Сначала видимо следует познакомиться.

Я, Тимоти Патрик Гарднер.

Нет, родители назвали меня так не в честь актёра Тимоти Далтона.

Это моего дедушку по папе зовут Тимоти Бенедикт Гарднер. Дед много помогал мне материально, за что я ему очень благодарен.

Итак, я ехал в Принстон.

Там находилась клиника, с руководством которой возник договор о работе.

Дело в том, что я в июне полностью закончил обучение в медицинском колледже Иллинойского университета. Теперь я полноправный член профсоюза работников здравоохранения.

Вот диплом магистра. Masters of Medicine. Того же Иллинойского ВУЗа. Не с отличием, но с достаточно высокими отметками.

А вот диплом об успешном окончании ординатуры по специальности "семейная медицина".

Одиннадцать лет! Одиннадцать лет непрерывной учёбы. Теперь впереди серьёзная работа. Испытание всех знаний, которые в меня вложены и которые я могу применить, повышая, хе-хе, уровень здоровья граждан Америки.

Вы хоть представляете - во что это обошлось мне и моим родителям?

Почти полмиллиона за всё удовольствие!

Одиннадцать лет жизни и полмиллиона зелёных вложено в меня. Господи, когда я оправдаю такие деньги перед отцом и мамой?! Я должен своим предкам, как zemlya colhoz. Такое выражения я услышал от одного моего сокурсника. Он оказался русским.

За стеклом моего "Неона" стояла июльская жара. Столбик термометра уже третью неделю не опускался ниже 95 градусов. Трава пожелтела и поникла. Листья на деревьях висели безвольными тряпочками.

У Чикаго бушевал лесной пожар, от которого загорелся химический завод. Много пострадавших. Четыре покойника. И даже здесь, в сотне километрах от места происшествия чувствовался легкий запах дыма и химикалиев.

Я беспокоился о родителях. В самом Чикаго задымление достигло AQI более 400 единиц. Но папа сказал, что ничего страшного, это не в первый раз, и они с мамой всегда справлялись.

Мои предки оба работают в Чикагском онкологическом центре. Отец - хирург, а мама - молекулярный биолог.

Ага! А вы-то думали - с чего ради мне, здоровенному мужику, становиться врачом? Теперь надеюсь ясно, что это наследственное.

* * *

По обочине, навстречу моему "Доджу" шагала девушка. Шатенка. В лёгком цветастом платье-халатике с пояском. Причём, шла она как-то неуверенно. Я ещё подумал:

— Пьяная, что ли? Главное, такая жара, солнце печёт, а она даже без шляпы.

Проехав метров полста, я посмотрел на путешественницу в зеркало заднего вида и заметил, как она пошатнулась. Девицу повело в сторону обочины, и она, не устояв на ногах, рухнула в траву.

Я затормозил. Незнакомка так и осталась лежать в зарослях индейской осоки. Она не сделала попытки подняться. Подумалось:

— Что за чёрт! Что вообще происходит.

Шоссе сзади пустовало. Я включил реверс и вернулся к потерявшей сознание барышне. Вышел из машины, оглянулся - ничего подозрительного. Подошёл к девушке и потрогал сонную артерию. Жива... Пульс слабый и наполнение вялое. Принюхался - нет, спиртным не пахнет. Ясно. Значит, просто перегрелась. Интересно, сколько она пробыла в этой жарище.

Несмотря на свою общую мускулистость, я с трудом взял девушку на руки и, кряхтя и отдуваясь, отнёс на заднее сиденье своего "Dodge Neon". Девица была невысокой, но полноватой. Эдакой плюшкой. Или как говорят - "Plump".

Кондиционер в машине постоянно работал. При такой-то жаре без кондиционера я бы сварился заживо.

Поскольку у мисс видимо случился тепловой удар, то полежать в прохладном салоне ей было необходимо.

Уложив девицу на заднее сиденье я подсунул ей под голову свернутую куртку. Девушка отлично уместилась на автомобильном диванчике, вытянувшись во весь её невеликий рост.

Потом я достал из термосумки бутылку минералки, намочил ею полотенце и аккуратно протёр прохладной водой лоб и затылок девушки.

Потом начал обтирать её обнажённые руки. Думал:

— Хорошо хоть солнечный ожог не получила бедная девочка. Кожа немного покраснела, но это не страшно. Интересно, как она тут оказалась. Ведь совсем ещё ребёнок. Лет шестнадцать-семнадцать не больше.

Девушка застонала и открыла глаза:

— Где я?

— В моей машине, голубушка. Что же ты в такую жару и без шляпы?... И вообще, как ты тут оказалась? Одна, без вещей?

Она судорожно вздохнула и, ничего не ответив, снова закрыла глаза.

Я поднёс к её губам бутылку минеральной воды.

Мисс... Мисс, э... Тебе надо попить прохладного, ты перегрелась.

Я приподнял её голову и дал напиться из горлышка.

— Вот и хорошо. Ты как себя чувствуешь? Голова кружится? Тошнит?

— Да...

— Если надумаешь блевать, - скажи. Я открою дверь и подержу тебя. Хорошо?

— Хорошо...

Мы посидели молча минут десять. Пока девушка окончательно не пришла в себя.

По крайней мере, она смогла связно отвечать.

— Я понимаю, что тебе сейчас трудно соображать и разговаривать, но мне нужна информация... Где ты живёшь?

— В Принстоне.

— Адрес?

— Север-Евклид-Авеню 62.

— Хорошо... А куда ты направлялась?

— Я не знаю... - её глаза намокли слезами. - Пожалуйста, сэр, не делайте мне ничего плохого... Я просто шла, а потом...

— Стоп. Как тебя зовут.

— Делия.

— Ничего не бойся, Делия.

Я достал свои права и продемонстрировал девушке.

— Меня зовут Тимоти Гарднер. Я врач. Ты знаешь клинику Джени Миллефорд?

— Да, знаю... Там моя тётя работала. Она сейчас на пенсии.

— Я буду там теперь работать. В вашем городе умер врач Льюис Флетчер. Теперь - я вместо него.

Делия оживилась и стала выглядеть явно лучше. Она попыталась встать, но я запретил ей это делать. Сейчас больной был необходим покой.

— Полежи, пока... Если хочешь, давай поговорим.

— Хорошо...

— Дели, как ты тут оказалась? До Принстона где-то два или три километра. Ты без вещей и одета совершенно не для прогулок в жаркий полдень.

— Я... Я поругалась со своим парнем... Мы... Он предложил мне прокатиться по тридцать четвёртой трассе... Я согласилась...

— И? Что?...

— Исаак начал ко мне приставать. Я ему твёрдо сказала - нет. А он сказал, что "крутил" со мной только для того, чтобы "приколоться". Чтобы... Я рассердилась и потребовала у него остановиться и вышла... Из машины... Вот. А он наорал на меня. Сказал, что я глупая толстая корова. Что я никому не нужна и останусь старой девой. Что меня все презирают...

Тут Делия заплакала. И рассказывала уже сквозь слёзы:

— Мне стало так плохо. Мне захотелось просто умереть... Я пошла, сама не знаю куда. Просто пошла подальше от этого придурка... Я шла и плакала... Вот... Потом отключилась.

— Понятно.

— Скажи Тимоти, меня можно вылечить?

— От чего?

— От толщины... Я никак не могу похудеть...

— Делия, у тебя такая конституция. Тут нечего лечить.

— Я так и останусь страшной на всю жизнь?

Слёзы снова потекли по её щекам.

Господи. Наверное каждый подросток проходит через такой период.

Я страшная! Я конопатая! Я худая! Я толстая! Я блондинка! Я брюнетка! Я слишком умная! Я слишком глупая! У меня маленькие сиськи! У меня большие сиськи!..... . Каждое абсолютно нормальное явление воспринимается через призму катастрофы.

Я внимательней пригляделся к девочке.

Её лицо, безо всякого макияжа выглядело довольно привлекательно. Очень правильное, надо сказать, лицо. Брови дугой, не подведённые и не выщипанные. Припухшие, ещё детские губы. Курносая пимпочка носа. Ровный овал лица, с характерными для полных девушек чуть выдающимися щёчками. Шатенка. Глаза серого цвета с голубизной в обрамлении длинных ресниц. Славянские корни, по-видимому.

— Дели, у тебя ресницы свои?

Она удивилась

— А чьи ещё?

— Ну, я подумал, может быть - накладные.

— Нет. Зачем мне накладные?

— Да. Тебе это совершенно ни к чему.

— И вообще, Делия, почему ты веришь словам какого-то придурка, которому не обломилось сладкого? Ты вполне нормальная девушка, у тебя прекрасное лицо, и вполне аппетитные формы. Успокойся, детка, ты нисколько не страшная, а очень миленькая.

— Не обманывай меня... И я вовсе не детка...

— Сколько тебе лет, Дели. Только честно.

— Мне, если ты хочешь знать, в мае исполнилось девятнадцать. Понял? И не надо мне льстить. Я не маленькая и всё понимаю.

Мда... Надо было как-то поднять девочке самооценку.

— Знаешь, Дели, я тоже всё понимаю. Иногда нравственные страдания тяжелее чем физические. По себе знаю... Когда я узнал, что Роз мне изменила... А Роз, это моя бывшая жена... Я некоторое время хотел убить себя, чтобы не мучиться.

— Жена тебе изменила?! - удивилась Делия.

— Да. Подложила свинью. Развелись... Два года назад.

— И теперь ты один?

— Да, девочка. Теперь я один.

— Я вот тоже одна...

— Дели, тебе всего девятнадцать. Ты ещё встретишь парня, который тебя полюбит. Это я тебе серьёзно говорю. Ты красивая девочка... Нет, извини, неправильно. Ты красивая, молодая женщина и ты достойна любви.

— Тимоти, ты это честно говоришь? Ты наверно меня обманываешь?

— Я должен тебе сказать со всей ответственностью, что у тебя впереди счастливая жизнь.

Она села и смотрела на меня исподлобья, явно сомневаясь.

— Хорошо... - решил я. - Можно я попробую тебе помочь?

— Чем ты мне можешь помочь?

— Я покажу тебе, что никакая ты не страшная. И что мужчине приятно с тобой общаться.

— Но ты же не волшебник...

— Врачи все в некотором роде волшебники.

Я перебрался на заднее сиденье.

— Ну-с, что? Приступим к лечению?

Делия с удивлением и недоумением уставилась на меня. Я предложил:

— Давай сначала сделаем так...

Наклонился к ней и поцеловал девушку в губы.

Она замерла и смотрела на меня широко распахнутыми глазами.

А я облизал губы и сделал врачебное оценивающее лицо:

— Очень приятно. Тебя приятно целовать...

Делия отмерла:

— А можно ещё?

И я снова припал к её губам. Мы лобзались совершенно по-взрослому минут пять. Дели обхватила меня за шею и никак не отпускала. Да я и сам не стремился прервать процесс.

Когда мы расклеились, я продолжал с серьёзным видом:

— Теперь следует обострить процедуру, с тем, чтобы усилить лечебный эффект.

Я снова припал к её губам и осторожно пощупал грудь. Дели ахнула, но не отстранилась и не оттолкнула мою руку. Всё правильно, это же врачебные манипуляции.

И снова мы потихоньку тискались и сосались минут пять.

Что я чувствовал в эти моменты? Ну... Я чувствовал удовлетворение от хорошо выполняемой работы...

Нет, конечно! Придуриваюсь. Конечно, нет!

Мне просто было чертовски приятно ощупывать эту пухленькую малышку. В отличие от всех моих предыдущих пассий, Делия мягкая и... Как бы это сказать... Она обильная. Её грудь третьего или даже четвёртого размера была великолепно большой и упругой. Я не проникал под платье и просто исследовал её бюст через ткань.

Мы снова оторвались от столь приятного процесса и я спросил партнёршу:

— Ну, как? Что ты чувствуешь?

Делия пыталась отдышаться:

— С ума сойти. Как ты это делаешь?

— Что "делаю"? - поинтересовался я.

— Ну, вот так... Меня и раньше... Ну... Трогали... Но это было как-то грубо и неприятно. А у тебя так мило получается. Врачей этому тоже учат?

— Да, - не совсем соврал я, - нас учат, как правильно обследовать пациентов... И особенно пациенток.

Я позволил ей отдышаться и предложил:

— Я думаю нам нужно повысить интенсивность лечения. Пока, как мне кажется, процесс идёт нормально.

Девушка потупилась:

— Как скажете, доктор.

— Только Дели, если тебе что-то не понравится, ты меня тут же остановишь. Хорошо?

Она покивала.

— Ну... Начали...

Я в минимальном режиме повторил все предыдущие действия и опустил руку вниз, скользнув по её телу к девичьему естеству. Медленно двигаясь по бедру, приподнял подол её халатика.

Никаких отрицательных реакций.

Так, двигаясь осторожно и постепенно, я оказался под её трусиками. Как и ожидалось, девушка уже слегка промокла.

Я немного отодвинулся от неё не отнимая ладони от сокровенного:

— Всё нормально? Мне продолжать?

Она покивала стеснительно не глядя мне в лицо и прислонилась щекой к моей футболке. Потом сползла пониже на сиденье и пошире раздвинула ноги.

А я подтянул повыше подол её халатика, чтобы не испачкать его выделениями и приступил к петтингу.

Её штучка, которую обычно называют "жемчужиной" или "фасолинкой", оказалась глубоко спрятанной в складках пухлых губ и почти не выступала наружу. Я двумя пальцами стал круговыми движениями стимулировать это сокровище. Попросту говоря, со знанием дела мастурбировал девочку, продолжая её целовать и свободной рукой тискать её бюст.

Медленно, постепенно наращивал интенсивность. Делия воодушевлённо отвечала, извиваясь под моими руками.

* * *

Всё имеет начало и конец.

Пациентка вскрикнула, исступлённо подёргалась и затихла, расслабившись и закрыв глаза.

— Делия, расскажи, что ты чувствуешь?

— Мне стыдно...

— Это не страшно. А ещё что?

— Это лучшее, что было в моей жизни.

— Лучше чем что?

— Лучше чем всё. Всё-всё-всё.

— Хорошо. Терапевтический эффект достигнут. Теперь спроси меня, что я чувствую.

Она насторожилась, растерялась и даже почему-то испугалась.

— И что?... Что ты чувствуешь?

— Я, конечно же, возбуждён. Но тебя не это интересует, не так ли... Так вот - я наслаждался общением с тобой. Ты чудесная девушка и ты великолепная партнерша в интиме. Надеюсь, что ты это поймёшь и перестанешь комплексовать. Что скажешь?

— О-о-о. Мне сильно полегчало. Прямо вознеслась. Спасибо тебе Тимми. Спасибо.

— Да ради Бога. Обращайся. Помогать страждущим это мой долг. Я же присягу давал.

Потом Дели смутилась:

— А тебе, что - не противно? Тебе нравится меня целовать и трогать? Это честно-честно?

Женщины удивительные создания. Я только что ей объяснил моё к ней отношение. Ну, что же надо усилить действие препаратов.

— Делия, кроме того, что у меня есть по отношению к тебе определённые врачебные обязанности, должен сказать тебе - да. Мне очень понравилось подбадривать тебя и повышать твою самооценку. Это было очень приятно. Тебя пытались унизить какие-то сопляки, которые ничерта не понимают в женщинах и в женской красоте. Они просто тупицы. А ты им поверила... Вот скажи мне, чьему мнению ты склонна больше доверять - моему или этому, как его?...

— Исааку?

— Ай, да впрочем, без разницы, как зовут тех малолетних недоумков... Ну, всё. Ты восстановилась? Дай я потрогаю твой пульс.

Пульс и наполнение были немного завышены, но я счёл это нормальным, после таких приключений.

— Итак. Я везу тебя домой. Хорошо?

— Знаешь Тимоти, я всё же не до конца выздоровела. Мне кажется... Может мы продолжим процедуры? Пожалуйста, Тими.

— О, Делия. Если ты считаешь, что это принесёт тебе пользу, я с радостью продолжу. А сейчас мне надо ехать. Пора.

— Подожди, Тими. У тебя есть вода?

— Да, целая канистра.

— Мне надо под... Помыться... Я не хочу возвращаться домой в таком виде. Мама чёрти что подумает.

Я открыл багажник и достал пластиковую канистру с водой.

— Давай я тебе полью.

— А?... Как?... Что, прямо здесь?

Я открыл обе дверки салона. Между ними получилась отличная закрытая с трёх сторон пляжная кабинка.

— Присаживайся.

— Только ты отвернись.

— Дели, а как я тебе буду поливать для омовения? Не глядя? И кроме того я врач, я видел десятки голых женщин во всех ракурсах. Возможно, и тебе в будущем придётся демонстрировать мне своё тело. Если ты, тьфу-тьфу-тьфу, заболеешь. Так что давай покончим с гигиеной и поехали в Принстон. Мне надо, в конце концов, добраться до клиники. Там меня ждут. А по дороге, завезу тебя домой.

Мы так и сделали.

Я свернул с тридцать четвертой трассы на Довер-роуд и въехал в город.

Делия попросила высадить её на перекрёстке, сказав что до её дома теперь можно дойти пешком за три минуты. А мне подсказала - надо ехать дальше на Юг-пятую-стрит.

Мы совсем уж было попрощались, когда Делия вдруг бегом вернулась и порывисто обняла меня:

— Спасибо тебе... За всё...

— Не за что, детка. Обращайся.

И мы направились каждый в свою сторону.

* * *

Руководитель клиники Камилла Миллефорд радостно приняла нового врача. Она вообще, жизнерадостная женщина.

Показав мне мой кабинет со стеллажами историй болезни, туалет, душ и маленькую столовую, Миллефорд утащила меня в свой кабинет и ввела в курс дела:

— Город у нас маленький, всего семь тысяч восемьсот человек. Это около двух тысяч семей. У тебя на стене висит подробная карта поселения. В компьютере забиты данные всех жителей городка с их дислокацией и с историями болезней... Сейчас время более-менее спокойное. Жара. Все стараются не выходить на улицу, поэтому заболевших мало. Да и вообще, граждане нашего родного Принстона - крепкие ребята. Болеют мало, а обращаются в больницу ещё реже. Единственная твоя забота - педиатрия. Да и то... - она махнула рукой, - родители больше сами лечат своих отпрысков. Зелёнкой и ремнём.

— Но это же непедагогично, - возмутился я.

— Зато дёшево и практично, - парировала Камилла.

— Я договорилась с временным жильём. Это на Евклид-авеню. Номер 62. Запомнил? Езжай прямо сейчас и устраивайся. Завтра в восемь ноль-ноль, приступай к работе.

Я почесал затылок:

— Евклид-авеню... Что-то знакомое...

— Хозяева Дастин и Марта Коллинс. Бывал здесь? - поинтересовалась Камилла.

— Нет. Никогда.

— Значит - дежавю.

Ну, что же, я сел в машину и поработал с навигатором.

Подъехал по указанному адресу. Большой серый дом с белыми наличниками. На окнах тюлевые занавески. Газон увял от палящего солнца, но аккуратно подстрижен.

Нажал кнопку звонка. Дверь открыла маленькая полненькая женщина лет пятидесяти:

— Здравствуйте мэм, - отсалютовал я. - Мне сказали, что вы сдаёте комнату. Я Тимоти Гарднер.

— А! Вы новый семейный врач. Да-да. Камилла мне звонила... Заходите молодой человек. Проходите-проходите, не стесняйтесь. Сейчас дочка покажет вам вашу комнату.

И тут в прихожую вошла Делия.

Мисс Марта ещё что-то говорила, но я уже ничего не слышал. Стоял глядя на дочку хозяйки и широко улыбался.

А Делия прикрыла раскрытый от удивления рот ладошкой. Но всё же она радостно смотрела на меня.

— Тимоти, как ты меня нашёл?

— Ну... Как-то так... Видимо это судьба.

— Вы о чём, - заволновалась Марта - Вы, что - знакомы. И давно вы знакомы.

Из гостиной вышел мужчина. "Дастин Коллинс" - вспомнил я. Мы поздоровались. А Делия наконец отмерла:

— О... Мама, папа, всё в порядке. Да, мы немного знакомы. Мы сегодня познакомились...

А я добавил, улыбаясь как чеширский кот:

— Я провёл небольшую коррекцию её физического и душевного здоровья. Так что - всё в порядке.

Повернулся к Делии:

— У тебя ведь всё в порядке?

Делия смущённо откашлялась и сказала со значением:

— У меня всё в порядке, но ещё несколько сеансов э-э-э...

— Коррекции, - подсказал я.

— Да, вот именно. Дополнительная коррекция мне бы не помешала.

И протянула руку:

— Пойдём, я покажу тебе твою комнату.

А Дастин внимательно посмотрел вслед дочке, потом перевел взгляд на жену и негромко выдал:

— Мда... Шустрая у нас девочка. Тебе не кажется?

Марта только пожала плечами.