Почему ты не берешь на себя обязательства? / Why Won't You Commit? © Kalimaxos

***

Почему ты не...

— Люк, почему ты не хочешь связать себя обязательствами с хорошей девушкой и завести детей?

Да, Люк. Почему ты не хочешь посвятить себя этому? Почему бы не найти хорошую девушку, влюбиться и завести детей? В конце концов, мужчины делали это на протяжении веков. Верно? Будь хорошим мальчиком и возьми на себя обязательства. Трепещи!

— Настоящим, мы предаем его тело глубине.

Предаем! Опять это слово. Бич моего существования. И я не говорю о том, чтобы взять на себя обязательства в отношении чего-то важного и скрепить их словом. Хотя именно этого ожидают, во всех случаях "обязательств".

Для меня тогда, это слово означало одно и только одно: подчинение.

Передать весь контроль над своей жизнью кому-то другому. Вы можете подумать, что я параноик. Но я знал достаточно хорошо, чтобы волосы на моем затылке вставали дыбом каждый раз, когда я слышал это слово.

Так что послушайте мою историю.

***

Семейный ужин

— Люк, почему ты не хочешь связать себя узами брака с хорошей девушкой и завести детей?

Моя мать повторила это снова! Как гвозди, царапающие доску! За последние два года я, наверное, слышал это от нее тысячу раз. И это действовало мне на нервы. Это был не вопрос. Это было заявление, приказ, требование.

Меня зовут Люк Стэнтон. Сын Джойс и Уильяма Стэнтон. Брат Эмбер Стэнтон-Бойс. Я холост, а моя сестра - нет. Она замужем за Реджи Бойсом, и у них двое детей. Мэгги, пять лет, и Анна, три года. Так что да, я неженатый дядя, сын и брат.

— Опять, мам? — Я закатываю глаза.

— Ты не становишься моложе, мистер, — отвечает мама, беря на руки маленькую Анну и обнимая ее и целуя.

Мэгги ревнует и бежит ко мне, чтобы обнять. Что я могу сказать? Я просто балдею от своих племянниц. Они обе такие милые и невинные. Женственность, в ее лучшем проявлении. Как только они вырастают, все идет кувырком.

— Оставь его, Джойс, — говорит мой папа, улыбаясь при виде моих племянниц, обнимающихся с дядей Люком и бабушкой Джойс. — Как ты, сынок?

— Я в полном порядке, папа, — отвечаю я, когда Мэгги решает, что хочет обнять дедушку.

И вот так, я становлюсь для нее вчерашним обедом.

"Еще один символический момент", - думаю я про себя, глядя на маленькую Мэгги. - "Вот так все и начинается".

— Дай угадаю, — говорит он, беря Мэгги на руки. — Мама донимает тебя тем, что ты до сих пор не женат?

— Ты угадал, — отвечаю я, пока мама качает головой.

— Что случилось с той девушкой Шерри, с которой ты встречался? — хмыкает Эмбер.

— Эмбер, — Роб, мой зять, пытается вмешаться от моего имени.

Но моя сестра, просто пренебрежительно отмахивается от него, ожидая моего ответа.

— Все кончено уже несколько недель, — отвечаю я, надеясь, что они прекратят допрос.

— Кто разорвал отношения? — спрашивает мама.

Эмбер насмехается, глядя на меня. Я вижу, как Реджи неодобрительно качает головой. Скорее всего, это наши женщины нагнетают обстановку. Отцу это тоже не нравится, но он кивает мне для заверения.

— Я сделал, — отвечаю я, когда мама качает головой, а моя сестра хихикает.

— Что это было на этот раз? — спрашивает мама. — Она казалась милой девушкой.

— Как всегда, — вклинилась Эмбер. — Он испугался и убежал.

— Почему? — спросила мама.

— Вини ее, — сказала я, указывая на сестру.

— Я? А я что сделала? — запротестовала Эмбер.

— Это ты и твоя профессия, — ответила я. — Культура, которую создали люди вроде тебя.

— Адвокат по разводам? — притворилась она шокированной. — Моя профессия, сделала тебя неспособным связать себя узами брака с женщиной?

Она оглядела всех и рассмеялась. Я заметил несколько вежливых улыбок, но никто не присоединился к моей назойливой сестре в ее смехе.

— Помнишь ту историю, которую ты рассказала нам в прошлый раз, когда мы собрались вместе?

У Эмбер был озадаченный взгляд, но мой отец знал, о чем идет речь, так как он покачал головой и позволил моей племяннице убежать от него. Теперь ее внимание было сосредоточено, на ее плюшевом животном.

— Освежи мою память, — ответила моя сестра, садясь за кухонный стол.

Остальные последовали за ней, пока мама наливала кофе.

— Ты рассказывала нам о жене, которую представляла в бракоразводном процессе. У нее был роман, и она решила развестись с мужем, но все равно получила дом, детей и алименты. Вспомнила?

— Это похоже на большинство моих дел, Люк, — хмыкнула Эмбер.

Я заметил, что ее муж поморщился при этом. Он явно не был поклонником методов своей жены.

— Именно, Эмбер, — ответил я. — Они все одинаковые. Жена получает все, в то время как бывшему мужу, достается шахта. Он теряет своих детей, их дом и должен платить алименты. Не говоря уже о закладной на дом, в котором он не живет. Жена часто изменяет и приводит своего парня или парней в дом, где живут дети. Ты, наверное, так гордишься собой.

Напряжение в комнате, можно было резать ножом, когда мы с Эмбер смотрели друг на друга холодными глазами. Ни один из нас не поддавался.

— Ты прав. Я горжусь своей работой, — наклонилась она ко мне. — Я слежу за тем, чтобы правовая система защищала права женщин.

— За счет отцов, — возразил я. — И детей.

Эмбер усмехнулась.

— Ты живешь в прошлом, Люк. Пятидесятые закончились, и патриархат тоже.

Настала моя очередь насмехаться. Патриархат. Это значит, что обществом правят мужчины. Слово, которым пользуются феминистки и мужененавистницы в наше время. По их словам, все плохое в жизни женщин. происходит по вине мужчин и их патриархального правления. Но патриархат закончился гораздо раньше, чем родились все присутствующие в этой комнате. Теперь это просто миф, который феминистки используют, для оправдания своей ненависти к мужчинам.

— О, избавь меня от лекций по неофеминизму. Ты делаешь деньги на разрушении семей.

— Ты прав, — огрызнулась она в ответ. — Много денег. Больше, чем у тебя. Дни общества, в котором доминировали мужчины, прошли, брат дорогой. Пора тебе это принять.

— О, но я смирился, дорогая сестра. Ты убедилась в этом.

Она недоуменно посмотрела на меня. Не понимая, к чему я клоню.

— Ты и все те истории, которые ты рассказываешь нам о своей юридической доблести, заставили меня понять, что брак - это ставка на лоха для мужчины. Допустим, я найду кого-то и женюсь. В конце концов, у нас появляется ребенок или два, и тогда она оказывается на водительском месте с юридической точки зрения, а у меня нет ничего, кроме обязательств. Если она решит, что браку конец, я потеряю все, а она получит все. Я не прав?

Она не ответила, просто смотрела на меня с легкой ухмылкой.

— Если я хочу иметь детей, я должен подчиниться вашей... матриархальной системе. Как это называется в наши дни? Ах да... фем-дом. Феминистское доминирование.

— Мы просто делаем поле игры ровным, — выплюнула она в ответ.

— Чушь! — ответил я. — Ваш вид контролирует систему. В современном браке, нет никаких последствий для женщины, если она изменяет своему мужу. Никакого юридического наказания. Так что система, практически поощряет это.

— Наконец-то женщина отвечает за свою сексуальность, — ответила Эмбер.

— О, она в праве, — ответил я. — Как только она заводит ребенка от мужчины, его жизнь оказывается в ее руках. И что бы она ни делала, твоя правовая система на ее стороне. Итак, скажи мне еще раз, почему я должен подчиниться? Прости... согласиться?

— Люк, — вклинилась мама. — Ну и что? Ты никогда не женишься, потому что женщина может отдать тебя в чистку?

— Хорошо, мама, раз уж ты спросила. Из всего, что говорит моя сестра-адвокат, совершенно ясно, что закон в браке на стороне жены. Она может изменять, и дети переходят к ней, дом тоже, а муж должен съехать, платить алименты и ипотеку, пока детям не исполнится восемнадцать. Учитывая, что почти пятьдесят процентов браков оказываются неудачными, а женщины просят о разводе в семидесяти процентах случаев, какой мужчина в здравом уме станет жениться? Зачем ему прыгать с обрыва, если это то, что он должен искать в будущем?

— Так это все? — спросила мама. — Ты отказался? Ты никогда не женишься и не заведешь детей?

— При нынешнем положении вещей, о браке для меня не может быть и речи.

— Ты трус, — насмехалась Эмбер.

— Я прагматик, — ответил я и взял ключи. — Увидимся на следующей неделе, ребята.

И с этим, я покинул еженедельный семейный ужин.

***

Как я туда попал

Когда речь заходила о женитьбе и рождении детей, ситуация для молодых людей моей возрастной группы. была безрадостной. Я видел, как через это проходили женатые друзья, соседи, коллеги и даже дядя.

Можно сказать, что я был, в некотором роде, параноиком, но, безусловно, нездоровым. Но после всех мужчин, которых я видел сожженными женщинами и системой, я очень настороженно относился к брачным связям. Мысль о том, что у меня будет ребенок, которого женщина может забрать, была для меня чем-то непостижимым.

Я понимал, что некоторые мужчины использовали женщин в прошлом. Некоторые из этих "мужчин", бросали своих жен. Обычно ради другой женщины. И довольно часто с детьми от бывшего мужа, которых нужно было воспитывать, при минимальной поддержке. Но это было тогда, или с другими мужчинами, не со мной.

Политики отреагировали слишком остро, как это часто бывает, чтобы решить проблему. Но потом они поняли, как легко они могут купить голоса женщин, расширив правила развода в угоду им. То, что некоторые из этих мужчин-политиков, стали жертвами законов, за которые они голосовали, было поэтической справедливостью, которая ничего не дала таким мужчинам, как я, которые не несли ответственности. Для системы, мужчины были принуждены к отказу от детей еще до того, как они их народили.

Моя сестра была совершенно права, говоря, что я должен смотреть правде в глаза. А реальность заключалась в том, что свадебные клятвы, в наши дни, были бессмысленны. В этих клятвах, мужчина и женщина обещали быть сексуально исключительными друг для друга. Отказаться от всех других и искать секса только у своего супруга. И это означало, что муж жены будет воспитывать детей.

То, что дети будут принадлежать жене, не вызывало сомнений. Что касается мужчин, то им остается только гадать, будут ли дети их. Видя количество измен, разводов и споров об отцовстве во время разводов, я не мог заставить себя безоговорочно "посвятить" себя женщине. И у меня были на то веские причины.

Я не всегда был таким раздражительным. В молодости, я тоже купился на миф о браке. Я попробовал его на вкус с моей бывшей Лин. Мы с ней были женаты год, когда она попала в автокатастрофу. Полиция приехала ко мне на работу и отвезла в больницу. Она была в коме. Затем они сбросили на меня бомбу. Вместо того чтобы быть на работе, как она заставила меня поверить, она взяла выходной, чтобы провести его с каким-то парнем, которого я не знал. Она была в его машине, когда ее нашли, с частью его члена во рту.

У ее родителей, хватило наглости попросить меня не судить и не разводиться с ней. Как будто она могла объяснить, что отрезанный член у нее во рту - это случайность? Когда через полгода она вышла из комы, я покинул нашу квартиру, ее вещи были у родителей, а ей вручили документы на развод. Полицейский отчет, был на видном месте среди бумаг. Она не стала оспаривать и не пыталась объяснить мне, почему. Мне и не нужно было знать или спрашивать. Правда была самоочевидна.

Но мне повезло. Почему, скажете вы, после этого фиаско?

Потому что у нас не было детей. Все, что нам пришлось делить - это некоторые вещи и наш общий банковский счет. Если бы у нас было потомство, мое положение было бы катастрофическим. С тех пор, я не доверял ни одной женщине. Секс для меня означал презервативы и никакой выпивки, где я мог потерять контроль и забыть воспользоваться презервативом.

***

Минди

И все же, хотя я и устал от женщин, я не мог обойтись без женской компании. Можно сказать, что я был обречен гладить тигра, который хотел меня съесть. Или что моя маленькая голова, постоянно выигрывает спор с той, что на шее.

В очередной раз, я нашел себе полупостоянную подружку. Минди. Милая, приятная и сексуальная. Через пару месяцев, она захотела эксклюзивных отношений, но я отказался. Это был первый шаг к помолвке, а затем к браку. Через шесть месяцев отношений, она начала говорить слово на букву "О": обязательства.

Мне нравилась Минди. Секс был хорошим. Не идеальным, но вполне приемлемым. Я все время думал о том, что один старый наставник сказал мне нечто актуальное.

— Женщина отдаст мужчине все силы... прежде чем выйдет за него замуж, — сказал он, подчеркнув слово "прежде".

Подумав об этом, я понял, что лучшие качества Минди были неубедительными. Когда или, что более вероятно, ЕСЛИ мы поженимся, все не станет лучше. Так не бывает. Значит, никакой исключительности и никаких обязательств. Но у Минди были другие идеи. Она отказалась от разговоров об "обязательствах" и даже от просьбы об эксклюзивности.

Вместо этого я увидел, что в сексуальном плане, она стала прилагать больше усилий. Она проявила готовность заниматься сексом и инициировать его, а также пробовать всевозможные новые вещи. Она сделала глубокую глотку и проглотила мою сперму. Затем она предложила мне свою задницу. Это была совершенно другая женщина, чем Минди, которую я знал.

— Минди? — наконец, спросил я. — Что привело к таким переменам?

— Тебе нравлюсь новая я? — спросила она.

— Конечно, но я не понимаю этих перемен. Что привело к этому?

— Я поговорила со своей хорошей подругой. Она старше меня и разведена. Она сказала мне, что жизнь коротка. Слишком коротка, чтобы тратить ее на сдерживание. Мне кажется, я теряла тебя своими способами, и я не хочу этого. К тому же, это было весело, не так ли?

— Да, было, — ответил я.

— Хорошо, — она заманчиво ухмыльнулась. — Так давай сделаем больше. Давай веселиться. Как можно больше веселья.

И мы повеселились. Настолько, что я забыл о браке, обязательствах и всем том, чего я боялся. Без давления брака на мою голову, я, наконец-то, смог расслабиться. Мы не съезжались и не говорили об эксклюзивности, но мы действительно проводили много времени вместе.

Мы полетели на нудистский курорт в Карибском бассейне и даже наслаждались обменом с двумя другими парами. Она не была моей женой или даже невестой, поэтому я не ревновал, когда она уходила с другими парнями на одну ночь подряд, и наслаждался прелестями их жен.

Мы развлекались в течение недели, а потом полетели домой. На первом этапе полета, мы оба были спокойны. Затем, когда мы сидели вместе, ожидая стыковочного рейса, Минди повернулась и посмотрела на меня.

— Ты злишься на меня? — обеспокоенно спросила она.

— С чего бы это? — спросил я.

— Ну, то, что мы делали... на курорте.

— Ну, я не играл с собой, когда ты была с другими парнями, Минди. Их жены составляли мне компанию.

Я увидел, как она вздрогнула, но она кивнула, ничего не говоря в течение минуты или около того.

— Ты бы хотел сделать это снова? — спросила она.

— Может, когда-нибудь, — ответил я.

Она ничего не сказала на это, но я мог сказать, что она хочет этого. "Вот оно", - сказал я себе. И это случилось.

— Ну, мне было весело, — сказала она. — Я хочу сделать это снова. Я думаю, у них дома есть свинг-клубы. Думаю, было бы хорошо, если бы мы продолжали это делать. Что ты думаешь?

— Минди, — ответил я. — Мы не женаты, не помолвлены и даже не эксклюзивны. Ты можешь просто встречаться с другими людьми, если ты этого хочешь.

Да, я действительно проболтался. Можете себе представить, Минди это не понравилось. Когда мы вернулись, она поехала на uber к себе домой, а я поехал домой на своей машине. Чтобы вы знали, мы вместе поехали в аэропорт, когда улетали. Но уезжали мы порознь.

Несколько дней, я ничего не слышал о ней. Затем, однажды, она появилась у меня дома после работы.

— Люк, — сказала она. — Нам надо поговорить.

"Ну вот, началось", - подумал я и сел поудобнее, ожидая, когда упадет ботинок.

— Я поняла. У тебя раньше были проблемы с женщинами, и у тебя есть проблемы с доверием.

— Возможно, — ответил я.

— В чем-то, я с тобой согласна.

— Правда?

— Послушай, Люк. Я все понимаю. Тебе изменили. Я не могу представить, как это больно.

— Ты права, — ответил я. — Как женщина, ты не знаешь, каково это для мужчины. Точно так же, как я не могу понять, каково это для женщины. Но я это пережил.

— Нет, это не так, — ответила она. — Ты думаешь, что все мы, женщины, такие же, как твоя бывшая. Но это не так.

— Ты не права, — отвечаю я. — Я не знаю, похожа ты или нет на мою бывшую. Но...

— Но что?

— В конце концов, ты можешь ей стать.

— Что! — отшатнулась она. — Как ты можешь так говорить?

— Послушай, Минди, просто выслушай меня.

Она ничего не сказала, но я мог сказать, что она чувствует себя оскорбленной моими словами. Тем не менее, она позволила мне продолжить.

— Это не то, что ты сейчас думаешь. Ты порядочная женщина и считаешь себя такой и будешь. Но когда у тебя будут от меня дети и ты поймешь, какие есть варианты, ты, в лучшем случае, рассмотришь эти варианты. И если эти дети будут моими...

— Если! Что значит "если"?— возмущенно огрызнулась она. — За кого ты меня принимаешь?

— Если они мои, — продолжал я. — Это то, чем я не могу рисковать. Возможность того, что ты решишь расторгнуть брак и забрать их у меня.

— Зачем мне это делать?

— Потому что ты можешь. И если ты это сделаешь, то потому, что для тебя как для жены и матери, не будет никаких последствий от этого. Юридическая система отдаст тебе детей, наш дом, а мне придется съехать. Суд заставит меня выплачивать ипотеку и алименты. В этом штате, меня заставят платить алименты на детей, даже если я докажу, что они не мои.

Она замолчала, несколько секунд пребывая в шоке.

— Откуда у тебя все это? — воскликнула она.

— Моя сестра - адвокат по разводам, — сказал я. — Я слышал все это раньше от нее. Она хвастается тем, как она и юридическая система, обходят отцов при разводе. Если бы ты посмотрела, как устроена эта система, Минди, ты бы все поняла.

— Так это все? — с грустью сказала она. — Ты хочешь сказать, что для нас нет никакой надежды? Независимо от того, какую жизнь мы с тобой выберем? Ты считаешь меня бомбой замедленного действия, которая вот-вот взорвется и использует тебя?

— Минди, позволь мне задать тебе вопрос.

Она покачала головой в гневе, но позволила мне продолжить.

— Когда у тебя когда-нибудь будут дети, будешь ли ты их любить?

— Что это за вопрос! Конечно, буду.

— Я тоже, — сказал я. — Я не буду просто донором спермы.

— Донор спермы..., — сказала она, не закончив предложение.

— Если ты решишь развестись со мной, это будет все, чем я стану, и мои дети больше не будут моими. Их семья распадется. Эти будущие дети, Минди, — я сделал паузу, — они заслуживают того, чтобы в их жизни был отец. А не посетитель дважды или раз в месяц.

— Я не могу в это поверить, - сказала она, покачав головой, и вышла.

"Еще одни списанные отношения", - подумал я.

Но Минди не закончила со мной. Она продолжала навещать меня и предлагать встретиться. После "разговора" я решил, что она приняла то, что я мог предложить, и хочет продолжать. Эта тема никогда не поднималась. Мы встречались, и этим все ограничилось. У меня была еще пара перспективных девушек, которых я приглашал на свидания и с которыми было весело. Полагаю, Минди тоже. Я никогда не спрашивал.

Мы с ней ездили на выходные на озеро. Было весело кататься на велосипедах, брать напрокат лодку и танцевать в местном клубе, недалеко от колледжа. В последнюю ночь перед возвращением домой у нас был, наверное, лучший секс в нашей жизни, под светом потолочного люка в номере.

На ней было сексуальное черное нижнее белье, чулки, красные туфли на высоких каблуках и красная помада. К тому времени, когда она закончила отсасывать мне, она оставила следы помады на моем паху, у основания члена. Когда я ненадолго отлучился в ванную, я заметил это. И, честно говоря, я был впечатлен.

Вдохновленный Минди, в ту ночь я прибавил темп и делал все, что, как я знал, ей нравилось. От прелюдии, как я знал, что она предпочитает, до орального секса, а потом еще и еще. Мы занимались сексом по всей комнате, стоя, лежа на кровати, на стульях, на ковре у камина и на диване. Мы думали выйти на улицу, но ледяной дождь пресек эту идею. Мы проснулись посреди ночи и снова трахались. Потом она попросила меня взять ее анально так, как она предпочитает - на спине. Это была невероятная ночь.

Приняв душ, мы вернулись в постель и обнимали друг друга, пока искры камина освещали комнату и наши тела. Позже я проснулся от того, что рот Минди лежал на моем твердом члене. Она не отсасывала мне. Она медленно занималась со мной любовью своим ртом, глядя в мои глаза так, как я никогда не забуду.

Когда я кончил в ее прекрасный ротик, она проглотила и поползла вверх, чтобы положить голову мне на грудь, а я обнял ее.

— Ничего не говори, Люк. Я не хочу, чтобы ты говорил. Но знай это. Я люблю тебя.

Думаю, она заснула, так как после этого я не чувствовал ничего, кроме ее дыхания. Но я не спал до рассвета, думая.

***

Возвращение к реальности

Наверное, то, что говорил мой дедушка, правда: пустое сердце нужно заполнить.

Отрицать это было бесполезно. У меня были чувства к Минди, которые я не мог так просто отбросить. Тем не менее, у меня были сомнения, и я держал свои чувства к ней в тайне. Как бы хорошо ни было между нами, я все еще был осторожен.

Я заставлял себя ходить на свидания с другими. Я даже занимался сексом с парой из них, в качестве противоядия от Минди. Трахать женщину в чистом виде, может быть весело. И это точно было так, с этими двумя дамами. Но это не помогло мне отвлечься от Минди. Она засела в моей голове и сердце. Я не хотел говорить себе этого, но я знал, что люблю ее.

***

"Дорогой Люк,

Я знаю, что ты сказал, что у тебя нет эксклюзивных отношений со мной, Люк, но я сама выбираю, кто будет в моем сердце и киске. Поэтому я хочу, чтобы ты знал, что я буду эксклюзивной для тебя до тех пор, пока ты хочешь меня. Ты можешь причинить мне боль в процессе, но я большая девочка. Я отскочу назад.

С любовью, Минди.

Ps. Я написала записку, чтобы сказать тебе это, потому что не хочу ставить тебя в плохое положение лицом к лицу. Мы можем продолжать все как есть и не обсуждать это".

Она оставила эту записку на моем столе, когда была там в последний раз. Мне потребовалась неделя, чтобы окончательно смириться с этим. Я не ошибался в том, что современное общество обделяет мужчин в браке. Или что женщины пользуются ситуацией при разводе и раньше. Моя сестра и другие юристы, подобные ей, все еще работали в правовой системе, усугубляя ситуацию, и женщины ежедневно решали воспользоваться нашей системой. Но могу ли я судить обо всех женщинах, по поступкам некоторых из них? Могу ли я игнорировать свои чувства к Минди?

Да, мне изменяла моя первая жена. И да, моя сестра была постоянным напоминанием, о юридическом дисбалансе в браке между мужчинами и женщинами. Не говоря уже о параде друзей и знакомых, которых я видел проходящими через ад развода и брака. Но не все люди попадали в такую передрягу, и не все женщины были акулами, охотящимися за своим следующим мужчиной, чтобы сожрать его. Многие были порядочными и любящими, не так ли? Не все браки были неудачными. Не все жены изменяли. И не все женщины ненавидели мужчин. Если бы это было так, общество давно бы развалилось.

Итак, через неделю у нас с Минди было свидание. Ужин в хорошем ресторане, в часе езды от нашего города, на пляже. А после, мы планировали пойти на танцы в местный клуб. В моем кармане лежало обручальное кольцо, и я планировал сделать ей предложение. Я подумал, что ближе к концу ужина, будет неплохо. Я бы встал на колено и попросил ее выйти за меня замуж.

В тот вечер, она выглядела такой красивой в этом облегающем сером платье, белых туфлях на высоком каблуке, белом поясе и сумочке. Ее волосы были откинуты на одну сторону головы, а на шее висело золотое ожерелье. Ее губы были накрашены темно-красной помадой, отчего казались полнее, и подчеркивали ее улыбку, когда она улыбалась. А эти темные миндалевидные глаза, смотрели глубоко в мое сердце, подбрасывая топливо в мой огонь. Я решил, что сейчас самое подходящее время. И я потянулся в карман своего костюма, за коробочкой с кольцом.

И тут я услышал знакомый голос. Женский голос, который я знал всю свою жизнь. Моя сестра. Посмотрев направо, я увидел, что она сидит недалеко от нас. Она была одета в короткое черное платье, демонстрируя тело, над которым она так усердно работала в спортзале. Она была с незнакомым мне мужчиной, не ее мужем, не Реджи. Несколько секунд я надеялся, что это клиент.

— Это твоя сестра? — спросила Минди низким тоном, чтобы ее не услышали.

Все надежды на то, что свидание моей сестры за ужином было деловым и платоническим, улетучились, когда Эмбер потянулась, чтобы коснуться его руки так, как ни одна замужняя женщина не должна касаться другого мужчины. Во всяком случае, не в моей вселенной. И мужчина ответил взаимностью, протянув руку под стол, чтобы коснуться бедра моей сестры.

— Люк, — едва слышно произнесла Минди.

Наверное, Минди увидела шок, отвращение и гнев на моем лице, потому что она потянулась к моей руке, схватив меня за запястье. Ей удалось остановить меня как раз в тот момент, когда я собирался встать и подойти к столу сестры.

— Люк, — сказала она, тем же низким тоном. — Не устраивай сцену.

— Скажи мне, почему я не должен? — спросил я, пытаясь сдержать свой гнев.

Я не должен был удивляться тому, что моя сестра изменяет своему мужу. Не после всего того презрения и пренебрежения, которые она выказывала к браку. Но одно дело - слушать, как она рассуждает о том, что мужчины - лохи. Совсем другое - видеть, как она открыто изменяет своему мужу, Реджи.

— Люк, у них с мужем есть семья и дети. Если он узнает, он может развестись с ней и разбить их семью.

— Разве ты не думаешь, что у него есть право знать? Чтобы принять собственное решение? — ответил я.

— Люк, подумай о своих племянницах. Этим девочкам нужны оба родителя. Я уверена, что это просто интрижка. Ничего больше. Многие женщины так поступают.

"Многие женщины так поступают!" Неужели Минди, моя будущая жена, только что сказала это? Серьезно?

Я застыл на месте, глядя на женщину, которой собирался сделать предложение. Чувство грусти и разочарования, овладело мной. За несколько секунд, она разорвала мое сердце своим отношением к ситуации. Как бы я ни был зол на свою сестру, я был разочарован Минди еще больше.

— Я не буду устраивать сцену, — ответил я, холодно глядя ей в глаза. — В одном ты права. Мэгги и Анне нужны их родители. Поэтому я поговорю с сестрой и посмотрю, что из этого выйдет.

— Хорошо, — кивнула она. — Я рада, что ты так считаешь.

Я помахал официантке, чтобы она принесла наш чек, и пока мы ждали, я оглянулся на сестру. Эмбер и придурок рядом с ней, все еще продолжали общаться. Она хихикала, как школьница, а он думал, что получит немного позже тем же вечером: если уже не получил. Моя челюсть дрогнула, когда я обернулся чтобы посмотреть на официантку, протягивая ей свою кредитную карту.

— Милый, я знаю, что это должно быть тяжело..., — сказала Минди, держа меня за руку.

Но я отдернул ее и сел поудобнее, глядя на женщину, которой я почти сделал предложение. В тот момент я не знал, кричать ли мне на сестру или благодарить ее. Не только поведение Эмбер вызывало у меня грусть. То, как Минди восприняла ситуацию, было еще хуже. В один миг, я увидел впереди годы брака с женщиной, которая считала то, что сделала моя сестра, всего лишь "интрижкой". Что "многие женщины" так поступают.

Думаю, она поняла, что я расстроен, по тому, как она посмотрела на меня. Возможно, она гадала, действительно ли я устрою сцену или что-то еще. Я не мог дождаться, когда официантка вернется со счетом, чтобы подписать его. Когда она вернулась, я вписал сумму чаевых, которая была выше той, что я обычно давал. Наверное, я подсознательно пытался искупить вину за то, что мне предстояло сделать. Когда официантка ушла, я наклонился поближе к Минди.

— То, что делает моя сестра, и то, как быстро ты отмахнулась от этого - вот почему я отказываюсь от "обязательств" перед любой женщиной, — сказал я, делая кавычки на "обязательствах".

Я увидел разочарование и печаль, в выражении ее лица. Думаю, она, наконец, поняла, что натворила и что я теперь думаю о ней. Все ее усилия убедить меня в том, что она единственная для меня, пошли прахом за пару минут. Ее губы задрожали, когда по лицу побежала слеза, и она в недоумении покачала головой. Она знала, что между нами все кончено, и я знал, что она знала. Я был так разочарован в ней. Только мой гнев на всю эту ситуацию, сдерживал боль от того, что я неправильно ее оценил.

Я больше ничего ей не сказал. Я также не стал ждать, пока она встанет. Она лишилась привилегии, что я относился к ней, как к кому-то особенному. Оставив ее позади себя, я направился к столику сестры.

Когда я дошел до него, то кашлянул, чтобы привлечь их внимание. Эмбер и смутно знакомый мужчина подняли глаза, раздраженные вторжением.

— Что тебе нужно? — презрительно спросил он.

Но реакция моей сестры была бесценной, это был чистый шок.

— Люк, что ты здесь делаешь?

— Я ужинал кое с кем, — ответил я.

— Люк, это не то, чем кажется.

Я смотрел на нее скорее с разочарованием, чем с презрением. В разговорах она высмеивала брак, но я надеялся, что она не будет обгаживать свой собственный.

— Ты знаешь, что она замужем? — спросил я его, игнорируя Эмбер на данный момент.

— Не думаю, что это твое дело, — ответил он, собираясь встать.

Но Эмбер схватила его за руку, чтобы остановить.

— Полегче, Дерек, — сказала она, и я мысленно отметил его имя. — Он мой брат.

— Вот дерьмо, — сказал Дерек, наконец-то поняв ситуацию.

— Мы с тобой, — сказал я сестре, наклоняясь ближе, — поговорим позже.

"Прежде чем я поговорю с твоим мужем", - внутренне подумал я.

И с этим я ушел. Минди ждала меня у зоны регистрации. Она знала, что эта ситуация довела меня до предела и что в лучшем случае, мы находимся на грани неприятностей.

Ничего не сказав ей, я вышел и направился к своей машине. В тот момент, мне было все равно, сядет Минди в машину, чтобы я отвез ее домой, или нет. Это был ее выбор.

— ЛЮК! — услышал я крик сестры. — Пожалуйста, подожди.

Остановившись, я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Минди воспользовалась возможностью, чтобы догнать меня и пройти к пассажирской стороне машины. Думаю, она все-таки хотела поехать. Это было все, что она могла получить. Затем я повернулся, когда Эмбер снова назвала мое имя и бежала по пятам, чтобы догнать меня.

— Люк, пожалуйста, подожди, — услышал я ее слова, прежде чем она приблизилась. — Ты не можешь ничего рассказать Реджи. Это разобьет его.

— А ты не думала об этом до того, как связалась с этим придурком? Что, черт возьми, с тобой не так, Эмбер? Насколько эгоистичной ты стала?

— Слушай, просто пообещай, что ничего не скажешь Реджи. Пожалуйста, я прошу тебя.

— Эмбер, поезжай домой прямо сейчас. Если тебе не на чем ехать, я отвезу тебя туда. Нам все еще нужно поговорить, и ты должна изменить свой образ жизни. Но если ты останешься здесь с этим засранцем, я отправлюсь к твоему мужу, как только уеду. Выбирай.

Она смотрела на меня несколько секунд, пытаясь решить, что делать. Дерьмоголовый не выходил. Тогда она достала свой телефон и набрала его номер. Я подождал, пока она скажет, что уходит, и выхватил у нее телефон.

— Эй, что ты делаешь! — запротестовала она, прежде чем поняла, что я просматриваю ее контакты и записи телефонных звонков.

— Дерек Кэмпбелл, — сказал я. — Твой ебаный школьный парень? Серьезно, Эмбер!

Неудивительно, что он показался мне знакомым. Длинных волос уже не было, но это точно был он. Пристыженная, Эмбер ничего не ответила, неловко глянув на меня.

— Как долго? — спросил я.

— Люк... зачем тебе это знать? Это просто...

— Просто секс, Эмбер? — Я закончил ее фразу. — Тебя это устраивает? Или больше? Знаешь, мне теперь интересно, Мэгги и Анна принадлежат Реджи. Правда?

— Конечно, — возмущенно ответила она. — Я начала встречаться с Дереком, только после рождения девочек.

Но поскольку она уже так много лгала, я не доверял ее ответу. Тогда я мысленно пометил взять образцы ДНК у девочек и Реджи. Дети заслуживали знать, кто их отец, а Реджи не должен был финансировать воспитание детей, которые, возможно, были не его.

— Садись в машину, Эмбер, — сказал я. — Я отвезу тебя домой.

Когда я разблокировал двери, Эмбер пошла на задние сиденья, а Минди пересела рядом со мной.

— Садись сзади, — сказал я Минди.

Моя бывшая подруга, несколько секунд смотрела на меня. Затем, осознав, как сильно она облажалась, повернулась, чтобы сесть на заднее сиденье с моей сестрой в ряду позора.

Пока я ехал обратно, то слышал, как Минди плачет.

— Что с вами двумя? — спросила Эмбер.

— Я провалила тест, — ответила Минди грустным, тоскливым тоном, пытаясь подавить рыдания, но у нее ничего не получилось.

— Тест? — спросила Эмбер. — Какой тест?

Минди ничего не ответила и продолжала всхлипывать. В зеркале я видел, что она все еще тихо плачет.

— Это не твое дело, Эмбер, — сказал я сестре. — Ты должна беспокоиться о своих собственных проблемах. Я хочу знать одну вещь. Как долго ты встречаешься с этим засранцем?

Я видел в зеркале, что она пытается решить, что мне сказать. Для адвоката с лицом, как у зала суда, она сегодня была очень читаема. В конце концов, ее поймали менее чем за тридцать минут до этого, и она не работала на полную катушку. Если я не надавлю на нее сейчас, она найдет подходящую линию для брехни.

— КАК ДОЛГО, ЭМБЕР! — крикнул я. — Хоть раз в жизни скажи правду.

— Хорошо... хорошо... два года. Может, чуть больше.

Два года! Это было бы после того, как она родила своих девочек, если это правда. Или, в лучшем случае, после рождения Мэгги. Возможно, во время зачатия Анны и с тех пор.

— Как часто вы встречаетесь?

— Раз в неделю. Иногда нет.

— В течение двух лет! — говорю я. — Ты даже не думала о том, что тебя могут поймать?

— Думала, — ответила она, глядя в окно. — Я просто...

— Дай угадаю - ты думала, что тебе все сойдет с рук? Что никто не узнает? Это могло бы сработать, если бы ты делала все в помещении. Но нет. Тебе понадобилось выйти на улицу. Как часто ты ходишь с ним на ужин и тому подобное?

— Только последние два месяца, и мы выезжаем за город.

— Ты такая высокомерная, Эмбер. Настолько, что считаешь себя умнее всех остальных.

Она была достаточно умна, чтобы молчать с этого момента.

— В чем дело, адвокат? — поддразнил я ее. — Ты решила принять пятую поправку?

Она продолжала смотреть в окно, но тот ехидный взгляд, который у нее часто бывал, казалось, исчез. "Как пали сильные мира сего или она решила заткнуться и перегруппироваться", - подумал я.

К тому времени, обе женщины затихли в своих собственных мыслях и смотрели в боковые окна. Ни одна из них не хотела говорить, но вместо этого думали о том, как изменится их жизнь.

***

Реджи

Я отвез обеих женщин домой, высадив Минди первой. Она бросила на меня тоскливый взгляд, а затем повернулась и побежала в свой многоквартирный дом. Маловероятно, что мы увидимся снова, и она это знала.

В каком-то смысле, она оказала мне услугу. Минди показала мне, о чем она думает и как бы она отреагировала впоследствии, если бы мы поженились. Все, что она делала, чтобы привлечь меня на свою сторону, было притворством. Но в конце концов, она ослабила бдительность и защитила то, что делала моя сестра.

В последующие дни она, очевидно, связалась с моими родителями, чтобы узнать, могут ли они вмешаться в ее дела. Я узнал об этом, когда родители позвонили и попросили меня приехать. Я приехал, но не раньше, чем поговорил с моим шурином Реджи.

Австралийцы называют серьезный разговор "пряжей". И какая пряжа была у меня для моего зятя, а у него для меня? История о любви и лжи. Я позвонил ему на работу и спросил, может ли он взять выходной, чтобы мы могли поговорить. Он согласился, и, конечно, в среду в час дня, он был у меня дома. Я помнил, что он любит курицу "Спайси" от Венди, а не "ЧикФилет", поэтому я приготовил для него его любимую еду. И пиво. Я подумал, что оно ему понадобится, и это было меньшее, что я мог сделать.

— Привет, Реджи, — сказал я в дверях. — Входи.

— Привет, Люк, — ответил он.

Он выглядел подавленным и удрученным, когда сидел за моим кухонным столом. Я заметил, что у него с собой была папка с бумагами. Но мы сначала поели и выпили по пиву.

— Прежде чем ты настучишь на свою сестру, Люк, я избавлю тебя от этого.

— Что? Она призналась? — спросил я.

Он вдохнул, затем выдохнул и улыбнулся.

— Я уже некоторое время знаю о ней и Дереке Кэмпбелле, — продолжил он. — У них двоих, была своя история до меня. Эмбер была неосторожна несколько лет назад, когда напилась на вечеринке у нас дома. Она и женщины сплетничали, думая, что мы, мужчины, их не слушаем. Но я тогда был подозрителен и установил по всему дому подслушивающие устройства, которые записывали происходящее. Я провел много часов, прослушивая их.

— В одной из записей, после рождения нашей дочери, она сказала, что они с Дереком Кэмпбеллом встречались все это время. И что она сошлась с ним, через неделю после нашего медового месяца. Ты можешь в это поверить?

— Значит, она лгала мне о том, что это началось позже.

— Вот почему я получил это, — сказал он и открыл папку.

Бегло просмотрев их, я заметил, что это были тесты ДНК из местной фирмы при университете. Сначала их было трудно разобрать, но они говорили о том, что Реджи - отец ребенка.

— Обе? — недоверчиво спросил я.

— Да, — ответил он.

— Так почему же ты не развелся с Эмбер, если у тебя есть доказательства, что она изменяла? — спросил я.

Он насмешливо хмыкнул.

— Ты знаешь все причины, — усмехнулся он. — Ты что, забыл все ее язвительные разговоры о том, как она и другие адвокаты, сжигают отцов во время бракоразводных процессов?

— Нет, но черт возьми. Ты собираешься позволить ей выйти сухой из воды без борьбы? Почему?

— Из-за бедных детей, — ответил Реджи. — Они не виноваты, что у их матери в голове бардак. Прости, Люк, я знаю, что она твоя сестра.

— Между мной и Эмбер, нет утраченной любви, — оборвал я его. — Эмбер не в себе.

— Но суды и закон на ее стороне. То, что она мать моих детей, означает, что я в ловушке.

— Ты с ней разговаривал с тех пор, как я подвез ее тем вечером?

— Она молчала всю субботу, — рассказал Реджи. — Я думаю, она планировала свою защиту, потому что я видел ее в кабинете, когда она писала заметки. А в воскресенье, она рассказала мне, что ты застукал ее с Дереком Кэмпбеллом и накинулся на нее с кулаками. Потом она сказала мне, что если я даже подумаю о разводе, она заберет моих детей в борьбе за опекунство.

— "Да", - подчеркнула она, - "я заберу твоих детей, и ты даже не получишь свидания". Итак, я в ловушке, Люк. Прямо как в тех судебных делах, о которых она хвастается.

— Ничего себе, - это все, что я смог сказать.

— Потом она сказала мне, что Дерек Кэмпбелл был ее единственной настоящей любовью. Этот ублюдок никогда не предлагал ей выйти замуж, поэтому она сказала мне, что остановилась на мне и встречается с ним на стороне. Что Кэмпбелл делает для нее больше в постели и тому подобное. Я перенес свои вещи в свободную комнату и повесил на нее замок. Я не могу выносить ее вида.

— Реджи, что ты будешь делать, когда дети подрастут, а мама будет встречаться с Дереком Кэмпбеллом, пока ты сидишь дома?

Он посмотрел на меня с улыбкой. Это меня озадачило.

— Люк, ради моих дочерей и ради того, чтобы быть рядом с ними, я могу тринадцать лет продержаться с ней на шее.

— Почему тринадцать лет? — спросил я.

— В это время, моей младшей исполнится шестнадцать лет, и она сможет выбирать, с кем жить по закону. Ты, кажется, удивлен, Люк. Думаешь, я не исследовал свои возможности?

— И что ты тогда будешь делать?

— Тогда я планирую развестись с ней, и поскольку она зарабатывает больше меня, когда мы разведемся, я получу половину всего имущества. В некотором смысле, дружище, твоя сестра работает на меня.

— Тринадцать лет! — Я покачал головой. — Это долгий срок.

— Я не буду одинок, мой друг, — ответил мой шурин, с горько-сладкой ноткой. — У меня есть мои дочери.

— А как насчет общений?

Он рассмеялся.

— Ты не поверишь, но твоя сестра предложила мне пост-брачный контракт на открытый брак. Мой адвокат сказал мне, что раз она предложила, то мы его принимаем. Тринадцать лет - это долгий застой, Люк.

Наш нервный смех, не помог нам почувствовать себя лучше.

— Наверное, — ответил я.

— Никаких догадок, — продолжил он. — Я ни за что не получу небрежных секунд Кэмпбелла или жалостливых трахов Эмбер. Как только женщина говорит тебе, что ей пришлось уйти к другому мужчине, потому что ты недостаточно хорош, о сексе с ней можно забыть. Я могу быть в ловушке, но у меня есть самоуважение.

— Понятно, — ответил я. — Когда тебе будет нужно, я расскажу Мэгги и Анне, что сделала их мать. Я оставлю на твое усмотрение, когда или если.

— Я ценю это, — ответил Реджи.

Мы смотрели друг на друга некоторое время, и он кивнул мне, зная, что я на его стороне.

— Люк, — сказал он. — Не попади в ловушку, в которую попал я. Не важно, какое давление оказывает на тебя твоя мать, не делай этого. Должен быть другой путь.

— Думаю, я смирился с тем, что буду холостяком, — сказал я.

***

Наверное, я должен был знать

Покончив с этим, я отправился к родителям. Мой отец молчал и позволил моей матери, изложить дело Минди.

— Ты слишком суров, Люк, — сказала мама. — Она не виновата в том, что твоя сестра обманула. А ты уверен в этом?

— Ну, я уверен, что Минди рассказала тебе, что она видела, не так ли?

— Она рассказала, — впервые заговорил мой отец, бросив на мать неприязненный взгляд. — Ты знаешь, что она рассказала, Джойс. Прекрати пытаться манипулировать нашим сыном. Он был там и видел это своими глазами. И она призналась, что встречалась с этим персонажем Кэмпбелл, в течение многих лет. Не только Люку, но и своему мужу.

Мама посидела минуту, потом снова попыталась защитить Эмбер.

— Оставь это, Джойс, — сказал папа маме. — Я растил Эмбер, надеясь, что она станет хорошей женщиной. Но мне это не удалось.

— Наша дочь - не плохой... человек, — сказала мама, потом засомневалась в своей фразе, осознав глупость своих мыслей. — Она просто...

— Что именно она собой представляет, Джойс? У нее моральный кодекс мангуста.

Я усмехнулся над комичным и в то же время, грустным описанием моей сестры, чем заслужил недобрый взгляд мамы. В нашей семье не было секретом, что именно мама продвигала в Эмбер феминистские идеи, которых придерживалась моя сестра. И теперь, когда ее любимое чадо открыто выставляло напоказ свои нескромные поступки, маме Стэнтон было трудно найти оправдание для Эмбер. Потому что, как мы все знали, это было отражением маминого мышления.

На протяжении многих лет, мама командовала всеми в доме. Отец мирился с этим, уходя в сторону, но я взбунтовался, как только мне исполнилось тринадцать. Мама и папа старались держаться единым фронтом с нами, детьми, но было ясно, что двое их детей, исповедуют две противоположные философии. Выбирать между нами или нет - это было причиной раздоров и напряженности, пока мы оба не уехали из дома в колледж. Теперь этот конфликт вернулся, чтобы преследовать наших родителей. Я мог сказать, что они оба были расстроены и тяжело переживали.

— Она все еще наша дочь, Уильям, — ответила она.

— Верно, — сказал мой отец, глядя в сторону. — Какой бы поганой она ни была, я все еще люблю ее. Мне просто не нравится то, во что она позволила себе превратиться.

— Минди сказала одну вещь, с которой я согласен, — сказал я, привлекая их внимание, — многие женщины в наши дни, поступают так же, как Эмбер.

— Ты имеешь в виду, что они изменяют? — спросил мой отец.

— Не только это, — ответил я. — Но если они это делают, женщин редко ловят. На самом деле, большинство обманщиц не попадаются. Одна из пяти, если не больше.

— Почему?

— По многим причинам. Их супруг доверяет им. Или супруг не хочет узнавать. Может быть, супругу все равно, ведь он тоже может изменять. И, откровенно говоря, потому что изменщики знают, что поступают неправильно, и хорошо планируют свои похождения. Попадаются только глупые или очень невезучие.

— А Эмбер относится к той демографической группе, для которой это наиболее вероятно. Она хорошо образована, профессионально успешна и имеет право на жизнь. Она всегда хорошо выглядела и любит внимание. Даже ее деловые костюмы для суда, кажутся нарисованными на ней. Не говоря уже о высоких каблуках и груди, которая так и кричит "посмотрите на меня". У нее есть все галочки, и мы все это знаем. Ты тоже, мам.

Моя мама сморщилась от описания своей дочери и моего вызова в конце. Она была хорошо образована и уважаема, в своей профессии терапевта. И хотя сейчас ей уже за пятьдесят, мама по-прежнему получала множество взглядов от мужчин. Так было всегда. В некотором смысле, она была более взрослой версией Эмбер. Как физически, так и в своей профессиональной уверенности. Мне всегда было интересно, как она справлялась с этим вниманием. Но из уважения к отцу, я не совал свой нос в это дело.

— Эмбер - чип из старого квартала, — сказал отец, подойдя к бару и наливая себе крепкий бурбон.

Я увидел, как мама вздрогнула от его слов и отвела взгляд. Было ясно, что отец сравнил свою своенравную дочь, с ее матерью.

— В чем дело? — спросил я ее.

— Ты собираешься рассказать ему или я? — сказал отец, пригубив свой напиток и наливая еще один.

— Что рассказать? — спросил я.

— Уильям, пожалуйста! — мама бросила на отца умоляющий взгляд.

Он, в свою очередь, сурово посмотрел на нее так, как я никогда раньше не видел. Губы моей матери задрожали, и она рухнула на стул. Она уронила голову на руки и застонала в явном отчаянии.

— Я надеялась, что ты никогда не узнаешь, — сказала мама, между слезами. — Но я думаю, ты заслуживаешь того, чтобы узнать.

— Что знать? — сказал я, глядя между суровым взглядом отца и матерью, которая пыталась перестать всхлипывать.

— Много лет назад, я изменила твоему отцу, — сказала она, фыркая. — Сейчас ты, наверное, ненавидишь меня, не так ли?

Я сидел ошеломленный. Неужели все женщины в моей жизни, изменяли своим мужчинам? Не то чтобы мужчины не изменяли, но я не планировал жениться на такой, чтобы создать семью. Тогда я понял, насколько распространена эта проблема. К этому моменту, я уже начал понимать, что моногамия, как нас учили верить в нее, для большинства людей была лишь мифом.

Но зачем изменять? Почему бы не сказать об этом открыто и не прийти к какому-то соглашению. Зачем лгать и предавать человека, которого ты должен был любить. Но моя собственная мать? Господи! Если она могла, то и любая женщина могла бы.

— И почему я должен знать? — осторожно спросил я.

— Потому что, сынок, — подхватил мой отец, — я не твой биологический отец.

Это ударило меня, как тонна кирпичей.

— Что! — это все, что мне удалось вымолвить. — Подожди... скажи это еще раз.

Никто из них ничего не сказал. Вместо этого, мои родители уставились друг на друга со смесью гнева, разочарования и уныния. Но мама моргнула первой и отвернулась.

— Я была молода и глупа, — сказала мама, глядя теперь на меня.

— Она напилась и забыла принять таблетку, — сказал мой отец. — У нее была овуляция, когда она поехала на конференцию и завела свою полугодовую интрижку с тем, чья очередь была на тот раз. Почему бы тебе не рассказать ему, Джойс? Он заслуживает того, чтобы знать, кто тебя обрюхатил.

Спиртное дошло до моего отца, и он не давал маме никаких поблажек.

— Ты мой отец, — произнес я, но все еще видел боль в его взгляде. — Я думал, ты гордишься мной.

— Я горжусь, — ответил он. — Но ты должен был стать моим. Вместо этого, мне пришлось жить, зная, что единственный ребенок, которого я произвел на свет - социальная гадюка. Это не твоя вина, Люк. Я старался быть тебе хорошим отцом. С тех пор, как ты родился, и я увидел твои темные волосы. Ни твоя мама, ни я так не выглядим. Но у меня есть темноволосые родственники, и я подумал, что, возможно, дело в этом.

— Люк, пожалуйста, прости меня, — мама снова начала плакать.

— Как давно вы об этом знаете? — спросил я их обоих.

— Когда тебе было тринадцать, подруга на работе развелась. Во время судебного разбирательства, ее муж сделал ДНК-тест их детей. К счастью для нее, они оба были от него. Но она призналась, что однажды изменила ему, и волновалась, пока не пришли результаты. Это заставило меня снова подумать о тебе. Поэтому я проверил тебя и твою сестру. Она моя, но у тебя другой биологический отец.

— Донор, — поправил я его. — Не называйте этого человека, моим отцом или папой.

— Спасибо, сынок, — ответил мой отец, единственный, кого я знал и хотел, чтобы так было. — Я столкнулся с твоей матерью после того, как тебе исполнилось четырнадцать лет. Я больше не мог держать это в себе.

— Я помню, что вы тогда были холодны друг к другу, — ответил я. — Думаю, теперь я знаю, почему.

Я повернулся к ней. Она выглядела совершенно побежденной и раздавленной. Слезы высыхали на ее щеках, и тут же проливались новые.

— Я была раздавлена, когда узнала об этом, Люк, — сказала она.

— Просто любопытно, — спросил я ее. — Ты изменяла папе все это время? Это было бы пятнадцать лет!

— Я перестала до этого, — ответила она, когда мой отец закатил глаза и убрал спиртное.

— Почему ты перестала? — спросил я.

— Потому что когда у тебя начался период полового созревания, ты стал похож на него. Твой голос изменился, и ты стал звучать как он.

— Он... как у донора?

Она не подняла глаз, а просто кивнула.

— Почему ты это сделала? — спросил я.

— Это была моя вина, Люк, — сказала она. — Твой отец тут ни при чем. Он хороший человек. Меня захватило групповое мышление о праве собственности. Что мы заслужили немного веселья, пока мы молоды и в расцвете сил. Мы говорили друг другу всякие подобные вещи, чтобы оправдать это.

— Сначала я просто смотрела, как это делают другие. Потом, постепенно, я начала принимать это, как стандартное поведение. А однажды я сказала, почему бы и нет? Ты живешь только один раз. Выпив немного для храбрости, я пошла с одним парнем. В сексуальном плане, он не был ничем особенным. Кайф был в том, что он был другим, новым и запретным. К тому моменту я убедила себя, что это просто забава на стороне, которая ничего не значит. Но это было так.

Папа слушал так, как будто уже слышал все это раньше. Позволив маме продолжить, он посмотрел в окно.

— После первого раза и первого мужчины я думала, что буду чувствовать себя виноватой. Но я беспокоилась только о том, что Уильям узнает. Но мы с твоим папой хорошо ладили, и я нашла новую норму: домашняя жизнь здесь и иногда внебрачный отпуск на неделю, вдали от дома. Если уж на то пошло, у меня появилось принуждение быть настолько хорошей женой и матерью, насколько это возможно, когда я вернусь домой. И это далось мне легко.

— Правда?

— Это трудно объяснить, Люк. Но так я думала тогда. Я была молода, слишком наивна и эгоцентрична, чтобы думать о последствиях. Я могу обвинять феминизм в колледже и разговоры о правах, но на самом деле, в глубине души я не верила, что делаю что-то плохое. Я все еще любила твоего отца, так почему бы и нет?

— Как бы ты себя чувствовала, если бы папа так поступил с тобой?

— Я подумала об этом и решила, что если бы он вышел, пока меня не было дома, то кто я такая, чтобы запрещать ему это.

— Тебе никогда не приходило в голову обсудить это? — спросил я.

— Мы должны были, — ответил мой отец. — Потому что... потому что я тоже не был ангелом.

— Что? — Я покачал головой, не веря своим ушам.

— Вот почему я никогда не противостоял твоей маме. Когда ее не было, у меня был роман с одной женщиной, соседкой. Когда она переехала, ее место заняла коллега по работе. Потом мать из твоей футбольной команды.

— Что за черт! — пробурчал я. — Вы двое - это что-то с чем-то. Как вам удалось остаться женатыми после этого?

— После теста ДНК я понял, что то, какими мы были, как мы жили, должно измениться. Поэтому я не только поговорил с твоей мамой, но и признался в собственной неверности. Какой смысл нам было жить во лжи и скрывать все, после этого?

Я покачал головой, пытаясь осознать все, что говорили мне родители.

— Послушай, сынок, — сказала моя мама. — Мы не идеальны. Мы знаем это. Но мы все равно любили друг друга. Теперь я понимаю. Некоторые люди приравнивают любовь, к исключительности. Хорошо для них. Но не для нас. Но мы сошли с рельсов, не будучи честными.

— Именно так я и думал, когда ты вывалила это на меня. Я понимаю, что некоторые люди не согласны на эксклюзивность. Но зачем лгать и обманывать?

— В этом есть свой кайф, Люк. Я не могу объяснить это иначе, — ответил мой отец.

Моя мама кивнула, в знак согласия.

— Люк, я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но тебе это необходимо. Ты больше не ребенок. Мы хотели поговорить с тобой об этом раньше, но все время откладывали, а потом ты женился. После того, как ты узнал, что она тебе изменяла, мы все откладывали.

— И к тому времени, — продолжал мой отец, — ты ожесточился и, честно говоря, не хотел слушать ничего, что могли бы сказать твои родители. Помнишь, как я пытался поговорить с тобой после того, как ты узнал о своей бывшей? Ты отрезал меня.

— В любом случае, — продолжила моя мама, — теперь ты знаешь. Так что просто послушай, хорошо?

— Продолжай, мам.

— Итак, вернемся ко мне и после моего первого раза. На следующий день после моей первой связи я, должно быть, вела себя странно, потому что одна из пожилых женщин на конференции, подошла ко мне. Я призналась, пока она молча слушала.

— Потом она сказала мне, что это обычное дело на таких конференциях. Что большинство людей женаты и просто видят в этом возможность повеселиться и уйти от обычной жизни. Не говоря уже о повышении самооценки от внимания, которое они получают, и наслаждении чистым сексом.

— Она посоветовала мне, что вероятность осложнений будет значительно ниже, если я буду держаться подальше от мужчин из компаний, из наших городских филиалов. И я так и делала. Я также заметила, что мужчины из нашей компании, никогда не приставали к нам, местным женщинам.

— В тот первый раз, я все еще переваривала это, поэтому тогда я больше ни с кем не занималась. Но за время, прошедшее между конференциями, я все уладила в своем сознании. Дома все было хорошо, так почему бы не повеселиться в гостях?

— В следующий раз, когда я поехала на конференцию, я даже не задумывалась об этом. Речь шла только о том, с кем я хочу быть. Мы, девушки, сидели с напитками и смотрели на мужчин в баре, хихикая над тем, кто лучше выглядит. Некоторые из девушек танцевали с мужчинами и давали им себя потрогать. Обычно это предшествовало тому, чтобы подняться наверх в отеле.

— Более умные девушки держали дистанцию на танцполе, так как договаривались встретиться с мужчиной позже, сообщая ему номер своей комнаты. Они уходили по отдельности и не давали людям понять, с кем они занимаются и занимаются ли вообще.

— Я предполагаю, что именно так ты и поступила, — вклинился я.

— Да, а откуда ты это знаешь? — спросила мама.

— Ты слишком умна, чтобы выставлять напоказ свою неверность, — ответил я. — Могу с уверенностью сказать, что ты не изменяла здесь, в городе, а ждала своих поездок. Как тебе и советовала та женщина.

Мой отец рассмеялся. Это удивило меня после всего, что он пережил. Но потом я напомнил себе, что он тоже был обманщиком.

— Он раскусил тебя, Джойс, — сказал он. — Джойс Стэнтон слишком умна, чтобы оставлять за собой сплетни. Когда она не пьяна, то есть. Твою мать можно отнести к категории неудачливых мошенников, которые попались случайно. К сожалению, ты оказался побочным продуктом, и я превратился из простого изменщика, в невольного кука.

— ТЫ НЕ КУК! — Я обнаружил, что повышаю голос. — Ты не просил ее трахаться. Куки делают это добровольно. Нам с тобой изменяли.

Мне все еще было больно от того, что моя бывшая жена изменила мне. Клеймо кука, часто бросают на мужчин, чьи жены изменяют. Это позор для жертвы и издевательство над мужчиной, поскольку женщины, которым изменяют, рассматриваются как жертвы. В то же время мужчин презирают за то, что сделали их жены. Мне не слишком нравилось использование этого слова. На самом деле, я его ненавидел.

— А как же я, Люк? — спросила моя мама.

— Что насчет тебя?

— Ну, твой отец мне тоже изменял. Мы оба стали жертвами друг друга, своим обманом. Перестань осуждать нас и послушай. Возможно, ты чему-то научишься на наших ошибках.

Хотя мне изменили, и мне пришлось жить с этим позором, у меня не было детей от моей бывшей, и мне не пришлось испытывать унижение, воспитывая чужого ребенка. Я мог только представить, что чувствовал мой отец. В этот момент я вспомнил, как иногда замечал, что отец смотрит на меня, а потом улыбается, когда я спрашивал, почему. Он мог сказать: "Мы, родители, так делаем", и оставить все как есть. Бедный папа.

— Почему? Почему ты остался? — спросил я его.

— К тому времени, я уже любил вас обоих, дети. Я остался ради вас двоих. Воспитание тебя и твоей сестры, стало моей миссией в жизни. Развод, когда у тебя есть дети - не самый лучший вариант для мужчин. Ты навсегда остаешься за бортом их жизни. Это не очень хорошо для них. Что бы там ни говорили люди, выступающие за развод, дети получают шрамы после развода. Они не "приспосабливаются". Это то, что говорят себе разведенные люди, чтобы облегчить свою вину.

— Ты осуждаешь Реджи за то, что он остался с твоей сестрой, но он поступает правильно. Если бы он ушел, его дети остались бы без него, и какой-то другой парень, был бы в его доме. Рядом с его детьми, Люк. Незнакомец рядом с его детьми. Я не собирался так поступать с тобой и твоей сестрой. Поэтому я выдержал это.

— Люк, твой отец - исключительный человек, — сказала моя мама.

Отец отвернулся, но она встала и обняла его сзади.

— Я не заслуживаю его, — сказала она, все еще плача. — Я поняла, какой дрянью я была в тот день, когда ты заболел и попал в больницу. Ты был слишком мал, чтобы помнить.

— Я помню об этом мельком, - сказал я, вспоминая.

— Я была на работе, а твой отец был дома с тобой. У тебя поднялась температура до 40. Он взял тебя с собой в больницу, оставив соседку присматривать за твоей сестрой. В больнице я наблюдала, как твой отец плакал и молился за то, чтобы ты выкарабкался. Я чувствовала себя дерьмом за то, что предала его.

— Потом его брату понадобилась пересадка. Твой отец отдал ему свою почку. Люк, я годами восхищалась твоим отцом. Но я не заслуживаю его.

— Ты права, — ответил я. — Ты вела себя неуважительно. Что такого сделал тебе отец, что ты считаешь приемлемым для себя, отсутствуя дома, встречаться с другими мужчинами?

— Ничего, — ответила она. — Я была избалованной и эгоистичной молодой женщиной.

— Разве твой возраст, оправдывает это? — огрызнулся я.

— Нет, — ответила она. — Но он объясняет это. Я была так поглощена собой.

— После того, как Уильям рассказал мне о тесте ДНК, я рассыпалась, — продолжала она. — Я не могла смотреть ему в глаза и просто плакала. Я не могу сказать, сколько раз я умоляла его простить меня. Нам потребовалось два года терапии, чтобы снова обрести близость.

— Мне нужно это знать? — спросил я.

— Да, нужно, — ответил мой отец, заговорив впервые за несколько минут. — Ты знаешь, сынок. Я все понимаю. Ты прошел через нечто похожее, но у тебя не было детей, ради которых ты мог бы остаться - ты бросил свою бывшую и пошел дальше. Но я вижу, что это оставило в тебе глубокий след. Ты не доверяешь женщинам и не прощаешь их.

— Ты, наверное, смотришь на меня свысока за то, что я остался женат на твоей матери. Но тем не менее, я воспитывал тебя и твою сестру, не выходя из дома. Не как случайного гостя.

— Нет. Я никогда не смогу забыть то, что произошло, но я простил твою маму так же, как она простила меня. Она облажалась. По-настоящему. Но у нее был момент, когда она пришла к Иисусу и одумалась. Она сразу же сказала, что была не права, и умоляла меня не уходить и простить ее.

— Она сделала это, зная, что я тоже ей изменил. — Тогда я посмотрел на себя со стороны и поблагодарил за то, что ни одна из женщин, с которыми я был, не забеременела от меня. Это могло случиться и со мной, поэтому я решил, что нужно проявить сострадание и понимание.

— Я знаю, что она поддалась дешевому возбуждающему предвкушению других мужчин, пока ее не было в городе. Пережить это было нелегко. Но быть мужчиной, часто означает проглотить свою гордость, чтобы встретиться лицом к лицу со своими обязательствами. И это то, что я сделал.

— Мне потребовалось некоторое время, чтобы забыть об этом... если такое можно забыть. Гнев появляется, иногда. Говорю тебе, это дерьмо с твоей сестрой, разбередило старую рану.

Я уже собирался что-то сказать, когда отец продолжил, обращаясь к маме.

— Джойс, я знаю, что Эмбер - твоя гордость и радость, но то, что ты защищаешь ее, вывело меня из себя. В отличие от тебя, она не раскаивается и считает, что делать все, что она хочет, это ее право. Честно говоря, она мне противна. Я больше не хочу, чтобы она была в доме. Реджи и девочки могут приходить, но не она. Ты можешь навещать ее в свободное время.

— Я понимаю, — сказала мама, вытирая глаза салфеткой. — Я поработаю над ней, Уильям. Но ты должен помнить, что она наша дочь. Если ты смог простить меня, может быть, ты сможешь простить и ее. Пожалуйста!

Я мог сказать, что мой отец не был полностью согласен, но он кивнул ей.

— Ты права. Но запомни это. Ты и я попросили, мы "попросили" друг у друга прощения. Мы признали, что были неправы. Наша дорогая дочь считает, что это ее право - делать все, что ей заблагорассудится, потому что закон дает ей такую возможность. Ты так не сделала, Джойс. Почему ты этого не сделала?

— Ты знаешь почему, — сказала она, с любящей улыбкой.

— Потому что, в отличие от Эмбер, у тебя есть совесть.

— Еще не поздно помочь Эмбер найти ее, не так ли? — ответила мама. — То, что наши дети стали старше, не означает, что наши обязательства перед ними закончились. Верно?

— Возможно, она уже слишком взрослая для шлепка, но словесную порку, она точно получит.

— Я с тобой, — ответила мама, обнимая его за руку.

— Что касается тебя, — сказал мой отец, указывая на меня.

— Что я сделал? — запротестовал я.

— Я понимаю, что твоя бывшая тебе изменила. Услышать от копов, что у нее во рту был член этого мудака, должно быть, было мучительно. Когда я появился в больнице, двое полицейских, которые привезли тебя, открыто смеялись над этим. Женщина-полицейский была хуже мужчины, издавая рвотные звуки. Хорошо, что ты был в палате с Лин, когда это случилось, и не видел этого.

Настала моя очередь вздрогнуть.

— И все же, — продолжал мой отец. — Ты все еще носишь это с собой, сын. Лин изменила тебе, а не Минди. То, что сделали твоя мама и твоя сестра, не твоя проблема. Это моя и Реджи. А то, что сделал я, это проблема твоей мамы.

— Это моя проблема, — прервал я его. — Это реальность, с которой мне, возможно, придется столкнуться, если я женюсь и заведу детей от любой женщины. Минди показала мне это в тот вечер, когда мы видели Эмбер и этого засранца Кэмпбелла вместе. Она сказала не устраивать сцен, думать о детях Эмбер и не разрушать ее семью.

— А что в этом плохого? — спросил мой отец. — Посмотри, как мы с твоей мамой держались вместе. Позволь мне сказать тебе, что в самые тяжелые для нас моменты вы, дети, не давали нам расслабиться. В семье все зависит от детей. Не все, но большая часть.

— Папа, то, что она сказала после, беспокоит меня и мешает. Минди заявила, что многие женщины делают то, что делала Эмбер. И дело не только в том, что она сказала, но и в том, как она это сказала. Как будто это обычное дело, и мы, мужчины, должны просто принять это. Как будто это право женщины. Я предупредил ее, что думаю по этому поводу - что она может выбрать такой вариант после того, как у нас появятся дети, и что я не хочу рисковать, чтобы это произошло.

— Поэтому она изменила тактику и использовала секс и обман, чтобы заставить меня думать, что она другая и что именно ей я должен доверять. И все же Минди дала мне понять, что она ничем не будет отличаться от Эмбер, буквально за несколько секунд оправдав ее.

— Нет. С ней покончено. Она может найти другого лоха, чтобы манипулировать им, — сказал я, покачав головой. — Знаешь, у меня в кармане было кольцо, чтобы сделать ей предложение тем вечером?

— О нет! — сказала моя мама и подошла, чтобы обнять меня.

Я позволил ей. В конце концов, она все еще была моей матерью, и я любил ее. И всегда буду любить, вот почему я, в конце концов, простил ее за то, что она сделала. Она - единственная моя мать, и в отличие от других женщин, она попросила прощения и увидела свет.

— Я буду жить, — сумел сказать я. — Вы, ребята, дали мне много поводов для размышлений.

— И еще одно, — сказал я матери. — Мне нужно имя донора спермы. Мне не нужно от него ничего, кроме истории болезни его семьи. Это все, что мне от него нужно.

Мама написала его имя на листке бумаги.

— Раньше он практиковал в Нью-Йорке. Кажется, он живет на Лонг-Айленде, в пригороде под названием Меррик. Все, что я помню. Я никогда не поддерживала с ним связь, но я уверена, что это был он.

Они оба кивнули мне, и я заметил, как они прильнули друг к другу. Я мог только представить, какой спектр эмоций им двоим пришлось пережить за годы, прошедшие с момента обнаружения неверности друг друга. Я даже не мог представить, как они пережили примирение и восстановление своего разрушенного брака, сохранив при этом семью.

Но это была их жизнь и их выбор. Покидая дом моего детства, я понял, что с этого момента, мне придется прокладывать свой жизненный путь. Я должен был понять, чего я хочу и как этого добиться".

***

Люк, я твой отец. Нет, не отец

Я расстроен, зол, растерян и чертовски возбужден. Все эти разговоры о неверности и прелюбодеянии, держат меня на грани. Моя мать, сестра, отец и бывшая жена были неверны. Какова вероятность того, что это может случиться с одним мужчиной? Можно подумать, что хоть одна женщина в моей жизни, была верна и целомудренна в своем браке.

Сидя в своей квартире, я чувствую, что возбуждаюсь, но это странное возбуждение. В своем безумном и запутанном сознании, я представляю себя на месте другого мужчины. В порыве гнева я представляю себя тем, кто оскверняет неизвестных распутных прелюбодейных женщин. Что там Минди говорила об одном из своих других мужчин-партнеров на курорте? Ах да, "он выебал мне мозги".

Это заняло некоторое время, но, продолжая жить дальше, я решил, что отныне это будет мой путь. Миссия - находить и трахать женщин, не обращая внимания ни на их самоуважение, ни на их клятвы. Если они были замужем, то так тому и быть.

Но вот в чем дело - в препятствии для такого мышления. Как бы я ни был зол, я просто не мог заставить себя, подцепить замужнюю женщину в клубе и трахнуть ее за спиной у мужа. Каждый раз, когда я подходил к этому, я думал о том, как изменяют моему отцу и Реджи, и не мог продолжать.

Можно подумать, что если я подбираю незнакомых женщин, то их мужья мне неизвестны, и я могу просто сосредоточиться на задаче. Не-а. Моя совесть всегда брала верх.

Разочарованный и не удовлетворенный поиском одинокой женщины для секса, я прибегал к тому, что для облегчения брал "под руку" Мэри Фингерс (имеется в виду резиновое влагалище, мастурбатор - пер.). Фантазии, которые подпитывали меня, сначала были о незнакомых замужних женщинах. Когда во время дрочки, мои мысли переместились на мать и сестру, я понял, что перешел грань и мне нужно взять под контроль этот обрыв.

Проверив свой телефон, я обнаружил шесть сообщений и два электронных письма от Минди. Письма были бессвязными и написаны сразу после инцидента в ресторане - нашего последнего свидания и времени, проведенного вместе. Большинство ее сообщений одинаковы: извиняющиеся в одну минуту, сердитые в другую. Но последнее отличается.

"Люк, я знаю, что все испортила, и у тебя есть все основания ненавидеть меня. Ты был прав. Когда появилась возможность высказаться по этому вопросу, я выбрала сторону твоей сестры. Мало того, я сделала это, не подумав.

Как ты сказал, соблазн полного выбора женщины слишком силен, чтобы его отвергнуть. В тот момент, я думала так же, как твоя сестра. Я могу только представить твое разочарование во мне. Но я не могу взять свои слова обратно. Я это сделала, и ты запомнишь это навсегда. Я знаю, какой ты.

Думаю, будет лучше, если мы позволим друг другу найти ответы на вопросы о том, что произошло. Моя тетя в Сиэтле попросила меня переехать туда, пока я не найду работу. Я планирую уехать и начать все сначала. Я буду скучать по тебе так, как ты не знаешь, Люк. Но все так, как есть.

Я буду любить тебя всегда и надеюсь, что ты найдешь свое счастье.

Минди."

***

Мне нужно было отдохнуть от всего этого. Отпуск. Побег. Скорее, временный побег. В тот день я сказал своему начальнику, что у меня все плохо и мне нужно взять отпуск, пока не взорвался мой мозг.

— У тебя все хорошо на работе, — сказал он, оторвавшись от своих бумаг. — Значит, я полагаю, это личная проблема?

— Да, — загадочно ответил я.

— Две недели? — спросил он. — Мне нужно, чтобы ты вернулся после этого.

— Конечно. Этого будет достаточно, чтобы очистить мою голову. Спасибо, босс, — ответил я и пошел из офиса.

— Сегодня я мог бы сказать "дети", но в твоем возрасте, я был не лучше. Готов поспорить, что здесь замешана женщина. Нет, не говори мне. Просто иди и приведи себя в порядок.

Я улыбнулся и ушел. Он качал головой, когда я закрывал его дверь.

***

Той ночью я искал и нашел записку, которую написала моя мать.

"Доктор Найлс Либерман, Меррик, штат Нью-Йорк".

Я долго смотрел на нее, размышляя, кто этот человек, который дал мне жизнь. Я люблю своего отца, и это никогда не изменится, но меня тянуло к этому Найлсу так, как я не могу объяснить. Я не хотел его любить. У меня уже есть отец, которого я люблю. Но я понимал, что мне необходимо встретиться с ним.

После нескольких поисков в Интернете, мне удалось найти его. Он все еще живет в Меррике, но на его профессиональном сайте, адрес не указан. Просматривая его страницу с расписанием, я обнаружил, что Найлс Либерман практикует в городе в понедельник, вторник и среду. По четвергам и пятницам, он принимает пациентов в медицинском офисе в Роквилл-центре, в двух городах к западу от Меррика. Я решил, что встретиться с ним там будет лучше, чем преследовать его дома или ловить его где-нибудь на улице.

Посмотрев на наличие свободных мест, я обнаружил свободное место в четверг, до назначенного им обеденного перерыва. Оно было отмечено как недавно отмененное, поэтому я кликнул на него и забронировал, пока это место не занял кто-то другой. После этого я занялся поиском и бронированием авиабилетов, номера в гостинице и арендовал автомобиль. Собрав вещи на несколько дней, я сел за свой стол и уставился на фотографию человека в темном костюме, который смотрел на меня. Сходство просто поразительное.

Я заметил, что у нас одинаковые глаза, нос, подбородок и даже похожие легкие улыбки. Единственное различие - это наши глаза. У меня зелено-серые, как у моей матери, а у него более темные, возможно, карие. Хотя на его висках, на удивление, мало седых волос, они придают ему солидный вид. Он очень красив.

Поискав в Интернете и в социальных сетях, я обнаружил аккаунт с тегом Niles Lieberman на Facebook. Всего несколько взглядов на его фотографии, и я понял, что это он. И у него было много фотографий, которые можно было просмотреть.

Сначала были фотографии его семьи. Я заметил рыжеволосую женщину, которая является его женой. Затем двух его дочерей. Одна рыжая, как мама, а у другой длинная темная грива, и она похожа на отца. Обычно есть фотографии семейных ужинов и выпускных вечеров. У мужчины была хорошая жизнь и удача. У их дома длинная подъездная дорога, много садов и трое гаражных ворот. Мне вспоминается фраза одного из моих начальников об элитном районе, в котором он живет.

"Если у вас есть три гаража в Мэйвилле, вам лучше иметь три дорогих автомобиля, чтобы поставить их в них, чтобы они соответствовали бассейну и теннисному корту".

И конечно, Найлс и его жена Бренда - заядлые теннисисты, и у них есть бассейн. Фотографии моих сводных сестер, плавающих в бикини, типичны для девочек их возраста. Но Бренда потрясающе выглядит в цельном костюме. Найлс и сам в хорошей физической форме. Он состоит в плавательном клубе, и я заметил, что в колледже он занимался плаванием.

В отдельном альбоме, есть его старые фотографии на соревнованиях по плаванию в колледже. Парень, несомненно, был подтянутым и упакованным в своих плавках. Мне интересно, не это ли заставило маму обратить на него внимание. Он излучает уверенность. Я точно унаследовал его гены, так как у меня похожее тело и размер упаковки. По крайней мере, он сделал что-то хорошее для меня.

Перейдя к альбому с тегом "конференции", я замер. Прямо там, я увидел фотографию, примерно, тридцати человек, смотрящих в камеру. Каждый из них помечен, включая Найлса слева вверху и мою мать справа. Она сидит немного боком, в шортах и демонстрирует свои длинные ноги и другие достоинства. Все на постановочной фотографии улыбаются. Большинство женщин и мужчин подтянуты и привлекательны. Мне стало интересно, со сколькими мужчинами спала моя мама. Распространялась ли она на всех, когда была вдали от дома, или у нее были любимчики?

Просматривая этот альбом, я нахожу другие подобные фотографии с разных конференций. Дважды в год, их бывает много. На фотографиях и Найлс, и моя мама. Затем дата одной из них, привлекла мое внимание.

Местом съемки был отель Florida Keys, что объясняет одинаковые шорты и футболки, в которые они все одеты, с его логотипом. Снимок датирован октябрем 1992 года, что заставило меня обратить на него внимание. Девять месяцев до моего рождения. Мама сидит рядом с Найлсом!

Я переношусь на шесть месяцев вперед, на их следующий семинар. На этот раз в Сан-Диего, и моя мама явно беременна и выставляет это напоказ. Она стоит боком, улыбаясь в камеру, а Найлс стоит на другой стороне фотографии, со скрещенными руками и такой же ухмылкой, как у меня на некоторых фотографиях. Он похож на меня!

***

Я выехал из международного аэропорта Кеннеди и по GPS направился в отель на Лонг-Айленде, в котором мне предстояло остановиться. Это была ночь перед моей встречей с Найлсом Либерманом, и сон был тяжелым и беспокойным. Около шести утра, я проснулся от кошмара. К счастью, через несколько секунд, я смог вспомнить его. Я принял душ и попытался успокоиться. Но это оказалось нелегко. У меня тряслись руки, когда я завтракал в ближайшей греческой закусочной. Они повсюду на восточном побережье.

— Ты, ведь, не из Нью-Йорка? — спросила стройная официантка.

Я не могу определить ее возраст. Думаю, ей может быть от двадцати восьми до тридцати двух. Некоторые женщины для меня, просто неподвластны времени. Ее тело было потрясающе подтянутым, и у нее была дружелюбная улыбка. Ее иссиня-черные волосы, были подстрижены до начала ее красивой шеи. Когда я посмотрел на ее руки, она поняла, что я ищу.

— Нет, милый, — хихикнула она. — Я не замужем. А даже если бы и была, мы не носим кольца во время работы. Они мешают. Я заметила, что ты не женат.

— Да. Меня зовут Люк.

— Селия, — отвечает она. — Приятно познакомиться, Люк.

Улыбка, которую она мне дарит, говорит о том, что она заинтересована. А поскольку у меня давно не было женщины, я заинтересован в ней не на шутку.

Но прежде чем я успеваю что-то сказать, она наклоняется ко мне, чтобы наполнить мою чашку.

— Я выхожу в четыре часа дня. Если ты будешь здесь, когда я освобожусь, мы можем сделать что-нибудь вместе. Если нет, вот номер моего мобильного. Позвони мне, и мы сможем встретиться позже. Звучит неплохо?

По тому, как мы смотрим друг на друга, мы оба знаем, что это больше, чем "не плохо".

— В Нью-Йорке все женщины такие, как ты? — спрашиваю я с улыбкой, которую унаследовал от Найлса.

— Нет, Люк, — отвечает она, выпрямляясь. — Я единственная и неповторимая. Увидимся в четыре. Если нет, ты не узнаешь, что теряешь.

Пока я смотрел, как ее стройная попка и ножки пробираются к другим столикам, мне нравился Нью-Йорк. По крайней мере, Селия.

Улыбнувшись ей перед уходом, я получил аналогичный ответ, и она произнесла всего одно слово: "четыре". Если ничего не случится, я планировал выполнить эту датировку.

***

На прием к доктору Найлсу Либерману, я пришел рано. Его секретарша, красивая чернокожая женщина лет двадцати пяти, несколько секунд смотрела на меня, затем подтвердила мое имя и страховую информацию. Но я мог сказать, что она заметила сходство между добрым доктором и мной.

— Вы зарегистрированы, — ответила она, взяв заполненные мною бланки. — С вас пятнадцать долларов доплаты.

— Спасибо... Луанда, — сказал я, прочитав табличку на ее столе, прежде чем протянуть ей свою кредитную карту.

Ее любопытство разгорелось, но она не задала очевидного вопроса. Пока я сидел напротив нее в приемной, она не раз смотрела на меня, своим приятным эбеновым лицом. Если бы я не планировал позже встретиться с Селией, Луанда была бы привлекательным человеком для знакомства. Да, я занимался черным и планировал вернуться. Не обессудьте.

Через пять минут дверь открылась, чтобы вышел грузный мужчина лет тридцати.

— Мистер Стэнтон, — сказал Луанда, покачав головой, как будто я сделал что-то не так. — Доктор готов принять вас сейчас.

— Спасибо, Луанда, — сказал я, проходя мимо нее и даря ей "ту самую" улыбку.

И тут она сложила два и два, и ее рот открылся.

— О, Боже мой! — пролепетала она. — Ты его...

Я приложил палец к губам и пошел к двери, радуясь, что она не догадалась об этом раньше и не предупредила его.

— Пожалуйста, присядьте, — услышал я голос, удивительно похожий на мой, из боковой комнаты. — Сейчас подойду. Я доктор Либерман. Вижу, что вы новый пациент из другого штата. Что привело вас сюда?

Но я не сел. Вместо этого я стоял и ждал возвращения Найлса. Когда я заглянул, он стоял у принтера, поэтому мы не увиделись. Но когда он повернулся, то застыл, уставившись на меня.

— Я должен быть честным, — ответил я. — У меня есть уникальный случай, с которым только вы можете мне помочь.

Он осторожно протянул руку, все еще изумленно глядя на меня. Это должно было шокировать его больше, чем меня. В конце концов, я знал, что происходит. А он - нет.

— Если вы не хотите присесть, это сделаю я, мистер Стэнтон.

— Пожалуйста, зовите меня Люк, — сказал я, перейдя на другую сторону стола.

Я знаю, что он хотел спросить, но не решался сделать это.

— Пожалуйста, садитесь. Хорошо. Итак, чем я могу помочь вам сегодня?

— У меня есть проблема, — отвечаю я.

— Это то, ради чего я здесь. Расскажите мне.

— Понимаете, у нас с родителями недавно состоялся разговор. И у меня осталось много вопросов.

— Простите, мистер Стэнтон. Мы с вами раньше встречались?

— Нет. Я могу вам это гарантировать, — отвечаю я. — Но я думаю, что вы знаете мою мать.

— Вашу мать?

— Да, доктор Либерман, — ответил я, открывая папку, которая была у меня с собой.

Он с любопытством уставился на меня, когда я достал фотографию моей матери примерно в то время, когда я родился. У меня также были распечатанные копии ее и его совместных снимков, из его галереи фотографий на Facebook. Они были с обеих конференций, как до, так и после маминого рождения. Положив их перед ним, я посмотрел, как он уставился на все три фотографии, а затем на меня.

— Вы? Вы с Джойс родственники? — спросил он. — Очевидно, что вы и я...

— На этой фотографии, моя мать беременна мной. Найлс. Ты ведь не возражаешь, если я буду так тебя называть?

— Валяй, — сказал он, глядя на фотографии.

Никто из нас, ничего не сказал о 800-фунтовой горилле в комнате, но мы оба знали, что рано или поздно это случится.

— Ты... ты мой сын? — спросил Найлс.

— Я - продукт тех выходных, октября 92 года, — ответил я. — Но Уильям Стэнтон - мой отец.

— Понятно, — сказал он, сначала уставившись на меня, а потом кивнув. Фотографии, казалось, были забыты, пока он смотрел на форму с моими данными. — Могу я называть тебя Люком?

— Да, — ответил я. — Формальности, на данный момент, довольно глупы. Ты так не считаешь?

— Согласен, — ответил он, покачав головой. — Я никогда не знал...

— Мама никогда не говорила тебе?

— Нет, — покачал он головой. — Ни за все годы, что мы ездили на одни и те же конференции и семинары за город. Никогда.

— Я хочу спросить, ты был ее постоянным любовником или просто одним из многих?

Найлс вздрогнул от моей бесцеремонности, но, к его чести, он кивнул, принимая мое право спросить.

— Ну... группа, в которой мы были, начала традицию связей между иногородними посетителями, за много лет до нас. Нам рассказывали, что это было в шестидесятые годы. Когда мы, более молодые, начали посещать занятия, остальные привыкли к этому и привели нас в группу. Твоя мать, объяснила тебе что-нибудь из этого?

— Общее представление. Поскольку там присутствовал мой отец, она не вдавалась в пышные подробности.

— Понятно, — ответил он. — Итак, как я понял, твой... отец... Уильям, если я правильно помню?

— Да, — признал я. — Отец рано понял это. Ни у кого в нашей семье, не было черных волос.

— И он остался с ней и вырастил тебя?

— Мой отец - хороший человек, - сказал я, выпрямляясь в кресле. — Исключительный человек.

— Вполне, я уверен, — сказал Найлс, оглядывая фотографии. — Последний раз, я видел твою мать пять месяцев назад. Она так ничего и не сказала.

— Вы двое... все еще встречаетесь на конференциях?

— Нет, уже довольно давно, — ответил он. — Но мы по-прежнему хорошие друзья и коллеги. Когда мы стали старше, я думаю, мы оба присоединились к группе не участвующих на конференциях. Так получилось. Я знал, что у нее есть дети, но она никогда ничего не говорила мне об... этом. Как давно она об этом знает? Я имею в виду, как...

— Они оба подозревали, но некоторое время, обходили этот вопрос стороной. Отец был подозрителен и сделал нам с сестрой ДНК-тест. Она его. Ты, очевидно, был моим донором спермы.

Найлс смотрел на меня, взвешивая мое описание, но не реагируя. Интересно, смог бы я так поступить в его ситуации? В некотором смысле, он напоминает мне маму, когда она анализирует людей. Наверное, это то, чему их научили на семинарах, помимо всего прочего.

— Я могу сказать, что ты все еще справляешься с откровениями. Как давно они рассказали тебе обо мне?

— Две недели, — сказал я, откинувшись на спинку кресла. — У нас были некоторые семейные проблемы с моей сестрой, и это всплыло.

— Все это время! — сказал он, несколько секунд глядя в потолок. — Почему она ничего не сказала?

— Мои родители разобрались с этим более десяти лет назад, как они мне рассказали. Оказалось, что мой отец также изменял ей, и они оба признались. Видимо, после двух лет консультаций, им удалось наладить отношения.

— Я даже не знал, что она была замужем, когда мы с ней впервые встретились. Джойс была мисс Стэнтон. В те времена, работающие по профессии женщины, стремились использовать этот титул, и господь помогал тому, кто ставил его под сомнение. Мне и в голову не приходило спрашивать.

— А как насчет того, что в следующий раз она оказалась беременной?

Найлс помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями.

— Это трудно объяснить, Люк. Это было другое время, когда люди пытались избавиться от старых представлений о браке и сексуальной морали. Мы все участвовали в сексуальной распущенности. Все предполагали, что некоторые из нас были женаты, но никто не ставил других людей в такое неудобное положение, чтобы подтвердить их прелюбодеяние.

— Мы просто предполагали, что у всех нас есть любимые люди дома, а конференции - это отдых от обычной жизни. Никто не афишировал это. Мы общались, танцевали, а потом разбивались на пары или нет. Я уверен, что некоторые люди, как я и твоя мама, решили прекратить отношения по личным причинам. Никто не спрашивал.

— Жаль, что она не сказала мне, Люк. Почему? Почему она не сказала мне?

— Да ладно, Найлс, — ответил я. — Я не психотерапевт, но я могу рассказать тебе.

—Пожалуйста, расскажи, — сказал он, махнув рукой, чтобы я продолжал.

— Хорошо, первая консультация бесплатная, но после этого...

Мы оба рассмеялись, разрывая напряжение. Независимо от того, что я чувствовал раньше, Найлс был хорошим парнем. Он не был виноват в том, что моя мама изменяла моему отцу и что она не принимала таблетки.

— Она и мой отец, решили оставить все как есть, Найлс. Им нравилась их жизнь и семья, и они решили оставить спящих собак лежать.

— Так просто, да?

— Это работало на них... пока они не рассказали мне. И вот я здесь.

— Люк, — сказал он, наклонившись вперед. — Я клянусь тебе. Я никогда не знал о твоем существовании. То есть, я знал, что у Джойс есть сын, но я никогда не видел тебя или твоих фотографий, и она мне не говорила.

— А если бы она сказала? Сказала бы тебе, я имею в виду. Что бы ты сделал?

— Я бы поступил так, как захотела Джойс, — ответил он. — Но я бы попросил ее встретиться с тобой или узнать о тебе. У меня есть две замечательные девочки, но ты - мой единственный сын.

Он увидел, как я напрягся.

— Люк, я не пытаюсь узурпировать место Уильяма в твоей жизни. Он вырастил тебя. Пятнадцать минут назад, я даже не знал о твоем существовании.

— Я понимаю, что это шок, — сказал я. — Это было и для меня. Мои родители прошли через многое, благодаря тем выходным, которые были у тебя и у нее.

— Люк, это прозвучит не очень приятно, но то, чем мы с твоей мамой занимались тогда, было чистым сексом и весельем. Все женщины принимали таблетки или пользовались диафрагмами или внутриматочными спиралями для контроля рождаемости.

— Мы просто занимались тем, что вы, дети, называете "перепихоном", по вечерам и часто с разными партнерами. Честно говоря, я не помню, с кем я еще был в те выходные, кроме твоей мамы. Это было давно.

Я просто смотрел в ответ, пытаясь смириться со всем и терпя неудачу.

— Ты злишься из-за всего этого? Ты выглядишь напряженным.

— Я забыл, что ты психотерапевт, как мама. Ты планируешь проанализировать меня?

— Нет, Люк, - сказал Найлс. — Я просто хочу понять и дать тебе все, что тебе нужно от нашей встречи. Черт, моя жена будет в шоке от этого. И мои дочери тоже.

— Ты был женат, когда я был зачат?

— Нет, — покачал он головой. — Я встретил свою жену в девяносто четвертом. Мы поженились в девяносто пятом. Так что, мне не нужно это объяснять.

— Твоя жена знает, что ты и другие терапевты делаете на семинарах?

— Нет, но она будет знать, когда мне придется рассказать ей, как ты появился. Но я уже много лет, ни с кем не встречался на конференциях. Если ты ей расскажешь, это, вероятно, положит нам конец. Это твоя цель здесь? Возмездие?

И вот оно. Для чего я сюда пришел? Пришел ли я просто познакомиться с ним? Или чтобы отомстить этому человеку и разрушить его жизнь? А если так, то за что? За секс с моей двадцатисемилетней мамой, которая сказала ему, что принимает таблетки? За то, что он никогда не знал, что у него есть сын? За то, что никогда не видел, как я расту?

И если да, то что это говорит обо мне? Я наблюдал за этим человеком, которого едва знал. В этом человеке, чьи гены пронизывали мое тело, я не видел ни монстра, ни манипулирующего засранца. Он не "соблазнял" мою мать. Она отдалась ему добровольно. Сколько мужчин стали жертвами этого?

Я часто задавался вопросом, когда трахал женщин, которые говорили мне, что они одиноки - так ли это или они лгут? Сколько из них снимали свои кольца, оставляя их в пепельнице машины, чтобы снова надеть перед тем, как отправиться домой к своим, ничего не подозревающим, мужьям? Я легко мог оказаться в таком положении. Черт, насколько я знал - я мог быть там и не знать об этом. Молодой человек или женщина, могли появиться в моей жизни через много лет. О, Господи!

— Нет. Я не собираюсь тебя губить. Это не входит в мои намерения.

— А что тогда? Деньги?

— Я просто хотел узнать, как это произошло. При каких обстоятельствах я появился.

— Думаю, я рассказал тебе почти все.

— Что вы, люди, которые не участвуют, делаете в эти дни во время семинара.

Он хихикнул и улыбнулся. Спокойный взгляд пожилого человека, который все это уже проходил и делал.

— Мы сидим вместе, отдельно от... участников, и просто разговариваем. И у нас больше нет отдельных комнат. У нас, воздерживающихся, есть соседи одного пола. Это помогает. Я думаю.

— Кто-нибудь из вас задавался вопросом о том, что вы изменяете своим супругам?

— Хотел бы я сказать, что да. Но, честно говоря, когда человек решает переступить эту черту, он редко сожалеет об этом, если только его не поймают и он не потеряет все. Я вижу, как ко мне приходят люди, у которых в анамнезе есть неверность. Некоторые из них испытывают чувство вины, но большинство - нет. На самом деле, я могу разделить их на две категории.

Я внимательно слушал, чтобы понять.

— Те, кто делает это просто ради удовольствия и секса, редко испытывают чувство вины. Во всяком случае, не так, как другие.

— Другие?

— Те, у кого есть эмоциональные, а также сексуальные отношения. Те, кто влюбляется в других, знают, что предали своего супруга в большей степени и более глубоко, чем те, кто просто занимается сексом. Ты когда-нибудь влюблялся в другого человека, кроме того, с кем ты состоишь в отношениях, Люк?

— Нет, — ответил я. — Моя бывшая изменила мне. Я слышал от ее адвоката, что это был просто секс. Но к тому времени, мне было все равно. Это она должна жить с этим. Не я.

— Понятно, — ответил он. — Значит, можно предположить, что ты никогда не изменял никому, с кем у тебя были эксклюзивные отношения?

— Нет, — сказал я. — Но тогда у меня были только одни эксклюзивные отношения: мой брак. Поэтому то, что я делал с другими, не касалось тех, с кем я встречался. Никакой измены и никакого чувства вины.

— Рад за тебя, Люк, — ответил он. — Я рад за тебя. Видишь ли, те из нас, кто переступил эту черту... так или иначе, нам приходится иметь дело с нашей неосмотрительностью. Я знаю, что я остановился и оценил свою жизнь, вероятно, как и твоя мама. И да, я изменял своей жене, как и твоя мама с твоим отцом. Но в отличие от тех, кто формировал привязанности и хотел развестись и забрать чью-то супругу, мы занимались этим только раз в полгода или реже. Мы никогда не добивались всех, кто был на семинарах каждый раз.

— Это делало его лучше? — спросил я, любопытствуя ходом его мысли.

— Люк, мы можем играть в мораль или говорить о реальности. Что ты хочешь обсудить?

Я не был удовлетворен вопросом, который стал его ответом, но я спросил, и он объяснил. Так что я успокоился и стал слушать.

— Ни разу я не хотел, чтобы жена другого мужчины, ушла от него ко мне, — сказал он. — И, насколько я помню, ни один слушатель семинара, который был частью культуры "обмена", никогда этого не делал. Это был секс, чистый и простой. У нас была домашняя семейная жизнь, и раз в полгода, мы собирались вместе и занимались сексом с другими людьми. И да, мы остановились в определенный момент, потому что, если не сказать больше, мы не хотели терять наши семьи, из-за какого-то побочного секса.

— Это может обидеть тебя, но твоя мама была просто другом и, время от времени, сексуальным партнером. Но она была одной из многих, на протяжении многих лет, и я никогда не был влюблен в нее. Как и она в меня.

— Значит, в мире, где секс - это просто секс, люди заводят романы по своему усмотрению, а эксклюзивный секс с тем, кого мы любим, мертв?

— О нет. Это далеко не так. Множество людей живут с этой предпосылкой. Но если посмотреть на статистику разводов, то там все очень мрачно. И ситуация с юридическими разводами, не помогает. Они помогают мне принимать пациентов, но не сохраняют браки.

— Не заводи меня об этом, Найлс, — признал я его мнение. — Моя сестра - адвокат по разводам и мошенница. Я знаю все слишком хорошо, так как поймал ее на измене, а она разыграла это, угрожая забрать детей у мужа.

— Ой, вэй! — сказал он, закатывая глаза. — Ха-Шем, защити нас.

— Извини? — сказал я, не понимая его.

— Я забыл, что ты не с Лонг-Айленда, американского Израиля. Слово "Ой" было на идиш и означало "вау", как в ужасе. Ха-Шем, на иврите, означает Бог. Мы путаем их. Мы, евреи, забавный народ. Но потом мы выигрываем войны, так что все выравнивается.

Мы оба снова рассмеялись.

— Да, каждый день чему-то учишься. Значит, я частично еврей?

— Да, но только со стороны твоего отца... Я имею в виду, по мужской линии. — Он старался быть вежливым и не узурпировать место моего отца. — Если бы твоя мать была еврейкой, ты получил бы полное право на лечение. Израиль принял бы тебя, как настоящего еврея.

— Что случилось с патриархатом?

— Ха! — засмеялся Найлс.

— В иудаизме, это ничего не стоит. На идиш - ничего особенного. Так кем тебя воспитывали?

— Христианин. Межконфессиональным, что означает, что ты просто веришь в Христа, а не в какую-то конкретную церковь.

— Но Ветхий Завет - это то, во что мы верим по Луке. И ваш мессия был евреем. Так что, ты так или иначе в племени. Мы тебя поняли.

— Даже так, как я пришел в него?

— Послушай, Люк, — ответил Найлс, который к этому моменту, стал совершенно серьезным. — Я тоже не очень люблю религию. Но я думаю, что Бог не мстит. И ты, мой мальчик, не сделал ничего, что могло бы оскорбить Его. А вот мы с твоей матерью? Ну, ты же превратился в хорошего человека, верно?

— Мама больше расстроена тем, что не уважала моего отца, чем тем, что я был создан, — ответил я. — В конце концов, это она не принимала противозачаточные таблетки.

— Пожалуйста, скажи мне, что она не говорила, что пропустила прием таблеток специально, чтобы забеременеть, — спросил Найлс.

— Нет, — ответил я. — Она сказала, что перед тем, как прийти на семинар, она напилась на каком-то мероприятии и, вероятно, однажды забыла принять таблетку. Как ты знаешь...

— Да, я знаю. Пропуск одного дня, может сделать женщину фертильной.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд, оба хотели так много сказать и спросить.

— Итак, что мы будем делать дальше, Люк? — спросил он.

— Ну, мы можем пойти пообедать после этого, — ответил я. — Разве моя встреча не закончилась?

— Да, и обед - это мое угощение.

— Ты можешь передумать, когда я расскажу тебе, что будет дальше.

Хорошо, что Найлс не глотал, когда я говорил ему об этом, потому что он мог бы подавиться. Тем не менее, он воспринял это спокойно.

***

С Селией, я договорился о свидании в четыре часа. И позвольте мне сказать вам, что оно того стоило. Есть что-то такое в красивой женщине чуть постарше, что каждый молодой человек, должен испытать хотя бы раз в жизни. Я знал, что она такая, но она не выглядела таковой.

В отличие от молодых женщин, которые думают, что держат парней за яйца, женщины постарше более зрелые и уверенные в себе. Они редко, если вообще когда-либо, дразнят мужчину. Если они заинтересованы, они действуют в соответствии с этим. И когда они это делают, они ценят мужчину, который уделяет время, чтобы потрясти их мир.

Селия была ненасытной и очень восторженной, если не сказать больше. Она была, вероятно, самой впечатляющей любовницей из всех, что у меня были до сих пор. За два часа, мы сделали больше, чем большинство людей делают за ночь. Мы говорим о кругосветке. Орально, вагинально и анально без моей просьбы.

Пока Найлс был дома, объясняя своей семье, что он только что встретил сына, о котором не знал, мы с Селией приняли душ, сходили на ужин и вернулись на второй раунд. К этому моменту, нам было уже более комфортно друг с другом, и мы не торопились делать все заново, не ограничивая себя во времени. Мы заехали к ней домой, чтобы забрать ее рабочую одежду на следующий день и другие вещи, необходимые ей для ночлега.

В перерывах между сексом я узнал, что ее сын и дочь служат в армии. Ее муж погиб в Ираке в 2008 году, поэтому она воспитывала детей одна. Ее сын был военным медиком, а дочь - электриком на авианосце. И ей было "доступно" встречаться и развлекаться. У нее было несколько полу-постоянных парней, но никого эксклюзивного.

Селия спросила меня, сможем ли мы увидеться на следующий день, прежде чем она уйдет на работу. Не зная, что происходит с Найлсом, я сказал, что нам придется играть на слух. Она грустно кивнула. Вероятно, она думала, что больше никогда меня не увидит.

— Это не отговорка, Селия, — сказал я. — Я просто не знаю, что происходит между мной и моим... как бы я ни называл своего донора спермы.

— Это грубо, Люк, — сказала она. — Просто называй его по имени, если не можешь называть его отцом.

— Я согласен, — ответил я. — Но я планирую позвонить тебе и сообщить, что происходит.

— Все в порядке, — сказала она. — Я понимаю.

Не желая давить на нее, я кивнул, и она поцеловала меня на прощание. Я едва знал Селию, но она мне нравилась. Она не была достаточно взрослой, чтобы быть моей мамой. Но в ней была такая уверенная зрелая манера поведения, что она мне понравилась. Молодые женщины, редко обладают такой чертой.

***

Найлс позвонил мне около десяти утра. Мы встретились в другой закусочной, чтобы пообедать и поговорить. Мои отношения с Селией были новыми и неуверенными, поэтому я хотел, чтобы они были отдельно от Найлса.

— Люк, вчера вечером я поговорил с семьей о тебе.

— Как все прошло?

— Сначала немного грубо, пока не выяснился твой возраст, так что Бренда знает, что ты появился до нашей свадьбы. Она немного обеспокоена и хочет с тобой познакомиться. И мои девочки тоже.

— Ты уверен?

— Если ты пообещаешь мне, вообще не рассказывать им о секс-клубе на семинаре, — ответил он. — Я буду с тобой откровенен. Ты сделаешь это, и можешь забыть о нашем соглашении.

— Хорошо. Договорились. Как ты объяснил это своим женщинам? — спросил я.

— Поскольку ты теперь член семьи, они тоже твои женщины, — сказал он, прежде чем продолжить. — Я сказал правду. Встреча, которая обернулась беременностью, о которой я не знал до вчерашнего дня. Довольно точно, не упоминая о секс-клубе.

— Есть что-нибудь, что мне нужно знать, прежде чем я появлюсь?

— Ты свободен сегодня? — спросил он.

— Я бы хотел вернуться к четырем, — ответил я. — Если нет, мне нужно знать, чтобы позвонить.

— У тебя есть знакомые в Нью-Йорке? — спросил он.

— Найлс, я знаю, что мы с тобой родственники, но я уже слишком стар, чтобы ты спрашивал, куда я еду.

Он засмеялся.

— Виноват, — ответил он, все еще улыбаясь. — Я должен был догадаться. Ты красивый парень и, наверное, уже нашел кого-то.

Я ничего не сказал, но дал ему "ухмылку". Он понял.

— О, я помню, как был в твоем возрасте и..., — он остановился на середине предложения, когда последствия того, что это привело его к моей матери, озарили его. — Прости.

— Все в порядке. Просто я только что встретил эту женщину, и она мне вроде как нравится.

— Как это? — спросил он. — Смешно. Терапевт во мне, всегда ищет ответы на вопросы о человеческом состоянии.

— Ты и мама, просто не можете ничего с собой поделать, да?

— Неважно, — отмахнулся он от моих оговорок, анализируя меня, и помахал мне рукой. — Женщину ты встретил здесь?

— Да. Она была моей официанткой, и мы, с самого начала, понравились друг другу. Она провела со мной всю ночь, в моем гостиничном номере.

— Должно быть, секс был хорош, раз ты решил повторить. Итак, что тебе нравится в этой женщине? У нее есть имя?

— Селия, — продолжил я. — Она старше меня. У нее уже есть дети, так что она не угроза и не претендентка на роль матери моих детей.

— Звучит так, будто ты говоришь мне, что она безопасна, - сказал Найлс, в профессиональной манере психотерапевта. Прямо как мама. — А почему?

Было удивительно, как быстро Найлз меня раскусил - это также нервировало. Как будто между нами уже была какая-то связь, и он читал мои мысли. На несколько секунд мне показалось, что моя связь с ним - это предательство по отношению к отцу дома. Но я отбросил эту мысль. Найлс был Найлсом и никогда не мог быть тем, что было у нас с папой. Это было что-то новое и отдельное.

— Если я скажу тебе, это будет конфиденциально, как между врачом и пациентом?

— Нет, — ответил он быстро и категорично. — Поскольку ты мой биологический сын, в дело вступает профессиональная этика. Я не могу быть для тебя психотерапевтом. Хотя я и обучен этому, это касается только нас, мужчин. Тем не менее, если ты потребуешь конфиденциальности, я буду соблюдать ее. Это самое малое, что я могу для тебя сделать.

— Хорошо, — кивнул я. — Я могу это уважать. Ты уверен, что хочешь это услышать?

— Люк, выслушивать людей - это то, чем я занимаюсь. Считай это бесплатной услугой. В конце концов, вчера ты заплатил за час терапии. Просто говори. Я буду слушать. Считай это элементом нашего знакомства.

— Элементом! Разве терапевты называют жизненные фазы людей элементами?

— Я не твой психотерапевт, — напомнил он мне. — Мы это уже проходили.

— Ладно, ладно. Итак, у меня есть одна проблема, — смирился я и увидел, как Найлс оживился. — Это проблема доверия к женщине.

— Продолжай.

— Ты настоящий психотерапевт, — усмехнулся я.

— Ничего не могу с собой поделать. Теперь я заинтригован, — он нетерпеливо помахал мне рукой. — Проблемы доверия с женщинами. Продолжай.

— Я имею в виду, что моя бывшая жена, сестра и мать изменяли. Ты удивлен, что у меня могут быть проблемы с доверием?

— Обычное дело, когда в твоей жизни столько людей, проявляют подобное поведение. Но как это проявляется у тебя?

— Меня пугает мысль о том, что я могу иметь детей от женщины, которая потом может просто забрать их у меня. И мой отец, и мой зять остались с супругой ради детей. Ты знаешь, что происходит с отцами в суде по разводам?

— Пожалуйста, — сказал он, подняв ладонь, чтобы остановить меня. — Я живу в Нью-Йорке. Здесь развод - это обычный кровавый спорт. Понятно, что при таких обстоятельствах, ты будешь настороже. Но не все женщины изменяют. И если судить по моим пациенткам, даже если они изменяют, они не хотят разводиться.

— Те, которые после измены разводятся, заблуждаются в том, что любили парня, с которым изменили.

— Заблуждаются? Как это?

— Некоторые женщины - безнадежные романтики. И некоторые мужчины, кстати, тоже. Они путают романы, со встречей своей второй половинки. Обычно у этих людей проблемы в браке, и они разлюбили друг друга. Или они не могут представить себе понятие "просто секс". Это снижает их самооценку. Поэтому, по их мнению, это должна быть любовь. На самом деле, это редко бывает настоящей любовью. В основном, это увлечение и возбуждение от запретного секса.

— Женщины, похоже, отходят от этого. Чем выше их доход и образование, тем больше вероятность того, что у них будут любовники только для секса. Они получают любовь дома.

— А что это за любовь, если они лгут и предают доверие своего супруга? — спросил я.

— Люк, мне придется тебя огорчить, но у разных людей - разные определения любви. Тебе просто нужно найти кого-то, кто разделяет твои взгляды.

Я бы не сказал, что мне понравился его ответ. Он напомнил мне, о его неосмотрительности с моей матерью, которая привела к моему существованию. Как бы я ни осуждал ее поступок, я был здесь, жив в том виде и в том теле, которое у меня есть, потому что этот человек и мама, непреднамеренно создали меня.

— Мне до сих пор не везло с женщинами. Последняя обманывала меня до последней минуты, перед тем как сделать ей предложение. Наверное, мне повезло, что я узнал об этом.

Он спросил меня, что произошло, и я рассказал ему, как Минди приняла сторону моей сестры-изменницы только для того, чтобы оправдать ее.

— Это не значит, что ты должен все бросить из-за того, что сделали несколько женщин, — ответил он. — Что приводит нас к этой женщине, которую ты встретил. Что в ней другого?

И снова его способность так быстро расшифровывать мои мысли после знакомства, меня обеспокоила. Найлс был прав. Селия была другой.

— Она старше и у нее есть дети. И она говорит, что ей перевязали трубы, так что у нас с ней нет шансов на детей.

— А... значит, нет шансов на предательство и исчезновение твоего будущего потомства.

"Именно.

— Итак, с ней весело и безопасно. Но у тебя, все еще есть нерешенная проблема.

— И что же это может быть? — спросил я, зная, что это такое.

— Ты хочешь иметь собственных детей?

Он был прав. Я ничего не ответил, только кивнул.

— Ты, конечно, в затруднительном положении, Люк, — сказал он, кивнув сам себе. — Рано или поздно, тебе придется довериться кому-то. И, к сожалению, это будет не эта прекрасная женщина, которая тебе не угрожает.

Я едва знал Селию, поэтому его пророческое предвидение моего сомнительного будущего, меня не беспокоило.

— Найлс, как ты справляешься с этим?

— Что? Ты имеешь в виду, как мне доверять Бренде?

— Да, — сказал я. — Особенно зная, что ты знаешь о людях и о том, как они уходят от своих супругов.

— Справедливый вопрос, — сказал он. — В жизни нет гарантий, Люк. Плохие вещи случаются так же, как и хорошие. Бренда никогда не давала мне повода задуматься. Но это не значит, что я наивен. Я постоянно держу глаза открытыми, и несколько лет назад, я сделал анализ ДНК обеих моих девочек. Они твои сводные сестры и мои дочери, к твоему сведению. Тем не менее, моя жена - умная женщина. Если она когда-нибудь решит уйти от меня, она достаточно умна, чтобы замести следы. Большинство женщин так поступают, Люк. И большинство мужей не хотят верить, что их любящие жены могут уйти от них.

— Для кого-то отрицание - блаженство. Но не для меня, — ответил я. — Я знаю, что они могут. И если они смогут и сделают это, мои дети будут потеряны для меня. Я бы предпочел, в таких условиях, не иметь детей.

— Я чувствую, что сейчас будет "но", — ухмыльнулся он.

— Это я признаю. Я действительно хочу детей. Но...

— Да, да, — ответил он. — Ты не доверяешь женщинам. Ты знаешь, сколько женщин говорят то же самое о нас, мужчинах? Что нам нельзя доверять?

— Я смотрел "Lifetime Network", — ответил я. — Мужчины злые, женщины добрые.

— Серьезно, Люк, — сказал он. — Ты должен как-то пережить это. Это сожрет тебя.

***

В тот же день позже, я познакомился с дочерьми Бренды и Нила. Они были вежливы, но осторожны. Через некоторое время я почувствовал, что просрочил свое гостеприимство, и пожелал им спокойной ночи. Пообещав Найлсу увидеться с ним перед отлетом домой, я ушел и позвонил Селии.

***

Что это было

— Как все прошло? — спросила Селия, пока я стоял в ее квартире, а она одевалась.

— Как и ожидалось, — ответил я. — Жена была вежлива, но я мог сказать, что она хотела бы, чтобы я никогда не родился. Думаю, она беспокоится, кому Найлс оставит свои деньги.

— А твои сестры?

— Одна была дружелюбна, другая сдерживалась. Дружелюбная разглядывала меня с ног до головы.

Селия рассмеялась на это.

— Ты очень красивый, и очень похож на ее отца. Застегни меня, пожалуйста? — спросила она, отвернувшись. Без лифчика! — Она смотрела на более молодую версию, самого влиятельного мужчины в ее жизни, ее папы. Это понятно.

— Я чувствовал себя так, как будто меня оценивали, — сказал я, заканчивая поднимать ее молнию.

Платье было черным, до середины бедра, с низким разрезом сзади. Когда Селия повернулась, она улыбнулась и подняла руки, чтобы я осмотрел ее. Казалось бы, что может не понравиться. Годы, проведенные на ногах, сделали ее ноги более стройными. Ее черные туфли, делали их более четкими и сексуальными. Господи, помоги мне, я - любитель ног, и я не мог перестать смотреть.

— Большинство мужчин, пялятся на мои большие достоинства, — сказала она, указывая на свое обширное декольте.

Мы собирались на ужин и бродвейский спектакль. Я надел костюм и галстук, а Селия воспользовалась возможностью одеться так, чтобы произвести впечатление.

— Селия, ты не обидишься, если я спрошу, сколько тебе лет?

Порывшись в сумочке, она нашла свои водительские права штата Нью-Йорк и протянула их мне. Она нервно поджала губы, когда я увидел дату рождения.

19 декабря 1979 года. А на дворе был 2016 год.

— Тебе тридцать шесть? — изумленно сказал я. — Ты выглядишь намного моложе. Сколько тебе было лет, когда ты родила сына?

— Пятнадцать, — ответила она. — Я была молода и...

— Селия, ты не должна передо мной оправдываться.

После спектакля и ужина, мы вернулись на поезде на Лонг-Айленд. Она выпила пару рюмок и, видимо, почувствовала потребность поговорить. Заинтригованный ею, я, в основном, слушал.

— Я думала, что люблю Гарри, отца моих детей. Но я была слишком молода, чтобы понять, что такое любовь и жизнь. Подумав, что так будет лучше для нашего мальчика, Грега, мы поженились. Гарри был солдатом в отпуске, и он вернулся на службу. Я ходила в среднюю школу, пока родители помогали сидеть с ребенком. Потом Гарри уехал в отпуск, и я снова забеременела.

— Когда я закончила школу, мы с детьми переехали жить к Гарри на базу. Это была типичная военная супружеская жизнь, Люк. Много разлук и одиночества, за которыми следовало новое знакомство каждый раз, когда он возвращался. Поначалу это вроде бы работало, но с годами, все пошло не так.

— Он служил на Балканах в качестве миротворца, а позже участвовал в войне в Афганистане и Ираке. Гарри был хорошим человеком, но никогда не вызывал у меня симпатии. Ни сексуально, ни эмоционально. Я уважала его, но не была влюблена в него - и никогда не была. У нас не было таких близких отношений. Детям нужны были родители, и мы оба справлялись с этой задачей. Но это было все.

— Когда он рассказал мне, что у него были романы, я не удивилась. Как жена, я должна была бы, но я поняла. Со своей стороны, ко мне приставали, меня искушали, но я никогда не переходила эту черту. Можно сказать, что это было сочетание моего воспитания, и я не хотела, чтобы мои дети думали обо мне плохо.

— Я поняла, что рано или поздно Гарри найдет кого-то, в кого влюбится. И когда он это сделает, он уйдет. Я решила, что не хочу больше детей ни от него, ни от кого-либо другого. Я никогда не думала, что найду кого-то, кого смогу полюбить. Но Гарри сказал мне, что он больше не требует от меня исключительности брака, поскольку он тоже не придерживается этого правила.

— Итак, мне перевязали трубы, как я тебе уже говорила, и я немного подумала. Мы больше не были связаны клятвами, все, что имело значение - это не быть обнаруженной детьми. Пока мы с Гарри не разведемся, то есть.

— С этим все было в порядке, и я продолжила заниматься бездумным и чисто эротическим сексом. Я компенсировала годы, проведенные в одиночестве. Не каждый вечер. У меня по-прежнему было двое детей. Но были и другие женщины, в похожей ситуации. Женщины присматривали за моими детьми, пока я присматривала за их детьми, когда они уходили куда-нибудь.

— В основном, секс был либо обыденным, либо ужасным. Лишь изредка хороший. Я встречала самых разных любовников: одиноких и озабоченных солдат, мужчин разных рас и даже иностранных солдат, приехавших в США. У меня никогда не было опыта отношений с другими мужчинами, поэтому я наверстывала упущенное.

— В конце концов, Гарри влюбился в замужнюю жену солдата. Последний год или около того, он проводил с ней большую часть своего времени. Я никогда не поднимала шума. К тому времени, у него была одна любовница, в то время как у меня их было слишком много, чтобы упрекать его. Мне всегда нравился секс, и я находила удовольствие в разнообразии. Гарри нуждался в близости и любви женщины, влюбленной в него. Я хотела, чтобы он был счастлив. Пока у меня были дети и иногда мужчина, я была в порядке. Если уж на то пошло, он был честен в отношении нашего статуса и отрезал меня от нашей фиктивной жизни.

— В 2003 году, Гарри отправили в Ирак для участия во вторжении. Пока он был там, я собирала вещи, чтобы вернуться сюда к семье. Ко мне обратилась женщина. Она сказала мне, что любит Гарри и хочет, чтобы я освободила его. Он твой, сказала я ей и пошла домой.

— Они не сбежали вместе, так как она и ее муж перевелись с нашей базы". Вот тебе и ее "любовь" к Гарри. Неважно, у Гарри были другие женщины. По крайней мере, он был осмотрителен, как большинство солдат и супругов.

— Но на войне бывают потери. Во время патрулирования, мой муж был убит, и я вернулась, чтобы в одиночку воспитывать детей. Вот, практически, вся моя история. Я ни для кого не особенная, кроме моих родителей и моих детей.

Я не могу объяснить это, но когда эта красивая женщина рассказала мне краткую версию своей жизни, я обнаружил, что меня тянет к ней так, как я не ожидал. Остаток вечера, усилил это влечение. Дело было не только в ее красоте или в том, с каким энтузиазмом она занималась со мной сексом. Это было что-то еще. Что-то, что я пойму только после того, как попрощаюсь с Найлсом.

В то утро, мы с Селией проснулись рано утром в моей кровати в отеле и занялись страстной и отчаянной любовью. Она разбудила меня своим ртом на моем члене, а затем скакала на мне верхом, в предрассветной темноте. Когда я потянулся к выключателю, Селия остановила меня и упала на меня, уткнувшись лицом в мою грудь. Я почувствовал влагу на ее щеках, зная, что она плакала. Я позволил ей сохранить достоинство и задумался о том, что могло вызвать у нее такие эмоции. Давай, скажи это. Мы, мужчины, иногда бываем невежественны. Позже в тот же день, я услышал это снова.

— Еще, — прошептала она. — Я хочу больше. Сделай меня жестко, так, чтобы мне было больно, когда я буду ходить. Чтобы помнить тебя после того, как ты уйдешь. Возьми всю меня, Люк.

То, как она это сказала, проникло глубоко внутрь меня, до самой глубины души. Это испугало меня, потому что впервые я столкнулся с женщиной, в которой не чувствовал угрозы, с женщиной, которая мне безмерно нравилась.

— Возьми всю меня, Люк.

Но я должен был вернуться домой, к своей работе и жизни, в то время как у Селии, была своя жизнь на Лонг-Айленде. Когда я вышел из душа, ее уже не было. На зеркале она оставила красный след от губ и записку. "Пожалуйста, береги себя. Спасибо, что заставил меня, почувствовать себя особенной".

***

Мы с Найлсом должны были пообедать в последний раз, но у одного из его пациентов случился кризис, и ему пришлось уйти. В свете этого, мы запланировали оставаться на связи и встретиться снова. Кстати, он держал меня за руку, и я знал, что он это имел в виду. Наверное, я стал мягким и позволил ему обнять себя.

Итак, до посадки оставалось три часа. Прошло три секунды, прежде чем мои мысли снова вернулись к Селии. Я попытался разобраться в ситуации, пытаясь отрицать, что эта женщина была не просто красивой и хорошо трахалась.

Я даже зашел так далеко, что сел в арендованный автомобиль и направился к шоссе. Почти доехав до въезда, я развернулся и направился обратно к закусочной, в которой работала Селия.

Она обычно парковалась на заднем дворе, поэтому я и не подумал искать ее машину. Если бы я это сделал, я бы знал, что ее нет на работе. Не увидев ее на этаже, я позвал ее, но ко мне подошла другая официантка.

— Ты тот самый Люк, да? — спросила она.

— Да, — ответил я. — Ты не видела Селию?

— Она пришла, сказала, что плохо себя чувствует и взяла выходной. Что ты с ней сделал?

— Ничего, что заставило бы ее так поступить.

— Ничего - моя задница. Она ходила странно. Я могу сказать. Вы, мужчины, такие идиоты. Вы понятия не имеете, что заставляет женщин тикать.

— В этом я согласен, — ответил я. — У меня такое чувство, что я никогда не пойму.

— Ступай, — сказала она. — Мне нужно накрыть несколько ее столов, и это произошло по твоей вине.

Потянувшись в свой бумажник, я достал три стодолларовые купюры и протянул их ей.

— По одной для каждого из вас, дежурных, — сказал я, глядя ей в глаза. — Проследи, чтобы остальные получили свою долю.

— Проваливай! — сказала она громче, чем следовало, но взяла купюры, чтобы засунуть их в лифчик.

У прилавка ее начальница доставала мобильник, вероятно, чтобы позвонить в полицию. Но когда я прошел мимо нее с извиняющимся взглядом, она нахмурилась, и я вышел, побежав к своей машине.

Я был в аэропорту Кеннеди сразу после проверки безопасности, когда мне позвонили. Это была Селия.

— Не вовремя? — спросила она.

— Ничего, у меня есть несколько минут до посадки. Как ты?

— Ты пошел в закусочную искать меня, — весело сказала она. — Люк, это так мило.

"Ты этого стоишь", - сказал я про себя.

Она молчала секунду или две.

— Люк, я фантастически провела с тобой время, — наконец, сказала она, прежде чем перейти на серьезный тон. — Жаль, что мы живем так далеко друг от друга. Теперь, когда у тебя есть семья в Нью-Йорке, ты можешь разыскать меня в следующий раз, когда будешь здесь.

— Обязательно, Селия, — машинально ответил я. — Может быть, ты тоже сможешь приехать ко мне в гости.

— Звучит интересно. Позвони мне, когда вернешься домой, чтобы я знала, что ты в безопасности.

Я не знаю, что на меня нашло и почему я задал этот вопрос, и еще больше удивился, что она его не отшила. В этот момент я заметил, что надпись рядом с моим рейсом, на большом экране, изменилась с "по расписанию", на "сейчас идет посадка".

— Эй, Селия. Мне нужно идти. Я позвоню тебе.

— Конечно. Приятного полета.

— Спасибо. Береги себя.

— И ты. Пока.

***

Кто-то вроде тебя

Почти весь полет обратно во Флориду, мой разум разрывался между мыслями о Найлсе и Селии. Я был удивлен, своим отношением к обоим.

Найлс выглядел порядочным парнем, который легкомысленно относился к верности и сексу с замужними женщинами. Хотя он, похоже, перестал изменять и сосредоточился на своей семье, он, казалось, понимал мои опасения, когда мы разговаривали.

И Найлс согласился на мою просьбу, так что я ушел, думая, что этот парень не полное дерьмо. Я имею в виду, он был дерьмом, когда трахал замужнюю женщину, когда был моложе. Но время, похоже, закалило его. Стал бы я снова доверять ему, рядом со своей матерью? Нет, блядь.

Селия. Что было такого в этой женщине, что так сильно на меня повлияло? Да, она была красивой, сексуальной и, возможно, лучшей из всех, кого я когда-либо трахал. Но что-то в ней заставляло меня чувствовать себя... комфортно рядом с ней.

Потом я подумал о том, что сказал Найлс. Она была безопасной. В отличие от других женщин, она не могла подарить мне детей, чтобы потом отнять их или держать над моей головой, чтобы контролировать меня. То, что она была великолепна и трахалась как кролик, было несколькими слоями глазури на торте. Как эту женщину не умыкнул какой-нибудь другой парень - вот в чем вопрос?

Как только я приземлился, я позвонил ей.

— Ты добрался домой в целости и сохранности? — спросила она.

— Да, послушай. — Я не знал, что сказать. Но я должен был что-то сказать. — Ты не против, если я позвоню тебе? Чтобы мы могли поговорить?

— Мы уже разговариваем, Люк. И...

— Что?

— Я рада, что ты позвонил.

— Эй, Селия...

— Да?

Не знаю, что на меня нашло, но я просто должен был сказать это или сожалеть об этом, всю оставшуюся жизнь.

— Слушай, у нас тут полно ресторанов, где ты можешь работать. Почему бы тебе не приехать на время?

— Ты хочешь, чтобы я приехала к тебе? Ты серьезно?

— Да, у меня есть свободная комната, где ты можешь остановиться.

— Свободная комната?

— Хорошо. Я займу свободную комнату, если хочешь. Ты получишь главную спальню с большой ванной.

На другом конце линии была тишина.

— Люк, ты просишь меня, женщину, с которой у тебя было много хорошего секса, приехать к тебе домой, и мы будем жить раздельно? Что? Ты все еще собираешься встречаться с другими людьми?

— Нет, совсем нет. То есть, нет, я не собираюсь встречаться. Послушай, Селия, ты мне очень нравишься, — пробормотал я. — Я надеялся, что ты и я - это то, что мы могли бы продолжить и посмотреть, что из этого выйдет. Я просто не хотел, чтобы ты была обязана, ну, ты знаешь.

— Люк, — сказала она ровным, но теплым голосом. — Ты только что попросил женщину, свою возлюбленную, оставить работу и квартиру, чтобы переехать жить к тебе в другой штат и город. По моим правилам, такое приглашение делает мужчина, который хочет видеть эту женщину в своей постели. Потому что по моим правилам, именно там я должна буду находиться, если приеду туда. Ты понимаешь?

— Да. Да, понимаю. И я бы хотел, чтобы ты была там. Главная спальня и только ты и я, это так.

— Ты говоришь о том, чтобы мы были эксклюзивными? Ты ведь знаешь, что я старше тебя и у меня взрослые дети?

— Ты не настолько старше, и выглядишь моложе меня. К тому же, твои дети вряд ли будут оставаться со мной. И да. Эксклюзив.

— Люк, если у нас с тобой есть шанс, мы не можем обманывать друг друга. Ты видел меня, когда я просыпаюсь. Я не выгляжу моложе, как ты говоришь.

— Прекрати, Селия. Мне нравится, как ты выглядишь. Ладно, хочешь честно? Я дам тебе правду. Я знаю, что мы только познакомились, и все, что у нас есть, это отличный секс и....

— Отличный секс? Люк, с моей стороны, это было впечатляюще.

— Тогда поправка. Впечатляющий секс. Но это нечто большее. У меня такое чувство, что ты особенная женщина. Такая, которую если я не попрошу быть в моей жизни, то потом буду жалеть об этом.

Я не уверен, но могу поклясться, что услышал фырканье на другом конце линии и то, что я принял за вздох.

— Люк, ты заставишь меня плакать.

— Плакать плохо или хорошо? — опасливо спросил я.

— Хорошо, идиот. Ах вы, мужчины!

— Так это "да"?

— Я не могу поверить, что делаю это, Люк. Тебе лучше быть серьезным.

— Да. Когда ты спустишься?

— Это уже звучит хорошо. Кончаю и спускаю.

Мы оба рассмеялись над этим.

— Хорошо, Люк Стэнтон. Видишь, я помню твою фамилию. У меня есть свободное время. Я возьму его и закажу билет. Напиши мне свой адрес и все такое. Я все сделаю со своей стороны и приеду в гости на пару недель. У тебя будет столько времени, чтобы убедить меня остаться.

— Ты не пожалеешь об этом, Селия.

— Лучше не надо. Боже мой! Я не могу поверить, что делаю это! — ответила она. — И Люк. Я спускаюсь по той же причине, что и ты. Если я этого не сделаю, я буду жалеть об этом, всю оставшуюся жизнь.

— Не могу дождаться встречи с тобой.

***

Тот самый

Следующая неделя прошла очень, очень медленно. Я много думал о Селии.

Селии пришлось ждать неделю, чтобы взять отгул, а также купить билеты, которые она могла себе позволить. От денег она отказалась. Билеты были в оба конца, потому что даже если бы она решила остаться, нам пришлось бы лететь, арендовать грузовик для ее вещей и трейлер, чтобы притащить сюда ее машину.

Мы много разговаривали, и с каждым днем, она нравилась мне все больше. Но в тот день, когда она должна была приехать, я не признался себе в этом. То есть, признаться в том, что я влюбился в нее.

По дороге в аэропорт, у меня был последний момент рационального мышления. Если с Селией все будет хорошо, она не сможет подарить мне детей. Но к этому моменту я был одинок, а поиски ребенка и отсутствие доверия, разрушали мои шансы на плодовитых женщин. Жизнь с Селией означала, что мне будет с кем разделить жизнь. Но никаких детей.

Подумав о детях моей сестры, я понял, что они, вероятно, с этого момента будут единственными детьми в моей жизни. Припарковавшись на стоянке, я увидел, как мимо проехала семья, с ребенком в коляске. И я попрощался с этой мечтой.

***

Следующие две недели, мы с Селией были неразлучны. Вернувшись из Нью-Йорка всего через несколько дней, мне удалось выбить у босса еще неделю. Мы ездили на ключи, плавали, ели, спали в отелях и занимались любовью. Иногда мы просто трахались, но эта лодка плыла с каждым днем, поскольку мы влюблялись все глубже и глубже.

Да, мы оба чувствовали это и держались друг за друга, как будто мы были последними двумя людьми на земле. Освободившись от своей привязанности к детям, я отбросил свои подозрения относительно женщин и позволил ей полностью украсть мое сердце. Я не знал, что она была в той же лодке.

Мы оба были слишком напуганы, чтобы сказать это друг другу. Вы знаете. Те три слова, которые такие особенные и так много значат. Три слова, которые меняют жизнь и дают начало новому. Слова, которые заканчивают "до" и начинают "после".

Итак, я планировал сказать ей это в тот вечер, когда мы любовались закатом на пляже. Но случилось нечто, что нарушило мои планы. Мы загорали на пляже, когда к нам подошла эта женщина. Не обращая внимания на Селию, она наклонилась ко мне, как будто Селии не существовало, и начала болтать со мной.

— Я давно наблюдаю за тобой, детка, — сказала она, как будто мы были знакомы. — И мы с тобой, можем сделать хорошую музыку в моей комнате. Заставить меня петь.

Теперь я должен сказать. Не каждый день, спортивная блондинка в желтом микро-бикини, делает мне предложение. Я не могу говорить за вас. А она выглядела просто великолепно. Настолько, что если бы она сделала это месяцем раньше, я был бы весь в ней. Вы понимаете, о чем я, да? Конечно, понимаете.

Но это был не прошлый месяц, и неважно, насколько длинными были ее ноги, насколько пышными и упругими были ее сиськи, насколько блестящими были ее светлые волосы или насколько идеальными были ее голубые глаза, я понял, что это не имеет значения. Как будто она была в фильме или телешоу и говорила эти слова кому-то другому, в другой вселенной.

Все, о чем я мог думать, так это о том, как она нагло пытается, таким образом, проявить неуважение к Селии. Не может быть, чтобы она не знала, что мы с великолепной брюнеткой были вместе. Она знала и в порыве женского самолюбия, пыталась урвать чужого мужчину. Какая наглость!

— Мисс, — ответил я. — Вы загораживаете солнце моей девушке. Пожалуйста, отойдите.

Тогда блондинка повернулась и с ехидной ухмылкой посмотрела на Селию. Должен сказать, что в белом бикини, более миниатюрном, чем у блондинки, Селия выглядела потрясающе и вряд ли была испугана. Она слегка приподняла солнцезащитные очки, и я увидел ухмылку на ее лице. Красные губы слегка искривились, что, клянусь, заставило мой член дернуться вместе с ними.

— Подвиньтесь, мисс, — сказал я. — Победила лучшая женщина, и это не вы.

— Что! — удивленно сказала блондинка.

Судя по ее виду, я могу поспорить, что ни один мужчина в ее жизни, никогда не отказывал Барби. "Что ж, все когда-нибудь бывает впервые", - подумал я.

— Ты меня слышала, — ответил я. — Уходи. Давай, сделай тропу позора и возвращайся к своим друзьям.

Селия хихикнула, поджав губы, пытаясь не рассмеяться.

— Ну и пошли вы оба, — злобно усмехнулась она.

— Может, если бы ты попросила по-хорошему, я бы поделилась им с тобой, — наконец, заговорила Селия. — Знаешь, его член - это просто смерть. Но теперь тебе придется воспользоваться своим воображением, не так ли?

Блондинка насмешливо хмыкнула, затем, с фальшивой улыбкой, отошла к своей банде, наблюдая за результатом.

— Задница у нее какая-то большая, тебе не кажется? — вслух задалась вопросом Селия. — И рыхлая.

Я потерял дар речи и захихикал.

— Победила лучшая женщина? — спросила Селия, подняв солнцезащитные очки, чтобы посмотреть на меня прямо.

— Лучшая женщина, — ответил я.

— Люк?

— Да? — ответил я, пока она держала мой взгляд.

— Я люблю тебя.

Я был ошеломлен. Она опередила меня!

— Я... я... Я тоже люблю тебя, Селия, — сумел ответить я.

Она улыбнулась самой лучезарной улыбкой, которую я когда-либо видел, и потянулась, чтобы поцеловать меня. Несколько человек вокруг нас, которые видели этот инцидент, начали хлопать.

— Мой мужчина, — сказала Селия достаточно громко, чтобы было слышно вокруг нас. — МОЙ МУЖЧИНА, СУКА!

Блондинка пыталась не поворачиваться, но смех ее друзей, заставил ее остановиться и повернуться, чтобы посмотреть на нас еще раз. Селия помахала ей одной рукой, а другой потянулась к моей упаковке.

— МОЕ!

— Ты любишь меня? — спросил я. — С каких пор?

— С того самого утра, когда ты уехал из Нью-Йорка, засранец. Думаешь, я плачу по каждому, с кем трахалась?

***

Мы так и не поехали на закат. Вместо этого мы поехали домой, где я познакомил Селию со своими родителями. Ах да, мы также заехали в ювелирный магазин, чтобы купить кольцо. Я собирался опустошить свой банковский счет, чтобы купить что-нибудь побольше, но Селия остановила меня.

— Если мы собираемся пожениться, то это наши деньги, которые ты тратишь на кольцо. Мне придется следить за твоими расходами.

— Да, солнышко, — ответил я.

Давай, скажи это. Подкаблучник. Обяз... О, я не могу это сказать. Просто не могу.

Мои родители были, мягко говоря, ошеломлены, но были рады за нас. Мама покачала головой в недоумении, но была поражена дружелюбием Селии. Мой папа продолжал смотреть на меня и улыбаться. Он кивнул мне, когда я оглянулся, и это было все, что я когда-либо хотел от него получить.

Я пришел на работу и сказал своему боссу, что мне нужно лететь в Нью-Йорк, а потом ехать обратно.

— Скажи мне, что здесь замешана женщина, — сказал он.

— Здесь замешана женщина. Мы только что обручились. Мы едем в Большое Яблоко, чтобы забрать ее вещи и машину.

— Тебе понадобится две недели на медовый месяц?

— Не сразу, — ответил я.

— Хорошо, просто проверяю. Давай, уходи. Почему ты все еще здесь?

Он был лучшим боссом, который у меня когда-либо был.

***

Мы прилетели обратно в Нью-Йорк. Селия посетила могилы своих родителей, пока я грузил в грузовик Uhaul то, что она упаковала накануне. Мы зашли в закусочную, где она работала, чтобы попрощаться, и заскочили домой к Найлсу на ужин. Все были рады за нас. Думаю, Бренда Либерман была рада моему отъезду, но оказалась любезной хозяйкой. Она не сводила глаз с Найлса, который, казалось, был увлечен Селией.

— Должен ли я беспокоиться с тобой? — спросил я его, пока мы пили пиво, а женщины плавали в бассейне.

— О, да, — ответил он. — Как будто у кого-то есть шанс с Селией, когда она смотрит на тебя.

Мы наблюдали, как наши женщины смеялись, рассказывая друг другу анекдоты, и смотрели на нас, хихикая.

— Мне кажется, Бренда к тебе потеплела, — сказал он, улыбаясь и махая женщинам.

— Если свиньи летают, — ответил я.

Найлс засмеялся и ударил меня по руке.

***

Мы выехали на следующий день и не спеша поехали на юг. Потом мы решили ехать по очереди, чтобы быстрее добраться до дома. На восточном побережье так много всего, что можно увидеть, пока едешь по шоссе, если не останавливаться, чтобы посмотреть места. У нас было еще много лет, чтобы вернуться в отпуск, как я видел.

Я вернулся на работу, а Селия начала превращать мою квартиру в нашу. Это женское дело. Теперь, уверенные в любви друг друга, мы снова начали трахаться. Мы приберегли занятия любовью, на время перед сном.

— Ты похож на то, чем занимался, — сказал мой босс, несколько недель спустя. — Не слишком ли большая новая любовь?

— Она убивает меня, босс, — ответил я.

— Отсоси, парень, — ответил он. — Если ты не трахнешь ее, это сделает кто-то другой. Мой единственный совет тебе. Как ты думаешь, почему я каждый день тренируюсь и бегаю по утрам? Думаешь, мне нравится есть веганское дерьмо? Я делаю это, чтобы мой член работал дольше, и чтобы хозяйка не трахалась с мальчиком из бассейна.

— Спасибо, что поделились этим, босс.

— Я научился, игнорируя жену номер один. Будет лучше, если ты начнешь бегать и лучше питаться, парень. Чертовы миллениалы.

— Понял, босс.

Я начал бегать на следующий день. Селия присоединилась ко мне, и мы начали питаться лучше. Не веганы, но больше рыбы и меньше красного мяса. Это было лучшее время в моей жизни.

***

Однажды отец позвонил мне и сказал, чтобы я "тащил туда свою задницу".

— Как дела, пап? — спросил я.

— Что это за хрень? — спросил он, размахивая передо мной чеком и конвертом.

— Ну, я думаю, это было дерево, прежде чем его превратили в бумагу. Я правильно ответил?

— Не будь умником. Это чек, от донора спермы твоей задницы.

— Правда? Сколько?

— На, читай, — сказал папа, сунув его мне в руку и оставив чек.

"Дорогой мистер Стэнтон,

Недавно, мне посчастливилось познакомиться с вашим сыном, Люком. Он впечатляющий молодой человек. Очевидно, что он стал таким, какой он есть, благодаря вашему хорошему примеру и правильному воспитанию. Я не могу найти слов, чтобы извиниться перед вами за то горе, которое я вам причинил. И я не могу не поблагодарить вас за то, что вы остались с Джойс воспитывать Люка, когда вы были вправе отвергнуть ее.

Я не буду оправдываться за то, что мы с ней сделали. Поэтому я перейду к делу.

Вы не только вырастили Люка, но и вынесли финансовое бремя, которое должен был нести я. Я попросил бухгалтера сделать некоторые подсчеты, и мы считаем, что расходы на воспитание Люка, составили примерно полмиллиона долларов. Половина этой стоимости, приходится на вашу жену и мать Люка, Джойс Стэнтон, по мнению Люка. (Он довел это до моего сведения и вел переговоры об этом урегулировании.) Это оставляет мне долг в 250 000 долларов, за оставшуюся часть расходов, на воспитание моего биологического сына.

Мистер Стэнтон, это одноразовое предложение от меня, чтобы исправить эту несправедливость по отношению к вам и принести свои извинения. Я понятия не имел, что ваша жена была плодовита, когда мы с ней сошлись. И Джойс считала, что она защищается, принимая противозачаточные таблетки. Но это все в прошлом. Люк, прекрасный молодой человек, находится в настоящем, и вы должны гордиться им.

Вечно ваш

Найлс Либерман"

— Ух ты, пап, это больше, чем я думал, что он выложит.

— Эти деньги пойдут в трастовый фонд для тебя и твоих детей. Твои дети получат их на свое образование. А если у тебя их не будет, ты получишь доступ к ним, когда тебе будет пятьдесят. Мне не нужны деньги Либермана, Люк.

— Это щедро, папа! Ты уверен?

— Абсолютно уверен. И еще одно, Люк. Ты можешь навестить его и своих сводных сестер. Но никогда не будет воссоединения семьи с моим участием. Если я увижу Найлса Либермана рядом с твоей матерью, я сломаю ему нос.

Я засмеялся.

— Ты думаешь, это смешно? — ответил мой отец, похоже, раздраженный.

— Бренда Либерман сказала нечто подобное, когда я видел ее в последний раз. Если она увидит маму рядом с Найлсом, она, цитирую, "выцарапает ей глаза", без кавычек.

— Я бы сказал о ней: умная женщина, — ответил папа. — Но потом она вышла замуж за Найлса, не так ли?

— Ты женился на маме, папа, так что, думаю, все уравнивается.

По лицу отца я увидел, что ему это не понравилось.

— Люк, никто не любит умников.

***

Новая жизнь

Мы с Селией сразу стали парой. Ей не потребовалось много времени, чтобы найти работу. Она бросила официантку и начала работать в офисе моей мамы, в качестве секретаря. Через некоторое время, они стали похожи друг на друга. Мама даже приходила каждое утро и забирала Селию.

Соскучилась ли она по работе официанткой? спросил я.

Да, ответила она, потому что сидение на заднице, "сделало бы меня толстой", конец цитаты. У моей мамы, был ответ на этот вопрос. Она убрала у Селии стул за столом и купила ей стоячую компьютерную станцию. Затем мама дала Селии больше обязанностей по управлению офисом. Кто бы мог подумать? Моя будущая жена, была виртуозом в управлении офисом. Оказалось, что в прошлом, она работала в офисе. С каждым днем, я узнавал о ней все больше и больше.

Я познакомил ее с друзьями, и мы ходили на вечеринки и посиделки. Я не очень любил гольф, как мой босс и отец, но мы с Селией бегали каждый день, у нас дома были тренажеры и мы играли в теннис.

Я предложил Селии абонемент в фитнес-клуб, куда я ходил во время обеда, но она отказалась. Вместо этого, она ходила в общественный бассейн и плавала с детьми и их мамами. Когда я спросил, почему она не захотела пойти в мою "жвачку", она ответила, что это долгая история.

В те выходные, мы немного перебрали в субботу вечером, и когда мы вернулись домой, она рассказала мне, почему. Вы получите сжатую версию. Несколько лет назад, у нее были отношения с инструктором в спортзале, и они не очень хорошо закончились. Я пытался сказать, что это был "всего лишь один человек, один раз", но она отмахнулась от меня.

— Эти места - мясные рынки, Люк. Следи там за собой. Я не хочу, чтобы какая-нибудь тренированная шлюха, крала моего мужчину.

— Ты имеешь в виду угон?

— Тебе нужно расширить свой словарный запас, Люк, но я - единственная женщина, которая тебе нужна. Я позабочусь об этом.

— Да, мэм, — ответил я. — А где ты подцепила слово "шлюха"? Это, ведь, не нью-йоркская уличная речь?

— Твоя мама так говорит.

— Она плохо влияет.

— Мне нравится твоя мама.

— Никто не должен любить свою будущую свекровь.

Она показала мне палец. Но тогда она была навеселе и смеялась.

***

Я даже познакомил ее со своей сестрой Эмбер и ее мужем Реджи. Мои племянницы Мэгги и Анна обожали ее. Мы несколько раз сидели с ними, когда Эмбер решила, что хочет вернуть своего мужа после того, как он сошелся с великолепной рыжей. Реджи подыграл ей, но держал лисицу на стороне. Он подстраховывался.

Но вернемся к малышам и к нам. Я постоянно замечал, что Селия смотрит на меня грустным взглядом, когда я играл с племянницами на ковре в игровой комнате. Она принужденно улыбалась, когда видела мой взгляд, и тоже подходила поиграть с детьми. Но грустный взгляд, в ее глазах, оставался, несмотря на то, что она была занята с детьми. Со временем, Селия стала угрюмой и часто уходила в себя.

— Люк, нам нужно поговорить, — однажды сказала моя мама.

— Что теперь, мама? — ответил я. — Неужели у меня есть еще один отец, о котором я не знаю?

— Никто не любит умников, Люк, — ответила она. Интересно, откуда она это взяла? — У тебя проблема на руках.

Я предчувствовал, что она скажет, поскольку мама и Селия проводили время вместе.

— Селия?

— Ты получишь печенье, — ответила она. — Да. Селия. Она грустит всякий раз, когда видит тебя с девочками.

Я знал, что она имела в виду Мэгги и Анну, моих племянниц.

— Что она сказала, мама?

— Это то, что она не говорит. Это то, как она грустит после каждого раза, когда вы вдвоем нянчитесь у Эмбер и Реджи. У нее тоскливый вид. И ты знаешь, почему. Она знает, что ты хочешь детей, а она не может тебе их дать.

Это не было сюрпризом. Я прокручивал это в голове целую неделю.

— Так что ты предлагаешь?

— Прекрати нянчиться, Люк. Мы с твоим папой, возьмем все на себя. Сходите куда-нибудь вдвоем. Делай все, что не связано с детьми.

Я последовал маминому совету, но Селия не успокоилась. Она по-прежнему была рассеянной и проводила много времени в Интернете. Я пытался посмотреть, что она проверяет, но она каждый раз очищала историю браузера. Это меня беспокоило. Что она задумала?

Однажды Селия подошла ко мне.

— Милый, нам надо поговорить.

— Вот дерьмо!

— Ты знаком с образом жизни рогоносцев? — спросила она.

— О черт!

— Подожди. Это не то, чем кажется.

— Вот дерьмо!

— Просто выслушай меня. У нас все получится. Поверь мне. Я все обдумала.

— О черт!

Я слушаю. И, как ни удивительно, в словах Селии есть смысл, и она сделала свою домашнюю работу.

Она даже нашла пару, которая подходит для наших нужд.

— Селия, ты уверена в этом?

— Да, мы встретимся с ними в эти выходные. До тех пор, никакого секса для тебя.

— Селия, я не уверен в этом.

— Не заставляй меня покупать клетку целомудрия. Просто делай то, что я тебе сказала.

Если бы я не любил ее - я бы отказался.

***

Почти три года спустя. Семья собирается вместе и устраивает воскресный ужин/барбекю.

Мы приехали из Атланты, куда моя компания отправила меня руководить отделом.

Мы с Селией в центре внимания, так как двухлетний Уильям-младший и малышка Лидия (в честь матери Селии), играют на ковре с детьми Бойсов - Мэгги и Анной. Я чувствую радость в комнате и вижу улыбки вокруг.

— Как вы это сделали? — спрашивает мой папа, глядя на нас с Селией.

В конце концов, ведь у Селии перевязаны трубы. Действительно, как.

— Селия, это был твой план.

— Нет. Это твой день, любовь моя. Рассказывай.

Она так добра ко мне.

— Это было просто, правда. Не знаю, почему я не подумал об этом раньше.

— Ну, не держи нас в напряжении! — говорит моя мама, на краю своего кресла.

Мама, наконец-то, счастлива. Я подарил ей внуков, и один из них - сын. Моя сестра Эмбер недовольна. До сих пор она обеспечивала единственное семейное потомство.

— Мы нашли пару, которая согласилась родить для нас детей, — сказал я.

— Сколько стоило экстракорпоральное оплодотворение? Это, наверное, недешево? — высказала свое мнение моя мама.

— Мы этим не пользовались, — улыбнулась ей Селия.

— О! — ответила моя мама, наконец-то поняв, что мы использовали. — О!

— Что вы использовали? — спросила Эмбер, когда рядом с ней захихикал Реджи, ее муж.

Эмбер бросила на него неприязненный взгляд, но Реджи засмеялся, а затем улыбнулся. Я улыбнулся ему в ответ.

— Ну? — спросила Эмбер, немного возмущенная нашим с ее мужем общением.

— Мы нашли пару, — ответила Селия. — Особую пару, чей образ жизни, позволял жене заниматься сексом с Люком, когда она была фертильна.

— У тебя был секс с другой женщиной? — недоверчиво переспросила Эмбер. — Селия, пожалуйста, скажи мне, что ты не позволила ему сделать это!

— Не только он, но и я была там и все подстроила.

— Боже правый! — сказал папа.

— Они - пара рогоносцев с особым пристрастием: беременность от любовника жены, — ответила Селия.

Реджи покачал головой, улыбаясь. Эмбер выглядела отвратительно. Мама была шокирована, а папа потерял дар речи. Селия сияла, отвечая на вопросы.

— Ну, я не могу обеспечить моего Люка детьми, потому что мои трубы перевязаны. Сейчас это уже не изменить. Так что, остается кто-то другой. Эти люди любят, чтобы жена залетела от любовника, поэтому мы связались с ними, они согласились, и мы увидели несушку, чтобы подписать соглашение.

— Какое соглашение? — спросила Эмбер, никогда не видавшая несушек.

— Вот договор, — сказала Селия, передавая копию своей любопытной невестке.

— О Боже! — снова сказала мама, когда Эмбер бегло просмотрела договор, затем более подробно, перелистывая страницы с дополнениями и прочим.

Мы все ждали, когда она, наконец, подняла голову с ошеломленным видом.

— Ты это сделал! Ты, наконец-то, сделал это. У тебя есть дети, которые будут твоими, несмотря ни на что! Селия, почему ты согласилась на это? Если вы разведетесь, он получит детей, а ты - нет.

Она сказала обо мне "он", почти с ядом.

— У меня уже есть двое детей, Эмбер, — сказала Селия, с любовью глядя на меня.

— И поскольку именно Селия своим планом, смогла подарить мне этих детей, я никогда не разведусь с ней, — сказал я. — Где бы я нашел такую женщину, как она? Она идеальна.

— Я никогда не оставлю своего Люка, — говорит Селия, прежде чем поцеловать меня.

Можно сказать, что мы заключили об... обяз... Ладно, ты выиграл, вы все выиграли. Я взял на себя обязательство.

— Не говори "никогда", — ответила Эмбер, отдавая Селии свою визитку. — Если он будет нести какую-нибудь чушь, позвони мне. Я буду представлять тебя на общественных началах. Это значит бесплатно.

— Я знаю, что это значит, Эмбер, — ответила Селия, не обращая внимания на Эмбер.

— Ты ублюдок, — сказала мне Эмбер. — Ты все таки сделал это. Ты победил систему.

*****

Эпилог.

История закончена, вы сами придумайте эпилог. Никакого продолжения не будет.