Если Витька пил так называемый портвейн, то Надюха – «пивасик» (её коронное слово). В кухонном столе у неё всегда стояла початая бутылка пива и не пол-литровая, и даже не литровая, а, как минимум, «полторашка», а то и «двушка». Надька была пивной алкоголичкой. Она не работала, была «на содержании» у мужа, и из квартиры месяцами не выходила.

Надюха в этой коммуналке была одной из женщин «в законе», то есть имела постоянную прописку и числилась женой Сени. Точнее, не числилась, а действительно была его женой.

Сеня! Моя бы воля, я бы его выгнал из евреев, потому, что он, живя в большущей коммунальной квартире, ни сделал ничего (в отличие от Саши Сим...ого, о котором речь впереди), чтобы захватить хоть тех квадратных метров, которые сами«плыли» в его руки.

До перестройки он был настройщиком роялей. Специальность эта в «культурной столице», надо сказать, весьма ценимая. Большие и малые оперные театры, филармонии, капеллы, балетные училища, консерватории, да и просто – музыкальные школы, не говоря уже о дворцах и домах культуры, клубы при заводах и предприятиях – везде стояли рояли и пианино, которые нужно периодически настраивать. Играть как виртуоз на этих инструментах он, конечно, не мог, пальцы у него были как сосиски (не в пример разным там Рубинштейнам и Рахманиновым), но на свой хлеб с маслом он зарабатывал. И тут грянула ПЕРЕСТРОЙКА!

Ну, и кому после развала СССР нужны были настройщики роялей и всяких пиянинов? Вопрос риторический, ибо ответ простой – практически никому.У Сени был идеальный музыкальный слух, но не было деловой хватки, поэтому он не открыл своё «дело», не устроился в какой-нибудь банк, а подался в снабженцы. Хоть и перестали люди зарабатывать, а есть-то не перестали. А, если люди едят, то и в туалет по утрам ходят. Короче, занимался Сеня сантехническими деталями, часто ездил вкоммандировки, в основном в Москву.

А в жизни Надюхи как в настроечные, так и в посленастроечные времена, ничего не изменилось. Нет, вру, изменилось и очень даже круто. Если до перестройки было три сорта пива – «Жигулевское», «Мартовское» и ещё какое-то, то теперь этих сортов стало сорок и более. И не надо стало теперь стоять в очереди к пивному ларьку. Она, конечно, по прежнему вела домашнее хозяйство – варила, стирала, убирала, пила свой «пивасик» и получала пиздюлей от мужа. Нет, Сеня её не бил, но постоянно «пилил», и жаловался мне:

– Я приезжаю из командировки, а она в жопу пьяная.

Повторюсь, что Надюха практически не выходила за пределы квартиры. Заняв наблюдательную позицию на кухне, из которой был виден длинный коридор и входная дверь, она ловила момент, когда кто-то из соседей собирался выходить, и бросалась на него, как на амбразуру:

– Ты надолго уходишь? Купи мне «пивасика»!

Ну, а если ей не удавалось никого уговорить, она стучалась ко мне:

– Саш, ну сходи в магазин, купи мне «пивасика»!

Она уговаривала так старательно, интеллигентно, жалобно, что трудно было ей отказать. Чтобы самой пройти сто метров до магазина, это ей не приходило в голову. Ещё бы, для этого надо было снимать свой зеленый шелковый халат, который, думаю, Сеня подарил ей на годовщину бракосочетания, одевать на своё бледное, не помнящее загара тело трусы и лифчик, да ещё и расчесывать вытравленные перекисью волосы, красить всегда влажные пухлые губы. Нет, она была по-своему красива, но «пивасик» отражался на её лице, но, что удивительно, никаких излишеств на теле не замечалось. Грудь полторашка, так что и обвисать нечему, попа как у девочки, даже не вызывала у меня желания потрогать или ущипнуть.

– Саш, а тебе Ленка делает минет? – доставая из шкафа бутылку с пивом, спросила она, когда мы были одни на кухне.

Я даже опешил, но увидев, как она присосалась к горлышку пластиковой бутылки, сразу понял её ассоциацию.

– Да нет, – взяв себя в руки ответил я, – она это дело не умеет и не любит.

– Ну и дура! Провинциалка, что с неё возьмешь. Кто там в её Пикалёве об этом знает? А ты любишь это дело? – оторвавшись от горлышка, продолжила она.

– Вообще-то последняя жена мне часто делала, особенно, во время месячных. Мне нравилось!

– Так давай я тебе отсосу, а ты за пивом сбегаешь.

– Надюха, ты шутишь, наверное? Я и так тебе пиво куплю, безо всякого минета.

– Ну, мне неудобно как-то, ты уже сколько бегал. Да не тушуйся так, как мальчишка. У Сеньки уже давно не стоит, так я ему часто отсасываю.

– Да я не тушуюсь, – уже слегка возбудившись, ответил я, – просто, как-то неожиданно.

– У нас-то мужиков в квартире, раз-два и обчелся. Витька ни на что не годится, Макаров вааще идиот. Ты один нормальный. Пойдем ко мне, Сенька только завтра вернется из командировки.

Они с Сеней жили в самой дальней комнате, до которой нужно было идти по коридорам, делая несколько поворотов. Её худое тело то исчезало, то вновь появлялось и в полутьме оно было даже прекрасно. Или, это мне так только казалось. Я подался на «приманку» и уже наделял её и красотой и осанкой. А, может быт, ь не наделял, а только сейчас разглядел в ней эти черты?

Туалет с раковиной был как раз напротив её комнаты.

– Я не брезгливая, – сказала она, но зайди, сполосни своего «зайчика»!

Этот её «зайчик», окончательно замутил мое сознание, и я на автомате подошел к раковине, обмыл уже давно вскочивший член и шагнул в глубину её комнаты.

– Ну где ты там, – Надюха уже стояла на коленях, ожидая меня.

Её губы показались мне ещё влажнее обычного.

– О, да он уже готов, – взяв в руку мой член, сказала она, – Сеньке надо долго его поднимать, а у тебя с этим всё в порядке.

– Надюха, – уже заикаясь перебил я её, – давай на время забудем о Сеньке.

Но, она ничего мне не ответила, потому, что рот её был уже занят моим членом. Ах, какой это был рот! Большой, чувственный. Я сразу понял, что она большой мастер минета.

– Ладно, потом поговорим на тему, где и как она этому научилась? Но, какая мастерица!

Она заглатывала полностью мой член, перебирала в руках яички, вынимала, облизывала ствол и головку. Я любовался, как её полные, большие губы охватывали мой член, как головка расширяла её горло. Не в силах больше сдерживаться, я начал выстреливать в неё скопившуюся сперму, которую она успевала глотать.

– Да, мастерство не пропьёшь, – промелькнуло в моем сознании.

Подергивания члена постепенно закончились, Надюха вынула его изо рта, облизала головку и сказала:

– Вкусненькая у тебя спермочка, как дынный йогурт, у Сеньки какая-то кислая!

– Ну, просил же я тебя, не вспоминать про Сеньку, весь кайф испортила.

– Да ладно тебе! Что, не понравилось?

– Понравилось, очень понравилось, ты мастерица, я бы даже сказал КОРОЛЕВА МИНЕТА!

Сеня загнал Надюху в резервацию. Её кровать была отделена от попадания дневного света шкафом и занавесками. И, лишенная дневного света, это дитя подземелья, писало стихи. В тумбочке она держала несколько исписанных мелким почерком тетрадок со стихами.

– Надь, – не раз говорил я ей, – ну давай я покажу их кому-нибудь из литературной богемы, может опубликуют.

– Да срать я хотела на эту богему! Видела! Все тщеславные козлы, только и думают, как бы самим продвинуться. Зачем им конкуренты.

Надька училась в своё время на филфаке университета, так что суждения её были основаны на знании законов литературной «кухни». В те годы интернет только входил в обиход, и Надюха не была посвящена в его тайны и возможности. Приготовив Сене еду, она включала торшер и читала бумажные книги. Знала она много, с ней интересно было общаться на окололитературные темы.

– Надь, ну зачем ты зарываешь свой талант в землю, – в очередной раз обращался я к ней, – давай попробуем издать что-то. У меня есть знакомый издатель, Житинский. И не дорого это всё обойдется.

– Да знаю я твоего Житинского, выпивали с ним лет двадцать назад в рок клубе на Пушкинской 10, он ещё клеился ко мне. Но, не приклеился.

– У тебя стихи, ну прямо современная Сафо!

– Ты мне льстишь, Саня, – она даже зарделась, – бред сивой кобылы, а не стихи. Сафо любила! А я никого не люблю, людей ненавижу. Смысла в жизни не вижу. Застрелиться что ли?

– Ну, брось, что за мысли у тебя в голове.

– Нет, а для чего жить? Муж меня давно по имени не называет, сын ­наркоман третий срок мотает, все жилы уже вытянул. Сидел бы в своей колонии тихо, так нет, всё деньги сосет. Его по УДО могут отпустить, но, надо тому дать, этого «подмазать»! Сенька уже и сестру Аньку к этому делу притянул. Та вышла замуж на нашего еврея, но с американским гражданством. 

А я выбрала Сеньку, потому, что он был фанатом Битлов.

Почему был, он и сейчас говорит только о битлах и о Зените.