И снова я появился только на четвёртый день. Ольга обрадовалась мне, но я чувствовал, что что-то не так. Ночной секс был каким-то вялым, но постепенно Ольга вновь сделалась страстной. И когда она уже была на пути к тому, чтобы достичь пика наслаждения, я остановился.

— Не могу. Что-то с тобой не так. Что тут случилось без меня?

— Ладик, милый, давай, я после тебе всё расскажу! Любимый! Только тебя люблю! Одного тебя! В голосе жены появились нотки похожие на лёгкую паннику.

Только тебя? Одного тебя? А с другими, что, тоже, но не любя, так что ли?

От этой мысли я окреп плотью ещё сильнее. Снова охватили одновременно ревность и возбуждение. Я лежал, словно пригвоздив жену членом между ног не двигаясь, мысленно уже догадавшись о том, кто тот другой. Появилось ощущение обиды. Не на него, а на жизнь. Я понимал, что это глупая случайность привела к тому, что отец с такой силой захотел мою жену. Его можно понять: как справиться и удержаться, голодая больше года, когда рядом безумно красивая молодая женщина! Ещё год назад я узнал через Ольгу о том, что у моей мамы развился вагинизм. Болезнь такая, из-за которой близости у моих родителей больше нет. Всё это крутилось в голове, добавляя эрекцию.

А что, если жена элементарно устала от притязаний моего отца, и то, что я себе нагородил в голове – продукт извращённого воображения, для большего возбуждения? Вот и представил себе, что отец сделал мою жену своей любовницей, и теперь они регулярно спят!

Мощная струя вырвалась из меня, ставя точку на этих фантазиях. Я вновь увидел взгляд влюблённых глаз жены, и самому стало смешно и стыдно за то, какими развращёнными я представил себе самых близких мне людей.

Потекли ничем не примечательные дни. Сын старался вовлечь меня в свои игры, а я его – в мужскую работу молотком и пилой. Ольга с любовью улыбалась, глядя на меня, и всё налаживалось. Конечно, нельзя было не почувствовать того, что после всех приключений в сексе у неё аппетиты очень возросли, но Ольга мужественно старалась усмирить их. В постели она всё более страстно отдавалась мне, будто заново влюбляясь, и всё больше делалась похожей на ту, прежнюю Ольгу, только более темпераментную и охочую до секса.

Однажды, лёжа в постели и отдыхая, она задумчиво поглаживала свой налитой ещё после близости похотничок, и неожиданно спросила:

— Лад, тут Олежка новое слово выдал, у соседей подцепил. Татьянин свёкор её не невесткой называет, а снохой. Странно. Я тут подумала, а в чём разница?

— Ну, сноха - это та же невестка, только её ещё и свёкор сношает, от этого и слово появилось.

— Ничего себе! Я, когда в деревне в магазин ходила, то столько раз слышала, что кого-то называют чьей-то снохой! Это что, все они со своими свёкрами?! Вся деревня?!

— Не знаю. Имеют право. Может, тут деревня такая, где это у всех принято!

— Думаешь?

— А что такого! Ну, если свёкру не с кем или невестке мало одного мужа! Они же не занимаются развратом, просто, дарят радость друг другу и облегчение от желания в кругу своих. Могу сказать точно одно: если для этого в народе появился специальный термин, то это явно распространённое явление. Может, в этой деревне так принято, мы же не знаем!

— Значит, если твой отец станет постоянно жить со мной, то меня тоже, станут называть снохой, как всех остальных в деревне и это никого не удивит? Представляю, как знакомлюсь и говорю кому-то, что я его сноха и не нужно ничего добавлять. Или меня представляют кому-то, например: это - Ольга, сноха вашего соседа. Забавно.

— У тебя есть желание попробовать жить с ним? – засмеялся я.

— Это я так, для примера. Значит, Татьяна живёт со свёкром? А я всё думала, что её Василий такой хмурый ходит! Теперь понятно: ей и одного свёкра, без мужа, хватает. Интересно, у них что, принято мужьям свою жену отцу уступать? Что ты так смотришь на меня?

— Честно? Глупо, конечно, просто попробовал представить тебя с отцом.

— И как я тебе в такой роли, можешь себе представить? – взволнованно спросила Ольга.

Вновь представив себе Ольгу, подмятую моим отцом, похотью вынуждаемую отдаться ему, я с новой силой набросился на жену, приятно удивив её этим.

— Ты не ответил.

— Представил. Ты с ним настолько страстная, прекрасная, и тебе самой это так нравится! Я бы не отдал тебя, как Василий, отцу – не хочу тоже, начать самому ходить хмурым.

Я начал гонять свой член с таким остервенением, что эта жажда нового пика удовольствия передалась и Ольге, и уже сквозь сладкие вздохи она почти шёпотом выпалила:

— За меня не переживай, ты у меня никогда не будешь ходить хмурым! Меня хватит на обоих! – и она страстно впилась в мои губы поцелуем. Жена разгорячилась нашим разговором. Он явно возбудил её, и любимая отвечала мне встречными движениями легко скользящего пылающего желанием лона с не меньшим желанием достичь оргазма, чем я сам. И когда её тело начали сотрясать судороги, Ольга издала протяжный вой. Обмякнув, она медленно приходила в себя, и лежала тяжело и часто дыша, а после с радостной улыбкой благодарно вновь поцеловала. Наша фантазия улетучилась, а удовольствие осталось.

Прошло около недели моего пребывания на даче и наших ежедневных походов в баню. Мы всё больше становились прежними, и все неприятности казались уже перевёрнутой страницей нашей жизни. Я заметил то, что гипертрофированно крупные соски у жены заметно поуменьшились и выглядели теперь лишь совсем немного более высокими, чем у кормящих матерей, хотя и остались значительно более толстыми, чем у кормящих грудью. Но и теперь они выглядели сногсшибательно. А вот складочка, выдававшаяся над клитором, не сильно опала, продолжая выступать между губ, чем я охотно пользовался, если мне нужно было достаточно быстро и без особых усилий привести супругу в состояние, когда она начинала терять над собой контроль от нахлынувшего желания, и тогда с ней можно было делать всё, что захочется. Мы оба не решались продолжить разговор на тему снохачества, хотя обоих мысли об этом посещали.

Отдыхая после очередной близости, Ольга лежала в задумчивости.

— Ты о чём-то задумалась?

— Так, вспомнилось.

— Что вспомнилось, хорошее или плохое?

— Возбуждающее.

— О-о-о! Интересно, расскажешь?

— Вспомнила про то, как тебе крышу от возбуждения сносило, тогда, у Леночки. Ты смотрел на меня с другими, и меня саму сильно возбуждало то, как сильно тебя это заводит, и особенно меня возбуждало то, что ты не просто знаешь, а смотришь на нас своими глазами и наслаждаешься, как будто это ты сам меня. А тут подумала: а что если бы я с твоим отцом так, у тебя на глазах? Ты бы тоже, не ревновал?

— Ну, тогда я был в очумении, выпивши и накуренный, потому и ревности не ощущал. Отец. Я его люблю, и если бы у вас с ним случилась близость, то, ревновал бы, конечно, но понял бы, что это прорвалась твоя потребность в обильном сексе, а не забава и развлечение. Одним словом, если бы наткнулся на вас за этим занятием, то мешать бы не стал, но и радости от этого не было бы. Смотреть на вас я бы не смог.

— Но в фантазиях тебя это возбуждает. Я заметила.

— Ну, есть такое. На то они и фантазии.

Разговор прервал телефонный звонок. Мне не хотелось выворачивать свои фантазии перед женой, да и стыдно было, поэтому я дотянулся до телефона и ответил на звонок.

Прекрасный отдых закончился - мне позвонил с работы мой зам., и напомнил об обещании отпустить его в июле в отпуск. Пришлось рассказать Ольге. Она вся затрепетала и густо покраснела.

— Ладик, я не смогу оставаться здесь долго без тебя, без мужчины! Твой отец такими глазами на меня смотрит, что внизу всё сжимается, а после само раскрывается! Давай я с тобой поеду, а то, сам понимаешь, чем это для нас с ним закончится!

— А если тот, очень загорелый, захочет тебя снова выкрасть? Найти тебя ему будет раз плюнуть! Это ещё хуже. А здесь – мать, она отца приструнит, ты только скажи ей, если отец поддаст и начнёт клеиться. Я там попробую кого-то вместо себя оставить, чтобы приглядывать за производством, и сразу вернусь. Три-четыре дня продержишься?

— Ладно, езжай, если не боишься меня с твоим отцом оставлять! Или ты сам хочешь, чтобы он сделал меня своей снохой?

— Нет, не горю таким желанием.

— Лад, ты сам понимаешь, что если он решится и воспользуется моим перевозбуждённым состоянием, я не смогу ему отказать, и только после этого могу, конечно, твоей матери пожаловаться, только это уже ничего не изменит – грустно улыбнулась Ольга.

Я уехал. С тем, чтобы кого-то упросить поработать вместо зама, возникла проблема, и в деревне я появился только спустя две недели. Душа была не на месте. Всё время мучили мысли о том, случилось у жены с моим отцом или нет. Эти фантазии бурлили во мне, и в них всё меньше было ревности и досады, и всё больше они меня возбуждали.

Едва я вышел из машины, Ольга сразу повисла на шее, радуясь приезду, и потому после обеда мы отправились в баню, чтобы изголодавшиеся жена и муж приласкали друг друга. Она с такой страстью скакала на мне, что я растаял в наслаждении. После этого даже сама сполоснула меня под душем, и охватила ртом несколько утративший твёрдость член, опустившись на колени. Жена откровенно хотела ещё, и вскоре мы повторили, но уже в другой, классической позе.

Получив удовольствие, Ольга выглядела счастливой. Мы отдыхали и время от времени целовались. Но в голове у меня крутился вопрос о том, было у них с отцом, или нет.

— Ну, как вы тут, без меня?

— Нормально, только соскучилась по тебе.

— Отец как?

— Ай, ну его!- поморщилась жена – пришлось поговорить с твоей матерью. Ну, она меня успокоила, чтобы я не сходила с ума из-за этого, и не стоит переживать из-за того, что всё встало на свои места, как и должно быть между свёкром и снохой. Вот, теперь живём простой деревенской жизнью. Как все здесь, видимо, живут.

Ольга густо покраснела, а у меня чуть в глазах не потемнело. Было. И не раз. Открыто призналась, что живёт с ним.

— И как тебе, такая жизнь? – стараясь скрыть внутреннее волнение, спросил я.

— Постепенно приспособилась. Свекровь довольна, что твоёго отца пристроила.

— Олежка, как, новых слов не притащил? – попробовал я перевести тему.

— Тьфу - тьфу – тьфу! Пока – нет! Но, только ты уехал, он тут другое отколол! Я когда спала, душно было, и одеяло сбросила. Ночнушка задралась. Просыпаюсь оттого, что кто-то меня трогает за складочку между губ, пожимает легонько, тянет, надавливает. Пальчики тоненькие. Поняла, что сын. Лежу, глаз не открываю и не знаю, что делать. Так стыдно!

— Но приятно.

— Да, ещё как! Жду, глаз всё не открываю, а сын играется со мной. Чувствую, что он так меня до концовки может довести, и придумала: отвернулась на бок, вроде как во сне. Он вздохнул, укрыл меня одеялом и побежал на улицу журчать.

— А ты?

— Что, я! Он меня там так раздраконил, что до безумия захотелось, даже ныть начало. Промучилась до вечера, а после решила, что ты меня поймёшь – настороженно улыбнулась жена - ну, и твой отец помог. Само как-то сложилось.

Два дня пролетели моментально. Уезжал я не со спокойной душой, но принявшим произошедшую перемену в жизни жены. В том, что за первым разом последовали и другие ничего необычного не было. А как ей было поступить иначе!

На работе меня уже поджидала новая незадача, для решения которой требовалось время и моя поездка в Сибирь. Проторчать в поездке пришлось целый месяц. Что это означало для отношений жены с моим отцом можно было не гадать. Звонил Ольге, испытывая неловкость. Она была расстроена моим долгим отсутствием, но вздыхала без горечи или страдания. Даже по голосу чувствовалось, что всё у неё было нормально, приспособилась без меня обходиться.

Только в первых числах августа я появился на даче. Решив сделать сюрприз, подъехал задами. Неожиданно увидел на дороге мать, которая шла навстречу машине, маша мне, чтобы остановился. Не доезжая метров сто, как раз у начала нашего огорода, остановился.

— Ну, привет! Отгони машину за тот островок, чтобы нас не видели.

— Что случилось-то?

Когда я остановил машину за осиновым островком, мама вздохнула с облегчением.

— Значит так. Сразу по делу. Приехал три дня назад какой-то мужик место смотреть, чтобы строиться. Оказалось, что нашего огорода в реестре нет, и земля ничейная. С ним был инженер какой-то, который межевание проводит. Покупатель повертелся и уехал, а инженер этот остался. Ну, мы с отцом к нему, мол, можешь задним числом оформить, чтобы нам участок не отрезали? Он помялся, потом отошел со мной в сторонку, и говорит, мол, дело такое, могут и посадить. Деньги мне ваши там нужны не будут, а вот жить без женщин придётся. Так что, пусть ваша невестка со мной три ночки проведёт, а я всё сделаю за эти дни. Ну, я сказала Ольге. Она вспыхнула вся, но я её уговорила, что дело благородное, можно и потерпеть. Помялась и согласилась. Вот.

Я закурил. Руки нервно дрожали, а мама продолжала:

— Это последняя ночь. Он документы привёз, готовые, нам показал, но сказал, что утром оставит, а сам уедет, и чтобы мы помалкивали про эту сделку. Сын, не показывайся ты возле бани! Она сейчас там, с ним, только начали. Если случится, что не выдержишь, заскандалишь, то получится, что Ольга зря на это пошла. Ты машину отгони на переда, поставь у калитки. Скажем, что ты утром приехал и сразу спать завалился, в гостевой, чтобы Ольгу с пацаном не будить. Пусть она не знает! Стыдно же ей будет перед тобой! А она ведь и не виновата! Она же не сама под этого легла – жизнь заставила!

Я тяжело вздохнул и согласился. Мама вернулась на усадьбу, а я сидел в машине и не знал, как к этому всему относиться. В голове было пусто. Ладно, сделаю, как мать сказала. Если у жены одним мужиком больше станет, то это ничего уже не изменит. Просидел я в таком отупении около часа. Уже ночь на дворе. Перегнал машину к калитке и тихо зашёл в дом. Отец, судя по полупустой бутылке, оставленной им на столе, тоже переживал за Ольгину участь и теперь, наверное, спит. Мама достала мне поесть, и сама предложила выпить, чтобы стресс снять. Через час я был уже в гостевой комнате, а пустая бутылка на полу, у ножки стола. Покурил и завалился спать, но даже после выпивки сон не шёл. Сел у окна. Курил и смотрел на баню, пытаясь представить себе то, с каким настроем жена занимается этим со случайным мужиком.

В шесть утра к бане направился мой отец. Видно было, что торопится, даже не стал одеваться, так в одних трусах и прошагал. Он постучал в дверь, и вскоре ему открыли. В бане он пробыл пару минут и вышел с прозрачной папочкой документов. Минут пять спустя, дверь открылась снова. Одетый мужчина на пороге поцеловал в щёчку совершенно голую Ольгу, и она закрыла дверь. А мужичок бодрым шагом направился по полевой дороге, и вскоре исчез из поля зрения. Я хотел было пойти в баню, но засомневался, и решил, что пусть Ольга приведёт себя в порядок, успокоится. В доме, днём увидимся. Ничего страшного, по сути, не произошло ведь! Что она, с другими что ли не пробовала?! Да и не первый раз с этим, а уже третий, и должна была уже свыкнуться с произошедшим, принять, как небольшую интрижку, про которую постарается просто забыть. Слышал, что женщины к близости с мужчинами со стороны относятся без таких острых переживаний, как мы, мужчины. Получила удовольствие и забыла, как с живым дилдо. Вспомнилось Ленкино откровение про то, что для женщин, кроме любимого, все остальные мужчины – просто, члены. Безликие и, часто, безымянные. Помнят только ощущение от него, хорошо было или так себе. Те, что так себе, вскоре и вовсе вычёркиваются из их памяти.

Пока я так размышлял, на дороге к бане вновь появился отец в одних трусах. Он уже подходил к бане, когда из неё вышла и направилась ему навстречу, к дому, Ольга, в своём ситцевом халате. Отец остановил её, что-то говоря, и запустив руку снизу, под полу халата, по-хозяйски начал ласкать. Я почувствовал, что краснею. И горько и досадно. Жена не противилась ему, шире переступила ногами и, прикрыв глаза, слушала его, принимая ласку, будто ласку мужа, которому принадлежит своим телом. Он несколько раз поцеловал Ольгу в шею и плечо, а после, приобняв за талию, повёл обратно в баню. Я отказывался верить своим глазам. Всё так обыденно, утилитарно у них! Не таясь. Меня всего трясло от досады и возбуждения, и я, торопливо докурив сигарету, направился к бане. Стоя уже у самой двери остановился, услышав благостные постанывания жены. Ей явно нравилось то, что всовывал в неё мой отец, и я не осмелился открыть дверь. Ну, поставлю их в неловкое положение – смешно! Она ведь давно призналась мне в этом! Кому будет легче! Откровенно поговорить с Ольгой, что мне на это закрывать глаза больше не хочется? Наверное, так будет лучше. А что я ожидал, когда страстная жена больше месяца одна! Ведь промолчал, и разговаривая по телефону, тоже! А что бы изменилось?

Моя рука, протянутая к ручке двери, опустилась. Я слышал благостные постанывания такого родно голоса и понимал то, что ей сейчас с моим отцом очень хорошо. Ноги не хотели уходить, а сердце резала боль. Кое-как заставил себя вернуться в дом. На крылечке дома стояла мать, настороженно смотревшая на меня, видимо с того момента, как я направился к бане. Она следом за мной зашла в гостевую комнату.

— Сядь, нам нужно поговорить, пока глупостей не наделал.

Вздохнув, я сел боком к столу.

— Мам, есть что выпить?

Она молча принесла бутылку коньяка и бокал, достала плитку шоколада.

— Выпей, сердце успокаивает.

Я последовал её указанию. Зажевал долькой шоколадки и закурил.

— И давно это у них?

Она некоторое время молчала, взвешивая, наверное, что сказать мне, а что – нет.

— Относительно. Первый раз, когда мы с тобой уехали, а они остались одни. Ты не думай, отец не маньяк какой. Ему и самому стыдно, а ведь хочется!

— Я догадывался, но мне это показалось чем-то диким, что ли. Отец ведь!

— Ну, когда женщина хочет, это любой мужчина чувствует, а если ей этого нестерпимо хочется – любому мозги сносит. Ты не подумай, что у них такой бурный роман! Это они только сначала из постели не вылезали, пока нас не было. Дорвались. А после оба успокоились. Не тот возраст у отца, да и стыдно ему перед тобой. Теперь только перед сном, часик побалуются и всё, и то, не каждый день.

То, что мой отец регулярно ублажает Ольгу, а мама в курсе, и меня старается убедить не мешать им и помалкивать, заставило до предела покраснеть.

— Ты не думай, не виновата она. Оно у них само так получилось. Отец так мне рассказал. Пошёл в баню, а там – Ольга. Стоит и себя ублажает чем-то. Распалилась уже. Отец молча забрал у неё эту игрушку, взамен вложил в руку свой, и она сама вставила себе его член – невмоготу ей было уже остановиться. Так и вышло. У отца покрупней твоего, и ей с ним до того понравилось, что не смогла после первого раза остановиться, ну, и стали они продолжать свидания.

— А когда я приезжал, в эти дни тоже, продолжали?

— Продолжали. Ольга боялась, но не смогла. Не может уже без его колотушки, привыкла к ней.

— Значит, она в те дни с нами обоими?

— Да, сначала с тобой, чтобы ты не заметил, а после шла к нему, и с ним.

— В бане?

— Ну, а где ещё! Ты только не говори ей, что всё знаешь! Сначала подумай, всё взвесь. Она же любит тебя!

Я горько усмехнулся.

— Не суди её. Она мне повинилась, сама. Рассказала про вашу поездку к Ленке, и про то, что изнасиловал её негр со здоровенной дубиной, и с тех пор мучается – вроде всё ничего, а то - так захочется, что в глазах темнеет, и низ болеть начинает. Так сильно хочется, что готова под любого лечь, лишь бы голод утолить и боль утихомирить! Я сказала, что понимаю её и мешать им не стану, и тебе ничего говорить не буду, но о том, чтобы на стороне с кем-то путаться, пусть даже не думает - выгоню. Блядь в своём доме - не потерплю.

— А отец, он тоже, повинился?

— Ну, а как бы я всё узнала! Сначала – она, затем – он.

— А мне решили не говорить? Почему?

— Думаешь, легко сказать? Оба думали, что долго это не продлится, Ольга постепенно успокоится и снова тебя одного ей хватать станет, а тут твоя командировка. Привыкла к нему, волноваться и стыдиться перестала. Снова по утрам улыбается. Одного боится, что ты разозлишься на неё, если узнаешь про то, что он ей своим членом сильно нравится. Считай, скоро два месяца уже у них это. А ведь это твоя вина, что допустил такому случиться, что у неё было с другими! И у Ленки, и после, с негром! Для того ты и муж, чтобы жену оберегать! А она, вон, вынуждена теперь свою свёкру подставлять, чтобы ублажал! Так что, сынок, не вини её. Не рви ей душу. Любит она тебя, а то, что с твоим отцом – плюнуть и растереть! Это же для здоровья, и чтобы похоть усмирить. Ты их не разгоняй – мало ей тебя одного, пусть ещё немного потешатся, пока можно!

— И что, так и жить дальше, втроём, до этого пока?

— Пройдёт это у неё скоро. Не она первая, и не она последняя. Вот ребёночка родит и всё закончится с этой дурной похотью.

— Ребёнка?

— Да, а что, ты детей не любишь?

— А вдруг, от отца?

— И что? Родная кровь же, и у тебя та же! Подумай, ребёнок и есть ребёнок. Да, братик или сестричка тебе, и что! Ты что, свою сестру или брата не стал бы любить? Вспомни сестру! Как вы дружили! А если твой, так и что переживать! А потому лучше и не знать от кого – всё равно твоя кровь, родная. Ладно, они там уже пол часа наслаждаются, скоро выйдут. Не нужно сейчас говорить с ними об этом, а лучше – вообще не говорить. Ложись спать. Всё будет хорошо, вот увидишь! Ложись, мой хороший. Всё само на свои места встанет. И отца не вини – с таким телом Ольга любого с ума сведёт!

Странно, но разговор с мамой успокоил во мне бурю чувств. Как ни крути – она права. Сам же хотел узнать, каково это, действительно так возбуждает, когда твою любимую ещё кто-то? Ну, возбуждает. И её возбуждает. И что теперь? Сам же ей говорил, что не стану сильно ревновать. Странно, что ревность постепенно прогрессирует. Так, хватит! Спать. Днём надо выглядеть огурцом и быть с ясной головой. Что ж придётся не думать об этом. С этим я лёг в постель и теперь уже уснул.

Проснулся к обеду от того, что меня придавила своим телом жена и нежными поцелуями покрывала лицо. Ещё не проснувшись до конца, я ощутил радость от её ласки и потянул к себе под одеяло, но Ольга высвободилась и сбросила с себя халатик, а после уже юркнула ко мне в объятия. Наплыла на меня своим телом и начала жадно целовать. Как я её хотел! Ну, понятно, с утра, но кроме того я хотел перечеркнуть того мужика и отца в её памяти. Затмить собой. Едва скользнув в неё, горячую, жаждущую мужской член, я принялся стараться. Мы не проронили ни слова. Страсть набирала обороты, и вскоре я уже безжалостно вдалбливался в жену, ударяясь лобком о её лобок, сминая самое нежное и чувствительное местечко любимой, и она шумно дыша, шёпотом ахала, стремясь не вскрикнуть. Видения в голове того, как она столь же страстно отдаётся отцу, добавляло во мне возбуждения, и даже со стоном выстрелив в неё семя, я продолжал, и Ольга, прикрыв глаза, упивалась ощущением меня в себе. Но, утомлённая ночным и утренним сексом, она вскоре начала уставать, и с тихим стоном вскоре обмякла, упав на меня. Она, не открывая глаз, нежно целовала меня, и постепенно страсть в ней затихала. Вскоре и я устал. Некоторое время жена так и лежала на мне, не желая того, чтобы я, даже обмякнув, вышел из неё.

— Я так соскучилась по тебе, любимый! – прошептала она.

Я бы рыкнул что-то резкое, но сейчас был совершенно умиротворён близостью и потому молчал, думая о странности в женщинах: способности искренне любя мужа, изнемогать от желания быть оттраханной другим мужчиной, у которого член длинней и толще, чем у любимого, и отдаваться тому исключительно ради получения наслаждения. Хотелось махнуть рукой на это, не усложняя жизнь, ведь любит, и это главное, а то, что удовлетворяет себя сексом не с мужем, так смешно думать, что есть семьи, в которых с жёнами такого никогда не было!

Успокоится. Вот забеременеет, и успокоится. Мгновенно пронзил испуг, едва вспомнил разговор с матерью о том, что жена может забеременеть и от отца. Сразу же возбудившись этим, я начал оживать, и Ольга ощутила это своим лоном. Она была приятно удивлена, но пресекла мою попытку повтора:

— Лад, не сейчас! Я же пришла разбудить тебя. Это отложим на вечер. Спасибо, милый, что так хочешь меня! Я тут уже с ума схожу: хочется чуть ли не постоянно.

— Хорошо.

— Милый! Как же я тебя люблю!

Мы снова целовались. Возможно, она бы поделилась со мной тем, что нас отдаляет, скрываемым от меня рассказом о жизни с моим отцом в постели, но в дверь постучалась мама:

— Эй, молодые, обед на столе!

Мы вышли к столу глупо улыбаясь. Мама поняла, что между мной и женой мир и любовь, и её это порадовало, а вот отец всё ещё находился в некотором волнении. Он явно стыдился за себя и переживал.

Глупо было ожидать того, что Ольга вновь вернётся к темпераменту в сексе, каким он был у неё до нашей поездки к Ленке, но прежде я почему-то думал, что это вполне возможно. Только теперь до меня дошло, что либидо у Ольги возросло и то, что я принимал за постепенный возврат жены к её прежнему состоянию достаточно спокойного отношения к сексу – это было лишь внешним проявлением старания перетерпеть, остудить своё желание и возбуждение, а голод в это время копился. Что изменилось с тех прогулок у Ленки, с откровениями про наше отношение к её «многостаночнице»? Только то, что теперь мы застыдились говорить об этой потребности её «работницы», которая никуда не делась. Ей мало того, что я даю в постели. Это – факт. И что, заставлять жену терпеть и страдать голодом? Вопрос так уже не стоит – она не вытерпела, без моего принуждения к терпению. Жена выбрала единственный разумный, в её положении, выход для решения проблемы. Она не пошла по деревне искать приключений, сохранив свой статус приличной женщины. Она приняла помощь того, кто не унизит её, но даст утоление страстному желанию отдаться мужчине. Будь я умнее – сам бы, наверное, должен был поощрить её на это, а не пытаться вяло противиться тому, чтобы жена стала любовницей моему отцу. Самый разумный выход. Впрочем, тогда я не знал того, что она уже сошлась с ним. Остаётся одно – дать Ольге понять, что я - не против их встреч и в будущем. А я не против? Скорее - не против, это же лучший из вариантов, к тому же он уже выбран ею. Теперь мне остаётся только дать понять жене, что я не злюсь на них с отцом за это, и благодарен Ольге за то, что не пошла она гулять напропалую не знамо с кем, выбрав его.

Отцу, воспитанному в другое время, наверное, была бы непонятна такая моя логика, если бы я сказал ему прямо, что не против его близости с Ольгой. Не думаю, что скажу ему это.

Обед прошёл обычно. Не без некоторого волнения, но с вполне нормальной и доброжелательной беседой о дачных делах. После обеда Ольга осталась мыть посуду, а меня мама попросила пойти прибраться в гостевой комнате, проследовав за мной.

Едва за нами закрылась дверь, она сразу заговорила:

— Ну, как ты, остыл? Как у вас с Ольгой, сказал ей, что знаешь?

— Нормально. Ты – права, то, как всё получилось у них – это лучший выход из ситуации. Пусть так и дальше будет. Ей меня одного мало. Просто, неловкость есть, и Ольге неловко, не говоря уже об отце.

— Хочешь, я могу отцу сама сказать, что ты - не злишься и не против того, чтобы они продолжали. Он ведь переживает!

Я пожал плечами.

— Просто намекни, что я обо всём догадался и принял как факт того, что Ольге это нужно, а я её люблю. Да и к нему моё отношение из-за этого не изменилось, а то действительно, постоянно переживать будет.

После этого я вышел на улицу. Сын показал мне то, какой, они с дедом, начали ремонт крыльца. Видимо, пока я приколачивал, вместе с сыном, новые поручни на крылечке, мама поговорила с отцом, потому, что за ужином он смущённо краснел и немного виновато улыбался.

Вечером, от недосыпа и всех дневных переживаний я уснул, не дождавшись в постели жены, укладывавшей спать сына, и потому ничего у нас с Ольгой не было. Только глубокой ночью я проснулся оттого, что ложась в постель, жена задела мою ногу своей, мокрой от ночной росы с высокой травы, растущей вдоль тропинки к бане, и вновь провалился в сон.

Утром Ольга старалась понять меня, всматриваясь в глаза и напряжённо о чём-то думая, теряясь в догадках о том, как я себя дальше поведу.

— Ты в баню не хочешь сходить, вымыться?

— Я думал вечером, с тобой вдвоём.

Я и сам не знал, как мне себя вести с женой и просто пытался потянуть время. Ольге тоже, явно хотелось откровенного разговора, но она не смела заговорить об этом сама и ожидала того, что скажет ей муж. А у мужа в голове был полный раздрай. Мысли об отце и жене раздражали и тут же вызывали сильное возбуждение. Они меня преследовали, изводя весь день.

Вечером Ольга зашла в нашу комнату и немного смущённо сказала:

— Отец баню протопил. Можем уже пойти, а он после нас.

Мы зашли в баню. Ольга скинула халатик, надетый на голое тело и взволнованно дыша, ожидала меня.

Я тоже разделся и начал нежно водить руками по её телу, вызывая возбуждение в жене. Неспешно ощупав её, а после, сев на стул, так же молча притянул её к себе за талию одной рукой и направляя напряжённую плоть между уже обросших губ другой. То, что там было мокро в ожидании моего вторжения, меня не удивило, но подумалось о том, что говорила мама про то, что Ольга перестала стыдиться свёкра и живёт с ним, как если бы он был её мужем. Она волнуется со мной, как с любовником! Забавно.

Ольга опустилась на меня, обняв за шею, и сладко ахнув. Я ощутил блаженный жар её лона и мне сделалось хорошо. Охватив ртом сосок, поласкал его, и жена, прикрыв глаза, благостно застонала. Отпустив его, решился и полушёпотом произнёс:

— Ну, рассказывай, как ты тут обходилась без мужа?

Первой реакцией жены было соскочить с меня, но я удержал её, и она как-то сникла вся.

— Я не знаю, как сказать – так же, почти шёпотом ответила она. Откровенно рассказать Ольге было трудно, и я пришёл ей на помощь, начав легонько двигаться в ней:

— Ты дала свёкру. После – снова, снова. А куда деваться! Пизду, её же – не зашьёшь! И в карман не положишь! Так было? Расскажи!

Жена вспыхнула стыдом до корней волос и опустила взгляд. От волнения у неё перехватило горло и она еле выдавила из себя:

— Да.

Я покрыл ртом её второй сосок и поиграл с ним. Нежно, с любовью.

— Спасибо тебе! – почти прошептал я, выпустив привлекательную игрушку изо рта.

— За что?

— За то, что не пошла на улицу, искать приключений и нашла решение проблемы здесь, в кругу семьи.

— Неожиданно.

— Я же не изверг какой! Я люблю тебя! Ты ожидала моей злости? А за что? Ну, если уж так сложилось, что мало тебе меня одного! Если честно, то ещё тогда, когда отец тебя в летнем душе увидел, я подумал о том, что позволил бы вам, чтобы ты не мучилась, не страдала, чтобы чувствовала в себе мужской член по мере необходимости. Но не предлагать же самому!

Ольга облегчённо вздохнула.

— Ладик, как нам теперь быть!

— Ты так привыкла к нему?

— Тебя же долго не было – оправдательно пояснила она.

— А я думаю, что тебе просто очень понравился его член. Он ведь крупнее моего, с ним слаще, и понравилось то, как он им орудует в тебе.

Ольга помолчала, чуть покраснела и решилась на честный ответ:

— Да, понравилось. Тебя слишком долго не было, и он стал жить со мной, как с женой, вместо тебя. Когда ты снова появился, я даже подумала, что у меня теперь два мужа.

— Почему муж?

— Он относится ко мне так бережно, с любовью, и ещё, он не говорит, но я чувствую, что он мечтает о том, чтобы я забеременела от него.

— Почему ты так решила?

— Я так не могу, давай я лягу.

Я отпустил жену и она, поднявшись с моих коленей, сама, привычно и ловко легла спиной на стол, задрав вверх расставленные в стороны ноги. Я легко принял их на свои плечи, как раньше, поцеловав икры. Ольга улыбнулась и будто с души у неё камень свалился. Она вновь заговорила, хотя это было трудно – я начал медленно двигаться в ней. Медленно, чтобы это не сильно сбивало её с мысли.

— Он выбирал те позы, в которых легче забеременеть.

— Тебя не напугала мысль о беременности от него?

— Да, сначала, очень сильно, но и возбуждала опасностью. А после, когда поговорила с твоей мамой, осталось только возбуждение.

Я ускорил движение и разговор прервался. Оля только протяжно стонала, наслаждаясь. И снова я замедлился.

— А что тебе мама сказала?

— Что она не против, если я рожу от твоего отца, и будет только рада этому.

— Тебя возбуждала мысль о возможности забеременеть от него, и ты сама стала всё чаще думать об этом?

— Да.

— И тебе самой захотелось этого?

— Лад, прости, это было как помешательство! Мысли о ребёнке приводили меня к безумному желанию того, чтобы он брал меня снова и снова! Я почти постоянно хотела его, и мы как ошалели, как в медовый месяц!

Я вновь ускорился и Ольга вновь начала стонать от ощущений в себе. Мы вернулись к нашему единению телом и душой, но какая-то грустинка не давала ощутить полного восторга и полнота наслаждения постоянно ускользала от нас, отодвигаясь от настоящего в грядущее. Она достигла пика удовольствия не скоро. Я же так и не смог достичь разрядки – что-то тормозило меня. Жена встревожено посмотрев на меня, спросила:

— Ты ещё не всё?

— Нет. Вымыться хочется. Пот смыть.

Мы направились в помывочную часть. Париться не хотелось. Вымывшись под душем, подождал, пока она сделает то же самое. Уложил жену на широкую лавку. Она, как обычно, расставила ноги с двух сторон от неё, а когда я вновь вошёл в супругу, обняла меня и руками и ногами. Стало приятнее, но всё равно было как-то не так, и тут до меня дошло, что дело не во мне, а в Ольге – она не может уйти от своего внутреннего нервного напряжения, как жена с любовником, стыдясь быть застигнутой мужем! И я не ощущал того, что она полностью моя, когда воспринимаем ею, как любовник. Порядком промучившись, я всё же достиг разрядки. Оба ощущали некоторую неловкость от такой близости.

— Лучше бы ты не знал.

— Тебе было неприятно со мной?

Ольга вздохнула и села.

— Не знаю. Я, наверное, слишком отвыкла от тебя, но я исправлюсь, ты только не бросай меня, ладно?

— Оль, ты что! – я сел возле неё и обнял – вот, дурочка! Я же люблю тебя! Как я могу даже подумать такое!

Жена уткнулась лицом мне в грудь.

— Понимаю, тебе понравилось то, как он тебя наяривает, хочется, чтобы он делал это как можно чаще, но и мужа потерять страшно. Так?

Ольга, не показывая лица согласно закивала головой.

— Правда, любишь? Даже такую, которая спит с твоим отцом? Ты пойми, я хочу ощущать его в себе, и ничего не могу с этим поделать! Лад, я сошла с ума!

— Ну, успокойся! Нравится и нравится! Я уверен, что это скоро пройдёт, это – такой психоз. Надо просто подождать.

— Но ты же будешь ревновать, злиться, а я буду хотеть его.

— Я потерплю. Он тебе часто нужен?

— Каждый день.

Я вздохнул от своего разочарования в надеждах относительно успокоения темперамента жены.

— Расскажи, как у вас началось.

Ольга вздохнула и начала рассказывать более обстоятельно, и вскоре в голове у меня сложилась достаточно целостная картина.

Видимо, когда мама вновь задумалась о том, что если Ольгу распечатали на предмет верности мужу, решила, что она и со свёкром будет посговорчивей. Посочувствовала моей жене, что так или иначе жене теперь будет мало одного мужа, и вновь предложила ей, когда станет невтерпёж, обращаться за помощью к свёкру, чтобы они друг друга выручали. От этого однозначного предложения Ольга испытала стыд и сильный испуг. Но особо мощных оргазмов со мной, как прежде, она больше действительно не испытывала, едва утоляя желание. После нашего с мамой отъезда мысли у жены крутились вокруг этого, невольно вызывая возбуждение реальной возможностью такой близости. Был и страх перед предложенной свекровью близостью со свёкром, о которой будет знать свекровь и может узнать муж. Этот страх тоже добавлял возбуждения, как и стыд за такую связь, со свёкром, тайно от мужа, но с ведома свекрови. Всё это вместе вызвало в ней бурю желания, которое не отпускало, манило.

В тот вечер, когда мы уехали, Ольга со сладким ужасом ожидала начала приставаний моего отца, и это её завело настолько, что низ от перевозбуждения начал болеть. Для себя она уже поняла, что не сможет отказаться от требуемого телом секса, если свёкор сделает к этому шаг. Уложила сына спать, но к самой сон не шёл. Терпеть больше не было сил, и Ольга, надев ситцевый халатик на голое тело, отправилась в баню. Там играясь с собой можно было не опасаться стонов услады.

Ольга уже постепенно приближалась к разрядке, когда услышала рядом с собой голос Свёкра и чуть не выронила пластиковый баллончик от шампуня для волос, с округлой пластиковой крышкой, заменивший ей дилдо:

— Не спится? Мне тоже. Раньше с женой помилуемся и тут же засыпаем, а теперь не может она. Ты не стесняйся, я же понимаю, молодая, хочется, а муж уехал. Тут хоть на стенку лезь! Всё понятно. Ты не тушуйся! В семье все свои! Давай, я тебе помогу! Никто и не узнает наш маленький секрет!

Свёкор положил свою ладонь на её, и возобновил движения предмета. От стыда и растерянности Ольга онемела. Она не препятствовала ему, а он начал ускорять движения и у Ольги мысли совсем перепутались. Он же обнял Ольгу, которую уже прошибала нервная дрожь, притянул к себе свободной рукой, и, продолжая мастурбацию, охватил ртом её сосок. У Ольги на секунду даже в глазах потемнело от сладости, и она ахнула, прикрыв глаза. Свёкор же осторожно, ласково поочерёдно пожимал и тянул губами соски, играл ими, и у Ольги от всей гаммы чувств и ощущений мысли начали разлетаться в стороны. Оставалось только сладостное ощущение ласки. Но вскоре баллончик оказался выдернутым, и его заменило живое тепло мужского тела. Оно медленно вторгалось всё глубже, и ей было хорошо. Она больше не понимала того, что это отец её мужа. Она чувствовала в себе лишь мужчину, с которым ей хорошо.

— Я устала – еле смогла сформулировать ему свою мысль Ольга.

Он подхватил невестку, и она сладко постанывая, несомая им напяленной на член, оказалась в соседней комнате. Ольга была в каком-то заторможенном состоянии, когда мужчина уложил её спиной на крепкий деревянный стол, подняв женские ноги на свои плечи, и начал покрывать их поцелуями. Ольга лишь ощущала приближение сладостной концовки, и то, как её лоно уже само изнывает от ожидания движений мужчины в нём, потому, не выдержав ожидания, сама встречным движением живота глубже втолкнула в себя его член. Она шумно дышала, закрыв пылающее лицо согнутой в локте рукой, стыдясь посмотреть на своего партнёра. А после, когда он начал ритмично и неторопливо двигаться в ней, невольно сравнила ощущение от боле толстого члена свёкра с ощущением мужа и испытала досаду за проигрыш в этом её любимого. А затем темп ускорился и мыслей больше не было. Она достигала пика и завывала от сладости, отдыхала, и снова страстно отдавалась. Затем смутно помнила то, как любовник перенёс её на постель в доме, и снова она долго отдавалась ему, проваливаясь в наслаждение и выныривая, а затем наступил сладкий обморок. Проснулась она от того, что сын тряс за плечо. Она лежала голой на своей постели. Как она на ней оказалась, Ольга не помнила.

Олежка хотел есть, потому и начал будить заспавшуюся маму, с интересом разглядывая её неприкрытое тело. Особенно заинтересовало сына то, что было у мамы под лобком, чего прежде он не видел.

Положение спасло появление свёкра, который зашёл в комнату и позвал завтракать.

После завтрака сын убежал гулять, а жена направилась в баню с намерением смыть с себя следы ночных отношений.

Ольга нервно улыбнулась, тревожно ожидая моей реакции, а после сама опрокинула меня на себя.

Горячность жены передалась и мне. Начался страстный секс. Я хотел её, и чувствовал то, как она хочет меня, стараясь отвечать на мои движения, и тут я спонтанно зашептал ей:

— Вся эта похоть пройдёт. Это болезнь. Главное - тебе поскорее забеременеть, и тогда всё пройдёт! Поверь! А ты сама, правда, хочешь забеременеть от него?

Ольга сделалась ещё горячее, сдавленно застонав, усилила свои встречные движения.

— Ладик, Зачем! Что ты делаешь со мной!

— Скажи, есть такое желание? Хочешь ребёночка от него?

Движения наши делались всё яростней.

— Хочу, чтобы ты забеременела от того, от кого сама хочешь! Хочешь ребёнка от него?

— Да, да, хочу, очень! – сквозь завывания прорвалось у Ольги и она начала задыхаться, подступая к оргазму.

— И я хочу, чтобы ты родила ему.

Эти спонтанные слова, своей запредельностью подстегнули не только Ольгу, но и меня, и я заохал, выплёскиваясь в жену, которую уже начала выгибать дугой судорога, ставя на «мостик». Она завывала, хрипела. Но продлилось это совсем не долго. Напряжение мышц начало постепенно отпускать её. Женское тело время от времени содрогалось от отзвуков конвульсий. Но она уже расслабилась и затихнув, отдыхала прикрыв глаза, отдавшись мне целиком. Я понимал, что оставлять Ольгу в этот момент без члена внутри неё – нельзя, это вызовет у жены досаду на меня, а обид на меня у неё и без того хватает.

Наступил момент, когда она открыла глаза и улыбнулась. Притянула к себе и нежно, благодарно поцеловала.

— Устала?

— Не-а! Ещё хочу. Глаза её светились задорным огоньком.

— Ты стала другая.

— И ты. Стал похож на Кирилла.

— Чем?

— Я даже представить себе не могла, что мужу может хотеться того, чтобы жена забеременела от его отца! А Кирилл – хотел. И Ленка врала, что почти насильно со свёкром. Она сама хотела его, просто признаться было стыдно.

— Значит, и ты стала как Ленка.

— Да, наверное. Это плохо?

— Пока не знаю. Ты правда, хочешь ещё?

— Ну-у-у, не отказалась бы.

— Тогда я сейчас уйду, а ты – оставайся, пусть отец продолжит.

Ольга сразу посерьёзнела и вопросительно посмотрела на меня.

— В смысле?

— Если ты его хочешь, то он сейчас придёт.

— А ты?!

— Я бы хотел увидеть то, как тебе хорошо с ним, меня бы порадовало то, как ты блаженствуешь, но отец может постесняться моего присутствия, и у вас не получится так, чтобы было прекрасно.

— Ты это серьёзно сейчас?!

— Ты не веришь в то, что я люблю тебя настолько, что готов дарить тебе любого, кого ты сама хочешь, лишь бы моя любимая наслаждалась оргазмами?

— Ладик, ты сошёл с ума, но я тебя люблю! – это прозвучало с радостью в голосе.

— Ты меня свела с ума. Я люблю тебя!

— Ты правда, не против, чтобы я осталась, и он меня, тоже?

— Я хочу, чтобы ты получила полное удовлетворение.

— Ты правда, не обидишься, если я останусь?

— Нет.

Ольга опустила взгляд и густо покраснела.

— Я останусь. Не сердись, ладно?

— Не буду. Получай удовольствие, и не думай о времени, я тебя не тороплю.

— А если я вернусь утром?

— Значит, утром. А он может так долго? В этом его секрет успеха у тебя?

Ольга смущённо улыбнулась, не поднимая взгляда.

— Ну, в общем, да, в этом. Когда у нас есть много времени, то он что-то принимает и потом может очень долго.

Я чмокнул жену в щёку и стремительно поднявшись, направился к выходу.

— Лад, постой!

Я повернулся к жене и увидел то, как она делается бардовой лицом, пряча взгляд.

— Лад, я уже.

— Не понял.

— Я уже беременна от него. Я ему пока не говорила. Никому, вот, только тебе.

На ватных ногах я вернулся к ней и заставил себя поцеловать жену.

— Скажи ему, а я пойду.

То, что я испытываю ревностную горечь от новости, она уловила.

— Спасибо, милый!

— Может, зря ты так, интенсивно? Не повредит?

Ольга смущённо улыбнулась.

— Пока – нет.

Невыносимо хотелось курить. На улице уже стемнело и я вздрогнул от неожиданности, когда с лавки завалинки услышал голос отца:

— Уже помылись?

— Да, пап, иди.

— А Ольга?

— Она тебя ждёт.

Отец смущённо помолчал.

— Ревнуешь?

— Нет. Я пошёл, а то - распаренный.

И, прикурив от зажигалки, я ушёл.

Ольга вернулась под утро.

Про её встречу с отцом мы не говорили. Только к вечеру она сама сказала:

— Ты – прав. Мне надо быть поосторожней с этим.

Ольга коротко сказала, что у них с моим отцом всё оборвалось – отец психологически не может, практически при мне, когда я знаю про них.

Спустя две недели вернулись домой – у Ольги закончился отпуск и формально она должна была появляться в школе. Сын оставался с моими родителями в деревне до ноября.

Дальше мы зажили внешне хорошо, постепенно возвращаясь к прежним отношениям, хотя я ощущал, что оба мы изменились, трансформировались в своём отношении к сексу не друг с другом. Более просто стали смотреть на это, без эмоциональной болезненности, так, как обычной потребности, приятной, но необходимости. Когда кто-то из сотрудников стуканул Ольге про меня и мою бухгалтершу в летней командировке в Сибирь, она только улыбнулась этому. Мы стали во многом смотреть на свою сексуальную жизнь проще, не усложняя ограничениями брака. Ревновала ли меня жена? Да, но старалась оправдать тем, что в поездках по работе мне кто-то нужен, находясь в полной уверенности в том, что это не моя новая любовь, а лишь дорожная пыль. Она поверила в мою любовь только к ней, как и я в её любовь только ко мне. Когда дачный сезон закрыли, отец, не справившись с собой, начал изредка навещать свою сноху, когда я был на работе, а сын – в садике. Сколько свиданий было у них за время Ольгиной беременности, я не считал. Махнул рукой: хотят, ну и пускай! И не то, чтобы я огрубел душой или разлюбил жену, просто, смотреть на это начал иначе, проще. Трансформировался. Она – тоже стала мыслить как я, и однажды мы с удивлением ощутили то, что пропала в нас какая-либо злоба на Ленку и Кирилла. Осталась только обида за обман с похищением, и сами мы, в области сексуальных отношений, сделались очень похожими на наших родственников, с поездки к которым всё и началось.

К весне жена ушла в отпуск и в апреле родила мальчика. Появления на свет темнокожего ребёнка никто из нашей семьи не ожидал. Врачи объяснили нам, что такое бывает, когда один раз приходят месячные у женщин, которые фактически уже беременны. Это снова изменило нашу жизнь. Трансформации продолжились.

На этом история трансформаций не завершилась, просто, мне кажется, что несколько затянулся рассказ. Если читатели хотят узнать про то, что происходило дальше – продолжу. Присылайте комментарии.