­­ В апреле двадцать второго года власти округа Бюро приняли решение одноразово выдать афроамериканцам по 25000, 00 долларов каждому. При условии, что этот человек проживал в округе с 1919 года по 1970 год. То есть этот негр... Ох, простите мне мою бестактность... Этот афроамериканец должен быть возрастом не менее пятидесяти двух лет. Априори считается, что в тот период он подвергался расовой дискриминации.

Рэй Мэбри, мэр Принстона, оттягивал выплату до последнего. Всем было известно, что он недолюбливает негров, хоть сам ярко выраженный мулат. Его бабка по матери - уроженка Бурунди.

Но, под политическим давлением властей штата, деньги всё же выделили.

А чего вы хотите. Если генеральный прокурор штата Иллинойс, никто иной, как Кваме Рауль. А он, как известно, камерунец.

Полученные средства разрешено было потратить исключительно на улучшение жилищных условий. Так оговорили выдачу, получение и использование ссуды.

Местные темнокожие граждане мигом сообразили, как обналичить и на что потратить такую значительную сумму. В Принстоне, административном центре округа, мгновенно повысился спрос на жилые строения. Отдельные дома перепродавались по три раза за неделю. И пока совет округа чесал в затылках, деньги оперативно разошлись. Все, до последнего пенни.

Не знаю, как где, но негры Принстона гуляли три месяца. Отчаянно. С размахом. В связи с повысившимся спросом, цены на крек взлетели до двухсот долларов за грамм. Виски и бурбон лились рекой.

Темнокожих в городке проживает немного. По моей картотеке, их всего сто семьдесят две взрослые особи, из почти восьмитысячного населения города. Но неприятностей от них больше, чем от всех остальных жителей вместе взятых.

И, несмотря на то, что аболиционистское движение возникло именно у нас, в нашем округе и даже в нашем городе, нигеров тут всё же как-то недолюбливают.

Эти ребята не организовались в общину, но проживают довольно компактно на севере городка, рядом с районом складов.

* * *

В мае, в воскресное дежурство мне позвонила Харпер Бейли, диспетчер службы экстренной помощи.

— Гарднер, - сказала она мне, - поступил вызов с "Каунти Роуд". Дом восемнадцать. Съезди, посмотри. Там что-то непонятное случилось.

— Вызов принят. Выезжаю, - казённо ответил я.

Взяв укладку, я отправился на своём "Неоне" в северный район.

Дом стоял недалеко от трассы IL26, так что добрался я быстро.

Это были два тяжёлых случая отравления алкоголем.

Один безнадёжный. Темнокожий парень лет двадцати пяти уже посерел.

Когда я вошёл в помещение, пьяная женщина (кстати - белая) указала театральным жестом на лежащих на полу мужчин и с неожиданной заносчивостью заплетающимся языком объявила:

— Вот! Один уже готов!

Я пощупал сонную артерию - действительно "готов".

Второй "коколо", постарше, валялся рядом на давно немытом полу, без сознания.

Следуя протоколу, я ввёл парню 20 мкг адреналина в сердечную мышцу, хоть было абсолютно очевидно, что это ему уже не поможет. И принялся за старшего.

Пока я возился с молодым, у второго, того что в возрасте, остановилось сердце. Я сбегал к машине за дефибриллятором и дыхательным мешком и успел реанимировать пострадавшего. Восстановилось и дыхание и СД.

Его следовало отвести в "Санта Клару". Я попытался выяснить наличие страхового полиса у больного, но ничего не смог добиться от пьяной женщины.

По информации из моей картотеки, хозяин дома - Пол Фаррел. Белый мужчина сорока двух лет. Почти мой ровесник.

Что это за негры, пытающиеся отбросить копыта в чужом доме, на территории моей ответственности? Чёрт его знает.

Я позвонил Харпер и объяснил ситуацию. Она пообещала скорую из медицинского центра HRSA, но только через полчаса. Все на выездах по серьёзным случаям. А полиция сейчас подъедет.

Ну и ладненько. Пусть разбираются. Я всего лишь семейный врач, действующий по договорённости моей клиники с мэрией об экстренных случаях.

* * *

Да... Должен сказать, что Камилле Миллефорд, бывшему администратору клиники, в феврале прошлого года исполнилось 65 лет и она ушла на пенсию. Предварительно попросив меня временно заняться административной работой. Естественно, с регистрацией в департаменте здравоохранения и соответствующей доплатой к жалованию.

Через полгода, в августе, я приехал к ней, на Север-Плейзан, и поинтересовался, когда же в клинику назначат нового администратора. На что миссис Камилла удивлённо спросила:

— А зачем? Ты прекрасно справляешься. Я уже нашла тебе помощника.

— И кто это? Если не секрет.

— Ты его знаешь. Вы вместе ординатуру заканчивали. Имя Фиодор Тельноу тебе что-то говорит?

— О Господи! Только не это...

Камилла удивилась:

— А что с ним не так?

— Как "что"? Он - русский!

— Ну? И что? Он прекрасно говорит по-английски. Совершенно чисто без акцента...

— Я боюсь - он подорвёт репутацию конторы. Вы же знаете, как относятся к русским.

— А мы никому не скажем, что он русский. И ему строго запретим... То есть, и ему строго... Ну... Посоветуем... Строго посоветуем ему помалкивать о своём происхождении.

Я согласился.

Я просто устал. Сочетать бумажную работу с практикой семейного врача тяжело и возмутительно. Я почти перестал бывать дома.

Чем меня смущало назначение Тельноу? Просто однажды мне довелось наблюдать его конфликт с компанией каких-то уродов.

Мы, шестеро парней из ординатуры Иллинойского медицинского университета, отмечали день рождения одного сокурсника. И тут, на наше невезение, группе местной шпаны захотелось почесать кулаки. Они начали предъявлять глупые претензии и сыпать оскорблениями, нарываясь на драку.

Тогда Фиодор встал, с абсолютно невозмутимым видом, и негромко так сказал примерно следующее:

— I am Russian. And I will be for you ebaylniki porvat...

Последние сказанные слова лично я не понял. Причём тут фирма "Порват" и, тем более электронная ссылка на неё. Но это прозвучало так, с такими звериными интонациями, что у меня волоски на руках встали дыбом. А наши оскорбители подняли руки:

— Извини, чувак. Извини. Всё нормально. Мы уходим...

Ну и вот. Мало того, что я на тот момент уже полугодие как администратор клиники "Джени Миллефорд", со всеми вытекающими последствиями, головоломками и заморочками, так теперь ещё и вот это... "Тельноу"...

Сейчас-то в клинике всё идёт в штатном режиме, без эксцессов. Но вот в тот момент это назначение меня несколько напрягло...

* * *

Пока местный коронер Дилан Мур осматривал место происшествия, мы с Карен Банджаман, офицером полиции, составляли протокол осмотра места события и опроса свидетелей.

Женщина, участвовавшая в попойке, уже немного протрезвела и давала более-менее вразумительные показания.

Сущность дела проста. Три собутыльника, используя деньги, полученные от муниципалитета неким Тайлером Тэйлором (тем самым темнокожим мужчиной пятидесяти пяти лет) арендовали на полгода дом Пола Фаррела. Оставшуюся, весьма значительную сумму они уже в течение месяца благополучно пропивали, наслаждаясь свалившимся на них изобилием.

Всё бы хорошо, но ребята на радостях кольнулись "джанком". Решили - гулять, так уж по полной программе.

Что происходит с человеком, смешивающим героин и спиртное, они прекрасно знали, но... Как говорит мой коллега, старый знакомый, а теперь и сотрудник нашей клиники, Fiodor Telnow - "Пьяному море по колено".

Кстати, очень точное определение.

Так вот. Троица решила рискнуть. Внутривенно ввели дозу и аристократически запили это дело текилой. Правда, женщина, в последний момент сообразила, к чему приведёт такая удаль, и отказалась от героиновой инъекции. Поэтому - осталась жива.

Забегая вперёд, скажу - её мужа, старшего участника попойки Тайлера Тэйлора тоже не спасли. Он умер по дороге в клинику.

Офицер Карен закончила записывать мои показания, и я вышел на подъездную дорожку. Пора было возвращаться в клинику.

У живой изгороди стоял "Ап" моей супруги...

Она подошла, приподняла одну бровь и поинтересовалась:

— Тими, ты чего тут делаешь?

— Дорогая, а ты-то как тут оказалась? - задал я встречный вопрос.

— Я отвезла брючный костюм в Уолнат.

— Понятно. А у меня тут - вызов. Алкогольная интоксикация. Один уже покойник и второй кажется на подходе. Ты, солнышко моё, что - немного забеспокоилась? - обнял.

— Ну, да, - покивала Делия. - Смотрю - твоя машина. Рядом полиция.

Тут она встрепенулась:

— Погоди. Это же дом Пола? Пола Фаррела? Он же не пьёт и не курит.

Дели прожила всю жизнь в этом городе и знает всех. Ну, или - почти всех.

— Он сдал дом в аренду семье. У белой женщины чёрный супруг. Они и устроили тут это безобразие.

— А девочка? - поинтересовалась Дели.

Я удивился:

— Какая девочка?

— Вон та девочка, - указала жена на второй этаж.

Я оглянулся. Из окна мансарды смотрела девочка. Лет четырнадцати-пятнадцати. Мулаточка.

— Чёрт! Наверх-то подняться никто не сообразил!

Я вернулся в дом.

* * *

Мы с офицером Карен поднялись в комнату на втором этаже. Следом за нами зашла и Делия.

Испуганная девчушка сидела на кровати, и настороженно смотрела то на Карен, то на меня.

Бенджаман, сняла фуражку, рассыпав волосы по плечам. Так женщин-полицейских учат делать при общении с детьми. Чтобы подчеркнуть свою гендерную принадлежность, так как дети гораздо больше доверяют дамам, нежели мужчинам.

Представитель полиции начала интересоваться личностью девочки, её именем и фамилией. Проверила её карту SSN... Но тут моя жена задала главный вопрос:

— Мелисса, когда ты последний раз ела?

Девочка была напугана. Отвечала почти шёпотом:

— Вчера. В обед.

Время приближалось к трём часам, а ребёнок ещё не принимал пищу! Хреновы родители!

— Так. Карен, - зараспоряжалась супруга, - давай-ка мы закончим бюрократию, и я отвезу девочку куда-нибудь покормить. Это недолго. А потом вы уже будете думать о ювенальной юстиции. Хорошо?

— А она не сбежит? - опасалась Бенджаман.

— Карен, ты посмотри на неё, - сказала супруга. - Она от голода еле двигается. Куда там ей сбежать?

И мы повезли Мелиссу Тэйлор в ресторан итальянской кухни "Paisonos". Это рядом.

Я всё время останавливал девочку в её попытке запихать в себя всё и сразу.

А Дели сидела сбоку, подперев рукой щёчку. И смотрела, то на несчастное дитя, то на меня.

Я знал этот взгляд! Я помнил его! Она также умоляюще глядела в мои глаза, когда хотела сделать Полин своей дочкой.

И ещё я знал, что Дели не отступит. Иногда, в особенно серьёзных случаях, она проявляла удивительное упорство.

Я вздохнул и задал вопрос:

— Хм... Пятеро... Мы сможем это вытянуть? Я говорю не о деньгах...

Дели наклонилась ко мне, коротко обняла:

— Спасибо, Тими. Как хорошо, что ты меня понимаешь даже без слов... Я думаю - да, сможем.

* * *

Вот так всё и произошло.

С тонкостями процедуры удочерения мы были знакомы. Однажды уже прошли через это. Мы даже, не привлекали к процедуре адвоката, как прошлый раз. Только в самом конце, чтобы нотариально зафиксировать факт. А так - Делия всё сделала сама.

На самом деле девочке было семнадцать лет. В этом декабре ей исполнялось восемнадцать. Просто она выглядела как четырнадцатилетний ребёнок.

Кстати, с её матерью, Амандой Тэйлор, проблем не возникло. Я просто поговорил с ней спокойно, по-доброму. И мы пришли к согласию, что жизнь Мелиссы с нами будет спокойней и обеспеченней, чем с мотающейся по штату матерью.

Мы с Делией даже не думали оспаривать дополнительную опеку Аманды над дочерью.

Перед расставанием Тэйлор клятвенно заверяла дочь, что она пойдет лечиться от алкоголизма, устроится на работу и, возможно, у неё появится шанс снова соединиться с Мелиссой.

Обе плакали и обнимались, как... Как дочь с матерью.

Знаете, дети любят всяких родителей. Бессердечных тиранов, жестоких садистов, конченных алкоголиков и наркоманов, патологических насильников и всяческих ничтожеств. Дети любят их без условий и требований. Просто потому, что они их родители.

Как можно калечить психику, тело и жизнь ребёнка, который тебя беззаветно любит. Каким махровым сердцем надо обладать, каким уродом надо быть, обрекая на несчастье своё собственное дитя.

Я готов последнюю каплю крови и саму жизнь отдать, ради благополучия дочерей. А эти...

* * *

Аманда, потеряв мужа и приёмного сына, кажется одумалась и переосмыслила свою жизнь.

По крайней мере, она в течение месяца не прикасалась к спиртному и стала выглядеть как женщина, а не как подзаборный маргинал.

Забегая вперёд, скажу, что до сегодняшнего времени она постоянно приезжает навестить свою (а теперь уже нашу) дочь. Привозит подарки и подолгу с Мел разговаривает. Кажется Аманда нашла в себе силы исправить свою судьбу.

Она живёт в Спрингфилде со старушкой матерью. Копит деньги, откладывая каждый пенни, намереваясь взять в лизинговую аренду дом здесь в Принстоне, чтобы быть рядом с дочерью...

По крайней мере, она так говорит.

Мелисса, бедная девочка, только через месяц впервые улыбнулась.

Но через два месяца она уже была главой нашей Гёрл-группы, выдумщицей и затейницей. Мел, как наседка опекала четвёрку наших дочерей, иногда распекала их за неуместные шалости и защищала как своих родных сестёр.

Слава богу (и благодарность её матери Аманде), что Мелисса оказалась не вовлечена в алкоголизацию и наркоманию своей семьи. Когда я посмотрел её аттестат школы среднего звена, то удивился оценкам. "А" и "Б". И ни одной даже "С". Хоть (как она рассказывала) уроки ей приходилось делать на табуретке, стоя перед ней на коленях. Такие у её семьи были жилищные условия.

Девочка, по какой-то причине пропустила один год учёбы и в своем классе была на год старше всех.

До окончания старшей школы на тот момент ей осталось учиться один год. Дочка хотела стать медсестрой и поэтому выбрала специализацию "биология" и "органическая химия".

Снова забегая вперёд, признаюсь, что, когда пришла пора выбирать колледж, мы серьёзно с Мел поговорили. Я объяснил ребёнку, что медсестра, это кровавые и гнойные бинты, утки из-под лежачих пациентов, вонь и стоны больных. Врачи намного дальше от всего этого, а медсёстры... Они на пике страданий и всей мерзости, которые сопровождают болезнь. Я порекомендовал ей как следует подумать...

Мелисса поняла, что я сам прошёл через эту школу жизни и знаю, о чём говорю.

Она, к моменту этого нашего разговора, уже больше года прожила в нашей семье и постоянно крутилась около Делии. Зачастую пропадая вместе с ней в швейных мастерских. Впрочем, так же как и наши старшие дочери, Элизабет и Полин.

Подозреваю, что Дел готовила себе помощников и смену.

Мелисса в двадцать третьем году окончила школу и поступила на тот же курс удалённого обучения, который закончила и моя супруга, плюс пошла на краткосрочные курсы компьютерного дизайна.

Жена от этого была в восторге.

* * *

Всё это конечно предыстория.

Через полгода, что Мел прожила в нашей семье, она стала называть меня папой, а Дели - мамой.

И как-то мгновенно она превратилась из худосочного гадкого утёнка в прекрасного австралийского лебедя. Из напуганного и всего боящегося подростка в весёлую и смешливую девушку.

Дети африканских кровей взрослеют быстро. При нормальной, спокойной, обеспеченной жизни, фигурка Мелиссы мгновенно округлилась. Её мальчишеская грудь с двумя фигушками обзавелась грейпфрутиками молочных желёз, а нижняя часть тела приобрела упругие овалы ягодичек и выраженную талию.

Дели делилась со мной опасениями:

— Тими, - говорила она мне, - я начинаю бояться. Уж больно быстро наша девочка становится женщиной.

— Поговори с ней, Дел. Поговори с ней не как мать, а как умудрённая подруга. Я, сама понимаешь, на такие темы с ней говорить не могу. Мне она просто многого не расскажет.

Дели поговорила...

Они заперлись в комнате Мелиссы сразу после ужина.

Жена вышла из девичьей спальни только через полчаса.

Девочки и я играли в "Пиггет". Была у нас, среди прочего, такая карточная игра.

— Ну, как? Поговорили?

— Да... Поговорили...

Элизабет сосредоточенно тасуя карты, как бы между прочим спросила:

— Вы говорили о сексе?

— Нет... - удивилась супруга. - С чего ты взяла?

— Ну... Обычно взрослые, когда начинают секретничать, то говорят о сексе...

Мда... Одиннадцать лет ребёнку. И вот такие вопросы. Сейчас дети так рано взрослеют.

— Нет, Бетти, - отвечала Делия, - мы говорили о других, не менее важных вещах.

— Например? - не отставала старшенькая.

— Например о здоровье...

И ко мне:

— Слушай, Тими, ребёнка надо обследовать. У неё груди болят.

Я насторожился:

— А ну, пошли.

Мел сидела перед компьютером, задумчиво глядя на какие-то мультики-онлайн.

Я пододвинул стул и сел рядом.

— Дочь, мама сказала, что у тебя болезненные ощущения в бюсте. Это так?

Щёчки у Мелиссы потемнели. Так краснеют темнокожие граждане.

— . .. Да, пап.

— Деточка, сними топик, я тебя осмотрю.

Мел испуганно посмотрела на мать.

— Снимай-снимай, - поддакнула Делия, - твой отец врач.

Лицо Мел совсем потемнело и она неуклюже стянула одежонку.

— Так... Заложи руки за голову.

Я объяснял Дели - что я делаю:

— Смотри. Асимметрии груди нет. Обе молочные железы не деформированы. Теперь я пропальпирую объект.

Я осторожно сжал обе дочкины титечки:

— Выделений нет.

Прошёлся по кругу на каждой из выпуклостей:

— Затвердений и узлов нет.

Пощупал выше, в направлении к подмышке:

— Лимфатические узлы в норме... В общем-то всё в порядке. Месячные когда будут?

Мелисса даже вспотела от волнения. Ответила Дели:

— Через три дня.

Я повернулся к дочери:

— Одевайся золотце. Это у тебя растёт грудь. Плюс подростковая повышенная гормональность, и гормональный же всплеск перед менструацией. Болезненные ощущения острые?

— Нет, - смущённо шептала Мел. - Так... Побаливают.

— Перед сном массажируй бюст. Слегка. И всё будет в порядке.

Мел натянула топик и потупясь спросила:

— А у меня будет большая грудь? Такая же, как у мамы?

— Ты имеешь в виду Делию? - уточнил я.

— Ну, да... У мамы Аманды там не особо... Я не знаю, как она меня выкормила маленькую.

— Ну... - задумался я. - Судя по темпам роста и по общей твоей комплекции, у тебя будут внушительные титечки. Как раз такие, какие нравятся мужской половине человечества.

Дочка вскинула глаза, улыбнулась:

— Мама... Папа... Спасибо.

— Да не за что. - усмехнулся я.

Должен сказать, когда мы... То есть, когда Делия оформила все документы на удочерение, я отвёз девочку в диагностический центр на полную проверку состояния здоровья.

Абсолютно здоровый ребёнок, только немного истощён. В том числе наблюдалось и нервное истощение.

А так - всё в порядке.

Поэтому за здоровье дочери я был спокоен.

* * *

Мне интересно - вот почему так получается?

Когда детям надо идти в школу и в детский сад, их утром не добудишься. Уговариваешь, совестишь, иногда командуешь. Но они всегда вялые, сонные и безынициативные.

А вот в субботу и воскресенье дочки просыпаются "ни свет ни заря". Ведь есть возможность полениться, понежиться в постели. Но нет. Они подскакивают в шесть часов и мчатся в спальню родителей.

Полные энергии!

Девочки залазят к нам под одеяло, тормошат, сыплют вопросами, хихикают и толкаются.

И это такое прекрасное время.

Такие чудесные дни недели.

Такое восхитительное пробуждение.

Старшей, Элизабет исполнилось одиннадцать. Младшенькой Гледис только пять.

А Мелисса не участвовала в наших утренних, шумных свалках.

Но, после того как я её "осмотрел", она первый раз пришла утром в субботу в нашу спальню. Заглянула и стояла в дверях. Визги, вопли и потасовка стихли. Все повернулись к Мел.

А Делия сказала:

— Мелисса, доченька, ну что ты встала? Иди к нам.

И дочка быстро забралась под одеяло со стороны матери.

На следующий день она уже с энтузиазмом участвовала в утреннем шабаше хихикая и щекоча сестёр.

* * *

В следующую субботу нас как всегда разбудил топот голых ножек и хихикание.

— Отлично! - прокомментировал я. - Вся команда в сборе.

Мелисса подошла к кровати с моей стороны, осторожненько забралась ко мне под одеяло, прижалась, положив курчавую голову мне на плечо, и затихла. Она расслаблено наблюдала за вознёй малышни.

Мы с Дел коротко обменялись взглядами, но ничего не сказали и ничего не предприняли.

На следующий день ситуация повторилась. Только Мел вдобавок, прижавшись ко мне, положила мне на живот свою ножку.

И тоже мы сделали вид, что ничего особенного не происходит. Подумаешь - дочь прижалась к отцу. И вроде бы ничего такого, что девочке через месяц исполняется восемнадцать.

Такая ситуация повторилась и в другие выходные.

И всё бы ничего но...

Я расстраивался из-за реакции своей мужественности... С одной стороны я знал, что это нормальный отклик мужского организма на близость молодого горячего девичьего тела. А с другой... Я ведь думал, что могу всё контролировать. Всего себя и во всех ситуациях. Но - нет. Оказывается бывают моменты, когда моё естество откликается независимо от моей воли.

Однажды Мелисса, забравшись как всегда в субботу ко мне под одеяло, положила не меня ножку и задела коленкой за... Стыдно сказать за что. Чёрт... Я готов был сквозь землю провалится. А Мел сделала вид, что ничего не произошло, хоть очевидно понимала пикантность ситуации. Она удовлетворённо вздохнула, немного поёрзала, прижалась плотнее и, закрыв глаза, улыбнулась.

Я был шокирован.

И я понял, что с каждым днём, моя Мелисса прижималась ко мне всё плотнее и откровенней. Она как будто пыталась определить границу дозволенного. И как будто проверяла меня на доступность для... Бог его знает для чего. Для секса, что ли?

— Да, нет, - думал я, - не может быть. Девочка же прекрасно понимает, что такие вещи невозможны.

Чёрт! Мне срочно надо было обсудить ситуацию с Дели!

Но работа, домашние хлопоты и постоянное присутствие вокруг нас наших дочек, как-то не давали времени на обстоятельный разговор.

В субботний ноябрьский день, солнечный, и по осеннему прохладный, мы поехали в кинотеатр "Аполло", посмотреть новый детский фильм "Мумии".

Дети смеялись над приключениями героев. А я поймал взгляд Дели. Она указала глазами мне на выход. Я всё понял и мы выскользнули из зала, предупредив девочек, что скоро вернёмся.

Я и жена сели за столик в кафе при кинотеатре.

— Дели, я надеюсь ты понимаешь, что происходит?

— Да уж не дура. Конечно понимаю. Я только не понимаю, что делать.

Она подняла палец:

— Но!... Мы никому Мелиссу не отдадим. Мы не попытаемся от неё избавиться. Я тебе этого не позволю. Пойми, Тими, - это уже мой ребёнок...

— Сто-оп! - прервал я её. - Дорогая... Как ты могла такое обо мне подумать?!

— А я "так" о тебе и не думала, - пожала плечиками жена. - Я просто обозначила свою позицию... Так что же мы будем делать?

— Мы будем думать, как выкрутится из этой ситуации без потерь.

— Ну, что же, - покивала супруга, - это хорошая идея. Выкладывай свои соображения.

— Как я понимаю, девочка впервые в жизни столкнулась с заботой и семейной привязанностью. Она впервые столкнулась с нормальным мужчиной. В результате получилось...

Делия строго посмотрела мне в глаза:

— Тими, давай мы будем называть вещи своими именами. Девочка влюбилась. Отталкивать её нельзя. Последствия могут быть катастрофическими. Надо как-то попытаться деликатно ей всё объяснить...

— Ох, Дел. Что мы объясним ребёнку? Что такая любовь преступна? Что эти поползновения следует прекратить? Что объяснить?

— Господи! Никогда не думала, что нас ожидает такое.

И тут меня осенило. Я даже поперхнулся кофе:

— Делия. Нам надо найти ей парня.

— И что? - недоуменно уставилась жена. - Думаешь она полюбит первого парня, с которым мы её познакомим?

— Я имею в виду Иссура.

Делия фыркнула:

— Он еврей...

— Перед нашей Мел он не устоит.

— Ну, вообще-то он хороший парень. Умный. Надёжный. И родители у него тоже солидные люди. Только как они отнесутся к девочке с тёмной кожей.

— Ой, Дел, да не такая уж она и тёмная, если приглядеться.

И мы, в течение получаса планировали операцию, под кодовым названием "IssurMel".

* * *

Теперь надо рассказать - кто такой Иссур.

Иссур Лифшиц, это двадцатилетний парень, с типичной еврейской фамилией и физиономией. Он выглядит как обычный молодой человек, до тех пор пока не начнёт говорить. И вот это его: - "да шо вы говорите", или - "таки-нет", сразу выдавало его этническую принадлежность.

Он как-то столкнулся с моей супругой на городском благотворительном вечере. Оказалось, Иссур учится также, как училась Делия - дистанционно. В том же Иллинойском университете. Только на факультете "Математики и информационных технологий".

Несколько преподаваемых предметов и у Делии и у Иссура были общими. И этот парень, как истинный еврей, с удовольствием получал бесплатную консультацию у моей супруги. Он, как минимум, пару раз в месяц приходил к нам по соседски, поскольку жил с родителями на Север-Черч-Стрит, недалеко от нашего дома.

Он постоянно задавал вопросы, а Дели ему с удовольствием отвечала.

Когда я намекнул жене о том, что за её информацию пора бы уже и плату брать, она фыркнула:

— Тими, как думаешь, сколько он готов заплатить?

— Ну, хотя бы сотню за один час.

Дели криво усмехнулась:

— Это выходит две-три сотни в месяц? При моём заработке позариться на такую мелочь... Тими, я воспринимаю это как благотворительность. Восприми это также и ты.

Надо сказать, что Делия к двадцать третьему году зарабатывала уже больше меня. В 2022 у неё вышло почти четыре сотни тысяч годовых. К ней приезжали за одеждой со всей округи. И она предусмотрительно запатентовала свой принцип создания моделей. Два предприятия уже купили у неё право на технологию. Она у меня умная девочка.

Родня нашего еврейского мальчика действительно была "солидной". Папа Иссура, Калев Лифшиц, традиционно для евреев держал ювелирную лавочку. Мама слыла добропорядочной домохозяйкой. А их сын мечтал о карьере великого программиста. Ну, что же, неплохой выбор. Не такой хороший, как, к примеру, - семейный врач, но сойдёт.

Мы с супругой сочли отпрыска Лифшицов достойным партнёром для нашей Мелиссы. и приступили к осуществлению плана.

* * *

Когда Иссур пришёл с некоторыми вопросами к миссис Делии, и она с ним пошепталась у компьютера, я предложил выпить по чашечке кофе с молоком.

Парень согласился. Дели сослалась на некоторые заботы, села в свой старенький "Ап" и укатила.

А я сразу же взял "быка за рога".

— Иссур, как ты оцениваешь нашу девочку?

Иссур вскинул удивлённые глаза:

— Вы имеете в виду Мелиссу?

— Да. Именно её.

— Сэр Гарднер, - Иссур засмущался и даже покраснел, - ваша дочь... Она, скажу я вам, - очарование.

— Ого, - подумал я, - мальчик заинтересован. Отлично.

И продолжил:

— Я вижу, какими глазами ты на неё смотришь, и удивляюсь. Почему ты её никуда не пригласишь?

— Я... Мистер Гарднер...

Тут он нервно откашлялся и решительно пошёл на откровенность:

— Мистер Гарднер, я боюсь. Я пробовал с ней поговорить. Она очень язвительно ко мне отнеслась.

Я усмехнулся.

— А ты думаешь девочка сразу же бросится к тебе в объятия? Сколько тебе лет, прости за нескромность.

— Скоро двадцать.

— Когда?

— В декабре.

— Мел в декабре исполняется восемнадцать.

— Мистер Гарднер, ваша дочь... Она мне нравится... Но... У меня уже были девушки и, сознаюсь, что я, таки, уже не мальчик. Но Мелисса... Не знаю, как к ней подступиться.

— А ты, - спросил я, - хотел бы к ней подступиться? И, если "да", то с какими намерениями?

— С самыми серьёзными.

— То есть - свадьба, дети, дом и всё такое?...

Иссур помолчал, что-то обдумывая. Потом решительно:

— Да! Свадьба и "всё такое".

Он почему-то наклонился ко мне через стол и зашептал:

— Понимаете, сэр Гарднер, последнее время она мне снится. Ничего поделать с этим не могу.

— А может это любовь, Иссур?

— Боюсь, таки, что - да. Извините, сэр Гарднер, а по какой причине вы заинтересовались моим отношением к вашей дочери.

Я хмыкнул:

— Иссур, это моя дочь. Понимаешь? Моя. И я очень хотел бы, чтобы она была счастлива. И в работе, и в жизни, и в семье... А из всех моих знакомых парней-претендентов, ты самый порядочный и самый перспективный молодой человек. Я, как и всякий отец, желаю своей дочери добра. Я считаю, что ты для неё отличная партия. И ещё... Я уже много пожил и во многих вопросах разбираюсь. Если тебе нужен мой совет - спрашивай, не стесняйся.

И он тут же спросил:

— Хорошо. Как мне пригласить её на свидание?

— Просто пригласи и всё. А я слегка подтолкну её к принятию решения.

— А вот, мистер Гарднер, как нужно обращаться с девушкой, чтобы она заинтересовалась? Что нужно говорить?

Я посмеялся:

— Говорить?... Парень, не нужно ничего говорить. Девушку нужно слушать. Слушать заинтересованно... Слушать, поддакивать, задавать наводящие вопросы. Сочувствовать и восхищаться. Смеяться в нужных местах... Понимаешь мою мысль?

— И она станет со мной встречаться?

— Да. Станет. Умение слушать очень привязывает.

— Так я её, таки, приглашаю?

— Вперёд, мой друг. Вперёд.

* * *

Этим же вечером, когда всех старших поцеловали на ночь, когда всем младшим были прочитаны сказки и подоткнуты одеяла, когда мы сами уже наконец добрались до постели и как обычно занялись любовью...

(Ну, вот такая у нас привычка)

Дели сидела на мне, плавно и гибко шевелясь и нагнетая удовольствие от нашего контакта.

— Тими?... Как у тебя?... С Мелиссой?

— Ох, дорогая. У нас вроде всё нормально...

— Я с ней... Ох... Постоянно говорю об нашем парне... Ох...

Она наклонилась ко мне свесив над моим лицом бюст.

— Поцелуй...

Я присосался к темной пимпочке.

— Ох... Как хорошо... Она... Она вроде бы... Начала внимательней к нему относиться... Ох... И добрее... А ты с ним?... Ох. .. Поговорил?

— Да. Поговорил... Золотце моё!... Счастье моё!!... Радость моя!!!... Архх!!!

— Да... - добавляла накала Дели. - Сейчас... Вот-вот... М-м-м... Ти-и-и-ми-и-и...

Я схватил подушку и положил себе на грудь. А супруга рухнула в неё лицом и глухо замычала. Мы постоянно в таких ситуациях использовали подушку как глушитель...

Потом лежали обнявшись, жена головой у меня на плече.

Отдыхали.

— Знаешь, - шептала Делия, - я вот иногда думаю... Я ведь могла наделать в своей жизни кучу ошибок. Я ведь могла потерять девственность например с тем мужланом, которого ты прибил в "Чёрной розе". Помнишь?

— Помню, конечно.

— Если бы это случилось, я бы покалечила себе всю жизнь. У меня не было бы тебя и моих девочек. И никогда-никогда я бы не получала такого счастья от секса, как у нас с тобой.

Я, честно сказать, насторожился. К чему эта философия?

А Дели продолжала:

— И я боюсь за Мелиссу. Какой-нибудь придурок за несколько минут может испортить девочке всю жизнь.

— Дорогая, мы с тобой не позволим этому случиться.

— Да. Постараемся. Но я иногда думаю, что лучше бы первым у неё был ты, а не какой-нибудь урод.

Ага. Так и знал, что этот разговор приведёт к горькому и неприемлемому выводу. Очень хотелось взорваться. Ну... Я же не педофил, чёрт меня возьми.

Но я сдержался.

— Дел. Ты сама понимаешь, что это неприемлемо. Пожалуйста - выброси такие мысли из головы. Это лишнее. Нам с тобой надо научить ребёнка правильному поведению. В том числе и в постели...

Потом вспомнил кое-какую информацию.

— И, кроме того, я немного знаком с воспитанием детей в еврейских семьях. У них, скажу я тебе, правильное воспитание. Ну и я... Иссур же спрашивает у меня некоторые вещи, и я постараюсь дать ему полезные советы.

Дел приподняла голову:

— А что он у тебя спрашивает?

— Ай, всякое. Ладно, давай спать. Уже поздно.

Жена приподнялась на локте:

— Эй... Ты уж скажи. Какие ещё секреты? Ты хочешь, чтобы я всю ночь мучилась не спала.

И мы ещё с полчаса обсуждали наши проблемы.

* * *

Через пару дней я вёз Мелл в школу. Она задержалась со сборами, и автобус ушёл без неё. Это она, конечно, сделала специально. Мне пришлось отвозить её на своей машине.

Мелисса выглядела несчастной.

По дороге она не произнесла ни слова.

До начала уроков оставалось двадцать минут, когда я остановился у школы.

— Мел, доченька, что-то случилось? Ты чем-то расстроена?

Она повздыхала тяжело.

— Пап, я в трудной ситуации. Я понимаю, что должна с тобой об этом поговорить. Но я очень, очень-очень не хочу тебя расстраивать.

— Господи, Мелисса! Что случилось? У тебя всё в порядке? Доченька, если у тебя неприятности, поверь, я решу все проблемы.

— Пап. У меня нет неприятностей... Это у тебя...

— Продолжай.

Мел решилась:

— Мне кажется, что у мамы и Иссура роман...

Мне стало смешно, но я постарался и мускулом не дёрнуть.

— А откуда такие выводы?

— Она очень много говорит о нём. Всё время хвалит его и даже восхищается им.

— Что же она говорит?

— Она говорит, что он очень умный, очень порядочный и красивый парень.

— Ага... Знаешь, доченька, я такого же мнения об этом парне. Он очень умный, очень порядочный и... И если я начну лестно отзываться о нём, ты же не предположишь, что у меня с ним роман?

Мелисса вытаращилась на меня, но через секунду, поняв, что я шучу, расхохоталась.

— У тебя!... Роман!... С парнем!... Папка, ну ты...

Потом успокоилась.

— Ладно па... Я должна была это сказать и сказала. Спасибо что выслушал.

— Дочь, я хочу тебя спросить... Скажи откровенно, ты разве не считаешь Иссура умным, порядочным и красивым.

— Ну... - Мелисса замерла. - Он действительно такой... Но я же не говорю о нём постоянно. Я не думаю о нём всё время. У меня есть о ком думать...

Я долго и внимательно смотрел на нашу девочку. А она потемнела щёчками и зашептала:

— Тими, я понимаю, что не имею права... Я не могу быть с тобой... Быть так, как я хочу. Но я... Я ничего не могу с собой сделать... Прости.

— Мелисса. тебе не нужно просить прощения. Я всё прекрасно понимаю и верю, что у нас... Что у тебя будет всё хорошо. Ты прекрасная девушка и будешь счастливой.

— Спасибо па... Спасибо. Всё... Я пошла.

Я обнял её и поцеловал в щёчку цвета кофе с молоком, пахнущую ванилью.

* * *

Этот еврейский мальчик и наша дочка стали встречаться.

Первый раз, когда Мелисса была приглашена в кино, она с сомнением отнеслась к этому предложению. Но Делия ей сказала:

— Мел, тебя же никто не заставляет относится к этому, прямо как к свадьбе. Иди. Просто отдохни. Повеселись.

Мелисса, как истинная женщина сразу же заявила:

— Мне нечего одеть.

И Дели увезла её в свою мастерскую. А вернула через полчаса уже в великолепном бежевом платье...

Однажды, примерно через месяц, вернувшись домой с очередного свидания, на вопрос:

— Ну, как?

Она ответила:

— Пап... Он замечательный.

Ну и отлично.

К марту мы поняли, что у нашей парочки дело пошло на лад, когда у неё появились золотые серёжки. А на вопрос:

— Откуда?

Она гордо ответила:

— Иссур купил.

Но самое главное, в её разговоре стали проскальзывать еврейские интонации. "Я, таки, думаю, шо..."

Мел... Она же очень восприимчивая девочка. Она быстро приспосабливается и адаптируется.

И вот. Конец марта. Пятница.

После ужина дети разбрелись по своим комнатам, по своим делам, а Мелл помогла матери убрать посуду и уселась снова за стол.

— Мама, папа. Я отвлеку вас от вашего внимания и попрошу сесть.

Мы послушно уселись, подозревая, что сообщение будет эпохальным

— Так... - начала дочка. - Мама, папа... У меня, таки, есть, кое-что нам поговорить.

И я и жена заулыбались от такой постановки вопроса. А наша "смугленькая" девочка продолжала:

— Я конечно знаю за вашу заботу обо мне. И моя благодарность не имеет границ, и всё такое. Так вот, если ближе к нашему с вами делу... Завтра праздник - "туби-шват". Иссур придёт и пригласит всех нас в ресторан "Давтаун Паб" на встречу со своими родителями. Они станут, надеюсь настойчиво, просить моей руки. И я отвечу, таки, согласием на их претензии.

У меня непроизвольно улыбка становилась всё шире.

— Глядя на ваши довольные лица, поспешу вас огорчить, - платить будем каждый за себя. А поскольку нас семеро... Может нам таки урезать личный состав? А?

Мы с Дели не выдержали - расхохотались.

А Мелисса строго выговаривала:

— Меня возмущает от вашего веселья. Не замечаю ничего смешного.

— Дочь, - успокоил я, - ты не замечаешь другого... Ты говоришь точно так же, как твой беловер?

Мелл смутилась, а Дели добавила:

— О деньгах не беспокойся. Скажи Иссуру, пусть передаст твоим будущим тестям, что мы сами за всё заплатим. За всё-всё.

— Вы так спешите избавиться от меня - обиделась Мелисса.

— Нет, доченька. Мы спешим устроить твоё счастье, - и спародировала - "таки". Хи-хи-хи. Иди ко мне, я тебя обниму.

* * *

Встреча родственников прошла успешно.

Надо сказать. что я позвонил владельцу ресторанчика "Davetown Pub", Френку Бьёрну и обговорил с ним аренду всего зала на вечер. Немного поторговались и сошлись на трёх тысячах шестистах долларах. Со всем спектром обслуживания.

Мы всем семейством подъехали к заведению в шесть сорок. За двадцать минут до начала.

У двери стояла расстроенная супружеская пара Telnow. Фиодор и его жена Карина. Они хотели провести субботний вечер в приятной обстановке, а тут такой облом.

— Тут закрыто, - объяснил нам мой коллега.

— Добрый вечер, мистер Фиодор, миссис Карина. Извините, но это мы заказали весь салон, - объяснил я. - Но я приглашаю вас посидеть вечерок с нами. У нас тут, знаете ли, помолвка намечается.

— Мелисса? - поинтересовался Фиодор.

— Она... - вздохнула Делия. Подхватила под руку Карину, другой рукой подцепила Мелиссу, так и вошли в зал.

Вечер проходил прекрасно. Мы ели, пили, танцевали и говорили обо всём.

Ещё не дошли до главного, основного события, как в зал ворвались три темнокожих парня, хоть на двери висела табличка "закрыто".

Мы же сдвинули столы и сидели наслаждаясь едой, напитками и общением.

И вот - такое.

Два парнишки официанта, как-то сжались и отступили к кухонной двери. А троица нагло подошла к нашей компании. Один, видимо главный зачинщик этого демарша, долговязый и худой, сказал, обращаясь ко всем:

— Вы... Белые слизни... Запомните... Это, - он ткнул пальцем в Мелиссу, - моя тёлка. Ясно?... Что бы вы тут не задумали...

Я попытался окоротить "гостей". Я сказал:

— Парень. Это моя дочь. И она никогда не будет твоей "тёлкой". Понял, что я тебе сказал? Она - девушка, а ты иди, и ищи себе хоть тёлку, хоть корову. Тут тебе не место.

Негроид криво усмехнулся и хотел что-то возразить...

Но тут неспешно поднялся Фиодор. Он вытер губы салфеткой и посмотрел исподлобья на вошедших. Было жутко видеть, как его интеллигентное лицо окружного врача превращается в маску профессионального убийцы. Он прохрипел с интонациями рассвирепевшего волка своё знаменитое:

— Айм рашен!

Хотел видимо добавить что-то ещё, но парней как ветром сдуло. Вот только что стояли перед нами и вдруг фюить... Только дверь хлопнула. Просто удивительно...

А Тельноу поправил пиджак, похлопал по ручке свою Карину, улыбнулся ей, сел и спокойно принялся за бараньи рёбрышки.

Я посмотрел на детей. Мои девочки уставились на Фиодора с восторгом.

— Ого, - подумал я, - у моей банды новый кумир.

А я спросил Мелиссу:

— Дочь, ты их знаешь?

— Двоих не знаю. А этого, который говорил... Это Пипер, мы с ним в одном классе учились. И он всё время доставал меня.

И повернулась к Иссуру:

— Дорогой, ты же не думаешь, что я имею к этим нигерам какое-то отношение?

— О-о! Мелли, ты на двести этажей выше этих тва...

Он с некоторым испугом посмотрел на мать и продолжил:

— Этих невежливых граждан.

* * *

Что дальше?

А дальше, через полгода свадьба.

При этом у Мелиссы было два обряда бракосочетания.

Первый, в католической церкви Святого Людовика. Там ничего знаменательного не произошло. Кроме того, что Аманду пришлось отпаивать валерианой.

Это когда Мелисса, в своём слове сказала, что у неё две мамы, и обеих она безумно любит.

Второй обряд прошёл во дворе дома родителей Иссура.

О-о. Там я узнал много нового. Например - чтот такое "нисуин" и "хупа".

Там тоже был несколько непонятный инцидент. Когда раввин, после всех условностей проведения обряда... Ну, там... Семь раз невесте обойти вокруг жениха. Потом завернуть жениха с невестой в один половик... Не знаю, как он там называется... Ну и всякое такое.

В общем - когда все уселись за столом, раввин спросил, готова ли невеста влиться в их семью и пройти "гиюр", Мелисса радостно ответила:

— Да!!... А что это такое?

Не знаю почему, но еврейские гости ржали.

Мы сидели всей семьёй за столом со стороны невесты. А Элизабет шёпотом меня спросила:

— Я, когда вырасту, тоже одену такое красивое платье?

— Да, золотце моё. Мама сошьёт тебе чудесное королевское платье. Может даже лучше, чем у Мелиссы. Представляю, как ты будешь стоять в нём перед алтарём, а все будут восхищаться тобой. А твой избранник нежно поцелует тебя...

— Фи! Папа!... Прекрати... - скривилась Элизабет.

— Это вы о чём, - заволновалась Делия.

А Бетти отмахнулась:

— Ай, мам. Это мы так... О своём, о девичьем...