Было раннее майское утро. Первая пара в университете начиналась в девять, но Катя вышла из дома в пятнадцать минут седьмого: она хотела перед занятиями забежать на старую квартиру, к родителям – забрать кое-какие вещи, ну и просто навестить их, пока не ушли на работу.

Она шла по городскому лесопарку. Чирикали птицы, приятно шуршали серые нейлоновые штаны – Катя любила спортивную одежду – и созвучно им шелестели прошлогодние листья под ногами: Катя специально сошла с дорожки, чтобы пошуршать листвой. В этой части парка всегда было не очень-то людно, а в такой ранний час здесь вообще не было ни души. Но Кате это даже нравилось: она любила побыть одна. И вот она здесь одна, как будто хозяйка этого парка. На мгновение Катя словно посмотрела на себя со стороны: красивая уверенная в себе девушка идёт по солнечному парку, улыбается весеннему солнышку и разбрасывает кленовые листья. Она засмеялась от счастья.

– Девушка, подождите, пожалуйста! – грубоватый мужской голос вернул её к реальности. Катя обернулась: по боковой дорожке к ней приближались четверо мужчин. Двое из них были в камуфляжной одежде, ещё один – в чёрной форме, как у охранников, а четвёртый – просто в джинсах и куртке. Катя не слишком насторожилась: она и раньше встречала здесь мужчин в подобной одежде – по-видимому, охранников или рабочих парка. Одно или два лица даже показались ей знакомыми: скорее всего, она уже видела их здесь. Поэтому она спокойно остановилась. Мужчины приблизились к ней.

– Доброе утро. Охрана лесопарка, – быстро проговорил мужчина в джинсах, добавив что-то невнятное. – На каком основании вы здесь находитесь?

– В смысле? Просто иду по делам...

– На каком основании вы здесь находитесь? – с напором повторил мужчина.

– Я не понимаю, – растерялась Катя.

– В лесопарке установлен особый режим посещения. Нахождение на территории с 11 вечера до 7 утра без особого разрешения запрещается. У вас есть документы, разрешающие нахождение на территории?

Катя взглянула на часы: было без двадцати семь.

– Нет... А как я могла узнать про этот режим?

– Режим установлен правилами посещения лесопарка. Откуда вы заходили?

– Оттуда, – Катя показала рукой. – С улицы Кирова.

– Там установлен информационный щит, на котором размещена данная информация.

– Не может быть. Я столько раз там заходила, ни разу не видела...

– Его недавно поставили. Специально для таких как вы.

– Я не заметила...

Стоявший слева от Кати мужчина в камуфляже презрительно хмыкнул.

– Незнание закона не освобождает от ответственности, – продолжил тот, что был в джинсах. Очевидно, он был главным в этой компании. – Паспорт у вас с собой?

– Нет. Я не ношу его. Студенческий билет есть...

Катя показала билет мужчине.

– Студентка... – словно бы сочувственно протянул он. Несколько секунд он вглядывался в документ, потом помотал головой:

– Не годится. Только паспорт удостоверяет личность. Значит так, Екатерина Степановна. Сейчас мы с вами пойдём в дирекцию парка, там вызовем милицию. Они составят протокол об административном правонарушении.

Катя сморщилась от досады: такое хорошее было утро!.. Но делать было нечего. Она понимала, что спорить с мужчиной бесполезно: только терять время. К родителям, скорее всего, она уже не успеет: пока вызовут милицию, пока та приедет, пока разберётся... Не опоздать бы тут на занятия.

– Хорошо. Пойдёмте, – вздохнула она.

– Свяжи её, – скомандовал главный одному из мужиков.

– Это на каком основании? Вы не имеете права! – возмутилась Катя.

Мужчина не стал вступать в спор.

– Давайте, чего вы встали! – прикрикнул он своим помощникам. Один из них ударил Катю носком ботинка в подколенный сгиб, и она упала на колени, вскрикнув от боли. Двое других схватили девушку за запястья, сорвали с неё рюкзак и бесцеремонно заломили Кате руки за спину.

– Что вы делаете! Пустите! – закричала она. Мужик, державший Катю за руку, отвесил ей подзатыльник:

– Закрой рот!

Девушка завизжала.

– Заткнись, тебе сказали! – повысил голос другой мужчина и ткнул ей кулаком под рёбра так, что она взвыла от боли.

Катя поняла: если будет вырываться или кричать, её просто изобьют. От бессилия и унижения она расплакалась.

– Ути, какие мы нежные, – издевательски протянул один из мужчин.

– А нехуй было выёбываться, – злорадно заметил другой.

– Покрепче её, чтоб не рыпалась. Видите, она буйная, – приказал главный.

– Ничего, и не таких лошадок стреноживали, – засмеялся другой мужчина, связывая ей руки за спиной. Верёвки врезáлись в тело, и Катя даже вскрикнула, когда он затягивал узел.

– Больно?

– Да...

– Потерпишь. Сама виновата.

Он немного подтянул узел – специально, чтобы сделать Кате ещё больнее.

– Вставай, – приказал главный.

Катя промедлила, и тут же другой мужчина больно потянул её за волосы:

– Ты слышала, чего тебе сказали?

Девушка поднялась на ноги.

– Иди за мной.

Процессия двинулась в том направлении, откуда появились мужчины. Первым шёл мужчина в джинсах, потом Катя, за ней остальные «конвоиры».

– А реально, зачем её было связывать-то? – поинтересовался один из «камуфляжников» у главного.

– Смотри, какие у неё спортивные штаны. Спортсменка, небось. Значит, быстро бегает. Вот чтобы не убежала.

– Теперь не убежит.

– Штаны как штаны. Я бы лучше посмотрел на неё без штанов, – вступил в разговор третий мужчина.

– Скоро посмотришь, – заржал другой.

Катя проглотила это унижение: отвечать мужикам означало провоцировать их на дальнейшую агрессию. Она не знала, что ей делать. Звать на помощь она боялась: догадывалась, что лишь только крикнет, они снова начнут её бить. Вот если бы кто-нибудь встретился по пути... Катя даже оглянулась: вдруг кто догоняет сзади. Никого.

Они прошли метров семьсот, всё больше удаляясь от жилых кварталов. Катя перестала плакать и понемногу начала успокаиваться: хотели бы изнасиловать – сто раз бы уже успели. Значит, действительно ведут в администрацию. Ну и хорошо. Пусть, действительно, вызовут милицию. Она-то уж разберётся, можно здесь ходить, или нельзя. Катя не сомневалась, что этот «особый режим» – очередное самоуправство администрации парка. А может, города. Как бы то ни было, она никакой вины за собой не чувствовала: парк не огорожен, вход туда открыт в любое время дня и ночи, никаких плакатов она не видела. Какой ещё особый режим, что за бред...

Вдруг главный остановился так внезапно, что Катя чуть не натолкнулась на него. Он повернулся к девушке.

– Жалко мне тебя. Сейчас мы придём в дирекцию, вызовем ментов. Они этого не любят: делать им больше нечего в такую рань. Чего им с тобой делать? Документов у тебя нет. Посидишь в обезьяннике пару часов, потом тебя пизданут дубинкой и вышвырнут на улицу. Зачем тебе это надо? Давай так: даёшь нам сейчас по пятьсот рублей, и всё: мы тебя отпускаем. Мы тебя не видели, ты нас не видела.

Катя быстро умножила пятьсот на четыре: не слишком сложное упражнение для студентки математического факультета. Получилось пять месячных стипендий.

– У меня нет с собой денег...

– Ну давай тогда по триста.

– Я же говорю, у меня нет денег. Совсем нет, – соврала Катя.

– Ладно. Зато кое-что другое точно есть. Тогда так: покажешь нам сиськи, и вали отсюда.

Глаза Кати расширились. Она замотала головой.

– Ну чего ты ломаешься, как целка?

– Показывай!

– Да там небось и показывать нечего! – наперебой загалдели мужики.

– Не упрямься, Катюша, – неожиданно ласково произнёс главный. – Встань на колени.

Катя снова отчаянно замотала головой.

– Не хочешь, значит, по-хорошему, – вздохнул мужчина. – Ну давай по-плохому. – Он достал из кармана куртки какой-то продолговатый инструмент:

– Ты знаешь, что это за штука?

Девушка молчала, отчаянно пытаясь сообразить, что ей делать.

– Не знаешь? Я тебе сейчас расскажу, – ухмыльнулся он. – Она бьёт током. Смотри: видишь переключатель? Если я поставлю на «1» – тебе будет неприятно. Если на «2» – будет больно. «3» – ты обоссышься. «4» – наложишь в штаны. А ещё есть «5» и «6». Хочешь попробовать? С какой циферки начнём?

Он поднёс шокер к груди девушки.

– Не надо! – взвизгнула Катя. Она хотела было отпрыгнуть, но другой мужчина успел крепко обхватить её сзади, совершенно лишив подвижности. От испуга девушка на какое-то время потеряла способность говорить, продолжая мотать головой и издавая какие-то странные звуки, похожие на голубиное курлыканье:

– Кэе... Гхэ... Ээкх...

– А если не хочешь, тогда делай, что тебе говорят.

Катя торопливо закивала, боясь, что мужчина не дождётся и ударит её шокером, и послушно опустилась на колени. Мужчина поднёс прибор к её лицу. Катя инстинктивно отшатнулась назад, но он больно дёрнул её за волосы, заставив податься обратно. Шокер упёрся ей в рот:

– Открой ротик, милая.

Катя изо всех сил сжимала зубы и выла от ужаса. Слёзы текли у неё из глаз.

– Вот же сучка упрямая, – восхитился один из мужиков.

– И не таких видали, – спокойно ответил мужик в джинсах и вдруг ткнул девушке шокером в лицо. Щёку словно обожгло огнём. Катя истошно закричала.

– Понравилось? – издевательски поинтересовался главный. Это была единичка. Попробуем теперь двоечку. Пойдём постепенно.

Он что-то переключил, потом быстро оттянул резинку катиных штанов вместе с трусиками, и шокер упёрся ей в лобок. Катя дёрнулась, но, стоя на коленях со связанными руками, она была бессильна что-либо сделать. Девушка зарыдала:

– Не надо... Пожалуйста, не надо...

– Что, не хочешь?

– Нет, пожалуйста... Я прошу вас... Пожалуйста... Чего вы хотите? Скажите, я сделаю...

Катя была совершенно сломлена.

– Я тебе уже сказал. Забыла? Вспоминай. Только побыстрее, а то пока ты думаешь, мы можем и ещё что-нибудь захотеть, – ответил мужчина.

– Хорошо. Я покажу...

– Другое дело. Показывай. Только без фокусов, поняла? Развяжи её! – скомандовал мужчина одному из своих подручных.

Тот снял верёвки, и Катя, не поднимаясь с колен, начала раздеваться. Её руки дрожали. Она медленно сняла толстовку и футболку, только с лифчиком вышла загвоздка: она никак не могла расстегнуть крючки на спине. На «помощь» ей пришёл один из мужиков: ему явно не терпелось.

Лишь только Катя осталась топлес, мужики торопливо связали ей руки за спиной, подняли девушку на ноги и стали лапать её за грудь и крутить соски, перебрасываясь сальными шуточками.

Девушка плакала, вскрикивая от боли – у неё была очень чувствительная грудь – и упрашивала своих мучителей:

– Не надо!.. Перестаньте, пожалуйста!.. Мне больно!.. Пожалуйста, я прошу вас!..

Но это было бесполезно: своими униженными просьбами она лишь раззадоривала мужчин. Им нравилось ощущать её страх, унижение и беспомощность, нравилось чувствовать власть над своей пленницей, нравилось понимать, что эта власть практически безгранична. Да и Катя прекрасно понимала, что они могут сделать с ней что угодно: избить, изнасиловать, даже убить. Ей было очень страшно от того, что с ней происходило, но ещё больше – оттого, что она не знала, что будет дальше.

Катя не понимала, что ей делать и куда деваться от этого унижения и позора. Она всегда была победительницей по жизни. С первой попытки поступила на матфак университета, который традиционно считался «факультетом для парней». Училась она хорошо, получала повышенную стипендию. И в свои 21 уже заведовала факультетской школой юных – должность, на которую обычно назначали кого-нибудь из молодых сотрудников факультета, в крайнем случае – аспирантов. А ведь Катя только заканчивала четвёртый курс. И держала в подчинении почти сорок человек!

И в спорте Катя добилась успехов: она не раз побеждала на соревнованиях по плаванию, выполнила первый взрослый разряд. Но сейчас она, пожалуй, в первый раз в жизни столкнулась со злом, которое было гораздо сильнее и просто давило её, как каток. Наконец мужики наигрались с катиной грудью. Катя подумала, что сейчас они её наконец отпустят. Но самое страшное было впереди...

– Встань на колени, – потребовал мужчина в джинсах.

– Вы же сказали, что отпустите меня?..

– Сейчас отпустим. Встань на колени и жди, – повторил он своё приказание.

Катя опустилась на колени. Мужики отошли на несколько метров и, встав в кружок, о чём-то зашептались, периодически подглядывая на Катю. Наконец они закончили обсуждение и снова подошли к девушке, обступив её полукругом. Мужчина в джинсах стоял прямо перед ней.

– Не очень-то нам твои сиськи понравились, – сообщил он. – Так что придется тебе ещё немного поработать.

Не успела Катя сообразить, что это значит, как мужчина расстегнул джинсы и сделал шаг вперёд. Его член оказался прямо перед лицом Кати. Девушка инстинктивно отшатнулась, но получила сильный удар в спину и вынуждена была снова приблизить лицо к его половому органу, который был уже в полной готовности. От страха она зажмурилась. Мужчина взял её рукой за волосы, лишив Катю возможности отклонить или повернуть голову, и стал водить членом по её лицу.

– Открой ротик, красавица, – попросил он ласковым голосом, в котором, однако, слышалась явная угроза. – Или мне другую штучку достать? Единичку мы уже попробовали, сколько ты теперь хочешь? Может, четыре? Или сразу шесть?

Катя никогда в жизни не занималась оральным сексом. Правда, года два назад она однажды разговорилась с одногруппницей Дашей. Девушки не были особенно дружны, но как-то раз слово за слово разоткровенничались, и Даша стала рассказывать подробности своих сексуальных опытов. Катя краснела (она тогда ещё была девственницей), закатывала глаза, смущённо хохотала... Ей запомнилось, что Даша с большим удовольствием рассказывала, как делала минеты своему парню. Но Катя знала и то, что далеко не все девушки любят оральный секс – даже когда он добровольный. Ну а уж то, что сейчас ничего хорошего ждать не приходится, ей было совершенно понятно. Но делать было нечего: Катя готова была на всё, лишь бы её не били током. И она не посмела ослушаться. Она раскрыла рот, и мужчина тут же грубо протолкнул туда свой член.

– Соси, как ты у мужика своего сосёшь.

Через минуту поступило новое приказание:

– Языком работай, шлюха!

Катя подчинилась: что ей ещё оставалось?..

– Вот так. Ты должна делать так, чтобы мне понравилось, поняла, дура?

«Действительно дура, – подумалось Кате. – Какого чёрта я попёрлась сквозь этот парк в такую рань?..» Но тут её внимание сфокусировалось на другом слове, произнесённом мужчиной. «Должна»... Оно максимально точно описывало суть взаимоотношений Кати с этими мужиками. Хотя то, что они вытворяли, было самым настоящим уголовным преступлением, это сейчас не имело никакого значения. Закон не мог защитить её. Здесь сейчас работал только один закон – закон силы. И по этому закону она должна была ублажать своих мучителей и выполнять все их приказания. А не то ей будет худо...

В какой-то момент Катя словно отключилась. Она машинально продолжала работать языком и губами, но мыслями перенеслась мыслями на полтора месяца назад. Большой зал ресторана, она в красивом свадебном платье танцует с лучшим мужчиной на свете и смотрит на него влюблёнными глазами. И кажется, что впереди будет только счастье...

– Вся в поту и хуй во рту! – вернул её из забытья громкий голос одного из мужиков. Остальные дружно загоготали.

Катя закрыла глаза. Она снова увидела свадебный танец, услышала музыку вальса... Открыла. Гогот мужиков и подонок, насилующий её в рот. Чудовищный контраст между тем, как она была счастлива в тот день и все последующие полтора месяца, вплоть до сегодняшнего утра, – и тем ужасом, что происходил с ней сейчас, раздирал её душу на клочки.

Мужчина долго не кончал. Катя очень устала: ей пришлось нагнуться, чтобы взять в рот его член, и находиться в такой позе было трудно. У неё ныла спина, затекла шея... Болели колени и связанные руки. Наконец он выдернул член и разрядился Кате на лицо. Потом взял девушку за подбородок и задрал её голову так, чтобы встретиться с ней глазами:

– Понравилось, Катюша? – издевательски поинтересовался он.

Катя поняла, что если она скажет правду, произойдёт что-то нехорошее.

– Да... – измученно произнесла она.

– Видали, парни? Этой шлюхе понравилось! – захохотал мужчина. – Тогда продолжаем. Кто следующий?

– Моя очередь, – радостно откликнулся один из мужиков в камуфляже. Он встал на колени позади Кати.

– Смотри, куда нацелился! – заржали остальные.

– Ну а чего, я не могу её в жопу трахнуть?

– Нормально! Делай с ней чего хочешь, она твоя. Хоть во все дырки сразу отдери!

Схватив Катю за шею сильной рукой, он заставил девушку согнуться до земли и, не мешкая, спустил с неё штаны с трусиками.

Анальный секс тоже не был знаком Кате, но она догадывалась, что будет очень больно. Ужас парализовал девушку: она не могла ни вскрикнуть, ни произнести хотя бы слово. На какое-то мгновение она даже как будто перестала дышать. А мужчина не торопился. Своими грубыми руками он гладил её бёдра, шлёпал по ягодицам, щипал её нежную кожу.

– Какая студенточка нам попалась, а, – приговаривал он.

– Хватит там ласкать эту сучку! – не выдержал другой мужчина в камуфляже. – Че у тебя, не стоит на неё, что ли? Дай мне тогда, а то я сейчас уже кончу!

– Должна же она тоже удовольствие получить! – возразил тот, который забавлялся с Катей.

– Сейчас ты ей как вставишь, она такое удовольствие получит!

– Ладно. Расслабь булки, моя хорошая, – услышала Катя сзади и тут же почувствовала прикосновение члена. Она ощутила какое-то непонятное, незнакомое ей чувство.

– Что вы делаете?! – завопила она.

– Догадайся, – заржал мужик.

– Нет!.. Не надо, пожалуйста!..

– Тебя забыл спросить, что мне надо, а что не надо, – огрызнулся он.

– Давай, мужик! Засади ей по самые яйца! – подбадривали его остальные.

Неприятное ощущение, которое испытывала Катя, в следующее мгновение переросло в боль – всё усиливавшуюся по мере того, как член заходил глубже и глубже. Катя закричала. Насильник радостно засмеялся:

– Кричи, сука, кричи.

– Сюда! Меня насилуют! Кто-нибудь, на помощь!

– На помощь! Насилуют! – запищали мужики тоненькими голосками, передразнивая её.

– Помогите! Ну кто-нибудь, ну пожалуйста! Меня насилуют! – плача, отчаянно призывала Катя.

Боль становилась всё сильнее. Она была уже невыносимой: словно бы к концу члена был прикреплён нож, который разрезал внутренности девушки. Катя дёргалась и истошно кричала:

– Не-ет!.. Не-е-ет!.. Не-е-е-е-ет!.. Пусти-и-ите!.. Хва-атит! Ну пожалуйста, я прошу вас! Я не могу больше!..

– Чё-то ей не очень нравится, – с деланной озабоченностью произнёс один из мужиков.

– Нравится, не нравится – терпи, моя красавица! – радостно ответил тот, что забавлялся с Катей.

Они загоготали.

– Ща я въебу этой суке, – вдруг разозлился второй мужик в камуфляже. – Заебала уже орать.

– А чего? Пусть кричит, – довольно отозвался насиловавший Катю. Ему явно доставляли удовольствие её страдания.

– Услышит кто-нибудь.

– Кто? Никого здесь нет в такое время.

У Кати болели абсолютно все части тела: руки, спина, колени... Но сильнее всего была боль в анальном проходе, который насильник разрывал своим членом: его просто жгло огнём. От боли и перенапряжения у Кати перед глазами поплыли цветные круги; ещё немного, и она потеряла бы сознание. Но как раз в этот момент пытка кончилась:

– А! А-а! А-а-а! Сука!.. – с криком кончил мужчина.

– Ну как она тебе? – поинтересовался у него другой.

– Каждый день бы трахал! – причмокнул тот и шлёпнул Катю по заднице.

Катя обессиленно стонала, но мужики не собирались давать ей отдых. Тот, что был в чёрном, рывком поднял её за волосы в «оральную» позицию, и Катя обречённо раскрыла рот...

Третьего сменил четвёртый, но это Катя помнила уже плохо. Когда он кончил, она потеряла сознание. Очнувшись, девушка даже не сразу сообразила, где находится. Она лежала в каких-то кустах вдалеке от дорожки. Штаны были вымазаны грязью: видимо, её долго тащили по земле. Неподалёку валялись её толстовка с футболкой и выпотрошенный рюкзак. Насильники забрали катин сотовый, кошелёк и даже упаковку бумажных носовых платков: оставили только ключи, студенческий билет и тетрадки с конспектами. Часов на руке не было.

Катя встала, но с трудом удержалась на ногах. Во всём теле была какая-то слабость, а в голове туман. Ноги дрожали. Она присела на землю, потом легла и снова лишилась чувств.

Когда она опять пришла в себя, солнце было уже высоко. Катя прокрутила в голове события сегодняшнего утра и зарыдала. Она плакала и никак не могла остановиться, а потом, уже перестав, ещё долго лежала на траве. Потом медленно оделась, подобрала рюкзак и пошла. Она была в каком-то забытьи: не знала, куда идёт, и куда надо идти, и что ей делать...

Лишь вечером Катя вышла к каким-то многоэтажкам. Домой она добралась, когда уже начинало темнеть. Мужа не было: он в этот самый момент сбивался с ног, пытаясь разыскать её. Родители пребывали в предынфарктном состоянии ещё с утра – с того самого момента, как Катя не пришла, а они не смогли до неё дозвониться.

В милицию Катя не обращалась: во-первых, ей было мучительно помнить о произошедшем и хотелось как можно быстрее всё забыть. Во-вторых, она понимала, что это бесполезно: никаких камер в парке не было, свидетелей тоже. Да и время было упущено: до отделения она бы добралась не раньше чем на следующий день – к тому времени мужики могли давно уже быть в другом городе. Кто и где их будет искать?..

Катя смогла прийти в себя на удивление быстро: у неё была крепкая психика, сыграла свою роль и поддержка со стороны мужа и семьи. Через несколько лет она уже практически забыла об этой истории. А потом – после почти пятнадцати лет счастливого брака, когда Кате было уже 35 – семейная жизнь вдруг дала трещину. Причина была банальна: мужа, преподавателя в институте, окрутила молоденькая студентка. Жёны стареют, а третьекурсницы никогда...

Катя тяжело переживала развод. Что-то внутри неё надломилось. Несколько месяцев она как-то удерживалась, и вдруг в мае – прошло ровно пятнадцать лет после той истории – это происшествие в парке начало являться ей в снах. Сон повторялся почти каждую ночь. Он был настолько реалистичен, словно она по новой проживала всё то, что ей довелось тогда пережить: её как будто бы снова и снова насиловали четыре мужика в том проклятом лесопарке. Катя даже чувствовала физическую боль во сне. Она кричала по ночам, она просыпалась вся разбитая, в слезах, и не могла уснуть, а сердце молотило так, как будто она только что пробежала километр на время. А вечером, усталая, обессилевшая, она не могла заставить себя пойти спать, заранее зная, что её ждёт ночью...