«Почему бы мне не стать мастером спорта?» — подумал я как-то раз чудесным майским утром. А что? Я достал папку и перебрал все имеющиеся у меня справки. У меня за плечами семнадцать спортивных турпоходов. Я был участником всех категорий сложности, с первой по шестую и руководителем от единички до пятерки. Кроме того, наша группа заняла второе место в Чемпионате СССР по туризму. Так что, вполне. Но когда я принес документы в Комитет по физкультуре и спорту, выяснился такой малюсенький бюрократический препон. У меня не хватало руководства... походом выходного дня.

Я поделился своей проблемой с сестрой, она преподавала физкультуру в финансовом техникуме.

— Не переживай, — ободрила она меня. — Сводишь в поход моих студентов. Хоть в ближайшие выходные. Я думаю, желающих куча найдется. За «автомат» по физ-ре.

«Кучей желающих» оказались пять девчонок. Дело в том, что контингент учащихся техникума был в основном женским. Сестра представила меня будущим участницам:

— Вот ваш инструктор — Владимир Андреевич, прошу любить и жаловать, — и добавила строго: — Чтоб слушались!

Девки хихикнули и переглянулись. Я постарался запомнить их имена. Ира, шатенка, с длинной косой. Но внешностью — серая мышь, среднего роста и среднего телосложения. Короче, кроме косы ничего примечательного. Люба, низенькая, жопастая, с короткой стрижкой, делающей еще круглее и без того круглое лицо. Наташа, высокая, флегматичная, длинноногая блондинка, с красивой грудью, но почти без задницы. Если бы их скрестить с Любой, получилось бы что-то стоящее. Зоя, миниатюрная грустная брюнетка. Лицо ее портил длинный нос, да и фигурка, надо сказать, подкачала. Ноги тощие, как хворостинки, грудь маленькая. Она была похожа на галчонка. И очень стеснительная, возможно, закомплексованная из-за своей внешности. Она постоянно краснела, и было ощущение, что она вот-вот заплачет. И, наконец, Оля, бойкая, смелая, хохотушка. Она тут же принялась острить и строить мне глазки, очаровательные синие глазки. Личико у нее озорное, с веснушками, волосы светло-русые, забраны по бокам в два хвостика. И есть на что посмотреть — и попка, и сиськи, все в норме. Пожалуй, из всех самая симпатичная, она мне сразу понравилась.

В техникуме имелось все необходимое снаряжение. Я дал указания девушкам, что взять с собой и сказал, что жду их на платформе в пятницу, в шестнадцать ноль-ноль, собрал с них паспортные данные и отправился в турклуб оформить столь необходимые мне документы. Оформляя маршрутную книжку, председатель турклуба посмеялся:

— Ишь, какой клубничник собрал себе! Можно позавидовать...

— Но, но! — возмутился я. — Русо туристо, обликум морале!

* * *

Сойдя с поезда, мы двинулись в лес. Километрах в десяти от станции мне была известна чудесная поляна с прозрачной шустрой речушкой, место тихое и малопосещаемое. Там я намеревался разбить лагерь. Стоял конец мая, вечер был теплый, вовсю пели соловьи, благоухали ландыши. Хохотушка Ольга показалась мне самой энергичной и выносливой из этой компании, я велел ей идти замыкающей и подгонять отстающих. Сам пошел в голове нашего маленького отряда.

Шли мы два с половиной часа, делая привалы каждые двадцать минут. Девки уже начали ныть, но, наконец, мы добрались до поляны. Солнце скрылось за лесом, в наступающих сумерках мы разбили палатки, набрали хворосту, развели костер и приготовили ужин. Мы взяли с собой две палатки, довольно просторные. Я думал, будем спать по трое, но девчонки решили все поселиться в одной. Я заранее скептически отнесся к этой затее. Все-таки, впятером в трехместной палатке тесновато, мягко говоря. Я сидел у костра и слушал звуки возни, гам, писк и возмущенные вопли, доносившиеся из палатки. Кончилось тем, что наружу вылезла грустная брюнетка Зоя, села напротив меня на бревно и уныло начала ковыряться прутиком в догорающем костре.

— Ну их всех, — обиженно прошептала она. — Тут буду сидеть. Всю ночь.

— Зачем всю ночь? — удивился я. — У меня в палатке места полно.

— А можно?

— Чего ж нельзя-то?

Зоя забрала у девчонок свой спальный мешок и пошла с ним к моей палатке.

— Спокойной ночи!

Возня у девчонок стихла, я тоже отправился спать. Зои в палатке не обнаружил. Интересно, куда же она подевалась? Я включил фонарик и только тогда заметил в самом углу ее спальный мешок, а в нем комочек, в который она свернулась. «Галчонок» —подумал я о ней с жалостью и с теплотой, и стал укладываться. Зоя еще не спала.

— Мне холодно! — она высунула нос из спального мешка.

Майские ночи и в самом деле в наших краях довольно прохладны.

— Давай, залезай ко мне. Вдвоем теплее!

У меня был просторный двухместный спальный мешок. В дальних походах мы часто спим в спальниках по двое: во-первых, так теплее, во-вторых, чтоб уменьщить вес рюкзаков.

— Ой, да вы что! — испугалась Зоя, стуча зубами.

— Так! — строго сказал я. — Помнишь, что Нина Андреевна вам говорила? Чтоб меня слушались! Простынешь, а мне за тебя отвечать! Лезь, давай. А твоим спальником сверху накроемся.

Зоя сначала отодвигалась от меня, старалась держаться подальше, не касаться и не прислоняться. Но я обнял ее и прижал к себе спиной. Она перестала дрожать. Обнимая, я машинально положил руку ей на грудь. Мне 34 года, я холостяк, но сексуальный опыт имелся. В моей жизни уже было аж целых три женщины, с которыми я некоторое время жил в гражданском браке, ну и кроме того несколько случайных связей. Надо сказать, в сложных походах мы сексом не занимались. Во-первых, ходили чаще мужской компанией, а во-вторых, там просто не до секса. Другое дело на слетах — туда либо со своей бабой приходишь, либо на месте с кем-нибудь скооперируешься ночь провести.

Я обнимал Зою, теснее прижимался к ней, через ткань футболки трогал ее грудь, а возбужденный член непроизвольно оказался в ложбинке меж ее ягодиц. Бедная грустная Зоя. Интересно, трахал ее кто-нибудь? Непривлекательная, да еще застенчивая... Знает ли она радость секса или кроме мастурбации ничего еще не изведала?

Я просунул руку ей под футболку и ухватился за голую грудь. Зоя вздрогнула, но руку мою не отвела. Потеребив соски, я почувствовал, как они твердеют, и решил действовать дальше. Конечно, девчонка непривлекательная, с Ольгой было бы гораздо приятнее, но... как говорят, ночью все кошки серы. Я погладил Зою по животу, просунул руку под резинку трусов положил на бедро.

— Не надо, Володя, не надо... — прошептала Зоя, в ее голосе чувствовалась и застенчивость, и одновременно какая-то покорность.

— Почему? — задал я совершенно дурацкий вопрос, при этом стягивая с нее треники вместе с трусами.

— Ну... нельзя... не хорошо так... — шептала она, при этом покачивая попкой и помогая освободить ее от трусов.

Когда моя ладонь, просунутая сзади между ее ногами, коснулась промежности, Зоя, поджала под себя колени, открывая мне доступ к половым губам и клитору, при этом продолжая что-то шептать типа «не надо, не хорошо». Ее вульва была уже достаточно влажна. Мой палец нащупал клитор, и Зоина попа начала двигаться в такт движениям моей руки.

Мой член изнывал от нетерпения, а я решал в уме дилемму: засадить ей или довести до оргазма пальцем — и спать. Половой орган голосовал за то, чтоб засадить. Только куда? Во влагалище или в попку? Нет, только туда, в мокрую уютную девчачью пи*денку! Я вынул свой хер из штанов, направил его в разгоряченную вульву, крепко обнял Зою за талию и резко втолкнул в нее член.

— У-у-и-и! — взвизгнула Зоя. — Мамочки!

Я остановился, пережидая позыв к раннему семяизвержению — впервые мой член оказался в узкой вагине девственницы. Еще ни разу не доводилось мне ломать целку. Секунды две помедлив, я начал двигаться, прижимаясь животом к Зоиной попе. Волна оргазма слегка отхлынула, теперь я мог ласкать ее грудь, а другой рукой клитор. Я ритмично вгонял в не член, а Зоя с каждым движением шепотом повторяла: «Ой, мама! Ой, мама!». Когда же ее влагалище конвульсивно начало сжиматься, а по телу ее пробежали судороги, она пискнула: «Мамочки-и-и-и-и!», а я еле успел вытащить х*й, направив струи спермы ей в копчик.

Зоя повернулась ко мне и уткнулась лицом мне в плечо. Ее тело подрагивало.

— Зачем? — всхлипывая, тихо шептала она. — Зачем вы это?

— Тебе не понравилось? — удивился я.

— Не знаю... — уныло прошептала Зоя, — не надо было...

И, всхлипывая, заснула.

* * *

На рассвете я вылез из палатки по малой нужде. Отлив, я услышал невдалеке какой-то плач или стоны. С кем-то из девиц истерика? Только этого не хватало! Я потихоньку двинулся на эти звуки. Я умею ходить по лесу как охотник, без хруста и шелеста. За раскидистой лещиной я увидел шатенку Иру. Она стояла спиной ко мне. Ее коса была расплетена, волнистые волосы струились по спине. Треники были спущены ниже колен, свитер она приподняла и придерживала рукой, а вторая рука ее была зажата бедрами. Она стонала и двигала задницей, то чуть приседая, то вставая на цыпочки, совсем как онанист-мужчина. И тут я неловко пошевелился и хрустнул веткой. Ира обернулась, увидев меня, вспыхнула и резко одернула свитер, надвинув его на ноги почти до колен. Мы молча смотрели друг на друга, немая сцена продолжалась с минуту.

— А вы никому не расскажете? — спросила, наконец, Ира, делая попытку натянуть штаны.

— Не скажу, — ответил я. — Если умницей будешь.

Я подошел к ней, схватил за подмышки и прислонил спиной к березе. Сцена мастурбации возбудила меня. В Ириной распущенной косе было что-то чарующее, магическое, сверхсексуальное. И блеск ее глаз светился эротизмом. Да и вся она, разгоряченная онанизмом, излучала некую неистовую сексуальную энергию, передавшуюся мне как от донора акцептору.

— Что вы делаете! Я буду кричать!

Ира пыталась освободиться. Но я прижал ее своим телом к стволу березы, подхватил ее ногу под колено за ляжку, приподнял ее. Скинув с этой ноги кроссовку, я освбодил ее от штанины. Ира на миг застыла в испуге, потом взвизгнула, правда, не очень громко:

— Перестаньте! Пустите меня!

Но меня уже было не остановить. Я вынул из брюк свой возбужденный член, Ира взвизгнула громче, я зажал ей рот ладонью. Ира мычала что-то, а я, поддерживая ее ногу под колено, тыкался членом в промежность, отыскивая вход во влагалище. Ира пыталась вырваться, она зажмурилась и колотила меня кулаками куда попало — по голове, по плечам, — но это лишь придавало мне звериной ярости. Когда же мне удалось впихнуть в нее член, она укусила меня за ладонь, и крик, все-таки, вырвался из нее.

В ее влагалище было так же узко и тесно, как у Зои. Даже, может быть, еще у́же и теснее. Когда я начал двигать членом, Ира перестала визжать и колотить меня. Я опустил руку, зажимающую ей рот, и обнял ее за талию. Ира открыла глаза и смотрела поверх меня куда-то вдаль. Она покусывала губу и постанывала, а через какое-то время стала делать встречные движения, то привставая, то насаживаясь на меня. Кажется, Ира входила во вкус, расслабилась и получала удовольствие. Мне хотелось, чтобы она кончила первой. Я взял ее руку и просунул ее меж нашими животами. Она поняла, что от нее требуется и начала ласкать свой клитор. Когда она забилась в оргазме, я вынул член, и белые капли спермы слились с цветами ландышей у нас под ногами. Я отпустил Ирину ногу, а Ира обхватила меня за шею и устало повисла на мне, часто дыша и сглатывая.

— Ах, вот они где! — услышал я за спиной. — Мы ждем завтрак, а они тут любовь крутят. И как это называется, Владимир Андреевич?

Я обернулся. Перед нами стояла бойкая хохотушка Ольга. Ира подняла кроссовку и подхватила снятую штанину. Так с одной голой и босой ногой и побежала в лагерь, придерживая спадающие треники. А я поспешно убрал в штаны измазанный в крови поникший член.

— Ай-яй-яй, как не стыдно девушек совращать! — упрекала меня Оля. — Вот всё про вас Нине Андреевне расскажу.

— Не надо, Оленька! — взмолился я. — Все, что хотите для вас сделаю! Что я могу сделать для вас?

Я даже перешел на «вы», попав в зависимость от этой девчонки. Ольга же наоборот, почувствовав власть надо мной, подошла и, нагло глядя мне в глаза, сказала:

— Что сделать? Теперь ты мой раб!

Она запустила руку мне в штаны и больно сдавила яйца. Я закатил глаза, но терпел, не издавая звуков.

— На колени!

Она потянула меня за яйца вниз. Я опустился.

— Лижи! — Ольга спустила до колен брюки.

Ну, такое рабство мне по душе. Я люблю делать женщинам куни, тем более, что девятнадцатилетним девицам мне еще делать не приходилось. Надо сказать, вообще до прошедшей ночи самой молодой моей любовнице было двадцать восемь лет. А тут — две девственницы подряд и еще одна молоденькая пися перед носом. Я обнял Ольгу за попу и присосался к ее цветку. Пока я лизал половые губы и засасывал клитор, возбуждался сам. Ольга стонала и извивалась, я нащупывал языком вход во влагалище, и испытывал непреодолимое желание проникнуть туда членом. Я поднялся, обнял Ольгу и зашептал ей на ухо, хотя мы были одни:

— Не хочет ли моя госпожа пустить презренного раба в ее сокровищницу?

— Потом, — ответила она, натягивая брюки. — После завтрака. Пошли в лагерь.

После завтрака мы играли в бадминтон. Потом пошли поплескаться в речушке. Речушка была переплюйка. Шириной метров десять, а глубиной, ну, скажем, Зое едва по пояс, а Наташе — и трусиков не намочит. Тем не менее, было довольно жарко, девушки затеяли игру с мячом, носились и брызгались, визжали, а я участия в игре не принимал, просто сидел на берегу и смотрел на девчонок. Ира уже, кажется, простила меня за утреннее происшествие. Если за завтраком она еще поглядывала на меня косо и сердито, то теперь в ее взглядах не было неприязни, было даже кокетство. Во время игры она нагибалась, показывая мне попку, а пробегая мимо меня, нарочито мотала головой и задевала меня косой.

Когда мимо меня пробежала Ольга, я поймал ее за руку и напомнил, шепнув на ухо:

— Завтрак уже был...

— Потом, — хихикнула Ольга. — Позже.

Когда игры в воде закончились, Ира и Зоя отправились готовить обед. Оля пошепталась о чем-то с Наташей и Любой. Потом Люба с Наташей куда-то ушли. Я подошел к Ольге, решив снова напомнить о ее обещании:

— Ну как, госпожа? Раб будет отрабатывать свою повинность?

— Обязательно! Иди сюда.

Она взяла меня за руку и потащила вдоль берега на лужайку, откуда нас не было видно из лагеря. Там она сняла с себя купальник.

— На колени!

Я опустился, а Ольга завязала мне глаза полотенцем. Надо сказать, это меня разочаровало. Во-первых, я еще не налюбовался Ольгиной красивой фигурой без купальника. Во-вторых, мне бы хотелось видеть во время сношения ее лицо. Но раб есть раб...

Она взяла меня за уши и подтянула к себе мою голову, уперев мой нос в свой волосатый лобок. Вообще-то ее пи*да была не сильно волосатая. В те далекие времена у девушек еще не было принято делать эпиляцию на интимных местах, хотя я постоянно намекал своим любовницам, что лизать бритую писю намного приятнее.

Ольга стонала и извивалась, пока я обнимал ее бедра и посасывал клитор, потом сказала: «Хватит, погоди!» Я отпустил ее. Через минуту она опять притянула меня к себе, и я продолжил лизать. Было ощущение, что Ольга встала на цыпочки, ее пися оказалась немного выше, да и вкус немного изменился, стал чуть кисловатым что ли. Потом Ольга еще раз меня оттолкнула, а когда велела продолжить, мне показалась, что теперь она наоборот, чуть присела, а вкус ее опять изменился, он стал каким-то более пряным. Я обнимал голую попу девушки и чувствовал приближение ее оргазма.

— Встань! — вдруг повелительно прозвучал Ольгин голос.

Я поднялся на ноги. Я был до крайности возбужден, мне уже не терпелось трахнуть Ольгу. Но хитрая деваха всё никак не давала. Она стянула с меня штаны и трусы и принялась играть моим членом. Мусолить яйца, натягивать крайнюю плоть на головку и снова ее обнажать, потом быстро-быстро надрачивать. Я из последних сил терпел, чтоб не спустить, ведь если я кончу, то какое-то время не смогу с ней совокупиться. По крайней мере, ближайшие полчаса. Я уж подумал, что она специально добивается эякуляции, чтобы не дать мне, но она, наконец, грозно скомандовала:

— Ну все, раб! Войди в меня! — и, хихикая, с кокетством добавила: — Только не торопись, целку ломай осторожно.

Она взяла меня за руки и положила ладони себе на бедра. На ощупь я догадался, что она стоит раком. Мне послышались какие-то посторонние тихие сопения, перешептывания и хихикания. У нас что, есть зрители? А впрочем, какая разница. Главное — сейчас я трахну Ольгу! Я погладил ее ягодицы, а ее рука сама направила мой член головкой к дырочке. Я поднатужился и, удерживая ее за бедра, впихнул.

— У-а-а-й-ё! — услышал я совершенно другой, не Ольгин голос, а следом еще чей-то восторженный возглас и смех.

Я не выдержал, мотнул головой, и повязка слетела с меня. Оказывается, я держал за бедра Наташу, она стояла, нагнувшись, задом ко мне, и мой член был в ней. Ольга и Люба стояли рядом. Значит, их тут трое. Значит, с завязанными глазами я лизал всем троим! А теперь вместо Ольги я е*у Наташу. Мой член чуть не опустился от такого издевательства, но Ольга намомнила:

— Не забывай, ты мой раб! Давай, трахай ее!

И мне ничего не оставалось делать. Я трахал Наташу под ее стоны и восторженные возгласы девчонок. От моих толчков раскачивались Наташины груди. Чтобы они не раскачивались, я взял их в руки. Ольга и Люба смотрели на нас, издавая звуки: «О-о-о» и «У-у-у!», иногда перешептывались и отпускали комментарии, которые я не слышал. Они переминались с ноги на ногу и время от времени поглаживали ладошками свои половые губки, видимо, зуд в них не давал им покоя. Я трахал Наташу и на удивление никак не кончал, возможно, мне мешало присутствие зрителей. А Наташа, кажется, уже кончила, потому что перестала двигаться и стонать, внутри у нее становилось сухо, член ходил в ней с трудом, но Наташа послушно стояла, нагнувшись, разведя ноги и положив руки на бедра

— Ой, девочки, может быть, хватит?— флегматично и медленно произнесла она, выпрямляясь. — Я больше не могу.

Член выскользнул из нее и напряженно закачался, глядя на солнце. Ему хотелось еще. Я жаждал Ольгу, но эта паршивка нагло улыбалась, подбоченившись, демонстрировала свое повелительство и глазами указала на Любашу:

— Теперь её! И аккуратно. Она у нас тоже девушка.

Люба подобрала полотенце, которым мне завязывали глаза, и постелила его на травку.

— Не хочу первый раз по-собачьи. Уж е*аться, так как люди хочу, — она легла на полотенце и развела ноги, подняв колени.

Половые губы ее разошлись, как створки раковины моллюска, открыв крайнюю плоть клитора, малые губы и темную ямочку между ними — девственную дырочку влагалища. Что ж, если наградой мне будет Ольга, можно лишить невинности и Любу. Четвертая девственница за два дня! Надо сказать, большая удача — еще вчера ни за что б не поверил в такое счастье. Интересно, а Ольга? Она тоже целка или уже нет?

Я опустился сверху на Любашу. Быстрым и уверенным (уже отработанным) движением сломал ей целку («Ой, бля! — вскрикнула она») и начал трахать. Еще вчера, доведись мне иметь юную, да к тому же невинную, деву, я бы плясал от счастья. Пусть даже у нее маленькая грудь и широкая задница как у Любы, это не имело бы значения. Главное — я первый вспахал целину, и член, охваченный тугим и неразболтанным еще лоном, испытывал бы райское наслаждение. Собственно, такое чувство эйфории и было у меня вчера ночью, когда е*ал Зою, мою первую девственницу. Но сейчас это уже четвертая целка! Я трахал Любашу машинально, без особого наслаждения, потому что хотелось мне не её, мне хотелось Ольгу. Задорную, немножко ехидную, вредную девчонку Ольгу. И мне все равно, невинна она или нет, да хоть бы она до меня с эскадроном гусар перетрахалась. А она — вон, стоит, смотрит как я е*у Любу и хихикает. Знает, что я хочу её, а заставляет трахать других.

Чтобы Любаша скорее кончила, я тер ей клитор пальцем и мял ей грудь.

— О-о! О-о! А-а! А-а!

Любаша двигалась подо мной как настоящая баба. Словно она не первый раз трахается, а уже лет десять замужем. Быстро у девчонок появляются бабьи привычки. Она обхватила меня ногами и руками, и тут я почувствовал, как она задрожала и задергалась, будто к ней несколько раз приложили электрошокер.

— Всё! — Любаша раскинула ноги и руки и вся растеклась.

Я поднялся с нее с торчащим как бушприт членом.

— А он что, так и не кончил? — глядя на этот бушприт, спросила Наташа, как мне показалось, с долей сочувствия и беспокойства.

— Неа, — Любаша провела пальцем по своей вагине, осмотрела его и даже понюхала, словно определяя, нет ли на нем следов спермы. — Кажется, не кончил.

Меня несколько раздражало, что девчонки говорят обо мне в третьем лице, словно меня как бы и нет. Авторитет инструктора скатился нище плинтуса, до положения секс-раба. И все из-за Ольги!

Честно говоря, еще вчера я помер бы со стыда, если за тем, как я трахаюсь, наблюдали бы посторонние люди. Но сейчас мне было все равно. Наверное, именно потому, что инициатором всего была Ольга. А я безумно хотел ее и исполнял все ее капризы, даже столь интимные, за то, что она будет мне наградой. В принципе, я мог бы овладеть ею силой, как утром Ириной. Но я втянулся в игру, мне не хотелось нарушать установленные Ольгой правила и портить с ней отношения. Пусть лучше она сама.

— Сейчас кончит, — Ольга решительно направилась ко мне.

Ну, наконец-то! Неужели она мне все-таки даст? В это время из лагеря донеслось бряканье ложкой по миске — нас звали к обеду.

— Жрать зовут, — сказала Любаша.

— Сейчас, — Ольга присела на корточки. — Владимир Андреевич кончит, и пойдем. Смотрите, аттракцион.

Наташа и Любаша присели с ней рядом и уставились на мой член. А Ольга ласково погладила мне яички, потом положила два пальчика под уздечку, а большим пальцем через крайнюю плоть надавила на головку, дрочнула раз, другой... Внизу живота у меня защемило, в яйцах заломило, в головке засвербело, и сперма брызнула. Прямо в глаз любопытной Любаше.

— Фу, блин! — она закрылась ладонями, а девчонки заржали. — Я не думала, что так стреляет!

— У некоторых аж на два метра улетает, — с интонацией знатока пояснила Ольга.

— Эй! Ну долго вас ждать?! Суп остынет! — раздалось сверху, с пригорка.

Это Ира пришла поторопить нас к обеду.

— А что вы тут делаете? — удивилась она. — Почему вы все голые?

— Так, нудизмом занимаемся, — ответила за всех Ольга. — Нудизмом-онанизмом.

Любаша и Наташа забрали свои купальники, и пошли наверх. Я стал одеваться. Ольга задержалась.

— Ну так как, госпожа? — обратился я к ней. — Когда же?

— Тебе что, четырех девок мало? — съехидничала она. — Ладно, хорошо. После ужина. Не пожалеешь?

Глаза ее странным блеском сверкнули, она засунула мне руки в штаны и снова больно сдавила яйца.

* * *

После ужина мы сидели у костра. Я и мой гарем. Интересно, Люба и Наташа знают, что Зою и Иру я тоже трахал? А Зоя? Она догадывается, что я испортил не только ее, но и ее подружек? Всех, кроме Ольги. Вот ехидна, так ехидна.

— Девчонки! — сказала Ольга. — Мы с вами перед походом договорились, что наш инструктор перетрахает всех нас, да?

«Наш инструктор!» Опять, словно меня тут нет. Девчонки молчали, но молчание, похоже, было в знак согласия.

— Ну вот. Осталась одна я. Но мы с Владимиром Андреевичем условились, что я его госпожа. И я обещаю, что дам ему, если он узнает меня на вкус. Как, Владимир Андреевич, согласны?

— То есть? — я понял, к чему она клонит, но решил прикинуться дурачком.

— Ну вы же лизали у всех. И у меня.

— Не у всех. У Иры нет. И у Зои.

— Хорошо. Сейчас каждая даст вам лизнуть, потом мы вам завяжем глаза, и вы будете выбирать. Узнаете меня, тогда я вам дам. Согласны?

— Ну, давайте попробуем.

— Давайте.

Ольга первая подошла ко мне и приспустила штанишки с трусиками. Я припал губами к ее половой щели, стараясь запомнить ее запах и вкус. После нее свою письку подставила Любаша. Я хорошо помнил ее пряный вкус и запах, напоминающий кари. Затем Наташа. Ее кисловатую писю я тоже хорошо помнил. Потом Ира. Вау, Ира! Пожалуй, она была самая вкусная. От Иры я долго не мог оторваться. Ей, видимо, тоже нравилось, она подавалась навстречу, постанывала и словно позабыла про изнасилование. Да, похоже, это и не было изнасилованием, все было подстроено заранее, как и то, что прошлой ночью я спал с Зоей. Зоя была следующей. Ее даже не надо было запоминать, эту пи*денку ни с чьей не спутаешь по густой обильной растительности. Главное теперь не перепутать Олю и Иру.

Мне завязали глаза и предупредили — не лапать никого руками. Первой была мохнатая Зоина пися. Потом мне дала лизнуть Люба, после Любы Наташа. А вот следующую я облизывал долго, боясь ошибиться. Я обследовал языком влагалище, лизал клитор, снова входил языком во влагалище. А ведь Ольгу я не трахал. Если, допустим, и она девственница, как ее подруги, я могу определить ее влагалище по размеру отверстия. Хотя вряд ли она целка, судя по тому, как умело она спустила мне сперму. Я силился вспомнить, как входил мой язык в Ольгу, когда я лизал ей утром и днем. Нет, передо мной не Ольга. Это все-таки Ира. Я сказал:

— Дальше!

А вот и Ольга, самая желанная! Точно, я узнал ее! Я сдернул повязку. Да, это была Ольга.

Ира, Зоя, Люба и Наташа легли спать в одну палатку, оставив нам с Ольгой отдельную «квартиру». Что только она не делала со мной той ночью! Но это отдельная история. Уснули лишь мы на рассвете. Да, это был самый сложный в моей жизни поход. Седьмой категории сложности. Мы с Ольгой потом долго вспоминали о нем. Да и сейчас вспоминаем.