Это рассказ, о жизни семьи Флора Ефимова, из пяти человек, прожившей в полной изоляции в тайге, в двухстах километрах, от ближайшего поселения. Как появились первые старообрядцы в верховьях Абакана? Почему уходили, от цивилизации в горы? Как смогли выжить в экстремальных условиях, устоять в вере и сохранить свою самобытность?

Так что же послужило толчком, для молодых Флора и Ольги Ефимовых сняться с насиженного места в 1900 году? Устроенная жандармами в уральском городке Ялуторовск, когда двух священников Древлеправославной Церкви, заколоченных в бочки с гвоздями спустили с горы? Бог весть: история отношений между старообрядцами всегда была сложна и трагична. Когда же становилось особенно тяжко, будоражила душу мысль о благодатной стране, где всё по-божески, и правит той страной и народом в ней живущим мудрый и справедливый государь. Земли там плодородные, дождик вовремя и солнышко не жарит, и пребывают все в добром здравии, душевном и телесном...

Мечты русского народа о справедливости, а значит и счастливой жизни, воплотились в сказание, о "Беловодье". Есть, за китайской землёй страна, в которой живут истинные христиане, никем не преследуемые, трудятся и молятся, во славу "Божию", под покровом "Пресвятыя Богородицы". И если кто-то любопытствующий, или, что хуже, со злым умыслом попытается проникнуть в "Беловодье" ничего он не найдёт и не увидит, кроме сплошного и белого, как молоко, тумана. Разве только особо чуткий услышит, где-то вдалеке не то шум прибоя, не то колокольный звон, собирающий прихожан к вечерне.

Путь в "Беловодье" пролегал, через сибирские просторы, Алтай, а затем уже через китайские земли. Многие кержацкие семьи, не выдержав длительного перехода, оседали в укромных таёжных местах. Тем более что земли, через которые они проходили, особенно предгорья Алтая, были весьма привлекательными, для проживания. Климат там довольно мягкий, хотя бывает, к "Рожеству" или "Богоявлению" так мороз завернёт, что деревья рвет. Но глубокие снега надёжно укрывают землю. За лето рожь, да пшеница отменным колосом наливаются. А травы не то, что в пояс, всадника на коне скрыть могут. А главное, от «Власти антихристовой» подальше. Глядя на это великолепие, крестьянская душа стояла на распутье, или дальше идти, или синица в руках. К тому же, большинство понимало, что для "Беловодья" они не готовы, лишь бы от гонителей скрыться.

Шло время. Шли и люди, убегая, от гонений и пробираясь через сибирские таёжные дебри, надеясь на оседлую жизнь в удобном месте. Кто-то оставался в поселении, кто-то двигался дальше в тайгу. Всем, желающим присоединиться к общине, братья устраивали своеобразный богословский экзамен, боясь проникновения в их окружение ересей. Дробясь на толки и согласия, бес поповская среда вызывала к жизни множество течений, чьи проявления веры носили подчас откровенно еретический характер.

Среди новоприбывших выделялись Флор и Ольга Ефимовы. Прибыли они доживать свой век вдали от мирской суеты, посвятив отпущенное им время молитве и добрым делам. Вскоре появились новая семья с Софроном и Федорой Черкасовыми. Вся община состояла, из двух семей.

Первым делом, конечно, занялись строительством. Избы рубили сообща. Что-что, а топоры кержаки держать умели, непьющие, некурящие, здоровьем необиженные, дело своё знающие. Брёвнышко к брёвнышку так подгоняли иголку не просунешь. Нижние венцы клали из прочной и долговечной лиственницы, а остальные стены выгоняли из кедровых брёвен, приговаривая: «От кедры самый чистый и тёплый дух исходит». Ставили избы-пятистенки. Просторные и светлые горницы с обязательным передним углом, для икон и лампадкой, с русской печью, лавки вдоль стен, да стол из колотых и струганных плах, авторитетно расположившийся посреди горницы, составляли интерьер, крестьянской избы староверов.

Вот так, жизнь, вдали, от мировых потрясений, потихоньку входила в знакомое с детства, для христиан русло. Весной, после "Юрьева дня" начинали посадку. Летом покос, заготовка ягод, грибов и прочих таёжных даров. Если выдавался орешный год, то всей общиной выходили на сбор кедровой шишки, лущили, просеивали и сушили орех. Не каждый год родит это, воистину, чудесное дерево, поэтому заготавливали впрок. Орех, при правильном хранении, четыре года лежит, не портится. В октябре после Покрова мужики уходили в тайгу на промысел пушнины. Добывали соболя, колонка, лисицу, белку. Особая удача, если кто-нибудь на реке выдру ловил— алтайцы одну шкурку на коня меняли. Добытую пушнину, излишки мяса и рыбы меняли на соль, муку, крупы и железо. А когда февраль-бокогрей приходил, начинали готовить дрова. Стылые берёзовые и осиновые чурки звонко разлетались, от ударов колуна. Обычно, хозяин семьи Флор колет, а дети Алексей с Агафьей укладывает в поленницу, чтобы, за лето дровам просохнуть.

Но, чтобы у читателя не сложилось слишком благостное представление о таёжном быте, не нужно забывать, что описанные события происходили среди дикой первозданной природы в двадцатые годы прошлого века, а выражение «Медвежий угол матушки России», как раз про эти места. Полным хозяином тут был и остаётся доныне медведь. Обилие ягод, ореха, множество копытных: маралов, лосей, косуль отличная кормовая база, для этого зверя. Люди вторглись в его владения, а значит, нежелательные встречи и столкновения были неизбежны. И они не заставили себя долго ждать, особенно после того, как на заимке появилась домашняя скотина.

Год, по году молодым прибавляет, а старикам убавляет. Из вчерашней малышни получились славные молодые люди: Агафья и Алексей Ефимовы, Кирилk и Ефросинья Чепрасовы. Все были приблизительно одного возраста восемнадцати-девятнадцати лет. Выросшие на природе, с детства у старших в помощниках и по хозяйству, и на охоте, рано освоили науку выживания. К восемнадцати годам юноша мог и дом срубить, и зверя в тайге добыть. Алексей вплотную подошёл к этому возрасту, уже на щеках стал пробиваться рыжеватый пушок. Характером, лицом, статью походил на своего отца Флор. По всему было видно, что растёт такой же кряжистый, рыжебородый молчун. Агафья в маманьку удалась рослая, красивая, рано округлившаяся. И внутренний склад, скорее, от Ольги Ефимовой. Вот только к молению и учёбе, хоть и способна была, но не прилежна. Как, ни старались родители, не смогли заронить ей в сердце искры усердия, которые были в Алексее. А обучение в христианской семье начиналось с младенчества. С грудничком на руках становилась мама на утренние и вечерние молитвы. Первым делом складывала в двуперстие маленькие пальчики и ограждала малютку крестным знамением, держа его ручку в своей руке, накладывала последовательно на лоб, живот, правое и левое плечи. Одновременно читала молитву. Когда малыш начинал говорить, учили Богородичную и молитву мытаря. На пятом-шестом году приступали к азбуке и грамматике. Затем начальные утренние молитвы, полунощница и большой начал. После этого наступала очередь "Нового Завета" и "Псалтыри". Так закладывались в маленькую голову ребенка основы христианской веры. К шести-семи годам ребёнок уже мог читать и писать. Понятно, что не в каждой семье придерживались этого правила. Где-то к учёбе приступали позже или с меньшей нагрузкой, в зависимости, от способностей обучаемого.

Хоть и не было в Агафьи тяги к учёбе, зато в работе огонь-девка была, нарадоваться на неё не могли, во всём помощница надёжная. Одна печаль была у родителей, как только солнышко, за горизонт скроется, девка вечёрки рвётся, где можно вволю с парнями побалагурить. А Кирилл Черкасов глазами её уже, до дыр протёрли. Молодость она и в глухой тайге молодость, и ничего с этим не поделаешь. А посему, пора девку к замужеству готовить, решили Фрол с Раисой. Посидели, повспоминали, как сами на вечёрки ходили. Но пока разрешение на брак не дали...

Отношение к смерти у людей прошлого было диаметрально противоположным нынешнему пониманию этого венчающего земную жизнь события. Для христианина это был не конец существования, а переход в иное состояние, к другой форме жизни. Трагедия заключалась вовсе не в самом факте смерти как завершении плотского бытия, а в том, что человек мог преставиться без покаяния...

Зимним вечером Софрон Черкасов спросил Флора:

— Ну, что Фрол? Пойдёшь, со мной на Будухское озеро, за тайменями?

— А Ольга отпустит?

— Отпущу, отпущу, — отозвалась Ольга.

Очень обрадовался Флор этому приглашению. Чтобы на несколько дней, с ночёвками у костра, тем более зимой на рыбалку!

— А когда пойдём? — с нетерпением спросил Флор.

— После "Богоявления" будем собираться. Пусть день немного прибудет, — ответил Софрон.

Через день, на лыжах с нартами, с утра пораньше, отмолившись, тронулись в путь.

Три дня ходьбы, до места где водился таймень. Сначала вверх по Абакану километров пятнадцать. Затем, по Бедую, ещё километров двадцать пять. На этом притоке Абакана нет водопадов, как на большинстве горных речек. Поэтому рыба беспрепятственно поднимается вверх до самых истоков и зимует в высокогорном озере. Облюбовал этот водоём и таймень. Из местных рыб, он считается самым вкусным. И заезжие купцы в Таштыпе и Абазе отдавали ему предпочтение. Вес отдельных особей иногда доходил, до ста килограммов. Если кому-то удавалось изловить такого гиганта — вот где была удача так удача, никакого мяса не надо. К тому же, из кожи этих великанов шили обувь. До, озера добрались, без приключений. Конечно, зашли на Горячий Ключ. Отогрелись в единственной на маршруте избушке и поплескались в целебных водах. Остальные ночёвки были у костра. Флор не раз уже ходил, за тайменями, поэтому знал лучшие места для стоянок. Главное, чтобы рядом было побольше сухостойника. Сначала разгребали снег и разводили костёр на месте будущей «Постели». Затем ужинали и готовили двухметровые сутунки, для надьи. На это уходило два-три часа. В сумерках отгребали не прогоревшие угли в сторону, а прокалённую землю застилали пихтовыми и кедровыми ветками. Натягивали холстину, которая служила одновременно и навесом и экраном, отражающим огонь и тем самым усиливающим теплоотдачу. После этого «Заводили надью»: укладывали рядом два кедровых бревна, а сверху клали берёзовое сырое. От этого огонь не был таким буйным и горел дольше и ровным пламенем. Еловые и пихтовые дрова не брали — уж очень сильно «стреляют», можно пропалить одежду. В течение ночи Флор, пару раз накатывал брёвна на огонь, а Софрон млел на мягких, душистых пихтовых ветвях, укутавшись в тёплый лапотник. Прогретая земля, до утра отдавала тепло, через ароматную «Перину».

На озере место, для ночлега было оборудовано более основательно и со всей таёжной предусмотрительностью. На солнечном южном склоне горы, под надёжной защитой мощного кедрача, был построен небольшой сруб. Четыре ряда брёвен возвышались, над землёй, человеку по грудь. Эту конструкцию венчала крыша, из колотых плах, поставленных шалашом. В центре сруба находилась железная печурка, труба которой, для экономии места и дров, коленом выходила на тыльную стену. А по бокам, от печи располагались нары. Построили эту заимку Флор с сыном Алексеем, лет восемь назад на месте старого тувинского становища. С тех пор почти каждую зиму, на недельку, вырывались ловить тайменей.

Кому хоть раз довелось приобщиться к сидению зимой над лункой, тот на всю жизнь становится приверженцем этого вида рыбной ловли. Особенно, если это не праздная забава, а жизненная необходимость. Вот так же крепко, как первый аршинный таймень, вытащенный Флором на лёд, зацепился он за крючок, именуемый зимней рыбалкой.

Гигантов в этот раз поймать не посчастливилось, но одного пудового и парочку поменьше удалось выдернуть. Остальной посильный вес добрали мелочью, как говорится, «от двух до пяти килограммов». Обратный путь, хоть и с грузом, но по пробитой лыжне и вниз под горку, дался легче и быстрее.

Уже на Абакане, когда до Тишей оставалось меньше десяти километров, произошло непредвиденное. За время пребывания на рыбалке в верховьях случилась оттепель, а потом снова всё замело. Это самое неприятное, для путешествующих по реке. Сначала лёд снизу проедается, а затем переметается свежим снегом. Подобных ловушек на Абакане, особенно в конце зимы, предостаточно. В одну из таких промоин и влетел с ходу, шедший впереди Флор. Хорошо, что успел перехватить посох поперёк. Поэтому не ушёл под воду с головой, а повис на нём. Кинувшемуся на помощь Софрону заорал:

— Назад! Я сам! Не подходи близко!

Благо, промоина была небольшая, а течение несильное и лёд не стал ломаться дальше. В противном случае лыжи затянули бы под него. Потихоньку, отжавшись на руках, Фрол осторожно перевалил тело на ледяную поверхность. Настоящий страх испытал тогда Фрол. Страх, за собственную беспомощность и если он утопнет, как без него будет жить, его семья. На берегу развели костёр. Пока Фрол стягивал мокрую одежду, Софрон быстро нарубил сучьев. Пока сушились, наступил вечер, и поэтому решили заночевать на месте. Идти в потёмках, по такому льду, конечно же, не отважились. Утром Софрон обнаружил, что Флор был мертвый...

Прошло пять лет, Алексей лежал на кровати и лениво ласкал свой член. Отец Алексея Флор, уже лет пять, как умер провалившись в полынью на рыбалке и сильно простудившись умер прямо там. Мать Ольга, когда-то слыла местной красавицей, но время взяло свое. Старшая сестра, Агафья, всего на год была его старше, но о ней придётся рассказать подробней.

Именно пять лет назад, когда отец умер впервые, с Агафьей случилась странная история. Отец уехал на рыбалку с Софроном. Сначала она молчала почти сутки, а потом, как будто вернулась на десять лет назад. Стала сюсюкать, играть с забытыми куклами, то есть, вести себя, как маленькая девочка. В райцентре, до которого было почти 200 верст, по непроходимой тайге и реке, тоже ничего не смогли сказать что случилось с сестрой. Врачи интересовались перенесенными травмами Агафьи.

Говорили, что пройдёт, но ничего не изменилось. Хуже того, Агафья вскоре стала играть, со своей писькой. Возится с куколками, а потом вдруг сядет, раздвинет ноги и начинает терпеть пальчиком свою покрытую волосами промежность. Трусы она перестала одевать. Мать её ругала, умолял, но та не останавливалась. Более того, прошлым летом она стала использовать разные предметы для своего сексуального самоудовлетворения. Один раз Агафья запихнула в письку оторванную ручку, от куклы, но что-то случилось. Она взвизгнула и побежала с плачем к маме. По её ногам потекла кровь. "Горе ты моё неразумное! запричитала Ольга, целку сломала себе дура. Не плачь, все бабы, через это прошли. Пойдём, помоемся доченька".

— "Мам, а что такое "Целка"? Заинтересовался Алексей.

— "Много будешь знать - скоро состаришься", ответила Ольга сыну.

Так они и жили, до прошлой зимы.

Алексей, несмотря на тридцати пяти градусный мороз, он отправился в лес проверить установленные капканы на зверя. Как обычно, по льду озера. Откуда там образовалась полынья, так никто и не понял. Тем не менее, Алексей провалился, под лед. Алексей был, не из робкого десятка, быстро сориентировался, скинул валенки, тулупчик и стал делать попытки выбраться, из полыньи. Но это оказалось совсем непросто. Вода обжигала, пальцы скользили по льду, так как не за что было ухватиться. Но Алексею дико повезло, в том месте озера было не очень глубоко.

В итоге он нырнул с головой, оттолкнулся от дна и выбрался на лёд. Бежать было нельзя можно в такой мороз обжечь легкие, из-за этого и умер его отец. Пришлось идти быстрым шагом. Когда Алексей ввалился в дом, его одежда уже стояла колом, а на голове образовался ледяной панцирь. Мать, увидев сына, запричитала, заохала, Агафья заплакала. Матери хватило разума сразу не срывать с Алешки одежду, а дать ей оттаять, иначе бы она слезла вместе с кожей. Алексея била крупная дрожь. Он ничего даже не мог объяснить, что произошло. Тогда она раздела сына догола, стала его растирать сухим полотенцем, но это мало помогло.

— "Агафья снимай всю одежду с себя", велела она дочери.

Сама она тоже быстро избавилась, от одежды, уложил сына на свою кровать, легла рядом с ним, крепко прижав к себе, и сказала Агафье, чтобы та тоже легла рядом с братом. Алексей оказался сердцевиной бутерброда, где корочками хлеба были два женских тела. Но парню было не до того. Его била крупная дрожь.

— Грейся, грейся, сынок. Агафья, прижмись к брату покрепче! Алешенька, руки положи мне между ног, там самое тёплое место.

Постепенно Алексей стал приходить в себя. Теперь он осознал, что происходит и где он находится. Два женских тела прижимались к нему. Он раньше никогда не видел мать голой, а сейчас её большие сиськи согревали его, рука касалась заветной женской щелки между ног. Со спины прижимались сестра. Её грудь была не такой большой, как у матери, но более упругой. Соски, как маленькие пальчики, упирались ему в спину, а волоски на лобке приятно щекотали задницу.

— Мамочка, а откуда ты знаешь такой способ?

— Ты, что, один такой был? Ваш дядька Влас, чуть тебя был старше, с другом зимой пошли на охоту и в болото угодили. Думали, что оно замерзло. Как спаслись - одному Богу известно. Домой добрался еле живой. Так мамка наша, бабка Дуся, тоже так со мной его согревали.

Отогревала. Правда, они потом ещё миловались, чтобы Влас окончательно отогрелся.

— Это как, миловались?

— Как, как, как мужчина с женщиной милуются.

— Это что? Дядя Влас с бабой Дусей ебались?

— Тьфу, Леша, какое ты нехорошее слово говоришь! Не богохульствуй сынок! Грех так говорить!

— А, что, все так говорят теперь.

— Вот и плохо. Надо говорить миловались, женихались или ещё как-то.

— Хорошо, не буду так больше говорить мама. А как же он с бабой Дусей, ну того, миловался. Ведь она же старая?

— Тогда она была такая же, как я по возрасту. Я, что старая?

— Нет, конечно мамочка. А мы с тобой тоже миловаться будем?

— Господи! Вот рассказала на свою голову. Ладно, уж. А кстати, ты там это место не отморозил сынок?

Алексей почувствовал, как материна рука коснулась его яичек, слегка поиграла ими, а затем охватила ствол члена. На такие манипуляции член сына не мог не отреагировать. Его член встал колом.

— Во, чую, что не отмерз. Ишь, какое хозяйство отрастил. Больше, чем у отца.

Алексей застеснялся, сделал попытку вытащить руку. Неожиданно его палец попал в какую-то теплую, влажную щель. Ольга вздрогнула.

— Эй, мы так не договаривались! Куда полез? прошептала она почему-то шёпотом.

Алеша понял, куда случайно попал его палец. От этой мысли его член стал ещё тверже.

Однако, мать даже не сделала попытки оттолкнуть руку сына. Более того, она слегка раздвинула ноги, и теперь ладонь Алексея полностью покрыла её покрытое волосиками лоно. Алексей сотни раз видел, как ласкает свою писю сестра Агафья, поэтому он стал также делать матери. Ольга прикрыла глаза и слегка откинулась.

— Мамочка, а ты что, прямо видела, как дядя Влас с бабушкой, ну это, ебался, т. е. миловался?

— Ну конечно, я же рядом лежала. Они потом, жили, прям как муж с женой. Да и после, когда Влас женился, продолжали миловаться.

Это уже потом, когда мамке перевалило за шестьдесят лет, они прекратили миловаться. Ох, сынок, не доводи, до греха, а то сейчас закричу, от удовольствия.

Мама все-таки отстранила руку сына и встала с кровати.

— Вы лежите тут, а я пойду баньку истоплю. Надо тебя хорошенько пропарить сынок, чтобы не заболел.

Алексей разочарованно посмотрел на мать.

— А я думал мы тоже того, помилуемся мамочка!

— Ух! какой нетерпеливый. Вот в баньке попаримся, и там видно будет.

Спустя два часа Ольга усиленно обхаживала сына в парной веником. Оба были голыми. Лешка усиленно пожирал мать глазами. Когда она наклонялась, ему открывался прекрасный вид, большая попа с аккуратной дырочкой заднего прохода посередине, а под ней розоватая щелка.

— Ну что, сынок, холод весь из тебя вышел? Вот и славно. Давай обмоемся и пойдём уже в дом.

Алексей слез с полка, подошёл к матери и робко обнял её. Почувствовав женскую плоть, его член моментально напрягся в возбужденном состоянии.

— Сынок, ты чего? А, вон чего!

Ольга ощутила, как твердый, от возбуждения член сына уперся в районе лобка.

— Да я сама хочу, сил нет. Уж пять лет, во мне не было мужского члена! Но, как-то стыдно и грешно это. Хотя чего там! Мамка же так делала и ничего, не умерла. Отмолила потом перед иконой свой грех! Пошли на полок сынок.

— Ты же, поди, не пробовал?

— Нет конечно мамочка!

— Иди ко мне. Ложись на меня. Вот так.

Лешка улегся на мать, которая раздвинула ноги. Ольга направила напряженный член сына в свое лоно.

— Ох, как же давно я этим не занималась. Не спеши, сынок, дай насладиться твоим членом. Только смотри в меня не спусти своё семя. А то рожу тебе сыночка или дочку!

Алексей равномерно задвигал задницей. Он впервые был с женщиной. Сердце готово было выскочить, из груди. Но надолго его не хватило. Вскоре он выдернул член и излился мощной струей своего семени матери на живот. Раиса была немного разочарована. Но молодость есть молодость, уже минуты через полторы сын вновь долбил своим большим членом, её влагалище. Ольга стала активно подмахивать сыну задницей. Его большой член при каждом встречном движении касался матки влагалища.

Ольга это чувствовала и каждый раз вскрикивала, от удовольствия. Вскоре баня наполнилась стоном сексуально удовлетворенной женщины. Она, как мы теперь говорим, кончила. Ольга содрогалась в сладострастных судорогах оргазма. А сын вновь залил, её живот своим горячим семенем. Немного отдышавшись, помывшись и отдохнув, мама и сын вернулась в дом.

— Всё, детки, пора спать. Агафья, иди помойся, баня ещё горячая и спать. Устали сегодня...

Через часок, когда Агафья уснула, Лешка пробрался в постель к матери.

— Сынок, успокойся. Я устала.

Ольга с мужем занималась сексом, только в классической позе и не так часто. А сейчас сын лежал позади и вставлял ей свой большой член в её ещё не успевшую остыть щелку. Такого у неё еще не было. Это сильно Ольгу возбудило. Она с удовольствием отдавалась сыну. И вновь дом наполнился стонами сексуально удовлетворенной женщины.

Утром, когда Алексей проснулся, мамы дома не было. Леха сел, за стол позавтракать.

— Леша, а мы с тобой тоже будем хороводиться?

Лешка чуть не упал, со стула. Голос Агафьи был не как обычно плаксивый, а нормальный взрослый.

— Агафья, ты чего?

— А чего, я видела ночью, как вы с мамой хороводили. Теперь давай, со мной братик.

— Агафья, ты пришла в себя?

— Ага, как будто пелена спала. Я все вспомнила. Я, что раньше спала?

— Агафья, сеструха. Ты умница. Все хорошо. Наконец-то ты очнулась.

— Не, Леха, я хочу тебя.

— Тогда раздевайся и ложись.

Агафья быстро избавилась, от одежды и улеглись на кровать. Брат лёг рядом с ней. Его палец проник в заветную щелку. Там было горячо и влажно. Леша улегся на Агафью. Сестра взяла член в руку и вставила себе, во влагалище. Алексей, уже имея небольшой опыт, задвигал ритмично задницей.

— Ой, как хорошо! Ой, ой, ой, здорово!

Агафья усиленно задвигалась, под братом. Девичье лоно было значительно уже материнского, поэтому Лехе было не очень комфортно, но он старался, как мог. Вскоре Агафья уже кричала в полный голос.

— Ой, мамочки, ой, мамочки! Как же хорошо!

Вдруг она напряглась, как-то взвизгнула и затихла. Её тело полностью расслабилось. Леха так и не кончил. Он лежал на сестре не шевелясь. Постепенно Агафья стала приходить в себя. Она открыла глаза и улыбнулась брату. Алексей понял это, как приглашение к продолжению. Он вновь задвигал задницей. Теперь сестру бил оргазм каждую минуту, пока брат не излился ей на живот своим семенем. Они лежали полностью изможденные.

— Леха, я такого ещё в жизни не испытывала. Давай этим почаще заниматься!

— А как же мамка? Ей же тоже охота хороводиться.

— Ну и что, будем по очереди или вместе хороводиться.

Когда Ольга вернулась домой, дети сидели, за столом и Алексей, читал сестре библию.

— Мама, мама, Агафья, тут такое!

— Что, что случилось? Всполошилась Ольга.

— Агафья пришла в себя!

— Слава тебе, Господи, услышал мои молитвы!

Мать долго обнимала, целовала дочь. Агафья, тоже плакала, от радости.

— Агафья, что же все-таки произошло? Ты можешь вспомнить?

— Теперь могу. Помните, папка собирался уезжать на рыбалку. Ты, мама, пошла с Лехой в тайгу, за ягодами. Я тогда осталась дома. Мы с папкой баловались, он меня щекотал, дурачились...

Потом, он усадил меня на колени, стал гладить, говорить какая я красивая, целовал. Говорит: "Хочешь, сделаю тебе приятно? Только ты должна снять платье". Я разделась. Он стал целовать мои сосочки, трогать везде. Залез в трусы, засунул палец мне в писю. Я испугалась, а он говорит: "Не бойся. Трусики тоже снимай". Я не хотела, но он настаивал. Положил меня на кровать и стал целовать. Поцеловал даже писю и немного полизал ее.

Пальчиком тер какое-то место внутри так, что мне становилось действительно очень приятно. Вдруг у меня разлилось какое-то тепло внизу живота, пися задергалась, я как бы провалилась в яму. Когда я пришла в себя, папка лежал рядом уже голый и улыбался.

— Вот видишь! Я же говорил, что тебе будет хорошо. Теперь сделай и ты мне приятно девочка моя.

Он взял мою руку и положил на свой торчащий, как палка писюн. Показал, как надо двигать рукой.

— Наклонись к нему, понюхай, как он пахнет. Можешь даже полизать его, поцеловать, пососать.

Я так и сделала. Он захотел, чтобы я быстрее двигала рукой. Стал стонать, а потом взял мою голову, приблизил к своему писюну, велел открыть пошире рот. Сказал, что сейчас у него польется мужское молочко, и я должна его выпить. И правда, вскоре мне в рот полилась какая-то тягучая жидкость, очень странная на вкус. Ни на коровье, ни на козье молоко она на вкус не походила, но приятная, мне понравилась. Папка велел облизать его писюн. Потом мы лежали голенькие на кровати. Он меня опять начал ласкать.

Его писюн встал колом. Говорит: "Эх, жалко целку тебе нельзя ломать. Ладно, у тебя есть еще одна дырочка". Смотрю приносит банку, со сметаной. Мажет свой писюн, а потом мне попу, даже не саму попу, а дырочку в ней. Стал запихивать туда палец. Мне это не понравилось. Велел мне встать на четвереньки, сам встал сзади. Чувствую, что-то твердое и большое протискивается мне в попу. Мне стало очень больно. Я заплакала, попыталась вырваться, но он крепко меня держал. Я просила его перестать, мне было очень больно. Тут как будто мне в попу воткнули горящую головешку и все, я больше ничего не помню. А сегодня ночью, я услышала ваши стоны. Открыла глаза, смотрю ты лежишь согнувшись, а Алешка тебя сзади обхаживает. И так ты сладко стонешь! Вдруг у меня в голове, что-то щелкнуло.

Я поняла кто я, где нахожусь, что происходит, только никак не могла вспомнить какое сегодня число. Когда вы затихли, я еще долго лежала с открытыми глазами, а потом крепко уснула. Проснулась поздно и так захотелось испытать то, что ты испытывала ночью, что уговорила Леху, со мной по хороводиться. Ты ругаться не будешь, что мы это сделали?

Пока Агафья рассказывала, по щекам мамы катились слезы, но после последних слов она смутилась и покраснела, но пересилила себя.

— Вот ведь гад, снасильничать хотел маленькую девочку. Ладно бы со взрослой девкой, а то с дитем неразумным. А насчет того, что у вас было с братом чего бы мне ругаться.

Ведь у меня с братом Власом тоже было дело. Кстати, это он меня бабой сделал. Мамка была в курсе, что мы иногда милуемся. Она только просила, чтобы он был аккуратным насчет то-го, чтобы я не затяжелела ребенком. Ведь родить, от своего близкого родственника большой грех!

— Мама, спросил Леха, а ты не знаешь, почему в нашей заимке так просто относятся к тому, что сыновья с мамками милуются, братья с сестрами, а отцы с дочерями? Вон, Кирилл, сын Софрона, хвастал, что он с мамкой регулярно милуются, даже в присутствии отца, а тот его сеструху Ефросинью пользует.

— Я точно знаю, нашу деревню в которой мы раньше жили основали староверы, которые спасались в Сибири, от царской опалы. Здесь, на Выселках, жили самые ярые сторонники старой веры. Село процветало. Мужики не пьющие, не курящие, работящие. Но беда пришла, откуда не ждали: случился жуткий пожар. Почти все село сгорело, много народу погибло, особенно мужиков. После похорон и оплакивания погибших, собрались на общий сход. Избрали нового главу общины. Им стала матушка Марфа. Хотя какая она была "Матушка", ей всего было около сорока лет, но очень твердой веры. Через год после пожарища бабы стали жаловаться, что им не хватает мужского семени, хворают они от этого.

Тогда, после долгих раздумий матушка в молельном доме на общем сходе объявила, что в старых писаниях сказано: В дни тяжелые грехом не будет считаться прелюбодеяние, если мужики будут иметь, по несколько жен сразу, матери будут миловаться с сыновьями, сестры с братьями, а отцы с дочерями. Только молиться надо более истово. Чтобы подать пример односельчанам, она призвала сына своего и на глазах у всей общины стала с ним совокупляться. С тех пор это и повелось. При советской власти, конечно, стала традиция затихать, но совсем не искоренилась. В последние годы, когда мужиков стало мало, многие сгинули в Гражданскую войну и прошедшие годы в установлении Советской власти в этих глухих места, бабы вспомнили старое, вот и милуются потихоньку с сыновьями. Вот такая история. Теперь, что касаемо нас. Вы ребята молодые, вам это дело надо почаще, чем мне. Поэтому никаких споров не будет. Жизнь сама расставит все по своим местам.

Так они и зажили. Алексей теперь почти каждую ночь имел женщину. Иногда и днем.

Через пару недель они перешли на общую кровать, чего теперь друг, от друга прятаться. В первую же совместную ночь Агафья захотела попробовать теперь Лешкиного "Мужского молочка". Сосать член она, естественно, делать не умела, поэтому просто держала мужской орган, во рту и работала рукой, пока брат не излился ей в рот. Она с удовольствием проглотила горячее семя брата. Сказала, что очень вкусно и предложила сделать тоже самое матери, но Раиса отказалась. Через день Леха предложил женщинам втроем по хороводиться. Они встали рядышком на четвереньки, а он поочередно перемещался от одной к другой. Мать очень возбуждало, когда сын входил в нее сзади. Обычно Агафья кончала первой. Немного отдохнув, она помогала матери достичь оргазма. Ласкала ее грудь, целовала в губы. Поначалу Ольга была несколько скованной, но постепенно раскрепостилась, перестала зажиматься и получала сексуальное удовольствие в полной мере. Их дом почти каждую ночь содрогался, от стонов и женских криков. Однажды Алексей поинтересовался у матери: "Мама, вот папка хотел сеструху в задницу...

— А ты с ним пробовала так?

— Нет, сынок, ни разу.

— Может попробуем?

— Так Агафья говорит, что это больно!

— Ну, она совсем маленькая была, а у тебя попа, вон какая сочная и аппетитная мамочка!

— Не знаю даже сыночек. Давай, только осторожно. Если будет больно, то прекратим ладно?

Они тщательно подготовились к этому действу намазав мамин задний проход маслом. Агафья с интересом наблюдала, за процессом. Алексей осторожненько стал вводить член в материнский задний проход. Неожиданно, для всех все прошло быстро и почти безболезненно. Ощущения Ольги были противоречивыми. С одной стороны приятно, а с другой стыдно, что ее имеют в попу. Она даже испытала оргазм, при этом.

Как, только сошел снег, мать с дочерью отправились в райцентр, за двести километров, за пополнением припасов, патронов и ещё много чего на весь следующий год. Там остановились у дальней родственницы в доме. Та работала ночным сторожем при магазине. Поэтому иногда женщины, по ночам оставались одни. Вот в одну из таких ночей они лежали рядышком и разговаривали.

— Мама, а ты по Лешке не скучаешь?

— Конечно, скучаю.

— Я имею ввиду, как по мужику!

— И по этому делу тоже.

— А я очень, очень. Даже ломит всю. Вот потрогай у меня между ног.

Раиса просунула палец в дочерино лоно. Там было горячо и влажно.

— Бедненькая, дай я тебе помогу.

— Мамочка, давай разденемся. Так будет еще лучше.

Избавившись от одежды, женщины крепко обнялись. Агафья потянулась к губам матери. Та сначала отворачивалась, но потом они слились в жарком поцелуе. Ольга умело ласкала клитор дочери. Вскоре Агафью накрыл оргазм.

— Ну, что, доченька, отпустило?

— Да, стало легче мамочка.

— А я наоборот, вся дрожу, от возбуждения.

Действительно, маму била мелкая дрожь. Видя это, Агафья стала целовать мать, ее груди, гладить ее половые губы. Дочка покрывала поцелуями все тело матери. Немного надавив, она раздвинула ноги мамы и припала к ее сокровищу. Язык дочери скользнул вовнутрь маминого влагалища.

Ольга попыталась оторвать дочь, от своего лона, но та не поддавалась и продолжала упорно орудовать языком в маминой "Любовной дырочке".

— Мм...м! Ох, не могу больше, выдохнула мать и кончила.

Когда мама пришла в себя, от полученного мощнейшего оргазма, Агафья смотрела на нее счастливыми глазами.

— Мамуля, правда здорово вышло?

— Боже мой!, доченька, даже не думала, что такое возможно.

Она нежно поцеловала дочь, и умиротворенные женщины уснули. Завершив дела по пополнению годового запаса, мать с дочерью заторопились домой. Добравшись на лодке до замки, поспешили скорее к сыну и брату. Последние пару сотен метров Агафья, уже бежала. Когда мама вошла в дом, дочка с сыном уже предавались любви.

— Господи! Вот, неугомонные! - воскликнула мать, ну-ка, сынок оторвись на секунду. Посмотри, что мы привезли.

Она с умилением посмотрела на детей, поцеловала голую задницу сына и пошла мыться.

Скоро будет ее очередь. Ведь она тоже истосковалась, по мужику....

Через девять месяцем у мамы родился сын, а у сестры дочь, через год. Теперь нас стало пятеро в семье....