Джон сидел на деревянном ящике прямо перед открытыми дверями сарая. На коленях он расстелил топографическую карту местности и пытался сосредоточиться на ней, чтобы, когда придет время бежать, иметь представление о том, где находятся дороги, реки и деревни. Солнце начало опускаться немного ниже, и он использовал оставшийся свет, чтобы видеть.

Но его мысли все время возвращались к встрече с темной и загадочной Жаннетт, которую он считал женщиной неглупой и терпимой к его вторжению, потому что он боролся с нацистскими захватчиками, и помочь ему было правильным решением. Что заставило ее прийти к нему и, даже не дав ему возможности как следует соблазнить ее, раздеться и трахнуть его прямо на сене, а затем так же резко уйти? Он ломал над этим голову весь день и наконец пришел к единственному логическому выводу: она недавно потеряла мужа и, привыкшая к регулярному сексу, просто увидела возможность удовлетворить свою похоть. Возможно, ей было неловко после этого, и это стало причиной ее поспешного ухода. Он надеялся, что она вернется, чтобы они могли поговорить об этом, но она весь день оставалась в маленьком домике, и он не хотел подвергать себя риску. Когда-нибудь она вернется, и тогда они смогут поговорить.

Он расправил карту и нашел небольшой ручей, по которому он пришел на ферму. Примерно в пяти милях ниже по течению, у развилки более крупной реки, находилась небольшая деревня. Он подумал, нет ли поблизости кого-нибудь из французского подполья, кто мог бы помочь ему благополучно выбраться из страны.

Он размышлял об этом, когда периферийным зрением уловил движение во дворе. Он был достаточно далеко внутри, чтобы кто-то увидел его, нужно было подойти близко и смотреть прямо на него, но его рука оказалась на ручке пистолета еще до того, как он поднял голову. Он вздохнул с облегчением и отпустил пистолет, наблюдая, как Женевьева идет к сараю по дороге в дом. Ему было интересно, где она была весь день, и он решил спросить ее об этом. Он встал и, опираясь на перила одного из стойл, подошел к открытой двери. Она заметила его и улыбнулась, изменив свой курс в его сторону.

"Привет, Женевьева", - сказал он со своим лучшим французским акцентом, улыбаясь красивой блондинке.

Она ответила ему улыбкой, ее красивое лицо засветилось, когда она подскочила к нему. "Привет, Джон", - ответила она, остановившись перед ним, ее длинное платье развевалось вокруг ног. "Как вы себя чувствуете?" Ее ярко-голубые глаза опустились на его поврежденную лодыжку, затем снова поднялись на него. Он не мог не улыбнуться еще шире: ее невинная и беззаботная манера поведения была заразительна. И было что-то в этих красивых глазах, что-то озорное и даже немного пьянящее.

"Мне... мне уже лучше", - сумел сказать он. Он немного надавил на лодыжку и сделал неуверенный шаг. "Видите, теперь я почти могу ходить".

Она усмехнулась и хлопнула в ладоши. "O, Джон! Это замечательно!"

Она шагнула ближе и обняла его, и он почувствовал ее аромат еще сильнее, как смесь свежих цветов, запаха сосны и чего-то еще, что он не мог определить. Он обнял ее в ответ, упершись руками в ее спину и прижимая ее крепкое молодое тело к своему. Он чувствовал возбуждение между ног от ее близости и не хотел ее отпускать.

Они обнимались, возможно, чуть дольше, чем положено, как будто ни один из них не хотел, чтобы это заканчивалось, затем она медленно отстранилась. Когда она снова посмотрела ему в глаза, ее улыбка исчезла, а в глазах появилась грусть. "Но если тебе лучше, значит, ты скоро уйдешь, не так ли?"

Джон кивнул. "Да, боюсь, что так".

Они оба стояли молча, пролетела долгая минута, затем Женевьева протянула руку и взяла его грубую руку в свою изящную. Она сжала ее и грустно улыбнулась. "Я принесу вам что-нибудь поесть", - сказала она, затем медленно отпустила его руку и повернулась, чтобы идти в дом. Он смотрел, как она уходит, его взгляд привлекло покачивание ее аппетитных бедер под тонкой юбкой. Он не был экспертом по женщинам, но знал достаточно, чтобы понять, что она не хочет, чтобы он уходил, и ее глаза сказали ему почему. И в глубине души он знал, что действительно может сильно влюбиться в эту милую молодую француженку.

Женевьева вошла в кухню и увидела сестру, помешивающую кастрюлю на плите. Она подняла глаза, и Женевьева села за стол, но, ничего не сказав, вернулась к помешиванию. Наконец она повернулась к младшей сестре и вздохнула.

«Женевьева, мне жаль, что я говорю такие вещи. Ты права, я не имею права так вмешиваться в твою жизнь». Она подошла к столу и встала, глядя вниз на Женевьеву. «Я просто не хочу, чтобы ты пострадала. Я очень люблю тебя, и ты все, что у меня есть в этом мире».

Женевьева долго сидела тихо, а затем посмотрела на нее. «Я знаю, Жаннетт. И мне тоже жаль. Я должна перестать так убегать, когда у нас возникают разногласия». Жаннетт вытащила противоположный стул и села. Женевьева продолжила. «Но я имела в виду то, что сказала — я влюблена в Джона, я просто знаю это. Я не могу перестать думать о нем».

Жаннетт кивнула. По словам и языку тела сестры она могла сказать, что она серьезна. Но знала ли она разницу между любовью и увлечением? Она решила избежать еще одного спора и пойти дальше. — Так что же ты собираешься делать?

Женевьева покачала головой, глаза поднялись. «Я... Я не знаю. Он просто сказал мне, что его лодыжка почти зажила, и я почувствовала, как мое сердце разрывается». Она посмотрела вверх, слезы текли по ее яблочным щекам. «Я не знаю, что делать!» Она заплакала, держа лицо в руках. Жаннетт быстро встала и подошла к ней, стоя рядом с ней на коленях и поглаживая ее мягкие волосы.

«Все будет хорошо. Это пройдет, и ты снова влюбишься».

Женевьева посмотрела вверх, ее лицо было мокрым от слез. «Я не хочу влюбляться в кого-то другого. Я хочу его!» Она стала рыдать еще больше, и Жаннетт взяла ее за руку и потянула к ногам. Они долго обнимались, Женевьева рыдала на плече, в то время как Жаннетта издавала успокаивающие звуки. Она вдруг почувствовала себя очень виноватой за то, что сделала с ним. Если бы она знала, что чувства Женевьевы к нему были такими сильными, она бы никогда этого не сделала. Но то, что было сделано, не могло быть отменено, и она поклялась никогда не говорить об этом. Конечно, через несколько месяцев ей, возможно, придется признать это, но, надеюсь, к тому времени Женевьева будет над ним.

Через несколько минут Женевьева ушла в другую комнату, чтобы освежиться, и Жаннетт решила отнести немного еды Джону. Она подошла к сараю и вошла внутрь. Ей потребовалось мгновение, чтобы приспособиться к сумеречному мраку, но в конце концов она разглядела его форму, лежащую на его одеяле с руками, сжатыми за головой, наблюдая за ней. Она сделала несколько шагов к нему, и он, наконец, заговорил.

«Мне было интересно, когда ты вернешься», — сказал он. «Не могла бы ты объяснить, о чем шла речь раньше? Ты ушла до того, как у меня появилась возможность застегнуть штаны».

Жаннетт положила узелок с едой вниз и колебалась, прежде чем ответить. «Я не видела, чтобы ты оказывал большое сопротивление», — тихо сказала она.

Он внезапно сел. «Ты хотела этого больше, чем я. Это из-за того, как Женевьева относится ко мне? Ты пытаешься отвлечь меня от нее?»

Жаннетт долго не отвечала. Таким образом, он осознавал чувства Женевьевы. Она встретила его взгляд. «Если ты знаешь, как она себя чувствует, почему ты это сделал?»

Он вздохнул и покачал головой. «Потому что я идиот, который не всегда думает своим мозгом», — сказал он. Прежде чем она успела ответить, он посмотрел на нее. «И ты очень красивая женщина, Жаннетт. Что я должен был делать?»

Его комплимент на секунду застал ее врасплох, но она быстро пришла в себя, хотя ее тон был менее обвинительным. «Мне нужно, чтобы ты что-то знал, но ты должен пообещать не говорить ей, что я говорил тебе это». Он кивнул. «Она убеждена, что влюблена в тебя, и она знает, что ты не можешь оставаться здесь. Ее сердце разбито».

Джон впитал это на мгновение. Хотя он знал, что она флиртует с ним, он понятия не имел, что ее чувства были такими сильными. Последнее, что он хотел сделать, это причинить ей боль, но какой у него был выбор? Она была молода, и вскоре забыла о нем. Жаннетт, казалось, ждала, когда он что-то скажет. Он сделал глубокий вдох и выпустил его. «Ты права. Я найду способ дать ей понять, что мы не можем быть вместе. Она умная девушка; она поймет. Возможно, не сразу, но она в конце концов поймет».

Жаннетт кивнула, и к ее губам донеслась слабая улыбка.

— Спасибо, — сказала она. Она остановилась на секунду, а затем снова заговорила. «В деревне есть, кого я знаю...» она снова остановилась, и ее голос понизился: «... кто находится в подполье ». Джон оживился от сказанного. «Я пойду в деревню завтра и посмотрю, поможет ли он тебе». Она повернулась, чтобы уйти....

( Продолжение в следующей части )