Максим стоял под дождем, нервно сжимая зонт. Последние две недели он избегал Славу, но тот продолжал преследовать его — легкие прикосновения в коридоре, многозначительные взгляды через офис, сообщения, которые заставляли сердце биться чаще.

*«Просто зайди на один бокал. Никто не будет кроме нас»*

Он должен был сказать «нет». Но ноги сами понесли его к знакомой двери.

Дверь открылась прежде, чем он успел постучать.

— Я начала волноваться, что ты передумал, — прошептал... нет, *прошептала* Слава.

Максим замер.

Длинные каштановые волосы падали мягкими волнами на плечи. Легкий шелковый халат подчеркивал изгибы тела — узкую талию, округлые бедра, и...

Небольшая, но уже явная, с мягкими очертаниями под тонкой тканью. Гормоны сделали свое дело.

— Нравится? — Слава улыбнулась, слегка приоткрыв халат. — Все натуральное. Никаких силиконов.

Максим не знал, куда смотреть.

— Ты...

— Шшш, — теплые пальцы коснулись его губ. — Просто зайди.

Виски, как и в прошлый раз, был лишь формальностью. Максим пил, чувствуя, как алкоголь растекается теплом по телу, но трезвел от каждого прикосновения Славы.

— Ты все думаешь об этом, — она скользнула рукой по его бедру. — О том, каково это — быть *девушкой*.

— Я не...

— Врешь.

Ее губы коснулись его уха, а рука уже расстегивала ремень.

— Давай попробуем по-другому.

Она опустилась перед ним на колени, и Максим увидел, как каштановые волосы рассыпаются по его ногам.

— Расслабься...

Тепло. Влажность. Мягкие губы, скользящие вверх-вниз. Он впился пальцами в подлокотники кресла, чувствуя, как волны удовольствия накрывают с головой.

— Ты так красив, когда теряешь контроль, — прошептала она, поднимаясь.

Теперь уже ее руки вели его в спальню.

— Ложись.

Он послушался.

Слава стояла над ним, медленно сбрасывая халат. Теперь он видел все — изгибы тела, мягкую грудь, тонкую талию.

— Ты хочешь это, — это было не вопрос.

Максим кивнул.

Она наклонилась, и ее волосы скользнули по его груди, как шелковые нити.

— Сегодня ты будешь *моей* девочкой.

Голос Славы звучал мягко, но в нём не было места возражениям. Максим почувствовал, как по спине пробежали мурашки — не от страха, а от странного, щемящего предвкушения. Он был почти трезв, и это осознание делало всё происходящее одновременно жутким и невероятно возбуждающим.

Пальцы Славы скользнули по его бёдрам, заставляя кожу гореть.

— Расслабься, — она наклонилась, и её длинные волосы опали на его живот, как тёплый шёлковый шарф.

Максим зажмурился, но Слава тут же легонько шлёпнула его по щеке.

— Нет-нет, смотри. Хочу видеть твои глаза.

Он послушно открыл их и увидел, как она набирает на пальцы прозрачную смазку. В свете ночника она блестела, как жидкое стекло.

Первое прикосновение к самому сокровенному месту заставило Максима дёрнуться.

— Ты такой напряжённый, — прошептала Слава, целуя его внутреннюю поверхность бедра. — Боишься?

Он хотел сказать «нет», но вместо этого издал странный сдавленный звук, когда её палец начал медленно, неумолимо входить внутрь. Это было совсем не так, как в пьяном угаре прошлого раза — теперь он чувствовал *каждую* деталь. Растяжение. Тепло. Давление, которое сначала казалось неудобным, но с каждым движением становилось... приятным?

— Видишь? — Слава добавила второй палец, и Максим ахнул, впиваясь пальцами в простыни. — Твоё тело знает, чего хочет.

Она двигалась внутри него с хирургической точностью, находя какие-то точки, от которых по телу разливалась волна тепла. Максим чувствовал, как его собственное возбуждение становится невыносимым, но Слава словно не замечала этого, продолжая свою медленную пытку.

— Теперь готовься, — она вынула пальцы, и Максим неожиданно почувствовал пустоту.

Что то теплое и пульсирующее заменило этот вакуум, но оно как будто разорвало его изнутри, ноги покрылись мурашками и как будто отнялись.

Первая волна боли была острой, но краткой. Максим закусил губу, чувствуя, как его тело сжимается в попытке защититься от вторжения.

— Дыши, — Слава наклонилась и поймала его губы в поцелуй, пока её бёдра прижимались к нему всё плотнее.

И вдруг — чудо. Боль отступила, сменившись чем-то невероятным. Каждое движение теперь отзывалось глубоко внутри, заставляя мурашки бежать по коже. Максим застонал, не в силах сдержаться.

— Нравится? — Слава ухмыльнулась, ускоряя ритм.

Он мог только кивнуть, потеряв дар речи. Её грудь скользила по его спине, волосы цеплялись за потную кожу, а внутри росло странное, всепоглощающее чувство — не просто физического удовольствия, а какой-то жуткой, запретной *правильности* происходящего.

Когда волна накрыла его, Максим впервые в жизни крикнул не от наслаждения, а от осознания простой истины:

*Так и должно было быть.*

Слава прижалась к его спине, оставляя влажные следы от пота.

— Добро пожаловать домой, девочка.

И самое страшное было в том, что Максим уже не хотел убегать.

Когда все закончилось, они лежали, сплетясь воедино.

— Теперь ты *мой*, — прошептала она.

И Максим, к своему ужасу, понял, что это правда.

Где-то в глубине души он знал — завтра будет сложнее отказаться. Послезавтра — еще сложнее.

А потом — невозможно.

Утро началось с того, что Слава разложила перед ним на кровати целый арсенал женских вещей: парики разных оттенков, коробочку с косметикой, шелковое белье нежно-розового цвета.

"Примерь это, " — она протянула ему тюбик с блеском для губ.

Максим потянулся за ним автоматически, затем резко одернул руку.

"Я не..."

"Не хочешь или боишься?" — Слава присела рядом, и ее пальцы легонько зацепили его за подбородок.

Он хотел сказать "и то, и другое", но под ее взглядом слова застряли в горле. Вместо этого он взял тюбик и неумело нанес блеск на губы. Ощущение липкой сладости вызвало странное смущение.

"Теперь остальное, " — Слава уже расчесывала длинный каштановый парик.

Процесс занял два часа. Тушь щекотала ресницы, тени на веках казались чужеродным грузом, а когда он впервые увидел себя в зеркале полностью готовым, сердце бешено застучало. В отражении стояла незнакомая девушка с испуганными глазами.

"Маргарита, " — прошептала Слава ему на ухо, обнимая сзади. "Теперь ты Маргарита."

На работу он не пошел. Сначала взял отгул, потом больничный, а через три недели написал заявление об увольнении. Слава кормила его успокаивающими фразами: "Успеешь еще наработаться", "Сначала нужно разобраться в себе", "Я тебя не оставлю".

Деньги таяли с пугающей скоростью. Максим — теперь чаще Риточка — начал замечать, как Слава считает каждую купюру перед походом в магазин, как все чаще ужин состоит из дешевой лапши.

"Познакомлю тебя с другом, " — как-то вечером сказала Слава, поправляя ему парик. "Он помогает таким, как ты."

Друг оказался представительным мужчиной лет сорока, представившимся Виктором. Его пальцы с дорогими перстнями бережно взяли Максима за подбородок, повернули лицо к свету.

"Милая, " — прошептал он, и в голосе звучала теплая, почти отеческая забота. "Ты просто драгоценность."

Первая неделя прошла в подарках: шелковый халат, французская косметика, изящные туфельки на каблуке. Виктор приходил с бутылкой дорогого вина, рассказывал смешные истории, восхищался тем, как быстро Максим осваивает женские привычки.

"Ты природная женщина, " — говорил он, наблюдая, как Максим неумело красит ногти. "Это видно сразу."

Потом подарки сменились уроками. Как правильно сидеть. Как смеяться, прикрывая рот. Как принимать комплименты. Каждый промах отмечался легким, но болезненным щипком за бедро.

"Спина прямее, " — Виктор мягко, но настойчиво нажимал ему между лопаток. "Представь, что ты тростинка."

Когда Максим впервые правильно прошел на каблуках по комнате, Виктор вручил ему маленькую коробочку. Внутри лежали серебряные сережки-гвоздики.

"Для начала, " — улыбнулся он, продевая первую в мочку Максима. Боль была острой и неожиданной. "Теперь ты наша."

Вечером Слава не пришла домой. Вместо нее на пороге стоял Виктор с бутылкой шампанского и новым, более дорогим париком.

"Пора учиться зарабатывать, Маргарита, " — сказал он, наливая бокал. "Ты ведь хочешь быть красивой?"

Максим потянулся за бокалом дрожащими пальцами. Где-то глубоко внутри еще теплился протест, но он уже знал ответ.

"Да, " — прошептал он. И впервые это прозвучало почти искренне.

Воспитание и практические занятия начались.

Виктор улыбнулся, словно ожидал именно этого ответа. Его пальцы с дорогими перстнями мягко обхватили запястье Максима, будто закрепляя невидимые оковы.

"Тогда начнем с основ, " — сказал он, доставая из кожаного портфеля несколько глянцевых журналов.

Уроки стали ежедневными. Сначала — простые вещи: как держать бокал, как поправлять волосы, как смеяться, слегка наклонив голову. Виктор был терпеливым учителем, но его терпение имело четкие границы. Когда Максим в пятый раз ронял салфетку, по его руке резко щелкнула тонкая трость.

"Внимательнее, Маргарита. Клиенты не будут прощать таких ошибок."

Постепенно уроки усложнялись. Виктор учил его женской походке — не просто шагать на каблуках, а заставлять бедра плавно покачиваться. Максим часами ходил по комнате, пока ноги не начинали гореть.

"Еще раз, " — говорил Виктор, сидя в кресле с бокалом коньяка. "Представь, что между твоих ног зажат алмаз. Не урони его."

По вечерам Слава иногда приходила проведать их. Она молча наблюдала, как Максим пытается повторить перед зеркалом уроки Виктора, и в ее глазах читалась странная смесь гордости и сожаления.

Однажды Виктор принес коробку с дорогим бельем — черные кружева, которые казались невесомыми на ощупь.

"Примерь, " — сказал он, откидываясь на диване.

Максим замер. Даже после всех этих недель переодеваться перед кем-то было мучительно. Но протест застрял в горле. Он медленно снял халат, чувствуя, как взгляд Виктора скользит по его телу.

"Хорошо, " — одобрительно кивнул Виктор, когда Максим, краснея, застегнул последнюю застежку на чулках. "Теперь научимся правильно это снимать."

Новые уроки были совсем другими. Виктор показывал, как обнажаться не стыдливо, а соблазнительно. Как касаться себя, чтобы вызывать желание. Как целовать, чтобы оставлять след не только на губах.

"Ты должна чувствовать их, " — объяснял Виктор, проводя пальцем по шее Максима. "Знать, чего они хотят, прежде чем они сами это поймут."

Максим учился. Учился скрывать дрожь в руках, когда Виктор подходил слишком близко. Учился подавлять приступы тошноты, когда тот демонстрировал на нем различные техники.

Однажды вечером Виктор пришел не один. С ним был незнакомец — высокий, с холодными серыми глазами.

"Это Андрей, " — представил его Виктор. "Он хочет посмотреть, чему ты научилась."

Максим почувствовал, как по спине побежали мурашки. Но он уже знал, что делать. Собрав остатки гордости, он встал, заставив бедра плавно покачиваться, как учили.

"Неплохо, " — пробормотал Андрей, его глаза сузились. "Но мне нужно проверить кое-что еще."

Он сел в кресло, расставив ноги, и жестом показал Максиму опуститься перед ним.

Сердце Максима бешено заколотилось. Он бросил взгляд на Виктора, но тот лишь одобрительно кивнул.

"Покажи, как ты умеешь угождать, " — мягко сказал Виктор.

Максим медленно опустился на колени. Его руки дрожали, когда он расстегивал ремень Андрея. Незнакомец пахнул дорогим парфюмом и чем-то еще — властью, уверенностью.

Когда губы Максима коснулись его кожи, Андрей тяжело вздохнул.

"Шире, " — прошептал он, проводя пальцами по щеке Максима.

Это было не так, как с Виктором. Андрей не давал времени привыкнуть, не направлял ласково. Он просто брал, используя его рот, как ему хотелось. Максим чувствовал, как задыхается, слезы выступают на глазах, но продолжал, боясь остановиться.

"Хорошая девочка, " — пробормотал Андрей, впиваясь пальцами в его волосы.

Когда все закончилось, Максим откашлялся, пытаясь проглотить горьковатый привкус. Его губы горели.

Шире, " — прошептал он, проводя пальцами по щеке Максима.**

Пальцы Андрея были холодными и влажными от коньяка. Максим почувствовал, как они впиваются в его щеку, направляя его голову вниз.

*"Не так... это не как с Виктором..."* — мелькнуло в голове.

Его губы обхватили жесткую плоть, язык скользнул по напряженной коже. Во рту стало горько-солено.

*"Почему я это делаю? Почему не сопротивляюсь?"*

Но тело уже знало ответ — оно само приспособилось, научилось дышать через нос, не давиться. Андрей застонал, и это странным образом задело что-то внутри Максима.

*"Он получает удовольствие... от меня..."*

Пальцы в волосах сжались резче. Андрей начал двигать бедрами, входя глубже.

*"Больно... но... почему-то не останавливаю..."*

Слезы выступили на глазах, смешались со слюной. Где-то рядом стоял Виктор — Максим слышал его ровное дыхание.

*"Он смотрит... оценивает..." *

Андрей внезапно вжал его голову в себя, полностью заполняя рот.

*"Задохнусь... нет, надо расслабить горло..."*

Тело послушалось само — глоток открылся, приняв все.

*"Боже, что со мной происходит..."*

Андрей зарычал, его ноги напряглись.

*"Сейчас... он..."*

Горькая теплота заполнила рот. Максим зажмурился, но продолжал, пока пальцы не разжали хватку.

Когда все закончилось, Максим откашлялся, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу. Его губы горели, а в голове стоял странный туман.

*"Я сделал это... и сделал хорошо..."*

Это осознание было одновременно ужасным и почему-то... приятным.

"Примет, " — заключил Андрей, поправляя одежду. "Но нужно больше практики."

Виктор согласно кивнул.

"Мы над этим работаем."

Когда незнакомец ушел, Максим опустился на диван, чувствуя, как дрожь охватывает все тело.

"Ты справилась хорошо, " — сказал Виктор, наливая ему бокал вина. "Скоро ты будешь готова."

Максим молча взял бокал. Вино оказалось горьким, но он сделал глоток, затем еще один.

А Виктор тем временем достал из портфеля новую коробочку — на этот раз с тонкой золотой цепочкой на лодыжку.

"Награда за хорошую работу, " — улыбнулся он, застегивая ее на ноге Максима. "Теперь ты официально наша."

Цепь была легкой, почти невесомой, но когда Максим попытался представить, как ее снимают, в груди сжалось что-то холодное и тяжелое.