Ну и опять же вспоминая свою мамочку, это истинное исчадие Ада, благодаря которой я вырос закомплексованным мазохистом и живодером с полностью сломанной психикой и обреченные на жалкую жизнь закомплексованного неудачника. Мама стала моим самым жестоким моральным насильником и палачем, с самого детства травмируя мою неокрепшую психику самыми изощренными способами, со злой властной улыбкой разрушая на моих глазах все мои самые сокровенные мечты и постепенно превратив жизнерадостного любознательного в запуганного невротика с полным отсутствием собственных интересов, личного мнения и ко всему тому прочему с абсолютным не желанием жить.

Ведь мама всей душой ненавидела детей и никогда этого не скрывала. И уж тем более никогда не хотела своих. Моего старшего брата, сославшись на дурные прогнозы врачей о возможных патологиях плода, она «для общего блага семьи» убила на 6й неделе беременности, без всяких сожалений.

Я же стал жертвой аборта исключительно благодаря сильнейшему давлению на нее, ближайших родственников, особенно со стороны отца, грозящих ей в случае прерывание беременности полным отказом в материальной помощи и получении наследства. Родители отца были люди по-настоящему верующие и для них аборт был не просто чем-то неприемлемым, а и вовсе приравнивался к убийству. К эдакой безбожной неблагодарности, отрицанию главного закона данного богом людьми «Плодитесь и размножайтесь». Так, что мама оказалась в крайне невыгодной для себя ситуации. Да и сам отец в тот период видимо еще имел свое веское слово в семье, еще оказался под маминым каблуком, подчинившись полностью ее эгоистичной стервозной воле. И стиснув зубы маме ради собственной выгоды пришлось пойти на этот шаг. Пришлось вопреки собственному желанию, все же подарить жизнь своему единственному сыну. Ненавистному ей с первого своего вздоха и ставшего ее излюбленным объектом для своих унижений, ядовитых насмешек и издевательств и самых обидных оскорблений, которыми она так безукоризненно метко ранила мою не в чес не виновную душу мама с полна отыгралась на мне за период детства и подростковый возраст, сломав меня, как личность, подчинив своей воле, и всегда с особой радостью, срывая по малейшему поводу, а иногда и вовсе без повода, на мне свою злость за самые различные жизненные неурядицы: от внезапной стрелки на новых колготках, до разлада в отношениях с отцом. После которого к слову маме удалось не только вернуть его, но и в мгновение ока превратить сильного волевого и мужчину военного в робкого подкаблучника ставшего ей во всем услуживать.

Мама была абсолютно аморальна, как бы тщетно иногда не пыталась это скрыть. И все эти детские сказки про «добрую милую мамочку, поющую на ночь колыбель и читающая сказку, целующая в лоб перед сном» всегда казались мне каким-то искусственным надуманным бредом. Не имеющего ничего общего с реальностью. В моем недобром мире мама могла на ночь довести до истерических рыданий в подушку, обозвать последними словами, побольнее залепить мне пощечину, выбросить в мусорки мои любимые игрушки, предварительно сломав их на моих глазах, порвать мои детские рисунки и наконец, в ярости, бросить на пол и растоптать ногами пластилиновые фигуры, которые я так любил в детстве лепит и по первости неплохо в этом деле развивался. Однако, мама, явно не разделила моего восторга и интереса к лепке, каждый раз находя причину в секунду варварски сокрушить своими безжалостными стопами мой многочасовой труд, что в конце концов и отбило во мне напрочь всякое желание лепить. Как впрочем и рисовать, и играть на гитаре. Мама не без явного удовольствия методично расчетливо разрушала все, что мне было дорого, все то что я так любил и о чем мечтал.

Но не несмотря на все эти бесконечные издевательства той самой главной женщины в моей жизни из чрева которой я появился на свет и все те неимоверные страдания, которые мама мне причинила, именно она стала моим первым и самым сильным объектом вожделения, моей жестокой Госпожой, сделавшей меня, своего единственного сына, всего лишь игрушкой для собственных садистских утех, богиней ставшей началом всех моих многочисленных фетишей, чьи прекрасные стопы до сих пор остаются моим несравненным идеалом женской красоты. И все моя вожделенная рабская похоть шла рука об руку с неимоверной моральной, а порой и физической болью. Ведь мама могла в пылу гнева очень сильно и унизительно меня побить.

Я помню, как она мне детства внушала, что религия это глупость и идиотские занудные сказки, всячески издеваясь и открыто высмеивая эту глупую небылицу. Особенно это бесило некоторых родственников со стороны отца, в частности мою вышеупомянутую бабку т.е. мамкину свекровь, которая была очень верующим и набожным человеком. Стараясь жить прежде всего согласно закону божьему. Она всегда осуждала маму как злостную некрещеную безбожницу, которая и меня крестить не стала, считая этой глупостью. осуждала ее за курение, короткие юбки, блузки, яркий макияж и каблуки, которые мама после 40 начала носить еще активней. Она в тот период пошла на фитнес, заметно улучшила свою фигуру и накупила много довольно откровенной и женственной одежды и обуви. И конечно же выглядеть хотя бы перел свекровью более скромно она не собиралась. Напротив желая лишний раз позлить пожилого человека. Ну и еще бабка всегда осуждала категорическую не любовь моей мамы к домашней живности. Особенно к котам, которых в сельской местности считают помощниками в борьбе с мышами и другими грузунами. Но мама явно не разделяла этого мнения и каждый раз сильными ударами выпинывала котов из дома и даже с крыльца, пологаяст в борьбе с грызунами только на мышеловки и свои летние сабо на толстенной подошве. Под которыми на моей памяти погибло бесчисленное кол-во несчастных грызунов.

И я прекрасно помню, как бабка умерла после долгой и тяжелой болезни и мама перед родней, вся в трауре, во время похорон двулично прикидывалась подавленой горем и даже я помню что-то там слезно рассказывала священнику перед отпеванием. Ведь сравнимо с маминой жестокостью было только ее подлое самодовольное лицемерие, которое она так мастерски умела использовать в своих корыстных целях, а иногда и просто из-за спонтанного желания поразвлечься, вдоволь поглумившись над доверчивым к ее лживым словам людьми. Она могла невероятно правдоподобно и я бы даже сказал артистично изображать самые неподдельные страдания, слезные угрызения совести и сожаления о случившемся, и конечно же с особо циничным притворством, мама просто в высшей степени превосходно умела выставлять себя несчастной жертвой обстоятельств или же своих бессердечных близких, даже когда правда очевидно была не на ее стороне. Она закатывала бурные истерики, с криками и громкими рыданиями, обвиняя всех в бессердечном и особо несправедливом отношении к ней, несчастной женщине у которой больное сердце и которой жить осталось всего ничего. И жить она больше не хочет и не видит смысла, если ее самые близкие люди так к ней по свински относятся.

Так было и когда она специально вырвав мне немалый клок волос в на затылке в подростковом возрасте и сделав мою шевелюру едва ли не на четверть меньше в объеме. Ее просто не устраивало, что я против ее воли решил отращивать длинный хайер увлекшись тяжелой музыкой. Она после душа ( в мама до сих пор может меня помыть если захочет), помыв меня и мою шевелюру с с ядовитой ухмылкой заметила «вот волосенки то твои все выпадут скоро». И в ответ на какую-то мою безобидную защитную реплику предложила помочь мне высушить голову феном побыстрей. Достала улыбаясь старую круглую расческу и туго намотав на нее все волосы с затылка начала сушить их феном, но только вот размотать назад их уже не получилось и расческа намертво застряла в моей шевелюре. Мама естественно сделав вид что ни в чем не виновата все перекинула на меня «Сам виноват, расчесывать надо было перед душем. Не ухаживаешь ты за своими волосами и вот тебе, пожалуйста!». Мне эти слова были, как ножом по сердцу и я в ужасе попытался сам распутать эту чертову расческу. Но мама тут же рассвирепела и принялась на меня кричать с милой дергая расческу якобы пытаясь вытащить расческу, безвозвратно вырывая с корнем несметное кол-во моих волос на затылке. А после заявив что придется сострогать, молча обрезала оставшиеся пряди ножницами. Физической боли я в тот момент не чувствовал, скорей полное внутреннее затухание.... Выгорание если угодно, помноженное на гнетущее чувство несправедливости и собственной бесправности и ничтожности.

Мамуля плевать хотела на мое подавленное состояние, болевой, а главное ментальный шок, полную моральную опустошенность и очень серьезную психологическую травму, которую она мне нанесла в тот вечер и которая осталось шрамом на моей душе по сей день. Так грубо и варварски мама убила за пару минут мечту своего единственного сына, втоптав ее в пол. Ведь мой хайер уже никогда не будет теперь таким густым как прежде и на затылке у меня по прежнему волосы намного более редкие. А мама же видя мои слезы и многодневные переживания, мои периодические попытки хоть как-то донести до нее как мне больно, лишь раздражали ее и она сперва зло кричала «хватит ныть уже, сопли пускать! Свинья, ты неблагодарная! Должен мне пятки целовать, за все что для тебя сделали», а после включая режим жертвы начинала выставлять во всем виноватым меня «Ты меня довезешь скоро! Буду в гробу лежать, такая маленькая. Вот тебе радости будет!» при этом мама переходила по интонации с какого-то истерического полу плача на злорадный смех. Мамин тон значительно веселел и она с эдакой самодовольной ухмылочкой победителя всегда приговаривала в конце «Да мне насрать на тебя! Говно ты! Я тебя ненавижу! Говорили мне подруги аборт надо было делать, а я не послушала. И вот мне аукнулось.!» а затем неизменно прибавляла железным тоном «На неделю лишаешь компьютера»и это действительно был тон победителя, точней победительницы, сокрушившей меня морально и лишний раз показав свою безграничную материнскую власть!

Я же попупив взгляд и изо всех сил стараясь заглушить слезы и колкие всхлипывания в груди и зачарованно смотрел на прекрасные босые мамины стопы. Те Она очень любила ходить дома босиком, а в моменты своих особо эмоциональных нападок в мой адрес, неизменно то притопывала обеими ногами поочередно, то слегка приподняв одну из ног резко ударяла ей по пол пяткой. Стуча об пол, как бы в знак своей правоты. И я не мог оторвать взгляд от этих идеальных маминых ножек, которые в этот самый момент топтали мою несчастную жизнь.

вот сразу после всего этого похоронного процесса мама довольно потирала руки на пару со мной и злорадно без всякого стеснения приговаривала «ну что? Не спас тебя твой бог, не дал спокойно умерть? А не надо было другим мешать жить!» помимо смерти ненавистного ей человека ей досталось и часть наследства. Точней досталась она отцу, но он уже тогда был под маминым высоким каблуком всецело.