Среди наших родственников Дядя Коля был личностью легендарной. Ни проходило ни одного сабантуя, чтобы его персона не отметилась бы в досужих разговорах или лично не наделала бы шуму. Виной тому была неуёмная энергия этого человека, а также приключения, в которые он постоянно влипал. Бесконечная череда женщин и жён, которая его сопровождала дополняла, вернее олицетворяла его безудержный темперамент. На фоне скучной и однообразной жизни остальных, его жизнь была сплошной газетой желтой прессы.

Во-первых, он трижды «поднимался» и трижды спускал всё до нитки. Первый раз «спустил» пасеку, которая приносила ему большие по тем временам деньги. Нет, он не пил. Он проигрывал. Во второй раз проиграл всё имущество: дом, квартиру, машину, что-то по мелочи, и… жену. Не то, чтобы её у него отобрали за долги на мясо, но она после такого сама от него ушла, хоть и любила, как говорят сторонние наблюдатели.

Не мудрено – жить как на вулкане, сегодня ты – королева, а завтра тебя выгоняют из собственной квартиры. В третий раз, только что построенный коттедж и строительный бизнес он сам оставил жене с младшей дочкой, уходя к очередной «молодой» «по большой любви». Видимо, думал, что ему подфартит и в четвёртый раз, но не тут-то было. Дальше у него не заладилось. И в то время, когда я стал немного соображать и познакомился с ним поближе, он работал за оклад и сверхурочные у своей же бывшей, в переписанной на неё компании обычным прорабом, с 8 до 17, с перерывом на обед.

Использовала, так с казать, бывшего мужика по прямому назначению. Все недоумевали, почем это она так поступил, оставил всё, но надо было знать этого человека, чтобы понять, что от жизни ему требовался постоянный вызов и страсть, а для этого надо было постоянно то взбираться на гору, то падать с неё, и желательно побольнее.

Коля был потёртый жизнью мужик, невысокий и мускулистый, без лишнего жира, но крепкими как железо мышцами. Особенно выделялись его глаза, небольшие, цепкие, с хитрим прищуром. Он не играл в брутального самца, наоборот, был негромок и вежлив. Но больше всего меня всегда поражало то, как он общался с женщинами, и как те в ответ смотрели и разговаривали с ним. К самым разным женщинам, молодым и в возрасте, красивым и не очень он всегда обращался с таким радушием, вниманием и какой-то теплотой, что они ошарашенные готовы были отдать ему всё, что он попросит.

Когда он дома обнимал свою нынешнюю жену - Александру, укладывая свою широкую руку пониже её крестца на крутые склоны её великолепных ягодиц, та смотрела на него так взволнованно поднимаясь на цыпочки к его губам, что мне становилось неудобно на них смотреть. Взаимное желание этой пары чувствовалось на расстоянии.

Среди знающих дядю Колю все поделились на два противоположных лагеря, те кто в нём души не чаял, и тех, кто за глаза называл его страшным бабником и полным придурком, за его разухабистый и крутой нрав.

Так получилось, что когда я поступил в технарь, места в общаге не нашлось, а ездить на перекладных через весь город было очень неудобно, мать договорилась с дядей Колей, приходившимся ей двоюродным братом, чтобы я пожил у него какое-то время, пока мне не дадут общагу. Квартира у него, вернее у его женщины, Александры, была большая, и она после его соответствующих уговоров пустила меня к себе по постой.

Благодаря этому обстоятельству я и стал слушателем многих забавных историй, которые произошли в жизни дяди Коли, и которыми он делился полушепотом, за вечерней бутылочкой пивка, или покуривая в темноту на ночном балконе.

***

"- Вот, малой, как ты относишься к красивым девкам? Ладно, можешь не отвечать – сам знаю! Когда такая идёт - все на неё смотрят. И мужики и бабы. Мужики присунуть хотят, бабы – по башке настучать, чтобы тут не ходила и мужичков не соблазняла. Ничего же не изменилось за миллион лет, самец видит самку, и чем она моложе и здоровее, тем с большей охотой он старается её покрыть. И бабы это прекрасно знают. Потому не бывает у мужей – женщин-подруг и тем паче симпатичных. И молодые кузины в приличной семье надолго не задерживаются проездом. Избавляются от конкуренции бабы решительно и беспощадно.

Но сама! Сама такая красивая женщина, она же тоже страдает! Это хорошо, если её вырастили скромной и на красоту внимания не обращали особо: косить так косить, доить – так доить, и никаких поблажек. А если носили на руках как фарфоровую куклу, так беда с ней потом приключится всенепременно!

Перед армией я одну такую девку отбил у местного авторитета. Наглый был, молодой, увидел загорелся, и увёл. Это сейчас я уже подозреваю, что как-то легко у меня всё прошло, наверно надоела она ему вот и избавился, спихнул молодому и глупому, только раз морду начистил с дружками для порядка. Ну это как водится.

А тогда я чувствовал себя всамделишным победителем. Звали ее Виктория и была она неземной красоты. Если бы еще росточку немного, была бы совсем модель. А так - невысокая. Но фигурка – само золоте сечение, грудки, попочка – Боже мой! А личико! На него можно было кончить даже не притрагиваясь к обрубку, просто разглядывая ее глаза и пухлые губы.

Вот в это вот чудо я влюбился со всей силой своего призывного сердца! Было лето и я болтался ожидая осеннего призыва. У отца забрал копейку на ходу и мы с ней гоняли в поля и там трахались до одурения.

Только одуревал в основном я. В те времена особого опыта в таких делах у меня не было. Да и литература тогда была, в основном по истории партии. Никаких СПИД-инфо. Правда и СПИДа тоже не было. Ну, не важно. Максимум на что тогда сподабливался молодой мужчина, это пошурудить у бабы там рукой. Я тоже лапал, добивался ответной реакции, а дальше молодой здоровый организм мог елозить по молодому прекрасному женскому телу почти бесконечно.

Но стал я замечать, что вроде отвечающая сначала Виктория, чем дольше длился акт любви, тем сильнее начинала скучать и даже отвлекаться. Мне было тогда это так странно – вроде такой процесс важный и приятный, должна балдеть, а она в окно смотрит на пробегающие облака. Про женский оргазм тогда тоже особо не задумывались, есть – хорошо, нет – ну и ладно, лишь бы давала. Тогда говорила или горячая, или бревно. Вот эта бревном вроде как оказалась. То ли они, красивые, хотят чего-то необыкновенного, то ли сам чего-то не так тогда делал.

Но сама ситуация, конечно, озадачивала. До Вики было у меня две женщины. Одна постарше, другая – ровесница, но они вели себя совсем иначе, куда как погорячее. А тут будто не со мной она, не в этой машине, не со своим телом, а где-то витает.

Стал думать, что не так. Пробовать что-то, менять позы, скорость, глубину. Но нет, моя принцесса будто не просыпается от поцелуя принца, а наоборот – засыпает. Еще немного и захрапит.

У меня буквально паника: что-то не так, член недостаточно большой, или сам по себе стрёмный? Стал уже заморачиваться, уже не хочется к своей красавице и ехать, и член уже не так встаёт радостно, злюсь на себя, какая-то досада на неё появилась.

И тут раз меня раз торкнуло. Я прямо на ней, в ней, если точнее, остановился вдруг и сердцах выпалил:

— Боже, Вика, какая же ты красивая!

— Какая? – Встрепенулась моя ненаглядная. Повернула ко мне свою кукольную головку и заинтересованно так посмотрела.

— Я на тебя смотрю и мне кажется, что красивее тебя на земле и нет ничего! - И давай я ей рассказывать какая она. А придумывать ничего и не надо: вся подо мной лежит, голая, ладная, идеальная. Я и про личико её и про шею, грудь каждую в отдельности описал, живот… А сам не останавливаюсь, двигаюсь в ней.

«Еще расскажи» - Просит. Ну и дальше говорю, хвалю. Рассказываю про неё, описываю все её прелести и изгибы. Когда до низу дошел, чувствую задвигалась она по-другому, глаза закрыла, обычно открытые, задышала. Ладошку свою просунула между нами, положила на холмик, и похлопывает по нему.

Вид… крышесносный! Тут и я уже терпеть не смог, разошелся так, что автомобиль скрипеть начал, качаясь. А она, боже, даже не видел никогда её такой: охает, извивается. А потом затряслась вся, думал плохо ей стало, но нет, потом глаза открыла и, счастливая, смотрит влюблённо. Значит всё понравилось.

Вот так и наладилась у нас с ней взаимность. Я её хвалю, описываю подробно, какая она и что я с ней делаю. А она от этого заводится необыкновенно. Сама изменилась, стала ко мне липнуть как кошка. Позы стала выбирать, чтобы её мне лучше видно было, сядет сверху и слушает как я о её грудях соловьем заливаюсь, соски тереблю. Или попочкой повернется, а я про лешечки да булочки слюной брызгаю от азартного восхищения.

Или просто нагой передо мной крутиться, но чтобы не затыкался, говорил, рассказывал какая она красивая. До того дошла, что сама стала ноги раздвигать, письку выворачивать на показ: смотри, любуйся, хвали. Очень ей понравилось, когда я про неё взахлёб рассказываю. Будто и вправду, в ушах у неё главная эрогенная зона была.

Так мы с ней и миловались до самого моего призыва. Но обязательно с разговорами. С них и начиналось теперь всё у нас. Едем, а я ей соловьем заливаюсь какие у неё ножки, да плечики. Она аж таяла.

А потом я ушел, ни к чему её не обязывая. На том и всё. Вернулась она к своему хулигану, а дальше её след для меня затерялся.

Вывод-то какой из всего этого? Да что любой бабе нужен подход, и красивые, они тоже - люди, и хотят того же, но, часто, с завышенными ожиданиями от жизни и партнера. Худшее, что можно сделать если не получается, это ничего не делать. Всегда надо пробовать, искать. И это не только про баб тебе совет. "

***

— Ты думаешь, у меня не было фиаско как у мужчины? Было и много! Ну не совсем провалы, а так, неудачи.

Помню на заводе приглянулась мне Вероника Петровна из планового отдела. Молодая такая видная женщина. Замужем за нашим же мастером. Ну я и начал к ней захаживать. То шоколадку. То платочек. В общем, прикормил. Стала эта Вероника на меня реагировать. Рдеться при встрече, в общем приготовилась. Так мы с ней и сговорились ко мне в комнату пойти. Она уже такая готовая была, что даже не ломалась. Всем им одного надо – внимания и заботы.

Приходим. Сели. Она с краешку на креслице, ножки сложила, ручки сложила. Сидим. Я ей предлагаю по стопочке, она – нет, Миша учует. Это муж ейный. Ну что тогда, подошел, поцеловал, стал раздевать. Чай не маленькая, двое детей, поэтому без приключений разделась. А сама – верно Венера! Стройная, бедрышки покатые, плечики хрупкие, грудка круглая, стоит, сосками чиркает! Загляденье! Как у видел я такую красоту, говорю: «Красота!». А она: «Скажете тоже, Константин Андреич!». А я: «Да точно!»

Я уже руками ее глажу и мну, вне себя. Так сказать. Полагаю к основному переходить. Руку вниз опускаю – и там всё готово. Густой такой бобрик, губехи шикарные. Да всё красивое и сочное! Укладываю, мраморные бедра развожу и рукой, значит там, как полагается готовлю почву. Сам целую при этом грудь да шею. Помял везде как надо. Дыхание её слушаю. Заводится или нет. А он знай себе дышит в штатном режиме, без вздохов и стонов. Ладно, что такое, значит.

Вроде времени достаточно прошло, я на неё. Она улеглась поудобнее, все сделала как надо, любите её, значит. Ладно, думаю, сейчас мы тебя с моим Колей познакомим. Приставляю, вставляю, начинаю сношать. А сама, будто не участвует. Лежит себе спокойно, как я сейчас с тобой разговариваю. Никакого тебе пиетета и придыха. Что за чёрт? Другая бы давно изобразила бы что-нибудь, а горячая так уже и кончила бы дважды, а эта знай себе подмахивает и будто журнал листает, внимательно так, но без страсти.

Так, говорю ей, Вероника Петровна, то ли я что не так делаю, то ли не пойму что. Рассказывайте!

— Да вы не переживайте так, Константин Андреич, я такая и есть!

— Какая такая?

— Ну такая, ин-ди-фи-рен-тна-я, как про меня Михаил, муж мой говорит. Мне это всё не очень интересное.

— Зачем же пошла ко мне?

— Так ведь так уговаривали, как не пойти. Мне ж не сложно.

— Тьфу, ты, баба – дура. Это ж дело обоюдное. Мне как без тебя то, смысл теряется!

— Ну как же, а удовольствие?

— Какое же удовольствие без женщины! Так погоди! А ты прям везде индифферентная?

— Там точно. Муж проверял.

Ладно. Мы не привыкли отступать. Запал мой любовный как-то сразу пропал. Зато взыграл азарт первопроходца. Слез я с неё и давай значит руками и губами каждую её клеточку проверять. Здесь? А Здесь? А так? Всю облапал, обслюнявил, изучил как твой букварь. Ничего. Распоследнее средство. Термоядерный заряд, водородную бомбу – решил там её языком приласкать. Она: «ну вы чего такое удумали, там же грязно!». «В голове у тебя грязно, а там самый смак!», и туда носом. Ну что, шурудил, шурудил, попутно пальцами внутрь тыкал в разные стенки, думал, где отзовётся. Нет, лежит баба мраморная, как изваяние.

Ну что, там еще у них дырочка есть. Тогда я ненароком туда палец пристроил. От отчаяния. Слюней много напускал, и он у меня туда сам к ней проскользнул.

— Что это вы там такое Константин Александрович затеяли? – Засуетилась тут моя сердешная.

Чувствую, задвигала жопкой то, засучила.

— Да ничего особенного, лежите спокойно, Вера Петровна!

— Не могу спокойно, пока вы мне туда тычете!

— Неприятно что ли?

— Да не сказала бы.

— Ну так и лежите, для того и работаем, чтобы счастье у всех было на всей Земле!

И значит, продолжаю ей там в попке пальцем свербить. Чувствую, прямо подаётся мне, тазом двигает навстречу, ножками засучила, ручками заскребла. Я второй пристроил. Тут она совсем выдохнула и стала на страстную бабу похожа, стонет, ёрзает на кровати. Вот, я думаю, где у тебя кнопка, Электроник! Ноги ей забрал обе, сам натурально её пальцами в зад трахаю, уже со всего маху. Она коленки прижала, глаза зажмурила и так «и-и-х, и-и-х» стонет, значит. Красиво лежит, загляденье, все дырки нараспашку! Тут как затряслась вся, как страшным голосом «Ай, мама!» и ноги бросила, задергалась как под электричеством. Чуть пяткой не зашибла и пальцы не сломала.

— И как это вы, Николай Александрович моё секретное место обнаружили?- Чуть погодя, значит, как отдышалась. Вся красная от смущения, но вижу, - хорошо, довольная.

— В нашем деле, главное - методический подход, ни одного закоулка не пропускать!- А сам пальцами этими сложенными вверх многозначительно показываю.

После, дела у нас с ней заладились, только не обычные, а заднеприводные. Злостной она оказалась анальщицей. Только сама этого даже не знала. С мужем обычно трахалась. А приятные ощущения только когда в туалет долго терпела были. Всё это в кучу не связывала, но тут пришел дядя Коля и все концы свёл.

Уж она у меня прыгала, красотка. Ягодицы крепкие, подтянутые. Сядет на меня своей прекрасной попкой, пиздёшка кучерявая нараспашку, и знай наяривает, глаза закатывает. Красота. Венера и есть. Никогда ни до неё, ни после никто не отдавался мне своей шелковой задней дырочкой с такой охотой и удовольствием!

Бывало влетит ко мне в комнату и даже не раздеваясь бежит к дивану. Как есть в платье, юбке, колготках становится задом:

— Николай Александрович! Я буквально на минуточку! В магазин отпросилась! Давай быстрее, дюже хочу!

Да ты ж моя королева!

Я ей оперативненько юбочку вверх задираю, чтобы не помять ненароком, колготочки скатываю пониже, благо ноги вместе, не мешают, потом трусики хлопчатобумажные вслед ними; и вот она, во всей красе, большая и аппетитная жопка пятьдесят второго размера и темный глаз между булочек лоснится! А та уже крутится вся в нетерпении, водит ягодичками! На тот случай у меня всегда вазелинчик недалеко от дивана. Чуть я пальцы ей смазанные в попу пихаю, а она уже спину выгибает, глаза закрывает и поплыла, задышала родимая, грудью на спинку легла. Отдыхает. Нежно так ей толкаю внутрь, смазываю, поглубже задеваю. Вероника Петровна стонет вовсю, милым называет, распаляется как конфорка на шестёрке. Ну, пора. Член уже каменный.

Легонько так приставляю и надавливаю. Поначалу туго заходило, больно, но потом она приспособилась и стала впускать на раз. И сейчас вот губы кругляшком сделались от старательности, и жопка округлилась дырочкой, расслабилась, и мой туда нырнул без всяких хлопот. Раз и там! хорошо зашел, глубоко и мягко!

— Ах! - Говорит на это Вероника Петровна. - Ебите уже шибче!

Я ощущаю её плотные стеночки, а яйца взбивают сливки из её куночки. Течет она всегда изрядно.

— Как же хорошо! - Сообщает Вероника Петровна и держится руками за спинку дивана пока я постепенно разгоняю своего молодца у неё попочке. Булки ей раздвигаю, любуюсь на явление природы. Гладкая дырочка и мой кол оттуда дыбится словно столб. Красота неописасуемая!

Надо бы торопиться, но поспешишь - перегонишь. Поэтому не торопясь, степенно и с расстановкой, чай не пятилетку в три года делаем. Она не затем сюда пришла, чтобы я её спермой накачал, а сама хочет приятности получить! Потому с чувством и толком, загоняя поглубже, чтобы стонала и извивалась и вытаскивая почти до самой головки. Массаж! Чтобы от удовольствия себя забыла на секунду. И так раза три, пока она совсем в масло не превратится, не сделается ватной и мягкой как крем. Вот тогда хватаю её большие булки, так, чтобы чуть ли не разрыв, разгоняюсь и ебу со всей силы в очко, так что она безмолвно орёт себе в руку от бешеного удовольствия.

А потом стоит такая вся парная, на негнущихся ногах и покачиваясь, держится за косяк:

— И как я теперь до магазина то дойду?! Все соки из меня выжал! Да и хорошо то как, стоять не могу, ноги гнутся!

— Ничего Вероника Петровна, вы женщина крепкая, сейчас оправитесь. А нет - так оставайтесь, у меня для вас всегда всё наготове!

— Ох, нет, Николай Александрович, мой и так волком смотрит, будто подозревает что-то. Побегу!

— Ну до завтра!?

— Это как получится!

Прекрасное было время. Беззаветной и безграничной любви! Бегала она ко мне целых полтора года. Жаль, муж узнал, психанул, пришлось с завода уходить. Но это уже совсем другая история.

***

— Ты, наверно малой мечтаешь о такой женщине, чтобы от тебя без ума была, всегда тебя хотела и была ненасытной? Давала везде по первому зову? – Начал дядя Коля свою очередную тираду.

"И это нормально. Такая баба окрыляет, вселяет в тебя гордость, уверенность самца. Да что там – башку сносит конкретно от такой, весь свет затмевает!

Но если пораскинуть мозгами, ну сколько ты так продержишься, каждый день да по нескольку раз? Год, два? А ведь тебе еще и работать надо, и отдыхать и спать, наконец. А она рядом извивается, стонет: «возьми меня, котик, я тебя так хочу, вся теку и плавлюсь!». И то, что тебя по первости заводило до невозможности, вдруг начинает поднадоедать и уже совсем не радует.

Ведь темперамент у бабы, не только ниже пояса проявляется, если она такая заводная, то во всем теле сразу, и в мыслях и поступках. У такой и характер – огонь. Чуть что – крики, истерика, а то и мордобой. Минута назад она плыла и текла, и вот уже орёт как дикая, кидается и бросается посудой. У меня до такого правда не доходило, но за другими наблюдал.

Зато как-то другой случай был. Я тогда пасеку держал. Как с весны уезжал с ульями в горы, так до осени сидел на там, на пасеке. Только за продуктами выезжал. Место необыкновенное было. До сих пор жаль, что просрал по собственной дурости и азарту.

Ну, не суть. Вышла как-то ко мне на поляну парочка туристов. То да сё, попросились палатку кинуть невдалеке, плюс вода у меня, нужник. Денег предлагали. Да я не взял. Что мне жалко, что ли дырки в земле. Пусть пользуются. Парень был городской, похоже первый раз в такие условия попал. А девка, что называют: «выживальщица». Сама палатку ставила, очаг смастерила, котелок, варево там у них. Два часа и стоянка готова. Я краем глаза наблюдал. И тут не успели они освоиться вижу, тянет парня своего в палатку, молнию застегнули и... понятно всё стало, как она ходуном заходила.

Больше часа их не было. Смотрю, выбрались. Деваха в чем мать родила: крепкая, с круглыми стоячими титьками, задком таким, подтянутым, крутым. И этот потерпевший – в футболке и трусах, жмется к земле, всё полежать хочет. Я с глаз скрылся, чтобы не смущать, хотя и дела у меня были во дворе. А деваха будто специально полчаса голой ходила, пока комары не съели к вечеру.

И стали они у меня жить. День, два. С утра в лес сходят на несколько часов, возвращаются, кушать на газу готовят, а потом постельный режим у них,  копошатся, стонут. Всё больше она. И ночью тоже – там уже она совсем не сдерживалась - орала на всю пасеку, точно койот какой-нибудь с Дикого Запада.

С каждым днем девка всё радостнее выглядела, а паренек всё плачевнее. Затрахала она его, похоже, конкретно. И стало ей не хватать, потому как взгляд её на меня оборотился, и начала она ко мне клинья бить. Сначала всё вопросы по местности задавала, куда пойти, что посмотреть. Потом уже конкретными намёками: «А как такой видный мужчина и тут без женщины обходится?» - А сама смеется так… будто уже отдаётся в мыслях, низко так, из груди звук идёт, как из срамного места.

Без женщины, конечно тоскливо, кто спорит. Охотку то, знамо как сбить, но вот по теплу, запаху, ощущениям от тела женского завсегда скучаешь. А тут она, и желанием этим от неё за версту разит, даже слепой бы заметил, вернее унюхал. Как двигалась, виляла задом, голову поворачивала, в глаза заглядывала. Взгляд такой, блядский что ли, призывный. И губы. Как живые, то надует, то оближет, то рассмеется, открыв рот, что до гланд всё видно. Вставал у меня на неё, понятное дело, крепко… Ну и случилось у нас всё с ней, конечно. Зашла как-то в хату, встала и смотрит. Я даже разговаривать не стал, греб и на постель. Она тоже молча помогать начала. Враз рассупонились, и вот я уже в неё влетел.

Что тут с ней стало! Я такого никогда в жизни не видел! Она глаза закатила, как в припадке, затряслась вся, ходуном заходила. Иные так когда кончают делают. А у этой стоило мне к ней прикоснуться, случалось что-то, и она напрочь вырубалась. И сколько я её не трахал, не имел, она из этого состояния не выходила, как припадошная билась и стонала до самого конца. А как закончу и остановлюсь передохнуть, так она уже снова ластится, будто ничего и не было.

Не скрою, такую реакцию женщины на секс с тобой, горячую, безумную, наблюдать было одно удовольствие. Казался себе мужчиной всесильным, победителем, коли так женщина от тебя заводится и улетает. Хотела постоянно, давала везде, сосала как пылесос. Но через неделю общения с ней, я уже почувствовал себя неуютно. Ведь сколько над ней не трудись, а как в прорву, результата не видно. Будто каждое утро как предыдущий вечер. К тому моменту она со своим ухажером разосралась, и он сбежал вместе с палаткой. А деваха ко мне перебралась. Звали её, как сейчас помню, Лена Озёрова, и у неё оставалась еще половина отпуска. Все это время она и прожила со мной.

На что я мужик крепкий, но такое соседство выдержал с трудом! Шутка ли у тебя под боком женщина которая хочет постоянно. Нет-нет, да загнешь ее где-нибудь, или домой бежишь, а она уже скорее к тебе,  и на колени, член в рот принять, раздраконить. Классно, хорошо, но слишком уж много.

Когда прощались, она плакала. Хорошо, говорит мне с тобой тут, спокойно и мужчина ты хоть куда. Может я останусь?

Я как представил, так пОтом горячим пошел. «Ну что ты, у тебя своя жизнь, зачем на пасеке её губить!? Езжай, еще увидимся!». Напоследок сдоила она меня пару раз, рот свой ненасытный вытерла, рюкзак нацепила, да подалась. А я смотрел на её булки плотные под штанами и одной стороной плакал, а другой сильно радовался.

После неё только сутки отсыпался.

Вот так вот бывает, когда много. Ненасытная нимфоманка – это беда, и для себя и для мужика который с ней. Поэтому банальщину скажу, но жизненную – всё хорошо в меру!"

***