Обратила на него внимание в первый же день – некрасивый, коренастый, носатый и кривоногий. Заросший черной шерстью. Волосами это не назовешь. О, вспомнила - сатир! Вот такой же, только без рогов и копыт. Пляжный фотограф.

Ходит по песочку, предлагает сфотографироваться. Чем уж он зацепил мужа – не представляю. Возвращаюсь – сидят рядом, беседуют. Супруг решил турецкий попрактиковать, он до этого в турецком банке много лет проработал. Самоучкой, довольно сносно объясняться научился. Вот и разговаривают.

«Мустафа» - протягивает руку для знакомства. Ужас – ладонь как наждак - грубая, при этом какая-то широкая, мосластая. Мне вроде как отдернуть руку хотелось, а тут наоборот – как искра проскочила. Наваждение! Вдруг представилось, как эти грубые руки меня за грудь берут. Аж головой замотала, что бы стряхнуть видение.

Что за черт? Я не то, что не гуляла никогда, даже мыслей таких не было. С мужем у нас в семье бывает по-разному, но в целом - все хорошо. И в сексе тоже. Мы не молоды, дети большие. Я тоже не святоша, нравится мне легкий флирт или там потереться где в общественном транспорте. Однако, семейные установки где-то в глубине черепушки улеглись прочно. А тут, вдруг как на мужчину на него посмотрела. Нет, надо называть своими словами. На самца! Они беседуют, а я рассматриваю. Хорошо в темных очках. Вроде как вдаль на море смотрю, а сама глаза скосила, разглядываю. Нос этот уродский, квазимодовский, щетина начинается из-под самых глаз. С одной брови волосы если пересадить богатым японским тетушкам, так на целый лобок хватит. А то и на два. Там кущи-заросли!

На пальцах начинает что-то показывать. Черные, корявые, ногти толстенные, но чистые и коротко острижены. В голове само-собой возникло, что мне в рот палец просовывает, а я сосу...

Бляха-муха, что такое? Я ж не делаю так и вообще не матерюсь, а тут прям чуть не теку от фантазий, просто на руку глянув. Вот что это - энергетика, харизма, запах или образ этот сатировский еще из мифов греческих? Поневоле начинаю вспоминать пошлые картинки. Как козлоногий на свою дубину наяд и людских девушек насаживает.

Отвлечься, срочно отвлечься! Чтоб мысли эти прогнать, ухожу в бар. Чувствую, поначалу меня еще потряхивает, потом успокаиваюсь. Не могу понять, что это было и решаю лучше больше рядом так же не оказываться. Знала, что не любительница красавчегов, но вот так – захотеть козла этого низкорослого?!! Удивляюсь сама себе.

И даже не в нем дело, не в турке этом. Я поняла, что мне жутко захотелось вдруг мужу изменить. Не просто там тихо так, что бы никто не узнал. Ну, как обычно в фильмах показывают или книгах пишут. «...она была сексуально неудовлетворена, или там мужем обижена и поэтому завела любовника». Нет! Так, что бы муж узнал. И что бы понимал, какая шлюха жена его. И трахал уже именно как шлюху. Вот что за желания, откуда?

Сейчас пишу и думаю – неужели тогда так думала? Скорее всего, нет. Это сейчас на бумагу я мысли перекладываю, они как-то формируются. Да и то, возможно, не так, как вспоминается. Как-то все это по-другому, сумбурно крутилось в голове. Я в жизни обычной алкоголя не любительница, а тут, на жаре, чувствую - хорошо это сухое турецкое винишко идет. Второй стаканчик еще добавил сумбура к этим, и так вихрем кружащимся, в голове мыслям.

Муж находит меня в баре, я смотрю в его лицо и понимаю, что невольно начинаю сравнивать с тем фотографом. Прогоняю остатки таких дурацких идей. Идем в номер и снова, как в двадцать лет, готовы любить друг друга хоть каждый день. Засосала дома нас бытовуха, нет уже ни в отношениях, ни в постели того огонька или разнообразия. Бывало, вечером допоздна вожусь не потому, что переделать все надо. А просто жду, когда муж уснет. И обнимашки и прочая прелюдия даже приятней самого процесса. Да и какой процесс? Раз в пару недель...

Все-таки, хорошо, что дети не поехали с нами. Иногда нам тоже нужны свидания наедине или вот такие романтические путешествия, как в медовый месяц. Мужу отдых явно идет на пользу. Посвежел, окреп, мы болтаем обо всем в подряд, я лежу на его руке, поглаживая и целуя приятную прохладную кожу. А позже, разохотившись, начинаю спускаться поцелуями ниже.

Вечером сидим подальше от бара, издалека любуясь танцующими в сумерках парами. Наш диджей напоминает тех, из далекой юности. Обычная клубная музыка часто перемежается «медляками». Туда, в центр веселья особо не хочется. В нашем углу потише и поуютней.

— Мустафа! – вдруг кричит муж и машет рукой

— Зачем ты его зовешь? Не надо!.. – пытаюсь остановить я.

Поздно! Мустафа увидел, подходит, здоровается. Удивительно, но и мне протягивает руку. С опаской тяну руку и опять получаю как будто разряд электротоком. Не в руку. Куда-то глубже – в спинной мозг, в живот. В низ живота. Понимаю, что нельзя находиться рядом с ним, мысленно заставляю себя встать, сходить куда-то, но не могу двинуться с места. Как кролик под взглядом удава. Тем более, что удав даже не смотрит в мою сторону. Сверкнув белыми зубами улыбнулся и теперь целиком поглощен беседой с мужем. Потом, глянув в мою сторону, переходит на русский.

— Нет, брат Костя-брат, нам нельзя сидеть за столиком с постояльцами. И вообще, вам и так хорошо вдвоем, я не хочу вам мешать – свернув зубами и быстро глянув в мою сторону, продолжает он разговор.

Муж тоже переходит на русский. Я, пусть слушателем, подключаюсь к беседе. Так поначалу непонравившийся, хриплый и грубый голос Мустафы сильно смягчается даже не интонациями, а какой-то такой уютной теплотой. Он часто смеется и почти всегда улыбается, стоя рядом и соблюдая дистанцию. И это обращение – « брат, Костя-брат» - такое хорошее, если разобраться... Меня начинает раскачивать на волнах их голосов – туда-сюда, туда-сюда. Любимый мужнин и влекущий Мустафы. Да, теперь начинаю понимать, что он меня влечет...

Чем-то неуловимым. Как огонь - ночного мотылька. Я знаю, что мне опалит крылья, но ничего не могу с собой поделать...

— Д-рррр! – достаточно мелодичный в обычной жизни звонок мобильника, врывается в мой мозг этой трещеткой старого армянского будильника из СССР.

Что-то срочное, раз позвонили на мобилу по обычной связи. Муж извиняется и отходит туда, где потише, мы остаемся вдвоем.

— Как вам нравится в Турции? – начинает беседу фотограф. А я, взрослая и уверенная в себе женщина, начинаю подбирать слова, тушеваться и краснеть как подросток на первом свидании.

«Да что за магия вообще такая?» – думаю я, пытаясь взять себя в руки. Я же могу! И опять прерываю фразу на средине, потеряв мысль.

Возвращается муж и говорит, что ему нужно на полчаса убежать. В номере стоит ноутбук, а в нашем родном городе концовка рабочего дня – самая горячая пора. Чего-то не могут решить без него.

Мустафа предлагает потанцевать. Сглотнув в горле комок, соглашаюсь. Все равно, как собеседник, я сейчас не очень.

Пока идем на танцпол, включается очередной медляк. Сама кладу руки ему на плечи, боясь электротока, боясь прикосновения ладонями. Свою он кладет мне на талию низко. Очень низко. На самом краешке приличий. Я понимаю это, но не могу сопротивляться. Он ниже меня, его дыхание приходится в область шеи, попадая временами в декольте тонкой блузки. «Зачем я надела лифчик?» - что за дурацкая мысль! Откуда?

Понимаю, что хочется ощутить его запах, втянуть в себя. Аккуратно приближаюсь, что бы почувствовать, чем вообще он пахнет. А он, неверно истолковав мои намерения, плотнее прижимает к себе, уже в открытую положив руку на задницу, а второй поглаживая спину. Нет сил, что бы отстранится. Я, как будто становлюсь мягче и ниже, растекаясь в его руках, таю в объятиях. Темно, людей много, большинство из них изрядно под шафе, но не знаю, смогла бы сопротивляться, даже оставшись вдвоем на сцене.

От него не пахнет, ожидаемой поначалу козлятиной, или запахом вспотевшего на жаре тела. От него вообще почти не пахнет. Немного пряности, чуть какого-то бараньего жира или мяса, легкие незнакомые запахи и все! Нет разочарования, наоборот, какое-то животное влечение. Становится еще сильней, когда понимаю, чего именно только что коснулась ногой. Потом еще и еще. Ощущая, как это что-то становится больше и тверже. Надо соблюдать приличия, но нет сил, прижимаюсь ногой плотнее, и, подняв затуманившийся взгляд, замечаю в темноте сверкнувшие очки мужа.

Наверное, непроизвольно вздрагиваю. Потому-что турок, не выпуская меня из рук шепчет:

— Лена, все хорошо, отдайся на волю музыки, расслабься.

И я, хорошо понимая, на чью волю отдаюсь, и как мы сейчас выглядим со стороны, не то, что не вырываюсь, наоборот, расслабляюсь. Чувствуя, как он гладит мои ягодицы. Еще плотнее прижимаясь к нему ногой и грудью, практически обняв за плечи и шею. Следующий и следующий оборот танца – не нахожу больше глазами мужа, отключаюсь, плыву...

Только сейчас понимаю, что музыка уже два раза изменилась, став снова быстрой, но мы все так же танцуем тесно прижавшись друг к другу. Я даже не назвала бы это танцем. Если уж откровенно, положа руку на... Нет, какое, нафиг, сердце! Он меня практически тискает, слегка кружа в танце. Единственное, увлек в самый темный угол танцпола, под ветви ивы, куда практически не достают и так неяркие огоньки подсветки. Его правая рука уже откровенно лапает задницу, а левую он все чаще и глубже просовывает под блузку, поглаживая по открытой коже. Я чувствую шершавость его ладони, тока уже нет, закончился...

Мне показалось или опять мелькнули очки мужа? И рубашка-гавайка у него характерная. Да нет, что бы он делал в зарослях у самой ограды отеля? Или это успокаиваю сама себя? Да нет, он в делах сейчас весь, сидит в номере за ноутбуком.

— Мустафа, прости, мне хочется присесть.

— Лена, давай еще один танец?

— Хорошо...

И я, уже не затуманившимся сознанием, а полностью отдавая себе отчет, чувствую, как пробравшаяся под блузку рука смещается все более вперед, пробираясь к груди.

— Мустафа, пожалуйста, не надо...

— Я только один раз прикоснусь и все...

Нет сил сопротивляться, он кладет мне руку на грудь, а затем и вторую. Ощущение дежавю! Я же уже чувствовала это на пляже сегодня! Те же грубые руки на груди. Только в мыслях.

— Мустафа, нельзя, нехорошо.

Нахожу силы отстраниться, ухожу за столик, он остается там же, на танцполе.

Пару минут прихожу в себя и бегом бегу в номер. «Это страшный человек», «больше ни за что на свете», «дура, как я могла» - эти и еще многие фразы, наверняка, хоть раз говорила в своей жизни любая женщина.

Вижу, что муж уже не работает, компьютер выключен, сидит в темной комнате. Бросаюсь ему на шею – как я соскучилась! Он обнимает меня и практически тут же начинает раздевать. Мне и самой хочется, поэтому не замечаю, что нет никаких предварительных ласк, он начинает иметь меня сразу, как-то жестко и грубо. Сильно входя в такое жаждущее - влажное и разгоряченное лоно. От него почему-то пахнет пылью. А я только сейчас начинаю понимать, что в голове представляю его. Что меня сейчас имеет он. Тот самый фотограф с пляжа.

— Да, Мустафа, еще – надеюсь, что шепчу это в голове, мысленно...

Давно у нас не было такой страсти. Я мечусь по постели, кричу в голос, наконец-то нет детей за стеной. А открытые окна – пусть их! Не жалко! Мы на курорте, нам можно!

— Ты хочешь пойти еще потанцевать?

«Нет, ни за что!» – хочется кричать мне. Я боюсь этого страшного человека. Нет, я боюсь сама себя, не понимаю, что происходит со мной. Но вместо этого только говорю тихо:

— Нет, никуда не хочу, устала. И мне очень хорошо вот так вдвоем с тобой.

Мне даже не хочется в душ. Вообще думать и шевелиться. Кажется, мы так и засыпаем голышом, не укрываясь, обнявшись, вволю насытившись друг другом.

Давно собирались проснуться ранним утром, чтобы прям на рассвете, но все никак не получалось. А сегодня – легко. Бежим на пляж – красота – только мы и море. Даже ранние пенсионеры еще спят.

— Давай голышом?

— Ты что, вдруг кто увидит.

Но от самой этой мысли так приятно ноет внизу живота и в сосочках груди. Море сегодня практически спокойно. Он влечет меня на глубину и начинает снимать купальник. А затем и свои купальные шорты. Это совсем другие ощущения – плавать вот так – в чем мать родила. Ощущая, как большая грудь не тянет к низу, а наоборот, как будто бы пытается всплыть наверх. Мы плаваем и обнимаемся все так же голые, держа одежду в руках. Очень приятно, когда любимый берет меня сзади, забирая в ладони грудь. А я чувствую между ягодиц такой непривычно холодный, но опять уже твердый член.

— Давай сбежим сегодня из отеля в город?

— Почему, Лен?

Не могу объяснить, что не хочу, точнее не могу, встретиться со вчерашним фотографом. После того, что было. Просто пожимаю плечами. Он кивает. И мы сбегаем в город почти на весь день. Да и вечером, пока светло, играем в волейбол, потом плещемся в бассейне. Мне страшно идти туда, к бару. И мы устраиваем себе романтику сидя на нашем балкончике номера, глядя на море.

Начинаю понимать, что не могу еще неделю, вот так же, бояться и прятаться. Твердо решаю, что больше такого не будет, буду держаться. Надо встречать опасность лицом. В общем, такая вся замотивированная, спокойно иду спать.

Куда все это подевалось на следующий день? Издалека замечаю характерную перемещающуюся по пляжу кряжистую фигуру. Муж давно предлагал попробовать позагорать топлесс, для ровного загара. Я отнекивалась. Вроде раньше считалось это не очень полезно для груди. Да и вообще стеснялась. На пляже таких любителей не сказать, что много. Но есть. В основном, правда, престарелые европейские пенсионерки, но попадаются женщины и с красивыми формами.

Говорю, что решилась. Он во все глаза смотрит на меня. Читаю в них восторг, смешанный с какой-то похотью, что ли? Говорю, что самой надоели эти белые полоски на теле. Как не меняй купальники, остаются все равно. Да и наши далекие предки, вряд ли знали о вреде ультрафиолета. Так бегали по саванне, без купальников и лазали по деревьям.

В общем, когда подруливает Мустафа, я только-только успеваю снять бикини и немного привыкнуть. Замираю в ожидании протянутой руки и не разочаровываюсь – тот же удар током, очень приятно отзывается где-то внутри живота. Но сегодня он чуть тряхнул мою руку, груди отозвались покачиванием и легким ударом друг о дружку. Вижу его восхищенный взгляд и наконец-то начинаю смущаться. Краснею, натягиваю очки и шляпу, тянусь за бутылкой с водой. И вообще делаю массу ненужных движений. Замечаю, как он разглядывает во время всех этих манипуляций, мою колышущуюся грудь и от того еще сильнее смущаюсь, беру полотенце и прикрываюсь.

Ловлю на себе уже мужнин одобрительный взгляд.

Сегодня разговор идет только по-русски. Позже я поняла, почему с ним легко – менталитет схож. Родом он тоже из СССР, не так много лет назад переехал в Турцию на историческую родину. Да и я что-то начинаю припоминать про гонения на турков, которых Сталин в свое время с Кавказа переселил, а позже из Узбексистана или еще откуда-то в Средней Азии они перебирались.

Предлагает вечером съездить на пенную дискотеку. Какую-то супер-мега, единственную такую во всем городе или даже стране. Добавляет, что проведет бесплатно. Есть у него там знакомые. Позже, и за доставку, денег откажется взять. Такой вот дружеский подарок.

Ну, а чего? Мы всегда открыты для новых впечатлений. Знала бы тогда, для каких. Ну да не буду раньше времени.

Оказываемся в таком типа бассейне. Только сухом. Где по дну и стенам расставлена разная аппаратура, бар, скамейки, люди. Нас пока немного. Чуть-чуть пьем, чуть-чуть танцуем. А что еще делать? Разговаривать под такую музыку точно невозможно. Потом, видимо автобусами, подвозят пакетных туристов. Становится сразу тесно, весело, шумно (хотя, казалось бы, куда еще?).

Звучит какой-то «тан-тара-тан» и изо всех возможных мест начинает подаваться пена. Что-то типа мыла. Такая - скользкая. Замечаю, что многие дамы без белья. Сквозь мокрые футболки призывно торчат горошины сосочков. А где и откровенно просвечивает вся грудь или лобок. Полностью облепившись тонким и мокрым хлопком. Мужские ноги, и не только ноги, облепились мокрой одеждой. Это уже не дискотека. Это какой-то праздник фроттеристов, эксбиционистов, вуайеристов и прочих извращенцев. Всех тех, к кому в той или иной степени отношусь сама.

Сказать, что я в восторге – не сказать ничего! Меня касаются груди и члены, кто-то походу, украдкой, лапает меня. Я, хоть и боясь попасть в поле зрения мужа, оказываюсь прямо в своей стихии. Это вам не транспорт, тут можно все. Не все разделяют мой восторг. Вижу забившуюся в угол пожилую женщину, оберегающую честь двух доверенных скорее всего внучек или племянниц. Что они здесь делают? Ясно же написано – строго 18+. Им на вид явно меньше. Но глаза девочек блестят, им тоже будет что вспомнить. Рядом крутят роман с турецкими парнями две тетушки (молодящиеся бабушки?) далеко забальзаковского возраста.

Да и какой роман – натурально трутся и зажимаются с ними. Дело верно идет к совсем не целомудренным поцелуям. Я прямо вижу, как женщины уже хищно приоткрывают рты, пытаясь поймать пролетающие рядом с ними такие близкие пухлые и молодые губы.

Муж что-то кричит, я не слышу. Показывает знаками, что сходит в бар, возьмет попить. Мы в мыле уже по-настоящему, как кони. Стоит ему отвернуться, как крутящийся рядом Мустафа тут же берет меня в охапку. Не он ли лапал меня только что сзади?

Как тогда, на танцполе – нет сил сопротивляться. Вижу тянущиеся ко мне губы. Какая-то навязчивая идея – мне хочется почувствовать его вкус и запах, хочется туда, к нему, в поцелуй. Нахожу в себе силы отвернуться и он кричит в ухо:

— Я хочу трахать тебя!

— Что? Я не слышу!

— Лена, я трахну тебя!

— Мустафа, музыка, ничего не слышу!

— Я выебу тебя!

Отталкивает еще какого-то пристраивающегося к нам турка и в этот момент возвращается муж. Нет никаких подозрений – Костя видит, что это не объятия – это для охраны от посяганий посторонних. И дальше мы танцуем втроем. Боже, как приятно быть вот так - между двух мужчин. Иногда они берут меня руками в кольцо, и я чувствую их сразу с двух сторон. Особенно приятно сзади, между ягодиц. И тогда еще сильнее наваливаюсь грудью на того, что спереди. Хорошо, что почти всегда это муж, сама нахожу его губы. И тогда мне тем более не хватает решимости сбросить бесцеремонные руки нашего нового друга, забравшиеся под одежду...

Неужели Костя не замечает? Или не хочет замечать? Или его самого захватила эта игра? Мустафа, прижавшись сзади, двигает тазом, взявшись обеими руками за грудь. За мою грудь! А муж, обняв меня за спину продолжает целовать.

Быстро и незаметно проходит время, пена заканчивается, хотя музыка еще гремит. Бабушка уводит внучек, рядом танцевавшие активные пенсионерки тоже уезжают не одни. Мы устали, но душа требует продолжения банкета – «А поехали к нам в номер?».

Мы липкие и мокрые, поэтому вначале душ. Мустафа по началу отказывается идти, тем более первым. Костя чуть не силком заталкивает его туда, дав свой чистый халат. Молчащему почти всю дорогу мужу приходится переспросить, что бы я услышала:

— Как тебе?

— Ты знаешь, это что-то фееричное, мне понравилось

Мы еще о чем-то говорим, но я вижу, что он хочет поговорить о чем-то другом, не знает, как начать. Возможно, догадываюсь о чем и прошу:

— Давай больше не будем его звать?

— Не понравился? Я знаю, он не красавчик.

— Нет, я боюсь его. Не как человека или там бандита. Он подавляет мою волю, я не могу сопротивляться, я боюсь сделать то, чего потом не исправить...

Не договариваю и замолкаю.

— Боишься его или боишься себя? Я не против, дай волю эмоциям. Попробуй, если хочется. Это не обман. Знаешь, когда на пляже другие мужчины разглядывали твою обнаженную грудь, было какое-то новое чувство. Какой-то азарт, игра, возбуждение, если хочешь.

Я отрицательно мотаю хмельной головой, сама не ожидая, что каждое из этих слов так четко впечатается в мозг.

— Ты, оставаясь моей, дразнишь, привлекаешь других, они ведутся. Ничего же серьезного, поиграй в эту новую игру. Помнишь, как мы занимались любовью у открытого окна привокзальной самарской гостиницы? Как нас тогда завела сама необычность обстановки? Карт-бланш. Один раз. Но только честный. Я должен быть в курсе.

Я по-прежнему мотаю головой, а муж идет в комнату за полотенцами, потом заносит одно из них в душевую.

Только появляется на пороге Мустафа, я быстро, мышью, проскакиваю мимо него в душ. Успеваю заметить, как белая ткань сильнее подчеркивает смуглую кожу и покрытое черными волосами тело. Выбираю самые вкусные ароматы. Не только для головы – для всего тела. Неужели я для себя уже все решила? Ну, уж нет! Сейчас оденемся и пойдем в бар.

Только вот чистая одежда осталась в комнате. Заворачиваюсь в полотенце и почти сталкиваюсь в дверях с Костей

— А я уже шел помогать, смотрю, ты все никак не выходишь.

— Да хотела всю пену смыть, неизвестно, что из чего она.

— Тогда кремом еще натрись, я в душ

«Кремом при Мустафе?» - хочется спросить мне

Вот и он стоит, улыбаясь в центре комнаты. Белый мужнин халат полами растекся по полу на этом коренастом коротышке.

— Мустафа, мне нужно переодеться.

— Да-да, конечно - сверкает зубами он.

— Выйдите, пожалуйста.

— Лена, можешь не стесняться меня.

— Нет-нет, выходите, я быстро переоденусь.

Мы же вроде на «ты», чего я опять межуюсь?

Проходя мимо меня, приобнимает за талию:

— Только один быстрый поцелуй?

— Нет, нет, пожа... - окончание фразы тонет в нашем поцелуе

От него вкусно пахнет. Губы скорее сухие, но это даже приятно. Еще они приятно большие и приятно сильные. Совсем не сложно развернуть полотенце с обнявшей тебя за шею женщины и развязать пояс уже своего халата. Он укрывает меня полами и я чувствую не только Мустафу. Сквозь поцелуи мне хватает сил шептать: «нет, не надо, мы не должны переходить границы, пожалуйста» и прочее...

Но не хватает силы воли отнять руки и перестать гладить целовать и обнимать этого невысокого, коренастого, некрасивого, волосатого фотографа.

— Лена, скажи - я хочу, что бы ты трахал меня.

— Нет, нельзя, я не изменю мужу – начинаю приходить в себя.

Его голос меняется. Нет той былой мягкости. Хоть и не громко, но появляются властные нотки:

— Я не спрашиваю у тебя разрешения. Я буду трахать тебя как шлюху. Потому, что ты и есть шлюха! В соседней комнате муж, а ты собралась трахаться с посторонним!

Как ушат холодной воды! Я прихожу в себя. В душе все так же льется вода. Понимаю, что стою голая. Отталкиваю фотографа, но не тут-то было. Он легко, и даже не прилагая сил, разворачивает, укладывает грудью на столик и начинает пристраивать между ягодиц член.

— Мустафа, пожалуйста, не надо – шепчу я.

— Если ты не шлюха, громко кричи, зови на помощь!

— Молчишь? Тогда раздвигай булки, буду ебать тебя!

Не понимаю, что со мной. Я тихо даже не реву, как будто бы становясь жертвой насилия. Или реву? И одновременно меня трясет, но не от чувства бессилия или беспомощности. Неужели это начинает подкатывать оргазм? Вот так вот сразу, даже еще не начав?

Где-то в глубине головы понимаю, что стоит только позвать, муж справится с ним одной левой. И при этом знаю, что я и есть шлюха. Точнее, хочу оказаться в этой роли, хочу, что бы меня имели как шлюху. Давно уже, еще с детства я знала, что на самом деле такая и есть. Особенно ярко - почувствовав, как Мустафа начинает засовывать свой член.

Да какой там член! Толстый хуй! Хуище, мне хочется плакать еще и материться. Чувствую, как меня трясет и теку под его натиском. Не смотря на обилие смазки, он чувствительно растягивает там все во мне.

Турок говорит, что делать и как сказать – я послушно выполняю и повторяю. Я прошу, что бы он ебал меня. Прошу ебать сильнее, тихо матерюсь. Называет меня Наташей, я согласна. Прошу кончить мне в рот. Недостаточно убедительно! Называю его восточным господином и умоляю кончить мне в рот. Член во рту не помещается – очень крупная головка, большая часть спермы на лице и волосах. Да член какой-то ненормальный – загнут в сторону как турецкая сабля. Дурацкая мысль – может у всех турков такие? Меня саму не переставая колотит в каком-то подобии оргазма. Но такой продолжительности же не бывает? Не бывало?

Обессилено стекаю на пол и понимаю, что Костя еще в душе. Я про все забыла, а прошло от силы минут пять. Ну, может десять. Поэтому, у нас есть время привести себя в подобие порядка. Когда выходит муж, мы просто сидим и разговариваем, правда меня чуть потряхивает

— А давайте нагужбанимся и оторвемся сегодня по полной? – предлагает как ни в чем ни бывало Костя.

— Неее, я лучше спать, хотела поплавать с утра

— Ладно, спи. Пойдем, Мустафа

Костя наклоняется поцеловать меня на ночь. Паника – он же почувствует запах! Запах секса. Нет, наоборот, с удовольствием целует меня не только в губы. Запуская руку в местами слипшиеся волосы, целует шею и лицо.

Конечно же, я не засыпаю. Мустафа не пьет, по-моему, только на людях. Здесь не отказывается. Их голоса становятся все громче. Говорят уже на какой-то тарабарской смеси русского и турецкого, но все понятно. Обо всем на свете.

Позже, уже чуть заплетающимися языками:

— Брат, Костя-брат, тебе очень повезло с Наташей.

— Она – Лена

— Я знаю, брат. Но в каждой Лене есть немного Наташи. Твоя Лена очень красивая, высокая и гёркемли. Черт, напился, забыл, как будет по-русски. Не отпускай ее от себя, такой бриллиант если потеряешь, потом не найдешь.

Они, продолжая обсуждать мои достоинства заходят в спальню, перейдя почти целиком на турецкий. Чувствую, что Костя сел рядом и сдвинул волосы с лица.

— Ложись спать, Костя-брат, все устали сегодня.

Слышу скрип кровати, шаги и щелчок закрываемой двери. Муж вздыхает, ворочается и укладывается спать прямо в халате. Чуть выжидаю, пока уснет, иду выключить свет и запереть дверь. Практически повернув защелку замка, застываю и, все-таки, не решаюсь провернуть ее до конца. Укладываюсь снова и прямо распинываю себя встать и запереть дверь.

Минут через десять здравый смысл все-таки побеждает - встаю. Иду вначале попить, потом в ванную. Для чего-то чищу зубы и вообще понимаю, что просто тяну время. Подхожу к двери, прислушиваюсь, опять забираюсь в постель. Потом решаю, что одежда все-таки мешает. Дома мы практически всегда спим голышом – так приятнее. Раздеваюсь полностью и только после этого засыпаю.

И то поняла, что заснула только тогда, когда почувствовала на спине прикосновение прохладных рук. Просыпаюсь дальше и осознаю, что сплю на животе, а глядящие меня руки, жесткие и шершавые. Сквозь волосы уже и глазами увидела спящего рядом мужа. Ума хватило не шевелиться и дальше притворяться спящей.

Мустафа (а кто же еще это мог быть?) раскрывает меня полностью, потом встает и раздевается сам. Садится на ноги чуть ниже попы и членом пытается нащупать вход. Какое-то время не получается. Я, все так же притворяясь спящей, чуть раздвигаю ноги, незаметно оттопыриваю попу и получаю в награду эту крупную головку между губ. Очень осторожно подаюсь навстречу и сама ловлю его член.

Бооже! Как же хорошо! То ли дело в этом кривом ятагане, то ли форме головки в виде шляпки гриба – совсем другие ощущения. Нет ожидаемой поначалу сухости. Наоборот, практически сразу начинают раздаваться характерные чавкающие звуки. Ну, не совсем чавкающие, скорее хлюпающие.

Он очень неспешен и осторожен. Меня прямо укачивает на волнах этого неторопливого кайфа. Мне не нужно быстрее или сильнее – все совсем по-другому. И это «по-другому» ничем не хуже. Чувствую пробирающиеся под грудь руки, чуть приподнимаюсь, что бы впустить, слышу, как перестает похрапывать муж, но нет сил прерваться.

Я помню про предоставленный карт-бланш, но держал меня не он. Где-то глубоко в голове сейчас рвутся синаптические связи, заложенные с юности и даже с детства. Да, это второй мужчина в моей жизни, я знаю, что потом буду жалеть. Но не сейчас. Сама обстановка, со спящим рядом мужем, заводит похлеще... Даже не подберу сравнения...

Мне хочется, что бы он открыл глаза, оценил мою смелось.

Нет, какую там смелость! Безбашенность, сексуальность, страсть. Нет опять не то! Надо называть вещи своими именами - похотливость, развратность, шалавость. Не скажу, что думала именно так, но подобные мысли опять будят во мне самку, я уже, почти не сдерживаясь, стону, хриплю, ползаю по постели, не убирая только попку с члена. Нет, наоборот, сосредоточив там сейчас все ощущения, сильней и сильней сама надсаживаюсь на этот кривой ятаган и начинаю кончать.

Турок чувствует меня, сильней прихватил за бедра, ебет во всю длину, сильно шлепая бедрами по ягодицам. Мне хочется, что бы и по лобку шлепали его яйца. Но, видимо, у него устроено как-то по-другому, яиц вообще не ощущаю.

Оргазм все не заканчивается, а у меня чувство, что из подушки уже полетит набивка. Я ее не просто кусаю - натурально грызу.

Едва чуть подотпускает и снова начинаю забираться вверх, туда к тем же ощущениям, еще и, кажется еще. Без сил расслабляюсь в кровати, чувствуя, что Мустафа, хоть и остановился, но не вынимает из меня.

— Наташа, переверни Костю, возьми в рот его член.

Вначале отказываюсь, мотаю головой. И только угроза вставить свой, склоняет чашу весов. С трудом разгибаюсь в пояснице, чуть потягиваюсь кошкой в кровати, заглядывая в мужнино лицо. Он крепко спит, алкоголь делает свое дело. Удивительно легко переворачиваю его на спину, голова сама по инерции поворачивается в нашу сторону. Странно, что не спит его дружок. И, похоже, давно. Полы халата все в смазке, член напружинен, вытянулся на животе. Такое чувство, что прямо тянется к пупку.

Я не любительница миньета:

— Мустафа, нужны салфетки или полотенце

— Шлюхи сосут так. Соси давай!

Побежавший было по спине холодок очуждения после таких слов, моментально испаряется, как только нижних губ касается член. Он не торопится вводить его внутрь. Дразнит меня, поводя по губам, между ними, касаясь попки, постукивая сверху по ягодицам.

И я снова завелась, беру в рот. На удивление нет неприятия, наоборот мне прямо нравится, что он такой скользкий и при этом такой твердый. Мустафа медленно вводит свой очень глубоко. Сдергиваюсь: - Ай, больно! Потом вводит еще раз, уже мягче. А потом я сама насаживаюсь поглубже - ебусь на всю длину, меня все больше подстегивает эта уже не резкая боль, а типа щекотка в верхней точке амплитуды.

Я устаю сосать, но не могу оторваться от Костиного. Облизываю, трусь лицом, слизываю смазку с живота и яичек когда чуть отпускает. Крепко хватаюсь за него рукой, когда снова подкатывает и снова всеми ощущениями сосредоточиваюсь там, сзади.

Мустафа постепенно пробирается рукой между ног прямо к вишенке. Очень острые ощущения! Слишком! Убираю его грубую руку, просовываю свою – да-да-да!!! Устаю стоять так на одной руке, он тоже замечает это

— Наташа, подожди, перевернем Костю поперек кровати.

Муж тяжелый, нам приходится разворачивать его вдвоем прямо на халате. Я пока не понимаю, для чего мы это делаем. Но делаем осторожно, чтоб не проснулся. Так же осторожно просовывается под голову подушка, а потом вторая.

— Садись на его лицо! Нет, не так, продолжай сосать.

Дошло и до меня. А когда Костя, вначале очень осторожно - почти незаметно, а потом обхватив меня за задницу, начинает вылизывать, наконец, доходит и то, что он уже не спит. Или давно не спит. То ли от этой мысли, то ли от того, что он настойчиво просовывает свой мне прямо в горло, начинаю натурально биться в сильнейшем оргазме, еще и еще, с каждым неторопливым толчком, стоящего сзади Мустафы.

Ощущений сильнее у меня не было ни до, ни после этого момента.

Да, да, одной этой встречей история не закончилась. Были и после. В оставшуюся неделю отпуска иногда к нам мог присоединиться Мустафа. Но даже и без него, наши отношения вышли на какой-то новый уровень.

Нам снова по двадцать лет, нам хорошо не только в постели. Мы гуляем вечерами по городу. Я скучаю по мужу, когда нахожусь на работе. И он, чего давно не бывало, балует меня ежедневными сообщениями, звонками, а то и мелкими сюрпризами. И я снова люблю вечер. Люблю укладываться спать вместе с ним и засыпать, уткнув нос в его подмышку.