Воскресное утро солнцем не порадовало. Но это обстоятельство не испортило Ивану настроения. Он уже минут десять, как нежился в кровати, любуясь Катиной попой, вызывающе торчавшей из-под одеяла. Можно было не бояться, что зайдут дети. Они предварительно были отправлены к бабушке с дедушкой.

Катя, словно почувствовав на себе взгляд мужа, потянулась и открыла глаза.

— Ну, чего ты? - улыбнулась она.

— Ничего! – Иван нежно провел рукой по Катиному бедру и потрогал темный кружочек ануса. Он немного раздвинул Катину промежность, чтобы лучше видеть писю, которая уже успокоилась после бурного ночного секса в ночном клубе, куда Катя ходила без Ивана.

Катя снова закрыла глаза.

Пиликнула смс-ка на Катином телефоне. Катя посмотрела, что там, и откинула телефон на кровать.

Часы на стене показывали десять утра.

— Любовник пишет? – спросил Иван и чмокнул Катю в писю.

— Угу! – Катя потянулась.

— Ответишь?

— Потом.

— Хороший?

— Угу.

Иван хотел еще что-то спросить, но в голову лезли всякие мысли.

Ну, ладно. Он давно смирился с тем, что был не просто не первым у Кати, но, скорее всего, даже и не десятым. И в попу Катю скорее всего первым трахал тоже не он, а кто-то более удачливый из тёщиной тусовки, в которой все еблись друг с другом. Но самое поразительное было то, что чем больше он узнавал про похождения Кати до их свадьбы, тем сильнее ему хотелось, чтобы этих похождений было ещё больше. Его распирало от странного чувства гордости, что столько мужчин проявляли к его жене сексуальный интерес, а она выбрала именно его. И его дико возбуждало, что теперь Катя ебется с ними с его полного согласия и одобрения. Он чувствовал, что Катя счастлива с ним именно таким – любящим, всё разрешающим и всё поощряющим.

Иван лежал и с упоением разглядывал Катину писю и даже не предполагал, что Катя сейчас не спит, а с нежностью думает о нём.

Конечно, она любила ебаться. Секс, как таковой, для неё был очень важен. Она любила это томительное ожидание предстоящего траха, каждый раз заново переживая даже уже вполне установившиеся отношения с любовниками, как в первый раз. Её томило постоянное ощущение влюбленности, томило до дрожи во всем теле. И как награда этому был секс. Она обожала ебаться. Любила, когда её ебут по-разному, когда любовников двое или даже трое. Когда ни один сантиметр её тела не остается без мужского внимания. Катя обожала, когда сильные мужчины добивались её благосклонности, и она разрешала им себя ебать. Ебать много и долго. Она до жути любила отдаваться. Отдаваться этим мощным неутомимым хуям, как последняя блядь. Катя даже влюблялась в некоторых из своих многочисленных любовников, искренне страдая, если какой-то из них вдруг не оказывал ей того внимания, на которое она рассчитывала. И больно переживала вынужденные расставания с некоторыми из них, к которым была особенно сильно эмоционально привязана. Но все эти возвышенные чувства перекрывало невероятное чувство любви к мужу. К тому, который всегда ждет её дома, пока она ебется где-то с кем-то. Это чувство просто сносило ей крышу. Она и правда, любила Ивана. Считала его самым лучшим на свете. И по достоинству ценила его желание делать её счастливой, уступая другим мужчинам и потакая её похотливым желаниям. Как передать словами это непередаваемое божественное ощущение, когда она, уже неоднократно потраханная кем-то, наконец возвращалась домой и отдавалась ему вся целиком, награждая его за то счастье, которое он ей дарил? В этот момент она принадлежа только ему одному. Как же она любила подставлять под его язычок свою растраханную писю и попу и до умопомрачения целоваться с ним распухшими от других мужчин и их хуев губами.

Катя вдруг почувствовался, как Иван нежно погладил её по попе. Его горячие губы прикоснулись к её анусу. Катя слегка раздвинула ноги, приоткрыла глаза и случайно бросила беглый взгляд на часы.

— Ой. Десять уже. Нужно съездить за нашими спиногрызами. Ты, или я?

Иван, не обратив внимания на её слова, занялся её промежностью, явно настроенный на продолжение. Его губы прошлись по Катиным прелестям, заставив Катю снова закрыть глаза, но вдруг остановились на полпути.

— Чего я про тебя еще не знаю? – вдруг услышала Катя шепот мужа.

И Катя решила рассказать.

Рассказ Кати о начале своей половой жизни был долгим и очень откровенным.

Она говорила подробно и с деталями, так, как любил Иван. Это был рассказ и от ее лица, и от лица Полины Сергеевны, про которую Катя знала с маминых слов практически всё.

Итак, её горячо любимая мама, Полина Сергеевна, а тогда просто Поля, сама лишилась девственности по девичьей глупости в шестнадцать лет, фактически совратив друга своего старшего брата. Она буквально заставила парня выебать её, пока родители смотрели в кинотеатре какой-то очередной фильм и гарантированно отсутствовали до одиннадцати вечера. Но друг брата оказался, несмотря на браваду, совсем уж неумелым любовником. Не знал, что и как, и куда ей втыкать. И кончил быстро, и совсем не так красиво, как нарисовала себе юная Поля. Всё произошло в какой-то ужасной суете. Было больно, холодно и противно. Того, чего она ожидала получить, она не получила. Всё оказалось совсем не так, как рассказывали одноклассницы, познавшие мужчину, с их слов, намного раньше. Поля почти год до этого страдала от того, что она чуть ли не последняя девственница в их классе, поэтому и занялась другом брата. Но общий медосмотр в школе поставил всё на свои места. Подруги оказались все, как одна, девственницами. А о том, что Поля уже женщина, тут же была поставлена в известность её мама, Катина будущая бабушка.

Разговор с мамой, женщиной очень строгих взглядов на отношения полов, был жутким. Поля запомнила его на всю жизнь! Мама обозвала её потаскухой и блядью и обещала выгнать из дома, если Поля вдруг забеременеет. Но Поля была совсем не дурой, чтобы просто так залететь. Вместе с отрицательным опытом первого секса она сразу получила и положительный опыт предохранения. Её первый неумелый любовник не был каким-то там подонком, поэтому нашел где-то для их первого раза презерватив. И всё же в целом Поля посчитала начало своей, в дальнейшем бурной, сексуально жизни крайне неудачным.

Вот именно эти события собственной молодости Полины Сергеевны, по словам Кати, и натолкнули позже маму на мысль, что у дочки всё должно быть совсем по-другому.

В 21 год уже на пятом курсе строительного института Поля неожиданно вышла замуж за однокурсника, вполне приличного парня. У неё был план. Мальчик был влюблен в неё и очень наивен. Он совсем не замечал, что его молодая жена, мягко говоря, неравнодушна к мужскому полу. Если Поля задерживалась у любовника, мужу вполне хватало объяснений, что у неё аврал на работе. Если на Поле появлялась очередная дорогая вещь, это не потому, что один из её постоянных любовников сделал ей подарок, а потому, что «подруге не подошло, а упускать жалко». Муж еще и оплачивал эти подарки, что сильно смущало её. Про всякие духи-помады-белье можно было и не говорить. Откуда всё это появлялось, муж даже не задумывался. Относилась Поля к мужу очень хорошо, испытывая при этом сильные угрызения совести. Она бы предпочла, чтобы он ее, например, наказал как-нибудь за ее похождения или отругал, но потом простил. Но муж ничего не замечал, и ее это тяготило.

Поля трахалась с любовниками и страдала, даже плакала по ночам. Муж маялся, пытаясь выяснить, в чем таком он виноват? Вроде, и денег приносит много, и всё до копейки отдает жене, и любит, и холит и лелеет. Чего еще надо? Вот, видеомагнитофон купил. Как у людей всё. Но даже совместный просмотр легкого эротического видео не пробуждал в нем интереса к чему-то, выходящему за рамки обычного семейного секса в миссионерской позе.

Нельзя сказать, что Поля не делала попыток вовлечь мужа в свои сексуальные эксперименты. Но её робкие намеки остались не поняты им. Нет, пару раз в нем всё же зажигалась какая-то искра. Так, на третью годовщину их совместной жизни он вдруг, ни с того, ни с сего подарил Поле искусственный член сантиметров в двадцать пять, причем, черный, со словами:

— Если тебе меня мало, вот.

Поля пару раз попробовала этого «негра» и закинула его на верхнюю полку шкафа.

— Я живые люблю! - буркнула она, не сильно заботясь о том, что выразилась во множественном числе. Но муж не обратил на это никакого внимания. Молодая семья, в которой уже появилась маленькая Катя постепенно перешла в стадию распада. Муж постепенно стал отдаляться от Полины Сергеевны, все больше времени проводя в командировках.

В общем, к тому моменту, когда Кате исполнилось пять лет, Полина Сергеевна уже разошлась с её отцом, так и не разделившим с неё её повышенного интереса к другим мужчинам. А через пару месяцев в её жизни появился Кирилл, её бывший руководитель диплома в строительном институте, который и ввел её в мир свинга. Кирилл появился в жизни Полины совсем неожиданно, позвонив вдруг однажды и предложив встретиться. Видимо, до него дошли слухи о её разводе с мужем. Полина и раньше, когда еще делала диплом, отмечала про себя, что Кирилл к ней относится не совсем, как к дипломнице. Но, не придавала тогда этому особого значения.

Их первая встреча происходила на какой-то квартире в Столешниковом переулке, куда Кирилл пригласил её на дружескую вечеринку в качестве своей спутницы, взяв с неё слово, что она не убежит сразу. Полина уже смутно догадывалась, что может произойти на этой квартире, и всё же, была сильно шокирована тем, что увидела.

Когда дверь за ними закрылась, и хозяин квартиры повел их почти за руку по едва освещенному длинному коридору, навстречу им пробежала парочка загорелых голых женщин и скрылась в ванной комнате. Полина набрала в легкие воздуха и до боли сжала руку Кирилла. Хозяин подвел их широким двойным дверям в гостиную и распахнул их настежь.

Полина испытала шок.

Огромная кровать, типа сексодром, заполненная десятком ебущихся, стонущих тел, была едва освещена парой задрапированных красными накидками торшеров. На двух больших диванах тоже кто-то ебался. Даже на полу на ковре двое мужчин трахали полноватую блондинку, в которой Полина вдруг узнала доцента кафедры, на которой она делала диплом. В нескольких креслах вокруг сексодрома расслаблялись те, кто уже, наверное, отстрелялся или, наоборот, ждал своей очереди ебать податливые женские тела.

Полина стояла в дверях, как вкопанная. Она сама не понимала, чего ей сейчас хочется больше всего. То ли сделать шаг вперед, то ли убежать?

Кирилл вдруг обнял ее сзади за плечи.

— Ты как? – шепнул он ей на ушко.

Первый шок прошел. Полина улыбнулась.

— Привыкаю.

Полина отметила про себя, что она моложе всех присутствующих. Еще она заметила, что некоторые мужчины, совершенно не стеснясь ее, одетую, подрачивали свои члены, явно рассчитывая на ее внимание. Кирилл начал медленно раздевать её. Она не сопротивлялась.

Сбросив уже самостоятельно с себя нижнее белье и стянув трусики, Полина двинулась вперед. Она вдруг осмелела настолько, что забралась в самую середину сексодрома. Её колотило от возбуждения и похоти. Полина обернулась и увидела прямо перед собой совершенного голого Кирилла, который, очевидно, тоже не терял времени даром. Она сразу отметила, какой о него большой и красивый член. Член стоял почти вертикально вверх вдоль накаченного торса, пульсируя большой пунцовой головкой. Полина, не думая ни секунды, опустилась на колени, медленно взяла эту пульсирующую головку в рот и принялась сосать, сгорая от нетерпения. На вкус член оказался очень приятным и немного отдавал ананасом. Потом позже она узнала, что Кирилл специально пьет ананасовый сок, чтобы член и сперма были вкуснее.

Полине уже хотелось всего. Хотелось, чтобы Кирилл вошел в неё, чтобы выебал, как последнюю шлюху. Чтобы... Она не успела додумать, когда у её лица вдруг появился еще один член. Полина посмотрела вверх. Кирилл кивнул ей, и она принялась сосать оба члена попеременно. А когда в её ротик проскользнули оба члена сразу, у неё окончательно снесло крышу. Из того, что происходило дальше, в её памяти осталось немного. В ту ночь её ебали человек шесть, не меньше. Уже подъезжая к дому на машине новоиспеченного любовника, Полина, придя в себя, начала признаваться Кириллу в любви. Как же она раньше не замечала его? Почему потеряла столько времени? Проговорили они в машине около ее дома больше двух часов, вспоминая ее учебу. Рассказали друг другу о своих попытках вовлечь супругов в более свободные отношения. Полина узнала, что Кирилл теперь тоже свободен – жена еще полгода назад подала на развод. Полина стала вдруг вполне откровенно рассказывать Кириллу, о чем она фантазировала, когда муж, выполнив свой супружеский долг, отворачивался и засыпал. В общем, расстались они почти уже договорившись создать свинг-пару.

Спустя неделю Кирилл снова позвал ее на вечеринку. И завертелось.

Полина, уже хорошо понимая собственные сексуальные предпочтения, отрывалась по полной, с лихвой компенсируя все свои ошибки молодости и реализовывая все свои фантазии, которыми до этого безуспешно пыталась делиться с мужем. Они с Кириллом перепробовали почти всё, что только было можно. И еще начали практиковать нудизм. Полина чувствовала, что это не совсем нудизм в том понимании, как его трактуют какие-то натуристы, что-то блеющие про свободу тела и духа. Нудизм в понимании Полины был обычным эксгибиционизмом. То есть, желанием показывать себя и получать от этого сексуальное удовлетворение. И еще это был хороший способ познакомиться с кандидатами в её очередные ебари, к чему Кирилл ее активно поощрял. Просто мечта, а не муж.

Полина, посещая с Кириллом Серебряный бор, совершенно не стеснялась, загорая, раздвигать ноги пошире, чтобы желающие могли во всех подробностях рассмотреть все ее прелести. Количество обнаженных мужчин с торчащими членами, располагавшихся в направлении ее ног обычно исчислялась десятками. Некоторым везло. Тогда их члены быстро оказывались у Полины в киске. Некоторые счастливчики бывали там так часто, что постепенно становились постоянными посетителями, переходя в разряд друзей, с которыми их постепенно начинали связывать и другие интересы, типа кино, выставок живописи, концертов рок-групп. Сколько, оказывается, интеллигентных образованных творческих людей можно встретить без трусов в Серебряном бору.

Тем временем дочка Катя постепенно подрастала, приняв Кирилла, как отца. С родным отцом у нее тоже установились очень теплые отношения. Они часто встречались, он дарил ей подарки, интересовался ее жизнью. В общем, был хорошим добрым папой. Но каким-то домашним, простым. Не то, что Кирилл, который буквально фантанировал всякими идеями. Катя его тоже считала папой.

И как-то само собой, почти незаметно, Катя постепенно влилась в отношения Полины с Кириллом, не особо поначалу задумываясь, откуда вокруг неё постоянно столько голых тел. И в бане, и у друзей на даче, и на отдыхе в Коктебеле. Правда, иногда она спрашивала маму, почему у её подруг по детскому саду на телах были после лета следы от трусиков, а у нее - нет, но Полина Сергеевна только отшучивалась.

Позже, учась в начальной школе, Катя уже понимала, что приходящие к маме и остававшиеся на ночь дяди, не просто спят с ней в одной постели, а что-то делают с мамой такое, отчего она утром выглядит особо счастливой и отзывчивой на ласковые подначивания Кирилла. Обычно дяди, остававшиеся с мамой, еще приносили Кате какие-то подарки. Поэтому она была совсем не против их присутствия. Даже наоборот, ждала их, иногда даже думая, что они приходят именно к ней, а не к маме. Но всё же часто задавала сама себе вопрос, почему кроме Кирилла, которого она даже открыто называла папой, с мамой сегодня спит другой дядя, а то даже два. Но, получив подарок, быстро забывала об этом, пока не произошел тот самый, первый случай, который поверг её в шок, врезавшись в память навсегда.

А дело было так: проснувшись как-то утром слишком рано, и решив «доспать» с мамой, как это до сих пор делает её нынешняя семилетняя дочь Тася, Катя застала маму активно трахающейся с Кириллом и его бизнес-партнером дядей Альбертом. Полину Сергеевну имели два хуя сразу. Один в писю, второй в попу. Мама активно стонала, полулежа на Кирилле, прикрытая сверху вторым мужским телом. Дело происходило летом, поэтому три сплетенных в экстазе тела лоснились от пота, ритмично двигаясь туда-сюда.

Катя замерла в дверях, боясь пошевелиться. Все трое не сразу заметили присутствие невольного зрителя.

По словам Полины Сергеевны, когда она увидела стоящую в дверях дочь, которая таращила на них глаза, первым её желанием было всё немедленно прекратить. Но каким-то невероятным усилием воли она не сделала этого, а продолжила трахаться. Кирилл с Альбертом тоже заметили Катю, но Полина Сергеевна уже не собиралась останавливаться, а просто отдалась течению - пусть будет то, что должно быть, тем более что Катя и так уже увидела слишком много, и как-то объяснить ей по-простому, что это было, уже не получится. В конце концов, рано или поздно это должно было произойти. Поэтому Полина Сергеевна просто закрыла глаза и отдалась похоти, а то от первого потрясения она даже перестала чувствовать в себе два пульсирующих члена любимых мужчин.

Спустя какое-то время все трое заметили, что Катя тихо вышла и прикрыла дверь. Потрахавшись ещё минут двадцать, и дав мужчинам кончить в нее, правда, так и не кончив сама, Полина Сергеевна освободилась от объятий любовников, накинула халат и отправилась в комнату к дочери.

Катя лежала калачиком и плакала. Увидев маму, она вскочила и повисла у неё на шее.

— Мамочка, мамочка! Они..., они били тебя? – услышала Полина Сергеевна сквозь всхлипывания и завывания Кати.

— Что ты, милая, нет! – Полина Сергеевна попыталась успокоить дочь, присев рядом на кровать. Она почувствовала, как из писи и попы на простыню потекла сперма.

— Нет, я знаю. Они били тебя. Тебе было больно! – не унималась Катя, едва сдерживая рыдания.

— Нет же, мне было хорошо! – Полина Сергеевна обняла её.

— Почему?

— Что почему?

— Почему тебе было хорошо, если они тебя били? – Катя утерла кулачком слезы и посмотрела на маму.

— Они не били! Они... - Полина Сергеевна чуть не сказала «ебали», - Просто делали мне такой... массаж. Ты же знаешь, что такое массаж? – Полина Сергеевна посмотрела дочери в глаза, всем своим видом показывая, насколько это безобидная штука «массаж».

— Я тоже хочу такой массаж! - вдруг тихо произнесла Катя.

Полина Сергеевна быстро сообразила, что сейчас не нужно ничего запрещать.

— Конечно! Тебе тоже будут делать такой массаж! – она чмокнула Катю припухшими губами и обняла её, не решаясь встать, потому что вся простыня на кровати дочери под ней была уже мокрой.

— Когда? Сегодня? – доверчиво спросила Катя и посмотрела на маму снизу вверх своими большими глазами.

— Нет. Сегодня они устали. Сегодня у них уже не получится.

— Завтра? – не унималась Катя.

Полина Сергеевна поняла, что нужно срочно переводить разговор на другую тему.

— Давай, мы потом поговорим насчет этого. И насчет массажа, и насчет... всего остального. А сейчас вставай, чисть зубы. Мы едем в гости на дачу к дяде Альберту! – Полина Сергеевна знала, как Кате нравится ездить в гости.

— Ура, в гости! – от слез у Кати не осталось и следа. Она вскочила и побежала в ванную комнату.

Уже позже несколько раз Катя напоминала Полине и про массаж, и про обещания мамы, тем более что на даче она снова случайно увидела, как папа-Кирилл и дядя Альберт еще раз делали маме «массаж», но Полина Сергеевна и в тот раз отшутилась, сославшись на усталость мужчин. Что было, кстати, правдой.

Шло время. Постепенно Катя перестала задавать дурацкие вопросы и про массаж, и про всяких разных дядь, что оставались у них на ночь. Полина Сергеевна чувствовала, что Катя, скорее всего, следит за ней и даже, наверное, иногда подглядывает. Она вспоминала себя в её возрасте и не находила в поведении дочери ничего необычного.

И всё было бы ничего, если бы однажды Полина Сергеевна сама не застукала Катю за мастурбацией. Чтобы не испугать дочь, Полина Сергеевна начала разговор с ней издалека. Она стала рассказывать, что иногда ей тоже хочется потрогать себя там, посмотреть, что там и как. Даже намекнула как-то, что когда-то в детстве хотела, чтобы у нее там потрогал какой-то одноклассник, который ей очень нравился. В общем, мягко убедила дочь, что это нормально. И даже хорошо - так делать. Они в тот день долго лежали вдвоем в кровати в обнимку и говорили об этом. Катя тут же призналась, что делает это уже давно. Полина Сергеевна очень живо поинтересовалась, пользуется ли Катя только пальчиками, или чем-то еще? И Катя с радостью сообщила любимой маме, что иногда делает из одеяла такую скрутку и зажимает между ног, от чего ей становится очень приятно. А если еще потереться писей об эту скрутку, то она даже пару раз теряла сознание, настолько ей становилось хорошо. Полина Сергеевна рассказала дочери, что тоже так делала. Она чувствовала, что чем откровеннее она сама рассказывает о своем детском опыте мастурбации, тем открытее становится дочь. Катя, полностью доверившись маме, призналась еще, что иногда они это делают с подругой из школы. Причем, не только самим себе, но и друг дружке. Она много раз рассматривала не только свою писю, но и у подруги. Они даже целуют друг дружку прямо в писю. И даже лижут друг дружке. И им это очень нравится.

— А попу? – вдруг спросила Полина Сергеевна. – У моей подружки она была такая мягкая.

Катя тут же «призналась», что очень любит лежать лицом на голой попе своей подруги. И даже целует ее. Это же можно делать?

Полина Сергеевна успокоила дочь. Конечно, можно. Можно делать всё, что нравится, если это приносит удовольствие. И сказала, что Катя может теперь не бояться ничего и можно приглашать подругу в любое время, когда она захочет. И что им можно это всё делать дома, не стесняясь её.

Катя чувствовала себя счастливой. Она очень боялась, что её будут ругать. Но всё получилось совсем иначе.

Катя постепенно начала вписываться в ту жизнь, которой уже давно наслаждалась мама. Правда, когда уже позже у неё иногда случались тактильные контакты с мальчиками на даче в бане у одного из маминых знакомых, она отмечала, что с девочками ей нравится больше.

Всё шло своим чередом. Мастурбировала Катя теперь вполне открыто, не прячась от мамы. Даже Кирилл пару раз заставал ее за этим занятием, но и это уже не смущало её. Правда, Кирилл обычно вежливо удалялся, а Катя продолжала, не забыв потом рассказать маме, что папа Кирилл видел, как она дрочила себе писю. Обе смеялись и не акцентировались на этом.

Катя подрастала. У нее уже начали формировать симпатичные груди, как и у подруги, у которой они выросли намного раньше, вызывая у Кати зависть. Но мама успокоила ее, сообщив, что большие груди не очень удобны. Катя поймет это позже. А пока и такие, как у нее, вполне хороши.

Взрослая жизнь стояла уже на пороге. Еще год-два и Катя станет вполне себе сформировавшейся женщиной, думала Полина Сергеевна. И вот тогда же ей запала в голову мысль, что у её дочери вхождение во взрослую жизнь должно быть не таким, каким было у неё. Всё чаще Полина Сергеевна стала устраивать встречи со своими любовниками дома, уже не стесняясь дочери. Катя теперь часто слышала, что происходит в маминой спальне, и регулярно выдела, как маму трахают и папа Кирилл, и дядя Альберт, и разные другие дяди. Дверь они не запирали, иногда даже оставляя ее приоткрытой.

Иногда с мамой в постели были сразу трое, а то и четверо мужчин. Про себя Катя стала замечать, что всякий раз заставая маму с мужчинами, она испытывала сильное томление внизу живота и какое-то непонятное желание оказаться сейчас на мамином месте, от чего ей ужасно хотелось мять пальчиками свою писю и теребить клитор. Тогда она уходила в свою комнату и мастурбировала до одури. Еще она рассказывала про всё это той самой своей подруге, которая бывала у них почти каждый день. Они вдвоем часто имитировали то, что видела Катя в маминой спальне. Лежали, так, что писи касались друг друга, и терлись ими, часто проваливаясь в девичий оргазм. И всё это доставляло им большое удовольствие. Она уже давно понимала, что у девочек есть что-то такое, от чего у мальчиков тоже бывает возбуждение, и что их маленькие члены нужны не только для того, чтобы писать, но и для чего-то большего и приятного.

К четырнадцати годам, когда у Кати уже окончательно оформилась её грудь с остреньким сосочками, а на лобке сформировался холмик из нежных русых волосиков, она была уже хорошо знакома с некоторыми мальчиками в их нудистской тусовке. Полина Сергеевна вовремя объяснила ей, что есть некие границы, за которые не нужно заходить. И Катя, конечно, хранила свою девственность, и за этот «порог» не переступала. Уступив «пальму» первенства в этом деле своей попе, в которую она научилась вставлять всякие разные предметы. Подружка активно разделяла Катин интерес к этому делу и с большим удовольствием делилась с ней и своей попой, в которую Катя тоже периодически что-то вставляла. А оральные и прочие ласки их писек стали настолько разнообразны, что они могли в этом деле дать фору даже Полине Сергеевне.

В общем, когда мама назначила тот самый день, когда Катю лишили девственности, она уже была к этому психологически полностью готова.

— А что было потом, ты видел! – подвела под рассказом черту Катя.

...

Иван даже не сразу сообразил, что уже давно сидит за рулем машины около дома родителей, а Катя, которая решила составить ему компанию, о чем-то его только что спросила, но он прослушал, находясь под сильным впечатлением от её откровений.

— Что ты сказала?

— Я спросила, ты отпустишь меня в пятницу?

— Куда? – не понял Иван.

— Ты прослушал? – расстроилась Катя.

— Извини, задумался.

Катя надула губки и отвернулась.

— Ты чего? – Иван почувствовал себя виноватым.

— Ничего. Тебе не интересно, что у меня! – Катя

Выяснилось, что коммерческий директор решился таки пригласить Катю на встречу, которую, собственно, и назначил на вечер ближайшей пятницы.

— Отпущу, конечно! Только можно, я тебя сам одену?

Катя радостно встрепенулась, обняла Ивана и поцеловала его у губы.

— Божечки, как же я люблю тебя!

© Ash Tray, 2024