Глава 3.2

Сирена и огни начали преследовать меня, я ехал на автомате, превышая скорость по крайней мере на шестьдесят миль в час. Мне было все равно. Я мчался дальше. Я повернул за угол, мои слезы ушли, теперь во мне поднималась моя ярость. Я переключился в спортивный режим на своем мощном "Мустанге" и заставил полицию поработать над этим. Не имело значения, что они уже знали машину. Не имело значения, что мои номерные знаки проследили бы их до моего дома. Я вел машину, черт с ними, их просто не предали все, о ком они заботились. Пусть они соберут все силы и поймают меня. Если бы я шел ко дну, я бы сделал это впечатляющим концом для Джона Другого. И тут меня осенила мысль. Но как насчет моей изменяющей жены? А как насчет моей ебаной предательской семьи? Если я умру, тогда они получат все. Они победят. Я все еще вел полицию в погоню за собой. Они отставали, но, конечно, к ним должен был добавиться вертолет, и впереди было бы еще больше машин. Думай! Я быстро набрал номер Джека.

— Привет, Гарри, как дела? Как Ди? Ты нашел ее?

У меня было желание сдержать слезы

— Нет времени на разговоры, я в беде, и мне нужно, чтобы ты немедленно приехал в полицейский участок, чтобы внести за меня залог. Позвони Норману и убедись, что мой адвокат в курсе событий и тоже будет там. Джек, если ты мой друг, а я думаю, что вы с Норманом, прямо сейчас, возможно, мои единственные друзья в мире тогда, пожалуйста, сделай это сразу, потому что я не знаю, смогу ли я долго сдерживаться.

— Черт, Гарри, что происходит?

— Не сейчас. Мне нужно идти, позвони Норману сейчас же и приезжай за мной. — Я повесил трубку

Теперь самое сложное: я сам поехал в местный полицейский участок, расположенный в нескольких километрах от моего дома, и сдался полиции. Я обогнал четыре патрульные машины, которые отстали от меня примерно на четыре минуты, и уже объяснялся с офицером на стойке регистрации, когда они все вбежали.

— Гарри, что, черт возьми, происходит, приятель! — это был Тим Редвик, он был офицером местной полиции и в школе был на год старше меня. Мы немного узнали друг друга за эти годы. Мы оба любили Мустанги, поэтому он знал мой. Он был хорошим парнем:

— Я думал, кто-то угнал твою машину. — Он бросил на меня один взгляд и понял, что что-то не так:

— С Дианной все в порядке?

При упоминании Дианны я просто упал на пол и начал рыдать, у меня потекло из носа, а грудь вздымалась. Конечно, я был расстроен из-за своих родителей, но адреналин в моем организме только что закончился. Я полагаю, они поняли, что я не представляю опасности, мои ключи были на стойке регистрации, и я был в участке. Я был бессвязен, и, честно говоря, какое-то время я понятия не имел, что происходит вокруг меня. Наконец, кто-то помог мне подняться с пола приемной, и я был тронут. Я нащупал сиденье, кушетку, и сел. Мне принесли салфетки и воду, но я сидел там в тоске. Я не знаю, как долго я был там, прежде чем начал приходить в себя, но я услышал голоса.

— Я проверил все инциденты в этом районе, и нет никаких сообщений о том, что кто-то был связан с описанием Дианны, — прозвучал голос Тима.

— Гарри сказал мне, что Диана собиралась вчера вечером к его родителям. Ей нужна была какая-то важная для них информация. Гарри позвонил мне в поисках ее около половины десятого, затем он позвонил мне ближе к полуночи, попросив меня привести сюда Нормана и Пола, потому что у него были проблемы. Какие у него неприятности, Тим? — Это было похоже на голос Джека.

— Я не знаю, Джек. Ранее Гарри взял несколько патрульных машин, включая меня, в веселую погоню. Сейчас он явно в тяжелом состоянии, но никто не пострадал, и он приехал прямо сюда. Значит, что-то очень, очень не так.

— Он вообще говорил о Дианне? — это был Норман.

— Дианна, неееееееееееет, — простонал я

Я тут же почувствовал, как меня обняли чьи-то руки. Синди была там:

— Шшшшш, Гарри, все в порядке. Мы здесь. Что происходит? Где Дианна?

Я снова разрыдался, бормоча что-то себе под нос. Синди удалось выбрать слова "Ди", "преданный", "родители", прежде чем я снова впал в то, что казалось безумием. Кажется, я тогда заснул.

Я вздрогнул и проснулся. Я лежал на диване, укрытый одеялом, с подушкой под головой. Мне это приснилось. Дианна стонала, и отец и брат удвоили ее усилия, один засунул ей в задницу, а другой — в ее предательскую пизду. Моя сестра сидела ничком, и пока я наблюдал, Джоан слезла с лица Дианны, и все посмотрели на меня, улыбаясь. Голос моей матери вырвался из уст моей жены:

— Ты просто презренная личность, не волнуйся, мальчик, это все исправит!

Я чуть не закричал, но сумел сдержаться. Я был в какой-то гостиной. Напротив был Норман, Джун сидела за столом. Тим тоже был там. Однако Джека и Синди, которые, я был уверен, были здесь раньше, нигде не было видно.

Мое внезапное движение привлекло их внимание, и Джун мгновенно оказалась рядом со мной, ее мягкий голос тихо успокаивал меня. — Все в порядке, Гарри, ты в порядке. Ты все еще в полицейском участке, сейчас середина утра, и все будет хорошо. — Она гладила меня по спине. Когда я сел, она подвинулась, чтобы сидеть рядом со мной. Она продолжала говорить, что все будет хорошо. Мне всегда было интересно, на что похожа материнская любовь; теперь Джун вела себя как мать, больше, чем моя когда-либо.

— Где Джек и Синди? Я думал, что они были здесь раньше?

Тим, Норман и Джун переглянулись.

— Я не знаю, готов ли ты это услышать, Гарри, — сказал Норман

Я сглотнул. Я почувствовала, как мой пульс участился, а грудь сжалась.

— Дианна?

Они кивнули.

— Наверное, мне нужно это услышать в какой-то момент, — я собрался с духом.

— Они в больнице с Дианой.

— Хорошо, больница… Подождите, больница! — Возможно, мне было больно, возможно, я чувствовал, что все рухнуло, что все предали меня, но я все еще любил ее. Она была ранена? Неужели они в конечном итоге совершили половой акт, который каким-то образом причинил ей боль?

Норман снова заговорил:

— Гарри, мы провели последние несколько часов в разговорах, и я думаю, что у нас есть некоторое представление о том, что произошло с тобой прошлой ночью. Я знаю, что если бы я был на твоем месте, я бы чувствовал, что то, через что я прошел, было одним из худших предательств в истории. Ты чувствуешь, что почти все тебя предали. Мы считаем, что то, что ты, должно быть, видел, в значительной степени отключило твой разум и тело. Нам удалось вытянуть из тебя три слова, и в скором времени у нас появились кое-какие идеи, так что Тим поехал на машине к твоим родителям, чтобы попытаться все выяснить.

Тим взял инициативу в свои руки:

— Гарри, были неприятности, и они еще не закончились. Два офицера постучали в дверь твоих родителей около 2 часов ночи. Там горел свет, так что они знали, что люди были дома. Потребовалось около 15 минут стука, прежде чем твоя мать подошла к двери. У них не было веских причин, позволяющих им войти в дом без ордера, но твоего отчета было достаточно, чтобы они допросили жильцов дома. Потребовалось еще двадцать минут разговора с твоей матерью, прежде чем твой отец вышел и попытался отослать их прочь. Его позиция заключалась в том, что здесь не было ничего плохого, в доме была только семья, и не было никаких беспорядков, кроме того, что ты пришел к ним раньше и поссорился со своей женой. Он сказал офицерам, что выгнал тебя за неуважение к семье и что твоя жена осталась под их присмотром из-за твоего характера.

Он сделал паузу, чтобы на мгновение взглянуть на меня:

— Как ты держишься до сих пор? — – спросил он

Я стиснул зубы:

— Это не то, что произошло, но я чувствую, что это еще не конец истории. Я пока буду держать себя в руках.

Тим кивнул. Норман и Джун тоже слушали; они еще не слышали отчета, так как я не проснулся. Они просто знали, что Дианна находится в больнице и за ней наблюдают.

В результате офицерам больше нечего было делать и не было причин оставаться. Поэтому они пошли к выходу. Однако, как только твоя мать стала закрывать за ними дверь, из хозяйской спальни вышел голым твой брат и болтал без умолку. — Папа, поторопись, она просыпается, и нам нужно снова накачать ее наркотиками, прежде чем мы сможем ее снова выебать!

— ЧТО? — Норман, Джун и я закричали на Тима почти одновременно. Мы все мгновенно вскочили на ноги.

— Гарри, Дианну накачали наркотиками и изнасиловали. — Я снова почувствовал, как мой мир сжимается. Моя грудь сжалась, я начал учащенно дышать. На этот раз моя тоска была из-за Дианны. Я был там. Я был там, черт возьми! Она была привязана и не двигалась, но я этого не замечал.

— Боже, что я наделал! Я оставил ее там! — Я почувствовал, что снова впадаю в шок:

— Я был в комнате, и я подумал, я подумал… — Я начал падать обратно, но Джун поддержала меня.

— Гарри, — прошептала она мне на ухо, — Гарри, не падай. Дианна нуждается в тебе прямо сейчас!

Она была права. Я предал ее хуже, чем я чувствовал, что она предала меня. Мне нужно было услышать остальное, моя решимость укрепилась. Я думаю, они это почувствовали:

— Тим, ты можешь продолжать? Мне нужно это услышать.

Он кивнул:

— Все в порядке, Гарри, это тяжело для всех. — Он глубоко вздохнул. — Очевидно, потребовалось мгновение, чтобы Грег и твои родители с видом оленя в свете фар (психическое состояние повышенного возбуждения, вызванное тревогой, страхом, паникой, удивлением и/или замешательством – прим пер.), прежде чем они попытались отреагировать. Сначала твой отец попытался закрыть дверь. Однако старший офицер толкнул дверь и ворвался в спальню твоих родителей, откуда появился Грег. Затем твой брат сорвался с места и побежал в заднюю часть дома. Офицер преследовал бы его, однако он нашел Дианну. Его напарник вызывал подкрепление и доставал оружие, поскольку ситуация быстро накалялась. Они нашли Дианну привязанной к кровати, плачущей и зовущей тебя. Твоя сестра была рядом с ней голая и лежала на спине с закрытыми глазами, наслаждаясь тем фактом, что Дианна была беспомощна и ничего не могла сделать.

— В скором времени на место происшествия прибыли еще четыре офицера, и через несколько минут все они были в доме, и еще одно подкрепление было в пути. Твою сестру арестовали там, на полу, рядом с кроватью, твою мать — в дверном проеме. Однако Грегу и твоему отцу удалось сбежать. По-видимому, они оба побежали в заднюю часть дома и оглушили одного из офицеров, которые их искали. Затем они сделали то же самое со вторым, оба офицера находятся в больнице, а твои отец и брат в бегах.

— Что касается Дианны, то ее развязали, и полицейские накрыли ее одеялом, пока не приехала скорая помощь. Гарри, она немного понимает, что ты был там прошлой ночью. Она в еще худшем положении, чем ты. Ей дали успокоительное, но она продолжает спрашивать о тебе. Даже во сне она продолжает повторять, что ей нужно защитить тебя. — — Ну, тогда мне нужно идти. Мне нужно идти к ней!

— Мне нужно, чтобы ты задержался на несколько минут, Гарри. Из-за всего, что происходит, ты не арестован; однако мне нужно от тебя заявление, и необходимо произвести некоторые действия. Дианна в больнице, и сейчас она в безопасности.

— Когда мы сможем доставить его к жене? — спросила Джун

— Скоро. Гарри, могу я взять у тебя показания? Чем скорее мы это сделаем, тем лучше.

Так что в течение следующего часа я рассказывал Тиму, а также Норману и Джун, которым разрешили остаться. Что произошло, как Дианна пошла поговорить с моими родителями после моего скандала с ними. Я объяснил, что есть некоторые вещи, которые ей были нужны, чтобы серьезно поговорить со мной о моей семье. Я рассказал им о том, как я волновался. Я отправился к родителям после того, как получил сообщение о том, что ее там нет. Как я застал всех в своей семье практически голыми, а мою мать в халате, и ворвался в спальню, чтобы увидеть, как мой отец трахает Дианну, привязанную к кровати.

Я рассказал им, как в то время я думал, что Диана была добровольным участником, и как я сорвался и убежал. Как я убегал от боли, уезжал и просто хотел, чтобы все закончилось. Я рассказал, как я пришел в себя, когда меня начала преследовать полиция, и поехал прямо сюда, чтобы сдаться, предварительно позвонив Джеку, чтобы он вызвал Нормана и адвоката. Я рассказал, как я потерял сознание и почти ничего не знал, кроме нескольких одномоментных вспышек, очнувшись здесь некоторое время назад.

Тим делал какие-то заметки, и он спросил об именах и комментариях о рогоносце. Что-то происходило в его мозгу. Наконец, я объяснил:

— Мой отец никогда не называл меня по имени, Грег всегда называл меня ошибкой. Поэтому я предположил, что они подумали, что комментарий кук еще больше принижает меня.

— Гарри, это деликатный вопрос. Когда мы учились в школе, ты часто приходил в школу в слишком большой одежде, и ходили слухи, что ты всегда странно ходил и у тебя были синяки. Когда медицинский персонал провел первичный осмотр Дианны, они обнаружили, что она не только была связана, но и имела синяки на спине, свидетельствующие об избиении. Может быть, это как-то связано?

Я почувствовал, как загорелся фитиль моего гнева. Моя семья била мою жену так же, как и меня! Накачанная наркотиками и изнасилованная женщина, ради которой я ходил босиком по битому стеклу, была избита из-за меня. Черт! Мне нужно было быть сильным. Я объяснил, как Грег избивал меня, когда ему хотелось этого в детстве, как работала система, в которой меня едва терпели. Я рассказал им, как принижались мои достижения. Прошло, наверное, еще минут десять, прежде чем Тим был удовлетворен, и он попросил нас подождать, чтобы он мог подать свой отчет.

Прошло, наверное, еще минут двадцать, прежде чем Тим вернулся:

— Хорошо, ребята, здесь есть несколько вещей. Прежде всего, обвинения в превышении скорости и уклонении от полицейского ареста были сняты в пользу того, что ты сдавал экзамен по вождению в целях самообороны. Чтобы еще больше сгладить ситуацию, я взял на себя смелость поговорить с начальником участка и предложить тебе щедрое спонсорство нескольких наших предстоящих полицейских благотворительных мероприятий. Твои гонки безусловно были самой большой проблемой для тебя с юридической точки зрения, но теперь ты свободен. — Прежде чем я успел пошевелиться, он продолжил:

— Я организую машину, чтобы отвезти тебя в больницу. Я не думаю, что ты в состоянии вести машину, — и глядя на Нормана и Джун:

— Мы также можем взять вас обоих, если хотите, однако есть еще одна проблема.

Мы посмотрели на Тима:

— Твою мать и сестру содержат здесь. — Он позволил это осознать:

— Твоя мать, она спрашивает о тебе.

Это было просто:

— Мне все равно, мне нужно добраться до Дианны.

Тим кивнул, и мы разобрались с остальным. В итоге Тим отвез меня прямо в больницу на своей полицейской машине, в то время как Норман и Джун отвезли мою машину домой, дав мне знать, что они захватят кое-какую одежду для нас с Дианной. Затем они приехали в больницу и встретились с нами. Когда мы прибыли, меня отвели в отдельную палату, которая была предоставлена Дианне. После вывода ее из чрезвычайной ситуации и подтверждения ее статуса и страховки ей было оказано лечение высшего уровня. Она была подключена к нескольким аппаратам и прерывисто дышала. Когда я вошел в комнату, я подошел прямо к ее кровати, поцеловал ее в лоб и взял за руку. Я не знаю, знала ли она, что был ли я там или нет, но она сразу же успокоилась. Джек и Синди вошли мгновением позже, и, не отпуская своей хватки на руке Дианны, я обнял их и снова заплакал. Следующие несколько дней были эмоциональными американскими горками. Люди приходили и уходили. Норман, Джун, Джек, Синди, Тим, кое-кто из рабочей команды, кто знал и Дианну, и меня. Прошел слух, что мы с Дианой вляпались в серьезное дерьмо, и бОльшая часть города поддерживала нас. Мы получали открытки и цветы от стольких разных людей. О большинстве из них я понятия не имел, кто они такие. В ту первую ночь я спал в кресле рядом с Дианной. Я думаю, было около 2 часов ночи, когда я почувствовал руку на своей голове, поднял глаза и увидел, что она проснулась и просто смотрит на меня. Моя рука не покидала ее с тех пор, как я приехал.

— Мне очень, очень жаль, — было первое, что сорвалось с моих губ.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты любишь меня? — ее глаза отчаянно смотрели в мои.

— Я так сильно люблю тебя, думать, что…

— Шшшш, — она использовала слабую руку, чтобы направить меня, и я поцеловал ее, сладко и нежно. Затем я заполз на кровать, стараясь не потревожить какое-либо оборудование, прикрепленное к ней. Я обнял свою жену, мою прекрасную жену, которая через столько прошла. Потом мы плакали вместе, пока оба не заснули.

На следующий день персонал больницы купил уникальную двуспальную больничную койку, чтобы я мог остаться с Дианной. Ей поставили капельницу, и она принимала какие-то обезболивающие и другие лекарства. Таким образом, она и я, в порядке исключения, проведем в больнице несколько дней.

Ближе к вечеру пришли Тим и женщина-офицер. С ними были Норман, Джун, Джек, Синди и Пол, мой адвокат. Тиму и женщине-офицеру, ее звали Карен, нужны были показания. Поэтому Дианна попросила Пола, как нашего адвоката, и меня остаться, пока она будет говорить. Это было почти так же ужасно, как я себе и представлял.

Диана пошла к моим родителям, чтобы поговорить с моей матерью о моей ссоре с ними. Она хотела быть "оливковой ветвью мира" между ними и мной. Однако она также хотела получить несколько моих документов, включая оригинал моего свидетельства о рождении и пару других юридических документов.

Она пробыла там около двадцати минут, сидя с моей мамой на диване, на котором мы всегда сидели у них дома, когда Джоан принесла им всем по чашке чая. Она вспомнила, что чай был немного терпким на вкус, но не придала этому значения, пока несколько часов спустя не проснулась голой и привязанной лицом вниз на кровати.

— О, смотри, маленькая шлюха проснулась, — засмеялся Грег, хватая ее за волосы и плюя ей в лицо:

— Мистер высокая и могучая ошибка думает, что эта девушка такая удивительная, такая чистая, что она ничего не может сделать неправильно. Ну, знаешь что, сука, мы собираемся сделать тебя нашей, и ошибка в том, что вы будете растить детей, которые не его, — Грег истерически рассмеялся.

— Хватит, Грег, — сказал мой папа, входя в комнату вместе с Джоан и моей мамой. — Маленькая принцесса мальчика не играла с нами в мяч последние несколько лет. И это после всего, что мы для нее сделали. Она думает, что мы все забыли и что она неприкосновенна. Что ж, теперь она узнает, как на самом деле устроена эта семья. — Он посмотрел на мою сестру. — Джоан, иди и принеси все. Марта, проследи, чтобы нас никто не беспокоил. Грег, поприветствуй жену мальчика так же, как ты поприветствовал бы его.

С этими словами на лице Грега появилась садистская ухмылка, он начал пускать слюни и наклонился, замахнулся кулаком над головой и ударил Дианну по левой стороне спины. Диана закричала.

— Добро пожаловать в семью, сучка!

С этими словами Джоан вошла в комнату, неся несколько флаконов и игл. На ее лице была широкая улыбка. Снова мой отец инструктировал и направлял.

— Теперь все раздеваются. Пришло время позаботиться о почетной гостье.

Все начали раздеваться. Хотя и у моего отца, и у Грега были кое-какие мускулы, у обоих были пивные животы и маленькие члены.

— Теперь, просто чтобы объяснить тебе все, моя дорогая, — мой отец наклонился к Дианне, поглаживая свой член одной рукой. — За исключением твоего мальчика, я ебу всех в этой семье. Но я знаю, что ты не собираешься присоединяться к нам добровольно, поэтому мы собираемся немного помочь тебе. У моей красавицы Джоан есть с собой сильное успокоительное. Они используют это для нескольких разных целей, включая хирургию Брайана, когда пациент должен бодрствовать, но не чувствовать. С этим вариантом препарата, если мы все сделаем правильно, ты будешь в полусознательном состоянии и будешь все чувствовать, но не будешь реагировать или двигаться.

В этот момент Дианна начала бороться с узами.

— Грег! — и снова кулак врезался ей в спину. Дианна вскрикнула, а затем замерла на месте.

— Так-то лучше. Теперь ты присоединишься к нашему семейному траху. Мы с Грегом собираемся выебать тебя и наполнить своей спермой, мы будем делать это каждые две недели, пока ты не забеременеешь, и ты будешь ебать мальчика, чтобы, когда ты забеременеешь, все выглядело так, как будто это его ребенок.

Он засмеялся, Диана была поражена и попыталась закричать, Грег поднял кулак, и Диана вздрогнула. Боль в спине уже была невыносимой.

— Теперь, Диана, смотри, я могу использовать твое имя, смотри, как я могу быть разумным, я только что помешал Грегу снова ударить тебя. Если ты будешь играть с нами в мяч, мы позаботимся о тебе. Ты позволишь мальчику растить наших детей, точно так же, как своих, в течение нескольких лет. И ты будешь вести себя хорошо. Если ты что-нибудь скажешь, я дам ему знать, что мы ебемся с тобой, и расскажем ему нашу историю!

Затем Джоан протянула руку и воткнула иглу в руку Дианны.

— Она будет готова через несколько минут, папа, — Джоан расположила свое обнаженное тело перед Дианной. Ей было противно видеть обнаженной младшую сестру своего мужа и наслаждавшуюся этой пыткой.

— Отлично, иди за смазкой, ты знаешь, где она! А теперь, Дианна, как я уже говорил, ты ничего не скажешь мальчику, иначе все это свалится на тебя. Он выгонит тебя, и ты останешься бездомной. Так что сегодня вечером мы все будем по очереди с тобой, а завтра ты пойдешь домой и скажешь ему, что вы разговаривали до поздней ночи, и тебе было легче остаться здесь. — В то время он не знал, что я пытался дозвониться до Дианны, а моя мать ответила сообщением, что Дианны там нет. Джоан протянула Роджеру тюбик, из которого он выдавил немного на ладонь, а затем втер его в киску Дианны.

— Дианна, знай что, так же, как он не мой сын, мы позаботимся о том, чтобы у тебя никогда не было его сына! — прошипел он. Его член вошел в Дианну, когда она закричала.

С этого момента все стало очень размытым, независимо от того, какие наркотики действовали. Она вспомнила, как рыдала в последние мгновения своего сознания, отчаянно желая очнуться от кошмара. Она считала, что они несколько раз брали ее киску и задницу. В какой-то момент она подумала, что они, возможно, помочились на нее. Она вспоминает, что у нее не было оргазма; ее просто использовали. В какой-то момент ей показалось, что она слышит голос Гарри, и она попыталась проснуться настолько, чтобы закричать, но не смогла. Следующее, что она помнила, было то, как на нее накинули одеяло, когда она вернулась к какому-то чувству реальности, затем засыпала и просыпалась с Гарри рядом с ней.

К этому моменту она почти безудержно плакала. Дианна, моя жена, была избита, подверглась насилию, нападению, изнасилованию, похищена против ее воли, накачана наркотиками и подвергнута пыткам людьми, которые должны были быть моей семьей. Я больше не был расстроен, я был зол. Нет, когда я слушал, как она рассказывает эту историю, я был вне себя от злости. Я собирался уничтожить их. Мой отец, моя мать, моя сестра и да, даже моя пренебрегающая мать! Им придется заползти в самую темную яму ада, чтобы найти хоть какую-то передышку от гнева, который обрушится на них. Как мог любой здравомыслящий человек сделать то, что они сделали? В сотый раз в своей жизни я задавался вопросом, что, черт возьми, я им сделал, чтобы они так со мной обращались.

Взяв у Дианны показания, Тим и Карен попрощались с нами и обещали проведать нас позже. Все остальные уже собирались вернуться в комнату, когда меня осенила мысль. Я попросил всех дать нам с Дианной еще немного времени. Они были немного озадачены, но, почувствовав, что это что-то серьезное, закрыли дверь и оставили нас в покое. Они знали немного о том, что произошло, но я сомневался, что наши друзья знали всю историю. Когда они закрыли дверь, Дианна выглядела немного обеспокоенной, и я признаю, что я тоже был немного обеспокоен. Моя жена подвергалась насилию до того, как мы встретились, а также только что была использована моей собственной семьей. Я не был уверен, с какими проблемами мы столкнемся между собой — физическими, сексуальными, психологическими. Но я знал, что она ушла не для того, чтобы предать меня, это может быть больно, но я должен быть рядом с ней. Прямо сейчас она все еще переваривала услышанное. Я знал, что, по крайней мере, нам обоим понадобится чертовски хороший психолог. Но в тот момент я был почти уверен, что Дианне было гораздо больнее, чем мне. Я откинулся на кровать и обнял ее, и просто держал ее в течение нескольких минут, не обменявшись ни словом, и Дианна снова разрыдалась. Ее рука сжала мою руку, как тиски. Я знал, что в ближайшее время это будет происходить часто. Мне было грустно, у нас были невероятные отношения, но они были запятнаны. Черт бы их побрал, почему это должно было быть так жестоко со мной, одним из их собственной крови! Эта мысль вернула гнев, и я на мгновение вскипел, но мысль о крови вернула мне прежнюю идею, о которой только что упомянула Дианна. Когда Дианна успокоилась, я понял, что должен задать несколько трудных вопросов.

— Ди, я не собираюсь спрашивать, все ли с тобой в порядке. Я знаю, что это не так. И я хочу, чтобы ты знала, что я все еще полностью и абсолютно люблю тебя, даже после всего. Так что я могу сказать тебе, что мы пройдем через это, и я хотел бы пройти через это вместе, хорошо?

Она повернулась и посмотрела на меня, она сняла очки, и ее красивые карие глаза были окружены красными кругами, ее лицо было в пятнах, из носа текло. Она была женщиной в бедственном положении, но, когда она посмотрела на меня, я думаю, она поняла, что я не собираюсь убегать. Она искала надежду, и ей нужен был якорь. Я так отчаянно хотел быть таким. Но я должен был знать больше.

— Несколько минут назад, когда ты рассказывала нам эту историю, ты упомянула кое-что, чего я никогда раньше не слышал от кого-либо. Ты не возражаешь, если я спрошу тебя об этом? Если ты не хочешь говорить об этом, дай мне знать, и я оставлю все как есть, хорошо?

Она кивнула

— Ты упомянула слова: "Он не мой сын?". Дианна, что он имел в виду под "Он не мой сын?"

На мгновение она забеспокоилась, потом посмотрела на свои руки, потом посмотрела на меня. Она с трудом говорила и переводила взгляд с меня на свои руки, но все же рассказала мне.

— Любовь моя, это одна из вещей, которые я хотела тебе сказать. Вот почему я искала документы у твоей матери. Один из этих документов — старый тест на ДНК, который у них был. Роджер не твой биологический отец.

Так много вещей просто встало на свои места.

— Итак, все эти годы они все знали и скрывали это от меня. Почему?

— Насколько я понимаю, они не знали, пока тебе не исполнилось около трех лет, а потом ты начал взрослеть, и выяснилось, что у твоей матери был роман. Ты был сложен не так, как твои отец и брат. У тебя были волосы не того цвета и все такое. Честно говоря, я не знаю всех подробностей, но именно отсюда исходит весь гнев против тебя. Они считают, что ты не часть семьи, ты для них посторонний. Им приходилось мириться с тобой и я верю, что Роджер предоставил бы тебе только то, что необходимо, и ни капли больше. И можно предположить, что именно из-за этого романа твоя мать никогда не вступалась за тебя. Ты был ее позором, "ошибкой", которой, по мнению Роджера, никогда не должно было случиться. Грег и Джоан принадлежат ему, а ты — нет.

— Ты знала?

Она опустила голову и кивнула

— Да, я узнала об этом через несколько месяцев после того, как мы начали встречаться. Это было случайно, так как на тот момент я считалась в значительной степени просто одним из друзей семьи. Твоя семья не знала, что мы встречаемся, и мне было неприятно говорить им, так как ты быстро становился самым важным для меня. Я оставила свои солнцезащитные очки, выписанные по рецепту, у них дома. Я как бы наткнулась на Роджера, извини, что я больше не могу называть его твоим отцом, который ругался с твоей мамой из-за того, что ты сделал. Я думаю, это было из-за твоего патента на химию. Он упомянул, что, поскольку ты не его сын, он не будет мириться с твоим отношением и что ты в долгу перед ним за то, что он воспитал тебя, или что-то в этом роде. Они знали, что я слышал последнюю часть, поэтому Роджер вышел из комнаты, а Марта доверила мне несколько вещей.

Она сделала паузу на мгновение, перевела дыхание и продолжила

— Есть еще кое-что, Марта доверилась мне и показала доказательства ДНК, а также намекнула, что у нее есть письмо от твоего настоящего отца к тебе, но Роджер никогда бы не позволил тебе его увидеть. Это то, что я хотела получить от нее для тебя. Они — причина, по которой я пошла к ним на днях. Я надеялась, что смогу уговорить Марту отдать мне документы в отсутствие Роджера, поскольку они должны быть у тебя. Я так сильно хотела рассказать тебе, но я не могла рассказать тебе эту историю, потому что она не принадлежала мне. Я знала, что Роджер никогда тебе не скажет. Тем не менее, я пыталась заставить твою мать хотя бы раз заступиться за тебя, чтобы сказать тебе правду.

Я вздохнул. Моя жизнь все больше и больше походила на беспорядок. Я полагаю, это было целую вечность назад. Я просто никогда не знал. Однако мне нужно было двигаться вперед, и я подумал о своем следующем вопросе, который мог бы навредить моей и без того хрупкой жене.

— Почему ты не могла сказать мне?

Диана посмотрела на свои руки и долгое время ничего не говорила

— Ди, почему ты мне не сказала? Мне нужно знать. Прямо сейчас внутри меня есть боль, и мне нужны кусочки головоломки, чтобы помочь собрать меня, собрать нас вместе.

Ее кивок был почти незаметен.

— Это сложно. Гарри, ты помнишь, прямо перед нашим первым разом я взбесилась, назвав себя ущербной? Я не была той чистой женщиной, какой должна была быть, не той девственницей, которую, как я думала, ты заслуживаешь.

Я положил руку ей на плечо:

— Конечно, но мне было все равно, я хотел, чтобы ты была моей, и ты полностью отдалась мне.

Слезы стекали по ее лицу на больничную койку, но она продолжала. — Чего я никогда не могла тебе сказать, так это того, что у меня был дядя, который был еще жив до того, как я встретила тебя. Я не знала об этом, пока почти не закончила среднюю школу, но он был кровным родственником. Агентство по защите детей подумало, что было бы неплохо заставить меня жить с членом семьи, иметь какие-то стабильные корни и все такое прочее. Что ж, старый добрый дядюшка Клинтон не был семейным человеком. О, он, конечно, взял деньги, но он не хотел ребенка. Он много пил и даже принимал довольно тяжелые наркотики. Однажды ночью он вошел в мою комнату и, — она сделала паузу, всхлипывая, он держал мою руку, как будто ее жизнь вот-вот закончится, — Он вошел в мою комнату и взял меня против моей воли, он лишил меня девственности и разрушил меня. — она плакала, и я обнимал ее. Я никогда даже не подозревал, что у любящей, заботливой, преданной, сексуальной женщины с хорошей фигурой, которая будет трахать меня три раза в воскресенье, было такое ужасное детство. — Примерно через три месяца он умер от передозировки того, что он принимал. Я прожила там не очень долго, но это было одно из худших времен в моей жизни. Но теперь мне было восемнадцать, и он ничего не оставил мне в своем завещании, так что я вернулась по собственному желанию, только немного денег и немного одежды на мое имя. Мне удалось устроиться администратором на неполный рабочий день в компанию, пока я поступала в колледж. Это были небольшие деньги, но они оплатили несколько счетов, пока я ждала государственное пособие на учебу. Я нашла дешевую квартиру с парой девушек, где и познакомилась с Синди. Но моей проблемой была компания, в которой я нашла работу. Это была строительная компания, и ты можешь догадаться, какая именно.

Да, можно предположить, что это была MJG Constructions, компания моего бывшего отца.

— Я пробыла там около шести месяцев. Роджеру всегда нравилось приглашать людей из офиса провести время на его собраниях. Я думаю, он считал, что это создает культуру или показывает, что он потрясающий босс, что-то в этом роде.

Я кивнул, нам всегда говорили, что мы должны вести себя наилучшим образом, когда очередная группа "друзей" посещает наши регулярные собрания.

— Ну, через шесть месяцев был день, когда Роджер пришел в офис и провел много времени, разговаривая со всеми, кроме меня. Я много занималась администрированием, помогала распределять работников по рабочим местам, составляла списки грузовиков и тому подобное. Но после того, как Роджер сделал обход, он подошел и сел на край стола. Он сказал мне, что хотел бы, чтобы я пришла на следующее собрание, что у него есть сын, с которым он хотел бы, чтобы я познакомилась. Он объяснил, что ты не вписываешься в семью, но, поскольку, по его словам, я была "занудной", я могла бы тебе понравиться. Я была немного ошарашена этим глупым комментарием, но он продолжил, сказав мне, что знает о ситуации с моим дядей и что он мог бы оставить меня на работе и сохранить мою историю с дядей в тайне от компании, если я приду и познакомлюсь с тобой.

Я покачал головой, собирая воедино новые кусочки головоломки

— Итак, мой отец, извини, я имею в виду Роджера, моего бывшего отца, не отца, что-то вроде этого, свел нас?

— Да, это то, что я узнала, но только позже, после того, как объявила тебя своим парнем, — она улыбнулась на это, первое счастливое воспоминание за весь день, и я почувствовал, как солнце выглянуло из-за облаков, — Что я узнала, так это то, что он познакомил нас, потому что хотел получить способ получить твои деньги. Из ваших отношений он знал, что никогда не сможет попросить у тебя денег. Был слишком велик риск, что ты откажешь ему. Этот момент запятнал даже отношения с твоей матерью. Поэтому он планировал использовать меня как рычаг, чтобы вытянуть из тебя что-то. Однако я бросила там работать, как только поступили деньги на обучение в колледже. Это случилось вскоре после того, как мы встретились, и он не мог использовать меня таким образом.

— Итак, как же ты тогда узнала об этом?

Она глубоко вздохнула:

— Он сказал мне, это было после того, как я объявила о нашем свидании, он сказал мне, что если я не буду поступать по его, он скажет тебе, что мой дядя сделал со мной что-то, он сказал мне, что он позаботится о том, чтобы ты никогда не прикоснулся ко мне с тех пор, как я стала шлюхой и порченым товаром.

— Как ты отреагировала? —

— Это было действительно тяжело. Я сильно влюбилась в тебя, поэтому не хотела тебя терять. Кроме того, то, что он назвал меня шлюхой, сильно ударило меня. Тем не менее, я также знала тебя достаточно, чтобы знать, что ты сделаешь свой собственный выбор. Поэтому я сказала ему, что буду посредником, если тебе и семье нужно будет поговорить о вещах, но я ни в коем случае не буду просить у тебя денег. Они твои, он может угрожать мне, разоблачать меня, но я не стала бы предавать тебя таким образом.

Внезапно это было похоже на то, как будто с меня сняли груз, с которым я носился годами и о котором я даже не подозревал.

— Дианна, прежде чем ты скажешь что-нибудь еще, я должен тебе кое-что сказать, — она посмотрела на меня, и я увидела нарастающее беспокойство. Она только что сказала мне кое-что, что могло бы положить конец нашим отношениям, если бы я захотел, и была готова снова взорваться. Я почувствовал, как ее руки еще крепче сжали мою руку. Я похлопал ее по руке в ответ.

— Ты самая невероятная, удивительная женщина, которую я когда-либо встречал. Я так сильно любил тебя еще до того, как узнал эту историю. Я любил тебя как центр своей вселенной, и я не думал, что смогу любить тебя больше. Когда я увидел тебя на той кровати в комнате моих родителей, мне показалось, что все внутри меня было вырвано, что мое сердце и душа были удалены, и я стал просто пустой оболочкой. Очевидно, когда я попал в полицейский участок, я был почти в кататоническом состоянии. Мой мир так сильно рухнул. Я любил тебя так сильно, что я был потерян для всего.

Она была готова сорваться, снова потекли слезы. Она опустила взгляд на свои колени:

— Ты говоришь, что любил. Изменило ли то, что они сделали со мной, твою любовь ко мне?

— Нет. — Она посмотрела на меня снизу вверх. — Нет. Если уж на то пошло, моя любовь к тебе стала сильнее, чем раньше. Дианна, любовь моя, тебя использовали, предавали, ты боролась за меня и ни разу не сделала ничего, что могло бы опозорить меня. Ты пошла в тот дом, чтобы взять то, что, по твоему мнению, должно было быть у меня. Да, ты не рассказала мне всего, но при свете дня я не могу придраться к твоей логике, и даже среди этого дерьмового шторма, в который мы попали, ты все еще борешься за меня, за нас. Дианна Другая, я не мог бы любить тебя больше, чем сейчас. И я могу сказать тебе, что на тех, кто причинил тебе боль, будет излит какой-то ужасный гнев, можешь не сомневаться. — Я сделал паузу и взял себя в руки. — Детка, я знаю, что это будет тяжело, нам придется много бороться, но если у тебя есть я, то я на каждом шагу буду рядом на этом пути!

Сказав это, я наклонился, схватил ее за подбородок и поцеловал, глубоко и долго, позволяя всем моим чувствам любви излиться в нее. Это продолжалось довольно долго, прежде чем раздался стук в дверь. Джек просунул голову внутрь.

— Привет, все в порядке?

— Нет, Джек. У нас не все в порядке. Однако мы есть друг у друга, и мы выберемся из этого! — – ответил я:

— Но да, пригласи всех. Если Дианна не против, то я думаю, есть некоторые вещи, которые, я думаю, вам всем нужно знать.

Все вошли в комнату, и с разрешения Дианны я рассказал о событиях прошлой недели и некоторых семейных секретах, которые от меня скрывали. Когда я рассказал им о том, как моя бывшая семья изнасиловала Дианну, Джек и Норман пришли в серьезное раздражение. Затем, когда я рассказал им о том факте, что я не сын Роджера, что у моей матери был роман или что-то в этом роде, они были поражены. Затем, когда я рассказал им о плане использовать Дианну, чтобы сделать ее беременной и вымогать у меня деньги, им было неловко за меня.

Я рассмеялся:

— Ну, это обернулось неприятными последствиями. Благодаря этому я получил лучшее из них, у меня есть потрясающая женщина, с которой мы останемся вместе, и теперь все эти деньги пойдут на то, чтобы заставить их всех заплатить!

Остаток дня мы провели в разговорах. Через некоторое время Дианна замкнулась в себе, когда некоторые откровения о ее прошлом вышли наружу. Тим постучал в дверь и вошел. Все остальные почувствовали, что настало время уходить, и ушли, дав нам знать, что завтра первым делом они свяжутся с нами. Тим сообщил нам последние новости. У них была пара зацепок на Роджера и Грега, но в тот момент они все еще были на свободе. Моя мать и сестра все еще были под стражей, и их посетил юрист их компании. Тим не был уверен, как долго он еще будет их адвокатом после того, как услышал, какие обвинения были предъявлены женщинам и какие обвинения будут выдвинуты мужчинам, когда их поймают. Финансы компании и семьи не были заморожены; однако это также было лишь вопросом времени.

Мы поболтали еще несколько минут, и он ушел, дав нам понять, что будет держать нас в курсе.

Я отправил сообщение своему адвокату, сообщив ему, что хочу поговорить о спасении MJG. Несмотря ни на что, было много людей, которые полагались на эту компанию в получении дохода. Если бы бизнес был жизнеспособным, я, возможно, мог бы купить его и оставить их на работе. Однако я не был уверен, что юристам нужно будет это рассматривать.

В ту ночь мы спали вместе на большой больничной кровати, обнявшись. Диана собиралась пробыть в больнице еще два дня, прежде чем ее отпустят. Они хорошо поработали над ней, но ей нужно было поговорить с консультантом больницы, прежде чем отпустить ее. К счастью, Норман и Джун привезли из дома одежду и предметы первой необходимости для нас обоих, так что нам вполне хватало бытовых удобств. Утром мы вместе принимали душ в тесной больничной кабинке, и хотя я думаю, что мы оба хотели играть, как обычно, мы просто мыли друг друга и обнимали друг друга, чувствуя себя немного в безопасности в наших объятиях. Позже в тот же день пришел врач Дианны, женщина по имени Мардж Хилл. Доктор Хилл провела большую часть анализа крови, отметив, что Диана в добром здравии и, несмотря ни на что, может быть выписана завтра. Однако она еще не закончила.

— Есть еще кое-что, о чем нам нужно поговорить. Вопрос деликатного характера. Обычно мы делаем это один на один с пациентом, так что ничего, если твой муж выйдет из палаты?

Дианна схватила меня за руку:

— Нет, все в порядке, доктор Хилл. Ты можешь говорить все, что угодно, в присутствии моего мужа.

Мардж кивнула.

— Хорошо, я должна был проверить. Во время скрининга твоей крови мы заметили некоторые гормональные показатели, немного отличавшиеся от нормы. При травме, которую ты пережила, некоторые изменения являются нормальными, организм переживает большой стресс, но эти показатели носят скорее материнский характер, — заключила она, проверяя, следуем ли мы ее логике.

— Ты хочешь сказать, что я беременна?

Доктор Хилл утвердительно кивнула головой.

— Да, ты беременна. И после того, через То, что ты прошла, именно по этой причине мы обычно разговариваем один на один, нам нужно разрешить некоторые тесты на отцовство, когда придет время.

Бум! Так оно и было, вполне возможно, что не только я, но и мой ебаный бывший отец или мой бывший брат могли обрюхатить мою жену. Я не знал, что чувствовать. Дианна тоже. Мы оба были в замешательстве. Вмешалась доктор Хилл.

— Послушайте, я знаю, что это тяжело для вас обоих, но могу я спросить, были ли вы сексуально активны в преддверии вашей нынешней ситуации?

Я сглотнул и посмотрел на Дианну, и она кивнула.

— Доктор Хилл, последние несколько месяцев мы пытались завести ребенка, и до этой "ситуации" мы были очень сексуально активны почти каждый день.

— Если это так, то есть большая вероятность, что вы и есть отец. Однако, какой бы прискорбной ни была эта ситуация, я должна сообщить вам, что существует вероятность того, что ваш отец или ваш брат зачали ребенка.

— Бывший отец и бывший брат, — прорычал я

Она кивнула:

— Как бы то ни было, мне жаль. Однако сокрытие правды, как бы ни старались, не помогает ни одному из вас.

— Возможно ли, что Вы сможете дать нам несколько минут? Нам нужно поговорить! — Мне удалось прохрипеть.

— Это не проблема. Послушайте, мне нужно осмотреть нескольких пациентов, и когда я вернусь, я принесу рецепты на то, что вам понадобится в дальнейшем. Не торопитесь и поговорите, чтобы определить ваши следующие шаги.

Она посмотрела на Дианну:

— Независимо от того, что ты решишь сделать, знай, что этот мужчина рядом с тобой — один из лучших, кого я видела. Мало того, что он был здесь с тем, что произошло там, где большинство людей сбежали бы с холмов, я вижу в его глазах решимость, которую мне еще предстоит найти. Я просто надеюсь, что однажды у меня тоже будет это. — Мне казалось, что за этим стоит какая-то история, возможно, потерянная любовь или что-то в этом роде. Но Дианна знала, что она говорит правду — я стоял рядом с ней. Она решила встать рядом со мной в дико хреновой ситуации и заплатила за это немалую цену.

Доктор Хилл закрыла дверь, уходя, и в течение следующих нескольких минут мы ничего не говорили и смотрели на все, кроме друг друга. Нам нужно было нарушить молчание и поговорить

— Как ты себя чувствуешь, Ди?

— Честно говоря, я не знаю, я беременна, и я не знала этого. Я знаю, что должна чувствовать себя счастливой, взволнованной, поскольку мы хотели этого с самого нашего медового месяца, но мне трудно быть счастливой. Я имею в виду, после всего, что произошло, — она остановилась и сглотнула, — Что, если ребенок не твой?

— Я не знаю, любовь моя. Я имею в виду, что в некотором смысле я чувствую то же самое, я так, так зол на них, я чувствую себя таким беспомощным и виноватым, что не защитил тебя, я продолжаю думать, что подвел тебя. И я так боюсь, что ребенок не мой. Я просто хотел бы вернуться в прошлое и помешать тебе пойти туда!

— Я знаю, я мало что помню, но мне было страшно. Те фрагменты, которые я помню, были ужасны. Я думаю, что меня вырвало раз или два, я помню, как хотела, чтобы ты ворвался и спас меня, и я жалею, что не могла проснуться и позвать тебя, когда ты был там. А теперь вот это! — Она указала на свой живот, на котором еще не было никаких признаков беременности, но она была миниатюрной, так что это не займет много времени.

— Что нам делать, Ди, мы оставим его себе?

Мы никогда по-настоящему не обсуждали, выступаем ли мы за выбор или за жизнь, и ни один из нас не был особенно религиозен.

“Я не знаю. Я в замешательстве. Что, если ребенок твой, а мы его не оставим?

Мне пришлось согласиться:

— Кроме того, что, если ребенок не мой? Заслуживает ли этот ребенок того, чтобы его не любили два человека, которые хотели ребенка только из-за чего-то, сделанного кем-то, кого мы не в состоянии контролировать?

Дианна согласилась

— Гарри, если бы мы оставили ребенка и узнали, что он от Грега или даже от Роджерса, — она вздрогнула, — Что бы ты почувствовал?

Я не был уверен, как ответить:

— Честно говоря, в данный момент я не знаю. Гнев — моя первая реакция. Однако мы хотим ребенка, а ты беременна. Знаем ли мы, сколько времени может пройти, прежде чем мы сможем завести еще одного ребенка или даже сможем ли мы завести еще одного ребенка, если не оставим его себе?

Прямо сейчас мы боремся, потому что все это свежо, нам больно. Я действительно хочу верить, что смогу пройти через это, чтобы держать нашего ребенка на руках. Я не знаю, что я мог бы упустить возможность любить нашего ребенка только потому, что он появился в ужасных обстоятельствах.

Дианна грустно улыбнулась мне:

— Ты знаешь, что только что сказал "наш ребенок"?

Я улыбнулся в ответ:

— Я думаю, это наш выбор, мы все равно делаем тест на отцовство, когда сможем, но это, — сказал я, положив руку ей на животик, — Будет наш ребенок.

Мы поговорили о том, что это может означать, и хотя, я думаю, нам обоим было немного неловко, мы хотели попробовать это:

— Кроме того, я не был желанным ребенком, я был ошибкой, даже если это не мое, я хочу иметь возможность показать любовь, которую я никогда не получал!

Мы оба согласились, мы знали, что это будет нелегко. Когда доктор Хилл вернулась, мы дали ей знать, и я мог сказать, что она была рада. На следующий день Дианну выписали, и мы отправились домой. Дома в течение тех первых нескольких дней Дианна всегда находилась в одной комнате со мной. Она никогда не была далеко, и, честно говоря, я не возражал против этого. Я работал дома и планировал вернуться в лабораторию через несколько недель. Когда я это сделал, я не был уверен, как Дианна справится без меня, однако я мог бы посмотреть, смогу ли я уговорить Синди или Джун прийти и помочь ей. Кроме того, каждую неделю к нам приходит психолог, чтобы провести время с нами обоими. Нам было с чем столкнуться по отдельности и вместе. Мы старались проявить понимание, хотя в обоих случаях были больше злы на семью и на самих себя, чем друг на друга.

Когда пришло время возвращаться в офис, мне не нужно было волноваться; девочки были более чем рады помочь, и Дианна понимала, что я не могу оставаться вдали от работы вечно. Первый день был трудным; когда я пришел на работу, все проверяли меня, расспрашивали о Дианне. Они не знали всех подробностей. Однако все знали, что с моей семьей произошло что-то ужасное и что моя бывшая мать и бывшая сестра сидели в тюрьме, в то время как полиция охотилась за моим бывшим отцом и бывшим братом. Когда я вернулся домой, Дианна сразу же оказалась рядом со мной, она старалась не делать это слишком очевидным, но все знали. Итак, в течение следующих нескольких недель мы выработали схему: Диана приходила работать со мной несколько дней в неделю, когда мне не нужно было быть в лаборатории, а в другие дни Синди и Джун приходили и проводили с ней время.

Примерно через шесть недель после "ситуации", как мы теперь ее называли, мы с Дианой возобновили наше свадебное обязательство здоровым сексом. Это был не самый потрясающий любовный эпизод, и поначалу нам обоим было немного неловко, но достаточно сказать, что мы оба кончили и заснули довольные. Я опасался, что она не захочет меня после ситуации с Роджером и Грегом, но, честно говоря, она просто хотела, чтобы я вернул ее себе. В то же время она беспокоилась, что то, что я увидел, оттолкнет меня от нее. Честно говоря, первые несколько минут я был немного не в себе, и это был один из немногих случаев, когда я не отлизал ей с самого начала секса. Но мы справились с этим, и в течение следующих нескольких недель мы вернулись к чему-то вроде обычной жизни. Единственное, что действительно стояло между нами — ее растущий живот. На сроке 18 недель мы пошли на сканирование; все выглядело хорошо, и мы узнали, что у нас будет девочка. Я был на седьмом небе от счастья, и любые проблемы с отцовством были заперты в глубине моего сознания. Теперь появилась Дианна, и я думаю, что она почувствовала облегчение от того, что я был взволнован. Мы украсили детскую рядом с нашей спальней в розовых и пурпурных тонах и получили красивые виниловые наклейки для комнаты, которые, мы надеемся, понравятся нашей дочери.

Я также решил, что пришло время покончить с одной из моих семейных проблем, и я связался с Тимом, чтобы договориться о поездке и встрече с моей матерью и сестрой. Я не видел ни одной из них с той ночи. За несколько недель до этого, когда я работал, Марте и Джоан предъявили обвинения по списку преступлений длиной с мою руку. Они должны были предстать перед судом примерно через месяц. До тех пор они содержались под стражей, как они это называют, в тюрьме. Роджер и Грег все еще были на свободе. Первоначальные сообщения состояли в том, что они были замечены по другую сторону границы. Однако в более позднем отчете они оказались ближе к дому. В качестве меры предосторожности у меня была круглосуточная охрана дома и на работе. И у Дианны, и у меня были персональные тревожные кнопки с сигналами GPS, и охрана могла отреагировать в среднем в течение пяти минут по всему району. Если мы планировали выйти куда-то помимо работы, мы сообщали об этом нашей службе безопасности. Пока Роджера и Грега не поймали, мы были немного параноиками, поскольку они годами издевались надо мной, насиловали и избивали Дианну.

Это было в субботу днем, когда мы оказались в комнате для посетителей в местной тюрьме. Тим пошел с нами и согласился посидеть с Дианной за дверью комнаты для посетителей, пока я сначала посижу с мамой, а потом с сестрой. Обе женщины решили встретиться со мной. Комната была похожа на то, что вы можете себе представить, посмотрев фильмы: простой зеленый ковер, металлический стол и стулья, привинченные к полу, хотя одностороннего зеркала, которое я мог видеть, не было, но в одном углу была видеокамера. Офицер, который сопровождал меня, указал на нее и дал мне понять, что это было только видео, чтобы они могли убедиться, что никто не пострадал.

Примерно через пять минут в комнату вошла моя мама, одетая в коричневый комбинезон и белые туфли. На нее надели наручники, и меня спросили, хочу ли я, чтобы ее приковали наручниками к скамье, на что я ответил отказом. Помимо одежды, моя мать выглядела так, словно за последние пару месяцев постарела лет на двадцать. Ее волосы были стянуты сзади, но не ухожены, глаза казались запавшими, а на губе красовалась пара крошечных шрамов. Наконец, она села на сиденье напротив меня, а охранник вышел и закрыл дверь. Она просто посмотрела на меня. Я не был уверен, кто собирается начать, но она опередила меня.

— Как Дианна?

Я ожидал вопросов обо мне, возможно, обычных извинений. Вопрос о Дианне не был первым вопросом, который я ожидал услышать от своей матери.

— Она хорошо. Она снаружи, и она беременна.

На мгновение ее взгляд стал суровым, затем она расслабилась.

— Беременна, я не знаю, имею ли я право спрашивать.

— Нет, ты не имеешь. Ты утратила все материнские права, которые у тебя когда-либо были, из-за того, что ты сделала, потворствовала, поддерживала или игнорировала то, что было сделано с Дианной или со мной. Однако, отвечаю на твой вопрос — на данный момент, мы не знаем. Мы надеемся, что это мой ребенок. Однако после той ночи мы знаем, что это может быть Роджер или Грег.

Она кивнула, просто выглядя сломленной, — Гарри, я… — она замолчала

Я заполнил этот пробел. — Я буду честен. Я не знаю, как мне теперь называть тебя — мамой или Мартой. Во мне так много гнева против всех вас. Вы все причинили боль женщине, которую я люблю. Так что я признаю, что за последние несколько месяцев я называл тебя намного хуже. Часть меня хочет называть тебя мамой, но я просто не думаю, что ты, черт возьми, этого заслуживаешь.

Она снова кивнула:

— С Мартой все в порядке.

— И предвосхищая вопрос, который ты собираешься задать в следующий раз. Да, мы оставим ребенка, несмотря ни на что. Если ребенок не мой, тогда я буду любить его каждой частичкой своего существа. В отличие от того, как твой придурок муж обращался и воспитывал меня, этот ребенок познает любовь.

— Значит, Дианна рассказала тебе?

— Да, это вышло наружу. Как ты могла, мама! Я имею в виду Марту, похоже, все знали, что я не сын Роджера, кроме меня. Как ты могла столько лет хранить от меня такой секрет! Я знал, что у меня другое телосложение, но, честно говоря, никогда не подозревал, так как просто думал, что получил свои гены от твоей семьи; однако, это не тот ебаный случай, не так ли?

Она на несколько мгновений отвела взгляд и поднесла руки к лицу, чтобы вытереть слезы. Я посмотрел на нее без сочувствия. У меня в кармане были салфетки, но она не получила их от меня. Она оглянулась на меня и, казалось, что-то взвесила, а затем пришла к какому-то решению.

Она смотрела на стену, когда рассказывала мне, откуда я родом.

— Когда я была девушкой-подростком, у меня был парень, Джордж. Он был стройным парнем, довольно умным; он заставлял меня смеяться, он нежно целовал меня, и мы даже подарили друг другу нашу девственность. Но вскоре после окончания средней школы Джордж и его семья переехали из этого района. Некоторое время мы общались на расстоянии, но мы оба знали, что это не сработает, поэтому мы договорились расстаться. В то время женщины не посещали университет так часто, как сейчас, поэтому я искала работу и в итоге устроилась в строительную фирму, занимаясь бухгалтерией. Конечно, я не была лучшим бухгалтером, но я была достаточно хороша. Когда я там работала, я попалась на глаза одному из работников, Роджеру Другому. Джордж и Роджер не могли быть более разными в своих подходах ко мне. Там, где Джордж был расслабленным и нежным, Роджер преследовал меня, и в отличие от Джорджа, Роджер преследовал жестко, он был агрессивным, и он не принимал отказ за ответ. В итоге я встречалась с ним почти шесть месяцев, прежде чем он затащил меня в постель, и вскоре после этого мы узнали, что я беременна Грегом. Отец Роджера потребовал, чтобы я вышла за него замуж, что мы и сделали, и я родила Грега. Вскоре после того, как у нас появился Грег, Джордж вернулся в город. Твой отец, я имею в виду Роджера, только начал свой бизнес, поэтому его все время не было дома. Джордж разыскал меня, и мы снова сошлись.

Марта еще глубже погрузилась в свои воспоминания.

— Это снова было похоже на старшую школу. Джордж заставлял меня смеяться в отличие от Роджера. Он приносил мне подарки и заставлял меня чувствовать себя любимой. Я полагаю, именно это чувство, а также отсутствие Роджера на две ночи в сочетании с парой бутылок вина, заставили нас с Джорджем вернуться в постель. Ну, достаточно сказать, что я снова забеременела. О, я глупо трахнула Роджера, когда он вернулся домой. Я чувствовала себя такой виноватой из-за того, что изменила ему, но я никогда не говорила ему, что рядом был другой мужчина, пока не стало намного поздно. Когда ты родился, Роджер был в восторге. У него было двое сыновей, его бизнес был тяжелым трудом, но он тратил часы, чтобы обеспечить свою семью и маленьких сыновей. На самом деле его не было дома, поэтому я растила вас обоих, как могла. Тем не менее, я почти знала, что ты не сын Роджера, и получила тест ДНК, который подтвердил это. Я никогда не говорила Джорджу, и я позволила Роджеру трахнуть меня до бесчувствия и оплодотворить меня Джоан. Так была велика моя вина. Возможно, примерно через месяц после рождения Джоан, когда у тебя начался резкий рост, Роджер заметил, что ты выглядишь по-другому. Он работал надо мной неделями, и в конце концов он вытянул из меня, что я переспала с кем-то другим, и результатом стал ты. — Она вздрогнула от этого воспоминания.

— Роджер довольно сильно избил меня в ту ночь, и я думаю, что единственное, что спасло мне жизнь, это то, что Джоан плакала и нуждалась в кормлении. Как бы то ни было, мне пришлось сидеть на стуле возле твоей комнаты, раскачивая Джоан взад и вперед, чтобы помешать ему войти туда и убить тебя на месте. После этого он практически исчез на месяц. Я ничего о нем не слышала, однако деньги на продукты и за дом продолжали поступать, так что я не высовывалась и просто присматривала за вами троими.

Когда он вернулся домой, он потребовал все. Когда дело дошло до тебя, он просто остыл. Он не стал с тобой разговаривать. Тебе тогда было три года, и однажды, когда ты подошел к нему с протянутыми руками, прося папу, он потянулся к тебе, и как только ты оказался в пределах досягаемости, он просто дал тебе пощечину. Мне пришлось подбежать и поднять тебя, когда ты плакал на полу. Я отвела тебя в твою комнату и уложила. Когда я вернулась, он сказал мне, что если я не хочу, чтобы мой незаконнорожденный ребенок умер, я должна держать тебя подальше от него. Но он сказал мне, чтобы я никогда никому об этом не рассказывала. Я полагаю, что он думал, что тот факт, что его жена наставила ему рога, не пойдет на пользу его репутации.

Поэтому я держала тебя подальше от него, насколько могла. Я думаю, тебе было около восьми, когда, по-моему, Роджер сказал Грегу. У Грега была та же злобная жилка, что и у Роджера, и я полагаю, что именно тогда ты начал получать оскорбления от Грега.

Я кивнул. Это было почти правильно.

— Роджер сказал мне, чтобы ты учился защищаться, и что, если бы я попыталась встать посередине, и ты, и я в одно мгновение оказались бы на улице как шлюха и ублюдок шлюхи. Поэтому я позволяла Грегу бить тебя. Если он по какой-то причине не мог побить тебя, Роджер приводил меня к нему, и Грег шлепал меня по голой заднице, пока она не становилась красной. Обычно, позже той ночью, Роджер брал меня силой. Все эти годы я надеялась, что ты сбежишь или что-то в этом роде, но ты этого не сделал. Вместо этого ты остался и принял это. Я была одновременно горда, что ты смог это вынести, но и расстроена, что ты не отреагировал и не убежал.

— Это потому, что у меня не было друзей, Роджер, Грег и Джоан позаботились об этом. Я был настолько глуп, что защищал Грега и скрывал свои синяки, потому что думал, что эта семья заботится друг о друге. Я узнал, что в нашей семье это не так, и это касается и моей матери.

Мой укол задел ее, но она снова кивнула:

— Твое право, — она вздохнула. — Я не буду защищать свои действия или себя от тебя, я заслуживаю каждой капли ненависти и гнева, которые ты испытываешь ко мне, но ты заслуживаешь знать правду.

Когда она продолжила, настала моя очередь вздыхать.

— Когда ты получил стипендию, я была вне себя от радости. Наконец-то, наконец-то ты сможешь выбраться из-под опеки семьи и проложить свой собственный путь. Я надеялась, что смогу увидеть тебя свободным. Когда ты начал встречаться с Дианной, я была вдвойне счастлива, она не только громко объявила тебя своим парнем, но и защитила тебя, когда твой отец, прости, Роджер, пытался оказать на нее давление. — На ее губах появилась легкая улыбка. — На самом деле я очень гордилась ею в тот день. Очень немногие люди противостояли Роджеру на протяжении многих лет.

— Единственный раз до этого, когда кто-то переиграл его, был ты, когда ты сделал свое открытие и вставил свой шаблон…

— Патент, — перебил я

— Верно, Патент. Когда вы подали заявку на свой патент, и Роджер понял, что это значит, он был в ярости. В ту ночь он сильно избил меня; он также заставил Грега и Джоан избить меня. Прошла почти неделя, прежде чем я смогла выйти из дома. Несмотря на это, я должна была готовить и все убирать. С того дня все трое стали называть меня шлюхой.

— Ты ждешь сочувствия?

Она рассмеялась, но это был сухой смех, лишенный юмора:

— Нет, Гарри, я не ожидаю, я не заслуживаю от тебя никакого сочувствия. Опять же, речь идет только о том, что произошло, и ни о чем другом.

Я думаю, что именно тогда Роджер начал планировать попытку отобрать у тебя твои деньги. Я знала, что Дианна работала на Роджера, и у него был какой-то заговор против вас обоих. Когда внезапно у тебя появились хорошие машины, хорошая одежда, ты начал понемногу наливаться, и в твоих глазах появилась страсть, но, главное, ты не делился своими деньгами с семьей, у Роджера сложилось впечатление, что, поскольку он позволил тебе жить, и он верил, что ты думаешь, что он был твоим отцом, то он имел право. В конце концов, ты был внебрачным ребенком этой шлюхи, которого он в значительной степени вынужден был растить.

В тот день, когда ты поссорился со всеми нами и сбежал, Роджер снова разозлился и начал планировать. Он сошел с ума и планировал заставить Грега, Джоан и меня помочь ему похитить Дианну и оплодотворить ее своими детьми. Он решил, что если родится ребенок, который будет его, а не вашим, то вы вырастите его до совершеннолетия, и тогда он сможет претендовать на ваши деньги, поскольку это был его ребенок, а не ваш.

— Но, мама, извини, Марта, это не так работает.

— Я знаю, милый, но это было то, о чем он думал. Тем не менее, они воспользовались возможностью, когда Дианна пришла в тот день, чтобы получить отчет о ДНК и письмо от твоего настоящего отца, которое я прятала. Джоан позвонила Роджеру и Грегу и сказала им ехать домой. Она дала Дианне чай со снотворным, а когда та отключилась, то дала мне пощечину, сказав, чтобы я знала свое место, и мы ждали, пока мальчики вернутся. Я унесу с собой в могилу стыд, который испытываю из-за того, что не вытащила Дианну из этого места. Когда Роджер и Грег вернулись домой, они бросили ее на пол и… и… — она пыталась справиться.

— Избили и изнасиловали ее, — подсказал я. Мама кивнула. Я впервые заметил настоящие слезы в ее глазах, и они были не из-за нее самой.

— Роджер приказал всем нам раздеться, и, в то время как каждый из мальчиков проводил время с Дианной, пока она была под действием наркотиков, я была вынуждена находиться в комнате для гостей. Меня использовали, чтобы держать их готовыми к последующему ходу. Так что, когда ты пришел, я сидела и ждала следующего человека. Я накинула халат и отчаянно пыталась отослать тебя, отчасти потому, что знала, что ты увидишь, и я боялась, что они убьют тебя или, что еще хуже, убьют Дианну. Поэтому, когда ты позвонил, я отправила тебе текстовое сообщение, надеясь, что ты подумаешь, что она не приходила в дом. Но я не знала, что они втроем планировали, чтобы ты застал их с Дианной вот в таком виде. Я так сожалею об этом. Ни Дианна, ни ты ничего этого не заслужили. Это все моя вина, потому что я была обманутой шлюхой. — Она ни разу не взглянула на меня, но я видел, что коричневый тюремный комбинезон теперь стал темнее от ее слез.

— Я думаю, что могу принять это.

Она продолжила:

— Я беру на себя все остальное, ты знаешь. Я должна понимать, что, поскольку вы с Дианной все еще вместе, вы заполнили много пробелов?

— Да, но у меня все еще есть несколько вопросов.

— Я сделаю все возможное, чтобы ответить на них.

— Хорошо, Роджер трахал Джоан?

— Да, с тех пор, как она достигла совершеннолетия. Роджер также заставил Грега трахать меня и заставлял меня есть их сперму из влагалища Джоан. Пожалуйста, не спрашивай меня больше об этом. Я расскажу тебе, но я бы предпочла оставить эту кровосмесительную сторону в покое.

— Я могу это понять. Мой следующий вопрос: Ты сказала, что у тебя есть отчет о ДНК и письмо от моего настоящего отца. Можно мне их взять?

Она улыбнулась, и на этот раз это была первая искренняя теплота, которую я увидел от нее за многие годы.

— Да, Гарри, ты можешь взять их, я как раз собиралась передать их Дианне, когда все случилось. Они все еще спрятаны под фальшивой панелью в нижней части моей коллекции зимней одежды. Если вы сможете добраться до дома и попросить моего адвоката предоставить вам доступ, вы сможете забрать их сами. К сожалению, я полагаю, что не смогу выбраться отсюда в ближайшее время.

— Я так не думаю. Следующий вопрос мне трудно задать. Разве я когда-нибудь делал что-то плохое, из-за чего ты разлюбила меня?

Прежде чем я успел отодвинуться от стола, на который опирался руками, она протянула свои скованные наручниками руки и положила их на мои. — Нет, Гарри, ты никогда не делал ничего плохого. Это я все сделала неправильно. Я думала, что, держа тебя на расстоянии вытянутой руки, принимая худшие из побоев и не помогая тебе, я защищу тебя от худшего из того, что они могут с тобой сделать. Но я ошибалась. С моей точки зрения, я думала, что делаю все, что в моих силах, чтобы обезопасить тебя, хотя я признаю, что эта точка зрения была навязана через определенную призму. Я люблю тебя, милый, и я понимаю, что это ничего не значит для тебя, и слова звучат пусто, но я действительно люблю тебя. Я так горжусь тобой, всем, чего ты добился. Ты в десять раз больше, чем мой муж. Возможно, у меня никогда не будет шанса сказать это снова. Но я действительно люблю тебя, и я всегда буду любить тебя. Я прошу прощения за все. Ты мой сын, и я все испортила. Однако, если сегодняшний день помог тебе разобраться в некоторых вещах в твоей голове, и это даст вам завершение, чтобы помочь вам двигаться вперед, тогда это все, о чем я могу просить.

На этом разговор зашел в тупик. Мама убрала руки, и мы некоторое время смотрели друг на друга. Затем, наконец, она встала и подошла к двери, и охранник подошел, чтобы открыть ее. Проходя через нее, она оглянулась на меня. — И последнее, милый, возможно, тебя назвали ошибкой, но это не так, ты был зачат в акте любви между мной и Джорджем, ты мое величайшее достижение, и, если мы больше никогда не поговорим, знай, что я всегда буду гордиться тем человеком, которым ты стал. — И с этими словами она вышла.

Я посидел там несколько минут. Похоже, что моей матери дома было так же тяжело, если не хуже, ее регулярно избивали, как и меня, а также насиловали ее муж, сын и дочь. Моя семья была серьезно испорчена. Однако мне не потребовалось много времени, прежде чем раздался стук в дверь.

— Вы готовы к следующему, мистер Другой? — спросил охранник:

— Да, приведите ее.

Если мама выглядела ужасно, то Джоан выглядела еще хуже, одетая в тот же комбинезон, что и мама. Джоан села за стол и уставилась на меня. Ее волосы были короткими, но растрепанными; у нее был свежий шрам на щеке, и она выглядела так, как будто не спала несколько дней. Когда она не смотрела на меня кинжальными взглядами, она оглядывала комнату, как будто стены собирались выскочить и схватить ее. Для принцессы, которой все было дано, это, должно быть, было совсем по-другому. Я должен признать, что после разговора с мамой я мог понять ее точку зрения, но Джоан, которая должна была быть моей сестрой, была для меня полной загадкой.

Опять же, диалог начал не я.

— Знаешь, здесь много преступников, которые знают, кто ты такой, — сказала мне Джоан как констатацию факта.

— Интересно, почему?

— Довольно много членов их семей работают на тебя или на одного из твоих поставщиков. Похоже, ты довольно известная личность в городе — ты молод, богат и помогаешь создавать множество рабочих мест. Судя по всему, ты с удовольствием помогаешь благотворительным организациям, в том числе тем, которые ставят преступников на ноги.

— Все это не новость для меня, Джоан. Я усердно работаю, чтобы поддержать общество. После моего воспитания я хочу помогать людям. Я это сделаю даже, если это будет стоить времени, денег или небольшого пота.

— Вот он, самодовольный придурок, которого вырастила моя семья, который даже не является кровным членом семьи. Он настолько самонадеян, что ему наплевать на нас. Я здесь почти месяц, и все, что я слышу, когда они узнают, что я твоя сестра, какой ты молодец, что помогаешь всем. И все же за все это время ты ничего не сделал, чтобы помочь мне!

Я склонил голову набок, ставя под сомнение ее последнее заявление:

— Помочь тебе, Джоан, после всего, что ты сделала с Дианой и со мной? Почему, черт возьми, ты считаешь, что я должен тебе помочь?

Если на нее и подействовал яд моего ответного выпада, она этого не показала. — Поскольку я твоя сестра, ты должен защищать меня, использовать свои деньги и влияние, чтобы вытащить меня отсюда.

— Почему я должен хотеть вытащить тебя отсюда?

— Еще раз, я — ТВОЯ СЕСТРА! Разве ты не должен заботиться обо мне? Несколько здешних преступников узнали, что мы сделали с этой шлюхой Дианной, и они приходят посреди ночи и заставляют меня кое-что делать! —

Я бы никогда не подумал, что женщина, которая заставляла мою жену и мою мать делать то, что я считал похожими вещами, будет так против этого. Но я полагаю, что все по-другому, когда туфля не на той ноге.

— Джоан, позволь мне сначала на мгновение прояснить ситуацию. Никогда больше не позволяй мне слышать, как ты называешь мою жену шлюхой. Ты, твой отец и твой брат накачали ее наркотиками, изнасиловали, и, конечно же, это было против ее воли. Она здесь жертва, а не ты. А что касается помощи тебе, то ты можешь пойти и трахнуть себя. У тебя хватает наглости после того, что ты сделала с Дианной, после того, что ты сделала со мной, просить о помощи! — Я громко рассмеялся ей в лицо, и она отстранилась, — Позволь мне кое-что тебе напомнить. Много лет назад было время, когда твой отец был на работе, а твой брат был слишком занят своей важностью, чтобы помочь тебе научиться ездить на велосипеде, ты попросила меня о помощи. Ты помнишь велосипед? Это был первый велосипед девочки, с кисточками на ручках, корзинкой и большим звонким колокольчиком, в который нравилось звонить. Поскольку никто другой не мог тебе помочь, я провел следующие несколько недель, помогая тебе научиться ездить на нем. Это было одно из лучших воспоминаний моего детства, я был кому-то полезен, и ты была счастлива и рада, что я помог тебе. В кои-то веки я стал старшим братом, и у меня в то время была младшая сестра, которая любила и обожала меня. Мы даже вместе катались верхом по окрестностям, брат и сестра, просто гуляли. Вскоре после этого, я подозреваю, что твои отец и брат рассказали тебе кое-что из секретов обо мне, которые я узнал только недавно. Потому что почти за одну ночь ты охладела ко мне, ты больше не хотела кататься на велосипеде. Я просил об этом несколько недель, и вот однажды это случилось — когда я спросил тебя, не хочешь ли ты прокатиться, ты надсмеялась надо мной и сказала мне, цитирую:

— Отъебись, ошибка, если ты когда-нибудь думаешь, что я буду кататься с таким неудачником, как ты, тогда ты печально мечтаешь. — Именно в тот день умерла моя сестра. С тех пор, я не думаю, что ты это заметила или что тебя бы даже озаботило, я никогда с тобой не разговаривал. Каждый наш разговор был косвенным. Даже твой придурок старший брат говорил со мной напрямую, но ты, нет, ты взяла мою любовь к тебе и швырнула ее мне в лицо. Она умерла с одной фразой, которую ты никогда не пыталась исправить. Ты не можешь смириться с тем, что ты здесь потому, что твои собственные эгоистичные действия — твоя собственная проблема. Нет, Джоан, я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь тебе. На самом деле, я позабочусь о том, чтобы ты получила максимальный срок, чтобы заплатить за свои преступления. Ты говоришь, что они здесь преступники. Ну, посмотри в ебаное зеркало. Да! Те программы помощи, которые я помогаю финансировать, и о которых ты упоминала ранее — я собираюсь сообщить их руководителям, что если кто-либо из них попытается тебе помочь, я заберу финансирование, которое они получают от меня.

Я встал, эта встреча почти закончилась.

— Я попросил об этой встрече сегодня, чтобы узнать, есть ли в твоем сердце какие-либо угрызения совести. После всего, что ты сделала, я хотел знать, сожалеешь ли ты о том, что ты сделала с моей женой, и думаешь ли ты вообще обо мне. Однако с того момента, как ты вошла в дверь, ты ни разу не спросила о Дианне. Ты даже ни разу не спросила обо мне. Ты даже отдаленно не приблизилась к тому, чтобы попытаться извиниться или попросить прощения. Все, что тебя волновало, — твои ебаные эгоистичные желания. Нет, Джоан, ты мертва для меня, и тебе лучше привыкнуть к этим стенам, потому что, учитывая все, что ты сделала, ты пробудешь здесь очень долго. А что касается денег, то ты никогда не увидишь от меня ни единого цента. Если все будет по-моему, то после того, как я выйду за дверь, мы больше никогда не встретимся. — Я достал из кармана маленький предмет и положил его на стол. Это была маленькая фигурка велосипеда, очень похожая на тот, на котором я учил ее ездить. — Но я оставлю тебе это напоминание. Напоминание о лучших временах, когда брат и сестра учились ездить вместе. Я буду помнить сестру, которую я потерял в тот день. Я всегда буду с нежностью вспоминать то время, которое мы провели вместе на нашем велосипеде. Я уверен, что ты будешь помнить меня еще долго. Прощай, Джоан, и иди НАХУЙ!

Я постучал в дверь, и охранник выпроводил меня. Мой последний взгляд на Джоан был направлен на ее опущенную голову и на маленькую фигурку велосипеда, стоящую на столе.

В приемной, Дианна и Тим сидели и тихо разговаривали. При моем приближении они оба встали. Дианна скользнула в мои объятия, ее, теперь уже очень беременный, живот прижался ко мне.

— Как все прошло? — спросил Тим

— В чем-то все было именно так, как я и предполагал, в чем-то совсем по-другому. Я думаю, что моя мать искренне сожалеет обо всем, что произошло. Она ни разу не просила о помощи и не пыталась переложить вину на кого-либо. Скорее, она пытается взять вину за все на себя. Я также думаю, исходя из того, что она мне рассказала, что она пострадала от рук Роджера, Грега и Джоан даже больше, чем мы с Дианной, вместе взятые.

Дианна ахнула.

— Что меня удивило, так это то, что она в первом своем вопросе спросила о Дианне.

Я посмотрел вниз на свою беременную жену в моих объятиях и улыбнулся.

— Джоан, однако, была совсем другим делом. Она только хотела, чтобы я "выпустил" ее, она ни разу не попыталась загладить свою вину, ни разу ни о ком не спросила. Я думаю, что Роджер действительно отравил ее, и я позабочусь о том, чтобы Джоан были предъявлены обвинения.

Я указал на стены тюрьмы.

— На мой взгляд, она может сгнить в этом месте.

Мы немного поговорили, и я почувствовал, что Тим хочет нам что-то сообщить.

— Ребята, я получил сообщение о том, что прошлой ночью был угнан один из грузовиков со двора компании Роджера, и что на записи с камер наблюдения видно, как двое людей, очень похожих на Роджера и Грега, врываются внутрь. Мы в состоянии повышенной готовности, и наша общественная стража следит за этим, но, пожалуйста, будьте осторожны в течение следующих нескольких дней!

Мы заверили его, что будем начеку, и что мы с Дианой позаботимся о том, чтобы наши тревожные кнопки были при нас. Я также позвонил в нашу охранную фирму и сообщил им, чтобы в качестве меры предосторожности они удвоили патрулирование вокруг дома и офиса. Это был эмоционально истощающий день. Разговоры с моей матерью и Джоан утомили меня, а беременная жена тоже быстро уставала. Так что мы были счастливы отправиться прямо домой, так как я с нетерпением ждал легкого ужина и немного времени перед телевизором, обнимаясь с Дианной сегодня вечером.

Мы направились к моему "Мустангу", и я помог Дианне сесть в него. Помогая ей сесть, я понял, что мне придется взять другую машину, что-нибудь попроще, чтобы было можно сажать и вывозить детей. Хотя я любил свою машину, она просто не была практичной семейной машиной. Возможно, подойдет другой джип или "Ренджровер". Но, включив зажигание, я подумал, что нет, четырехдверный v8 AMG может быть забавным. Мы еще даже не вышли с тюремной парковки, когда Дианна начала задавать свои вопросы.

— Гарри, ты действительно покончил со своей матерью и сестрой?

Я на мгновение задумался.

— С Джоан — да, я не вижу здесь никакого решения. Нож вошел слишком глубоко, рана слишком открытая, и шрам всегда будет уродливым. Я сказал там кое-что, чем не горжусь, сказав это той, кого когда-то называл сестрой, но и назад я эти слова не возьму. Моя мать, я не знаю. Я почувствовал, что впервые она была довольно откровенна со мной, и если это правда, то она прошла через гораздо большее, чем мы. Кроме того, многое из того, что она мне рассказала, совпадает с тем, что ты сказала мне в больнице. — Я щелкнул пальцами. — Да, она сказала мне, где я могу найти отчет о ДНК и письмо ко мне от моего настоящего отца, — мне стало грустно. — Она также сказала мне, что мой настоящий отец был истинной любовью всей ее жизни. Я не знаю, насколько сильно она действительно любила Роджера, по сравнению с тем, что ее заставили остаться из-за троих, ну, двух с половиной детей. Я немного предвзят, когда дело касается Роджера, так что я не могу сказать наверняка. Какая-то часть меня хочет простить ее. Я думаю, что она действительно заботилась, но у нее не было выхода.

Мы подъехали к перекрестку, движение в это время вечера было не очень оживленным, и мы стояли на красный свет, разговаривая о прошедшем дне, эмоционально опустошенные, но счастливые двигаться вперед, когда грузовик понесся прямо на нас. Вместо того, чтобы проехать перекресток, как обычно, проезжая на светофоре, он свернул, и в ранних вечерних сумерках его фары оказались прямо на моей двери со стороны водителя. На водительском сиденье, с улыбкой маньяка, сидел Грег. Рядом с ним, крича от радости, сидел Роджер.