"Доброе утро, Сэм!" Веселый женский голос отвлек его внимание от планшета, когда он стоял у загона 15.

"О, привет, Эмили. Как поживаешь?" По проходу между двумя загонами к нему направлялась молодая женщина с двумя собаками-рабами на поводках и немецкой овчаркой. В основном Сэм работал с животными женского пола; были и другие бизнесмены в их бизнесе, специализирующиеся на самцах, а их дрессировка не входила в его компетенцию. Тем не менее, его сотрудники были новаторами, и в результате их идей и разработок у него появилось несколько линий товаров для мужчин-рабов, предназначенных для определенных ниш рынка. Эмили работала над последней такой линией, которая была полностью ее детищем, и два раба-собаки, которых она держала, были частью этой линии.

Сэм отступил назад к проволочной сетке клетки позади него, когда Эмили и ее подопечные поравнялись с ним. Она рявкнула команду, и две собаки-рабыни тут же остановились, опустив головы на пол, подняв задние лапы и двигаясь взад-вперед, виляя хвостами в подобии собачьей преданности. Немецкая овчарка смотрела на свою хозяйку и просто покорно сидела, ожидая.

"Похоже, они делают успехи; вы хорошо с ними занимаетесь", - заметил Сэм, - "Простите, что у меня не было возможности связаться с вами в последнее время, чтобы узнать, как идут дела".

"Не беспокойтесь и спасибо, Сэм, я очень рада. Мои методы могут занять некоторое время, но они довольно эффективны". Эмили подмигнула в ответ.

"Хорошо, хорошо, я согласен!" - рассмеялся Сэм, - "никогда не говори, что я не могу передумать".

Эмили была относительно недавним пополнением в его тренировочной команде, да еще и молодым. Он нанял ее после того, как встретил и познакомился с ней в нескольких различных труднодоступных чатах и форумах сомнительной законности. Ей было всего 19 лет, что заставило Сэма задуматься, но она демонстрировала зрелость, самодисциплину и оригинальность, намного превосходящие ее годы. Она была студенткой ветеринарного факультета, но сразу же бросила это занятие, когда Сэм предложил ей работу. Физически она была стройной девушкой с длинными темными волосами и гладким, невинным лицом с россыпью веснушек на носу и щеках - внешность, которая не соответствовала ее талантам. Сэм вынужден был признать, что оценил ее красоте, полагая, что ее молодость и относительный недостаток опыта подразумевают отсутствие суждений и инноваций, когда она пришла к нему с просьбой, чтобы команды по отлову рабов захватили несколько мужчин для ее работы. Поначалу он отмахнулся от нее, посоветовав, чтобы она приобрела больше опыта с ним, прежде чем расширять свою деятельность. Но она продолжала настаивать, убедительно доказывая, что взгляд Сэма на его бизнес изначально ограничен его мужским полом и что с помощью женского подхода можно найти и освоить новые рынки и значительно увеличить прибыль его бизнесу. Она даже провела исследование среди его клиентской базы, нашла потенциальных покупателей, отвечающих ее критериям, и сделала первые запросы. В конце концов, он был вынужден признать ее правоту и разрешил ей поэкспериментировать с одной из ее идей.

Она настаивала на молодых людях и помогала команде похитителей, с которой работала, в разработке целей. Результатом стали три раба-собаки, которых поймали около 6 недель назад, и с тех пор они находились под ее опекой. До захвата все трое превратились в тех, кого Эмили называла альфа-самцами: молодых, высокомерных и проникнутых мужской уверенностью в себе и врожденным превосходством. Кайл Бенсон был самым старшим в возрасте почти 18 лет, начинающим карьерным преступником, замешанным во множестве преступлений низкого уровня, особенно в кражах со взломом и грабежах, но так и не осужденным системой. После того, как он побывал с Эмили, его стали называть "Спарки". Два его товарища по стае были на несколько месяцев моложе. Один был Джеймс Миллер, увлеченный спортсмен и капитан футбольной команды своего колледжа, другой - Оливер Роббинс, отличник с талантом к математике и амбициями стать инженером. Теперь они были Баки и Бо соответственно, и все трое теперь носили золотистые собачьи костюмы, провозглашавшие их новый статус рабов собак породы лабрадор.l

Эмили утверждала, что такие молодые мужчины, как эти трое, с их естественным высокомерием, пугают, особенно молодых женщин или тех, кто только начинает работать в рабской среде. Она считала, что продукт, демонстрирующий, как такого самца можно взять под жесткий контроль, окажет неоценимую помощь в повышении уверенности таких женщин, позволяя им реализовать свои амбиции и проявить волю. В некотором смысле, сказала она, она считает, что ее продукт станет идеальным "стартовым питомцем", который позволит обрести уверенность и навыки обращения с послушным объектом.

Многое из того, что Эмили делала со своими новыми подопечными, ничем не отличалось от режима, в котором находились суки; они были полностью депилированы, носили соответствующие костюмы для собак, питались и тренировались таким же образом, находились под присмотром и вниманием кинологического опекуна. Но Эмили внесла несколько изменений и дополнений в стандартный режим. Всем трем рабам-собакам в еду и воду добавляли большие дозы виагры, а их хвосты были отрегулированы так, чтобы вставка была достаточно длинной и имела такую форму, чтобы она постоянно массировала их простаты при каждом движении. В результате, учитывая их молодость, они находились в состоянии постоянного физического возбуждения, в чем Сэм мог убедиться, взглянув на двух распростертых собачьих рабов. Оба стояли лицом к нему, опустив головы и широко расставив корявые задние лапы, их безволосые придатки, торчащие из отверстий в собачьих костюмах, были жесткими и раскачивались взад-вперед, виляя хвостами.

Еще одна злая инновация Эмили также была видна - смесь твердого черного пластика и блестящей стали, зажатая вокруг и частично охватывающая основание их стволов и мошонки. Он видел, что устройство было очень тугим, хорошо погружалось в мягкую плоть, разделяя и сдавливая оба яичка, так что они были вытянуты через два маленьких отверстия и сжаты, пока не стали похожи на темные блестящие сливы. Сэм знал, что это устройство - идея Эмили, которую она попросила изготовить для нее его технический персонал. Она использовала его как последствие недостатка усилий и энтузиазма со стороны своих подопечных, используя маленькую отвертку, которая затягивала захват по одному крошечному шагу за раз. Эмили утверждала, что идея пришла ей в голову, когда она прочитала о методе, который коренные американцы применяли к захваченным врагам. Это должно было быть болезненно для собак-рабов и в конечном итоге привело бы к эффективной кастрации, но все это было частью плана Эмили. Она полагала, и Сэм считал, что она, вероятно, права, что медленная и беспомощная кастрация самкой будет иметь глубокий и постоянный психологический эффект и в конечном итоге сделает их послушными и покладистыми; идеальное животное для молодого человека, только начинающего учиться обращаться с рабами.

Хотя она никогда напрямую не объясняла им этот процесс, ее рабы-собаки, очевидно, понимали правила, научившись на собственном опыте за последние недели. Очевидно, они были эффективны: оба раба у их ног оставались послушными и стояли на своих местах, виляя хвостами, как они, очевидно, и ожидали. Сэм улыбнулся злому гению Эмили, так как движения явно возымели эффект: из обоих твердых членов вытекало огромное количество жидкости, которая начала капельками разбрызгиваться по бетону под ними, образуя дугу, повторяющую движения собачьих рабов.

"Где Бо?" - спросил Сэм, заметив, что один из троих отсутствует.

Эмили усмехнулась: "О, Бен вызвался привести его через минуту, как только закончит со своими собаками, но я подозреваю, что он может сделать паузу, чтобы немного развлечься".

Бен был еще одним из дрессировщиков Сэма, крепким и надежным членом команды и очень голубым. Он, как правило, отвечал за большинство из тех немногих мужчин-рабов, которых на сегодняшний день обучался. Однако ему не хватало очевидной склонности Эмили к инновациям, и Сэм подумал, не обижается ли он на новую независимость Эмили.

"Я думаю, он просто завидует!" - рассмеялся Сэм. "Разве он проблема? Он мешает твоему прогрессу?"

"О нет, совсем нет", - ответила Эмили. "На самом деле, я думаю, это полезно. Полезно не только иметь здесь Царя, чтобы заниматься этой стороной обучения". Она указала на немецкую овчарку у своих ног, которая была опекуном трех молодых рабов.

Собака переместилась из сидячего положения на четвереньки, ее морда просунулась между ног Спарки, прижалась к двум фиолетовым яичкам с одной стороны и обнюхала сочащийся член. Бывший провинившийся слегка заскулил от прикосновения, но послушно раздвинул ноги, предоставляя своему хозяину более легкий доступ. Длинный язык Царя высунулся и стал ласкать красный от злости ствол раба, смазывая слизистую жидкость и вызывая страдальческий стон.

"Не то чтобы Царь жаловался, - усмехалась Эмили, - его три сучки держат его очень довольным, и он постоянно получает лакомства в придачу! Они как бы на подхвате!"

Теперь Царь переключил свое внимание на Баки, его язык быстро и с энтузиазмом облизывал напряженный член раба. Баки, должно быть, был возбужден больше, чем его товарищ, поскольку он тут же начал сильно дрожать, из его скованного рта вырывались придушенные рыдания.

"Подожди...", - сказала Эмили и дернула за поводок Царя, оттягивая собаку назад как раз в тот момент, когда Баки забился в конвульсиях, и струя липкой, бледной жидкости выплеснулась в одну линию с его предыдущими выделениями.

"Ты не против?" - сказала она, глядя на Сэма и держа поводок Царя. Сэм взял его и потянул собачьего опекуна назад, пока Эмили пристегивала поводок Спарки к проволочной сетке ближайшего загона. Царь скулил и с тоской смотрел на беспорядок на полу под телом собачьего раба.

"Баки всегда был немного вспыльчивым, чем Царь наслаждался и иногда пользовался, умный пес! Он бы не подошел нормальной девушке, но я думаю, что нашла его истинное предназначение в жизни", - сказала Эмили, как бы между прочим.

Она дернула за поводок, прикрепленный к ошейнику Баки, сказав при этом команду. Сэм понятия не имел, на каком языке говорила Эмили, но Баки понял ее без труда, быстро вскочил на все четыре лапы и повернулся. Была едва заметная неохотная пауза, прежде чем раб-собака снова опустился, его морда наклонилась к брызгам жидкости на полу, а розовый язык высунулся сквозь встроенный кольцевой кляп и начал ее слизывать. Баки было трудно эффективно использовать язык, но он старался изо всех сил, наклоняя голову и зачерпывая кончиком языка желеобразную массу в рот. Сэм слышал тяжелое дыхание и судорожные глотательные движения раба, что говорило о том, что он прилагает все усилия, чтобы не выпустить рвотный позыв от отвращения, вылизывая липкую жидкость на полу.

Эмили злобно хихикнула, глядя вниз на старания раба: "Он не из тех, кто быстро учится, можно подумать, что он уже привык убирать за собой. Он все еще медлителен".

"Я бы не волновался, Эмили, - ответил Сэм, - чем дольше он будет работать над этим, тем лучше для его обучения, на мой взгляд. Я очень рад видеть, как все налаживается, у меня не было возможности как следует поболтать и пообщаться с ними с тех пор, как их привезли. Признаюсь, в то время я сомневался, учитывая их сопротивление - особенно вот этого, - Сэм указал на Спарки, который в данный момент все еще лежал вниз головой, поджав хвост, а его фиолетовая эрекция и яйца покачивались взад-вперед под ним. Это была совсем другая картина, чем даже пару недель назад, когда бывший преступник делал все возможное, чтобы сопротивляться, драться и травмировать своих тренеров.

Эмили рассмеялась, легкий звонкий звук, сильно контрастирующий с той коварной жестокостью, которую она проявляла к своим подопечным. "Да, - сказала она, глядя вниз на двух рабов-собачек, - его нужно было немного приучить, но я знала, что справлюсь. Спасибо, что позволили мне доказать вам это".

"Нет проблем, я очень рад, что сделал это", - сказал Сэм.

"Вообще-то, " сказала она, "смотри." Она указала на Баки, который все еще был занят вылизываем липкой лужи на полу. Сэм понял, что она имела в виду: член собачьего раба все еще сочился и капал.

Отцепив поводок Спарки, она резко потянула его вверх и к себе, заставив раба встать на четвереньки и повернуть его к себе. Она резко произнесла команду, указывая на Баки и Спарки, и раб повернулся, опустил голову и ткнулся ею в живот Баки. Сэм видел, как он сделал паузу, словно нервничая, прежде чем повернуть голову, но Эмили тоже заметила это и ударила концом поводка, зацепив пса-раба за растянутые, пурпурные яички, отчего они покатились, как спелые фрукты. Собачий раб вскрикнул и подпрыгнул, чуть не рухнув на бок от боли, но сумел заставить себя остаться на четвереньках. Но удар произвел желаемый эффект, и он быстро повернул голову, принимая эрекцию Баки в рыло своего капюшона. Баки напрягся и застонал, но продолжил вылизывать пол.

"Похоже, ему еще предстоит пройти этот путь", - размышляла Эмили почти про себя. "Я подозреваю, что он не привык к тому, чтобы кто-то еще, кроме меня и, возможно, Бена, присутствовал при таких вещах, хотя, видит Бог, он хорошо натренирован". Почти непринужденно она начала сильно тянуть поводок Спарки в сторону, заставляя морду раба все дальше и дальше надвигаться на член Баки, пока он совсем не исчез. Из горла Спарки вырывались удушливые звуки, а Баки скулил, но все еще продолжал чистить пол языком, непроизвольно подергивая лапами.

"Вы бы видели, какую мерзость этот человек писал в своих сообщениях и электронных письмах своим друзьям. Все о том, что он сделал или собирался сделать с различными "сучками", которые, как он утверждал, у него были". Эмили говорила разговорным тоном, очевидно, рассчитывая, что Спарки услышит. Она выдвинула одну ногу вперед, носком приподняв гениталии раба. Это был довольно внушительный орган, длинный и толстый, но эффект красоты портила его член отсутствие волос, темный цвет и страшный зажим, который держал его в своей хватке. "Интересно, что бы они сказали, если бы увидели его сейчас, заглатывающего член".

"Может, нам стоит разыскать одного, чтобы показать ей?" Сэм усмехнулся: "Это будет несложно". Эмили была естественной, подумал он; она точно знала, на какие кнопки нужно нажать. Спарки издал звук, который мог бы быть всхлипом, подумал Сэм, если бы его не заглушала эрекция Баки, застрявшая у него в горле.

Сэм был впечатлен тем, как легко Эмили справилась с двумя молодыми собаками-рабами. Ее успех заставил его с болью осознать собственные предубеждения. Он не задумывался об этом сознательно, но он никогда не верил, что самцов можно подчинить в той же степени, что и самок, и поэтому изначально не считал, что для них может быть большой рынок, кроме как в качестве игрушек для хозяев-геев. Теперь он понял, что ошибался: перед ним были два молодых человека, которые, согласно их записям, до нескольких недель назад были гетеросексуальными альфа-самцами. Этого их лишила девушка примерно их возраста, которую до недавнего времени они рассматривали скорее как сексуального завоевателя или добычу, а уж никак не как равного себе, не говоря уже о превосходстве. Опираясь на свои собственные приемы, Эмили сломила всех троих, превратив их в послушных животных, находящихся во власти постоянного принудительного возбуждения, боязливо облизывающих и сосущих друг друга по требованию и играющих в сучку для своего клыка-хранителя.

Эмили продолжала держать поводок Спарки, оттянутый в сторону, пока болтала с Сэмом. Раб собаки тяжело дышал, фыркал через нос, его корявые лапы переставлялись и дергались, когда он боролся за дыхание.

"Я действительно не знаю, почему он так суетится, - сказала Эмили, - он сделал это только прошлой ночью для Бо. Возможно, у него проблемы с фигурой Баки; он довольно толстый". Она хихикнула, как школьница.

"Значит, они делают это регулярно?" спросил Сэм, не знакомый с тонкостями ее режима.

"Да, обычно примерно раз в день или около того. Я думаю, это важная часть разрушения таких гетеро-мужчин; их идентичность, как правило, строится на фундаменте сексуального мастерства. Посягаешь на это, и все фатально ослабевает и рушится". Сэм узнал, что Эмили любит не больше, чем излагать свои теории слушателям.

"А опекуны?" спросил Сэм, - "как они с ними поступают?".

Эмили весело фыркнула. "Ну, это не самое любимое занятие, как ты можешь себе представить, но все трое регулярно вяжутся. Я обычно подвергаю их сексу, по крайней мере, несколько дней в неделю", - она соблазнительно подмигнула.

Сэм улыбнулся. "Что ж, тебе будет приятно узнать, что у меня есть пара серьезных запросов о них от людей, которых ты расспрашивала во время своего исследования".

"Правда?" воскликнула Эмили, - "Кто это был?". В ее голосе звучало волнение.

"Дюран, вы знаете аргентинца?". Эмили кивнула, и Сэм продолжил: "Да, как вы знаете, у него есть ранчо в Пампасах. Это прекрасное место, и он держит конюшню пони. Так вот, у него есть дочь-подросток, которая интересуется его хобби, но он считает, что ей нужно начать с чего-то меньшего и более послушного. Он считает, что это идеальный вариант для неё"

"О, это фантастика! Что ты ему сказал?" - восхитилась Эмили.

"Что я буду рад иметь с ним дело, когда они будут готовы. Как ты думаешь, когда это произойдет?".

"О, всего неделя или две. Можем ли мы узнать, какие еще у него есть требования?"

"Он сказал, что приедет через неделю или две, и мы сможем поговорить лично. Я прослежу, чтобы ты была в курсе, если хочешь".

Эмили кивнула: "Хорошая идея. Если его дочь захочет внести какие-либо хирургические изменения, это, конечно, добавит времени". Она сделала паузу, казалось, вспомнив о затруднительном положении Спарки, и дернула его за поводок в другую сторону. Собака-рабыня почти упала, задыхаясь и всхлипывая, когда она оттащила ее от Баки, который закончил мыть пол и вернулся в стандартное положение - голова опущена, а хвост виляет.

"Да, - сказал Сэм, - может быть, но это нормально, он на некоторое время уехал и более чем достаточно богат, чтобы финансировать это".

"Возможно, так и надо поступить со Спарки. Я думаю, что удаление этих, - она ткнула пальцем ноги в его измученную мошонку, заставив собачьего раба вздрогнуть, когда он пытался возобновить виляние хвостом, - и, возможно, значительное уменьшение этого неприглядного, большого члена до более элегантного маленького клитора, может стать для него глазурью на торте".

Спарки дрожал и издавал задыхающиеся, всхлипывающие звуки, но страх удерживал его на месте, а хвост вилял туда-сюда.

Сэм кивнул: "Возможно, ты права, но посмотрим, чего хотят Дюран и его дочь и что думаешь ты, ближе к тому времени".

"Ну, ты сделал мой день счастливым! Спасибо, Сэм, - сказала она, протягивая руку за поводком Царя, - но я отняла у тебя достаточно времени, и мне нужно вывести их на прогулку. Не мог бы ты сказать Бену, чтобы он поторопился, если увидишь его?"

"Нет проблем, я как раз иду в ту сторону и передам ему". Пока Эмили собирала поводки и приказывала своим подопечным начинать движение, Сэм повернулся и пошел по проходу между загонами в том направлении, откуда они пришли.

Пройдя по проходу, Сэм увидел, что многие загоны были пусты: их обитателей, собак-рабов и опекунов, вывели на прогулку или для каких-то других целей. Однако последний загон в левом ряду был занят. В ней он увидел одну суку-рабыню, фоксхаунда, судя по черно-коричневым отметинам и большим висячим ушам. Она лежала на спине на бетонном полу загона по другую сторону от сетчатой передней стенки. От ее ошейника к кольцу в полу тянулся цепной поводок, предположительно закрепленный Элли или Ником, когда они проходили здесь раньше во время кормления.

Сэм посмотрел в планшет проконсультировался с файлом, нажав пару кнопок. Фоксхаунд был собакой-рабыней 188, 24 лет, которую команда похитителей забрала примерно 10 недель назад, когда она праздновала Новый год в Бристоле. В то время ее звали Тори Рейнхард, и она была американкой, приехавшей в Британию к другу на несколько месяцев. Она была немного необычной среди рабов-собачек, поскольку ее забрала группа захвата до того, как все исследования по ней были завершены, просто потому, что представилась хорошая возможность. Команда вела наблюдение во время того, что она эвфемистически называла "полевыми исследованиями", за что Сэм часто дразнил их, утверждая, что это просто термин, который они используют как предлог, чтобы хорошо провести время за его счет. На самом деле, это служило полезной цели, позволяя его полевому персоналу следить за мечеными для возможной поимки и выявлять других вероятных кандидатов, пока они были на свободе, расслаблены и хорошо проводили время без охраны. Обычно команда просто наблюдала, избегая полиции, делая фотографии, идентифицируя тех, с кем они вступали в контакт, для дальнейшего расследования и сбора разведданных.

В этом случае двое из команды были в том же баре, что и девушка, а женщина-оперативник даже успела немного пообщаться с американцем в женском туалете. В отчете группы отмечалась ужасная погода в ту ночь: шторм с сильным ветром и проливным дождем. Прилив также был сильным, ветер гнал случайные волны через морскую стену. В общем, это была ночь, когда люди оставались дома или проводили как можно меньше времени на улице; идеальное время для работы группы захвата. И тут Тори сыграла им на руку: она вышла из бара, сказав своим друзьям, что просто вышла подышать воздухом и скоро вернется. Она вышла на пустынные улицы и направилась по дороге к морской стене за пляжем, где стояла и смотрела на волны. В этот момент руководитель группы захвата принял мгновенное решение, решив, что условия идеальны. На деле все обошлось простым применением стандартных приемов, которые они постоянно отрабатывали. Женщина из команды, которая уже разговаривала с целью, просто подошла к ней, притворившись, что вышла из бара с той же целью, и ввела ей быстродействующее успокоительное. Фургон команды просто притормозил, проезжая мимо по пустой улице, чтобы забрать их, и Тори просто исчезла из мира. В газетах писали, что ее унесло в море одной из волн, разбившихся о морскую стену. В конце концов, именно там была найдена ее сумочка.

Вполне вероятно, подумал Сэм, что 188 предпочла бы это нынешней ситуации. Как свидетельствовал ее послужной список, она оказалась одной из самых сложных сучек для взлома. Когда ее забрали, она была строптивой, крикливой и довольно избалованной принцессой из Калифорнии, которая во всем полагалась на своих богатых родителей и мало чем занималась в жизни. Сэм производила впечатление стереотипной американки, наглой, властной и слишком привилегированной. Ее чувство собственного достоинства и гордости было огромным; в ней было мало смирения, и это, в сочетании с врожденной сильной волей, было трудно преодолеть; она боролась и сопротивлялась своим кураторам на каждом шагу.

Но Сэму нравились такие вызовы; это было то, ради чего он жил, и 188 доставила ему огромное удовольствие. Первые меры, которые он и его кураторы приняли в ответ на ее сопротивление, были относительно незначительными, просто небольшое усиление и дополнение режима, в котором она находилась. Они начали с увеличения программы растягивания сосков в соответствии с ее введением в программу "Ясли", а затем быстро начали применять те же методы к ее клитору, когда она продолжала шипеть и проклинать их из-за своего кляпа, когда его ослабляли. Также была предпринята попытка сократить кормление, но безрезультатно; ее сопротивление и попытки вести себя по-человечески продолжались. Тогда однажды утром ей удалось ударить своего куратора головой в лицо, когда он осматривал ее соски. Это привело к серьезным изменениям: ее перевели в загон, который она делила только со своим собачьим опекуном, а частота периодов "течки" была увеличена, в то время как промежутки между ними сократились. Это, наконец, дало желаемый результат, и 188 постепенно стала более послушной и теперь была гораздо лучшей сукой.

Новая покорность рабыни не означала, что режим дрессировки был смягчен, он остался прежним. Она по-прежнему находилась в полном подчинении у своего опекуна, обычно громоздкого бульмастифа по кличке Траян. Пес был молодым, еще в первый год работы в качестве опекуна, но он был умным и свирепым; это была одна из причин, по которой 188 была отдана под его опеку. Он должен был находиться вне загона, где его упражняли, но Сэм решил, что его пока оставили со своим подопечным, поскольку тот был явно занят. Траян склонился над лежащей сукой и энергично лизал молоко, медленно сочащееся из ее грудей. 188 находилась под его опекой уже почти два месяца и, несмотря на свой боевой дух, быстро научилась здоровому уважению к мастифу. Поэтому она старалась оставаться как можно более неподвижной под его ласками, держа короткие передние и задние лапы как можно шире расставленными, чтобы облегчить ему доступ, а тупая морда была направлена в потолок.

Пока Сэм наблюдал, Траян приостановил свои ласки и поднял переднюю лапу с земли, чтобы сильно надавить на налитую, мягкую плоть перед ним. Молоко хлынуло струей на живот рабыни и на пол. Очевидно, это было болезненно: 188 выгнула морду дугой назад, отчего зазвенел тяжелый цепной поводок, но сама не издала ни звука, кроме протяжного фырканья, когда выпустила воздух через нос. Траян зарычал на это движение, и его сука снова замерла.

Траян быстро выпил выдохшееся молоко, но продолжил свои действия, теперь он начал обнюхивать тело рабыни, проникая носом между ее ног. Промежность костюма 188 была открыта, что говорило о том, что она "в тепле". Сэм обратился к своему планшету и убедился, что она была открыта в течение последних четырех дней, что привело к двум известным узлам. В настоящее время она не была подключена, как Пикси в 13-м загоне, так что вполне вероятно, что ни одна из этих вязок не произошла за последние 24 часа, хотя это не исключено. Рабы-собаки проводили часы наедине в своих загонах со своими опекунами, и постоянно следить за ними было невозможно, да и нежелательно. Траян мог легко добиться своего в течение этого времени, ведь 188 никому не мог рассказать!

Продолжая обнюхивать собаку, Сэм заметил, что 188 держится напряженно, ее отвращение к тому, что с ней происходит, было почти осязаемым. Незаметно и, возможно, непроизвольно, ее задние лапы слегка смыкались, а белые искусственные лапы на их корявых концах были смешно направлены вверх. Траян, очевидно, заметил то же самое: он поднял голову и внезапно зарычал. 188 немедленно раздвинула конечности как можно шире, даже слегка выгнула спину, чтобы поднять киску вверх, обеспечив своему опекуну еще более легкий доступ. Сэм слышал, как она издавала повторяющиеся, слегка скрипучие фыркающие звуки через нос, которые, как он понял, были рыданиями, когда увидел слезы, блестевшие на коричневой шерсти ее морды вокруг глаз. Тогда он почти пожалел ее. Он знал, что не может представить себе, насколько унизительно за несколько недель превратиться из привилегированной, богатой молодой женщины, у ног которой лежит весь мир, в буквальную игрушку для собаки.

Если честно, он почти восхищался ее борьбой; большинство собачьих рабов, хотя они, возможно, и пытались сохранить где-то в глубине души человеческое достоинство, гораздо быстрее рушились под постоянными унижениями и оскорблениями, которым подвергались он и его подручные. Однако это чувство быстро прошло, и Сэм улыбнулся про себя. На все есть рынок, если его найти, и покупателей, желающих заполучить сучку, которая раньше принадлежала к высшим эшелонам мирового общества, было предостаточно. В конце концов, бывшая Тори Рейнхардт была товаром. Он подумал, не заинтересуется ли ею один из его клиентов из Саудовской Аравии, коллекционер бывших американских женщин. Мужчина был очень богатый, имел большую стаей собак- рабов, все бывшие американки, и Сэм был не против продажи её ему.

Теперь Траян исследовал языком киску своей сучки, обводя влажным языком ее складочки и щели. Последствия дисциплинарного режима собачьей рабыни для ее вульвы были очевидны. Сэм не присутствовал при обработке, но на фотографиях в ее деле была аккуратно подстриженная киска, внутренние губы были видны только между внешними, как розовый мясистый ободок. Последние десять недель изменили это, и теперь ее половые губы были пухлыми и увеличенными от постоянного растяжения и выделялись насыщенным красным цветом на фоне короткого белого меха задних конечностей. Больше всего изменился ее клитор, капюшон которого был едва заметен на первоначальных фотографиях. Теперь маленький бутон был значительно увеличен, заключен в крошечный стальной воротничок, который держал его втянутым, а мясистый узелок - открытым и уязвимым, растянутым до тех пор, пока он не выступал из конца трубки, как маленький розовый гриб. Сэм был впечатлен: по последним измерениям, длина клитора составляла около 20 мм, а ошейник удлинял его еще больше. Траян был не в восторге и не слишком нежен с ней. Его рыло проникало между половых губ сучки, язык проникал глубоко в ее дырочку и терся о ее открытый узелок. К ее чести, она оставалась неподвижной, насколько это было возможно в данных обстоятельствах, но не могла не дергаться и не извиваться под натиском пса, который, в свою очередь, сопровождался рычанием.

Сэм закрыл окно на планшете и повернулся, чтобы уйти. Лучше бы ему попросить кого-нибудь поскорее вывести обоих обитателей загона на прогулку, подумал он и пошел дальше, помня о своем обещании попросить Бена вывести Бо к Эмили....

(Конец рассказа)