоей казни, и мы планируем насладиться ею в полной мере. Потом мы, возможно, отправимся в длительный круиз и будем трахать друг друга до потери сознания — за твой счет, конечно.

— Значит, ты делаешь все это только для того, чтобы трахнуть этого придурка Рондала Калриссиана? — спросил я.

— Ты тупой подлиза, ты знаешь это? — спросила она. — Конечно. И всех остальных, кого мне захочется трахнуть. Как ты думаешь, кто согревал меня по ночам, пока ты помогал восстанавливать информационную сеть Земли? Его яйца не такие большие, как у тебя, но его член просто огромен, и я обожаю глотать его сперму. И, пожалуйста, не волнуйся, что моя киска обгорит на солнце. Рондал планирует хорошо позаботиться о ней на этой неделе. Видишь? — спросила она, распахнув платье, чтобы показать свою бритую киску. Я заметил букву "R" на ее голой плоти, ножки буквы "R" лежали на ее щели.

— Он даже пометил меня, чтобы все знали, кому я принадлежу, — сказала она с лукавой улыбкой. — Так что не волнуйся, дорогой, обо мне будут очень хорошо заботиться.

Я не мог не улыбнуться. Чарис даже не представляла, что она только что сделала для себя, Рондала и своего отца.

— Без обид, хорошо? — спросила она, позволяя своему платью снова упасть вниз.

— Ты даже не представляешь, что я сейчас чувствую, Чарис, — сказал я. — Пожалуйста, наслаждайся собой. И передай Рондалу, чтобы он сделал то же самое. Увидимся в суде.

Улыбка Чарис исчезла. Мое последнее заявление явно смутило ее, и на мгновение мне показалось, что я увидел на ее лице чувство вины. Впрочем, это длилось недолго.

— Прощай, Джере, — сказала она. — Прости меня за все это.

— Ты даже не представляешь, — сказал я ей. — Давай, уходи отсюда.

После ухода Чарис охранники отвезли нас с Михалом в больницу, где меня подготовили к поиску памяти. Электроды были размещены в стратегически важных местах на моей голове, и медсестра поставила капельницу, чтобы поддерживать меня в стабильном состоянии во время длительной процедуры. Меня предупредили, что после пробуждения у меня может сильно болеть голова, но это оказалось преуменьшением.

После подключения к тому, что выглядело как несколько тележек с оборудованием, техник провел, как я предположил, тесты, чтобы убедиться, что все правильно настроено и функционирует. Он подошел ко мне и провел заключительный инструктаж.

— Мистер Кондрейк, — сказал он, — кажется, все готово к сканированию. Просто чтобы вы знали, мы будем сканировать только последние семь лет воспоминаний, и это может занять некоторое время. Вы проснетесь с головной болью, но мы дадим вам что-нибудь, чтобы облегчить ее. Кроме того, мы оставим вас здесь на пару дней для наблюдения на всякий случай. Я уже сообщил вашему адвокату, что результаты сканирования будут сохранены, архивированы и защищены от постороннего вмешательства. Мы должны получить полные результаты сканирования в течение 24 часов. Есть ли у вас какие-либо вопросы ко мне на данный момент?

— Нет, — сказал я, — давайте просто сделаем это.

Пришла медсестра и ввела препарат, который помог мне уснуть. Через несколько секунд я был в отключке.

Мне сказали, что все сканирование заняло почти восемь часов, но с моей точки зрения времени почти не прошло. В одну секунду я заснул, а в следующую проснулся от раскалывающейся головной боли. Медсестра ввела мне в капельницу обезболивающее, и боль начала стихать. Михал был у моей кровати вместе с моими родителями.

— Хорошо, ты очнулся, — сказал Михал. — Сканирование прошло очень хорошо и, похоже, успешно. Я еду к тебе, чтобы проконтролировать и понаблюдать за анализом, и буду на связи. А ты пока отдохни, хорошо?

Я просто кивнул, так как моя голова все еще слишком сильно болела, чтобы двигаться, несмотря на обезболивающее. Мои родители смотрели на меня со слезами на глазах.

— Сынок, Михал рассказал нам, что сегодня сказала Чарис. Я не могу поверить, что она действительно сделала это. Мне очень жаль, что я сомневался в тебе, — сказал мой отец. — Просто знай, что мы с тобой на сто процентов. Она и ее отец вместе с этим Рондалом заслуживают всего, что с ними случится.

— Спасибо, папа, — сказал я. Мама крепко обняла меня, и я почувствовал ее слезы.

— Просто знай, что мы любим тебя и верим тебе, — сказала она. Я кивнул в знак благодарности. Мне все еще было больно говорить.

— Мы будем прямо в коридоре, хорошо? Ты только поспи немного, — сказал папа.

Я попытался, но мой сон был наполнен кошмарами, в каждом из которых фигурировала моя жена. Они начинались довольно мило, с образов моей невесты, обнаженной, улыбающейся, предлагающей себя мне. Затем она менялась: татуировка "R" появлялась над ее бритой щелью, ее лицо становилось искаженным и злым, а затем превращалось в изображение рыбы с рядами острых как бритва зубов, готовой проглотить меня целиком.

Я проснулся от неожиданности, мое тело было мокрым от пота. Немного успокоившись, я попытался снова заснуть, но образы продолжали преследовать меня во сне. Нет нужды говорить, что отдохнуть мне не удалось.

Я молил об облегчении, но оно не приходило. Все сотрудники знали, зачем я здесь, и, хотя они были профессиональны и вежливы, никто из них не был дружелюбен.

Я рассказал одной медсестре о своих кошмарах и попросил что-нибудь, чтобы помочь мне заснуть, но она вежливо отмахнулась.

— Учитывая то, с чем вы столкнулись, я не удивлена, что вам снятся кошмары, — сказала она. — Попробуйте подумать о чем-нибудь другом, может быть, о приятном детском воспоминании.

— Но вы не понимаете, — ответил я. — Я невиновен. Меня подставили.

— То, что вы переживаете, это нормально, — сказала она покровительственным тоном. — Будет лучше, если вы просто примете свою судьбу и будете жить дальше.

— Черт возьми, я ничего не принимаю. Теперь сделайте что-нибудь, или я попрошу своего адвоката принять меры, — отчеканил я.

— Мистер Кондрейк, если вы не успокоитесь, я буду вынуждена сдерживать вас и дальше. Пожалуйста. Я не хочу помещать вас в стазис до конца недели, но, если вы будете упорствовать в этих галлюцинациях, я это сделаю, — твердо сказала она.

Я замолчал, смирившись с мыслью, что не получу никакого отдыха, по крайней мере, до конца моего пребывания здесь.

Наконец, Михал вернулся в комнату.

— Боже мой, — сказал он. — Ты выглядишь ужасно. Ты хоть немного поспал?

— Не очень, — сказал я и рассказал ему о своих повторяющихся кошмарах и об отказе персонала принять меры. Он похлопал меня по руке.

— Не волнуйся, я поговорю с ними и все улажу, — сказал он. — Я просто хотел, чтобы ты знал, что анализ твоего сканирования завершен. Он был проверен, заверен и передан в суд. Как я и предполагал, нет никаких воспоминаний о какой-либо незаконной деятельности и уж тем более о супружеской измене с твоей стороны за последние семь лет. У суда действительно нет выбора, кроме как объявить тебя невиновным по всем обвинениям.

— Значит, это все, да? — спросил я.

— Не совсем, — сказал он. Сейчас над твоим делом работает небольшая армия, и они работают практически круглосуточно. Есть много вопросов, на которые нет ответов. Мы получили диспетчерские записи из проекта "Рехаб", и, насколько мы можем судить, вас не было поблизости от мест, упомянутых в тех заявлениях под присягой, которые были поданы. Скажи, вы с женой много работали вместе, пока были на Земле?

— Нет, — сказал я. — Ее держали в районе Лос-Анджелеса, она работала над местными медицинскими учреждениями, а меня посылали по всей планете руководить установками.

— Ты не знаешь, работала ли твоя жена с Рондалом, пока вы были на Земле? — спросил он.

— Я знаю, что большую часть времени они находились в одном районе. Я видел ее не так часто, может быть, раз или два в месяц, иногда даже дольше, но большую часть времени я был в разъездах. С ним мы виделись еще реже. Я не знаю, насколько близко друг к другу они работали, и мы никогда не обсуждали это, — сказал я.

— Интересно, — сказал Михал. — Оказывается, Рондал работал в архивном отделе. Ты знал об этом?

— Опять же, я должен сказать, что нет. Мы не часто обсуждали нашу работу. А что? — спросил я.

— Ну, мы пытались найти людей, упомянутых в показаниях под присягой, которые подала твоя жена, чтобы проверить их заявления, но нам не удалось их найти. Тогда мы провели поиск по отпечаткам пальцев, использованным в самих заявлениях под присягой. Угадай, что мы нашли? В каждом случае отпечаток большого пальца принадлежал мертвому человеку. Одному из них было более 450 лет. И угадай, кто работал в проекте по регистрации могил?

— Рондал? — спросил я.

— Верно, — сказал он.

— И угадай, кто непосредственно отвечал за передачу этих показаний под присягой в прокуратуру? Отец твоей жены, министр юстиции провинции. Поверь мне, такого никогда не было, — сказал он.

— Так ты думаешь, что отец Чарис участвует в этом заговоре? — спросил я.

— Абсолютно, — сказал Михал. — Учитывая то, что твоя жена сказала вчера, все это имеет смысл. Сейчас я пойду поговорю с медперсоналом, а ты постарайся немного отдохнуть.

Через несколько минут в палату вошла медсестра с мужчиной, который, как я предположил, был ее начальником.

— Мистер Кондрейк, — сказал он, — я хочу извиниться перед вами за то обращение, которое вы получили. Мы здесь для того, чтобы облегчать боль и страдания, а не увековечивать их, и я уверяю вас, что вы получите необходимое облегчение. Еще раз приношу свои извинения. — Он посмотрел на медсестру, которая выглядела несколько смущенной. Она подошла ко мне и прижала что-то к моему лбу.

— Я устанавливаю вам генератор мозговых волн, который поможет вам заснуть и избавит от кошмаров, мистер Кондрейк. И я искренне прошу прощения за свое поведение. Пожалуйста, простите меня, — сказала она.

Я принял ее извинения, когда она нажала кнопку на генераторе волн у меня на лбу. Через несколько минут я почувствовал сонливость и вскоре заснул.

Я проснулся после восьми часов самого лучшего сна за последнее время. Пришли охранники и сообщили, что меня переводят обратно в центр содержания под стражей. К счастью, они разрешили мне оставить генератор мозговых волн, и медсестра показала мне, как правильно им пользоваться.

Следующие несколько дней пролетели для меня незаметно. Родители навещали меня ежедневно, чтобы поддержать мое настроение, а Михал приходил каждый день, чтобы ввести меня в курс дела и подготовить к явке в суд. Было ясно, что моя жена уже давно все спланировала вместе со своим отцом и любовником. К моменту моего появления в суде я чувствовал себя более чем подготовленным к тому, что должно было произойти.

В день заседания суда охранники накормили меня плотным завтраком, позволили принять душ и даже дали дополнительное время, чтобы одеться в хорошо сшитый костюм, который привезли для меня родители. По их мнению, сегодня должен был быть мой последний день жизни, и, поэтому, мне была предоставлена некоторая свобода действий. Михал и его коллеги поехали со мной в здание суда.

Нас проводили в зал суда и направили к нашему столу. Прокурор уже сидел за своим столом, а моя жена, Рондал и ее отец сидели в первом ряду за прокурором. Каждый из них смотрел на меня с ухмылкой, уверенный, что сегодня мой последний день. Присутствовали и представители СМИ, учитывая тот факт, что в зале находился отец моей жены — высший чиновник юстиции в нашей провинции. Несомненно, все они надеялись на кровавое завершение судебного процесса.

Судья вошел в зал суда, и судебный исполнитель приказал всем встать. Мы встали и заняли свои места после того, как судья сел.

— Готовы ли обе стороны представить свои факты по делу "Штат против Джере Кондрейка"? — спросил судья.

— Штат готов, — сказал прокурор.

— Защита готова, — добавил Михал.

— Очень хорошо. Какова позиция защиты? — спросил судья. Михал встал.

— Подсудимый заявляет о своей полной невиновности, ваша честь, — сказал он.

— Понятно. Штат может представить свое дело, — сказал судья. Дон встал и обратился к судье.

— Ваша честь, штат представил доказательства того, что обвиняемый, Джере Кондрейк, в течение последних трех лет совершал многочисленные эпизоды серийной супружеской измены своей жене и в процессе заразил свою бедную страдающую жену болезнью, передающейся половым путем. Кроме того, в процессе он оплодотворил другую женщину, и мы полагаем, что он планирует продолжить свою незаконную и противозаконную деятельность после возвращения на Землю. Доказательства были предоставлены суду, и обвиняемому предстоит доказать свою невиновность без тени сомнения. Учитывая серьезность обвинения, миссис Кондрейк, потерпевшая сторона, просит немедленного вынесения приговора и просит немедленно провести утилизацию, — сказал Дон, прежде чем сесть.

Судья просмотрел бумаги, лежащие перед ним, прежде чем сказать что-то еще.

— Учитывая, что потерпевшая сторона требует казни мистера Кондрейка через муклу, я бы хотел услышать, что он скажет, прежде чем мы его казним, если вы не против, — сказал он, обращаясь к прокурору.

— Как пожелаете, ваша честь, но государство требует, чтобы приказ был отдан быстро, — сказал Дон.

— Пожалуйста, сдерживайте свою жажду крови, — сказал судья. Дон кивнул головой и сел. Судья посмотрел на Михала.

— Какие доказательства должна представить защита? — спросил судья. Михал встал.

— Ваша честь, у защиты есть неопровержимые доказательства, которые не только свидетельствуют о невиновности подсудимого по всем пунктам обвинения, но и показывают, что подсудимый является объектом гнусного заговора с целью использовать судебную систему, чтобы убить его и законно украсть все его активы, чтобы продолжить незаконные и крайне противозаконные дела миссис Кондрейк, — сказал Михал.

Глаза судьи расширились от комментариев Михала. В зале суда раздался громкий вздох, а Чарис нервно посмотрела на Рондала и своего отца.

— Представьте, пожалуйста, ваши доказательства, — сказал судья.

— Для начала, ваша честь, защита хотела бы вызвать свидетелей-экспертов, которые объяснят предполагаемые "доказательства", представленные штатом.

— Пожалуйста, — сказал судья.

— Защита вызывает Ларса Ларсена для дачи показаний, — сказал Михал.

К свидетельской трибуне подошел высокий мужчина лет тридцати. Судебный пристав заставил его дать клятву говорить правду под страхом наказания за лжесвидетельство перед выступлением. Михал подошел к нему.

— Мистер Ларсен, вы ведь один из ведущих специалистов штата по аудио-видео доказательствам, не так ли? — спросил он.

— Да, сэр, это так, — ответил Ларс.

Михал передал ему копии фотографий, использованных обвинением.

— У вас была возможность тщательно изучить фотографии, предоставленные государством? Вместе с исходными файлами?

— Да, сэр, была, — ответил Ларс.

— И каково ваше заключение после изучения этих так называемых "доказательств"?

— Эти файлы — явная подделка. Хуже того, похоже, что ими грубо манипулировали, чтобы создать впечатление, будто обвиняемый участвует в сексуальной активности, — сказал Ларс.

— Что привело вас к такому выводу? — спросил Михал.

— Оригинальные файлы изображений были созданы с помощью схемы кодирования, которая не использовалась уже более трех столетий, — сказал Ларс. — После глубокого погружения в древние интернет-архивы Земли, мы смогли найти точные фотографии, которые были использованы для создания этих подделок.

— Вы также смогли определить, кто мог получить доступ к этим файлам? — спросил Михал.

— В системном журнале указано, что к ним обращался человек из команды реставраторов, — сказал Ларс.

— И вы смогли определить, кто мог быть этим человеком?

— Смогли, — сказал Ларс.

— Не могли бы вы назвать имя этого человека?

— Использованные учетные данные принадлежали Рондалу Калриссиану, — сказал Ларс. В зале суда послышались вздохи, когда Рондал нервно огляделся по сторонам.

— Спасибо, — сказал Михал.

— У вас также была возможность изучить видеозапись, предоставленную государством? — спросил Михал.

— Да, — ответил Ларс.

— Каков был ваш вывод?

— Видеофайл не был подделан, но мы смогли найти его в том же интернет-архиве, — сказал Ларс.

— И что? — спросил Михал.

— Оригинальное видео также относится к древним земным интернет-архивам, — сказал Ларс.

— Значит, по вашему профессиональному мнению, это видео не могло быть снято в течение последних трех лет, — сказал Михал.

— Это видео не могло быть снято за последние 300 лет, — сказал Ларс.

— Смогли ли вы идентифицировать пользователя, который скачал это видео? — спросил Михал.

— Да, — сказал Ларс. — Ее загрузил Рондал Калриссиан примерно в то же время, что и фотографии.

— Спасибо, — сказал Михал. — Наконец, была ли у вас возможность изучить предполагаемые показания под присягой, представленные государством?

— Да, изучили.

— К какому выводу вы пришли после изучения этих документов? — спросил Михал.

— Сами документы были созданы с использованием земной технологии столетней давности. Мы не смогли установить личности, указанные в документах, но обнаружили аномалию с идентифицирующими отпечатками пальцев, — сказал Ларс.

— Пожалуйста, объясните, — сказал Михал.

— В каждом случае отпечаток пальца принадлежал человеку, который уже много лет как умер. В одном документе, например, есть отпечаток человека, который умер в Сиэтле в 2018 году, — сказал Ларс.

— То есть вы хотите сказать, что эти показания под присягой не могли быть сделаны кем-то, кто жил в последние три года, это верно?

— Это верно, — сказал Ларс.

— Спасибо, это все, — сказал Михал. — Ваш свидетель, — обратился Михал к Дону.

— На данный момент вопросов нет, — сказал Дон.

— Ваша честь, я хотел бы вызвать Абеля Кейна для дачи показаний, пожалуйста, — сказал Михал. Судья согласился, и к свидетельскому месту подошел еще один человек. Он сел, поклявшись говорить правду.

— Господин Кейн, не могли бы вы сообщить суду ваше нынешнее положение? — спросил Михал.

— Да, сэр. В настоящее время я являюсь старшим системным администратором, ответственным за серверную ферму, используемую для обработки поиска в памяти, — сказал он. Михал протянул ему лист бумаги с рядами и колонками информации.

— Мистер Кейн, не могли бы вы идентифицировать бумагу, которую я только что передал вам? — спросил Михал.

— Да, сэр. Это часть файла журнала доступа к главному серверу, — сказал Абель.

— Пожалуйста, обратите ваше внимание на строки, выделенные желтым цветом, — сказал Михал. — Не могли бы вы сказать суду, о чем свидетельствуют эти строки?

— Они говорят о том, что кто-то пытался получить доступ и удалить файл поиска в памяти, — сказал в ответ Абель.

— Какой это был файл поиска памяти? — спросил Михал.

— Этот файл соответствует поиску, проведенному в отношении обвиняемого, Джере Кондрейка.

— Была ли попытка удалить файл успешной? — спросил Михал.

— Нет, сэр, не увенчалась, — сказал Абель.

— Вы можете объяснить, почему она не увенчалась успехом? — спросил Михал.

— Да. Наша система устроена так, что только два человека могут удалять файлы. Я — один из двух человек, имеющих такое право. Однако я должен добавить, что даже если бы файл был успешно удален с этого сервера, он не был бы удален из системы из-за множества дублирующих серверов и постоянного резервного копирования, — сказал он.

— Понятно, — сказал Михал. — Можете ли вы идентифицировать человека, который пытался удалить файл?

— Да, могу.

— И кто бы это мог быть? — спросил Михал.

— Министр юстиции Корт ЛеДонк, — сказал Абель. Зал суда разразился новыми вздохами, побудив судью ударить молотком. Лицо министра начало белеть при упоминании его имени.

— Можете ли вы предложить какое-либо возможное объяснение, почему министр юстиции провинции мог захотеть удалить этот файл? — спросил Михал. Дон мгновенно поднялся, чтобы возразить.

— Протестую, ваша честь. Это требует домыслов, — сказал он.

— Поддерживаю, — сказал судья.

— Это все вопросы, которые у меня есть к этому свидетелю, — сказал Михал. — Ваш свидетель, — обратился он к Дону.

— На данный момент вопросов нет, — ответил Дон.

— Защита вызывает министра юстиции Корта ЛеДонка, — сказал Михал. Корт сначала колебался, но после того, как судья попросил его выступить, взял слово. Он поклялся говорить правду и занял свое место.

— Министр ЛеДонк, вы ведь отец госпожи Кондрейк? — спросил Михал.

— Да, — ответил Корт.

— Вы пытались или не пытались удалить файл поиска памяти, соответствующий обвиняемой? — спросил он.

— Не припоминаю, — сказал Корт.

— Министр, позвольте напомнить вам, что вы находитесь под присягой, а лжесвидетельство — дело серьезное, — сказал Михал. Корт возмутился.

— Конечно, я знаю, что лжесвидетельство — серьезное дело, — сказал он. — Я выполняю множество рутинных задач в течение своего рабочего дня, и я просто не помню, чтобы обращался к этому файлу, вот и все.

— Хорошо, министр. Давайте попробуем что-нибудь попроще. Вы помогали или не помогали своей дочери в ее попытке выдвинуть эти обвинения?

— Возможно, я сделал пару звонков, — сказал Корт.

— Вы заказывали или не заказывали свежую муклу для запланированной казни обвиняемого? — спросил Михал.

— Я подписываю так много бумаг, что не все помню, — сказал Корт. — Это возможно.

— Позвольте мне показать вам фрагмент видеозаписи, министр. Может быть, это подтолкнет вашу память, — сказал Михал. Он обратился к судебному аудио-видеотехнику, который воспроизвел видеозапись посещения Чарис центра содержания под стражей, чтобы весь суд мог слышать и видеть ее показания.

— Ну что, министр? — спросил Михал.

— Хорошо, возможно, я помог немного ускорить рассмотрение жалобы Чарис, — сказал Корт.

— Конечно. Я понимаю, она ваша дочь, и вы хотите для нее только лучшего, верно?

— Да, — сказал Корт.

— Скажите нам, министр, как бы вы описали свои отношения с дочерью? — спросил Михал.

— Протестую! — крикнул Дон. — Несущественно! — Михал повернулся к судье.

— Ваша честь, потерпите меня, пожалуйста, это чрезвычайно важно для нашего дела, — сказал Михал.

— Хорошо, советник. Излагайте свою точку зрения, — сказал судья. Михал жестом подозвал аудио-видео техника, который запустил другой ролик. Зал суда снова всколыхнулся.

— Порядок в суде! — громко сказал судья. Михал сделал движение, чтобы поставить видео на паузу.

— Министр, не могли бы вы опознать трех человек на этом стоп-кадре? — спросил он.

— Да, — ответил Корт.

— И? Кто они? — спросил Михал.

— Я, моя дочь Чарис и Рондал Калриссиан, — сказал Корт.

— Пожалуйста, скажите суду, когда и где это было снято? — спросил Михал. — Имейте в виду, что она отмечена временем.

— На этой неделе на пляже Вестморленд, — сказал Корт.

— Точнее, в месте, предназначенном для сексуальной активности под открытым небом, правильно? — спросил Михал. Корт вздохнул.

— Да, — сказал он. Михал дал еще один сигнал аудио-видеотехнике, и воспроизведение возобновилось.

На видеозаписи было видно, как Чарис обнимает Корта, как любовница, прежде чем снять с себя всю одежду. Корт и Рондал тоже разделись догола. Чарис облокотилась на отца и опустилась на его твердый член. Затем она попросила Рондала встать лицом к ней, чтобы она могла сосать его член, сидя верхом на своем отце. Придворные зрители стали свидетелями бурного сексуального контакта между ними, который продолжался всего несколько минут.

Я чувствовал, что меня сейчас стошнит, глядя, как моя жена унижает себя как обычная шлюха с Рондалом и ее отцом. То, что они сказали после этого, было еще хуже.

— Только подумайте, — сказала Чарис на видео. — Меньше чем через неделю мы сможем делать это каждый день, целый день. И нам даже не придется больше красться. — Они все рассмеялись на это.

— Не волнуйся, доченька, скоро твой муж-сноб станет муклой. Я лично прослежу за этим, — сказал Корт. — Даже если мне придется самому затолкать этого ублюдка в бак.

— Я слышала, что ему сделали поиск памяти, — сказала Чарис. — Есть ли способ избавиться от этого или что-то с этим сделать?

— Я министр юстиции, — сказал Корт. — Я войду и удалю это. Не волнуйся.

Михал дал сигнал остановить видео. В зале суда можно было услышать, как упала булавка. Чарис и Рондал опустили головы и прикрыли глаза, как будто это могло как-то помешать СМИ увидеть их.

— Не желаете ли вы пересмотреть свои показания, министр, или вы хотите, чтобы вас обвинили в лжесвидетельстве наряду с инцестом и другими обвинениями, которые вам будут предъявлены сегодня? — спросил Михал.

— На данный момент никаких комментариев, так как я отказываюсь давать ответ, который может уличить меня, — сказал Корт. Михал в недоумении покачал головой.

— Министр юстиции, — сказал он с сарказмом. — Я закончил с этим.. . свидетелем, — сказал Михал.

— На данный момент у меня нет вопросов, ваша честь, — сказал Дон. Михал достал еще один планшет и передал его судебному приставу, который передал его судье.

— И наконец, ваша честь, это результат интенсивного поиска памяти обвиняемого за последние семь лет — все время его эксклюзивных отношений с миссис Кондрейк. Как ваша честь может видеть из резюме на первой странице, подписанного и заверенного Министерством юстиции, г-н Кондрейк не совершал абсолютно никакого поведения, которое могло бы считаться незаконным со стороны государства, включая супружескую измену, — сказал он. — Поскольку со стороны обвиняемого не было супружеской измены, он никак не мог за последние три года сделать беременной другую женщину и никак не мог передать своей жене заболевание, передающееся половым путем.

— В свете этих доказательств, ваша честь, я прошу немедленно признать моего клиента невиновным и снять с него все обвинения, — сказал Михал, пока судья просматривал резюме.

— Я вынужден согласиться, адвокат, — сказал он. — Встаньте, пожалуйста, подсудимый Джере Кондрейк.

Я встал рядом со своим адвокатом. Судья долго и пристально смотрел на меня.

— Мистер Кондрейк, решением суда вы признаны невиновным по всем выдвинутым против вас обвинениям. Пожалуйста, примите извинения суда.

Михал произнес.

— Ваша честь, мой клиент ссылается на свои права по Закону о возмездии, — сказал он.

— Протестую, — крикнул Дон. — Это очень неправильно, ваша честь. Закон о возмездии не применялся уже много лет. — Судья пристально посмотрел на прокурора.

— Вы знаете, что Закон о возмездии был введен для предотвращения именно такого рода прокурорских злоупотреблений, адвокат. От того, что я сегодня увидел и услышал, у меня откровенно заболел живот, — сказал судья. — Вы должны считать себя счастливчиком, что я не собираюсь бросить вас в мукла-танк вместе с тремя лицами, стоящими за вами. Однако я позабочусь о том, чтобы Судебный контрольный совет внимательно изучил вашу полную некомпетентность в этом деле. Что касается соучастников этой попытки совершить убийство через суд, то вы проговариваетесь к смерти тем же методом, который вы выбрали для мистера Кондрейка.

Моя жена, Рондал и Корт выглядели так, будто их сейчас стошнит. Их лица побледнели, а глаза стали большими, как блюдца.

— Однако, — сказал судья. — Меня беспокоит возможность того, что этот заговор может быть шире, чем вы трое. Поэтому я приказываю забрать вас из этого суда для немедленного сканирования памяти. Как только я просмотрю результаты сканирования, я приму окончательное решение относительно вашей диспозиции.

— Охранники, уведите их, — приказал судья.

Когда четверо охранников подошли к моей жене и ее сообщникам, Корт и Рондал посмотрели друг на друга, кивнули головами, затем прыгнули вперед и попытались схватить оружие одного из охранников. Трое других охранников быстро среагировали, выхватили свои пистолеты и выстрелили несколько раз, плазменные снаряды прошли сквозь обоих мужчин, отправив их на пол в кровавых кучах.

— Пожалуйста, не стреляйте в меня, — крикнула Чарис, подняв руки в знак сдачи. Охранники быстро схватили ее и закрепили руки за спиной. Она посмотрела на меня, когда ее выводили.

— Пожалуйста, Джере, я не хочу умирать. Пощади меня, — умоляла она сквозь слезы.

— Как будто ты собиралась пощадить меня? — спросил я. — Вряд ли.

Судья стукнул молотком и объявил порядок в суде. Он посмотрел на меня, прежде чем снова заговорить.

— Мистер Кондрейк, я настоятельно рекомендую вам обратиться к психологу, чтобы он помог вам справиться с событиями прошлой недели. Еще раз приношу вам свои самые искренние извинения, — сказал он.

— Я так и сделаю, ваша честь. Спасибо, — сказал я.

— Мистер Дакс, — сказал судья, — пожалуйста, присоединитесь ко мне в моем кабинете после того, как вы закончите со своим клиентом.

— Да, ваша честь, — сказал он. Михал пожал мне руку в знак поздравления, но вид у него был грустный.

— Я, конечно, рад, что мы победили, Джере, но мне искренне жаль, что это тебе стоило. Я позвоню в медицинское учреждение и сообщу им, что ты приедешь после того, как выйдешь из-под стражи. Может быть, твои родные смогут отвезти тебя туда, — сказал он. — Я зайду и проверю, как ты.

— Спасибо, Михал, без тебя я бы не справился, — сказал я. Он был прав. Я выиграл дело и доказал свою невиновность, но какой ценой? Мой брак был полностью разрушен, и мое доверие к человечеству практически исчезло. Я отомщу, но я сомневался, смогу ли я жить с собой в долгосрочной перспективе. Мне нужно было многое обдумать, прежде чем я смогу жить дальше.

Охранники вывели нас с родителями из зала суда на парковку через коридор, недоступный для СМИ, что было удачей. Меньше всего мы хотели иметь дело с толпой назойливых репортеров.

Сначала мы поехали в центр содержания под стражей, где меня проверили и вернули мои вещи. Охранники в центре относились ко мне доброжелательно, наблюдая за всем происходящим на своих экранах в режиме реального времени.

Оттуда мы отправились в медицинское учреждение, где меня зарегистрировали и отвели в хорошо обставленную отдельную палату. Я развалился в мягком кресле, морально измученный произошедшим. Мои родители пришли после разговора с тем, кто, как я предполагал, будет моим консультантом.

— Тебе нужно немного отдохнуть, сынок, — сказал мой отец. — Ты через многое прошел, и я хочу, чтобы ты знал, что я горжусь тем, как ты справился.

— Я тоже горжусь тобой, Джере, — сказала моя мама, обняв меня одним из своих объятий мирового класса. Внезапно я разрыдался. Мама обняла меня еще крепче.

— Все в порядке, Джере, — сказала она. — Теперь все позади. Ты в безопасности. Никто не причинит тебе вреда.

В конце концов я успокоился и заметил привлекательную женщину примерно возраста Чарис, которая стояла над нами, когда я поднял голову.

— Твоя мама права, Джере, — спокойно сказала она. — Ты в безопасности. И я здесь, чтобы помочь тебе справиться с этим. Я вижу, что ты сделал хороший первый шаг. Важно, чтобы ты как можно скорее справился со своим горем.

Консультант, представившаяся как Шер, коротко поговорила с моими родителями, затем вернулась ко мне.

— Твои родители пока уходят домой, но скоро вернутся, — сказала она. — Тебе очень повезло, что у тебя такие любящие родители. — Она села напротив меня и взяла меня за руку. Мне сразу же стало легче. — А теперь расскажи мне о вашей жизни с Чарис, — сказала она.

Я рассказал ей историю о том, как мы сошлись в школе, о годах знакомства и о том, что я считал хорошим браком.

— Мы отправились на Землю на шесть лет, чтобы вернуться и создать семью, — сказал я. — Мы думали, что с нашими общими доходами мы сможем купить дом с видом на пляж Вестморленда и вырастить наших детей. Видимо, теперь этого не будет. Я не понимаю, как она могла так поступить. Что я сделал не так? Что заставило ее ненавидеть меня так сильно, что она так поступила со мной?

— Я не знаю, Джере, — сказала она. — Может быть, что-то случилось, когда вы двое были на Земле. Ты сказал, что вы, ребята, были врозь больше, чем вместе. Может быть, она потеряла тебя во время этих разлук. Такое случалось и раньше, ты знаешь.

— Но она знала, что мы будем врозь большую часть тура, — сказал я. — Поэтому мы и взяли этот отпуск — чтобы снова соединиться друг с другом.

— Она сейчас перебирает воспоминания, — сказала Шер. — Может быть, тогда ты получишь ответы на свои вопросы.

— Да, может быть, — сказала я.

— Слушай, у тебя был травмирующий день, — сказала Шер. — Почему бы тебе не поспать несколько часов, и мы поговорим об этом позже, хорошо?

— Конечно, — сказал я. Шер извинилась и вышла из комнаты. Я разделся, забрался под одеяло и мгновенно уснул.

Через несколько часов я проснулся от звука дверной сигнализации. Я накинул халат и посмотрел, кто стоит за дверью. Это был Михал. Я открыл дверь, чтобы впустить его, и Шер оказалась прямо за ним.

— Ну, я вижу, о тебе хорошо заботятся, — сказал Михал, улыбаясь. — У меня есть для тебя новости.

— Что это? — спросил я.

— Поиск памяти Чарис завершен, — сказал он. — К сожалению, она не слишком преуспела в этом процессе.

— Что случилось?

— Похоже, у нее была обширная аневризма мозга, и они не смогли вовремя взять ее под контроль. Она умерла, Джере, — сказал он. У меня несильно сжалось сердце от известия о ее смерти, но я почувствовал некоторое облегчение от того, что мне не придется быть свидетелем ее казни. Я кивнул головой в знак понимания.

— Так что ты узнал? — спросил я.

— Ее сканирование мгновенно выявило множество тревожных сигналов, Джере. Оказалось, что у твоей жены были многочисленные романы, пока вы были на Земле, а ее отношения с отцом продолжались с подросткового возраста.

Там еще много всего, но у меня не было возможности все просмотреть. Кроме того, с точки зрения государства, дело, по сути, закрыто в связи с ее смертью. Осталось только распорядиться имуществом, и мои люди уже работают над этим. С объединенными активами твоей жены, ее отца и Рондала, похоже, ты будешь обеспечен на всю жизнь.

— В любом случае, пока что ты будешь в надежных руках моей дочери, Шер, которая, кстати, не только свободна, но и активно ищет кого-то, — добавил он с улыбкой. Шер, смеясь, шлепнула Михала по руке. — Так что вам лучше быть на высоте, молодой человек, — добавил он, подмигнув. — Не стоит расстраивать следующего министра юстиции, знаешь ли.

— Что? — спросил я. — Ты собираешься занять место Корта?

— Да, это то, о чем судья хотел поговорить со мной после твоего суда. Оказывается, он входит в консультативный совет Министерства юстиции и предложил мне эту работу на временной основе до следующих выборов. Совет должен одобрить это, но это простая формальность, — сказал он.

— Поздравляю, — сказал я.

— Спасибо, но я еще не закончил с твоим делом, так что я буду на связи. И не волнуйся насчет счета. Поскольку государство не справилось с обвинением, оно обязано покрыть все судебные издержки и гонорары адвокатов, — добавил он.

— Так что отдохни, позаботься о себе, а мы с тобой свяжемся, хорошо? — попросил он.

Я поблагодарил его за все, что он для меня сделал, и пожал ему руку, прежде чем он ушел.

В течение следующих нескольких дней Шер ввела меня в курс дела относительно масштабов неверности Чарис. Из сканирования памяти мы узнали, что Чарис на самом деле заразилась на Земле очень серьезным и опасным для жизни венерическим заболеванием. Если быть точным, это была мутировавшая плотоядная форма гонореи, которая могла убить за несколько дней. Очевидно, что она заразилась не от меня. Оказалось, что она занималась групповухой с пятнадцатью мужчинами, пока я работал над разрушенной информационной инфраструктурой планеты. К счастью, она прошла курс лечения до того, как мы снова стали вместе, так что я ничем от нее не заразился.

Она также часто занималась сексом с Рондалом, но оказалось, что он был просто подельником ее отца, а секс был всего лишь "побочной выгодой" за участие в моей подставе. Ее "настоящей" любовью, как оказалось, был ее отец, который видел во мне препятствие на пути к отношениям, которые он искал со своей собственной дочерью.

Шер провела несколько дней исключительно со мной, обсуждая со мной проблемы доверия, которые у меня теперь были, и работая со мной, чтобы справиться с моим нежеланием даже хотеть отношений с другой женщиной. После того, что сделала Чарис, я просто не мог позволить себе оказаться в ситуации, когда мне снова причинят подобную боль.

Через неделю после суда Шер приехала ко мне, и у нас состоялся долгий разговор.

— Правда в том, — сказала она мне, — что люди сегодня такие же, как и в каменном веке. У всех нас есть желания, и эти желания не изменились только потому, что мы технологически развиты. Большинство из нас хотят быть хорошими, благородными людьми и искренне стремятся поступать правильно. Но есть и такие, как твоя бывшая жена и ее отец, которым наплевать на такие вещи, и они будут причинять боль кому угодно, лишь бы добиться своего.

Джере, у меня была возможность провести последнюю неделю исключительно с тобой, и я знаю, что ты хороший и честный человек, который хочет поступать правильно и, возможно, однажды иметь жену и семью. Я знаю, как тебе было тяжело, но не все мы такие, как Чарис.

— По правде говоря, — добавила она, — за эти несколько дней я узнала тебя довольно хорошо, и мне бы очень хотелось показать тебе, каково это — обладать исключительной любовью хорошей женщины. Позволишь ли ты мне сделать это для тебя?

Ничего себе, подумал я. Это была техника консультирования, о которой я никогда раньше не слышал, но я определенно был готова изучить эту возможность. Я посмотрел на Шер и попытался сравнить ее с моей лучшей памятью о Чарис. И тут меня осенило. По какой-то причине у меня не было никаких хороших воспоминаний о моей бывшей жене. Конечно, у нас был отличный секс, но все мои воспоминания о ней теперь были запятнаны тем, что она сделала, и тем, что я узнал из ее собственных воспоминаний.

Я также понял, что Чарис была первой женщиной, в которую я когда-либо влюблялся, и единственной, с кем у меня была интимная близость. Неудивительно, что я был таким глупым. Я надеялся, что Шер не просто предлагает мне секс из милосердия, чтобы помочь справиться с Чарис.

— Знаешь, я никогда не был сторонником случайных связей, — сказал я Шер.

— Я знаю, — ответила она. — Я тоже.

Предложение Шер неожиданно понравилось мне. Я обхватил ее руками и поцеловал в губы. Она ответила, и мы несколько минут играли в язычки. Вскоре мы уже раздевали друг друга и лежали голые на моей кровати.

Шер посмотрела мне в лицо, улыбнулась и начала осыпать меня поцелуями, добираясь до моего мужского достоинства, которое сейчас было на высоте. Установив с ним зрительный контакт, она с любовью взяла его в рот и сделала мне минет, остановившись только после того, как проглотила каждую каплю, которую смогла из меня вытянуть. Но она еще не закончила.

После того как я снова стал твердым, она забралась на меня сверху и провела своей бритой киской по всей длине моего члена, делая его еще тверже. Затем это случилось. Она приподнялась и ввела меня в свои теплые глубины и скакала на мне, как одержимая женщина, все время глядя мне в глаза. Вскоре мы установили ритм и занимались безумно страстной любовью друг с другом.

На данный момент моя вселенная состояла только из меня и Шер, моего члена, зарытого в теплое, влажное, бархатистое измерение ее киски. Все, чего я хотел, это заниматься любовью с этой женщиной до скончания времен. Затем я почувствовал это — знакомые толчки, сигнализирующие о моем оргазме. Шер, казалось, тоже почувствовала это и стала более неистовой, призывая меня трахать ее и наполнить ее своей спермой.

Я почувствовал, как ее киска доводит меня до оргазма, и вдруг она обхватила меня руками, уткнувшись лицом в мое плечо, и застонала, содрогаясь в оргазме. Я взорвался в ней одновременно, и мы вместе пережили то, что когда-то называлось "маленькой смертью".

Мы медленно вернулись к реальности и поцеловались, как два давно потерянных любовника.

— Так каков ваш прогноз, доктор? — спросил я. Шер улыбнулась.

— Я думаю, вам нужна пожизненная консультация один на один, и я считаю, что у меня есть именно то, что вам нужно, — сказала она.

Мне понравилось, как это прозвучало. Мы снова поцеловались и провели остаток дня, занимаясь любовью друг с другом, и в конце концов заснули в объятиях друг друга.

Шер, конечно, была права — у нее было именно то, что мне нужно. И, как оказалось, у меня тоже было то, что нужно ей. Так получилось, что она стала жертвой властного бойфренда, который плохо с ней обращался, вплоть до физического насилия.

С этого момента началась моя история, но она была далека от завершения.

Через несколько месяцев мы поженились. Михал был прав, когда сказал, что после того, как я получу имущество от трех соучастников, которые пытались меня убить, я буду обеспечен на всю жизнь. Кроме того, проект "Рехаб" выкупил последние три года моего контракта, а также выплатил мне то, что должна была получить Чарис.

Шер продолжала работать в медицинском центре, пока не забеременела нашим первым ребенком, сыном, которого мы назвали Михал Кор, в честь наших отцов. После этого она решила стать женой и матерью на полный рабочий день.

Я продолжал работать по совместительству консультантом по дизайну в проекте "Реабилитация", выполняя большую часть своих обязанностей из нашего дома, построенного на заказ, с видом на пляж Вестморленд. Остальное время я посвящал воспитанию нашего сына и ежедневным индивидуальным консультациям с моей прекрасной невестой, иногда на пляже под нашим домом.

Михал был избран провинциальным министром юстиции с обещаниями реформировать смертную казнь. На первом месте в его списке было прекращение многовековой практики скармливания преступников мукле. В министерстве произошел ряд изменений, в том числе полный пересмотр всех дел, которые вели некоторые прокуроры, а некоторые прокуроры, включая Дона, стали искать работу вне правительственного сектора.

Время от времени мои мысли возвращались к моему прошлому с Чарис. Шер, будучи сочувствующей, любящей красавицей, видела это по моему лицу и применяла свои лучшие методы консультирования, пока я не вспоминал только ее теплое, влажное, обнаженное тело, обхватившее мое. После рождения нашего третьего ребенка я обнаружил, что у меня не остается времени на то, чтобы задумываться о прошлом. Но у меня было достаточно времени, чтобы думать о будущем с Шер, нашими тремя детьми и внуками, которых они принесут в этот мир.

И это определенно было светлое будущее...