Глава 4. Есть добрые люди…

Чувство голода стало слишком мучительным. За два дня пришлось съесть все прихваченные запасы и полученные калории явно не покрывали издержки от физического труда. Вера старалась уступать сыну часть своей доли, но и этого было слишком мало для Антона. Если первоначальный стресс еще приглушал аппетит, то теперь, когда обиход был обустроен, голод все чаще заявлял о себе. Нужно было срочно организовать источник провизии, причем, не связанный с вылазками на трассу и в ближайшие поселки.

Как только утро вступило в свои права и сумерки рассеялись, Вера и Антон вышли на поиски; понукаемые голодом, они обследовали участки вокруг своего дома, с опаской заглядывали в окна и даже пробирались в открытые дома, но результат был не самый успешный – найдена лишь одна запыленная банка консервов, начатая пачка макарон и яблоки. Последних, правда, было в достатке, но если Вера была им рада, то ее сына они насыщали не на долго. Пришлось расширять радиус поиска, до самого полудня пробирались они с участка на участок, осмелев, вскрывали двери домов, где это было возможно, и обшаривали полки, собирая все обнаруженное в плетеную корзину.

Вера то и дело оборачивалась, настороженно она следила за дорогой, когда они обследовали дома на окраине деревни. Наконец, они вышли к берегу речки и устало опустились на землю, но и здесь Вера старалась говорить вполголоса, будто боясь слежки.

— Наблюдай за дорогой, - беспокойным голосом попросила она сына, - если какая-нибудь машина свернет в нашу сторону, надо будет спрятаться в кустах.

Антон сидел на теплой земле, уперевшись обеими руками за спиной. Отдохнуть и утолить голод находками было так приятно, что уже не хотелось тревожиться понапрасну.

— Мам, он правда так опасен? – Паренек с недоверием в голосе спросил об отчиме.

— Тош, просто поверь мне…Он был очень злой! Я никогда его таким не видела. Он угрожал мне, - женщина ладонью провела по своей шее.

Антон замолчал, он совершенно не мог представить ситуацию, чтобы отчим мог поднять на них руку, но мать была так убедительна, что приходилось верить ей на слово.

— А почему? – Не сдавался паренек. – За что он так разозлился на нас?

Его вопрос остался без ответа. Это был самый точный вопрос, способный пролить свет на их загадочный побег, но Вера упорно молчала, ни успокаивая сына, ни усугубляя его тревогу. Именно в этот момент, когда любопытство сына достигло самой сути, мать решила кардинально сменить тему:

— Ты мне лучше скажи, - Вера повернулась и лукаво прищурилась, - ты же свою порнушку так и не удалил с ноутбука? Ты понимаешь, что все это не по-настоящему?

Антон смотрел вдаль, оставаясь в плену размышлений, мамин вопрос не сразу дошел до его слуха.

— Ты же понимаешь, что в реальной жизни девушки не такие безотказные?

Антон повернулся, выдержал мамин испытующий взгляд и кивнул.

— Актрисы только в макияже красивые и развратные, а в жизни не все так красочно, как на экране. Тебе вообще какие девушки нравятся, худенькие или в теле?

Антон не отвел взгляда, он хотел сказать, что нравятся девушки ее сложения, но мальчишеская застенчивость не позволила произнести этого комплимента открыто и при свете дня. Он посмотрел на ее оголенные до колен мамины стройные ножки, на выделяющийся под маечкой бюст, открытые плечи, шею, лицо. И промолчал. Но потребность быть откровенной испытывала Вера; после пережитого, когда вместе они переносили тяготы бегства, хотелось душевно поговорить со своим верным спутником.

— Помню, точно также мы хорошо сидели на этом самом месте. Здесь раньше пляжик был, можно было загорать без купальников. Твой отец был с друзьями и я. Хорошие были времена.

Вера вздохнула, подставила лицо солнышку и опустила веки. Антон умел отличать, когда она говорит об отчиме, а когда о его биологическом отце – в таких случаях ее голос наполнялся нежностью, хоть и называла она его каждый раз безответственным кобелем. Зато ее былой легкомысленный отдых неглиже в компании молодых мужчин – а до рождения Антона, его отец тоже был молод – стал для него открытием, трудно было представить юную, привлекательную девушку одну в окружении мужчин на нудистском пляже. Разыгравшаяся фантазия оказалась слишком возбуждающей, чтобы спастись от эрекции. Если бы в память о том счастливом дне Вера решила снова позагорать без одежды, для ее сына это сулило бы неминуемое и скоропостижное семяизвержение, так реалистично он вообразил ее и так на него подействовал ее женственный, бархатистый голос.

— Тихо, - Вера приложила указательный палец к губам и пригнулась к земле, - слышишь?

Она ладонью просила сына опустить голову и прислушалась к звукам за шелестящей зеленью. Пришлось проползти и развести ветки для лучшего обзора. Вдруг она поднялась на ноги и сделала несколько решительных шагов навстречу опасности:

— Здравствуйте, я вам не помешаю?

Антон с любопытством высунулся и слушал. Потом по жесту ее руки поднялся и следом пробрался через кусты, к его удивлению мама присела на смятую траву возле отдыхающей незнакомой женщины и самым удивительным был ее вид – по всей видимости, она тоже была посвящена в тайну этого пляжа и загорала без купальника. Появление незнакомцев ничуть не смутило молодую женщину, как должно было смутить застигнутого врасплох раздетого человека, но она выглядела несколько встревоженно.

— А вы кто?

Уже по ее манере речи было понятно, что умственное развитие женщины не совсем соответствует ее возрасту, но ее внешность, тем не менее, была весьма привлекательной. Она лениво приподнялась и села перед незваными гостями, даже не пытаясь схватить свою одежду. Белокожая, румяная от переполнявшего ее физического здоровья девушка, подозрительно смотрела то на Веру, то на Антона.

— Вы чужие, - коротко заключила она, - здесь нельзя в одежде…надо раздеваться…поняли?

Вера присела на корточки и хотела доступными словами расспросить молодую женщину, но та смотрела с упорным недовольством. Тогда она подала сыну знак и сама первой начала раздеваться, чтобы соблюдением простого правила расположить к себе незнакомку и хорошенько ее расспросить. Она без стеснения стащила через голову маечку и увесистые груди свободно повисли, потом путем поочередных виляний бедрами спустила тесные джинсовые шорты и, немного помедлив, стащила с себя трусики. Голая осторожно она присела на траву возле странной молодой женщины. Антон последовал ее примеру, но старался полуоборотом скрыть предательскую эрекцию, он неуклюже скинул шорты и присел в сторонке, обняв руками поднятые коленки.

— Как вас зовут? – Спросила девушка, сменив тон на дружелюбный.

— Я – Вера, а это - мой сын Антон, - мать даже не сообразила изменить имена для конспирации.

— А меня зовут Джулия, - не без гордости заявила белогрудая незнакомка.

Вера видела в ней свой шанс и потому настойчиво пыталась ее разговорить, но не вспугнуть неосторожным словом. Слишком неустойчиво было настроение глупышки.

— Джулия, а ты где-то здесь поблизости живешь?

— Да, там, - девушка неопределенно махнула рукой.

— А еще кто-то там есть? – Вера сидела рядом и пристально следила за ее лицом.

— Не-е-е, нету никого, здесь никто больше не живет, - не задумываясь, ответила молодая женщина.

— Джулия, а еда у тебя есть?

— Еда? Вы кушать хотите? – Ее вопрос был подкреплен сострадательным взглядом. - Да, кушать много есть, пойдемте ко мне домой, я вам дам покушать.

Казалось, как только они стали соблюдать нехитрые правила на этом пляже, то сразу заслужили ее полное доверие. Антон глубоко дышал, он окончательно поддался искушению и больше не мог себе отказать в том, чтобы взглядом пожирать то мамино голое тело, то белокурую незнакомку с крупными грудями и толстоватыми, а от того еще более привлекательными бедрами. Нужно было справляться с предательской эрекцией, ведь она появилась так некстати и раздула древко до немыслимого напряжения; лучше всего было бы спрятаться за кустами и за несколько прикосновений сладко опорожнить яички от бурлящего семени, но в этой непростой ситуации такое поведение может все испортить и даже сулить опасность. Пожалуй, будь на пляже только одна мама, он бы решился на такое беспардонное облегчение. Джулия тяжело поднялась с земли, наклонилась за своим сарафаном и, подняв руки над головой, натянула его на порозовевшее от солнца тело. Она совершенно не испытывала присущего взрослому человеку стыда от собственной наготы. Последовала ее примеру и Вера, она надела трусики, шорты и маечку, зато Антон категорически не мог устроить вздыбившуюся плоть в шортах, он отвернулся от дам и мучительно пытался прижать упругий ствол к ноге, чтобы застегнуть молнию.

— Когда у мужа так твердеет, я ему всегда помогаю, - заметила Джулия.

Она подошла к Антону и бесцеремонно рассмотрела его эрегированный член, опустив руку на мальчишеское плечо.

— Надо трах-трах, - объяснила она и посмотрела на паренька, - трах-трах, понимаешь?

Но Веру напугало другое:

— У тебя муж есть? – Она повернула Джулию к себе и обеими руками держала ее за плечи. – Ты не одна здесь живешь?

— Да, муж есть, - с улыбкой кивнула Джулия. – Ты не бойся, он хороший, он разрешит мне дать вам еды.

Антон уже справился с шортами и шел рядом с женщинами по пыльной дороге, он напряженно сдерживал сладостные позывы, глубоко дышал сквозь стиснутые зубы, пока подвижная от ходьбы ткань шорт стимулирует чувствительную плоть. Джулия вела их прямой улицей вдоль череды заброшенных домов, потом свернула, приблизилась к своей калитке и пригласила гостей в дом. С тревожным взглядом Вера вошла за ней и застыла в дверях – на остекленной веранде за столом сидел тот самый мужчина в клетчатой рубашке, который вчера приходил на ее участок. Он медленно поднял глаза, но ни капли удивления в них не было.

— Это наши первые гости, - обрадованно объявила женщина с порога, - они хотят покушать.

Она сразу начала раскрывать кухонные шкафчики, пока Вера с Антоном стояли в двери и выдерживали хмурый взгляд хозяина. Их дом снаружи выглядел, как и все остальные, но внутри казался чуть более обжитым, сюда они стащили все, что было полезного в заброшенных усадьбах. По всей видимости, мужчина тоже скрывался в этой деревне со своей спутницей, а, может быть, она была его пленницей или даже заложницей; он недоверчиво рассматривал гостей, но вчерашняя случайная встреча успокаивала его подозрения – Вера находилась в гораздо более отчаянном положении, чем он сам.

— Юлька, - твердо скомандовал мужчина, - дай им картошки кулек и хлеба буханку.

Потом он, не вставая с места, повернул голову к гостям:

— Значит так, за хлебом, сахаром и маслом она ездит в райцентр раз в две недели. Чаще там нельзя показываться. Если хотите, она может и вам покупать необходимое, но это стоит денег. – Мужчина нагло рассматривал Веру с головы до ног, по-видимому ее вчерашнее предложение по спокойном размышлении оказалось ему по душе. – Если денег нет, ты сама знаешь, как можно расплатиться.

Вера равнодушно потянулась к сережкам, в этих местах ее украшения не имели смысла, особенно, когда так сильно мучил голод. Мужчина отрицательно помотал головой:

— Сережки оставь себе, ты сама знаешь, что меня интересует.

Здесь он был хозяин положения, мог оставить Веру с сыном голодать или вообще сдать их в райцентре. Он уже считал свою будущую выгоду, но и заполучить вместо оплаты в любовницы красотку, было вполне подходящим условием, особенно после вчерашнего промаха. Мужчина хотел отыграться за свою прошлую неловкость, ведь вчера можно было воспользоваться предложением Веры, насладиться ее телом, пока она была напугана. Вдруг на веранду вступил Антон, неразвитому уму которого было доступно лишь самое очевидное, он с пылающим взглядом смотрел на мужчину и его несоизмеримо молодую жену:

— Подождите пять минут, я сейчас вернусь, только подождите.

Без объяснений Антон выскочил из дома, будто окрыленный какой-то идеей, он мчался по деревенской улице, свернул на узком перекрестке и преодолел остаток пути до своего дома на одном дыхании. Вернулся он также стремительно, как и выбежал.

— Вот, - паренек справился с одышкой, протянул рюкзак, а потом сам достал из него свой ноутбук, - его можно продать, он стоит тысяч пятьдесят, как минимум.

Хозяин заинтересованно принял подношение, он раскрыл экран и с любопытством разглядывал рабочий стол. Игрушка оказалась ему по душе, только отсутствие электричества в доме лишило его возможности оставить ее себе. Тогда он убрал принятый в качестве платы ноут на полку позади себя и велел Юле добавить в пакет молоко и сало.

— Через три дня она пойдет в райцентр, тогда и приходите за хлебом. Юлька, - прикрикнул он, - накорми людей!

Немногословный хозяин снизошел до милости предложить гостям присесть за свой стол. Ни своего имени он не назвал, ни интересовался именами своих гостей, что было совершенно оправдано в их обстоятельствах. Юля выставила на стол закопченную алюминиевую кастрюльку с холодным комковатым картофельным пюре, выложила на стол немытые ложки с засохшими желтыми корками и экономно отмеряла ровно три кусочка хлеба. Мужчина по-хозяйски первым запустил свою ложку в кастрюлю и молча принялся за еду. Как бы отвратительно ни выглядела посуда и само неаппетитное серое пюре, голод так источил их привередливость, что Вера и Антон буквально накинулись на угощение.

— Ты в городе никому ничего не рассказывай, - поучал хозяин свою дурочку, - мол, ничего не изменилось, живешь тут одна. Поняла?

Юля кивнула и встала у шкафчика, с удовольствием наблюдая, как гости уплетают ее блюдо. После пирушки она с прямодушной улыбкой проводила своих новых знакомых и долго следила взглядом, как они удаляются по пыльной дороге с полной сумкой.

— Спасибо, - коротко поблагодарила Вера сына, не сбавляя шага.

Не требовалось пояснений, Антон и без того лучился гордостью за свой альтруистический поступок. Сам по себе ноутбук был ценным предметом, но здешний образ жизни переменил его взгляды и ценности, здесь нужно было выживать и бороться с элементарным чувством голода, а предметы роскоши уже не казались такими важными. Уже во дворе своего дома, когда Вера припрятала в стол добытую провизию и вышла на улицу, Антон неожиданно обнял ее сзади и стоял бездвижно целую минуту. Нежность захлестнула его, но тесное прикосновение к женскому телу разбавляло ее банальной похотью.

— Ма-а-м, - шепнул сзади Антон, - нам нужно пойти в сарай…ты обещала…

— То-о-ш, - жалобно ответила женщина, - я так устала сегодня, давай просто обнимемся и постоим здесь, а то скоро стемнеет и мы ничего не успеем доделать…

Антон не настаивал, сама его удачная попытка – а спокойную реакцию мамы на предложение подобного рода можно считать успехом – вселяла осторожный оптимизм, значит завтра можно будет попробовать еще раз и есть шанс получить желаемое. Тем не менее, Антон стоял, плотно прижавшись к маме сзади, и наслаждался, а его напрягающийся пенис уже откровенно упирался между ее упругих половинок. Вера сейчас совершила бы непростительную ошибку, поддайся она искушению пошевелить попкой – тогда успокоить ураган было бы под силу только его характерной юношеской скорострельности и хорошо, если она случится прямо в штаны. Паренек держал руки скрещенными на мамином животике, но под занавес поднял ладони и осторожно прикоснулся к грудям.

Больше он не предпринимал попыток сблизиться, до темна еще нужно было закончить не мало дел и в первую очередь соорудить ширму в их купальне, ведь, как оказалось, в деревне еще есть люди и будет весьма непредусмотрительно продолжать купание прежним способом. Антон насобирал подходящих материалов, нашелся прочный шпагат, обрывок проволоки, старые шторы и из всего этого удалось выгородить купальное пространство на прежнем месте.

— Антон, долго еще? – Вера поторапливала сына. – Темно уже, надо еще нам двоим успеть накупаться.

— Пять минут, не больше, - заверил паренек, натягивая короткий конец шпагата на вбитый гвоздь.

Кое-как он накинул шторы по трем открытым сторонам и на ходу подхватил пустые ведра. Еще несколько дней назад он жил в достатке и ни в чем не знал отказа, теперь же вынужден таскать издалека сразу по два тяжелых ведра с водой для простого ежедневного купания. По очереди он наполнил их из глубокого колодца, впотьмах дотащил их оба к костру и, наконец, поставил нагреваться. Вера то и дело опускала руку в воду и нетерпеливо расхаживала вокруг костра – сегодня их купание было позже обычного, на улице уже стемнело, а это внушало ей суеверный страх. Когда женщина сочла воду достаточно теплой, схватила одно ведро с огня и от нетерпения сама дотащила его до места.

— Тош, ты здесь рядом покарауль лучше, мало ли чего.

Меры предосторожности не помешают, ведь теперь и соседа нужно было опасаться, особенно во время купания в кромешной темноте. Вера прошла за шторку, разделась и начала экономно поливать себя, напевая для смелости детскую песенку.

— Тош, одно ведро освободилось, неси еще воду, - она высунула мокрую руку с пустым ведром наружу.

Антон в сумерках сбегал к колодцу, притащил тяжелое ведро, расплескав часть воды на землю и водрузил его над костром.

— Тош, вода осталась, раздевайся и иди сюда, пока не остыла.

Антон послушно разделся, нерешительно задержался у самой шторки, но темнота помогла ему справиться с робостью. Он вступил в купальню, где мама еще стояла мокрая, в темноте выделялся лишь ее силуэт, но само присутствие голой женщины распаляло желание. Все происходило очень стремительно, еще недавно он только заметил мамину женственность, а теперь обстоятельства свели их в столь необычных условиях. Сквозь тьму Вера ловила на себе обжигающий взгляд молодого мужчины и ее неутоленное желание возрастало. Хотелось пройти по самому краю дозволенного, пощекотать средоточие своего сексуального напряжения, вдохнуть порцию свободного воздуха, но ведь так легко было пасть, скатиться в пропасть недозволительного разврата.

— Наклоняйся, я полью на тебя, - твердым голосом попросила Вера, - ты окреп здесь, плечи стали как у мужчины.

Вера стояла совершенно голой, покрытая капельками, она обливала сына остатками теплой воды, потом вышла наружу и принесла горячее ведро от костра. Можно было прямо здесь огладить его окрепшие мускулы, своим мокрым телом прижаться к нему, эти мысли кружили Верочке голову, сбивали дыхание, сводили ее с ума. Ей, слабой женщине, нужно было всего лишь примириться со своими плотскими потребностями, а не истязать себя, особенно, если итог неравной борьбы был заранее предрешен. «Ну, хотя бы согласись подразнить свое распаленное желание, - шептал плутовским голосом чертик, - перейди самую чуточку грань дозволенного, ведь не честно, когда мальчишка столько раз получал разрядку, а ты вынуждена терпеть и страдать без удовлетворения».

— Почему он у тебя такой твердый? – Вера спросила с напускным удивлением, когда прикоснулась бедром к торчащему орудию сына.

Она подбирала подходящие слова, пыталась завуалировать отстраненными фразами свой поступок, но вдруг сорвалась, просто опустилась коленками на мокрую утоптанную землю, раскрыла рот и приняла головку, мягко обжав ее губами. Она аж застонала от облегчения, так давно требовалось ей ощутить это наслаждение, казалось, она сможет достичь эйфории даже без прикосновений к сочащейся промежности, лишь за счет ощущения члена во рту. Жадно женщина обхватила паренька за попу, чтобы самой распоряжаться его телом, и двигала головой так, как ей было удобно, она от жадности поглощала крупный член целиком, прикасаясь кончиком носа к лобку сына, потом отстранялась, часто дышала и жадно набрасывалась на угощение с утроенной силой. Верочка окончательно сорвалась, она дала волю своим желаниям и те уже не знали преград. Распутница вращала языком вокруг набухшей головки, игриво оттягивала ей свою щеку, а потом снова проталкивала член в глотку в ненасытном порыве.

— Ай, ай, - стонал Антон.

Он едва удерживал поток, пытался высвободиться из ее рук и опорожнить заряд в сторону, но мама была слишком увлечена. Спустить ей в ротик? По мнению мальчишки это было слишком страшное оскорбление. Он обеими руками обхватил мамину голову и с силой давил, чтобы отстраниться, в его распоряжении было слишком мало времени, чтобы миндальничать. Лучше с силой вырваться, чем позволить себе семяизвержение в ее рот. Вдруг Антон издал бессильный стон, его руки ослабели и, наоборот, притянули женскую голову, а струя спермы хлынула в теплый, влажный и голодный рот. Антон застонал, в его глазах потемнело и наслаждение разлилось по телу кругами от эпицентра. Больше мысли об оскорбительном поступке его не беспокоили, в темноте он бессильно оперся обеими руками о деревянную стену дома и пытался унять учащенное сердцебиение, ласковые слова благодарности едва пробивались в его сознание. Одно он понимал точно – мама совсем не обиделась.

Продолжение будет, но я беру тайм-аут, чтобы восполнить силы.