– Петрович, а можно я его потрогаю?

И, не дожидаясь ответа, она опустила молнию на моем спальнике вниз, взяла в руки мой каменный член, и стала слегка подрачивать его.

– Аня, что ты творишь, прекрати, – сказал я неуверенным голосом.

– Но, почему, – ответила она, – тебе же нравится?

– Нравится не то слово, – дрожащим голосом, – но я же намного тебя старше!

– Ну и что, разве это важно. Ты же видел, как я кончила, и сильно возбудился. Но ты же не будешь сам мастурбировать при мне, а разрядиться тебе надо.

Она продолжала дрочить мой член и я почувствовал, что сейчас кончу. Она тоже это почувствовала и бросила мне свои трусики.

– Спусти на них! Как я мечтала о том, что ты зальёшь их спермой, а я буду вбирать в себя запах, лизать, а потом одену на себя и буду ощущать её на своей писечке.

Её слова стали спусковым крючком, и мой член начал выстреливать струи. Она подхватила свои трусики и обмотала ими член так, что вся сперма осталась в них. Когда тот перестал дергаться, Аня обтерла сухой стороной член и убрала трусики к себе в спальник.

– И как я теперь буду жить? – придя в себя, начал я было говорить, но она меня перебила.

– Ещё лучше, чем до этого. Ты же себя всё время обманывал, хотел чего-то подобного, но не признавался себе в этом.

– Слушай, Петрович, а пойдем ка купаться на озеро, заодно и обмоемся. Ночью вода теплая.

Мы обмотались полотенцами и побежали на озеро. Чистое небо было, усыпано яркими звездам, От крупной луны у горизонта к берегу, как на картинах Ван Гога, тянулась широкая желтая дорожка,.

– У нас тут вообще-то принято купаться голыми, – сказал я Ане, – но, если стесняешься, то можешь отойти за те кусты.

– Вот ещё глупости, – захихикала она и, сбросив под ноги полотенце, – стесняться после того, что только что было в палатке?

Мы почти одновременно плюхнулись в воду, подняв массу брызг, и встретились уже далеко от берега. В темной воде просвечивались только контуры наших тел. Только когда мы ныряли, я видел её белую попку, а когда она ложилась на спину, на поверхности появлялись её маленькие сосочки.Улучив момент, когда я пялился на неё, Аня подплыла ко мне и выпрыгнув из воды резко надавила на мои плечи, а сама хохоча поплыла в сторону. Я нахлебался воды, вынырнул, отфыркался и стал её догонять. Хотел было сделать то же, что и она, но пожалел её, стал просто плескать ладонью в лицо. Эти игры на воде слегка отвлекли меня от постоянно вертевшихся в голове мыслей, что случилось и как теперь себя вести с Аней. Набаловавшись вдоволь, насмеявшись, мы вернулись на берег. Я украдкой подглядывал за ней а она за мной. Замерзший от воды и сморщившийся член мой стал оживать и принимать вертикальное положение. Я повернулся в профиль к ней, раздвинул ноги и продолжил, старательно вытирать промежность, так, что член поднимался, опускался, болтался туда-сюда.

– Скотина, что же ты творишь, – возмущался мой разум, на что засевший в моем теле Бес, оправдывался, – но, она же с удовольствием смотрит и ей нравится. Мало того, это её возбуждает.

– Заткнись, сволочь, ты же сам знаешь, что она ещё ребенок и ничего не понимает.

– Нуты, старик выдал? Сам то понял, что сказал? Не понимает? Всё она прекрасно понимает, а что ещё не знает, так ты её этому научишь и она усвоит всю эту науку любить и получать удовольствие от секса. По твоему лучше будет, если её оттрахает прыщавый ровесник где-нибудь на пыльном чердаке, или в грязном подвале? Не лучше ли будет, если ты сам всему её обучишь.

Я готов был уже сдаться, но услышал голос Ани:

– Ну что, Петрович, ты готов? Пошли?

Да-да, иди к стоянке, я догоню. Обернувшись полотенцем я догнал Аню и пошел следом.

– Ну что, ты остыл? – повернувшись ко мне, захихикала Аня.

– Ну вот, что я тебе говорил, – продолжил наш диалог Бес, – она не то что смущена, а ещё и подшучивает над тобой. Это в твоей молодости девочки ничего не знали об этом, а современная молодежь всё что надо находит в два клика!

– Ты это о чем, прервав диалог с Бесом, спросил я?

– Не о чем, а о ком, – продолжая хихикать, добавила она.

– А ты, я вижу, многому научилась за то время, сколько я тебя знаю.

– Учителя были хорошие, – парировала она.

–Это что за учителя? – поинтересовался я.

– Ну, Машка, к примеру? Они там, в приюте только об этом межу собой и говорят.

– Да, но, ты употребила слово учителя во множественном числе. Кто ещё?

– Ты, например!

– Чиво! Чему это я тебя научил нехорошему.

Я чуть не сел на задницу от её слов и резко остановился.

– Почему нехорошему, – возразила она, – ты научил только хорошему. Ты показал своим примером, что мужчины могут быть такими тактичными и сдержанными и не хотеть только вставить.

– Аня, ну зачем так вульгарно – вставить?

Мы уже подошли к своей палатке, и Аня, расстегнув молнию, наклонилась и полезла внутрь. Я увидел при свете яркой луны её голую попку и аккуратную щелку, слегка покрытую короткими вьющимися волосиками.

– Блин, она, кажется специально это делает, провоцирует меня. А я-то думал, что она совсем ничего не понимает. Да, Бес, ты прав. Но, что же мне теперь с ней делать?

– Забирайся внутрь и застегни молнию, – как бы отвечая на мой вопрос, сказала Аня.

Уже совершенно не стесняясь своей наготы, я влез в палатку.

– А сейчас я хочу спать, – сказала Аня, положила голову мне на грудь и прижалась своими маленькими сисечками. Я обнял её за плечи.

– Петрович, – уже засыпая спросила она!

– Нет!

– Ничего, я тебя завтра научу, сквозь сон проговорила она и вслед за тем я услышал её легкое посапывание.

– Ну что, – Бес снова заговорил со мной, – что я тебе говорил, она ещё тебя кое-чему научит, так что не терзай свою душу, а просто веди себя с ней так, как она от тебя ожидает.

– Но, она же наверно ещё девушка, – хотел было я ему возразить, но он перебил.

– Ты правильно употребил слово «наверное». Какая тебе разница, девушка она или нет? Проверишь при случае. А пока перестань забивать голову глупостями и бери пример с Ани.

Я повернул к ней голову, увидел её довольное личико, погладил по волосам, закрыл глаза и не заметил, как уснул.

Проснувшись первым, прислушиалсяк равномерному Анькиному дыханию, шелесту осин над головой, перекличке проснувшихся птиц. Первые лучи солнца, пробивались сквозь кроны деревьев и освещали счастливое Анькино лицо. Ночные страхи и опасения развеялись, и я решил сделать её пробуждение радостным.

Аккуратненько, чтобы не разбудить, я уложил её на спину и вылез из палатки. Снаружи было еще свежо, но уже не холодно. Утренняя роса на траве приятно холодила ноги. Осторожно, чтобы не скатиться с обрыва вниз, я стал искать землянику. Первая ягодка, вся в росе улыбнулась мне из-под резного шлема-листочка. Набрав полную кружку, я вернулся в палатку и увидел улыбающуюся Аньку.

– Ты где был? – спросила она.

– Да вот, решил «приударить за девушкой, – ответил я, протягивая ей землянику. Она съела несколько ягод и сказала:

– Петрович, ты прелесть! Дай я тебя за это поцелую.

Она прижалась своими, пахнущими земляникой губами к моим, а руками удерживала мою голову.

– Вот я и говорю, – не умеешь ты целоваться, – оторвавшись от моих губ, с веселым хохотом сказала она, – но, ничего, я научу.

– А сама-то ты где научилась, – спросил я, и добавил, – впрочем я догадываюсь.

– Ну да, Машунька научила. Она и всех парней в приюте перецеловала, кроме Петьки.

Я смотрел на то, как она ест землянику и понимал, что в наших с ней отношениях перевернута очередная страница, и всё теперь будет по-взрослому.