Честно скажу, по мне, не сексуальное это имя. Это твердое «д» посредине! Первые «люд», как лёд. Потом «юда», тоже не весть что... Только последнее «да» звучит неплохо, но не всегда из уст владелицы этого имени. Правда, полное «Людмила» радует этим «милым» окончанием. Но в порыве признаний или, тем более, страсти, глупо называть избранницу полным именем. Мне так кажется...

Короче, имя ей – Людмила! Что же в том имени заложено? Посмотрим.

«Это имя славянского происхождения. Дословно переводится как «милая людям».Обладательницы этого имени часто идут по жизни, оставляя яркий след. Личная жизнь Людмилы обычно насыщена эмоциями и событиями. Людмила ценит свою независимость, что может создавать определенные проблемы в семейной жизни».

Вот. Как-то так, вкратце.

С Людой мы познакомились на одном из концертов какого-то городского конкурса, в котором участвовал наш армейский ансамбль и ВИА «Кристалл», где она была солисткой. Субтильная, стриженная и одетая в мини по тогдашней моде «под Твигги» (помните такой секс символ семидесятых(?), она обладала глубоким меццо сопрано, чем, собственно, сразу и поразила меня. Где, в каком отделе хрупкого худенького тела помещался этот голос?

« Может быть, я в среду с ним уеду...

может быть в четверг.

День тот превратится, без сомненья,

в день прекрасный – воскресенье...» - пела она популярную песню из мюзикла, если не ошибаюсь, «Самертайм» Джоржа Гершвина. А я любовался коралловыми губами на милом лице, тонкой фигурой и худенькими стройными ножками с острыми коленками. Твигги! Как на фото из журнала «Ровесник».

Тогда в клубе мы все перезнакомились. Оказалось, что в их ансамбле не хватало поющих мужчин. Из семи музыкантов нормально пели только двое, репертуар которых был весьма ограничен. Я в ту пору вполне сносно голосил тенором. Слово за слово, узнали, что я скоро на дембель и пригласили к ним, при условии, что я останусь в Москве. Собственно, так и получилось - осенью я начал учебу на подготовительном факультете (рабфаке) института и параллельно стал репетировать с «Кристаллом». Да, надо сказать, что почти все музыканты и Люда тоже учились в одном институте на разных курсах, а двое уже закончили. Среди них был бас-гитарист Игорь, который считался парнем Люды.

Почему «считался»? Потому, что уже на первой репетиции я увидел, что между ними «пробежала кошка», вероятно чёрная. В перерывах они что-то пытались выяснять громким шепотом, уходя в дальние углы клуба, а после Люда уходила, не дожидаясь окончания репетиции. Всё это меня сильно интриговало. Моя симпатия к Люде только возрастала по мере того, как мы стали чаще видеться. Более того, я заметил, что и она неравнодушно смотрит на меня. Иногда даже ловил на себе ее пристальный теплый взгляд.

В какой-то из дней я разговорился с гитаристом Борей, с которым нам было по пути до метро.

— Борь, а что происходит у Гоши с Людой?

— Там целая история. Короче, Гошка с кем-то трипака поймал. Ну, сам понимаешь, что об этом надо было сказать Людке. Ей же тоже надо было провериться. Она пошла, а у нее чисто! Значит... сам понимаешь, что это значит.

— Ну, да... понятно. Теперь-то что?

— Да ничего! Она наотрез больше с ним не хочет. А он... да фиг его знает?

— А у них давно это?

— Что? Любовь их или ебля?

— Отношения, - сформулировал я свой вопрос.

— С позапрошлого года. Мы тогда искали кого-то из поющих перед поездкой летом в агитбригаду в Дудинку. Знаешь, на Севере есть такой порт?

— Нет.

— Ладно, узнаешь еще. Вот, нашли Людку. Там они и сошлись. Гошка вообще баб клеит с первого взгляда. Вот и приклеил себе трипака, - Боря засмеялся.

— Ты же сказал, что Людка «чистая».

— Ну, да. Она-то вообще «комсомолка, спортсменка, красавица». Это Гошка ёбарь-перехватчик где-то по блядям сходил. А ты что, на Людку глаз положил?

— Да, нет... Просто...- не знал что сказать, - просто они все время ссорятся...

— Понятно. Знаешь, ты не первый. Все наши ребята к ней клинья подбивали... я тоже... Не вышло. Но ты не ссы! Попробуй... Гошка козел, конечно. Обидно будет, если из-за всего этого она уйдет из группы. А на ней почти четверть репертуара.

Этот разговор так или иначе подтолкнул меня к более активным действиям на фронте покорения сердца Людмилы. Тем более что дело шло к Новому году, а у меня еще не было постоянной подружки. Хотя и времени на поиски тоже не оставалось – учеба и репетиции, а еще московские расстояния.

В общежитии, куда нас иногородних заселили, было весело, но мало шансов устроить личную жизнь - четверо в одной комнате. Уговорить троих «погулять», чтобы уединиться с девчонкой было практически невозможно. Поэтому мы с двумя Серегами решили снять квартиру. Довольно быстро мы нашли однокомнатную сравнительно близко, по московским меркам, от места учебы. Тогда Матвеевское только-только застроилось и в город мы ездили на электричке, а потом на метро. Два раскладных дивана и полуторная кровать нас вполне устраивали. А на счет личной жизни мы составили график, который быстро сломался.

Серега К (он был из Краснодара) нашел себе студентку-медичку и «эту» жизнь преимущественно проживал в ее общаге, изредка выпрашивая время на нашей хате. А другой Серега С (из Свердловска) стал встречаться с москвичкой, которой было далеко мотаться в наш район и они чаще всего встречались у нее. Только я пока еще оставался без пары, если не считать одноразовых подружек со студенческих дискотек. Но разве это секс (!) в закутке у выхода на чердак или в случайно свободной комнатушке с уборочным инвентарём? Правда, умудрялись «страхнуться», как говорила одна из девчонок, прямо в танцзале на стуле в темном уголке. Но хотелось какого-то постоянства, а Люда в этом плане была для меня идеалом.

Начать отношения оказалось делом трудным. Написано же, что Людмилы «ценят свою независимость». Вот с этим я сразу и столкнулся. Мы были с нею одногодками, но она смотрела на меня свысока, потому что училась уже на третьем курсе, а я только на рабфаке. Типа «недоумок» и «профессорша». Как же! Не на того напала. Включал всю мою эрудированность, жизненный и армейский опыт, а главное – обаяние, и к ноябрю склонил ее к первому свиданию. Правда, пришлось скрывать нашу зарождающуюся связь от ребят из оркестра. Хотя, Гоша перестал домогаться ее. Она тоже, как будто успокоилась и была раскована на сцене. Но, тем не менее, они периодически все еще обменивались испепеляющими взглядами. Правда, попыток сближения я уже не наблюдал.

Договорились встретиться в воскресенье. Подкопил деньжат со стипендии, да еще и родители прислали тридцатничек – гуляй, рванина! Для первого свидания выбрал не абы что а «Метелицу» на Новом Арбате – известное в те времена молодежное кафе, а после, ресторан - варьете, известный как «Метла». Вечером туда только по предварительному заказу или за «трояк» швейцару. И то, если день будний и непогожий, а то и до десятки доходило. Еще бы, сколько приезжих и проезжих хотело побывать в московском ресторане и непременно на Арбате! Но я умудрился заранее забронировать место на день свидания. Тётка администратор настойчиво требовала, чтобы я сделал полный заказ от закуски до сладкого, но в итоге смилостивилась, ограничившись только шампанским, фруктами и мороженым. Про вкусы Люды я ничего не знал, кроме одного - она любит мороженое. Как-то раз на репетиции ребята вспоминали, как после той поездки в Дудинку она на вокзале в Москве первым делом купила себе два пломбира за девятнадцать копеек в вафельном стаканчике с кремовой розочкой и съела их так стремительно, едва успев дойти до метро.

Как я нервничал перед встречей, не передать словами. Накануне выстирал рубашки, трусы, носки... Все своими руками (стиральные машины тогда были роскошью). Отгладил. Вертелся перед зеркалом не хуже кокотки какой-то... Даже сам себе противен стал. Плюнул на все это. Обычный прикид на плечи. Побрился, плеснул на щеки рижским мужским одеколоном «Карат» (та еще «заграничная» штучка(!), оттер ботинки от налипшей грязи и кавалер готов!

Люда меня очаровала окончательно. Короткое расклешенное осеннее пальто горчичного цвета (тогда это было заграничной редкостью) и шляпка в тон подчеркивали современный образ «девушки из журнала», а белые чулки или колготки (тогда я в этом не разбирался) немного полнили ее ножки и привлекали взгляды без исключения всех мужчин, стоявших у входа в «Метелицу». О, как я был горд, когда эта «фея грез» улыбнулась мне и позволила чмокнуть себя в щечку при всех.

Все, что мы там ели и пили, даже описывать не буду – настолько это оказалось не важным. Главным событием того вечера стало то, что мы реально сблизились. Люда была раскована и готова к новым отношениям. Это чувствовалось в каждом ее взгляде и словах, которые отчетливо давали понять, что я ей небезразличен. Это не было местью Гоше за измену и попыткой выплеснуть на меня всю злость разрыва. Наоборот, я понимал, что их отношения уже на значительном периоде времени переживали охлаждение и продолжались по инерции. Она так и сказала: «Плыли по течению...» Зато она много расспрашивала о моей доармейской жизни и учебе. Конечно, я молчал о своих похождениях «до», притворяясь скромным и неискушенным в любви и сексе юношей. Не знаю, поверила ли она мне тогда, но потом, когда отношения перешли в «постельный режим» она часто удивлялась моей «осведомленности» в вопросах секса. Но об этом позже.

В тот вечер проводил ее до дома в Люберцах. Местечко по тем временам, да и в последствии, не самое приятное, чтобы гулять вечером с девушкой. Повезло – ее дом находился буквально в двух шагах от станции, где всегда людно и полно милиционеров.

Первый поцелуй в подъезде был недолгим, но весьма горячим, что дало серьезную надежду на то, что следующее свидание будет «проникновенным».

Две репетиции среди недели едва сдерживал себя, чтобы не наброситься на Люду с поцелуями. Проходя мимо, или когда казалось, что никто не видит, прикасался к ее руке, или даже пытался обнять. Она мягко с улыбкой отстранялась, говоря, что не хочет афишировать «наши отношения» перед ребятами. Победа! Она так и говорила – «наши отношения». Договорились, что встретимся у меня в Матвеевке в субботу после занятий.

В ноябре темнеет быстро. Я встречал Люду на перроне. Она была в том же «фирменном» пальто, но не в шляпке, а в платке яркой расцветки, стильно повязанном на ее милой головке. Те же белые чулочки... Вот они и спровоцировали ту ситуацию, ставшую отчасти причиной того, что ее имя вошло в мою память, как незабываемое. А дело было так.

Встретившись, мы отошли к ограждению, чтобы дать пройти толпе пассажиров. Последовали объятия и поцелуи, на которые Люда страстно отвечала, что еще больше укрепило во мне уверенность в интимном продолжении вечера. Дома я все приготовил для этого, начиная с напитков - турецкого миндального ликера (продавался только в МИДовском гастрономе на Смоленке) и шампанского, и завершая набором мини пирожных – фирменного приготовления кондитеров студенческой столовой гуманитарных факультетов МГУ.

Но, вернемся на платформу. В порыве страстных объятий я прислонил Люду к ограждению и целовал, давая волю рукам, пусть через ткань пальто, сжимать ягодицы возлюбленной. На минуту или две мы потеряли ощущение действительности, когда в нее нас вернул мужской голос.

— Ребята, отойдите от края, хотя бы. Там за вами наблюдают...

Лицо этого подонка я мельком заметил, как только открыл глаза. Взгляд непроизвольно был направлен за спину Люды и вниз под платформу, откуда на нас, а точнее, под юбку девушки смотрели противные похотливо водянистые глаза маньяка-вуайериста. Он тут же юркнул под платформу. Догнать его было невозможно. Прыгнуть вниз через перила означало пролететь метра четыре, а то и больше, на склон насыпи и еще проехать по ней на жопе дальше вниз. А бежать в обход тем более не оставляло шансов на поимку. Я просто грязно выругался, чем ввел Люду в ступор. Она окаменела на минуту, а потом, как будто проснувшись, помотала головой и произнесла:

— Он что, смотрел мне под юбку? Пошли скорее отсюда...

Отвечать не стал, а потянул ее за руку к переходу. Мы быстро дошли до дома и поднялись на этаж. Только у двери заметил, как дрожит девушка.

— Ты что, замерзла?

— Нет... это от того... открывай скорее... мне надо в ванную...

В прихожей Люда быстро скинула туфли, отдала мне пальто и платок и зашла ванную.

Я ждал ее на кухне, расставив на столе угощения и бутылки. Слышал, как в ванной шумела вода, еще какие-то звуки, но был поражен, когда увидел голую девушку, скромно прикрывавшую руками маленькие сисечки и лобок.

— Где твоя кровать? – тихо, но внятно произнесла Люда.

— Идем... - я подскочил к ней, обнял и, не удержавшись от нахлынувшей страсти, подхватил под ножками и унес в комнату.

По праву «главного квартиросъемщика», потому что нашел эту квартиру, я занимал ту самую полуторную кровать с толстым матрацем. Свежее, только утром застеленное бельё не дало повода устыдиться в неопрятности и придало мне дополнительной уверенности в дальнейших действиях.

Лихорадочно сбросив с себя одежду, накрыл девушку всем телом. Она вздрагивала, как если бы ей было холодно, и даже сжимала плечи, призывая крепче обнять их. Поцелуй, долгий и влажный, отвлек и немного успокоил дрожь ее тела. Почувствовал, как затвердели соски, упершись горошинами в мою грудь. Оторвался от губ, чтобы поцеловать это чудо. Ее маленькая грудь была по-своему красива и возбуждала своей подростковой свежестью. Особенно красивы были соски, шоколадными горошинами возвышавшиеся над небольшими ареолами. Вообще все в ней было таким тонким, аккуратным, почти кукольным. Твигги! Как сейчас бы сказали, девочка в тренде.

Едва притронулся языком к груди, как дрожь усилилась. Люда крепко сжала меня в объятиях и прерывающимся голосом выкрикнула:

— Да...вай, ско...рей... возь...ми меня... не могу... больше... тер...петь...

Ощутил как разошлись подо мной ее ножки и раскаленный от желания член скользнул в промежность. Она не дала мне времени для ласки или стимуляции и своей рукой нетерпеливым движением приставила головку ко входу, потянув за член, призывая немедленно войти. Я не понимал тогда, из-за чего такая спешка. Почему она так нетерпелива. По собственному опыту я знал, как женщины любят предварительные ласки. А здесь такое. Ее поведение даже немного напрягло меня.

Но, наше дело гусарское – барышня готовы и просят! Головка, в смазке невероятно обильных выделений, проскользнула внутрь довольно легко, но на первых же сантиметрах приостановилась из-за узости влагалища. Люда вся сжалась, но не оттолкнула. Тихо стоная, она терпеливо ждала, когда член войдет до конца. Странно, но она продолжала вздрагивать, как в самом начале. И причиной этой дрожи был не член, проникавший в нее все глубже и глубже.

— Ты вся дрожишь... тебе больно?

— Ннннн....- только и услышал я.

По всему было видно, что и говорить членораздельно она не могла. Что же случилось? Пока эти мысли проносились в голове, головка достигла крайней точки и тронула там что-то. Люда вскрикнула и прогнулась, тем самым отстранив головку от чувствительной точки.

— Прости... тебе больно?

В ответ только отрицательно покрутила головой и еще крепче притянула меня к себе.

— Давай... - хрипло, как будто ее горло было чем-то забито, произнесла Люда.

И я дал. Наращивая темп, я ощущал, как расслабляются стенки влагалища, привыкая к толщине члена. Люда лежала с закрытыми глазами и только охала, когда член погружался в нее. Я по-прежнему не понимал, что происходит, но такое поведение мне совсем не нравилось. Ладно, думал я, выебу, а там посмотрим.

Чтобы хоть как-то оживить партнершу затеял игру. Стал вытаскивать хуй полностью, чтобы сомкнулись половые губы, и тут же вторгался в пизду, благо, смазки хватало. Иногда головка не попадала и проскальзывала вверх по щели, касаясь клитора. Это вызывало более громкий стон женщины. По всему было видно, что это ей нравилось. Но где та реакция, которую я видел раньше у всех моих подружек, с кем я проделывал подобные номера? Люда была зажата. Или это была ее обычная манера сексуального поведения? Я не понимал.

Через какое-то время мне надоело работать поршнем. Я вошел до конца и остановился, крепко обняв женщину. Она инстинктивно несколько раз еще подмахнула бедрами и успокоилась. Тогда я начал медленно раскачивать тазом, придавая члену внутри круговые движения. О, как это вдруг завело ее! Она заговорила. Скороговоркой и со слезами:

— Да, вот так, закрой меня от него. Не давай ему смотреть. Он глазами меня насилует. Он смотрит туда... ты понимаешь? Да? Это все он! Так меня... Насилует... ты понимаешь? А я не могу... у меня нет сил... он насилует меня... а мне нравится... я боюсь... ты понимаешь? Да? О, как хорошо! Да, да... насилуй меня... не так... как раньше... сильно-сильно... Оооо...да. Вот так! Да, да... дааааааааа...

Это ее «как раньше» я понял правильно. Вернулся в прежнее положение и член заскользил в ней с новой силой, разбрызгивая по свежим простыням ручьи женских выделений. Люда ожила! Она стонала и ревела, кусала плечи, царапала спину ноготками, выгибалась почти до «мостика». С такой «дикаркой» совладать было трудно. Но сохранить себя от «производственных травм» было можно только одним способом – по-собачьи.

Но прежде захотел проверить, как она отнесется к умеренной грубости. Не снижая темпа, слегка отстранился на вытянутых руках и стал пристально смотреть на нее, нарочито прищурив глаза, чтобы придать вес словам. Она поймала мой взгляд.

— Что, сучка, нравится, когда тебя насилуют? Визжишь от удовольствия... Это не глазами, а настоящим хуем! Что? Страшно было, а теперь нравится, сука?

— Да... - прохрипела она. – Да... насилуй... сильней, сильней... вот так...

— Ты...Вставай как сука на четыре лапы. Буду тебя ебать.

Она с каким-то удивлением и испугом смотрела на меня, но безропотно выполняла все мои команды. Когда она встала на четвереньки и повернула голову в мою сторону, то впервые увидела член. Может я ошибаюсь, но глаза ее расширились от удивления. А посмотреть было на что. Блестящий от ее соков, опутанный набухшими венами член с надувшейся красной головкой являл собой весьма впечатляющее зрелище.

— Вот сейчас я засуну его в тебя, сучка, - продолжал я «угрожать», - Но сначала посмотрю, - я специально сделал акцент на этом «посмотрю», - тебе между ног в твои дырки.

Люда издала короткий стон и опустила голову на простыню. Она была покорна моему грубому натиску. Пальцами развел пошире в стороны наружные губы и ягодицы, поразившись обилию влаги, измочившей всю растительность вокруг и щель вплоть до копчика. Я умышленно задержал взгляд, чтобы по реакции женщины убедиться в том, что именно тот вуайерист стал причиной ее первоначального ступора и последовавшей дикой страсти.

Пальцы чуть шире развели в стороны упругие половые губы, вызвав стон их владелицы. Несмотря на то, что хуй уже поработал в этом влагалище, вход был прикрыт розовой плотью и малыми губами. Нестерпимо захотелось целовать эту нежную дырочку. Едва я приблизил лицо и лишь дыханием согрел губки, как Люда застонала, а когда язык прикоснулся к нежной плоти она упала на живот, содрогаясь от оргазма. Она что-то хрипло выкрикивала, но я не мог разобрать слов, только гладил ее ноги, попу, спину. Прилег рядом, дожидаясь окончания спазмов.

Вот так первый раз! Такого у меня еще не бывало. Нет, девчонки, которые давали сразу, как говорят, «потом познакомимся», были, и не одна. Но вот так, чтобы возбудиться от какого-то маньяка и трахнуться без прелюдий и ласк, что я как раз ожидал от Люды, было впервые. Впервые так произошло и у нее. Едва придя в себя, Люда заговорила.

— Прости, Володя... - голос хрипло вырывался из горла, - ты, наверно, подумал, что я вот такая... отъявленная потаскуха... да?

— Совсем не подумал так...- я хотел продолжить и успокоить ее, но она даже не слушала меня.

— У меня такое впервые... я не знаю, как так получилось, но это все из-за того... ну, который подсматривал там на перроне... мне вдруг стало сначала противно до дрожи, а потом как будто его глаза не глаза вовсе, а его орган, что ли... я просто физически почувствовала, как он в меня проникает и насилует. Так отчетливо, что внутри все зашевелилось.

Люда повернулась на спину, натянула на живот край простыни и продолжила.

— Причем насиловал так ласково, что из меня потекло... это я уже здесь в ванной почувствовала. Хорошо, что ты был рядом. Мне хотелось закрыться от него. Нет, закрыть свое лоно... и одновременно дико хотела, чтобы все это продолжалось... ты можешь меня понять? Это у меня так впервые...

Ее монолог прервался. Она обняла меня одной рукой и положила голову на плечо.

— Не бери в голову... все нормально. Так бывает, наверное... но мне все это понравилось! Ты была такая непонятная и ненасытная.

— А когда ты стал грубить и материться, я вообще потеряла сознание... Прости, ладно... я вообще не такая.

— А какая ты? Покажи.

Во время этого короткого диалога член находился в режиме напряженного ожидания, периодически вздрагивая и отрываясь от живота в порыве желания. Эти движения не ускользали от глаз партнерши. После этих моих слов она улыбнулась и пальчиками прикоснулась к напряженной плоти. Хуй дернулся, чем рассмешил Люду.

— Он такой забавный. Подпрыгивает. Спортсмен прям... тяжеловес, гигант!

— Спортсменам положены награды. Ты знаешь об этом?

— Конечно! Сейчас он от меня получит... - Люда отползла вниз и лукаво посмотрела на зажатый в руке член, - Какой ты большеголовый! Неужели вот это все помещалось во мне?

— Даже шевелилось...

— Дурачок... Оболденно шевелилось. Так, что у меня дыхание перехватывало. Ты вообще какой-то... не знаю... короче, мне понравилось.

Она еще раз взглянула на меня и с улыбкой отвернулась, накрыв губами «большеголового».

Минетчицей она была «никакой», но сосала от души. Сразу понял, что ее «навыки» в этом искусстве были чисто теоретическими, почерпнутыми из разговоров с подругами или просмотренных картинок. Но мне было приятно уже хотя бы потому, что именно со мной она решилась на это. Почему-то я был уверен, что Гоше она этого не делала. Пусть тренируется, подумал, было, я, но... если бы не острые зубки! Завершать свидание с исцарапанной спиной и покусанным членом совсем не хотелось. Сжал в ладонях ее голову и потянул к себе для поцелуя. Люда покорно растянулась на мне, раскинув по бокам ножки.

Немного поёрзав бедрами, она нащупала точку соприкосновения вздрагивающей головки с ее лобком и, слегка прогнувшись в пояснице, прижала член пиздой. Он расположился ровно вдоль мокрой щели. И тут началось! Настоящий танец! Иначе не могу назвать эти движения женского тела, когда она скользит щелкой вдоль хуя, касаясь в конечной точке клитором головки. Не только в исполнении Люды я наслаждался этим «танцем». Такое бывало и раньше. Кажется, что женщина входит в ритм, забывая обо всем, сосредоточившись только на ощущениях от этих соприкосновений. Если попросить ее повторить движения на гимнастическом коврике, ничего не получится. Знаю точно. Уже просил одну «гимнастку». Так себе «колебания». А на члене это высокая хореография и гибкость.

«Танец» продолжался уже минут пять. Казалось, что Люда не хочет остановиться и продолжить секс в другой позиции. Она всё сильнее придавливала пиздою и только наращивала темп. Нет, я был в принципе не против, но уж очень хотелось вставить и заняться этим в нормальной физиологической форме. Только положил руки ей на бедра, как она перехватила их на запястьях и выдохнула со словами:

— Неееет... я кончааааааююю...

Десять минут – полет нормальный. Примерно столько времени она корчилась в спазмах оргазма, со стонами принимая позу эмбриона, дрожа, распрямляясь и потом снова подтягивая колени к груди. Она определенно меня удивляла. Такой партнерши я еще не встречал. Ну, кончали девчонки по-разному, но как-то более или менее похоже. А тут – сначала испуг от маньяка, потом страстная ебля с расцарапанной спиной, потом оргазм от одного прикосновения к пизде и вот это фигурное катание на скользком хуе. Что еще ждет меня в отношениях с этой женщиной, я не мог представить. Но мне она определенно нравилась.

Я оставил ее. Вышел на кухню, выпил глоток шампанского, так и не тронутого в бокалах, и закурил. Она вошла через несколько минут, завернувшись в одеяло.

— Люда, а ты что-то принимаешь от беременности?

— Когда была с Гошей принимала... а сейчас сделала перерыв.

— Просто у меня нет презервативов, но ты не беспокойся, я не буду в тебя кончать.

— Я не беспокоюсь... Я верю тебе. А у тебя есть еще сигареты? Или лучше дай дёрнуть твою.

— Ты куришь? Ни разу не видел.

— Вообще-то не курю. Но иногда хочется. Вот как сейчас.

— А что такого произошло сейчас? – спросил, протягивая ей сигарету.

— Кайф произошел! Ты разве не видел?

— Ну, видел, как ты кончила. Что такого?

— Дурачок ты мой милый... Я так еще никогда не кончала. Прости, ты, наверное, хотел по-другому. Но я не могла уже остановиться.

— Ты заводная девочка! Мне понравилось... Только теперь моя очередь кончить будет. Ты в курсе? Готова?

— Я готова, - Люда выпустила дым и улыбнулась, - Я не думала, что ты такой...

— Какой?

— Офигенный ты... в смысле вот «этого», - Люда жестом проиллюстрировала «это».

Какие же мы были зажатые в те годы! Секса в СССР не было, согласно заявлению одной участницы телемоста с США. А занимаясь этим самым, чего не было, мы стеснялись называть вещи своими именами. Поэтому все, что я говорил раньше, когда сношал ее тело, сейчас выглядело грубым, неуместным... применимым, ну, разве что только в мужских разговорах и... вот тут надо скромно потупить взгляд и сказать, что иногда девушкам нравится, когда при «этом» их парень говорит такие словечки.

— Да, вроде, ничего такого особенного я не сделал, - конечно, мне было приятно слышать ее оценку моих «офигенных» способностей.

— Мне виднее.

— Ладно, отдавай сигарету и можешь в душе обмыться.

— Придешь ко мне туда? – она призывно томно посмотрела на меня.

— Приду и выебу, - решил продолжить натиск грубостью.

Люда промолчала на это, кокетливо, с наигранным недовольством от услышанной грубости, дернула плечами, отдала мне сигарету и направилась в ванную. Я сделал еще пару затяжек и пошел за ней.

В те времена понятие душевой кабины еще не вошло в обиход жителей столицы. Про периферию вообще молчу. Что-то подобное, наверное, могло быть только в домах партноменклатуры или у МИДовцев. Не знаю. Здесь, как в большинстве московских домов, металлическая душевая труба, эдакий «журавль», крепилась прямо к смесителю в ванной и не предполагала гибкого шланга, тем более в металлической спиральной оболочке. Заниматься сексом, стоя или сидя в ванной, было тем еще искусством. Но продвинутая молодежь приспособила для этой цели продававшиеся в хозтоварах деревянные подставки для тазика для ручной стирки. Правда, в пылу «атаки» и эти приспособления соскальзывали с края ванны, что приводило к неприятным последствиям, а иногда и травмам. Но если эту подставку прижать вплотную к стене с торца ванны, то успех и мало-мальски уверенное завершение акта было почти гарантировано.

Люда стояла за прозрачной полиэтиленовой шторкой под струями воды иногда громко выдыхая задержанный в легких воздух. Штора немного искажала контуры, но не портила стройность и хрупкость фигуры моей новой любовницы. Отдернул занавеску и ступил в ванную. Надо отдать должное, советские чугунные ванны были шире и длиннее современных. Наверное, поэтому многие старожилы не хотели менять их на новые с возвращением капитализма в Россию, а подкрашивали их, что породило множество фирм по оказанию таких услуг.

— Он у тебя вообще когда-нибудь падает? – спросила Люда, глядя на торчащий член.

— А ты проверь?

— А как?

— Поласкай его. Может от ласки он расслабится..

— Как же! Только еще выше голову задирает.

Мы несли несусветную чушь и, как ни странно, наслаждались этой игрой слов, двусмысленность которой подталкивала нас к главной цели – соитию. Мы по очереди заходили под теплые струи, целовались, трогали друг друга за все приятные нам выпуклости.

— Сядь на ту доску, - я кивком головы показал Люде куда надо сесть.

— А она не сломается?

Чёрт, чуть не прокололся – на язык так и подвернулось «проверено, до тебя не сломалась».

— Смотря в каком ритме будем «успокаивать» моего головастика.

Люда улыбнулась и уселась на доске, расставив ножки насколько позволяли размеры ванной. Мокрые волосы прижались к милой головке, придав ей вид испуганной мокрой кошки. Странно, но именно эта ее беззащитность и смесь испуга и улыбки на лице вызвали во мне неистовое желание овладеть ею грубо, как уличной девкой. В скользкой ванне это было бы невозможно. Откинул шторку, вылез из ванны, сграбастал хрупкое тело и, удерживая равновесие на скользящих ногах, быстро унес Люду на кровать.

— Я же мокрая... - пыталась она что-то говорить, - постель промочим... подушка...

— Молчи, су...- я недоговорил, но она поняла, что я на взводе и отдалась, как мне показалось, с испугом и желанием.

Ее ножки на плечах дрожали, казалось, на протяжении всего процесса совокупления. То ли она так продолжительно кончала, то ли это я интенсивно сотрясал лобком ее ягодицы. Стон не прерывался с самого начала, когда член только прикоснулся ко входу во влагалище, до момента извержения семени на живот. Я не прерывался для смены позиции, настолько похоть овладела мной. Да и у партнерши я не заметил желания что-то изменить. Хотя, в эйфории я мог и не увидеть этого. Зато в ушах у меня звучал ее голос и слова из куплета, который она исполняла на английском:

And he'll be big and strong, The man I love...

Да, большой и сильный – это тот, кем хотел быть сейчас с нею, и, наверное, был, нависая над хрупким телом моей новой возлюбленной.

— Ты сделал меня счастливой, - было первое, что прозвучало после бурного финала нашей «схватки».

Люда говорила тихо, или мне это казалось, после громких стонов. Я лежал без сил, как будто пробежал армейскую «шестерку» в полной выкладке. Жутко хотелось пить. Но вставать не торопился – хотел слушать ее хрипловатый шепот. И она продолжала:

— Знаешь, может сейчас не подходящее время, но хочу чтобы ты знал. Гоша был у меня первым мужчиной, но ни разу за все время с ним я не испытала столько удовольствия от «этого», как с тобой сейчас. Говорю не для того, чтобы тебе сделать приятно... это правда.

— Ты клёвая! – лучшего комплимента в те времена и придумать было сложно.

Тогда «клевало» всё и на всё. Эпитеты типа «суперская» и «классная» появились несколько позже. А «клёво» было всё – настроение, еда, мебель, ну и девчонки, естественно.

— И ты клёвый.

У нее так призывно вытягивались губы, когда она произносила это «ё», что удержаться от поцелуя было невозможно. Так и произошло. Второй акт был долгим и нежным. Когда пришли в себя было уже около одиннадцати вечера. Вот-вот должны были вернуться ребята. Как же не хотелось вылезать из кровати в сырую Москву. Но надо было еще проводить Люду на Казанский вокзал.

Мы быстро привели себя в порядок и на выходе из подъезда лоб в лоб столкнулись с Серегой К. Представил его Люде. Реверансы, радость знакомству и прочие любезности были высказаны, а на последок, когда Люда уже повернулась, чтобы продолжить путь, Серега высоко поднятыми бровями и одобрительным кивком головы дал мне понять, что девица из разряда «клёвых». Ну, так тому и быть.

На платформе Люда запаниковала. Как сказать, не паника, конечно, но близкое к тому состояние. Она все время держалась подальше от перил ограждения, бросая в их сторону настороженные взгляды и неотрывно держала меня за руку.

— Володя, я сегодня останусь у подруги-однокурсницы на Киевской. Так что ты меня только на электричку посади и все, ладно.

— Ничего, не переломлюсь. До метро хотя бы провожу, а там сама.

— Как раз на метро и не надо. Подруга на Дорогомиловской живет, почти у вокзала. Там пешком. А вот ты как доедешь?

— У меня проездной.

— Шутник... Слушай, меня аж трясет на такой платформе из-за этого... ну, ты понял.

— Не бойся ты. Ну, всякие дураки бывают. Этот такой...

— Я не боюсь... Как тебе еще объяснить... ну, ты понял или нет?

— Не понял, - я искренне не понимал, о чем она говорит.

— Меня тут... короче, мне снова в постель с тобой хочется. Теперь понял?

— Нифига себе! Это надо запомнить.

— Чего еще?! Всё, вот электричка идет.

В следующий раз мы встретились днем среди недели – сбежали с лекций, чтобы остаться наедине как можно дольше. Погода в тот день стала намного мягче. Светило солнце редкое для поздней московской осени. Как и в прошлый раз встречал ее на платформе.

Люда опять поразила меня своей красотой. Короткая красная курточка нараспашку, мохеровая кофточка, юбочка мини и все те же белые чулочки на сексуальных стройных ножках. Ее лицо светилось радостью под стать солнечным бликам, пробивавшимся сквозь еще не совсем опавшую листву окружавших деревьев.

Мы обнялись и чтобы не мешать пассажирам, спешившим скорее сойти с платформы, я увел ее за выступ билетной кассы и прижал спиной к ограждению. Она испуганно оглянулась и попыталась вырваться, но я с силой прижал ее и закрыл рот поцелуем. Глазами я искал этого извращенца, но почти ничего не видел за ее волосами. Не знаю, был ли он там в тот день или нет, но эффект, на который я рассчитывал, был достигнут – ее опять затрясло от ощущения, что кто-то может смотреть ей под юбку, насилуя взглядом. Я держал ее на прекращая целовать еще некоторое время, до тех пор, когда ее ладони схватили мою голову, а губы прошептали:

— Хочу тебя... сейчас хочу...

Толпа рассеялась и на платформе почти никого не осталось, а те, кто был, не могли мне помешать. В расстегнутой куртке собой я закрывал девушку и со стороны все выглядело так, что целуется парочка влюбленных. Приподнял край кофточки и рукой проник за пояс юбки и резинку трусиков. Пальцы легко скользили по мокрой, как в прошлый раз щели. Люда тихо стонала и бедрами помогала пальцам гладить затвердевший клитор и проникать в пизду. Нас обоих заводила эта обстановка, некая опасность быть замеченными. Через короткое время Люда тихонько вскрикнула и обмякла в моих объятиях, едва не упав на колени. Она кончила. Это было ясно. Чтобы удержать ее на ногах вытащил руку из промежности, крепко обнял. Так мы простояли еще несколько минут, пока Люда приходила в себя.

— Ты специально так сделал? – прошептала она.

— Да... чтобы ты перестала бояться...

— Я не боюсь... я больше не боюсь, - сказала она и после небольшой паузы спросила, - А он видел это?

— Видел, - соврал я и ощутил, как вздрогнуло ее тело.

— А если теперь он будет за мной следить и по-настоящему где-нибудь меня изнасилует?

— Не бойся. Такие не насилуют. Им достаточно того, что они видят.

— Ты сам ненормальный, - с улыбкой сказала она, - Пойдем, а то мне уже надо сменить трусики.

Дома я все приготовил как в прошлый раз: чистые простыни, вино и разной еды, какую можно было купить в кулинарии. Это был наш день. Люда из прихожей сразу побежала в ванную. Я снял верхнюю одежду, но стоял в раздумьях – раздеться совсем и ждать Люду в кровати или после первого оргазма она захочет немного отдохнуть, или кофе попить. Из размышлений меня вывел ее голос:

— Эй, что там затих? Иди... спинку мне потереть.

На этот раз нам удалось освоить перекидную доску для стирки. После короткого неумелого минета, во время которого я только и думал как бы не потерять стояк, я поднял Люду с колен и усадил на доску. Не скажу, что было очень удобно, но для начала вполне подходило. Поза была хороша только тем, что наклон тел и положение промежностей предполагали практически вертикальное проникновение члена в женские глубины. Я отчетливо ощущал, как головка упирается в матку, вызывая резкий спазм дыхания партнерши. Ее рука при этом дергается в протестующем жесте, но тут же снова ложится на мое бедро и ждет нового удара. Жаль, что мышцы не выдерживают долго стоять в «планке».

Наскоро промокнув влагу на теле мы бросились на кровать. Люда отдавалась с неконтролируемой страстью. Удивлялся, откуда в этом хрупком теле столько энергии. В моменты наивысшего удовольствия она выгибалась так, что поднимала меня, если мы были в классической позе. А если я был сзади, то в финале мне даже не приходилось двигаться – ее ягодицы выписывали такие пируэты, что никакой «тверк» рядом не стоял. Кстати, про тверк тогда никто и не знал. Кончала Люда так часто, что вынужденные паузы держали меня в тонусе очень долго. Правда, это было чревато болью в мошонке, но пока я терпел и даже гордился тем, что могу так часто доставлять женщине удовольствие. По-моему, она тоже была счастлива от такой моей выносливости.

После того, как Люда отошла от второго оргазма, решили сделать перерыв. Как были голыми ушли на кухню.

— Хочешь кофе или чай? Может вино открыть?

— Не... дай водички – в горле пересохло.

— А я покурю, если не возражаешь.

— Дашь дернуть, как прошлый раз?

— Дам. Курилка! Сядь мне на колени вот так, - я жестом показал ей как сесть на мой упрямый член.

— Ого! Он как будто еще больше стал. В ванной он вроде меньше был.

— Ты его там так сильно кусала! Вот он и ёжился.

— Что? Я плохо сосу? Но я же никогда до тебя это не делала.

— Я это понял. Потом объясню как надо.

— Учитель! Ты что, сам сосал? – она противно захохотала этой, по ее мнению, шутке.

— Всё, ты наказана! Сучка!

Поднялся, резко развернул ее к себе задом и со «всей дури» (очень точное определение) загнал «кол в ведьму». Люда чуть не упала, вовремя схватившись за край стола. Она взвыла. Другого слова я не найду.

— Тише! Пожалуйста... Володя... Не так сильно... - почти как молитву, нараспев проговорила она.

Но я был на взводе не от ее дурацкой шутки, а от затяжного стояка, который немедленно требовалось разрядить. Ох, как шлепал лобок о ее ягодицы. Пизда изредка издавала свой специфический «стон» и хлюпала, обильно исторгая из себя соки. Я матерился, уже не помню какими словами, и шлепал ладонью по кругленьким ягодицам. Через пару минут такого напористого секса Люда опять кончила, упав грудью на стол и трясясь всем телом. Но я не остановился, лишь придержал ее бедра на нужном мне уровне. Мне нужно было кончить и никакие стоны и уговоры подождать уже на меня не действовали. Мой «конец» уже был близок, когда Люда вновь ожила и заиграла попкой. Еще десяток ударов и ураганчик закрутился в мошонке, грозя мощным цунами обрушиться на женское тело. Люда почувствовала это и торопливо, чтобы не упустить момент извержения проговорила:

— В меня... можно... дааааа...

О, как вовремя это было сказано! Почти неделя воздержания сказалась на количестве спермы, которую, рыча от удовольствия, я выплескивал в матку. Это был одновременный оргазм. Люда лежала грудью на столе, безвольно вытянув вдоль тела руки и, если бы не моя поддержка за бедра, сползла бы на пол. Руками ощущал, как дрожит ее тело.

Вот теперь можно было сделать паузу и покурить. После душа вернулись на кухню. Налил в стакан воды и протянул Люде, севшей на кухонный диванчик с дерматиновой обивкой, на которую из пизды тут же стала вытекать белая субстанция.

— Дай салфетку, пожалуйста. А то из меня все еще течет... Ну и налил ты в меня!

Какие салфетки? За ними надо было в магазин идти. И то не факт, что купил бы сразу. Эпоха дефицита затронула даже этот простой бытовой товар. А еще помните, как по городу, не стесняясь, шли гордые счастливые люди с гирляндой рулонов туалетной бумаги через плечо? Эх, такие были времена! Даже рулон туалетной бумаги мог сделать тебя счастливым!

Протянул Люде тряпочку – лоскут чьей-то старой рубахи, который служил нам верой и правдой на кухне. Им мы стирали со стола и мыли им же посуду. Теперь вот на что сгодился. Ничего, отстирается в хозяйственном мыле с крупным вдавленным клеймом «72%».

— А ты таблетки принимаешь или спираль поставила?

— Таблетки. А хочешь, спираль поставлю?

— Мне все равно. Как тебе удобней. Говорят, что таблетки вреднее для здоровья.

— Наши точно вредные. Мне гэдээровские достали. Их можно перед этим и даже сразу после, если получилось вдруг неожиданно. Володь, а ты вообще детей любишь... ну, хочешь вообще детей?

— Вообще, да. Конечно, в семье должны быть дети. У моей мамы четверо братьев и сестер и у папы тоже. Вот тогда в деревнях детей было, как говорила моя крестная, сколько бог дал.

— У моих меньше. Но они городские. Оба на Люберецком ковровом работают.

— А ты поесть хочешь? Я тут салат столичный купил и котлеты есть.

— Котлеты сам, что ли, жарил? – Люда удивленно на меня посмотрела.

— Жарил сам. Ты «Полтавские» любишь?

— Не очень. В них чеснока много.

— А ты сегодня кроме меня с кем еще целоваться собралась?

— Ладно тебе... но, если честно, то не хочу есть вообще. А на сладкое у тебя что?

— На сладкое у меня ты! А в холодильнике пирожные «Картошка». Будешь?

— Давай!

Мы еще немного посидели на кухне. Я покурил, а Люда съела пирожное. Все это время любовался ею, такой тонкой, такой желанной. Я уже говорил о ее глубоком альтовом тембре голоса. Слушал ее и поражался – где в этом теле скрыт резонатор, который позволяет извлекать такой бархатный звук. Сейчас говорят «сексуальный голос». Видимо, именно таким был альт Люды. Это подтвердил и мой отросток, гордо поднявший голову от сексуальных вибраций.

Солнце своим по-осеннему прозрачным светом освещало двор и окрестности. Люда подошла к окну. С третьего этажа была видна только площадка перед домом и проезд. В песочнице под грибком играли дети. На лавочках сидели их матери и бабушки. По проезду, ставшему главной дорогой из микрорайона к станции, проходили люди.

Я обнял ее сзади. Она вздрогнула и повернула голову. Поцелуй и прикосновение голого тела дали новый импульс. Люда попыталась повернуться ко мне, но я удержал ее в прежнем положении, склонив к подоконнику. По остаткам спермы член с хлюпающим звуком проскользнул во влагалище. Люда подалась вперед и обе ее руки легли на оконное стекло. В тот момент я увидел, что некоторые прохожие взглянули в сторону нашего окна, заметив за ним какое-то мелькание. Вид части обнаженного женского тела с яркими ареолами сосков явно привлекал внимание любителей «московских окон негасимого света».

В отражении стекла я увидел, что Люда не закрыла глаза, как обычно делала во время секса, а смотрит на прохожих, но ничего не предпринимает, чтобы отойти или укрыться за занавеской. И тут опять эта дрожь. Я понял, что ее парализовало, как и тогда на платформе. Но это продолжалось недолго. Она застонала, потом руки опустились на подоконник и ягодицы пришли в движение, помогая члену. Буквально через минуту она задрожала совсем не так, как в начале.

Опять пришлось подхватить ее под животом. Как приятно чувствовать в руках трепет женского тела. Это как держать в ладони птицу, чувствуя ее тепло, биение маленького сердечка и дрожь стремящегося на волю тела. Член все еще был в ней. Кажется во влагалище прибавилось влаги, или я просто сбил в пену собственную сперму. Так или иначе, но выходить из нее или менять позу мне не хотелось.

Все так же, поддерживая любовницу под животом, продолжил совокупление, подбадривая себя и ее ласковой грубостью.

— Что, шлюха, понравилось показывать себя? Смотри, все мужики на тебя смотрят. Они понимают, что сейчас происходит с тобой. Тебя ебут! И тебе это нравится. Да? Ну отвечай! Да?

— Даааа...

— Руки на стекло! Давай, не выебывайся! На стекло! Чтобы сиськи твои было лучше видно. И смотри туда! Ну! Открой глаза! Видишь, вон паренек... Бля, совсем школьник... на тебя уставился. Дрочит, наверно, по ночам под одеялом. Сегодня он тебя будет ебать. Да? Будет вспоминать тебя вот такую в окне. Представлять как тебя ебут. А может не один мужик ебет, а несколько... они сменяются там сзади и суют хуи тебе в пизду...

Я просто потерял над собой контроль. Грубости и мат сыпались из меня непроизвольно, как будто не я это был, а какой-то двойник... альтер эго. Та самая темная субстанция меня. Но какой кайф я испытывал при этом, не смогу передать словами.

— Даааа... - только повторяла за мной Люда, - Дааа... они... еще... ааааа...

Я видел, как побелели ее пальцы, пытаясь зацепиться за скользкое стекло. Она сползала в судорогах оргазма, уже, наверное, пятого за сегодня. И я кончал в тот же миг долго и со сладкой болью из-за того, что ее тело выскальзывало из моих рук и хуй изгибался внутри. С усилием задержал ее в прежнем положении, чтобы завершить семяизвержение.

Как это прекрасно! Какое-то совокупление дикарей на виду у всей общины. Условно, конечно, но факт, что картину нашего соития видел не один прохожий, был налицо. Пацан все еще стоял, прислонившись к столбу освещения, ожидая вероятного продолжения, или просто фантазируя на эту тему. Во время секса я заметил, что еще несколько человек пристально смотрели на наше окно. Мужчины не отрывали глаз пока шея могла поворачиваться, а женщины лишь мельком отмечали картину и стыдливо отворачивались, может, осуждая, а может и завидуя.

Взял Люду на руки и понес на кровать. Семя сгустками вытекало мне на ноги и скользило к полу. Надо будет все вытереть, а то и поскользнуться можно. Люда обняла меня за шею и что-то очень тихо шептала. Но разобрать ее слова не мог. Только повернул в комнату, как она довольно внятно произнесла:

— Нет... в ванную... я сама...

Сама она не дошла бы. Донёс и поставил на ноги перед дверью ванной комнаты. Зря я это сделал. Она покачнулась и обмякла. Колени непроизвольно подогнулись и она сползла по стене вниз. Поднимать мокрое от пота тело – та еще работа. Кое-как поставил ее на ноги, подхватил на руки и усадил в ванну. Ух!

Посмотрел на нее. Лицо пьяной в дребадан женщины. Взмокшие от любовного пота налипшие на лоб и щеки волосы, глаза с характерным прищуром и поволокой, бессмысленно улыбающийся рот, алые щеки – счастливая пьяная девица! И тут она начала нервно хохотать, всхлипывая от спазмов. Я даже испугался, все ли в порядке с ее психикой? И, кстати, был прав – с нею случился именно нервный срыв. Но это событие было со знаком плюс. Причиной стал необычный секс и мощный оргазм, который я у нее не заметил, поскольку был увлечен собой.

Я открыл кран и стал наполнять ванну.

Смеялась она недолго. Потом начала всхлипывать и, в конце концов, заплакала с улыбкой на лице.

— Что ты со мной сделал, Володя...

Отвечать глупо. Что сделал? Выеб и все...Но так не скажешь. Тем более, что мне самому все это понравилось и обижать девушку такими словами после всего было бы неприлично.

— Полюбил тебя как сумел... Ты вообще в порядке? А то мне даже страшно за тебя стало.

— Все в таком порядке, что плакать от счастья хочется.

— От счастья можно. А вообще я не переношу женские слезы... просто не знаю, что надо делать.

— Скажи, а ты специально меня к окну подвел?

— Люд, да ты сама подошла. Это я потом к тебе сзади...

— Ах, да... А тот мальчик наверно меня запомнил... и еще там два мужчины были, которые тоже так смотрели...- она выделила «так», чтобы передать свое восхищение, - Мне всё очень понравилось... я наверно извращенка? Да?

— Мы все извращенцы. Мне тоже нравится что-то необычное, возбуждающее. Как сейчас, например, или там на платформе...

— Ага! Мне тоже. Вообще клёво, что мы с тобой встретились. Ты такой! Даже не знаю как сказать... я просто счастлива с тобой. Я совсем забыла про Гошу, как будто его и не было совсем и всей этой ерунды почти два года. А то, что ты со мной делаешь в постели...- она на секунду задумалась и рассмеялась, - В постели как раз все нормально, а вот там, на станции, и сейчас у окна – это фейерверк какой-то.

— А что, в постели так себе?

— Что ты! Я не так выразилась просто... В постели я с тобой столько раз кончила только за эти две встречи, наверно даже больше, чем с Гошей за всё время.

— Ладно. Тебе тепло? Вода как? Давай я к тебе залезу...

— Ага. Тепло. Залезай. Только осторожно, головой кран не задень...

Мы просидели в ванной еще какое-то время, смывая друг с друга пот и болтая о разном. Потом поели. Открыли вино. Нам стало хорошо и захотелось спать. Нацеловавшись и обнявшись мы заснули.

Около восьми я открыл глаза. Люда еще спала. За окном уже было темно. С ребятами договорился, что они придут не раньше одиннадцати. Люда спала поджав ножки и подложив под щеку ладони. Ребенок, да и только. Погладил волосы. Она открыла глаза.

— Привет, - хрипло спросонья проговорила она, - Сколько времени?

— Восемь.

— Ой, мне надо собираться уже...

— Куда?

— Домой...

— Нет. Еще не вся программа выполнена, - я пристально с улыбкой посмотрел на нее.

— А что у нас в программе? – так же с улыбкой спросила.

— Операция «ы» и другие приключения.

— Шурика?

— Какого такого Шурика? Вовика!

Резко откинул в сторону одеяло и сжал Люду в объятиях. Еще два часа мы дарили себя друг другу. Штормы оргазмов сменялись негой ласки и поцелуев. Это был незабываемый день.

Именно этот день запомнился мне на всю жизнь и стал темой этого рассказа, связанного с Людой. Потом погода испортилась.

Я ушел из ансамбля – не хватало времени. Учеба была серьезной и мотаться из конца в конец города на репетиции, да еще и на выступления времени не хватало. А главное – не мог встречаться на сцене с Людой и делать вид, что между нами ничего нет. Но она настаивала на этом, потому что считала, что если мы откроем наш секрет, то ребята будут к нам плохо относиться. Короче, мой уход облегчил ее страдания.

Что еще? Да, на Новый год Люда отказалась придти к нам под предлогом, что это семейный праздник и она по традиции будет встречать его дома. Это обернулось стремительным сексом в ванной с какой-то Таней с первого курса и пробуждением с нею и однокурсником Маджитом в одной кровати. Что там было, даже тогда не вспомнил.

С Людой мы по-прежнему встречались один-два раза в неделю. Я даже приезжал к ней в Люберцы и познакомился с мамой, которая деликатно «ушла по делам», оставив нам время на любовь.

Нам было хорошо в постели. Это был какой-то наркотик для обоих. Даже когда все эти платформы и окна утратили остроту, нам хватало обладания друг другом без этого допинга. Нет, Люда по-прежнему заводилась, когда я напоминал ей о том извращенце под платформой, но уже не дрожала, а просто пускала, как я для себя это определил, «пиздяную слезу».

А вот весной случилось то, что стало еще одним поводом для включения Люды в этот список моих незабываемых подруг. По мере приближения основных экзаменов, от успеха на которых зависело мое зачисление на первый курс, времени для общения становилось все меньше. У Люды тоже на носу была сессия. И не только это ее отвлекало. Мне казалось, что-то происходило в их ансамбле. Она не рассказывала, ограничиваясь «все нормально». Мои подозрения, что у нее опять завязываются отношения с Гошей, меня не покидали. Говорят же, первый мужчина никогда не забывается. Так или иначе, но она так же была горяча в постели со мной, кончала страстно и часто. И однажды, отдышавшись после оргазма, она мне говорит, что беременна.

— Как же так? Ты же таблетки пила... - я с трудом подбирал слова.

— Так бывает... они не всегда срабатывают...

— Люд, я не готов сейчас к семейным отношениям и тем более к ребенку... прости, но это так. Можешь меня проклинать... А ты что думаешь сама?

— Не знаю. Я еще не думала над этим. Вот тебя хотела спросить и тогда уже решать что делать.

Что-то в ее голосе меня настораживало. Уж очень спокойно она говорила об этом, тогда как меня аж трясло от чувства вины и какого-то необъяснимого страха.

— Может надо к врачу сходить и проверить?

— Да, я пойду, конечно. Но задержка уже месяц и пять дней. Что еще может быть? Короче, я тебя поняла... Ты не провожай меня. Я сама...

Я страшно переживал эту новость. Мне было стыдно и больно. Я метался в поисках решения и в итоге подготовил себя к тому, чтобы стать отцом.

Люда не звонила. Я дважды пытался застать ее после занятий у ее института, но тщетно. Уже начал волноваться, как в один из дней увидел ее у выхода из нашего институтского сквера. Она смотрела на меня с той самой очаровательной улыбкой Твигги. Я подошел.

— Привет. Как ты? Я тебя искал, был у института.

— Нормально. Мы с ребятами ездили на конкурс песни в Волгоград ко Дню Победы. Заняли первое место, между прочим.

Ее голос был обычным как будто ничего не произошло между нами всего неделю назад.

— Знаешь, сегодня у Сашки (это был клавишник в ансамбле) день рождения. Давай пойдем вместе.

— Так ты же сама не хотела раскрывать наши отношения. А потом, самое главное, что ты решила с ребенком.

— А не было ничего... я просто хотела узнать, как ты к этому отнесешься...

Можете меня осуждать. Я и сам себя ненавидел, когда признавался ей, что не готов и прочее. Даже прикинул где перехватить двадцать пять рублей на аборт (тогда такая была цена убийства). Потом уже смирился и даже прикинул на себя роль мужа и отца. В тот момент, когда я увидел ее в сквере, я был готов упасть перед ней на колени и просить прощения за те мои слова, готов был унести на руках как драгоценный сосуд, в котором зарождается частичка моей плоти. А тут такое!

Это была наша последняя встреча. На следующий день я перебрался в общагу, где за мной оставалось закрепленным место. Люда тоже больше не приходила в сквер. Но имя ее я храню в памяти. Тот солнечный день нашего счастья и день нашего расставания, ее голос и еще слова из песни: «And he'll be big and strong, The man I love...»

(следует)