Я всегда был аутсайдером в классе. У меня почти не было друзей. Даже на уроках физкультуры я сидел на скамейке запасных, потому что не годился даже быть вратарем. До самого восьмого класса, пока к нам не пришёл новый учитель физкультуры. Он однажды сказал мне:

— Ноги у тебя стройные, длинные, фигура худощавая, в самый раз! Ты пригодишься мне для прыжков, красава! - он всех называл почему-то «красава». - Тебе подойдут прыжки. Давай бегом в песочницу!

Это был первый раз, когда я услышал, что вообще на что-то годен. И, тем более, то, что у меня такие вот ноги или такая себе фигура. То есть получается, что я в норме? Вот тогда я и перестал ненавидеть уроки физкультуры, а за «Красавой» пошёл бы хоть в огонь!

Ну и что с того? Всё это никак не изменило моего положения в классе. Поэтому, когда наша классная объявила, что у нас запланирована трёхдневная поездка куда-то там в город N., моё лицо тут же помрачнело. Снова я буду таскать рюкзаки за пацанами и быть постоянным дежурным во время ночлегов! Принести постельное бельё, застлать кровати, заправить постели утром, привести всё в порядок. Так было всегда: Павел сделает это! Даже если в комнате было десять кроватей! И Павел делал это!

Ехать никак не хотелось. Но мама настояла и дала денег, я заплатил и с отвращением ожидал отъезда. Моё настроение немного улучшилось, когда выяснилось, что и «Красава» едет с нами. У девчонок едва не текло по ногам от радости. Это не было секретом – они почти все были влюблены в него. А как же иначе: молодой, симпатичный, красивый. Парням он тоже пришёлся по душе: такой спортивный и подкаченный! А какие у него были шуточки! Например, он мог сказать: «Беги, красава, беги, и не оставляй свои яйца здесь!». Или: «Не выпячивай так свой зад! Или ты хочешь им заблокировать соперника?»

И я поехал. На достопримечательности я не обращал внимания – ведь у меня теперь были другие развлечения. «Красава» был великолепен! Он вменил в обязанность мальчикам помогать девочкам. В итоге я нёс только лишь свой рюкзак и рюкзак Маринки, а не пять, как вьючный осёл. Когда же Бурый по старинке хотел сбросить на меня свои два рюкзака, то есть свой и Агаты, «Красава» заставил его сделать три круга вокруг какого-то там памятника, говоря при этом: «И совсем это не наказание, красава, а чтобы ты был в форме!» При этом он рассказывал такие анекдоты, что девушки чуть не падали в обморок, а наша классная тайком вытирала слёзы от смеха.

Началось размещение на ночлег. Классная объявляла только количество: четыре человека, пожалуйста, кто? Ещё четыре, три... Было видно, что ребята давно уже разобрались, кто с кем будет вместе, а я остался один, как тот сирота с поникшей головой. Рядом со мной оказался «Красава». Он крепко похлопал меня по плечу, помахал перед моим носом ключом на деревянной груше и сказал:

— Ну что, красава, пойдём?

Я с ним? В одной комнате? Я чуть не запрыгал от радости!

Два дивана, радио, ванная комната – просто роскошь! Я сразу же приступил к своим обязанностям: разложил диваны, заправил постельное белье. А он смотрел на это с удивлением, прежде чем, наконец, сказал:

— Я бы сделал это и сам.

Я ликовал, как будто получил высшую похвалу!

— Похоже, у тебя не так много друзей?

— Ни одного, - честно ответил я.

— Не переживай! – и он дружески положил руку мне на плечо. - Когда-то я был в похожей ситуации. Со временем всё изменится, вот увидишь.

Он разделся до трусов и пошёл мыться. А я в сверкающей чистотой новой футболке и новых трусиках ждал, пока он закончит. Вдруг, когда я вешал брюки, из моего кармана выпало зеркальце. Обычное маленькое круглое зеркало, и оно закатилось прямо под дверь в ванную. Я наклонился, чтобы поднять его, и тут... Сквозь косую решетку внизу двери я увидел отражение интерьера ванной комнаты, а в нём – голого «Красаву»...

Когда я увидел его густой тёмный мех и то, что из него росло, я едва не рухнул на пол в полный рост. И тогда – конечно, это могло случиться только со мной! – я сильно ударился головой о дверную раму. «Красава» резко повернулся, и в зеркале я столкнулся с его взглядом. Я замер. Он открыл дверь и стал там голый. Я решил, что сейчас получу по роже!

— Я думал о тебе лучше. Приятно тебе так подглядывать?

— Это случайно, вот оно выпало, - заикаясь, еле живой, указал я на виновника моего несчастья.

— Хитрый способ, - с улыбкой сказал он, поворачивая моё зеркало в своей руке. – Ладно, пусть это будет случайность. И что же ты видел? У тебя в трусах точно такая же штука, как и у меня?

— Я не... - застонал я.

— Да, да... - подтвердил он, хотя я не это имел в виду! - И усы у тебя уже под носом... Чего ты стыдишься? Ведь это я голый. Но если ты скажешь кому-то, что видел меня в таком виде...

Я отрицательно замотал головой: да разве бы я осмелился! Такого у меня и в голове не было!

— Надеюсь, я не слишком напрягаю вас этим зрелищем?

— Нет, абсолютно...

— Тогда, - он сделал небольшую паузу, - может, потрёшь мне спину?

Был я красный или бледный – не знаю. Я – ему? Это было уж слишком для моих ученических мозгов! Я молчал. Я не мог произнести ни слова!

— Это трудно, я согласен, - понимающе сказал он. - Так что позволь мне закончить, и я уступлю тебе место.

Я оказался обычным дебилом! Я продолжал стоять перед этой дверью, как будто сквозь неё мог увидеть «Красаву», такого чудесно обнажённого и такого по-мужски прекрасного, и мне хотелось плакать!

Он вышел из душа, сел на край дивана и более тщательно стал вытирать торс и подмышки, а я пытался скрыть, что глотаю слёзы.

— Что тебя так удивило во мне? - спросил он в какой-то момент, когда я уже держал полотенце и мыло, готовый идти мыться.

Я не нашёл, что ему ответить.

— Относись ко мне как к товарищу, к другу, - сказал он, глядя мне в глаза. – Ты же мылся с парнями в душе, не так ли?

Я отрицательно покачал головой.

— Получается, что я первый, кого ты видишь в таком виде?

Я подтвердил это, моргнув веками, потому что теперь я не мог даже пошевелить головой.

— Ну, понятно... Иди, мойся.

Я мылся так, будто это было в последний раз в моей жизни. Я тихо надеялся, понимая, что напрасно, что когда вернусь, он будет спать.

Где там! «Красава» лежал на одеяле в самой живописной позе, какую я только мог себе представить, и сквозь его белые трусы я отчётливо видел его мошонку, внушительный член с толстой головкой, все детали которых просматривались так чётко, что едва не кружилась голова. И густые тёмные волосы, треугольник которых своей вершиной доходил ему до пупка.

— Простите меня... за это... - пробормотал я.

— Да не за что, - ответил он. - Знаешь, мне так понравились твои глаза в тот момент! Я ещё не видел парня с такими большими глазами. А ты красивый, знаешь это? И с мужской точки зрения очень привлекательный.

Я - привлекательный...?

— И я попытался представить, - продолжал он, - как бы выглядели твои глаза, если бы ты увидел здесь девушку, а не меня. Голую девушку, конечно же.

Я ещё не успел представить себе это, а мой писюн как рванул! Я оцепенел. Паника в душе, ужас в моих глазах! У меня столбняк! Я потянул футболку вниз так быстро, как только мог, и вместо того, чтобы просто укрыться простынёй, я ждал, что сделает «Красава», что он скажет!

— Не стесняйся! - его голос звучал тепло и мягко. - Если б я увидел такое, у меня тоже встал бы.

У меня перехватило дыхание где-то глубоко внутри.

— Потому что, должен тебе признаться, - добавил он с ярким блеском в глазах, - что я тоже видел сначала голого мальчика, а потом девушку. А ты с девушкой не...? И не дотрагивался?.. Ах, это прикосновение, - вздохнул он. - Знаешь, как много зависит от этого? Взаимные прикосновения, конечно же. Ведь когда прикасается только один, другой иногда боится, особенно, если это в первый раз... Наверное, эта тема... сложная для тебя? – он сделал паузу, глядя на низ моей футболки.

— Нет, вовсе нет... - прошептал я.

— Ну, видишь, я в порядке. А ты... Если тебе надо по мужскому делу, то иди в ванную – и готово, - он понимающе улыбнулся.

— Мне не нужно... и я не знаю...

— Я знаю; мы оба знаем: он стоит сам по себе, но не хочет сам по себе падать... Подойди, - сказал он тихо и так сердечно, что, наконец, полный паралич оставил меня, и я смог сделать два самых обычных шага. Я подошёл, и он просто положил ладони мне на бёдра. Он посмотрел мне в глаза и, как бы по большому секрету, сказал:

— Ты определённо настоящий мужчина. Настоящий! - подчеркнул он. - Как и я. Мы понимаем друг друга, правда?

Настоящий мужчина! Я? Я думал, что я... парень, обычный пацан...

— Да... - я ответил ему только морганием век, и тогда он поцеловал мой дергающийся член через футболку, в самую головку!.. Как будто что-то подхватило меня, как будто куда-то унесло, наполняя неведомым чувством, желанием... Он посмотрел в мои глаза, улыбнулся и... поцеловал меня ещё раз! Я натянулся, как струна...

— Можно? - и, не дожидаясь ответа, он вынул мой член из моих обтягивающих трусов.

— Ты действительно классный, - прошептал он, держа мой член своими ладонями, а я стоял, как каменный. Вдруг он коснулся его языком, взял в рот... И тут всё завертелось в моей голове и... Я выстрелил, потому что больше не мог контролировать себя...

— Ты и впрямь мужчинка хоть куда! - услышал я как бы издалека, сквозь далёкий гул, хотя его голос звучал совсем рядом со мной. - Теперь несколько глубоких вдохов, - сказал он, укладывая меня на спину. Он поправил подушку, выключил лампу и сам лёг рядом.

— Ну что, всё уже по-другому, правда?

Меня окутала темнота, и я был счастлив этому. Оттого, что она скрыла мой прежний стыд. И среди этой темноты я чувствовал близость «Красавы», запах его тела, его дыхание на моём лице, которое я тут же вдыхал в себя.

— Ты не жалеешь?..

— Нет, совсем нет... Это было...

— Хорошо?

— Очень... - и я обнял его в безграничном порыве доверия, которое я чувствовал к нему с самого начала. «Красава», мой дорогой «Красава»! Мне хотелось обнять его ещё крепче, прижаться к нему. А моя ладонь в это время беспомощно блуждала по его прекрасному телу, неожиданно уткнувшись именно туда. И вдруг там... его рука задержала мою.

— Хочешь потрогать? - это был самый тихий шёпот, который я когда-либо слышал в жизни. Мой «малый» вскочил, дёргаясь вверх и выгибаясь так сильно, как никогда раньше. Моя рука лежала на его мягком члене и больших яичках, скрытых в трусах. Но они были почти как голые, потому что я ощущал их влажное тепло, не в силах пошевелить пальцами.

— Давай я тебе кое-что расскажу. Когда мне было шестнадцать, - струился его нежный шёпот, от которого я едва не задыхался, - я впервые влюбился. Мы загорали, лёжа на одеяле. Я был только в шортах, как сейчас, она в бикини. Я дурачился, трогал её то тут, то там, как бы в шутку, а она смеялась и убирала мою руку. Но в какой-то момент она этого не сделала. Я коснулся того, чего не должен был касаться, и она прикоснулась ко мне. Мы касались и прижимались друг к другу всё смелее и смелее, и всё вело к тому, что мы хотели этого. И мы сделали это... Тогда я понял, как важны взаимные прикосновения, потому что тогда ты будешь знать, хочет ли этого другая сторона... Так что смелее... - и он направил мою руку к себе в трусы, которые при этом движении соскользнули с его бёдер.

Он лежал голый, а я рядом почти без сознания. Не контролируя себя, я схватил его член, который до этого момента был мягким, но теперь стремительно увеличивался и твердел, раздвигая мои пальцы. И уже через мгновение я держал в руке настоящий мужской фаллос, толстый и горячий, в то время как его руки скользили по моим блестящим новым трусикам и закатывали мою белую футболку.

Когда он коснулся моего члена, когда, наклонившись, снова взял его в рот - я поплыл, как лодка на волнах, уносимая лишь порывом ветра среди ослепительных лучей солнца, далеко за горизонт, всё быстрее и быстрее... И там я как будто взлетел в воздух, и мир перестал для меня существовать... Когда я открыл глаза, он языком слизывал последнюю каплю спермы, оставшуюся на моей головке.

— Ты просто мечта, ты - чистый восторг... - прошептал он, продолжая нежно поглаживать мои яички и член, которому всё ещё было мало.

Могут ли быть более красивые слова? Могло ли быть что-то более чудесное, чем его тело, к которому у меня был сейчас неограниченный доступ? И если он трогал и целовал мой член, то почему я не мог сделать то же самое?

Да! Я сделал это! Каким же вкусным показался мне его фаллос! И те капельки слизи, которые я вытягивал языком в максимально длинную нить, пока она не рвалась. И эякуляция, которую я подарил ему своими руками и ртом. Я смотрел, как он дрожит, как напрягается его пресс, с какой силой его член выбрасывает эти белые толстые струи, которые широкими пересекающимися линиями украшают его живот и грудь. И я был несказанно горд тем, что дал ему это!

— Вот это да! - прошептал он, и мне захотелось зацеловать его до смерти! Я продолжал целовать его член и яички, а он с каждым мгновением всё больше и больше отворачивался от меня в сторону, пока, наконец, передо мной не оказались его ягодицы. Я смотрел на них несколько мгновений, а потом взял и просто лёг на них. Что происходило со мной тогда, я не знаю. Я помню только, что мой член сам по себе скользнул между его ягодицами. И затем шёпот «Красавы», которого я никогда не забуду:

— Хочешь войти внутрь?

Как это: внутрь? Я мысленно переваривал его слова, не до конца понимая их. И, тем не менее, их смысл был мне ясен! Я колебался, и этого оказалось достаточно: одно ловкое движение его пальцев - и на моем члене появилась блестящая деталь...

— Ты же мужчина, так сделай это...

Я ли это сделал? Я лишь управлял своими бёдрами, а он так расположил свои ягодицы, что мой член сам проскользнул в него, вошёл целиком. И тогда моя мошонка прижалась к его телу, наполняя меня неведомым наслаждением... Никто не учил меня, как это делать, но откуда-то всё же я знал, как это сделать. И как сильно я этого хотел! Я ударял мощно, глубоко, словно хотел просверлить его насквозь!

Я чувствовал, что ему тоже было хорошо. Когда он всё больше и больше напрягал ягодицы, когда он вертел бёдрами, когда в какой-то момент он весь напрягся – я догадался, что он кончает. Как от этого напряглись все мои мышцы! Я оцепенел, как будто был парализован, это был конец... И моё семяизвержение было таким, как будто из меня вырывали вместе с корнями мою жизнь и душу...

А потом его губы касаются моих губ.

— Ты был, как буря...

Хорошо это или плохо? Наверное, хорошо, - думаю я... И его руки на моём члене... А потом сонливость и тишина как облегчение...

Когда я открыл глаза, он сидел за столом, листая карты и путеводители, одетый, пахнущий, улыбающийся, а я лежал в его постели, укрытый его простынёй. Я поднялся, но стыд переполнял меня. Я прекрасно понимал, что всё этой ночью не было сном. Я хотел что-то сказать, но он приложил палец к моим губам и через этот палец поцеловал меня, и прошептал:

— Шшшш... ничего не говори! - и протянул мне мои новые трусики и белую футболку. Я оделся под одеялом.

Осмотр достопримечательностей... Для меня это однообразно и скучно. Я смотрел на «Красаву», весёлого, как всегда, окруженного девчонками и мальчишками, среди которых был и я, и не узнавал себя! Я буквально кипел от юмора, что даже Бурому осмелился ответить так, что тот покраснел. Потом я подрезал своей остротой Карпа, который что-то пытался провякать в мой адрес. И всё же я с тревогой ждал вечера...

«Красава» сидел очень серьёзный. Держа мою руку в своей и глядя прямо мне в глаза, он сказал:

— Я переоценил себя. Ты пробудил во мне столько чувств, что я не мог себя контролировать. Но мне нельзя быть с тобой!

— Я никому и никогда не скажу об этом ни слова! - горячо заверил я его.

— Если бы я тебе не верил, мы бы этого не сделали, - он посмотрел на меня со странной грустью в глазах. - Мы зря это начали. Ты ещё не в том возрасте.

— А если я хочу! – я едва не впал в отчаяние.

— Я тоже хотел, знаешь ли. Но я и ты – это абсурд! - он резко встал, набросил куртку на плечи и вышел...

Что я сделал? Почему? Куда он пошёл?..

Меня разбудил яркий луч света. Это был он. Я посмотрел на часы: было пять минут третьего. Он выглядел странно. По нескольким движениям я догадался, что он не совсем трезвый. Он взял мыло, полотенце и посмотрел на меня.

— Ты не спишь? Пойдем, искупаемся вместе, - сказал он, протягивая мне руку. Я встал, хотя в это время мне ни о каком купании не хотелось и думать.

— Почему ты голый? - спросил он с тревогой.

— Я ждал вас.

— Как красиво висит у тебя «малыш». Может, поднимем его?

Мне хватило одного его прикосновения. А потом он кусал, сосал, сжимал губами. Мне было немного страшно... Я мыл ему спину, ягодицы, торс, живот и его большой, по-настоящему большой мужской член, который я благоговейно намыливал и вымывал вместе с его внушительными яичками. А он улыбнулся и сказал, что в моих руках даже самый вялый встанет. Ведь у меня стоял с самого начала, поэтому я помог ему ртом - и у него сразу стал большим и твёрдым.

Я держал оба наши члена вместе в руке и сравнивал их: его был длиннее и гораздо толще! Потом «Красава» стал позади меня и начал водить членом по моим ягодицам, иногда нажимая на сфинктер, пока я не задрожал, встав на носочки, и со страхом ждал, сделает ли он «это» со мной. Я боялся, что он захочет этого. Но меня пугало не то, что он войдёт в меня, мне была страшна сама боль.

А он всё шептал, что единственный способ испытать истинное наслаждение – это ввести своё тело в другое тело. И он ожидал от меня подтверждения этих слов. И я подтвердил, что так и есть. Я знал это, потому что прошлой ночью я вводил своё тело в его тело, и я знал, что он говорит правду. Я знал теперь, что означает слово «наслаждение» – ведь я испытал его вчера!.. И, вероятно, совершенно бессознательно, не понимая его намерений, я заверил его, что тоже хочу испытать это!

— Правда? – шепнул он.

— Правда! – простонал я.

Затем он схватил меня на руки, отнёс в комнату, уложил на своём диване и целовал меня везде, везде, везде до тех пор, пока у меня не перехватило дыхание... И с каждым новым прикосновением его губ со мной происходило что-то невероятное, что опустошало мои мысли, сковывало моё тело... Но это было не то, чего я ожидал.

Я хотел быть в нём!.. Тем временем я с ужасом наблюдал, как он надевает презерватив. Его великолепный фаллос в молочной оболочке вдруг стал для меня чужим, угрожающим! Когда он перевернул меня на живот и раздвинул мои бёдра, когда его холодные пальцы, полные какой-то мази, коснулись меня, когда эту мазь он стал глубоко вгонять в мой задний проход – я задрожал всем телом. Я хотел закрыться, защитить себя, потому что... потому что я не хотел этого!

Я почувствовал его вес на себе и застонал, но только один раз. Он прикрыл мне рот, я получил сильный шлепок и услышал:

— Тише, а то кто-нибудь услышит!

И он стал толкать в меня со всей силы, а я, мертвея от боли, молил, чтобы диван раздвинулся подо мной, чтобы я растворился во тьме, чтобы меня здесь не было! Напрасно. Я был здесь. И была боль... Потом его тяжелое дыхание и слова:

— Я уже здесь, ты чувствуешь это?..

Я чувствовал, ещё и как!.. Он был во мне долго, очень долго. Или это время тянулось бесконечно. Когда он, наконец, кончил, когда он вырвал свой член из меня, когда он залил мою попку и спину спермой и упал рядом со мной без сознания, я заплакал в подушку.

Утром он сидел за столом, склонившись над картой и путеводителем, а я не мог пошевелиться. Я был похож на избитого человека. Мои бёдра и спина болели, задница горела и пылала где-то глубоко внутри меня. А он улыбнулся и протянул мне мои трусики и футболку, а потом поцеловал меня. В щёку. Потому что я отвернулся, потому что я не хотел...

Хорошо, что это был последний день нашей поездки!

По сей день я не понимаю, как его большой член мог поместиться в моей попке. И я не помню, так ли уж мне было больно? Но, думаю, что было. И получил ли я тогда удовольствие? Нет, наверное, нет, определенно нет!

Наша поездка была окончена. И учебный год закончился. В аттестате по физкультуре мне поставили оценку "отлично"...

С сентября я уже начал учиться в лицее. Я тренировался в прыжках в длину, яростно и самоотверженно. У меня было несколько удачных соревнований, клубная майка и один чемпионат, благодаря которому я получил место в Академии физической культуры...

* * * * *

Галина влетела ко мне на перемене.

— Паша! Если ты не согласишься, я, наверное, убью себя! Поедешь со мной и моими орлами на три дня в город N.?

Я преподавал первый год. У меня были мальчики старших классов, с которыми я быстро нашёл общий язык. Но только не с классом Галины! Тем не менее, я пошёл навстречу коллеге и согласился. И сразу же в моей памяти всплыли, как живые, «Красава» и наша классная...

Я помнил эти места, как будто был здесь вчера... Роме я объяснил, для чего существует пешеходный переход. И чтобы он не прыгал через цепи, потому что набьёт себе синяки на яйцах, и все девочки будут плакать от жалости. А Артёму за использование ненормативной лексики я разрешил три раза пробежаться вокруг памятника, чтоб он восстановил форму...

Вечером теперь уже Галина держала в руках список номеров для размещения: четыре человека, пожалуйста, кто? Ещё три...

Прислонившись к стене, охваченный воспоминаниями, я увидел себя много лет назад, стоящего, как та сирота, с поникшей головой. Невольно мой взгляд упал на Славика, равнодушно стоящего рядом. Он был странным мальчиком. Невысокий, стройный, с приятными юношескими чертами лица. И всегда один, как бы на обочине. Как-то он сказал о себе: я получил пинок по биографии – остался на второй год. Он пришёл к нам в сентябре. В свою школу он больше не хотел ходить, так как там его буллили... Я чувствовал, что придётся мне ночевать с ним в одной комнате. И не ошибся.

— Я рад быть с вами, - сказал он, когда нас поселили вместе. - Вы всем ребятам нравитесь.

— Шутишь, никак? - ответил я и, словно цитируя «Красаву», добавил: - У тебя, кажется, не так много друзей?

— Да, вы правы. С ними просто не о чем говорить, разве что только о задницах у девчонок, - закончил он и тут же извинился за это слово.

Я засмеялся.

— Такой возраст, - сказал я. – Пока только мечты, пока не попробуют. У тебя уже было? - спросил я лукаво.

— Можно мне не отвечать? - он был явно растерян.

— Конечно, извини меня.

— Я, наверное, когда-нибудь расскажу вам. Знаете, ведь мне уже девятнадцать.

Я и не знал... Ну, да – выпускной класс и плюс год назад....

Мы сами застилали себе диваны. Я смотрел на его обычные вельветовые брюки, которые обтягивали его попочку и мускулистые бёдра, на особо выдающиеся формы его ширинки, которые интриговали меня во время каждого занятия, на его поношенную, застиранную футболку без рукавов. Я подумал, что у него, должно быть, нет особого изобилия в доме.

Он первым пошёл в ванную – в брюках, в футболке. А я, полный воспоминаний о «Красаве», пожалел, что у меня нет с собой зеркала, как тогда... Прошло, наверное, минут пять. Я сидел за столом над картой и путеводителем, когда он вошёл – без брюк, без футболки, которую он держал, перекинув через плечо, прикрывшись только полотенцем, обвязанным вокруг бёдер, что делало его статную фигуру ещё более мужественной.

— Изучаете наш завтрашний маршрут? - спросил он.

Я кивнул и добавил, что уже закончил. Я разделся. Какой взгляд он бросил на мой торс, плечи, бёдра! А его взгляд на мои трусы чуть не обжёг меня!

— Надеюсь, я вас не смущаю? - сказал я непринужденно.

— Нет, конечно. У меня пять братьев, - засмеялся он. - И у меня нет ночной пижамы. Я сплю с братом только в трусах.

— С твоим братом? – переспросил я, внимательно следя за его взглядом.

— Восемь человек в доме, как бы вы их разместили? Я делю койку с братом.

Я всё понял.

— Ну её, эту пижаму. Если хочешь знать, я предпочитаю спать голым, - ответил я с некоторым вызовом.

— Ну, ни себе чего... - и он весело почесал за ухом. - Мы дома почти так и спим, потому что, знаете, ночью или утром, в трусах или без, один всё равно чувствует другого... Но ты знаешь, что это брат, поэтому он то обнимет, то отодвинется, если слишком близко.

— То подержит... - добавил я и подмигнул.

— И подержит тоже, - он рассмеялся. - Зачем мне врать, вы всё равно мне не поверите. Сейчас, знаете, Петрухе семнадцать лет, Пашке шестнадцать. С ними до сих пор случается, что во сне один оставляет пятна на трусах у другого. У нас с Володей такого уже больше нет. А Марик и Мишка, конечно, обнимают друг друга, за шею. Близнецы, семь лет.

— Я завидую вам, - сказал я, видя, с каким чувством он это говорил. И, наклонившись над умывальником, я смотрел на его отражение в зеркале. Полотенце чуть отклонилось и обнажило часть его ягодицы. Уфф, я бы с удовольствием прилёг на такую попочку!

— А у меня вот нет брата, - тихо добавил я. - И сестры тоже нет.

— Один в семье? Единственный ребёнок?

Я грустно кивнул головой.

— А друзья, коллеги?

— Да так как-то, не очень много, - я фыркнул, глядя на поток воды: он что, тоже брал уроки у «Красавы»?

— У меня тоже, - признался он. - Но я избегаю, я не хочу знакомств ради того, чтоб только потрепать языком, - говоря это, он рукой через полотенце сжал свой член и яйца. Он стоял ко мне под некоторым углом, и ему казалось, что я не вижу этого, но я видел даже больше. В том числе и то, как он пялился на мою задницу.

— Но если я уже знакомлюсь, то только тогда, - добавил он тише, - понимаете, когда человек мне нравится... Вы мне нравитесь. Вы такой... мужественный.

Я резко повернулся. Моё сердце колотилось, как молот.

— И я бы с вами... не как с братом...

Он медленно произносил каждое слово, глядя мне в глаза. Потом размотал полотенце со своих бёдер, безучастно отбросил его... Когда я увидел это, мне стало жарко. У меня было много сильных парней в постели, но ни один из них не смог бы сравниться с этим! Но что это он?.. Почему он так говорит?.. Я удивленно молчал.

— Я бы не стал открываться, если бы не знал, что вы... Я видел вас в «Спорт-кафе». Я попытался подойти, но высокий светловолосый парень опередил меня.

Я почувствовал слабость. Ноги мои подкосились. Город с сотнями тысяч людей, кучей пабов и ещё хрен знает чего, а он... Да, всего до чёрта и ещё немножко, но такой паб есть только один... Да, я помню. Не так давно. Это был Мартин, горячий парень, мы трахались полночи. Так что Славик действительно видел меня там!

— С вами бы любой гей... Только, если бы вы... - и тут он смело перешёл на «ты». - Если бы ты... захотел со мной, - отрывисто проговорил он, наблюдая за выражением моего лица, в то время как я вытирал крупные капли пота со лба, с дрожью и беспокойством глядя на его большого толстого «жеребца», пока ещё висящего. Каким же он будет, когда встанет?

Он будто угадал мои мысли. На вытянутой руке он протянул мне презерватив...

Он даёт мне «резинку»? Правильно ли я понимаю этот жест? Потому что он означает – ни больше, ни меньше – будь, пожалуйста, активным! Я принял его. Я наклонился к его юношескому лицу и поцеловал его в губы. Он ответил мне глубоким поцелуем, вдохнув в себя моё дыхание. Он не был новичком и прекрасно отвечал на поцелуи.

Славик прижал лицо к нижней части моего живота и медленно спустил мне трусы. Всем, что бы он ни обнажил, сразу же завладевали его губы, – по всему бедру, выше колена. Теперь оставались только яички и сам пенис. Да, я уже не сомневался. Конечно, он... Я был во власти его рук, его рта, его языка. Он сосал одними губами, и через мгновение я почувствовал своей головкой его пищевод. И тут же ещё глубже - он вобрал весь мой член. А как он при этом умело ласкает яички! Вот только бы мне сейчас не кончить!

— Пойдём, - и лёгким жестом я укладываю его в постель.

Красивые бёдра, великолепное тело, прекрасная глубокая попка, хорошо разработанная. Я лежал на нём, не помня себя от блаженства, и всё ещё чувствовал, как он помогает мне своей внутренней пульсацией.

— Отличный парень, просто идеальный! - думал я, перебирая в руке его яички и вытирая остатки спермы с его большого члена. Я сгорал от непреодолимого любопытства! Сколько стоит это тело? Двадцать пять? Больше? Но я не спрошу...

— Ты всегда в пассиве? – спросил я вместо этого, обеими руками направляя его массивный член в свой рот и проводя языком по большой фиолетовой залупе.

— Не всегда. Я меняюсь, если кто-то хочет... Ты хочешь?

Я начал колебаться. Я почувствовал страх. Я помнил ту боль. И тогда я решил, что она была связана с «Красавой», а не со Славиком...

Искры в глазах... Паралич чувств... Боль... которая медленно, постепенно отступала, затухала, угасала... И трение, с полным скольжением, но такое всё заполняющее, переполняющее... А потом взрыв, его и мой...

Утром я маршировал по городу в «шампанском» настроении, окруженный кучей девчонок и парней, включая, конечно же, и Славика. Он многозначительно подмигнул мне, когда мы минуту назад прошли мимо аптеки. И я понял, что запас резинок и геля в нашем сообществе пополнился. Девушки ржали, как молодые кобылки, парни же пытались перещеголять друг друга в недвусмысленных остротах и насмешках, а Галина семенила сзади, едва поспевая за нами.

Я с нетерпением ждал вечера и ночи, чтобы добраться до Славика, взять в ладонь его мошонку, подрочить его член, пока тот не станет твёрдым, а потом медленно и со вкусом входить в его попку... Всё, что нужно сделать мне – это вставить в него и хорошо улечься сверху, а остальное Славка делает сам, причем так, что твои яйца лопаются... А потом перемена. Он с великим мастерством разбивает тебе задницу своей булавой, с космическим ускорением разрывает тебя на куски, которые потом ты с трудом собираешь воедино, с огромным удивлением обнаруживая, что всё ещё жив... А он всё так же задорно ищет новые ласки для твоей попки и работает своим «малышом» так, что ты выливаешь во второй раз, а потом ещё после двух...

В автобусе полный дурдом – суета, визг и смех. Мы играли в игру «угадай желание». Я проиграл, и мне пришлось расстегнуть пояс и показать, какого цвета у меня трусы. А потом ещё и поцеловать девушку. Я выбрал самую спокойную из всех – Анну. Поцелуй был с языком, пусть ей будет, что вспомнить... Она стала багровой и такой счастливой!

Когда мы приехали, «деточки» с воплями выскочили возле школы, довольные тем, что такой удачной поездки ещё не было. Я улыбался. Я был того же мнения...

Я последний вышел из пустого автобуса, когда школьный двор уже опустел. Наступившая тишина резанула по ушам. Я нахмурился. В какой-то момент мне даже показалось, что я вот-вот заплáчу...

Вдруг из-за угла высунулась всклокоченная голова Славика... Тихий свист сквозь пальцы и робкий вопрос:

— Может, поедем к тебе?

— Поехали! – ответил я одними глазами...