Послевоенная деревня

часть 1

Отстрелялся великолепно. Точнее сдал вступительные экзамены в ВУЗ. Все на отлично. Родители решили, что нефиг мне путаться до сентября у них под ногами и предложили почти на месяц поехать в деревню к деду. Заодно и познакомлюсь с новой бабулей. К сожалению, родная не так давно умерла. Ещё в партизанском отряде она получила серьёзные ранения. Промучившись почти десять лет, ей так и не удалось восстановиться после фрицовской пули. Неожиданности начались сразу же по приезду в деревню. С автобуса, который несколько раз останавливался и водила с трудом запускал свою развалюху, меня встречал не дед, а женщина немногим старше моих родителей. Это и оказалась новая бабуля, супруженция моего деда.

— Вася, дорогу домой ещё не забыл? — невинно поинтересовалась она.

— Вы хотите, чтобы я сразу же возвращался назад?

— Глупенький. Я же имела в виду, что ты не забыл дорогу к дому деда. Меня зовут Наталья Фёдоровна. Как конкретно будешь называть, решай сам. Хоть даже бабой Ягой. Но я предлагаю не выкать. Ты же своему деду не выкаешь, — она легко подхватила мой чемодан.

— Э, нет. Ба, не годится женщине таскать тяжести, — я отобрал чемодан.

— Ух, ты. Какой вежливый. Разве это тяжести? Когда нагружаешь жомом машину, там действительно тяжело. А это так. Небольшая разминка, — она поправила косынку, закрывающую её русые волосы с проседью. Идти было недалеко. Всё равно многое изменилось за несколько лет после моего последнего приезда сюда. Наталья моментально подмечала моё удивление и шустро объясняла, что и почему поменялось. Она будто мысли мои читала.

— Вася, я понимаю, что тебе после городской жизни здесь покажется скучно. Но сегодня в клубе крутят кино, там соберётся молодёжь. А до начала фильма ещё и танцульки под аккордеон.

— Может не аккордеон, а баян?

— Баян кто-то из молодёжи порвал. А предсельсовета купил аккордеон. Только на нём мало кто может нормально играть. Кстати, ты сильно с ними не задирайся, особенно из-за девок. Отметелят, а мне потом тебя лечить. Ваня ругаться на меня будет.

— Не думаю, что у них получится отметелить.

— Насколько мне известно, то раньше тебя ровесники обижали.

— То было раньше, — спокойно ответил, не уточняя, почему. Хотя она права. Раньше меня буквально изводил своими придирками один из моих ровесников. Но теперь ему обломится. За эти несколько лет, я получил чёрный пояс. И неоднократно побеждал на первенстве страны.

Только пришли домой, как дед приступил к расспросам: что, кто и где, и почему. Господи, как же я ненавижу такие расспросы! Хотя вскоре Наталья заставила деда замолчать, поставив перед ним огромную тарелку с едой. После сытного ужина дед начал собираться на ночное дежурство.

— Наташ, проследи, чтобы Карай не покусал или не испугал Васю.

— Хорошо, хорошо. Он на него и не рыкнет.

Карай – московская сторожевая. Создавалось впечатление, что этот «телёнок» и мухи не обидит. Хотя, услышав его грубый голос, когда он гавкнул на кого-то, кто проходил по улице мимо, то я даже вздрогнул от неожиданности. Бабуля подвела меня к нему и заставила погладить. Хоть и с опаской, но погладил, а пёс никак не высказал своих эмоций. Молча принял мои поглаживания, не издав ни звука.

Даже хвост не шевельнулся, зверь лишь шумно втянул ноздрями воздух и подозрительно взглянул одним глазом на меня, будто проверяя стоит ли мне доверять. Конечно при встрече с таким псом оторопь любого проберёт. В это время кто-то проходил мимо двора. Он резко прекратил знакомство и рванулся к забору, как-то необычно наступая на левую заднюю лапу. Подбежал к забору, положил на него передние лапы и выглянул (а забор выше моего роста), внимательно посмотрел. Даже представить страшно, что подумает прохожий, увидев над собой такую медвежью морду. А когда прохожий отдалился, он ему вслед гавкнул.

— Свят, свят, свят, — послышался старушечий голос, — чтоб ты сдох, ирод треклятый.

Немудрено, что старуха испугалась. У самого от этого голоса дрожь прошла по телу.

— Не удивляйся, что он так передвигается. Это он принял на себя две пули, предназначенные Дусе, царство ей небесное. Правда он потом загрыз того фрица, что стрелял, но полностью уберечь её не смог. Я его долго потом выхаживала.

К вечеру небо затянуло тучами, пошёл мелкий дождик. Я уже раздумывал, идти в клуб или ну его нафиг.

— Вась, к тому моменту, когда в клубе соберётся молодёжь, дождик перестанет. Сможешь по обочине пройти, чтобы не месить грязь?

— Ба, ну я же не впервые здесь. Знаю, где и как не вступить если не в грязь, то в г...

— Поняла, поняла. Надоедать не буду. Кстати, домой лучше возвращаться через сад. Можно по траве, а можно и по тропинке. К тому времени она уже подсохнет.

— Благодарю. Я потопал.

В клубе уже было человек двадцать. В послевоенные годы сельский клуб – единственное место отдыха молодёжи. Кто-то пытался насиловать аккордеон, хотя получалось это не очень. В городе, где я жил с родителями, этажом выше жила девчонка из параллельного класса. Она училась в музыкалке по классу аккордеона. Я часто зависал у неё. Вот она меня и научила нескольким мелодиям. Одна из них Венский вальс. Господи, сколько я попопсиховал, пока она добивалась от меня нормальной игры. Хотя то, что для неё было нормальной игрой, для деревни было великолепной.

Отобрав у парнишки инструмент, слегка прошёлся по клавишам. Вскоре полилась мелодия вальса. Все девчонки, которые находились в это время в клубе, принялись кружиться. Ребята не танцевали. Возможно не умели или им это было неинтересно, но почти все вышли на крыльцо подымить. Я играл уже более десяти минут и девчонки с удовольствием кружились в танце. Неожиданно кто-то, протянув руки сзади, сжал меха.

— Васёк-трубачёк, — послышался над ухом голос моего постоянного обидчика, — учишься на кнопки нажимать?

— Петька! Пошёл нахер! Не мешай девчатам веселиться!

— А ты оборзел. Пошли выйдем.

Я молча положил аккордеон и вышел следом. Там под навесом собрались все деревенские парни, усиленно дымя, кто папиросами, а кто самокрутками.

— О чём ты хотел поговорить?

Петька, не отвечая, размахнулся, стараясь, чтобы удар пришёлся точно в нос. Его ошибкой было то, что он вложил в удар всю силу. Я отклонился, а он, не удержав равновесия, грохнулся на грязную после дождя землю. Резко подхватившись, снова бросился на меня. Конечно, раньше я с ним не мог ничего поделать. Ведь его вес почти на двадцать килограмм больше. Но в данном случае я снова увернулся и мой противник опять грохнулся на землю.

Это его взбесило. Пока он поднимался, я немного отошёл в сторонку. Так, что позади меня находилась огромная лужа. Когда в очередной раз промазав, Петька начал барахтаться в этой луже, то хохот ребят разнёсся по округе. Выбраться из неё никак не получалось. Ноги скользили, разъезжались, и он снова падал, вызывая новый приступ смеха у ребят.

В это время ко мне подошла девчушка и увела в клуб.

— Вась, поиграй ещё, пока кино не началось.

Вскоре киномеханик прошёлся по присутствующим, как кондуктор в автобусе и пошёл в кинобудку. Смотреть фильм было почти невозможно. Через каждые десять-пятнадцать минут плёнка рвалась. В помещении клуба вспыхивал после темноты неприятно яркий свет, пока киномеханик устранял порыв. Посмотрев не более половины, я не выдержал и постарался незаметно улизнуть.

Ну, да. Это я считал, что незаметно, но не учёл, что ко мне приковано внимание почти всех девчат. Я быстро зашагал домой. Хотя метров через сто меня догнала Нина. Краем глаза заметил, что с полпути вернулось несколько девчат. Когда я приезжал в последний раз, то Нина была нескладным подростком. Сейчас же это оказалась красивая, уверенная в себе девушка. Да и жила она недалеко от деда.

— Вась, мне тоже фильм не понравился. Проводишь?

— Нинуль, а вдруг я маньяк и изнасилую тебя?

— Ты думаешь я буду сопротивляться? Я же не дура. Дам, но только в задницу. Целочку берегу для будущего мужа.

— Фууу. Делать мне больше нечего. Почему же не подождала кого-то из ребят? Предполагаю, что такой красаве любой бы вдул даже в задницу.

— Ну, не дуйся, — девушка примирительно взяла меня под руку, — ты действительно считаешь, что я красивая?

— Ты и сама это знаешь, — а в самого член натянул в брюках огромный шатёр, — конечно, я бы не отказался с тобой заняться сексом, но в жопу не хочу.

Нина держала меня под руку и о чём-то раздумывала.

— Вася, ты точно меня хочешь?

Вместо ответа я её руку положил на бугор в своих брюках.

— Ого! Но я боюсь, что будет очень больно.

— Нин, можем заскочить в наш сад, подождёшь пару минут, я вытащу что-то подстелить. А потом сама пробуй насадиться, чтобы не сказала, что я насильно тебя трахнул. Хотя предупреждаю: никакой задницы!

В дом идти не стал, чтобы не тревожить Наталью, а нашёл в сарае огромный кусок брезента. Расстелил его под яблоней и разделся. Нина сняла лишь трусики и, задрав платьице да опустившись на колени, направила член по назначению. Потом медленно опустилась на него. Он сначала не мог протиснуться, хотя вскоре буквально нырнул во влагалище. Нина тихонько застонала и начала подниматься и опускаться.

Странно. Впечатление такое, будто она себя сдерживала, чтобы не показаться развратной. Член во влагалище болтался, как верёвка в проруби. Сделав десятка три движений, Нина поинтересовалась:

— Я тебе отдала самое дорогое, что у меня было. Свою честь. Теперь ты женишься на мне?

— Речи о женитьбе не шло.

— Не шло?!!! Я на тебя заявлю, что ты меня изнасиловал!

Она вскочила и во всю прыть рванулась прочь. Я лишь удивлённо посмотрел ей вслед. Оделся, подобрал брезент и потопал в сарай. Лишь успел положить, как услышал за спиной тихий голос:

— Что, и в жопу не дала?

Я подскочил от неожиданности. В дверном проёме виднелась тень бабули.

— Собирается подавать на меня в суд за изнасилование, за то, что целку сломал, а жениться отказался, — повесив голову, ответил ей.

— Нинка Фатеева?

— Ну да.

— Да на ней пробу негде ставить. Её перетрахали все от мала до велика и не только в жопу, а во все дыры в том числе. Вы были под белым наливом?

— Ага. Ба, ну что мне делать?

— Ничего. Считай, что ничего не было. Вась, ну неужели ты не понял, что она не целка?

— Закралось подозрение. Но я не был уверен.

— Ты в неё не кончал?

— Конечно же нет. Она чуть-чуть подёргалась и захотела, чтобы я на ней женился, а потом подхватилась и убежала. Кажется, даже трусы свои оставила.

— То, что внутрь не кончил, превосходно. Всё остальное я улажу. Но то, что возбудился и не кончил, очень вредно для здоровья. Есть у меня предложение. Кончишь в меня. Прям здесь в сарае, без всякого освещения. Будешь себе представлять какую-нить красаву, а не старуху. Относительно деда не переживай. Ничего не изменится. Хотя я не настаиваю, твоё право отказаться. И это тоже ничего не изменит.

Она прошла в сарай, наощупь расстелила брезент и опустилась на локти. Я уже ничего не понимал, но кончить хотелось ужасно. Да и фиг с ним! Мне всё равно ничего не видно. Пристроился сзади Натальи.

— Только не спеши. Я ещё сухая, — она взялась за член и направила его, не забыв смазать слюной.

Я медленно погрузился. Меня поразило то, что во влагалище бабки оказалось намного туже, чем у только-что «сбитой целочки». А дальше началось что-то невероятное. Такого офигенного секаса я не знавал раньше. Она толкалась, крутила задницей, сжимала член внутренними мышцами так, что он чуть не отрывался, когда пытался его вытащить. Несколько минут, и я излился внутрь. Наталья хотела отодвинуться, но я придержал её.

— А можно ещё?

— Конечно. Но у тебя же сейчас упадёт. Я вообще удивляюсь, что он стоит на старуху.

В общей сложности я обкончался. А вот кончала ли Наталья, не знаю. Из её уст не сорвался ни один звук, а по тактильным ощущениям невозможно понять, кончала ли она или лишь сжимала член. Наконец я отвалился от бабки, как пиявка, вдоволь напившаяся крови.

— Не ожидала, что ты так изголодался. Совсем загонял старуху.

— В будущем можно будет повторить что-то подобное?

— Конечно, можно. Но только, когда Ваня будет на дежурстве. А про Нинку забудь. Даже если и заявит, то ничего не докажет. Ты лучше обрати внимание на сестричек, наших соседок. Вот там тебе может крупно повезти и порвёшь им целочки.

— Вера и Галя?

— Ага. Только по отдельности. Чтобы они воочию не видели друг друга под тобой. А я по возможности прикрою. Обеспечу тебе алиби.

— Спасибочки. Ба, ты прелесть!

— Ладно. Иди уже, мелкий подхалим. Не забудь перед сном подмыться. Вдруг у Нинки были месячные.

Наутро пришёл участковый вместе с Нинкой. Она доказывала, что я её насиловал под яблоней.

— Под какой? — поинтересовалась Наталья. Пока участковый, Нинка и я с бабулей проследовали в сад, казалось, что собака сейчас сорвётся с цепи. Он с остервенением бросался к нам. Даже, когда мы покинули двор, направляясь в сад, на полсела слышался его злобный лай. Подойдя к яблоне белого налива, я чуть не сел на задницу. Вокруг дерева было вскопано и засажено всё какими-то цветущими растениями. Ничто не напоминало о ночном приключении. Нинка показала на это место, а участковый лишь ухмыльнулся.

— Врёшь ты всё. Во-первых, здесь давно хозяевами вскопано и посажено. Хотя можно было бы посчитать, что ошиблась местом. Сад-то большой. Но, взгляни, под многими деревьями что-то да посажено. Всё же дело совсем в другом. Ты в заявлении написала, что тогда была тишина. Возможно и была. О какой тишине может идти речь, если этого зверюгу слышно на другой конец села. Кроме того, я успел поинтересоваться у соседей, не мешал ли им спать Карай этой ночью. Ведь они неоднократно жаловались. Но в эту ночь никто не тревожил их сон. Выходит, что и тебя здесь этой ночью не было, этот зверь не упустил бы случая тебя облаять на всю деревню. Если ещё раз подобное повторится, я тебя привлеку к ответственности. Уходи!

Нинка убежала, а участковый извинился перед Натальей и пошёл прочь. А я всё продолжал под оглушительный лай Карая стоять перед вскопанным и засаженным участком земли.

— Вася, чего удивляешься, как красная девица? — нарушила молчание Наталья.

— Я не могу понять, когда вы... когда ты успела всё это сделать? И откуда ты знала, что всё произойдёт с утра? Ведь к обеду это всё завяло бы.

— Ну, надо же выручать из беды беспутного внука. Наш участковый очень быстро реагирует на любую жалобу. Поэтому он не стал тянуть до обеда.

— Ладно. С участковым всё понятно. Но почему Карай ночью не издал ни звука, а сейчас никак не успокоится?

— Потому, что ему так было приказано.

Стоило нам появиться во дворе, как Наталья сделала незаметное движение и собака моментально умолк, будто выключили звук. Она подошла к нему, нежно погладила по загривку и спустила с цепи. Тот молча принялся оббегать свои владения, периодически оставляя метки, а на нас не обращая ни малейшего внимания.

Днём дед, Наталья и я пилили дрова и складывали их под навес.

— Деда, а может их сразу же поколоть?

— Если бы это была верба, тогда действительно колоть надо сразу, пока не завяла. Внучек, не переживай. Успеем ещё.

На следующий день, под вечер возле двора появились две девушки-соседки (Вера и Галя). Наталья успокоила Карая и вышла к ним.

— Я сейчас позову Василька.

— Да, мы...

— Ага, мимо проходили. Ждите.

— Вась, к тебе невесты пришли! — когда я подошёл, она подмигнула и ушла, предупредив, — возвращаться лучше через двор. Карай не тронет.

Мы где-то с полчаса побродили по лугу. Разговор не клеился. Девчонки поддерживали меня под руки. Неожиданно я почувствовал, что рука Гали скользнула мне в карман и через минуту она начала ныть, что родители много надавали заданий и всё нужно выполнить. Поэтому, пора домой. Вера пыталась возражать, но Галя упрямо твердила своё. Я провёл их домой, а возвращаясь, обнаружил в кармане записку.

— Если хочешь, выходи к 23:00 к речке возле твоего сада.

Ни подписи, и того, что она будет ждать. Да и написано карандашом почти печатными буквами. Никакого почерка. Только зашёл во двор, вдруг, как привидение, появилась Наталья.

— Как успехи? — я лишь неопределённо передёрнул плечами.

— А дед где?

— Петя сегодня дежурит до утра. Не смог их разделить?

— Да, я и не пытался. Во-первых, мне с ними неинтересно. Обе глупые, как пробки. Разве, что потрахаться. Но ты же сказала, что нужно по отдельности. А, вот ещё Галка передала записку, чтобы вышел к речке почти в полночь.

— Ясно. Значит сама попробует сбежать от сестрички. В любом случае тащить её к нам в сад не нужно. Вдоль речки, в направлении Яворивки растёт ряд пирамидальных тополей.

— Я знаю.

— Если считать от нас, то возле четвёртого тополя в сторону реки имеется скрытая землянка. Не зная о ней, обнаружить не удастся. Станешь возле тополя и сделай одиннадцать шагов к речке. В метре от тебя, справа будет замаскированный сухой травой и ветками вход в землянку. Вот там и можете покувыркаться. Когда будешь уходить снова замаскируй. Постарайся, чтобы девушка не сообразила, точное расположение землянки. Из дому прихватишь фонарик, чтобы при необходимости присветить. Внутри всё оборудовано для длительного пребывания.

—Ба, откуда ты это знаешь? Я многократно там бывал, но даже не слышал о землянке.

— Не забывай, что я почти год провела в партизанском отряде.

— Круто. Расскажешь?

— Возможно, хотя не обещаю. Воспоминания не из приятных, когда приходилось хорониться от гитлеровцев.

К одиннадцати ночи я направился к речке. Галя уже поджидала меня. Сразу же принялась рассказывать, как она пыталась сбежать от старшей сестрички. Я слушал в полуха, направляясь к ряду тополей. Мне удалось даже отсчитать необходимое количество шагов от нужного дерева. И заметил сено, придавленное сухими ветками.

— Галюнь, есть сюрприз для тебя.

— Какой? — удивлённо поинтересовалась девушка. Она, пока мне рассказывала, даже не заметила, куда мы пришли.

— Закрой глазки и покрутись. Она добросовестно выполнила всё, что я просил. И пока я освобождал вход в землянку, Галя докрутилась, так что не удержала равновесия и упала. Подхватив её, попросил пригнуться пониже и, мы вошли в землянку. Я не стал включать фонарик, а начал прощупывать, что находится внутри. Там оказался довольно крепкий лежак, хотя и низенький.

— Вась, мы в помещении, но почему ничегошеньки не видно?

— Тебе нужен свет?

— Нет, нет, нет. Так даже лучше, — она обвила меня ручками и впилась в губы.

Через некоторое время, когда уже воздуха не хватало, я поинтересовался:

— Галь, неужели ты не боишься оказаться со мной наедине в незнакомом месте? А вдруг...

Девушка не дала договорить и закрыла мне рот поцелуем. Конечно, целуется она великолепно.

— Василёк, если ты захочешь овладеть мной, то я буду только рада.

— В задницу?

— Если ты очень захочешь, то можно и туда. Хотя я с тобой согласна на всё. Только не спеши, чтобы смогла перетерпеть боль.

Она отстранилась, стянула из себя легкое платьице и, как оказалось, осталась в наряде Евы. Гонялся я за ней по всему лежаку. Только начинаю всовывать, она стонет и отползает. Наконец, поставил её рачком и пристроившись сзади, дёрнул за талию к себе. Член даже изогнулся от давления, но через мгновение преграда пала и он вонзился наполовину в девичье влагалище.

Теперь я уже не дёргал, а настойчиво притягивал её к себе. Постепенно член вонзался всё глубже, пока её попка не припечаталась к моему паху.

— Скажешь, когда боль немного пройдёт.

— Не обращай внимания, продолжай.

Начались возвратно-поступательные движения. Вскоре кровь от разрыва начала сворачиваться и представляла собой не смазку, а настоящий клей. Движение в такой среде мне не приносило удовольствия, не говоря уже о девушке. Хотя она молча терпела.

— Галюнь, смазка почему-то не выделяется, и секс получается не в радость. Предлагаю сейчас на этом закончить, а продолжить, когда твоя писюха заживёт.

— Я очень хочу, чтобы ты кончил.

— Ну, ты же видишь, что не получается.

— А ты ещё захочешь со мной?

— Конечно захочу.

— Верка может помешать. Я и так еле улизнула от неё.

Мы поднялись. Девушка нащупала платьице, шустро одела его. Одевшись, взял её за руку и пригнувшись, вышли.

— Закрой глазки и минутку обожди меня.

Она добросовестно стояла с закрытыми глазами, пока я маскировал вход в землянку.

— Когда можно открывать глаза? — наивно поинтересовалась девушка, когда мы уже удалились на приличное расстояние от замаскированной землянки.

— Извини. Давно можно открывать.

Галя стояла и озиралась, не в состоянии понять, где она находится, ибо почти со всех сторон возле нас были кусты. Мы, разговаривая, несколько раз продирались через кусты, а вышли к её дому со стороны соседней деревни.

— Мы что, были аж под Должиком?

— Ага.

Хотя деревня Должик находилась в противоположной стороне от того места, где мы были. Но я не стал переубеждать девушку. Поцеловавшись, она огородами пробралась домой.

Я с опаской вошёл во двор. Всё-таки огромная непредсказуемая зверюга была не на привязи. Почти сразу же услышал спокойный голос:

— Можно поздравить?

— Ба, ты, как призрак.

— Извини, привычка. В партизанах не будешь, как призрак, на самом деле превратишься в холодный безжизненный призрак.

— То, что Галка была целочкой, сомнений не вызывает. Была. Теперь уже нет. Но мне непонятно, почему у неё смазка не выделялась?

— Такое во многих бывает. Так ты не кончил?

— Ба, надеюсь кончу в тебя, если не возражаешь.

— Ладно, баловник. Потопали на сеновал.

Наталья снова в полной темноте приняла коленно-локтевую позу и понеслась душа в рай, а ноги в милицию. Казалось бы с молоденькой трахаться лучше, чем со старушенцией, а на самом деле всё наоборот.

— Ну, что жеребчик, немного успокоился? — поинтересовалась Наталья, — Господи, сколько же ты наспускал в меня? По ляжкам целые ручьи.

На следующий день уже в сумерках, я лазил по яблоням, пытаясь найти не червивые яблоки.

Только слез с очередного дерева, как услышал:

— Привет. Угостишь? — невдалеке давила лыбу Вера.

— Для красивой девушки ничего не жалко.

— Галька вчера с тобой была?

— Это она тебе такую чушь сказала?

— Она хвасталась, что была с тобой аж в Должике.

— Я сума сошёл, чтобы переться в такую даль? Это вам деревенским семь километров не круг. А я предпочитаю и километр проехать автобусом. Я бы не отказался даже здесь тебе засадить.

— Грубиян. А ты очень хочешь меня?

— Как перед смертью, — я резко нырнул рукой ей под платье. Как и ожидал, трусиков на ней не было, — Вера, пока никого нет, упрись о штакетник.

Наклонил девушку к заборчику и задрал подол ей на спину. Приспустил брюки с трусами и послюнявив член, быстро толкнул.

— Ссссс, — зашипела от боли девушка, — Васенька, пожалуйста не туда.

— Туда, туда, — возразил, упрямо проталкивая своего бойца в её девственную писюху. Поняв, что преграда пала, Вера уже не возражала, а лишь жалобно поскуливала. Я, как отбойным молотком, резко вонзался в девичью плоть. Было, конечно кайфово, ведь несмотря на боль, смазки выделялось достаточно. Вдруг я услышал тяжёлые быстро приближающиеся шаги.

— Кто-то идёт, — прошептал девушке прямо на ухо. Она резко выпрямилась, сдёрнувшись из члена.

— Это отец. Убегай.

Подтянув штаны, я скрылся в темноте. Отец принялся отчитывать дочь, что она сама шляется по деревне и буквально потащил её домой, а я окольными путями зашёл во двор.

— Егор тебя видел?

Даже от тихого голоса бабули я подскочил, как ошпаренный.

— Фух, напугала.

— Это не напугала. Завтра готовься пугаться. А сейчас садись на велосипед. И езжай на другой край нашей деревни, но только не по прямой, а объезжай со стороны Саранчёвки. Знаешь, где дед Матвей живёт? — я кивнул, — не доезжая метров двести, возле самой дороги растёт одинокая сосна, а рядом огромный куст бузины.

Между ними есть глубокий окоп. Оставишь там велосипед. Потом выбегаешь между полем и огородами и бежишь до конца деревни. Вбегаешь на деревенскую улицу и двигаешься назад до дома Кабзды (я лишь кивал). Возле следующего дома остановишься и трижды прокричишь филином.

— Я не знаю как.

Наталья издала три гортанных звука, будто ухала сова. Я попытался повторить, но у меня не получалось. Только через несколько минут у меня с горем пополам начало получаться.

— Ладно, пройдёт. К тебе выйдет девушка. Отдашь ей этот платок, хотя можешь считать его косынкой, и скажешь, чтобы она около обеда пришла ко мне, и чтобы на ней хоть кто-то бы увидел этот платок.

После этого спокойно иди улицей до места, где оставил велосипед. Осторожно возле магазина. Там обычно собирается молодёжь, а чужаков они не жалуют. И ещё. Ехать с километр придётся в потёмках. Потом можешь включить динамку. Но и назад, когда будешь возвращаться тоже заблаговременно её отключишь, дабы никто не засёк, когда ты вернулся.

— Ба, зачем такие шпионские страсти?

— Делай, что говорю. Может быть потом объясню.

Запихнув за пазуху злосчастный платок, выехал в потёмках велосипедом. Ехать по ночной деревне, не зная хорошо дороги, это что-то с чем-то. Отъехав на приличное расстояние повернул динамку. Теперь, когда мрак рассеивался от велосипедной фары, ехать стало полегче. Нашёл окоп, о котором говорила бабуля и во всю прыть рванулся по полевой дороге. Для этого пришлось пробежать километра полтора.

Наконец снова оказался на деревенской улице. Без труда нашел дом «знаменитого» на всю деревню деда Кабзды. С минуту успокаивал дыхание возле следующего дома, потом заухал по-совиному. Никто не выходил. Я уже собрался уходить, как из калитки показалась девичья фигура. Опасаясь, как бы она сразу же не скрылась во дворе, я затараторил.

— Наталья Фёдоровна приказала передать тебе этот платок и просила, чтобы ты завтра к обеду пришла к ней, но деревенские должны его увидеть на тебе.

— Это всё? — тихо, почти шёпотом, спросила девушка.

— Да. А как тебя зовут?

Она ничего не ответила, а молча скрылась за калиткой.

— Невежда! — подумал я про себя и, удручённый, не понимая, зачем я это всё делал, поплёлся по улице. Раздумывая о том, надо ли мне это. Неожиданно меня окружило около десятка разновозрастных ребят.

— Кого это к нам занесло? Закурить дашь? — нагло поинтересовался один из них.

— Сам не курю и вам не советую. Лучше скажите, как зовут девушку, проживающую рядом с домом деда Кабзды.

Вместо ответа все одновременно пошли в атаку. У одного в руках мелькнула штакетина. Жаль, без повреждений не обойдётся. В живот ближайшего впечатался мой ботинок и противник рухнул, как подкошенный. Второй пытался защититься левой рукой от удара моей ноги в вертушке. Я лишь услышал звон стекла, разбитых часов и глухой звук от удара. Мой хайкик оказался настолько мощным, что от него не только часы разбились (а в те послевоенные годы это было большой редкостью), но и он своей рукой так приложился к собственной голове, что без сознания тоже рухнул на землю.

Парня со штакетиной удалось нейтрализовать, перехватив штакетину и прижав её к шее противника (сам оказался у этого парнишки за спиной). В это время его товарищ со всей дури приложился кулаком к его морде. В общем за пару секунд они все валялись в пыли. Проверил каждого, не убил ли кого. Все живы, но без сознанки. Пришлось ожидать пока придут в себя. Хотя ради прикола на разбитых часах передвинул часовую стрелку на час или два назад. Наконец, через несколько минут они начали приходить в себя. Естественно от их боевого духа не осталось и следа.

— Ребята. Надеюсь все целы. Извините, не рассчитал сил. За разбитые часы я заплачу.

— Да это мелочь. Но как ты так шустро нас всех уложил?

— Это неважно. Так кто-нибудь мне поведает, как зовут ту девушку. А то она убежала и даже имя своего не назвала.

— Это Алла. Но ты даром на неё запал. Она ни с кем не гуляет, а тем более никому не даёт. Кстати, можешь приходить к любой девке на нашем краю, никто тебя и пальцем не тронет.

— Спасибо, потопал я. Мне ещё больше трёх километров топать.

— А ты чей?

— Я внук деда Маська.

— Так это ты на прошлой неделе Петьку опозорил? Заставил его в луже искупаться.

— Он сам нарвался. Я хоть к утру дотопаю домой?

— Ого. Уже третий час ночи. Снова не высплюсь до работы, — возмутился один из них.

— Так ты нас вырубил на несколько часов? — удивился владелец разбитых, разглядывая разбитые часы, — часы остановились почти в двенадцать.

— Бывай друг. Если что, заходи.

Я дошёл до спрятанного велосипеда и поехал назад. Во дворе меня встретила обеспокоенная бабуля.

— Вася. Что-то случилось? Почему так долго? Платок передал?

— Передал, передал. Хотя эта невежда не пожелала со мной даже разговаривать (Наталья довольно улыбнулась). А по пути возле магазина встретился с местными.

— Что они с тобой сделали? Где болит? — начала она причитать, кружа возле меня, как наседка возле цыплёнка.

— Да ничего они мне не сделали. А мне пришлось очень долго ждать, пока они очнутся. Зато сказали, что ту девушку зовут Аллой.

Наталья Фёдоровна зажала рот, чтобы не расхохотаться на всю деревню. Наконец, она успокоилась.

— Сколько их было? — сквозь смех еле выдавила она.

— Не считал, но около десятка. К сожалению, я одному из них разбил часы. Предлагал заплатить, хотя он категорически отказался.

— Ты становишься слишком популярным не только среди наших девок. Ладно. Иди спать.

На следующий день перед обедом к нам постучался отец Веры. Я вышел с бабулей за калитку.

— Ты вчера был с моей Веркой?

— Когда?

— Вась, обожди. Егор Прохорович, я же тебе говорила, что мы до вечера втроём пилили дрова. А потом Вася пошёл провожать нашу гостью, а вот кстати и она.

К нам подходила высокая симпатичная девушка с повязанным на шее платком, который я ночью ей передал. Она вежливо поздоровалась со старшими. А отец сестричек внимательно её рассматривал.

Неожиданно злобный лай Карая прекратился, он заскулил, а спустя мгновение, огромная лохматая морда молнией перемахнула через двухметровый забор. Меня лишь немного зацепило чем-то мягким. Возможно только хвостом. Но я от этого оказался накарачках. А собака, пролетев ещё около метра, остановился и встал перед девушкой на задние лапы. Передние положил ей на плечи, оказавшись значительно выше её, и принялся, поскуливая, лизать ей лицо. Она пыталась уворачиваться и бурмотела:

— Караюшка, мой хороший. Соскучился.

Егор застыл от неожиданности. Увидев, что собака на него не обращает внимания, поспешил побыстрее смотаться от греха подальше.

— Карай! Место! — грозный окрик бабули. Пёс нехотя отошёл от девушки и послушно встал возле правой ноги Натальи.

— Что мы стоим на улице? Пошли в дом.

Закрыв калитку на засов, бабуля строго взглянула на пса и тот нехотя потопал к ошейнику из которого освободился. Подошёл, просунул морду в ошейник и снова оказался на цепи. Ну нифига себе. Получается, что он может в любой момент «посадить себя на цепь» и точно так же легко освободиться!

— Аллочка! Есть у меня к тебе слёзная просьба. Необходимо этого нерадивого парня спасти от праведного гнева оскорблённого отца.

— От Егора Прохоровича? Кто-то из его дочек захотел за этого нахала замуж? — она ехидно ухмыльнулась, — хоть есть за что гневаться?

Девушка испытующе, подозрительно оглядела меня с ног до головы. Мне аж не по себе стало от такого пристального взгляда.

— Предполагаю, что обе выдают желаемое за действительное. Но Егор застал Верку недалеко от нас и считает, что виной тому Вася.

— Чем я могу помочь?

— Сыграй влюблённую пару. А ты не вздумай Аллочку обидеть! — обратила бабуля грозный взгляд на меня.

— Зачем мне это нужно?

— Фёдоровна, боюсь, что у нас ничего не получится. Для этого нужно не только моё согласие, но и этого зазнайки, — девушка презрительно смерила меня взглядом, — если бы не вы, а кто-то другой попросил, я бы категорически отказалась.

— Василий! Умерь свой норов! Это деревня и здесь свои неписанные законы, которые отличаются от правил поведения в городе. Если хочешь спокойно прогостить у деда до сентября, то выполняй всё, как я говорю!

Командирский тон бабули не предполагал малейших возражений.

— Ну, что, женишок? Пошли прогуляемся под взглядами любопытных. Только не брыкайся, как норовливый козлёночек.

— Я не козлёнок!

— Не пей, братец Васенька, козлёночком станешь, — девушка подцепив меня под руку повела на деревенскую улицу. Вот это влип! Не хватало мне ещё под ручку с этой нахалкой шляться по улицам.

Хотя вскоре я абсолютно забыл, что я иду с кем-то под ручку. Алла вела себя естественно и у нас сразу же завязался оживлённый разговор. Оказывается, что ей нравятся те же книги, что и мне. Притом она многие из них тоже читала. Мы азартно обсуждали героев этих книг, каждый отстаивая свою точку зрения. Неожиданно девушка начала невпопад хихикать, кривляться и поцеловала меня прямо в губы. Я опешил, но моментально услышал от лавочки, мимо которой мы проходили, недовольные возмущения. Но стоило нам отдалиться от этих кумушек, как Алла попыталась вернуть наш разговор в прежнее русло.

— Классно целуешься, — не вытерпел я, — может повторим?

— Может и повторим, если того потребуют обстоятельства, но не ради твоей забавы. Так на чём мы остановились?

В этот раз мы прошлись по деревне аж до её дома.

— Завтра в клубе кино. Нам нужно показаться там. К 21:00 я к вам зайду. Бывай, женишок, — снова подколола девушка и упорхнула.

В клубе девчонки с завистью посматривали на Аллу. В послевоенные годы ощущался избыток женского пола. А счастья и любви хотелось всем. Как в песне поётся: на десять девчонок по статистике девять ребят. В данном случае нарисовалось адекватное тело с членом между ног, притом не в хмельном угаре, да ещё и не хлюпик. Поэтому девчата готовы были на всё, лишь бы заполучить его себе.

Хотя с Аллой почему-то никто не хотел связываться. Кажется, что её боялись. Боялись все, а не только молодые девушки. Когда начался просмотр фильма, девушка взяла мою руку и положила себе на бедро.

— Пусть все видят, что я пустила твою руку себе под подол, но не дай Боже, ты её хоть на миллиметр выше подвинешь, мало не покажется, — прошептала она мне на ухо.

Странно, но я беспрекословно выполнял её требования и даже не думал возмущаться. Прошло две недели. Ежедневно мы с Аллой встречались, и я понял, что пропал. С каждым днём я в неё влюблялся. Влюблялся страстно и безответно. Я уже не мог не думать о ней. Не думать о наших интересных перепалках. Не думать о страстных поцелуях на виду у всех. Иногда специально вёл её туда, где хоть кто-то был, чтобы ощутить на губах её долгожданный поцелуй.

В то же время не мог признаться ей, что влюбился. Влюбился по-настоящему, и готов с ней провести всю оставшуюся жизнь. Через день, по вечерам, когда дед оказывался на дежурстве, трахался с Натальей, но только для сброса напряжения. Кажется, что она чувствовала моё состояние, но лишь повторяла, чтобы я не обидел Аллочку. Оставалось два дня до моего отъезда. Мы зашли с девушкой ко мне пообедать. Уже заканчивали, как послышался злобный лай.

— Алла, судя по тому, как лает Карай, то это твой отец. Вероятно, пришёл скандалить. Уйдите пока в сарай, на сеновал. Он туда не пойдёт. А я постараюсь уладить всё миром.

Мы улеглись на душистое сено.

— Василёк, — как-то необычно нежно обратилась Аллочка, — ты через пару дней уедешь и забудешь обо мне, как о страшном сне.

— Аллочка, миленькая, поверь мне не хочется без тебя уезжать. Я влюбился в тебя, влюбился безоглядно.

— Врёшь ты всё. Хотя за время наших встреч, я тоже резко поменяла своё мнение о тебе. Несмотря на то, что ты уедешь, я бы хотела оставить частичку тебя возле себя.

Она стянула через голову платьице и мне открылся завораживающий вид прекрасного тела. Тугие, налитые сисечки, бархатная кожа. Пока она снимала трусики, я не мог отвести от неё взгляда. Не заметил и не отводил взгляда даже, когда она с меня стягивали брюки вместе с трусами.

— Аллочка, я очень хочу тебя, но может всё-таки не надо.

— Надо, надо. И не спорь, — прерывающимся шёпотом проронила девушка. Я внимательно рассматривал её стройные ножки, между которыми выделялся пухленький пирожок с треугольником русых кудрявых волосиков. Аллочка опустилась на коленки, придавив собой мой член и начала своей щёлочкой ёрзать по нём. Он сразу же стал мокрющим. Девушка текла, как Ниагарский водопад.

Я внимательно наблюдал, как мой член то исчезает, накрываемый этим манящим пирожком, то снова появляется. Оказывается, не только моё внимание было приковано к этому волнительному процессу. Аллочка раскачивалась всё сильнее. В какой-то момент член зацепился, упёрся в клитор. Девушка перестала елозить и начала медленно поднимать попочку. Вместе с ней начал подниматься и член, ранее припечатанный всем весом к моему животу. Когда он принял вертикальное положение, я прерывающимся голосом произнёс:

— Родная, может передумаешь? Ведь вернуть назад уже не получится.

— Ни за что, — и она, наклонившись, запечатала мне рот поцелуем. При этом начала медленно опускать попочку, член упёрся в преграду. Девушка молча, не издав ни звука, продолжала опускаться, лишь мне на лоб начали скатываться горячие слезинки. Я принялся их вытирать. А одним глазом продолжал наблюдать, как этот желанный пирожок вминается, но не пропускает в себя моего приапа. Наконец разрывающаяся плева больно резанула по головке и член погрузился глубже, но Аллочка опускалась до тех пор, пока наши лобки соприкоснулись.

— Милая, что же ты наделала, — успел прошептать, лишь только наш поцелуй прервался. Вскоре девушка начала не спеша подниматься и опускаться. Вертикально стоящий мокрый, с кровавыми разводами, член то появлялся, то исчезал во влажной, горячей глубине девушки. Там было сыро и очень туго. Не прошло и пары минут, как почувствовал, что вот-вот кончу.

— Аллочка, осторожно, я вот-вот кончу.

Вместо того, чтобы слететь с меня, она подсунула ножки под меня. Поняв её намерения, я резко перевернулся, оказавшись на ней и попытался отстраниться. Хотя на какое-то мгновение опоздал. Она сцепила свои ножки у меня на спине и изо всех сил прижалась. Даже моих сил не хватило, чтобы преодолеть этот зацеп. Почувствовал, как тугие струи спермы врываются внутрь девушки.

— Аллочка, но зачем? — прошептал с безнадёгой.

— Возможно, когда расстанемся, у меня, как память, останется частичка тебя, — прошептала девушка в ответ и попыталась подмахивать. Опыта в этом у неё не было. А член, почувствовав движение, воспрянул и всё продолжилось. Я уже трижды излился внутрь девушки (она вероятно ни разу). Упираясь ладошками в мои плечи, она продолжала нанизываться на мой стержень, а четыре глаза внимательно следили, как окровавленный член вонзается в пухленький пирожок. Вдруг я услышал снаружи движение.

— Кто-то идёт, — шепнул. Мгновение и девушка стоит уже в платьице, да и я полностью одетый. Вошла Наталья. От её цепкого взгляда не укрылось, что в волосах Аллочки сено, её трусики валяются в стороне. А ниже платья, даже не по бедру, а уже по голени, скатывается кровавая дорожка.

— Василий! Я же предупреждала! Не обижай девушку! А ты что мерзавец наделал?! — ледяным тоном выкрикнула Наталья.

— Фёдоровна, Василёк не виноват! Не кричи на него! Это моя инициатива! — встала между нами Аллочка.

— Господи, девочка, что же ты наделала? — опустилась Наталья на сено и закрыла лицо в беззвучных рыданиях. Мы оба бросились к ней.

— Ба, не плачь. Я люблю Аллочку. Мы уедем вместе и в городе поженимся. Ты не возражаешь?

— Эх, глупенькие, вы глупенькие. Не всё так просто, как вам кажется. Во-первых, из деревни невозможно уехать. Ведь у деревенских нет даже паспортов. Лишь свидетельства о рождении. А в городе без паспорта нельзя ни на работу устроиться, ни жильё снять. На какие шиши вы жить будете? Студент-первокурсник и безработная.

Аллочка, ты же знаешь, что в деревне не платят зарплаты, а работают лишь за мифические трудодни, за которые возможно после сбора урожая что-то перепадёт. Всё, что угодно, но только не деньги. А в городе без денег, как без воды. Так стойте здесь! Я сейчас вернусь. И пока не вздумай надевать свои труселя!

Бабуля вылетела наружу. Вскоре она вернулась с тазиком, в котором плескалась тёплая вода.

— Алла задирай платье и приседай над тазом! — девушка безропотно подчинилась, — а ты чего стоишь как истукан?! Немедленно смывай следы своего преступления!

— Почему преступления, я же сама, — попыталась возразить девушка.

— Помолчи! Ишь, сама она! Лучше одной рукой держи подол, а второй хватайся за своего горе-рыцаря.

Я несмело начал смывать с ножек Аллочки кровавые потёки.

— С ног смывай! В письку не лезь! Ещё успеешь! Ох, уж эти великовозрастные детки!

После того, как кровавые разводы оказались смыты, бабуля подала мне полотенце.

— Не вытирай, а промокай! Письку тоже! — продолжала она раздавать приказы, — теперь одевай трусы и пошли в дом. Будем совместно решать, как выкручиваться из создавшегося положения.