Старею, да, к сожалению, старею. Поэтому все меньше романтических приключений, все реже ласкаю чужую жену, которой наскучил банальный супружеский секс, или просто незамужнею молодуху ещё мечтающею о вечной любви.

Поэтому, видимо, и стали меня посещать различные истории из моей бурной молодости. Вспомнилась недавно одна..., о том, как я впервые попал в девственную попочку одной прелестной «студентки, спортсменки», и конечно, «комсомолки».

Много лет прошло, все имена стерлись в памяти..., естественно кроме одного! Так что не грех уже и поделиться этой забавной и поучительной историей.

После школы, не поступив в институт из-за собственной лени и разгильдяйства, я продолжал активно маяться дурью, и следующей осенью загремел в стройные ряды Советской Армии. Это были 70-ые годы прошлого века, а то время от армии практически не «косили», по крайней мере, я таких не знал.

Короче, вернулся осенью, через 2 года, злым, сильно повзрослевшим и очень «голодным» во всех смыслах этого ёмкого русского слова. И тут же резво принялся возвращать упущенное! Бездарно проведенное время в кирзовых сапогах, далеко от дома и прочих удовольствий, толкало меня на всевозможные авантюры, в которых по молодости, я абсолютно не боялся участвовать. Мой лучший друг, к счастью, не терял даром драгоценное время, а учился уже на 3 курсе юридического факультета, он не только ввёл меня в университетскую общагу, но и начал активно приобщать к будущей веселой студенческой жизни.

К третьему курсу ранее краснеющие от любой плоской шутки, бывшие школьные отличницы, освободившись от родительской и учительской опеки, стали попивать алкогольные напитки из не богатого советского ассортимента, типа плодовоягодных вин, а то и водочку... и давать ласкать свое молодое упругое тело, кто ещё через одежду, а кто уже и почти без нее. А некоторые, по любви, кажущейся или настоящей, глупости или действия алкоголя, давали похотливым и потеющим от нетерпения юношеским ручкам срывать с себя сатиновые трусики, теряли девственность до брака. Что в Советском Союзе середины 70-ых годов XX века абсолютно не приветствовалось, а в целом даже ещё серьёзно осуждалось, так как перестройка и её лучшая «подруга» Сексуальная Революция, грянули только лет через 10 - 12.

И вот на одной из студенческих вечеринок, где «братались» юристы и филологи, точнее будет сказать филологини, моё внимание привлекла симпатичная девушка, которая при подготовке праздника командовала девчонками и грозно покрикивала на парней. Но когда уже всё было готово, и началось не богатое, но «чумовое» студенческое застолье-веселье, я обратил внимание на одиночество этой привлекательной и шустрой девушки, которая ещё совсем недавно была центральной фигурой наступающего вечера.

«И так, она звалась Татьяной». Это я выяснил быстро, а вот дальнейшее общение с ней говорило, мне о том, что вечер сегодня будет «постным». Это мне подтвердили и новые друзья, которые быстро и ехидно просветили меня. Оказалось, что Таня не только настоящая «комсомолка, студентка, спортсменка», но и строгий староста группы, ждущая своего парня из рядов доблестной Советской Армии. Сперва мне взгрустнулось..., но после очередной чёрт, знает какой, по счету рюмки зацепило, и я решил попробовать «сломать» эту «железную леди». О чём с пьяных глаз я тут же и поспорил с тремя сильно нагруженными дешёвым алкоголем студентами-юристами. Спорили не на Татьянину узкую кровать (куда уж там), а на то, что через 2 - 3 недели (точно сейчас и не вспомню), она будет целоваться со мной, не стесняясь общества других студентов.

Короче, я попал! Татьяна со мной охотно вела умные беседы, гуляла, ходила в кино... и даже поила чаем в своей комнатке, что было уже признано окружающими не малым достижением, но допуск к телу пресекала жестко и умело.

А час расплаты за неосторожный спор стремительно приближался. К тому же следует заметить, что о споре уже знали не только спорщики, но и многие другие мальчики и девочки студенческого общежития, что ещё сильней подхлестывало меня к активным действиям. И вот накануне очередной студенческой вечеринки, мы не на долго остались в одиночестве, и я пошёл «в лобовую атаку» на неприступную крепость, но был с яростью отброшен на исходные позиции, а потом разгневанная Татьяна постаралась объяснить удручённому поражением, но не сдавшемуся «противнику» классическое «что я другому отдана и буду век ему верна».

Вскоре после этой успешно отбитой Татьяной моей «атаки» на её желанное тело, начался очередной студенческий праздник. Мы грустно сидели рядом, а окружающие разными способами подталкивали меня к активным действиям. Мне это изрядно надоело, и я тоже воспользовался классикой, выдав в затухающий костер студенческого веселья цитату из Евгения Онегина: «ЧЕМ МЕШЬШЕ ЖЕНЩИНУ МЫ ЛЮБИМ, ТЕМ ЛЕГЧЕ НРАВИМСЯ МЫ ЕЙ...». Мой филолог Татьяна меланхолично заметила, что не «Легче», а «Больше»..., и между нами разгорелся жаркий спор на её профессиональном поле. Брошенная мной «искра» уже почти попала в цель и начала медленно кружиться над открытой «бочкой бензина», нужно было только одно последнее усилие, чтобы «из искры возгорелось пламя». И я предложил поспорить девушке на «американку», очень модный в определённых кругах спор того уже далёкого времени.

Ещё не моя Танечка решила выяснить, что же это такое «американка»? Я торжественно заявил в ответ, что победитель спора может требовать от побежденного спорщика ВСЁ, что ему взбредёт в возбужденную победой голову. Юристы тут же соотнесли это мое заявление с уголовным кодексом и предупредили меня, что победитель может требовать не всё, . ..но очень многое. Хлопнув рюмку, я хрипло, но громко выдал: «Татьяна, в случае победы я потребую только тебя». Над столом на пару секунд повисла зловещая тишина, а потом все словно сорвались с цепи и стали хором уговаривать пылающею от гнева девушку спорить, так как она почти готовый филолог, а я всего лишь недавно вернувшийся из армии «тупой сержант». Замечу, что я дембельнулся старшим сержантом, да и тупым никогда не был, но в данный момент эти замечания, которые в другой обстановке обидели бы меня, «лили воду на мою мельницу», и я их воспринимал спокойно, даже с некоторой ехидной радостью.

Мне показалось, что моё хамское предложение возмутило гордую отличницу Татьяну, привыкшею к победам в спорте и в жизни, гораздо меньше предательства «подруг» и студентов группы, где она имела честь быть старостой. Друзья, как известно, «познаются в беде». И это не маленькая по тем строгим временам «беда» начала уже мрачной тучей клубиться над головой девушки, омрачило её симпатичное и открытое личико, а главное уже с не преодолимой силой начала опускаться ниже стройной талии, заползая в девичьи трусики. Там эта «беда» пока «зацепилась» за светлые завитки волос лобка, не успевшего ощутить ещё ни жаждущего горячего взгляда, ни страстного, выгибающего в дугу Женское тело, мужского поцелуя. Всё можно было ещё остановить, превратив «американку» просто в похабную или не очень удачную шутку. Но, наш менталитет никогда не предполагал любовь и уважения к сильным и успешным людям, достигшим в жизни больше тебя, особенно, если это человек обладает ещё превосходящих многих подруг красотой лица, и тела. Видимо, ещё поэтому Татьяна не получила защиты и поддержки в среде, которую считала родной. А самой сделать «ход назад» под ехидным взором этих «предателей» она уже тоже не могла. Я смотрел в эти глаза, пылающие испепеляющим «революционным пламенем» совершенно без страха, предвкушая свою, как минимум, моральную победу. Было это за долго до прихода к нам потрясающего произведения Стивена Кинга «Воспламеняющая взглядом», потому я и не боялся, так как ещё не знал, что взглядом можно заживо «сжигать» своих противников.

По ходу дела пьяные будущие юристы решили, что такое моё требование нарушает только «моральный кодекс строителя коммунизма», а уголовный совершенно нет, за что я им и был безмерно благодарен. Татьяна не могла уронить свой высокий авторитет старосты и лидера группы. С грустными, и потемневшими от гнева глазами, девушка согласилась. Честно скажу, что должен был сделать я в случае поражения в споре, не запомнил. Для меня это было и совершенно не важно, так как в своей победе я был абсолютно уверен. Главное, что после ожесточенного спора, не желающей сдаваться без боя Танюши против всего не трезвого коллектива филологов и юристов, стороны пришли к гениальному решению - «американку» проигравшему придется исполнять НЕМЕДЛЕННО!

После этого мудрого решения гонцы побежали по общаге искать роман «Евгений Онегин». Таня в это время повернулась к жаждущей приключений толпе студентов спиной и что-то внимательно изучала на улице через давно не мытое окно общаги, пытаясь на время отстраниться от складывающейся бредовой ситуации или ругая себя за не продуманное вступление в эту авантюру. А я мучился на стуле от мощной эрекции, охватившего мой член, а точнее всего меня от ещё не лысого темечка до пяток, в предвкушении победы над этой гордой девушкой. Остальные в ожидании начала нового внепланового веселья шумно ждали не предсказуемой развязки, пили, травили не приличные анекдоты и рассуждали о необходимости девственности для не замужних студенток.

Минут через 10 изрядно потрепанный, но целый экземпляр романа был найден, и наиболее трезвые студенты и студентки, вырывая друг у друга из рук эту «убийственную» для Танечки книгу мировой классики, приступили к поиску этих «заветных» и так необходимых для меня слов. Меня немного отпустило, хоть мой «дружок из трусов» не обмяк полностью и в любой момент был готов к подвигам, но залупу уже не ломило так нестерпимо. Таня продолжала стоять у окна и вздрагивать от шороха быстро листаемых страниц, как от свиста бича за её напряженной спиной. Наконец, дружный и радостный вопль огласил комнату, этот боевой клич охотников за девственницами, наверняка, слышала вся общага. Проверьте, кто не верит, Глава 4, первые 2 строки. Я победил!

«Подружка» Танечки поднесла ей книгу, открытую на нужной мне странице, и быстро ретировалась к остальной притихшей толпе. Таня прочитала, ох и долго же она читала эти 2 стихотворные строчки! Медленно повернулась к притихшему обществу не трезвых студентов, бросила презрительный взгляд на меня и гордо заявила, что она согласно выполнить «мои дурацкие условия». Но, сегодня не может, так как не желает рожать от такого «мерзавца» и «подлеца», как я.

Общество, настроившееся на бесплатный цирк, недовольно зароптало, а я с ехидной улыбкой извлек из кармана дежурный презерватив, с которым после армии никогда не расставался, и высоко подняв его над головой, громко ответил, что родит она позже, от любимого и умного мужа или что-то в этом роде. Танюша сразу сникла, её глаза прекратили излучать огонь, и быстро превратились в глаза побитой и бездомной собаки. После не долгой паузы она с трудом выдавила из себя: «Хорошо, но потом я тебя все равно убью, ты не боишься?». На что я победным голосом выдал ещё одну цитату: «Увидеть Париж... и умереть». И от себя уже добавил: «Пошли Танечка, нас ждут великие свершения».

Народ тут же оживился, и в наши уши рекой потекли дурацкие предложения и бесполезные советы якобы опытных секс инструкторов, на самом деле видевшие голую женщину только во сне перед очередной юношеской поллюцией. Когда поток легкой похабщины и интимной фантазии иссяк, оказалось, что одно дельное предложение все-таки прозвучало. Воспользовавшись им, нам выделили двух сопровождающих «конвоиров» (мальчика и девочку), которые проводили нас с начала в душ на этаже, а потом до Таниной комнаты..., и остались дежурить у дверей на все время нашего нахождения в этой девичье келье.

И вот мы одни. Я тут же снял тугие фирменные джинсы, купленные по случаю за бешеные деньги, которые просто насиловали моего дружка, и остался в трусах с громадным бугром впереди. Таня посмотрела на эту картину и, свалившись на кровать, начала молча плакать, кусая подушку, чтобы дежурные у двери не слышали её слез отчаяния. Но через несколько томительных для меня минут (я понимал, что гнев и эмоции должны схлынуть с девушки, иначе я рисковал сильно «обжечься») она прекратила рыдать и, умерив гордыню, начала умолять меня не делать этого..., но сказать всем, что сделал. И хотя трудно соображать головой, когда головку члена разрывают потоки крови, а яйца сводит судорога желания, я всё-таки сообразил, отступать нельзя, ОНА МОЯ!

Но тут умная Танечка сделала правильный и сильный ход. Она напомнила мне мой же рассказ о не давней службе, о том, как на соседнем посту застрелился наш земляк, которому накануне пришло подлое письмо об измене его подруги. «Я девственница, ну что я скажу ему, когда он вернется», повторяла Татьяна, как заклинание. И в мое частично армейское сердце, из которого ещё не полностью выветрились «законы казармы» прокралась жалость к унижаемой мной девушке, и злость этому не знакомому солдату. Член неожиданно опал, и я смог соображать головой.

Хорошая мысль пришла быстро. Раздевайся, строго сказал я, и добавил, «не бойся, останешься целкой». От того, что я буду ласкать твое тело, материальных следов не останется и об этом никто никогда не сможет узнать, если сама не расскажешь. А затем, вспомнив ещё разные армейские байки (видеомагнитофон тогда в СССР не было, порнухи я ни разу не видел, и в подробностях не представлял, как это может происходить в реальности, но твердо был уверен, что крепкие мужские инстинкты не поведут), ехидно улыбаясь, добавил: «да и в жопе девственной плевы нет». Танечка от моих грубых слов, о будущей судьбе её тоже девственной попочки, разрыдалась в голос, забыв про сторожей у дверей. Но бурная реакция на её слезы за дверями, быстро осушили злющие, как у дикой кошки, загнанной в угол, глаза старосты группы. Она взяла себя в руки, и убитым голосом произнесла: «ну, что делать будем»? Дальше между нами произошел быстрый диалог:

«Раздевайся»

«Отвернись»

«Ни за что»!

Таня покорно отвернулась, и по движению её рук, скрытых от меня, я с большим удовольствием понял, что она медленно начала расстегивать блузку.

Из уже накопленного опыта общения с женщинами старше меня, я твёрдо усвоил, что стесняться своего голого молодого тела ни в коем случае не стоит. А своим не сгибаемо стоящим членом следует гордиться и ни в коем случае не прятать его от глаз женщины. Я решил не прятать его и от грустных и заплаканных глаз медленно раздевающейся девушки. И через 20 секунд уже голый лежал на её кровати, мой член победно торчал в потолок, он разве что не дымился, залупу снова начало саднить, как будто какой-то садист втыкал в неё мелкие иголки. А Таня к этому моменту сняла только блузку и задумчиво стояла, положив руки на пояс юбки.

«Нам не дано предугадать...», поэтому я не мог тогда знать, что меня ждёт долгая и очень разнообразная сексуальная жизнь с десятками Женщин. Я буду обладать голыми телами, достойными топтать лучшие подиумы Мира и сниматься для самых знаменитых мужских журналов. Я сломаю три целки и напишу об этом мемуары. Лежа на девичей койке с торчащим в потолок членом, я предвкушал впервые увидеть прекрасное голое тело настоящей девственницы возрастом моложе меня.

Я начал массировать свои яйца, туго сжатая мошонка немного расслабилась, мне стало легче, и я снова перевел взгляд на Танечку. Юбку она уже сняла и мяла в руках подол своей короткой комбинации..., вот и она отлетела в угол..., Таня стояла в белом дешевом лифчике с большой пуговицей между лопаток и смешных белых трусах в синий горошек, больше похожих на детские пыжики. Я подавил неожиданно подкравшийся смех, хрюкнул в кулак и спросил ее: «Таня, это трусы или пояс верности, который тебе подарил друг перед уходом в армию?». Девушка резко развернулась ко мне со сжатыми до хруста кулаками. В её «бойцовской» позе и на перекошенном от злобы и горящем от стыда лице, явно «читалось» желание прибить меня, как какое-нибудь гадкое насекомое. Танечка глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, опустила глаза, посмотрела на свои трусы, покраснела уже не только лицом, а всем свои прекрасным телом, и порывистыми движениями трясущихся рук быстро сорвала их.

И в следующее мгновение, она буквально взвилась в воздух, и с кошачьей грацией, как в замедленной съемке, полетела ко мне. Только по воздуху летело не жёлтополосатая тигрица с оскаленной пастью, а сильное спортивное тело разъяренной Татьяны. Замедленная съемка мгновенно закончилась, на меня рухнула почти безумная девица, которая принялась тут же яростно молотить меня своими кулачками и царапать ногтями. Если бы в последний момент я не успел с армейской проворностью перевернуться со спины на живот, то мог остаться без глаз, да и торчащий член мог быть просто сломан. А так пострадала только моя спина, которая и была позже с успехом продемонстрирована жаждущей зрелища любопытной студенческой публике. Силы были все-таки не равны, я сбросил Таню со спины, крепко, до боли сжал её запястья и навалился на неё всем телом, засунув случайно уцелевшего дружка между её стройных бедер с божественно шелковистой кожей. Если бы я был трезвым, то наверно, почти сразу бы кончил между этими прекрасными ножками, так остро подействовал на меня первый контакт с девственным телом Татьяны. Но водка «из табуретки», которая, ещё без талонов, была доступна в магазинах 70-ых годов, притормозила мощное извержение потока горячей спермы, и я начал страстные и умелые ласки, молодого тела, в отчаянной безысходности бьющегося подо мной.

Скоро обессиленная девушка сдалась, затихла, разбросала руки в разные стороны, закрыла глаза и отдала свое обольстительное тело моим бурным ласкам. Я грубо сорвал с ее лифчик и с упоением стал страстно ласкать твердые, как орешки, не большие холмики грудей, и нежно целовать и покусывать не большие податливые сосочки. Сначала её губы, буквально кривясь в оскале, и шептали «НЕТ, НЕТ, НЕТ». Но скоро изумительное тело Татьяны, не знавшее таких настойчивых и жгучих мужских ласк, стало жить отдельно от строгого девичьего мозга. Соски стали твердыми, как камень и сильно вытянулись, между ног увлажнилось, её руки вновь обрели силу и ласково легли на мои израненные ими же плечи. Губы раскрылись и ответили на мой далеко не братский поцелуй. Наверно, через какое-то время я мог бы лишить её девственности, но обещание, данное мной накануне, этой гордой девушке, умеющей твердо держать своё слово, сдерживало меня от этого вполне логичного, но все-таки очень низкого поступка, совершенно не достойного настоящего мужчины, каким я себя, безусловно, считал. А какой я был на самом деле судить уже не мне, а читателю.

И тут в паху у меня забурлило, яйца снова сжались в тугой комок, а моему члену стало тесно между прекрасных бедер Татьяны..., я с усилием вырвал его из этого нежного и ласкового «плена» и, содрогаясь в конвульсиях и стонах, залил плоский живот Танечки обильной порцией «горячей», спермы. Её молодая и чистая кожа неохотно приняла первый жаркий «поцелуй» мужских «соков жизни», позволив им беспрепятственно стекать по шелковистому бочку девушки на покрывало, которое так никто и не удосужился убрать с кровати.

Теплая сперма, растекающаяся по девичьему телу, вернуло мою «пленницу» к реальности. Она открыла свои грустные мокрые от слез глаза, села, защитила не большую, но очень красивую грудь от моего по-прежнему жаждущего взгляда подушкой, прикрыла лобок нервно подрагивающей ладошкой и с большой надеждой спросила: «Все»?

«Нет» сурово ответил я, «у нас впереди ещё попочка, а бедра у тебя действительно превосходные, но только это пионерская забава для детей школьного возраста, условия «американки» я все ещё считаю тобой не выполненными, и поэтому достойно отчитаться перед студенческой общественностью не смогу».

— «Будет больно»? Обреченно спросила Татьяна.

— «Будет», не стал врать я, но крови быть не должно. Найди какой-нибудь крем или вазелин.

Татьяна встала с кровати, освободила полотенцем своё обворожительное тело от моей спермы, кривясь, отбросила его к двери, и уже не стесняясь меня, совершенно голая начала расхаживать по комнате и искать, чем можно будет смазать свою пока ещё девственную попочку.

Через пару минут мой дружок ожил, а к тому времени, как Танечка в какой-то тумбочке нашла крем для рук, он уже снова весело торчал, предвкушая не шуточную битву с молодой и трепетной плотью. Девушка сжала в руке тюбик с кремом и явно заинтересовалась моим крепко стоящим членом. Сначала она бросала свои взгляды украдкой, а затем подошла ближе и стала, не стесняясь рассматривать его. Потом Татьяну всю передернуло, видимо, представила, как этот не хилый инструмент будет прорываться в её попку. Села на стул, опять прикрылась подушкой, и молча, долго смотрела в мои глаза «палача».

Секунд через 20 грустный вздох «жертвы» остановил нашу игру «в гляделки», и девушка стала объяснять мне, что я не должен больше её ласкать и целовать, а должен только как можно быстрей сделать свое «черное» дело и объявить студентам ждущих зрелищ, что она выполнила все условия «американки». И после короткой паузы шепотом, леденящим душу добавила, что если кто-то узнает про её уже не девственную попу, то она точно меня убьет. Так как я весь опять ушел в свой колом стоящий член, то спорить не стал и даже отвернулся по её просьбе, чтобы не видеть, как она смазывает свою попку в последние минуты её девственности.

Дальше была фантастка! Танечка легла на животик, закусила свою спасительницу подушку и предоставила свою прелестную попочку в мое полное распоряжение. Я долго гладил и целовал эти великолепные шелковистые булочки, пока они не расслабились и не стали сами тянуться к моим губам. Затем я беспрепятственно подсунул руку под животик и скользнул по лобку в Танюшин ещё запечатанный волшебный сад наслаждений, нашёл уже не много набухший, влажный клитор и начал нежно его ласкать. Пальцами другой руки я в это время не много пошурудил в хорошо смазанном анусе, уже ставшей покорной сложившимся обстоятельствам девушки..., и понял, «пора»! «Горящей» от желания залупой я начал потихонечку раздвигать тугое розово-коричневое колечко. Сначала оно не хотело пропускать меня, посчитав лютым врагом, сжало залупу до боли. Я застонал, и сильней заработав бедрами, стал откровенно прорываться в эту крепость неслыханного удовольствия, известную Миру с древних времен. Таня, закусив подушку, тоже застонала. А потом, рай неожиданно раскрыл передо мной свои волшебные двери, который, оказывается, иногда присутствуют и на «нашей грешной Земле». Девственное колечко ануса сдалось перед мощным напором молодости, дерзости и азарта, милостиво разрешив мне провалиться в горячую бездну молодой и упругой плоти. Я все-таки смог остановится, дал привыкнуть себе и ей к нашей новой роли, затем активно заработал бедрами, а рукой снова нашел тянущийся к наслаждениям ещё девичий клитор и начал нежно его ласкать. Таня отпустила подушку и начала тихонько постанывать, прогибаться в спине и вечными женскими инстинктами, заложенными на генетическом уровне, стала ловить всё убыстряющийся такт моих предоргазменных движений.

Кончили мы практически одновременно. Она с нежным мурлыканьем, а я с хриплым клекотом, ещё долго вырывающимся из моей волосатой груди.

Потом мы обессиленные лежали в объятиях друг друга. Я первым пришел в себя, нежно поцеловал Таня в губы и попросил прощения. Она молчала, но её довольное лицо и затуманенный после первого оргазма взор, говорило мне, что я прощен, по крайней мере, на эту минут сладкого земного бытия.

Тело и разум девушки жили пока отдельно, медленно выплывая из капкана физического наслаждения. Хорошо понимая, что скоро они снова сольются в единую сильную личность, потерпевшую жестокое поражение, хотелось как можно дальше отодвинуть этот не приятный для нас обоих момент. И я не без страха на гневный отпор, принялся нежно ласкать язычком ее сосочек..., совершенно не имея в виду продолжение сексуального праздника, а от искренней нежности и благодарности, которую испытывал в те минуты к этой Замечательной Девушке. Отпора не последовало, видимо, Татьяна была полностью обессилена не предсказуемыми событиями этого вечера, и я уже собрался переходить к более активным и интимным ласкам девушки. К суровой действительности нас вернул грубый стук в дверь застоявшихся «охранников». Мы вскочили, быстро, не смотря друг на друга, оделись, и покорно (честное слово, я уже не хотел этого) вышли к терпеливо ожидающим нас многочисленным свидетелям спора.

Трезвых свидетелей, к этому времени, уже совсем не осталось, но кто ещё мог соображать, с интересом рассматривали мою израненную спину, и скоро все участники этой, на мой взгляд, трагикомедии, настоящей «беды» в тот запомнившийся надолго вечер все-таки не случилось, расползлись спать.

Таня на следующий день уехала домой, а потом перевелась в другой ВУЗ города.

Через некоторое время мое буйное дембельское похмелье прошло, я устроился на работу, стал активно посещать курсы для поступления в ВУЗ..., и неожиданно ощутил, что я испытываю чувство вины перед этой сильной и гордой девушкой. Не помню, зачем и как я нашел её..., но рядом с ней уже был тот, ради которого она лишились девственности «сзади», но сохранила «спереди». Я был лишним и абсолютно не нужным воспоминанием для Татьяны, выглядевшей абсолютно счастливой. Меня это обрадовало, периодически возникающее чувство вины перед ней и её парнем, которое иногда посещало меня на трезвую голову, окончательно растворилось и ушло в историю.

Больше, я её не видел. Но воспоминания об этом не простом, но чудесном вечере, как видите, остались со мной на всю жизнь. И думаю, не потому, что я выиграл этот, возможно, глупый спор..., а потому что получил абсолютно Новые, Ярчайшие и не Забываемые Впечатления!