Все мы испытали шок – Ольга родила мальчика с очень смуглой кожей и от рождения необычно крупным мужским хозяйством.

Жену я встречал из роддома, как оказалось, не один. Ольга, поразмыслив, сама, тайно от меня, позвонила Лене и поделилась новостью об очень смуглом ребёнке. Система сработала молниеносно.

Лимузин с негром водителем возле роддома сразу всё объяснили мне. Оставался лишь вопрос о том, как дальше поступит жена.

Ольга немного помялась, и, пряча взгляд, сгорая от стыда, промямлила:

— Я немного поживу с маленьким у него.

Она села в лимузин и африканец шофёр закрыл за ней дверь с тонированным стеклом.

Дома пришлось сочинять для сына историю про то, что мама ещё останется в больнице. Наплёл про неопасную болезнь и сын, вздохнув, через десять минут уже был занят своими игрушками. Только через две недели она позвонила мне.

— Привет! Злишься на меня?

— Сначала – злился, а после подумал, что мальчику с отцом будет лучше – здесь его затравили бы сверстники. А ты как, снова с этим?

— Нет, ни разу. Если вернусь, ты как?

— Приберусь в квартире и буду ждать. Олежка измаялся: где мама.

— Я ещё немного побуду с малышом, и вернусь.

— Ты бы хоть по телефону с Олежкой поговорила!

— Хорошо.

Она перезвонила и долго разговаривала с Олежкой. Сын ликовал от радости.

Спустя ещё несколько дней Ольга вновь позвонила:

— Завтра приеду.

На следующий день не стал отводить Олежку в садик. Увидев маму, сын со слезами бросился её обнимать и после не отходил от неё. Ольга тоже, прослезилась и поминутно обнимала и целовала его. Пришлось увести сына на кухню, под предлогом приготовления праздничного обеда, чтобы он дал ей спокойно пройти в ванную.

— Ну, мальчики, соскучились? – появилась жена с сияющим лицом.

— Очень соскучились! – откликнулся Олежка – а мы тебе праздник приготовили!

Мы обедали. Сын задавал маме разные детские вопросы. Всё было очень мило, и так, словно прошедшего года вовсе не было в нашей жизни.

Шло время, но поговорить о главном нам не удавалось из-за присутствия Олежки. Ольга поморщилась.

— Что-то не так? – настороженно спросил я.

— Молоко давит грудь.

Она вопрошающе посмотрела на меня.

— Ты не станешь ругаться, если я дам Олежке грудь?

Я испытал неловкость. Мне не хотелось поощрять эту практику, но и жене нужно было как-то выходить из положения. О том, чтобы позаботиться о сцеживании мы не подумали. Был у нас старенький молокоотсос, стеклянный, с резиновой грушей. Для сцеживания остатков такого было достаточно, а вот для опорожнения полной молока груди – слишком слаб. И я согласно кивнул головой.

Ольга повернулась к сыну и спросила:

— Олежка, а знаешь, что у мамы для тебя есть?

— Что?! – воскликнул заинтригованный сын.

— У мамы для тебя есть молочко. Хочешь?

— Прямо как у тёти Тани?

— Прямо, как у тёти Тани.

— Ура! – закричал сын. Он подхватился со своего места, и, взяв маму за руку, потянул за собой в комнату. Я решил последовать за ними.

Ольга присела не кровать и сбросила с плеч белый махровый халат, обнажившись до пояса, предоставив нам возможность любоваться на её налитые груди. Мощные, немного приподнятые от давления внутри них, эти два прекрасных своей красотой плода свисали почти до пояса супруги. Соски вновь сделались огромными, как тогда, после процедуры их увеличения. Они стояли торчком и выглядели восхитительно. Вокруг них образовались большие тёмные ореолы. Я стоял и смотрел на совершенно обворожительные груди жены, прилипнув к ним взглядом. Сын, заметив мою нерешительность, вскочил и тут же потянул меня сесть возле мамы с другой стороны. Он взял обеими руками грудь и сказал мне:

— Пап, попробуй! Знаешь, как вкусно! Смотри, это просто, я тебя научу!

Сын тут же охватил ртом сосок матери и она, прикрыв глаза, сладостно ахнула, а Олежка скосил взгляд на меня, и я, чувствуя то, как невольно краснею, нежно и осторожно взял в руки вторую грудь жены. Едва я с осторожной нежностью охватил сосок ртом и надавил на него у основания языком, как в нёбо ударила струя. Ольга, прикрыв глаза улыбалась, блаженствуя. Она поглаживала наши затылки ладонями и лицо её выражало состояние полного счастья.

— Мужички мои! Как же хорошо с вами!

Сначала я просто глотал, а после начал ощущать и вкус, чем-то напоминающий молоко кокосового ореха с ноткой грецкого. Это был божественный по вкусу напиток! Длилось наше занятие довольно долго и у меня, да и у сына устали рты.

Когда Олежка насытился забавой, то просто благодарно чмокнул маму в грудь и побежал играть, а Ольга попросила меня достать молокоотсос и остатки уже сцеживала сама.

Я сидел рядом и молча смотрел на её занятие. Наконец заговорил:

— Надо электрический купить.

— Да, я как-то не подумала. Он попросил, чтобы я молоко для сына собирала в бутылочки. Шофёр будет каждый день за ними приезжать и забирать. А его так много! Молокоотсосом можно пол дня. Он здесь ещё какое-то время пробудет, и мы договорились, что буду молоко для его сына сцеживать, а после – не знаю. Ты же против того, чтобы я Олежку кормила грудью! Если бы кормила, то и молокоотсоса хватило бы.

— Нет, не то, чтобы был против, просто боюсь, что у него появится нездоровый сексуальный интерес к маме и однажды ему захочется доставить любимой мамочке и себе самому наслаждение и другим способом.

— Ну, ты и сказал! Ты что, думаешь, что у меня молокозавод, и я буду давать грудь сыну до его лет тринадцати – четырнадцати?!

Я почувствовал, что сморозил глупость и смутился. Упоминание про автора беременности жены и про молоко для его сына меня раздражало, потому спросил напрямую:

Он спокойно тебя отпустил, не хотел продолжить с тобой?

— Хотел. Я не хотела. Попьёшь моего молока? – улыбнувшись, спросила Ольга, заканчивая процесс – Говорят, что очень полезно для эрекции.

Я бы выпил, но вспомнил про сына.

— Пусть Олежка, ему витамины нужней.

— Олежка! – позвала Ольга.

Увидев чашку, сын сразу понял и с удовольствием выпил.

— Вкуснятина!

Он снова чмокнул мамину грудь поцелуем и убежал к себе.

Ольга улыбнулась, с нежностью посмотрев вслед сыну.

— И как дальше, что думаешь?

— Ну, в школу пока точно, не собираюсь – засмеялась жена – он мне за сына карточку с деньгами подарил. Сказал, что именно о таком и мечтал. Хотел меня с собой увезти, но я отказалась. Сказала, что сын здесь.

То, что жена не упомянула меня, больно кольнуло, но я промолчал. И, словно почувствовав это, Ольга добавила:

— И любимый муж.

Я закивал головой и сморозил новую глупость:

— Ага, и любимый свёкор.

— Лад! Тебе не стыдно, ты же знаешь, почему! Всё - в прошлом, и давай, оставим всё это там!

Потом помолчала и добавила:

— Как ты думаешь, отец понимает, что всё – в прошлом? Не станет приставать?

Я вздохнул и пожал плечами.

— Лад, что ты такой хмурый! Я – дома, всё у нас как раньше! Ну?

— Прости, я теперь в таком состоянии, что постоянно ожидаю неприятностей. Оль, а Он долго здесь будет?

— Если ты относительно его сексуального интереса, то у него есть с кем. Сколько-то ещё пробудет, не знаю. На меня ему наплевать, лишь бы я для его сыночка была дойная, как коза, какая-нибудь.

Упоминание о козе мгновенно напомнило мне про моего друга, с которым и теперь работаем вместе. Он рукастый парень, и однажды сам смастерил доильник для жены – она у него начиталась про то, что детей нужно отнимать от груди тогда, когда они сами перестанут просить сиську. Вот, чтобы не сильно травмировать жене грудь зубами уже двухлетней дочки, он и собрал аппарат. Позже, когда обзавелись домом в деревне и родители завели козу, модернизировал своё изобретение под более крупные соски животины. Наверное, вид мощных сосцов жены, напоминавших своей размерностью небольшие козьи, тем и воскресил в памяти Мишку с его аппаратом.

— Знаешь, на соски такого размера, как у тебя, стандартный аппарат скорее всего не налезет. Давай, я у друга возьму, он для своей жены сделал. Сейчас без дела лежит.

Ольга насторожилась

— Он точно, нормально работает?

— Нормально.

— Ты сам видел?

— Один раз. Сама понимаешь, разглядывать жену друга было неловко.

Ольга пожала плечами.

На следующий день я съездил к другу и вечером аппарат испытали. Доильник друга с приёмниками для козы имел объёмистые колбочки, регулировался вакуум, и скорость его наращивания, что позволило настроить, создав Ольге комфортные ощущения. Она в благодарность даже поцеловала меня.

Олежке теперь доставалось не так много, но ему главное было - поиграть с маминым соском во рту.

Так и зажили. Тихо и мирно. Водитель за бутылочками приезжал в моё отсутствие.

Полтора месяца уже прошло с выписки из роддома. Пора бы уже восстановить супружескую близость. Ольга и сама явно хотела этого, я видел, но чувствовал, что она опасается того, что вместе с этим возвратится к ней и прежняя ненасытность в сексе.

— Оль, я скоро сдохну от воздержания. Давай?

Она пожала плечами и опустила взгляд не ответив.

Ночью, в постели, я вновь зашептал ей, поглаживая ладонью лобок:

— Оль, давай?

— Я боюсь – зашептала в ответ жена – у меня такое ощущение, что если я снова начну с тобой, то мне снова станет мало тебя. Я боюсь этого. Мне что, тогда снова, с твоим отцом?

— Но хочешь ведь?

— Хочу.

— Давай, попробуем разик!

Вздохнув, жена приподняла попу, задирая ночнушку.

— Только на грудь не дави.

И вот он, давно желанный момент проникновения. Я скользнул внутрь уже обузившегося после родов лона, и мне было комфортно в его тепле. Ольга волновалась и потому я начал шевелиться очень осторожно. Она сторожко вздрагивала, словно девственница и это веселило меня. Но, постепенно жена успокоилась и сама начала отвечать на мои движения.

— Ладик, милый, как хорошо! Ещё, ещё немного!

Оргазм Ольги не был бурным, как прежде, но удовольствие она получила. Повторить она побоялась, и я свой концовки достигал уже в ванной, вручную, чтобы не переусердствовать с женой. «Дунька кулакова», привыкшая за последние месяцы помогать мне, не подвела и теперь.

Мы дожидались завершения приездов за бутылочками негра водителя. То, что аппарат постепенно вытягивает и делает соски всё толще, мы оба заметили, но молчали, не обсуждая. Суть в том, что жена сама изменила настройки на более агрессивный режим – ей было приятно само ощущение «дойки» даже тогда, когда молоко иссякало, и аппарат, вакуумом, заставлял нежную женскую плоть раздаваться и в длину и в диаметре. Даже незначительная болезненность, которую испытывала при таком его использовании, Ольга принимала как грубоватую, но, ласку. Потому соски и удлинились, сделавшись при этом пропорционально толстыми, размером с мой большой палец. Сын, так тот и вовсе был от них, таких огромных, в полном восторге и приохотился играть с ними ртом и руками, оттягивая или скручивая, с силой сдавливая пальцами. Одним словом, по-всякому теребя их. Ольга некоторое время стеснялась того, что такие грубые игры сына доставляют ей удовольствие, но постепенно привыкла и они сделались в нашей семье чем-то обычным и нормальным.

С Олей мы договорились быть осторожными, поэтому заниматься любовью продолжили не чаще, чем через день и не больше двух раз. Так и зажили. Обоих этот ритм устраивал.

К середине июня, ровно через год, прошлое напомнило о себе. Позвонила Лена.

— Лад, привет! Что-то вы совсем пропали куда-то.

— Да куда мы! Ольга у меня дойная.

Ленка захихикала.

— Ну, ты и сказал! Как про корову!

— Зато – правда. Молоко так и хлещет. Куда тут поедешь! – мягко отбрехался я.

— Поделились бы! – смеясь сказала она и уже вполне миролюбивым и весёлым тоном добавила – у меня дело к тебе есть.

Каких-либо дел с этой парочкой мне не хотелось, но решил послушать, что они ещё придумали.

— Помнишь, говорили про то, что у нас с тобой обязательно будет дочка, а не сын?

Напоминание об этом отцовстве мне было неприятно порождением ощущения неловкости, но я промолчал, а Лена продолжала:

— Я хочу нашу Надюшку окрестить, и подумала, что самым лучшим крёстным ей был бы ты. Да и на свою дочку посмотрел бы, на руках подержал.

— А ты уверена, что...

— Я сделала тест – твоя.

От такого сообщения у меня появилась испарина. Одно дело – догадки, и совсем иное – тест.

— Я посоветуюсь с Ольгой.

— Ольга не против, мы с ней говорили.

Отступать было некуда, и в назначенный день мы поехали на проведение обряда.

Странно, но Ольга совсем не злилась на Лену. Они вновь мило беседовали, правда, с некоторой напряжённостью от неловкости, которая постепенно снижалась при разговоре о детях, а когда, после застолья по поводу состоявшихся крестин Ольга, по просьбе Лены, приложила мою дочь к своей груди, все прошлые обиды у Ольги и вовсе ушли в прошлое. Ну, если жена не считает, что произошло ужасное предательство, то и я предал прошлое забвению. После того, как подержал на руках свою дочь, в душе что-то изменилось. Оно наполнилось нежностью к ней, потому и отрицательное отношение к Лене и Кириллу – притупилось. Лена смотрела на меня с нашей дочерью на руках и в её взгляде читалась то ли – нежность, то ли – любовь. Странно, как-то. Ольга тем временем, по просьбе Лены включила и пристроила аппарат, взятый с собой, чтобы оставить молоко для моей дочери. Дико звучит. Я ничего не говорил жене, она сама сказала мне:

— Дети ни в чём не виноваты, да и Наденька тебе совсем не чужая, и я решила оставить ей пару бутылочек. Я оставил женщин и вышел к гостям и Кириллу. Дядька снова смотрел на меня набычившись, исподлобья. Видимо дочь под давлением призналась своему отцу в том, от кого родила Надюшку. Понятно, что скандал затевать – не в интересах его дочери, потому – молчал. Кирилл тоже, чувствовал себя неловко. Он вяло побеседовал со мной, чтобы выказать своё доброе отношение ко мне.

Впрочем, особого желания вновь встречаться с ними, мы не испытывали, и новых встреч не последовало. Приезжала несколько раз Лена за молоком, которого у той было мало. Ольга уговорила Лену попробовать работу аппарата, и, со слов жены, Ленка аж взвизгивала сначала от болезненности, пока не настроили аппарат под неё, а после из неё молоко тоже, потекло рекой, что очень порадовало мою двоюродную сестру. Вопрос оказался решённым и после оказанной Ольгой помощи, Лена больше не приезжала. Они восстановили свои дружеские отношения, к моему удивлению, после долгих бесед во время сцеживания. О чём они говорили, мне не было сообщено женой, а я и не допытывался.

Чтобы не искушать моего отца, отправляться к моим родителям в деревню не торопились, но пришлось, из-за Олежки, полюбившего деревню. Приехали все напружиненные, но новых поползновений в отношении невестки со стороны свёкра не было, и наши страхи постепенно улеглись.

В первый же день Олежка привёл соседского друга, которому уже почти семь лет, как год назад тот привёл нашего Олежку к своей маме. Ольга вся вспыхнула стыдом, когда сын попросил дать пососать молоко ему и его другу. Она сильно волновалась, ведь у Ромки уже даже взгляд взрослый, но когда тот посетовал на то, что у его мамы молока почти нет, и даже малышке не хватает, сжалилась. Крупные соски восхитили мальчишку. Он пялился на них во все глаза. Ольгу такой интерес сильно смутил, даже покраснела, а когда оба мальчишки присосались – стала испытывать очень приятные ощущения от их умения не сделать больно. Жене стало особенно неловко, когда заметила то, как у соседского мальчика, поглядывавшего на её грудь и держащего сосок во рту, напрягся колышек в штанишках, а когда он, при сосании, привычно, как видимо делал это своей маме, положил ладошку на Ольгины трусики, прямо на самое сокровенное, у неё аж дыхание перехватило от волнения. Было и сладко и стыдно. Стремясь к тому, чтобы не акцентировать на этом внимание сынишки, она решила промолчать. А после мысли об этом в ней заместило приятное ощущение тепла от ладошки, которое разрасталось и вызывало упоение этой скромной лаской. Когда всё завершилось и мальчики убежали на улицу играть, Ольга пришла ко мне.

— Я всё голову ломала, как остановить молоко, так, чтобы и Олежку не обижать, и решила, что надо сходить к Тане, у неё с молоком уже не важно, и я могла бы подкармливать её дочку, это лучше, чем мальчишек, а там, постепенно, и у меня станет безболезненно убывать.

Она сходила к соседке вечером.

— Представляешь, оказывается, чтобы молоко легче отделялось, достаточно во время кормления положить ладонь женщине между ног!

— Это Татьяна тебя так научила?

— Ну, да.

— И ты попробовала?

Ольга вспыхнула стыдом и опустила взгляд.

— Ну, Таня меня уговорила попробовать.

— Сработало?

— Сработало.

— И кто положил тебе свою ладонь?

— Только не психуй! Танин сын, Ромка.

Внутри у меня забурчало. Мгновенно представил это мысленно и к своему стыду ощутил мощный стояк.

— А наш, видел это?

— Видел, но ты не думай, он ещё маленький, не понял!

— Я не хочу, чтобы ты туда ходила и он смотрел!

Ольга пожала плечами.

— А малышка?

— Аппаратом будешь, в бутылочки, а Олежка относить.

— Соски у меня только начали возвращаться к прежним размерам, и снова?

Я раздражённо бросил:

— Пусть лучше у тебя соски будут как у хорошо раздоенной козы, чем пизда, как у хорошо разъёбанной бляди!

Жена покраснела ещё гуще. Мы помолчали, а после Ольга перевела тему разговора:

— Знаешь, Татьяна сказала, что в деревне все думают, будто я от твоего отца родила ребёнка и оставила в роддоме.

— Ты ей сказала правду?

— Не стала. Зачем, чтобы новую сплетню пустили?

— Умница. Пусть лучше думают, что ты с отцом живёшь, как Татьяна, и ни чем не лучше их самих!

— Я тоже так подумала.

— Оль, слушай, где-то через неделю - две, мне надо будет на пару дней в Москву отъехать. Пообещай, что не станешь ходить к ним в моё отсутствие!

— Лад, не могу! Я уже пообещала Татьяне приходить и кормить её дочку утром и вечером, а днём у меня будут мальчишки сосать. Прости!

— Хорошо, но тогда ходи, но без Олежки, одна.

— Он не поймёт!

— Тогда, без ладошки.

Я нарочно не сказал, что пробуду в Москве дольше, чем два дня, для острастки жены сделать что-то необдуманное.

Вечером Ольга снова сходила к соседям и вновь покормила ребёнка. Вернулась она распираемая желанием поделиться чем-то со мной, но промолчала. Ежедневные визиты продолжались, и вскоре Ольга привыкла обнажать свою грудь при посторонних. Морально ей делалось это всё легче, и всё меньше волнения в ней это вызывало. На свою молочную грудь она смотрела с практичностью, без сексуального контекста. Молоко из жены так и хлестало! Ольгины соски, разработанные доильным аппаратом, выглядели внушительно и маняще, даже через одежду. Это вызывало у отца невольную эрекцию, а жена, похоже, даже не замечала его реакции, совершенно уверившись в том, что всё осталось в прошлом.

Мама с некоторой взволнованностью всё ожидала, возобновится или нет связь между Ольгой и моим отцом. Она не говорила об этом, но я это чувствовал. Не мог только понять того, она хочет этого возобновления или наоборот, стоит на страже морали в семье, а заговорить самому с ней, было неловко.

Ольга довольно скоро привыкла и перестала воспринимать свои крупные сосцы как нечто уродливое своей огромностью. Стала вести себя вполне естественно. Просторные колбы аппарата, переделанного когда-то другом для дойки козы, про что я так и не решился сказать жене, незаметно растянули сосцы и в толщину и в длину, до размера моего большого пальца руки, и Ольга не смущалась этого, но осознавала их необычность. Она продолжала использовать его для сцеживания остатков и получения приятных ощущений. Иногда жена смотрелась на себя в зеркало, стараясь понять, красят они её или напротив, выглядят уродливо, но после и на это махнула рукой. Изредка она с улыбкой пеняла мне на то, что я этим аппаратом добился того, что груди у неё теперь больше походят на козье вымя. Нет, это не раздражало её, просто, она так подводила к следующей фразе про то, что муж у неё – извращенец, если ему больше нравится видеть жену с козьим выменем. После она смеялась и целовала меня, чтобы не обижался. Её саму вид собственного бюста впечатлял необычностью и то, что она в этом плане уникальна, даже подымало её собственную самооценку.

Когда в один из дней мы поехали на карьер купаться, пацаньё разинуло рты, глядя на то, как топорщат соки верх купальника, а у мальчишек постарше набухли плавки. Жену это не смутило. Напротив, она испытала явное удовольствие от того, насколько она желанна юношами. Это было столь читаемо на её лице, что даже меня улыбнуло. Вечером Ольга, повертевшись перед зеркалом и потрогав свои мощные сосцы, вздохнула:

— Тебя они не смущают, своим размером?

— Что ты! Наоборот!

— Тогда почему ты раньше уговаривал меня попозировать тебе голышом, а теперь даже ни разу не предложил посниматься, хотя у меня некоторое время будет очень фотогеничный бюст.

На следующий же день мы ушли в поле посниматься, и Ольга обрадовалась, увидев чью-то козу на привязи к колышку. Она обнажилась и попросила снять её возле козы так, чтобы были видны для сопоставления её соски и козьи. После просто позировала во всевозможных позах. Удивительно. Раньше она сильно смущалась таких съёмок, теперь же ей явно доставляло удовольствие демонстрировать свои женские прелести. Не только внешне, но и внутренне жена сильно изменилась. Она испытывала настоящее удовольствие от выставления своего женского капитала напоказ. Но каких-либо стремлений у неё к другим мужчинам за декаду, проведённую на даче, я не заметил и успокоился. В Москву отправился с лёгким сердцем.

На дачу возвращался волнуясь, не подбросит ли супруга новый сюрприз. Но жены на усадьбе не застал. Мама пояснила:

— К ней Танька соседская пришла, ещё когда ты только уехал, и позвала землянику собирать. Так и ходят каждый день, с утра пораньше. Ягода идёт две недели. Вот, ещё пару дней и всё. Я уже накрутила с сахаром пол холодильника, теперь, последнюю, варить буду.

— Они вдвоём с Татьяной ходят?

— Нет, с мальцами, а ещё наш отец с ними и Танькин свёкор.

Ответ меня успокоил.

Часа в три вернулись наши ягодники. У каждого по не полной трёхлитровой банке земляники. Понятно, сходит ягода. Жена выглядела крайне усталой, взмыленной. Она обняла и поцеловала меня, а после отправилась под душ. Отец тоже, обнял меня. Смущение после прошлогодних событий до конца его видимо, так и не оставило.

Ольга вернулась из душа, и, сбросив с себя халатик, плюхнулась возле меня.

— Устала. Всё тело гудит, особенно ноги!

— Ну и хватит! Куда столько! Ягода уже сходит. Всё, отдыхай!

Жена провалилась в сон, а я, любуясь её телом, заметил то, что морщинки на её сосках расправились, они были будто накачанные, и выглядели ещё более крупными. Нет, это уже чесчур. Надо завязывать с доильником.

Ольга проснулась часа через полтора. Она просияла, увидав меня. Я, естественно, потянулся к ней, чтобы усмирить свой стояк, но жена мягко осадила меня, пообещав всё вечером.

Вечером всё было чудесно: жена вновь была страстной и долго не могла насытиться мной. Все страхи и подозрения оставили меня.

Ягодная пора завершилась и теперь Ольга ходила к соседям только покормить малышку. Она со смущением призналась мне, что после кормления остатки у неё сдаивает дядя Миша или Василий, его сын. Внутри у меня вновь забурчало недовольство.

— Я с тобой пойду, посмотрю.

— Лад, я понимаю, что тебя волнует то, что соседские мужики дёргают меня за сиськи, но я прошу тебя не ходить туда. Я не смогу при тебе. Сам понимаешь – неловко как-то, что меня лапают при муже! Тебе и самому будет некомфортно. Скоро всё закончится, молока всё меньше. Успокойся, ладно?

— Ладно.

Жена продолжила хождение к соседям, а я вскоре вновь уехал на месяц на работу, подменяя на отпуск своего зама.

Казалось, что всё у нас нормально, однако, я ощущал некоторую тайну, витающую вокруг меня. Я приезжал и уезжал, но всё выглядело нормальным.

Пошли опята, и снова жена и отец ходили в лес вместе с соседями. Так бы всё и шло дальше, но однажды, приехав и опоздав к их выходу за грибами, я обнаружил у нас случайно забытый или выроненный Ромкой смартфон. Я и смотреть содержимое на нём начал для того, чтобы определить то, чей он. Открыл фотографии и офонарел, затем видео. Понял, что это Ромка снимал. Фотографии были менее выразительными, чем видюшки, а на видюшках тоже, в основном была моя Оля и много реже Таня, Ромкина мама. Но все они показывали то, как обе женщины наслаждаются, поочерёдно отдаваясь троим мужчинам: моему отцу, Таниному свёкру и Василию, мужу Тани. Иногда в кадр попадал и наш сын, который заворожено наблюдал за тем, как наслаждается его мама, отдаваясь нескольким мужчинам подряд. Это были фрагменты, снятые в доме у соседей, а вот снятые летом, на полянке, во время сбора земляники, показывали, что в лес с мужчинами ходила только моя жена, как и совсем недавние, сделанные при сборе грибов. В доме Ольгу действительно доили. Она садилась в позе наездницы на мужчину, который ставил себе на грудь плоский пластиковый тазик. Затем он охватывал соски сгибом большого пальца и указательным вместе со средним, начиная в прямом смысле слова доить мою жену, склонившуюся над мужчиной и плавно двигающуюся тазом, скользя лоном по его члену. При этом она блаженствовала.

Ревность взбурлила. Хотя они и вышли в лес буквально перед самым моим приездом, ушли наверняка уже далеко. Я торопливо натянул сапоги, переложил в ветровку сигареты и, подхватив корзину, побежал их догонять. Синюю куртку жены я заприметил, но они были уже почти у леса, а я только начал пересекать километровое поле.

Нашёл я их довольно скоро. Вернее увидел приметную куртку жены. Приблизившись, замер.

С троими грибниками была одна Оля. Мальчишки стояли поодаль, за прячась за кустами. Василий иногда с улыбкой поглядывал на них. Жена стягивала с себя треники вместе с трусами, стоя у поваленной берёзы, а после, обув сапожки, нагнувшись, оперлась о ствол ладонями вытянутых рук, пошире расставив ноги. Позади неё пристраивался мой отец, с приспущенными штанами. Начался трах. Соседи смотрели и улыбались, явно ожидая своей очереди. По всему её виду и выражению лица было отчётливо видно и понятно, что Ольга наслаждалась сексом. Отец не смущался соседей, как и она сама. Они просто делали то, за чем пришли в лес. После отца был дядя Миша, а его сын завершил серию. Ни один из них не сдерживал себя, и излился в мою жену, в стремлении получить максимальное удовольствие. Немного отдохнув и покурив, пока Ольга приводила себя в порядок, они приступили к поиску грибов. Чтобы не краснеть перед мамой, я тоже начал сбор, но немного в стороне. Прошло часа два, когда грибники решили передохнуть и расстелили на земле покрывало. Ольга без слов вновь стянула с себя одежду ниже пояса и приняла позу раком. Вновь все трое воспользовались её телом. Происходило это как-то привычно, буднично, без волнения и острых эмоций, так, как это бывает по прошествии многократного повторения такого секса. Лицо жены при этом выражало лишь удовольствие от ощущения секса с троими мужчинами подряд.

Чёрного кобеля не отмыть добела, права пословица, и я смирился с этим. Ещё целую неделю жена уходила в лес с ними троими. Она хотела с ними, привыкла, и я понимал, что ничего поделать с этим я уже не смогу. Единственное, что я смог, это увезти Ольгу домой после сезона опят. К моему удивлению она не перечила моему решению.

Спустя неделю после нашего возвращения в город Ольга вздохнула:

— Скучно мне торчать дома одной.

— Выходи на работу!

— В школу не хочу. Ленка сказала, что все вспоминают то, как я танцевала.

— Предложили станцевать на встрече свингеров?

— Да. А ты бы меня отпустил?

— Что, одну?

— Да. Я не смогу при тебе, слишком это всё развратно выглядит. Это во-первых, а во-вторых – там будет их начальник, тот, что деньги перечислил за ошибку, хочет со мной познакомиться и переговорить относительно прошлого и будущего, как сказала Ленка.

Внутри у меня всё завибрировало от раздражения и злости.

— Я против. Зачем тебе это?

— Интересно, что он может предложить.

— Предложит ублажать его за деньги, и так понятно!

— Думаешь? А если – нет? Лад, я просто съезжу и выясню. Мне он нафиг не нужен! Ну, съезжу?

— Я – против.

Надо было быть дураком, чтобы не понимать того, что жене хочется больше мужчин, а не одного мужа, и танцы – прикрытие этого.

В пятницу Ольга уехала, пока я был на работе. Она оставила записку на столе, что любопытство пересилило и она решила поехать. За ней приехала Лена.

Привёз жену обратно домой водитель фирмы. Вечером в воскресенье. Ольга прятала от меня взгляд и слегка краснела, ожидая вопросов, а я молчал. Это мучило жену и она начала первой.

— Лад, ну, не дуйся! Ну, задержалась.

— Ага, на пару дней! Натанцевалась?

Ольга покраснела ещё сильней.

— Мне предложили подработку. Я же говорила тебе, что еду не ради танцев, а чтобы познакомиться с руководством.

— И как, со всеми познакомилась?

— Я у Ленки и пробыла-то только вечер и ночь, а после поехала с Олегом Петровичем к нему. Долго разговаривали с ним и его замами. Общались.

— Общалась ты или твоя оголодавшая?

Ольга сделалась совершенно пунцовой.

— Лад, зачем ты так! Ты же знаешь, что ей тебя одного мало. Ты же видел, наверное, снятое на смартфон, который я нарочно оставила, когда пошли за опятами, и ты слова мне не сказал.

Тут настала и моя очередь покраснеть.

— Вот видишь! Не злись! Пойми, ей до боли хотелось мужского общения так, как ты никогда не сможешь в одиночку. Ну, пойми, что я люблю тебя ни чуть не меньше!

— Идиотизм какой-то!

Я закурил, а жена продолжила.

— Когда мы познакомились, с Олегом Петровичем...

— Мы, это ты и твоя ненасытная?

— Ну, можно и так сказать.

— Он был в восторге, да?

— Да – немного сникнув ответила жена – он хочет, чтобы я помогала ему при переговорах.

— Ага, будет подкладывать тебя под своих визави. И сколько денег обещал?

— Семьсот в месяц. Но это же не часто, может, один – два раза в месяц.

Мне вспомнилось про то, что это именно та работа, которой прежде занималась Леночка, может она и предложила Ольгину кандидатуру? Впрочем, какая разница! Всё летит в глубокую жопу.

— Лад, я согласилась.

— Зачем! – взвыл я.

— Ну, ты же понимаешь, что мне это нужно! Они проверили меня на профпригодность, а это требовало времени, потому что на переговорах с другой стороны может быть до шести переговорщиков, и Олег Петрович с замами, тоже, обычно участвуют. И пока они проверяли... Одним словом я поняла, что эта работа мне подходит, а ты с такой женой, вообще сможешь не работать.

Я не знал, что сказать. Хотелось убежать от всего этого, но как, если есть уже достаточно взрослый сын!

Жена работает уже пол года. Родители мои живут в деревне круглый год. Если переговоров долго нет, она едет к моим, проведать. Родители довольны, что сноха не забывает их, особенно отец. Оля в деревне общается и с соседями. Она с сыном уезжает на новой машине на неделю. Олежке очень нравится в деревне, говорит, что ему очень интересно с мамой и дедом ходить в гости к соседям. Я только вздыхаю, вспоминая кадры дойки, и, махнув на этот разврат рукой. Ольга уезжает в деревню, и тогда я сажусь в свою, старую машину, и еду на два – три дня навестить свою дочь и её маму. Кирилл не возражает против моих приездов с ночёвками. Лена нежна и ласкова со мной и так, и в постели. Кирилл на нашу любовную связь молча закрывает глаза, будто импотент, какой. Почему, пока не разобрался. Может, тоже, очень сильно любит свою жену и не может, как и я, найти в себе силы расстаться с ней и детьми?

Понимаю, что всё – не так, как надо, но жизнь тянет всё дальше и глубже в грязь, как по глубокой колее, из которой уже не выбраться.

6230   546 31213  193   9  +9.13 [30]

жена с другим, наблюдатель, измена, дойка жены