Миша торопился. Нет, спешил во весь опор! Ещё бы, сегодня уже воскресенье, почти вечер, а надо забрать жену с сыном и успеть до темна вернуться домой. Ещё в пятницу они укатили к деду в деревню, пока отголоски тёплого лета не уступили полностью свои права дождливой и холодной осени. Дед сам звонил среди недели, настойчиво приглашал проведать его, жаловался на скуку и отсутствие внимания со стороны домашних сына.

И вот теперь Михаил давил на газ, заставляя авто мчать по шоссе сквозь накрапывающий дождь, что затянул унылую песню с обеда, закрыв небо свинцовыми тучками.

— Блин, лишь бы совсем не распогодилось! — уже в который раз простонал себе мужчина с опаской посматривая вверх через ветровое стекло.

Отчего-то на душе было неспокойно, тревожно. Закрадывалось ощущение, что там, на даче у отца, его ждёт неприятный сюрприз. И как назло, Наташа не брала трубку, уже три раза набрал ей. Всё время вне зоны доступа... Настойчиво гоня машину вперёд он гадал, перебирал в уме, что же могло пойти не так? Отчего же в груди поселилась злющая кошка, что скребет его душу, перебирая острыми коготками натянутые нервы.

Наконец-то съезд в дачный посёлок отца. Ещё с десяток минут по петлям грунтовки и появятся первые коттеджи. Ага, вон уже виднеется краешек красной черепицы крыши дома дядьки Владимира, закадычного друга отца. Его старинного напарника по шахматам и ещё бог знает каких шалостей.

— Вовка-шалопай, снова зазнобу себе нашёл, пока жена с внучкой в городе няньчится, — частенько говаривал отец прошлым летом, по-доброму посмеиваясь.

А этим летом что-то помалкивал, может, старикан остепенился? Или совсем постарел «перцем»? Он живёт недалеко от въезда в посёлок. Его добротный кряжистый двухэтажный коттедж был предметом тайной зависти Михаила. Впрочем, зависти белой, не злой. Именно такой он хотел прикупить себе, строил планы на ближайшую трехлетку. Только не здесь, а где-нибудь на юге, там теплее.

— Ну, осталось ещё пять минут и я у бати! — Михаил ловко объехал крупную выбоину и въехал на центральную улицу деревни.

Ещё несколько поворотов. Вот и знакомые ворота, запертые на крепкий засов. Остановился у зелёной с красным ободком калитки, шустро выскочил из автомобиля. Пара шагов и он во дворе, вышагивает со звонким стуком по тропинке уложенной тёмной тротуарной плиткой.

«Ну батя даёт! Когда же успел выложить?» — подивился про себя Миша высматривая затейливые узоры под ногами.

Ещё несколько шагов, поворот направо за гараж и вот в пяти метрах от него спиной к нему стоит Максимка. Короткие синие шортики и зелёная рубашечка, покупали их недавно гуляя в торговом центре, сидят впору. Мальчик смотрел вперёд, на стоящего поодаль деда. Тот, наклонившись в поясе, что-то ковырялся в земле. То ли рвал сорняки, то ли собирал червяков на рыбалку, но был занят чем то важным. Настолько, что не обратил внимание на шум который произвёл Миша. А вот Максимка обернулся.

— Папа, папа плиехаль! — он развернулся и бросился к отцу, быстро перебирая ножками.

В руке Максим держал горшочек с медом, такой, каким его рисуют в мультиках про Винни Пуха, из обоженной коричневой глины. В другой была зажата столовая ложка, деревянная, с длинным держалом. Рот ребёнка и щеки, и даже нос были перепачканы тягучим, светло-коричневым мёдом. Максимка, радостно улыбаясь, подбежал к отцу и довольно сообщил:

— А у меня вот что есть! — хвастаясь, покрутил зажатую в ладошке ложку, капая тягучей сладостью себе на рубашку.

— Этот кто же тебя угостил то, а? — Миша принял сыновью игру, улыбнулся. — Кто сегодня такой добрый? Деда?

— Не-а, — замотал вихрами сын, — это дядя Дима мне плинёс!

Миша гладил голову сына, стараясь уложить растрёпанные волосы. Достал платок из кармана, начал оттирать щеки и нос. Бросил глаза на отца, тот продолжал ковыряться в земле, словно никого рядом и нет. Странно, что это с ним?

— А где мама? Почему не с тобой?

— А она навельху, с дядей Димой делает что-то, — задорно вскрикнул мальчуган уворачиваясь от рук отца.

— Где это, наверху? — непонимающе переспросил отец, стараясь поймать вертлявую смеющуюся мордашку.

— В нашей спальне, там, навельху!

Холодный озноб мгновенно прокатился по загривку Михаила, спустился на плечи, покрывая кожу пупырышками мурашек.

— Г-где?!

Сына только заливисто рассмеялся, так приятно удивить отца до круглых глазищ, величиной с чайное блюдце!

— Подожди меня здесь, — сдержанно проговорил мужчина, поднимаясь с колен и посматривая на окошко второго этажа, — я скоро вернусь.

Быстрым шагом преодолел расстояние до крыльца, миг и он в полутьме глубоко внутри дома, перед лестницей наверх. Коршуном взлетел через два пролёта, длинными стремительными шагами подошел к прикрытой двери. Прислушался, стараясь унять частое дыхание и успокоить сердце, что стучало молотом в висках. За дверью была какая-то возня, сопение, глухие удары словно двое боролись не на жизнь, а насмерть! Осторожно толкнул дверь, стараясь приоткрыть чуть-чуть, на один глазок. Не поддалась. Потом толкнул сильнее, дверь бесшумно распахнулась сантиметров на пятнадцать. Переступив в сторону на полшага, Михаил увидел сквозь приоткрывшуюся щель, что и не щель, а целая расщелина, их семейную кровать... Сердце мгновенно застучало с удвоенной силой, в глазах поплыло, как после пропущенного прямого в челюсть.

На кровати, спиной к нему и взобравшись на ложе коленями стоял мужчина, дородный, крупный, низкого росточка. Его тело было обнажено, на загорелой до черноты коже отчётливо проступали крупные капельки пота. Он, хрипло и надсадно дыша, совершал широкие размашистые движения обнажённым тазом. Миша даже подспудно удивился, задав себе неосознанно вопрос:

«Он что, нудист?! Да у него вся жопа чёрная!»

Мужик совершал толчки энергично, упираясь широко раздвинутыми коленями в кровать, руками крепко держа узкую женскую талию, круто переходившую в крепкие пышные ягодицы. Женщина, стоявшая перед ним раком, низко прогнув поясницу и покорно принимающая в себя его толчки, тихонько постанывала, томно вздыхая и издавая протяжное «А-хххх!» при особенно сильном ударе. Даже с расстояния Михаил отчётливо видел снующий и влажно блестевший мужской член, он с чавкающим звуком появлялся из набухших половых губок женщины, чтобы тут же погрузиться вновь. Лобок мужчины постоянно ударялся о выставленные ему навстречу полупопицы, белые, наливные словно дыньки с огорода какой-нибудь хозяйственной дачницы.

Молодая женщина, опиралась на локти, касаясь постели большими молочно-белыми сиськами. После каждого мужского толчка они терлись сосками туда-сюда о ложе, доставляя хозяйке дополнительное удовольствие. Копна каштановых волос, переливающихся шёлком в солнечном свете проникающем сквозь неплотные занавески, каскадами волн спускалась на шею, опущенные плечи, закрывая её лицо.

— Кто это?.. Наташа?! — неверяще сам себе прошептал Миша.

Словно услышав его слова, мужик, яростно сношающий женщину, вытянув руку схватил её за волосы на затылке, грубо потянул на себя, заставляя ещё сильнее прогнуться в пояснице и отклячить попу навстречу таранившему её лоно мужскому любовному мускулу.

— О-о-о-ххг-ммм...

Длинный томный женский стон, полный чувственного удовольствия, возымел действие на Мишу, как щелчок кнута по спине расслабленного мула. Встрепенувшись, он ощутил как внезапно брюки стали неуютно тесны, в паху появилось изрядное напряжение.

Повинуясь действиям мужчины, женщина закинула голову назад, приподняв подбородок. Волосы упали на спину, открыв лицо с застывшей гримасой возбуждения и неги. Глаза плотно зажмурены, тонкие ноздри аккуратного носика трепетно развеваются, маленький рот с чувственными полными губами приоткрыт в немом стоне, жадно ловя воздух. В мгновенной тишине отчетливы слышались влажное хлюпание и шлепки от соприкосновения мужского лобка с женской промежностью.

Миша обмер. Перед ним, обнажённая и порабощенная, отдавающаяся другому мужчине, в коленопреклоненной позе стояла Наташа. Его жена, мать его сына.

По телу мгновенно прокатилась волна озноба, неприятная, обескураживающая. Он стоял замерев, не в силах пошевелиться, словно превратился в деревянного истукана, только смотрел как перед ним посторонний мужик самозабвенно, с видимым удовольствием трахает его супругу, его Наташу. И как с чувством удовольствия она отдаётся ему. Её страстные стоны, томные вскрики были пропитаны чувственным сексом и животным желанием самки подчиниться берущему её самцу.

Дмитрий, а это был он, Миша узнал его, не отпуская волосы Наташи, держа их натянутыми, другой рукой стал оглаживать её ягодицы, не переставая таранить лоно своим членом. Приоткрытые губы женщины изогнулись в предвкушающей улыбке. С чувством огладив одну, а потом и другую ягодицу, наминая их пальцами, Дима резко размахнулся и припечатал ладонь к правой полупопице.

Горячий шлепок ладони обрушился на её упругую ягодицу и плоть заколебалась, как алый шелк на ветру. Миша отчётливо видел, как нежная белая кожа мгновенно вспыхнула розовым румянцем, а округлые формы затанцевали в соблазнительном ритме - сперва сжавшись от неожиданности, затем расслабляясь в медленных, волнообразных движениях. Тонкий слой пота заиграл на поверхности, делая кожу сияющей, как сияет спелый бочок персика под утренним солнцем. Отпечаток пальцев проявлялся постепенно, будто тайное клеймо страсти, а мышцы ягодицы непроизвольно напрягались и расслаблялись, словно пытаясь удержать жар этого прикосновения. Затем последовал ещё один шлепок, и ещё.

Когда вторая ладонь присоединилась к игре, ягодицы заколыхались уже энергичнее — то подрагивая от новых шлепков, то медленно покачиваясь, будто приглашая продолжить. Каждый удар рождал новую волну: под кожей спины играли мышцы, а между ног супруги предательски хлюпало, выдавая, как сильно это нравится её телу. Губы, сначала приоткрытые, то сжимались в упрямую ниточку, то снова раскрывались, непрерывно издавали громкие сладостные стоны.

От этих звонких шлепков, хриплых вздохов, сладострастных оханий член предательски затвердел стараясь вырваться наружу. Миша отчётливо ощущал его напряжённость, то, как отвердевшая головка упёрлась изнутри в молнию узких джинс.

Прошло уже несколько томительных и непередаваемых минут в течении которых он жадно пожирал глазами открывшуюся картину, прежде чем он услышал знакомый голос возле уха.

— Что, нравится, как трахают твою жену?

Отшатнувшись от неожиданности, Михаил резко обернулся. Рядом стоял отец. Он неотрывно и пристально смотрел сквозь щель на сношающуюся пару. Глаза масляно блестели, словно у кота увидевшего бесхозную миску полную сметаны. Рот был приоткрыт, язык нервно облизывал губы.

— Вот так было отца дразнить! Теперь сам почувствуй, каково это...

Отодвинув рукой Мишу в сторону, отец бесшумно раскрыл дверь в спальню, не спеша прошёл на её середину. Остановился, наблюдая за движениями Дмитрия, член которого не встречая сопротивления легко входил и выходил в недра его снохи. Сын оторопело смотрел ему вслед, не найдя сил даже двинуть рукой, беззвучно шевеля губами словно рыба выброшенная на берег.

Батя, не спеша, словно киногерой в замедленной съёмке, стал раздеваться. Вот на пол упала потная рубашка, следом полетели рабочие брюки. Как он оказался без трусов, Миша не понял. Только в следующий момент отец уже стоял подле семейного, Мишиного и Наташиного, алькова, с огромным напряжённым членом под большим волосатым животом. Он ухватил женщину за подбородок, потянул его наверх, к своему паху. Та, наконец, открыла глаза. К удивлению Михаила, Наталья улыбнулась и сама потянулась губами к раздутой красной головке, насколько позволяло это сделать её согбенная поза.

Александр Иванович примостился рядом с невесткой, опустившись на колени у её головы, ухватил член за основание, направил головку в услужливо подставленный ротик. Миша затаил дыхание. Ещё секунда и Наташины губки оделись на красномордую залупу, вызвав у бати протяжный стон восхищения. Он положил руку на голову снохи, поднял голову и взглянул сыну прямо в глаза...

... И тут Миша проснулся. Он резко подхватился вверх, как будто его выдернули из проруби в Крещенские морозы. Рывком сел на кровати, грудь тяжело и часто вздымалась, сердце колотилось где-то в горле, а простыня под ним была холодной и липкой от пота. Он зажмурился, но картинка не исчезала.

— Наташа, её губы, отец...

Член стоял колом, болезненно напряжённый, будто налитый свинцом. Он пульсировал — каждый удар сердца отдавался внизу живота тупой, постыдной тяжестью. Миша сжал его через ткань боксёров и по спине пробежала дрожь — не от отвращения, а от возбуждения! Ухватился за голову, помотал ею из стороны в сторону, пытаясь вырвать такие чёткие образы из «экрана» перед глазами. Но чем сильнее он сопротивлялся, тем ярче всплывали детали: как Наташа облизывала губы, как отец закинул её голову...

Он дёрнул член резко, почти грубо — чтобы перебить эту дрожь в животе, но стало только хуже. Закрыл лицо рукой.

— Блядь, блядь, блядь... — мысль билась, как пойманная птица.

Отец. Его голос, его руки на Наташиной голове... Этот посторонний мужик, сующий свой член в лоно его жены... А самое мерзкое — то, как его собственное тело отреагировало на это.

Повернул голову, Алиса мягко подсвечивала зелёным время на замшевом боку — 06:15. Откинулся назад, на подушку. Рядышком, тихо посапывая, спала героиня его экзотического сновидения, супруга Наталья. В полутьме спальни лицо жены было плохо видно, он лишь ощущал тепло её тела и слышал ровное спокойное дыхание.

— Ну дела, Мишаня! — пенял сам себе с недоумением. — Что за херня тебе снится?!

Просунул руку в труселя, так и есть, хозяйство не желает униматься. Член стоит с железобетонной эрекцией, пощупал головку, та уже пустила слезу предъэякулята. Нет, надо сбросить напряжение! Прижался к спине жены, обнимая поверх одеяла одной рукой. Упёрся выпуклостью трусов в её упругие ягодицы, потерся немного о них, скользя по гладкому атласу ночной сорочки.

— М-м-м... — тихонько простонала на его действия жена.

— Ты уже не спишь, котёнок? — Миша прошептал на ухо, запуская руку уже под одеяло, приобнимая Наташу за высокую упругую грудь.

— Ещё сплю... — сквозь сон, тихонько пробормотала супруга, впрочем, отклячивая попу навстречу мужниной мужественности.

Приободренный этими действиями, Миша решил действовать активнее. Каменный стояк до ломоты в мошонке побуждал быть настойчивее, не считаясь с состоянием жены.

— Тем более, последний секс был почти неделю назад!.. — напомнил сам себе, задирая выше на бёдра короткую юбку ночнушки.

Взяв за основание негнущийся член, постучал им об пухленькую обнажённую ягодицу супруги, вызвав у той дополнительный стон. В котором послышалось и удивление, и одобрение его действиям. Приподняв верхнюю полупопицу, постарался прижать головку к промежности жены. Однако, не вышло. Трусики, на этот раз были одеты танго, скрывали он него самое женственное, становясь преградой, заслоном перед воротами рая.

Наташа, чуть улыбнулась, чувствуя сквозь сон поползновения мужа. Были приятны эти его знаки внимания. Но была проблема...

— Милый, у меня месячные... — не поворачиваясь к нему тихонько сообщила Наташа. — Сейчас ничего не получится.

Не прекращая тыкать и тереть головку о её прелести, Миша нежно поцеловал в щечку, возле уха, потом ещё раз.

— А какую альтернативу жена может предложить любимому мужу? — куснул зубами за мочку уха, начал облизывать её языком, нежно, еле-еле касаясь кожи.

Сон уступал место бодрствованию, не спеша, шаг за шагом окончательно отступая, как отступает темнота после первых лучей солнца. Наташа глубоко вздохнула, ощущая отвердевшую нетерпеливость мужа, там, позади себя. Его ладонь, согревающая грудь, сжимающая пальцами горошинку крупного соска, дарила приятное чувство тяжести. Заведя руку назад к своей попе, перехватила головку мужниного члена кончиками пальцев. Легонько сжимая, будто исследуя что-то непонятное на ощупь, пожамкала кожаный капюшончик, что пока скрывал её от внешнего мира. Почувствовала липкую влагу на подушечке пальчика, когда попала в отверстие на самом кончике кожи.

— Ого! Да тут уже всё готово к насилию над бедной девушкой? — с улыбкой в голосе проговорила она, осторожно переворачиваясь на спину, не выпуская пенис из руки.

— Ещё как готово, родная моя! — Миша откинулся на спину ожидая продолжения.

Перед глазами стояла картина из сновидения, как губки жены опустились на головку члена отца. Она будоражила его, заводила, хотелось скорее самому оказаться в плену этого горячего и влажного ротика. Наташа, откинув одеяло, переползла к мужу, устроившись между его широко разведённых бёдер.

— Так, что тут у нас спрятано? — с лукавством и некоторой наигранностью в голосе стала осторожно, не спеша, словно дразня, по чуть-чуть стягивать боксёры на бёдра мужа.

— Да так, небольшой сюрприз для любимой, — Миша предвкушал скорое удовольствие, но ему не терпелось получить его ещё скорее.

Прикосновение тёплых пальцев жены, касания длинных острых ноготков приносили чувство приятности и блаженства. Вот супруга провела грабельками ногтей по освобождённой от плена плотной ткани мошонке, перекатывая каждое яичко.

— М-м-м, да-а! — не смог удержаться от стона.

— Нравится? — Наташа поцеловала, еле касаясь губами, каждый выпуклый шарик.

— Да, очень! Хочу ещё так! Раньше ты так не делала!..

Она улыбнулась этим словам, а про себя подумала:

«Да, милый, я многому научилась, что раньше не делала... Спасибо твоему папе! И... другим.»

Продолжая ласкать губами мошонку мужа, водила ноготками по его промежности, по бёдрам, заставляя его стонать ещё больше, распаляя и без того горячую страсть. Ей так хотелось лизнуть мужа ниже, по самой звездочке ануса! Почувствовать её бархатистую кожу, вкус, подразнить, щекоча и вылизывая. Никогда бы не подумала раньше, что сама дико будет возбуждаться от такого действа мужчине... Но как к этому отнесётся муж? Примет ласку, устроит расспросы, учинит скандал?.. Страх перед неизвестной реакцией пересилил желание.

«Нет, лучше Александру Ивановичу сделаю там сладко. Ему нравится. Или... другим...» — с этой мыслью стала покрывать поцелуями тело мужниного органа снизу, ведя дорожку от мошонки к головке, пока ещё закрытой кожицей.

Миша, чувствуя губы жены, слыша её громкие чмоки, дышал с каждым поцелуем всё тяжелее и тяжелее. Кровь пролилась к навершию члена так, что казалось ещё несколько мгновений и залупа лопнет. Если только не окажется во влажном рту жены...

— Зааяя! Возьми скорее в ротик! Не мучай меня... — простонал посматривая вдоль живота на супругу.

В полумраке комнаты, где ещё только пробивали себе дорогу первые робкие лучики зарождающегося дня, голова любимой женщины, склонившаяся над его пахом, походила на жрицу, склонившуюся перед алтарём. Казалось, она была с той же благоговейной сосредоточенностью. Каждое движение её губ было медленным, осознанным, словно она читала молитву на плоти мужа.

Последний поцелуй пришёлся в самое навершие головки, губки женщины задержались на ней, а в приоткрывшееся отверстие крайней плоти проник кончик языка. Он острым жалом прошёлся по уретре вверх-вниз смахивая капельку мужской влаги, заставив вздрогнуть Михаила, потом ещё раз, на этот раз вправо-влево. Словно убирая предательские следы мужского нетерпения, перемещая их себе в ротик.

— Ахахах, За-а-а-яяя! — Миша стонал, вытянувшись струной, головка зудела, словно в ней поселилось стадо муравьёв и они все разом решили поучаствовать в марафоне.

— Возьми скорее в роти-и-ик! — сжав зубы, на выдохе вновь простонал муж.

Чуть улыбнувшись, Наташа медленно, словно нехотя, двинула ладошкой вниз по члену, оголяя головку от кожаного чехольчика. Задрав подбородок, она смотрела в лицо мужу, наблюдая за его мимикой, за тем, какие эмоции отражаются на нём. Они определённой ей нравились. Было видно, что Мишка на грани, ещё одно-два её движения и он взорвётся от переполнившей его страсти. Было так приятно чувствовать себя владелицей этой мужественности в руке и хозяйкой сложившейся ситуации! Ее горячее дыхание касавшееся обнажённой залупы дарили мужу предвкушение скорого удовольствия.

Наташа помнила выражение лица свёкра, когда он впервые просунул свой член ей в горло. Тогда это вышло не сразу, ей было трудно и даже немного больно. Но старания стоили того удовольствия, что она подарила мужчине. И испытала сама...

«Получится на этот раз глубоко или?.. У Миши поскромнее хозяйство, вроде должно выйти. Это у папки его размер посущественней.» — рассматривая открывшуюся головку саму себя спросила Наташа и, решившись, накрыла её кольцом широко раскрытых губ.

— Аххх! Ната!

Бёдра мужчины непроизвольно дернулись, когда он ощутил как по головке проскользило плотное, упругое и мягкое одновременно, горячее. И, неожиданно для него, не остановилось за гребешком навершия как было всегда ранее, а продолжило движение дальше, в сторону паха, уже массируя кожу на теле члена. Он почувствовал, как головка упёрлась в гладкое нëбо жены, а затем проскользнула в мокрую пустоту. На какой-то миг. Чтобы тут же оказаться сдавленной с боков в плену её горлышка, такого узкого и горячего. Это были новые для него ощущения, необычные, но сладостные и восхитительные!

— Натуся, как сладко-о-о! — простонал-взвыл на выдохе, борясь с диким желанием кончить тут же, в этот же миг.

Напряг даже бёдра и ягодицы, лишь бы не излиться и продлить эти сладостные секунды наслаждения. Вот Наташин носик упёрся ему в живот, губки плотно обжимают основание члена, а по мошонке приятно царапают её длинные ноготки.

— Офиге-ее-еть! На-ата, как ты сладко делаешь, люби-имая! — задыхаясь бормотал, словно в бреду, Миша.

Губки, чуть задержавшись у лобка, снова начали своё путешествие. На этот раз назад, к головке члена, всё также плотно обжимая ствол. Пара секунд и вот они у гребня залупы. А по ней, по самому куполу начинает энергично крутиться юлой гладкий тёплый язычок, размазывая выступившую слюну по каждому её миллиметру.

Несколько мгновений и вот снова голова жены пришла в движение. Снова её губы прокладывают себе дорогу по стволу пениса к его основанию, снова горлышко щекочет мужчину головку там, в глубине. Всё же это и самой приятно чувствовать горячую напряжённую мужскую головку в своём горле! Как она упруго тычется о его стеночки, трётся вначале о язычок, а потом и туда, далее! И размер у Мишки самое то — не особенно большой, в отличие от его папы и тем более Владимира.

«Чтобы приноровиться в самый раз!» — без тени смущения решила про себя Наташа, совершая уже третье подряд погружение мужниной гордости в своё горло.

Сначала двигаясь медленно, словно боясь спугнуть зарождающееся умение, Наташа постепенно ускоряла движения головой. Мишка хрипел и забавно дрыгал ногами, когда её губы касались лобка, а головка тыкалась в горло. Видимо, такую ласку он ранее ни от кого не получал и Наташе было приятно осозновать, что она первая, кто дарит ему такое.

«Свекр прав! Всё чему научусь с другими, надо пробовать и на муже! Оттачивать на нём своё мастерство.» — пришла в голову мысль.

Положив на тёплый Мишин живот ладонь с широко раскрытыми пальцами и уперевшись в него, Наташа перенесла свой вес на неё, расположив голову прямо над мужским пахом. Её голова теперь ходила вертикально вниз и вверх, так было и легче, и приятнее самой. Ощущение твёрдой горячей головки на языке тут же уходившей глубже и упирающейся во что-то в горле дарило женщине наслаждение. Её губы смыкались вокруг члена с влажным звуком, будто море обнимает скалу — то нежно отступая, то жадно набрасываясь вновь. Каждый раз, когда головка упиралась в нёбо, по её спине пробегала горячая волна, заставляя пальцы впиваться ногтями в его бёдра.

Она любила этот момент — когда мужская плоть заполняла рот полностью, лишая дыхания, заставляя слезы выступать на ресницах. Слюна стекала по Мишкиному стволу, скапливаясь на мошонке и коротких волосках лобка, блестя в зарождающееся утреннем свете, словно капельки росинок на стебле.

Глубокий вдох через нос. Запах его кожи, солёный и мускусный, смешивался с ароматом её собственного возбуждения. Она чувствовала, как его любовный мускул пульсирует у неё на языке — живой, горячий, требовательный. Словно отдельное существо!

«Ещё, милый... Прочувствуй вот это!» — мысль пронеслась, как электрический разряд.

Она ускорила ритм, позволив головке биться о мягкое нёбо почти до боли. До сладкой боли...

Сделала несколько таких яростных движений. А потом, погрузив член глубоко в рот — внезапная тишина. Наташа замерла, ощущая его всей глубиной горла, и только мускулы глотки сжимались вокруг головки, словно бархатные тиски.

Мужнин стон прорвался сквозь зубы громко, словно у поверженного льва, и она улыбнулась, не выпуская его изо рта.

— Так, да!.. Именно так, любимая! Я сейчас кончу-у-у...

Миша вздрогнул всем телом, как от удара током – пальцы впились в её волосы, живот напрягся, и вдруг...

Первая пульсация ударила ей в нёбо – горячая, густая, с лёгким кисловатым привкусом цинка. Она прикрыла глаза, позволив ощущениям захлестнуть себя.

«Даааа...» – его голос сорвался в хрип, когда вторая волна заполнила её рот. Сперма была гораздо горячее, чем его плоть – почти обжигающей, с лёгкой горчинкой, которая щекотала рецепторы язычка. Горло сглотнуло с лёгким звуком «глуп...», но тут же открылось для новой порции.

Наташа смаковала каждый выплеск семени, как гурман редкое вино, каждое глотание было наслаждением — она чувствовала, как горячая, тягучая горячая жидкость, похожая на кисель, растекается по пищеводу горячей лавой и осаждается внутри, на стенках желудка. Ощущала, как собственное тело откликается на это теплом между бёдер.

Губы плотно обжали основание пениса, ярко чувствуя как содрогается мужнин орган, как толчки волной выжимают последние порции молочно-белого нектара в её жадный рот. Но вот содрогания прошли. Головка

постепенно становится мягче, расслабляется. Выпустив пенис изо рта, языком провела по уретре. Облизала всю головку собирая остатки слюнок и не проглоченного семени.

Миша дышал громко, натужно, высоко взмывая грудью. Его лицо, запрокинутое, с перекошенными от испытанного наслаждения чертами, с набухшими словно канаты венами на шее казалось в полумраке маской древнегреческого сатира.

«Только без рожек...» — подумала Наташа и тут же зарделась в темноте, поняв всю двусмысленность своей мысли.

— За-аа-яя-я! Это было нечто! — отдуваясь прошептал Миша.

Его глаза сверкали восторгом, блестели от переполнявших эмоций вызванные пережитым оргазмом.

— Почему ты раньше так не делала?!

— Тебе понравилось? — опустив голову якобы поцелуя его бёдра, а на самом деле скрывая смущение, спросила Наташа.

— Ещё спрашиваешь?! Очень понравилось! Ты такая умничка, люблю тебя!

— Я тоже люблю тебя, — перебралась выше, чтобы спрятать пунцовое лицо на его груди.

— Раньше ты не пила меня... А теперь глотаешь... Это так здорово! Что изменилось?

— Ну... Чего нет сейчас, может быть потом... Вот, захотелось сделать тебе приятное, — чертила ноготком узоры на животе мужа, — получилось?

— Ещё спрашиваешь! Ещё как получилось!

Чувствовалось, Миша говорит эти слова улыбаясь до ушей.

— Мне кажется, я самый счастливый муж на свете! У меня такая любящая и ласковая жена! Не зря тогда батя говорил о тебе...

Наталья покраснела ещё пуще, хорошо что спрятала личико на груди Мишки. Да и пока не достаточно светло, чтобы рассмотреть её пунцовые щеки. Перевела тему разговора, чтобы соскочить со скользкой дорожки.

— Ты сегодня дома или в офисе работаешь?

— Сегодня дома. А ты?

— Мне надо быть на работе. Сколько времени?

Повернув голову к тумбе, Миша проговорил с досадой:

— Блин, уже около семи. Надо Максима будить, скоро в садик вести.

Наталья перевернулась на спину, потянулась руками и ножками стрункой, выгибая спину. Большая грудь аппетитно натянула ткань ночного пеньюара, Миша невольно залюбовался. До сих пор не верилось, что это сокровище принадлежит только ему одному!

***

Первая половина дня прошла спокойно, без нервотрепки и без эксцессов. Утром забегал поздороваться Вадим, чмокнул в щечку, легонько ущипнул за ягодицу и, довольный, убежал по своим рабочим делам. Наталья с улыбкой проводила его взглядом, отмечая про себя, как благосклонно отреагировало её тело на такой вольный знак внимания. Последовавшая рутина понемногу отвлекла от фривольных мыслей, заставляя сконцентрировать себя на должностных обязанностях. Снова рекой лились цифры, строки счётов, листы спецификаций к договорам.

Перед обедом пиликнул смартфон, на Вайбер пришло сообщение. Открыв уведомления, убедилась — это от контакта из закрытого чата. Быстро набрала код. Так и есть, фотограф Анатолий прислал текстовое. В последнюю встречу он оставил свой личный номер и она занесла его в папку с телефоном Владимира.

«Наташа, привет! Новые фото для Жасмин готовы! Приезжай сегодня после 18ч. Возьми флешку для смартфона на 32 гига, тогда влезет всё.»

Подумала пару минут. Купить карту памяти, это дело пяти минут на обеде, благо ТЦ с нужным магазином буквально во дворе офиса. Успеть в фотостудию к 18:00 — вполне. Там ещё минут пятнадцать... И домой к 19 часам. Годится!

«Привет. Хорошо, буду к 18 часам. Флешку возьму.»

В ответ прилетел смайлик-сердечко. И новое сообщение.

«Пересматриваю те кадры. Ты — само совершенство! Сегодня получится ещё?..»

Наташа улыбнулась, в голове возникли картины случившегося в последний раз, когда она забирала семейные фото у Анатолия. Как примеряла наряды, как красиво он обхаживал ее, заставляя принимать одну позу откровеннее другой... По телу пробежали мурашки. Он снова хочет её! Видит в ней то, что не замечает муж: страсть, смелость, желание. Внизу живота родилось приятное томление. Наташа прикрыла глаза, и воспоминания нахлынули, как горячая волна...

Студия Анатолия. Запах дерева и пудры, смешанный с его дорогим одеколоном. Он поправлял свет, а она стояла у циклорамы — в одном лишь кружевном боди, которое едва прикрывало то, что должно было оставаться «тайной».

— Подними подбородок... Да, так... Теперь руку на бедро...

Его голос был гладким, как шёлк, но в нём проскальзывали стальные нотки. Она безоговорочно слушалась, словно кукла лишённая воли, хотя кожа горела огнём от стыда.

А потом...

Его крепкие пальцы скользнули по её талии, уверенным жестом поправляя складки ткани. Слишком медленно. Слишком низко.

— Здесь тень... Дай-ка я...

Он присел перед ней на корточки, камера забыта на стуле. Случайно ли?.. Его дыхание обжигало обнажённую внутреннюю поверхность бедра.

— Наташ... Ты слишком зажата. Расслабься...

И она расслабилась.

Да так расслабилась, что и вспоминать порою грешно. Вспомнилось, как Анатолий шептал тихо, проникновенно... на самое ухо: «Ты создана для этого!». И она поверила. Тогда. Потому и согласилась на эти снимки: горячие, чувственные, откровенные... А что было потом!

Размышляя о случившемся в тот день, каждый раз щеки Натальи вспыхивали, по лицу разливался жар, будто она снова стояла перед ним обнажённая, а взгляд фотографа скользил по коже, оставляя невидимые ожоги. Даже сейчас, когда прошло уже больше недели, щеки Натальи горели огнём, словно мартеновские печи.

Тогда вечером, когда все расселись на диване и рассматривали снимки их семейной фотосессии, гневилась на саму себя. Не сразу, но пришел стыд. Он смешивался с теми чувственными переживаниями, что отголосками остались после бурного соития с мужчиной, которого видела всего второй раз в жизни.

«Как ты могла?!» — вопил внутренний голос.

Да ещё Миша решил поставить на полочку именно то фото, с кроватью в форме сердечка. На ней они сидели всё втроём: она, муж и посередине Максимка. Оба обнимали сына и все трое счастливо улыбались в камеру. На ней было струящееся приталенное красное платье, в тон открытые туфельки на высоченном каблуке, из-за чего высокий подъём ступни открывал взору рельефную игру мышц голени и бедра. В глубокий вырез декольте, словно напоказ, выглядывали полушария высоких крепких грудей, стремясь выпрыгнуть наружу на радость зрителю...

И через несколько дней именно на этом алькове Анатолий шуровал своей дубинкой глубоко в её недрах, бился крепким набалдашником о вход её матки, словно тараном, требуя впустить его по праву хозяина. Заставлял корчиться и стонать в экстазе, жадно ловить приоткрытым ртом воздух, которого отчего-то стало не хватать... И его горячие, требовательные руки! Они так страстно наминали её тело, с силой тиская бёдра и попу почти до синяков, с грубой нежностью щипали и теребили набухшие сосочки...

Каждый раз проходя мимо этой фотографии Наталью накатывала волна и возбуждения, граничащего с похотью, и тут же — на смену ей — всплеск стыда и раскаянья, за такую сладкую измену любимому мужу.

А теперь это его сообщение — «... получится ещё?»

В голове молодой женщины словно целый оркестр играл, только каждый инструмент звучал сам по себе — так разрозненно и нестройно метались её мысли. От благоразумного «нет, больше ни за что», до развратного и похотливого «ещё как получится!». От образа гуляющих по аллее в соседнем парке сына в обнимку с Мишей, до картины напряжённой багровой головки нового любовника у её губ, с прозрачной каплей предспермы на уретре. И ощущение её вкуса на языке. Ах, если бы кто-то мог подсказать и научить, как поступить правильно!

За этими мыслями и самокопанием время обеда пролетело незаметно, просто очнулась, посмотрела на часы, а там уже три минуты до конца перерыва.

«Ладно, раз пообещала заехать, то фотографии заберу. А остальное... там видно будет.» — махнула про себя рукой Наташа передвигая ближе очередную кипу документов.

За полчаса до окончания рабочего дня, быстро собрав сумочку и критично осмотрев себя в зеркальце, Наталья выпорхнула из кабинета. Дела на сегодня выполнила в полном объёме и выкроенное время потратила на поход в салон связи, за флеш-картой. Любезный сотрудник, юноша двадцати лет, вовсю хотел показаться ей полезным. Он, периодически тараща глаза на оттопыренную высокой грудью блузку, всё расспрашивал для каких целей нужна карта, давал рекомендации по лучшим производителям. Наташа, внутренне усмехаясь произведённым впечатлением, невинно хлопала глазами, отвечала на вопросы и согласно кивала его словам. Оплачивая покупку и почти развернувшись чтобы уходить, решила чуть схулиганить. Сложив бантиком напомаженные красной помадой пухлые губки, послала ему воздушный поцелуй. То, как быстро залился краской юноша, подняло настроение и в целом показалось ей очень забавным.

Подъезжая к фотостудии Анатолия игривый настрой не ушёл, наоборот, его градус даже повысился. Муж, сын отошли на задний план. Наталья поднималась по широкой лестнице с улыбкой на устах. Перед глазами стояли сверкающие глаза продавца, его краснющие щеки и образы-воспоминания той самой фотосессии, за результатами которой она приехала.

В холле студии она столкнулась с семейной парой, видимо только-только закончившей свои съемки. Дети пары, мальчик трех лет и девочка шести, уже были одеты. Мужчина лишь помогал младшему застегнуть на молнию курточку. Его супруга, красивая стройная шатенка, прихорашивалась у зеркала. Поправляя лёгким жестом кисти идеально уложенные волосы она с азартом вполголоса втолковывала мужу:

— Да говорю тебе, он голубой! Он так смотрел на тебя! Надо было видеть со стороны...

— Дорогая, да брось ты... — муж неловко отмахивался от ее обвинений, сын смиренно ждал, когда он победит его курточку.

— Вот придёшь через неделю, за снимками, сам узнаешь! — с приятным смехом проговорила супруга и смущённо осеклась увидев Наталью.

Ты с улыбкой слушала забавную перебранку красивой пары. Уж она то знала, кто из них прав! И даже стала догадываться, как в дальнейшем может сложиться жизненная история этой семьи. Всё таки Анатолий хитрец, каких ещё поискать! Однако, внезапное озарение, что, возможно, она видит перед собой новую «победу» фотографа нисколько её не смутили. Наоборот, почему-то на эту мысль тело отозвалось приятным тёплым томлением внизу живота. На ум снова пришли воспоминания о том, как началась эта её сессия ню...

Вошла в главную залу студии, светлую, просторную, с обилием предметов и аксессуаров на все типажи сюжетов. Ну, почти на все. Услышала шум в дальнем углу. Уже знала, там, замаскированный под книжную полку, потайной вход в личный кабинет-фотолабораторию Анатолия. Прошла мимо кровати-сердечка, мимоходом улыбнулась, подошла к книжной полке, постучала по дереву кулачком. Прошло несколько долгих секунд, прежде чем спрятанная дверца бесшумно приоткрылась.

— Наташа! — появившаяся голова Анатолия свернула круглыми стильными очками. — Наконец-то, а то я заждался уже! Проходи скорее.

Дверь раскрылась шире, фотограф попятился пропуская гостью. Девушка прошла через короткий тёмный коридор и вышла в просторную комнату. Осмотрелась. Она впервые была здесь. В тот раз, когда она снималась в эротических этюдах, он видела как Анатолий несколько раз нырял сюда. То за новым аккумулятором для фотокамеры, то для замены фотообъектива. Тогда он и дал понять, что здесь, в стороне от ненужного постороннего глаза, спрятана «купель» его личного пространства и творческой мотивации.

Наташа осмотрелась. Было понятно, эта комната своеобразный кабинет. Ближе к стене слева примостился серьёзный такой рабочий стол из массива дерева. Чёрный лак покрывал столешницу оставляя блики от потолочных светильников, ножки, украшенные резными вензелями по всей длине, уверенно вросли в пол. На столе покоились несколько огроменных мониторов, беспроводной аппарат МФУ, игровая клавиатура. С угла лежало несколько кип бумаги, стоял пенал с набором канцтоваров. Между столом и стеной вольготно расположилось, откинув мягкую спинку, компьютерное кресло.

Перевела взгляд левее. Вдоль стены от пола до потолка тянулся стеллаж со множеством полок, на которых стояли штук десять объективов разного калибра, пара фоторамок с изображениями и множество предметов, назначение которых ей были непонятны. Справа от входа, у стены стоял короткий кожаный диванчик — уютное место для двоих. Перед ним осел низкий аккуратный журнальный столик из бронзового стекла. В стене напротив были видны ещё две двери, пока закрытые.

— Ну что же ты стоишь, Наташа, проходи!

Голос Анатолия вернул её в настоящее. Он протянул руку, перехватывая её сумочку, поставил на столик у дивана.

— Снимай плащ и проходи, садись, — он помог девушке снять одежду и жестом указал ей присесть.

— Спасибо, — Наташа коротко улыбнулась ему, процокала высокими каблуками до предложенного места.

— Чай, кофе, что-то покрепче? — Анатолий вопросительно изогнул бровь явно ожидая от неё подсказки. — Погода на улице заставляет поберечь себя горяченьким. Или горячительным.

— Тогда лучше чаю, — легко согласилась гостья откинувшись на упругую спинку.

Расстегнула верхнюю пуговку на блузке, в комнате показалось жарко!

— Я принесла карту памяти, — достала упаковку из сумочки, — только у меня нет ключа вставить её в телефон.

— Не вопрос, — хозяин скрылся на время за одной из дверей.

Через несколько минут вернулся держа в руках поднос с двумя чашками, вазочкой зефира и шоколадных конфет. Поставил на столик перед Натальей, присел рядом с ней.

— Ну, Жасмин, привет что-ли?.. — вытянув губы с весёлой искоркой в глазах потянулся в соседке.

Наташа, звонко рассмеявшись, встряхнула головой, из-за чего волнистая копна тёмных волос откинулась на спину, открывая её лицо. Чуть потянувшись к Анатолию, также вытянула губки. Чмок затянулся. Ни одна из сторон не спешила размыкать губы, продлевая поцелуй на сколько хватит дыхания. Первой сдалась Наталья, отстранившись от Анатолия и шумно переводя дух. Её щёчки снова порозовели, как у молоденькой учительницы, которую на перемене ущипнул за попу местный нахал и хулиган, гроза школы, второгодник-девятиклассник Жиган.

— Ты сла-адкая-я, Жасми-ин — растягивая гласные довольно протянул, облизывая губы, фотограф.

Откинулся назад на спинку дивана, рассматривая девушку словно видел её в первый раз. Довольный её реакцией, крякнул по-мужски, жестом указал на стоящие на столе чашечки.

— Угощайся, милая, — подвинул ближе ей ту, на которой была изображена Мадонна.

Себе взял другую, с пухленьким Амуром целящимся из лука куда-то вверх, в сторону сидящей рядом Натальи.

— Я увидела выходящую пару. Там красивая мама. Тоже будет моделью, через неделю? — отпила глоток и стараясь не смущаться, смотрела в глаза Анатолия.

— Не уверен. Красивая девушка, это да. — подцепил кончиками пальцев зефирку, отправил в рот. — Но нет такого шарма и внутреннего стиля как у тебя, Наташенька.

Перевёл глаза на смотрящую на него девушку.

— Я серьёзно. Таких моделей как ты, с богатым внутренним содержанием, со страстью, с сексуальностью в крови действительно мало. И это заметил не только я...

Наташа, пригубив из чашки, вопросительно подняла бровь.

— Что значит, не только ты?...

Чуть помедлив, внимательно разглядывая её, Анатолий продолжил.

— Ты понимаешь, я — фотограф с именем. В узких кругах широко известен. Я выложил несколько твоих фото на одном тематическом сайте.

Наталья замерла, вмиг похолодев. По спине, вдоль позвоночника, пробежал озноб, плечи мгновенно сковало, словно в комнате повеяло лютой зимней стужей.

— Н-на к-каком с-са-айте-е?..

— На тематическом, — спокойной, словно ребёнку пояснил Анатолий, — это иностранный ресурс. Тебе не стоит волноваться, абсолютно.

Со стуком опустив бокал на столик, Наталья смотрела на него широко раскрыв глаза. Кровь медленно отливала от лица, делая его похожим на фарфоровое личико куколки, таким же красивым и белым. Вздохнув, фотограф отточенным жестом поправил очки, подвинулся к ней ближе, пока их бёдра не соприкоснулись. Взял её ладонь обеими руками, показалось схватил в пригоршню кусочек льда.

— Так, сейчас я тебе всё объясню и покажу. Ты сама убедишься, что тебе ничего не стоит опасаться. Готова выслушать?

Наташа затравленно кивнула, не отводя взгляда от его глаз.

— Короче так. В Сети есть несколько тематических ресурсов на абсолютно разные темы. Они открыты лишь посвящённым лицам, просто так ни на один не зайдет, даже если будет знать адрес. Я публикую фото и видео на некоторых из них. В частности, несколько твоих фото выложил на сайте, где моделями выступают исключительно замужние женщины, непрофессионалки, так сказать.

Наташа молча хлопала глазами, даже не пытаясь высвободить кисть из горячих ладоней хозяина студии.

— Ресурс находится в домене одной из стран Персидского залива. В какой, неважно. Гости сайта — сплошь элита этих и других стран. Всякие шейхи, эмиры, принцы и прочие графы-герцоги. Попасть на сайт можно лишь через приглашение действующего члена клуба, так сказать. Ещё труднее засветиться там в качестве модели, идёт жесточайший отбор и контроль.

Снова отпил глоток и откусил зефирку.

— Я выложил несколько твоих фоточек, без открытого лица... Наташа, ты произвела фурор! Никогда не видел столько страстных и чувственных отзывов! Вот, сама посмотри!

Он достал из кармана стильных тёмных джинс смартфон, разблокировал отпечатком пальца. Ткнул на иконку какого то браузера. Чуть покопался в закладках и вот на экране появилась красочная заставка. Полукругом стояли двенадцать красивых женщин, каждая одета пристойно, с приятным макияжем на лице. Перед ними на шикарном кресле восседал, нога на ногу, благопристойный седобородый джентльмен, одетый в светлый костюм-тройку.

— Это заставка сайта, — показал экран Наташе, — сейчас введу пароль и покажу...

Выполнив несколько манипуляций, Анатолий открыл личный кабинет, немного покопался в его настройках.

— Вот, смотри, завёл твою анкету, — снова подвинул ближе смарт.

Находясь в цепких лапах леденящего ужаса, Наталья постаралась сосредоточиться на телефоне. Её потряхивало, строки плавали перед глазами, буквы никак не могли сложиться в слова, а те ронялись в предложениях. Видя её состояние, Анатолий участливо улыбнулся, погладил холодную кисть.

— Не переживай, это никто не увидит. Ни муж, ни коллеги-друзья, ни соседи.

Аватаркой к анкете выступало её фото в полный рост, на котором она была одета в шаровары, цветной лиф, больше открывая чем поддерживая огромную грудь, лицо закрывал кисейный платочек расшитый бисером. Короткая запись к фото гласила: страна проживания Россия, женщина 28 лет, замужем, есть дети. Оторвав глаза от фото, пробежала ниже... Так, к анкете прикреплены семь фото.

— Ка-акие-е снимки ты при-икрепиил? — она не узнала свой голос, настолько тихим и чужим он показался.

Ну вот, сейчас там будет её лицо, интимные места! Какой позор! Мишка увидит, что теперь будет?! Что ей ответить ему?! От этих мыслей становилось физически дурно.

— Вот, полюбуйся на себя сама! Ты очень красивая тут! — Анатолий тыкнул пальцем на кнопку «Фото».

Первый снимок снова показал Наталью во весь рост. Она была одета в тот же наряд, что и на аватаре, только поза была другая. Чуть расставив ноги, Наташа элегантно выгибаясь вперёд демонстрировала свою высокую полную грудь, высоко подняв руки над головой и повернув голову в профиль. Голый округлый животик был втянут, взору открывалась тонкая талия плавно переходящая в широкий таз и от него в крепкие бёдра.

На втором фото она стояла спиной к камере, расставив ноги и низко прогнувшись опираясь на спинку кресла. Из одежды были только миниатюрные трусики и чёрные туфельки на высоченном каблуке. Камере открывался вид красивых мускулистых ног и широкой выпуклой попы переходящей в узкую талию.

Анатолий не спешил выбирать следующий кадр, он смотрел на то, как его гостья реагирует на свои фотографии. На то, как меняется мимика её лица, какие чувства и эмоции переживает Наталья.

Первое она смотрела пристально, затаив дыхание, словно ожидала увидеть какое-то чудовище, монстра из ужасных сказок. Вот на этом, втором, девушка остановилась подольше. Оно и понятно, кадр был сногсшибательный! Тонкие лодыжки переходящие в развитые икры, затем крепкие играющие мышцами бёдра и чувственная выпуклая бразильская попка! Тонкая ластовица практически не заметно уходила в глубокую расщелину между крупными ягодицами. Камера и его умение смогли передать всю красоту и женственность этого кадра.

— Обрати внимание, что пишут посетители сайта! — от свайпнул вниз, открывая лайки и комментарии к снимку.

«Офигеть! Это круто!»

«Хочу эту мамочку»

«1 000 000 евро за ночь с ней!»

— Смотри, что пишут о тебе мужчины! — вкрадчивым голосом проговорил ей на ушко, обдав горячим дыханием и почти касаясь губами.

Наташа недоверчиво пролистала ещё несколько комментариев. Их было несколько десятков и каждый восхищался её телом. Недоверчиво хмыкнув, она щелкнула по третьему фото.

Открывшийся кадр показал её без одежды, лежащей на спине на кровати-сердечке. Широкий таз и узкая талия бросаются в глаза. Ножки, обутые в те же остроносые лакированные чёрные туфельки, согнуты в широко разведённых коленях и плотно прижаты бедрами к животу. Трусиков уже нет, голый лобок показывает гладкую, лишённую растительности кожу, половые губки приоткрыты тонкими пальчиками с длинными ноготками покрытыми вишнёвым лаком. Словно приглашают войти в мягкую женскую мякоть, что влажно поблескивает в глубине лона. Выше по кадру видна полная грудь с розовыми ореолами, по центру которых стоят напряжённые горошины сосков.

Снова восторженные комментарии и огромное число лайков.

«Вау! Дайте номер этой красотки!»

«Жасмин, я тебя люблю!»

«Завидую мужу, он видит её бесплатно и каждый день...»

Анатолий обратил внимание, личико его «модели» стало оживать. Понемногу щёчки начинают розоветь, а из глаз пропало затравленное выражение. Наталья рассматривала себя, закусив зубками нижнюю губу, словно оценивая правильно ли выбран ракурс перед съёмкой.

— В следующих фотографиях я помогаю тебе раскрыть свой талант ещё острее, ещё нагляднее, ангел мой... — прошептал ей на ухо. — Выбирай фото сама!

Чуть помедлив, Наташа решилась и ткнула ноготком в следующий снимок.

Снова кровать сердечком, снова она на спине, снова её ножки разведены и прижаты бёдрами к животу. Только вместо пальчиков у входа в лоно расположился член Анатолия. Его массивная багровая обнажённая головка горделиво и влажно блестит в свете софитов. Наташа вспомнила: тогда, перед фотографированием, он несколько раз медленно вошёл в неё, глубоко, до основания члена, вызвав приятные судороги в животе. А затем, уже мокрый и блестящий от её смазки член улёгся залупой между её губок, раздвигая каждую в стороны.

А теперь она видит то действо взглядом мужчины, словно это происходит сейчас, сию минуту. Отчего же эта картинка такая захватывающая?.. От тех воспоминаний тела, когда она ощущала на себе и в себе эту твёрдую дубинку? Или от того, что это член не мужа, а постороннего мужчины? Который оказался совсем не хуже мужниного и подарил ей столько мучительно сладких минут...

Наташа коротко прерывисто вздохнула и этот чувственный вздох не ускользнул от Анатолия, внимательно наблюдавшего за ней. Внутренне улыбнувшись, он дал ей насладиться видом снимка, а затем сам кликнул на следующий.

Пятый кадр демонстрировал её огромные стоячие сиськи. Наташа вспомнила: она лежала на спине после чувственного куни, жар удовольствия растекся по всему её телу, когда Анатолий перелез к ней повыше. Он почти сёл тогда ей на живот, раздвинул её сиськи чуть в стороны и возложил между ними свой горячий член.

— Жасмин, сожми сильнее нефритовый стержень своего султана! — она помнила его хриплый громкий шёпот, помнила как её ладони сами прижались каждая к своей груди и сильно обжали им член мужчины, чувствуя какой он горячий, ощущая его каменную твёрдость и бархатистость гладкой кожи.

Анатолий тогда медленно двигал тазом, снуя напряжённым пенисом между сжатых сисек, иногда упираясь головкой ей в губы. Наташа усмехнулась глядя на фото: вспомнилось, как она вытягивала язычок стараясь лизнуть эту красноморденькую, лишь бы сделать сладко мужчине. Только вот когда он успел камерой поработать?..

Традиционные множественные поднятые вверх большие пальцы и восторженные комменты — так то приятно видеть оценку своих стараний! Тем более снова на кадре не видно её лица, это больше всего успокаивало девушку, приносило расслабление и она всё больше уделяла внимание самому фото. Рассматривала его. Внимательно, словно пытаясь найти изъяны или неточности. Но на самом деле, и Наташа боялась признаться в этом самой себе, ей начинали нравиться и сами эти фотографии, и то, что писали восторженные зрители.

К следующему кадру она «подошла» уже почти спокойная, уверенная, что и здесь всё будет хорошо. Так и оказалось. Видимо камера стояла на штативе немного ниже и в стороне от них. На нём она стояла обнажённая на коленях, сильно прогнувшись в пояснице отклячив наверх мужчине свою попку, опираясь предплечьями на кровать. Сиськи расплющились, прижатые её весом, волосы закрывали каскадами волн опущенную голову. Сзади в неё входил Анатолий, его член был наполовину погружён в лоно. Половые губки, покрытые белесой вагинальной смазкой, плотно обжимали его древко, словно не хотели с ним расстаться. Крупные обритые яйца тяжёлыми мешочками нависали над её напряжёнными рельефными икрами. Сам кадр передавал безбашенную страсть совокупляющейся пары, казалось, мужчина двигается в женщине, а та стонет, стонет и просит быть ещё настойчивее...

«Трахни её за меня, брат!»

«Да, жарь её по-взрослому! Пусть почувствует настоящего мачо!»

«А анал будет?»

Комментарии заставляли улыбнуться, но и приносили приятное такое чувство. Почему-то в груди довольно щемило что-то, даря эмоциональную разрядку и оставляя послевкусие недосказанной тайны. Наташе казалось, что она вот-вот приоткроет дверцу в что-то сказочное, манящее, что известно только ей и неподвластно пониманию другим.

Посмотрела на Анатолия.

— Интересные фото!

— Посмотри на последнее, тебе понравится!

Чуть помедлив, с долей настороженности будто не решаясь узнать что-то страшное, она тапнула последний снимок.

Снова она на спине, ножки согнуты в коленях и широко разведены в стороны. Пальцы рук впились в пышные груди, стараясь вжать одну в другую. Между разведённых ножек, чуть в стороне от полуоткрытых влажных половых губок, виден мужской член. Он весь блестит от вагинальной смазки, чудовищно напряжён, багрово-красная головка раздута. На животе, там, чуть вдали возле очаровательного пупочка, лежат несколько дорожек белесой спермы. А сам кадр запечатлел как очередная такая же нить вырывается из навершия залупы, чтобы через секунду упасть на женский живот, рядом с предыдущими «выстрелами». Эта струя спермы зависшая в воздухе обескуражила Наталью, она смотрела, нет, любовалась ею! Было что-то в этом животное, необузданное, яростное!

Мысли сами унеслись к воспоминанию того вечера...

В голове возник образ стоящего перед ней на коленях Анатолия. Он только что вышел из её истерзанного лона, которое содрогалось от накатывающих волн оргазма, яркого, чувственного. Сквозь прикрытые глаза она видела, как он направил свой мужественный ствол в её сторону. Сильно застонав и чуть выгнув спину, он обильно кончал, заливая её животик живительным мужским нектаром. Это было первый раз, когда мужчина выстреливал свои заряды на неё вот так откровенно, бесстыдно, не таясь. И тогда ей это понравилось...

— Наташа, Наташа!

Она почувствовала как её легонько тормошат за плечо, очнулась от этих своих воспоминаний. Смущённо посмотрела на хозяина студии, словно он подглядел о чем она сейчас думала и поймал на какой-то непристойности.

— Как тебе фотографии? Понравились?

— Да, красивые, — она кивнула, ещё раз бросив взгляд на горящий экран смартфона.

— Ты прочитала комментарии к последнему снимку? Смотри, что ты творишь с мужчинами!

Анатолий свайпнул вниз, показывая сообщения пользователей.

«Я восхищён! Мужик, трахай эту красивую сучку каждый день!»

«Красивые ножки, красивый животик... Вся красивая! Почему она не моя жена?!»

«Как можно встретиться с этой очаровательной женщиной? Мой е-мейл ХХХ, напиши мне!»

Остальные несколько десятков были в том же духе. Анатолий не спеша пролистывал страницы, предоставляя возможность прочитать и обдумать написанное.

— Смотри, что твоя красота делает с мужчинами! Ты сносишь им голову!

Наталья согласно кивнула, растерянная улыбка блуждала по лицу.

— Вот, посмотри внимательнее сама, — фотограф передал ей телефон, — посмотри ещё раз на свою красоту и прочти все комменты. Вернись назад и полюбуйся каждым фото!

Придвинулся ближе, приобнял левой рукой за плечи легонько прижимая к себе. От неё повеяло тонким цитрусовым ароматом, скорее всего апельсинкой. Он чувствовал, былая скованность охватившая гостью в начале его представления понемногу проходит. Уже не такая холодная мраморная статуя как десять минут назад. Ещё немного и она полностью расслабится, станет податливой, словно благородная глина в руках мастера. И вот тогда эту кралю можно будет брать в оборот! Как и всегда это бывает, уж он то знает...

Машинально приняв телефон, Наташа несколько секунд сидела словно в задумчивости, не решаясь выполнить хоть какое действие. Словно от неосторожного движения этот кусок пластика мог её укусить или обернуться жутким монстром и утащить в страшное место.

— Смелее... — у самого уха прозвучал горячий шёпот, мужские губы коснулись краешек мочки, осторожно и игриво куснули зубами. — Никто не увидит, а я никому не скажу.

И она решилась. Снова вернулась к началу своей анкеты, открыла на весь экран первый снимок. Затем внимательно читала каждое послание под ним. Эти слова неподдельного восхищения ею, её телом были почему-то волнующими. Хотелось читать их снова и снова. Затем был следующий кадр, в этот раз она рассматривала себя спокойнее и вдумчивее, затаив дыхание.

Она видела себя со спины — изгиб позвоночника, мягкие тени на коже, небрежно рассыпанные волосы.

«Ты создана для того, чтобы тебя разглядывали... медленно... очень медленно...» — прочитала она и губы сами собой приоткрылись.

Анатолий почувствовал её напряжение — его рука скользнула под край блузки, ладонь обняла её живот и она вжалась в него, будто ища опоры.

«Нравится?» — прошептал он и в его голосе было столько участия, что она лишь кивнула, не в силах вымолвить слово. Комментарии под фото казались теперь ещё откровеннее, будто их писали специально для этого момента, специально для нее:

«Я бы целовал каждую родинку... каждую складочку... каждый изгиб этого дивного тела».

Но вдруг, сквозь волну зарождающегося возбуждения, прорвался острый укол вины: «А ведь Миша тоже любит эту родинку у основания шеи... целовал её вчера, перед сном...»

Она резко закусила губу, словно пытаясь заглушить двойной удар — от чужих слов и от собственного предательства. Но Анатолий, будто чувствуя её колебания, провёл языком по тому самому месту, и тело предательски выгнулось навстречу, «изменяя» ей снова.

В голове вспыхнул образ: чужие пальцы, скользящие вдоль её спины, раздвигающие её «там», как страницы запретной книги. Внизу живота зародился горячий жар, и она невольно прижала бёдра друг к другу, пытаясь заглушить это пульсирующее «хочу».

«Ты играешь в стыдливость, но твоё тело кричит о другом», — гласил новый комментарий.

И она «чувствовала» этот крик — каждой клеточкой, каждым нервом. Анатолий прикусил её плечо, и она вскрикнула — не от боли, а от внезапного удара желания, острого, как лезвие стилета.

Затем был следующий снимок и следующий. Анатолий не мешал ей, не подгонял, не комментировал ничего из того, что она видела или читала. Только горячо дышал у шеи и покусывал ушко. Приятно так, ласково.

Последний кадр был самым откровенным. Она лежала навзничь, руки сжимая сиськи едва прикрывали груди — жест стыдливости, который лишь подчёркивал наготу.

«Ты играешь в скромность, но твоё тело кричит о другом», — дрожащими пальцами она прокрутила комментарий.

«Нет, это не я, это какая-то другая...» — лихорадочно подумала она, но между ног пульсировало вопреки логике. Анатолий потянул её за пояс юбки и вдруг в голове всплыло лицо мужа: его усталая улыбка за ужином, его руки, которые никогда не требовали от неё такого...

«Стоп, я не должна...» — но вялый протест утонул в горячем шёпоте Анатолия.

— Ты уже не можешь остановиться. Ты хочешь это. Потому что здесь, —он ткнул пальцем в смартфон в её ладони, — ты настоящая! Ты — Жасмин!

И самое страшное — он был прав... Это понимание пришло внезапно, словно вселилось в голову извне.

Анатолий перехватил гаджет из её рук, провёл пальцем по экрану.

— Посмотри. Это не порно. Это искусство. Ты —искусство, живая, настоящая! Разве можно запретить солнцу светить?

Его пальцы лишь слегка коснулись её запястье, но тут же отпустили.

— Ты можешь отрицать, но разве это не ты? — его голос звучал тихо, без давления. — Разве это не твоё тело, твои эмоции?

Наталья молча сидела на диване, пальцы обеих рук нервно переплетены.

«Дави на неё понемногу, не спугни раньше срока!» — вспомнились слова сестры Марины и Анатолий решил сменить тему, на время.

— Милая моя, давай карту, скину тебе фотографии.

Та встрепенулась, придвинула сумочку ближе. Достала сверкающий блистер с флешкой, молча протянула ему.

— Доставай телефон, — мягко проговорил хозяин студии поднимаясь и направляясь к рабочему столу.

После ряда недолгих манипуляций с ПК он подозвал её уверенным жестом.

— Иди сюда, покажу что и как.

Наталья остановилась слева от него, касаясь крутым бедром плеча сидящего в кресле мужчины. Тот, двигая курсором мыши по монитору, комментировал свои действия.

— Вот смотри, на флешке я создал папку «Мои фото», в неё закинул все фотографии Жасмин. Сама папка запаролена, код — год твоего рождения. Её не будет видно вообще, пока через проводник или файловый менеджер телефона в поиске не наберешь его. Вот, смотри.

Отсоеденив телефон от шнура, показал ей что надо сделать, чтобы просмотреть фотографии.

— Понятно? — посмотрел на неё снизу вверх. — Повтори сейчас заново, сама.

Наталья выполнила всё так как он сейчас показал, результат был ожидаемым.

— Спасибо, мне уже надо идти.

— Конечно. Обещай мне одно!

Она вскинула брови вопросительно глядя ему в глаза.

— Найди время и выбери ещё те снимки, которыми бы пожелала поделиться со своими новыми поклонниками. Подумай об этом. Ты же сама видела, что пишут о тебе! Посмотри и отправь мне номера снимков.

— Я подумаю, — тихо проговорила женщина.

***

Позвякивая ключами в замке, открыла дверь, стараясь сделать это бесшумно. Не получилось, Максимка выбежал из своей комнаты и стремглав бросился к ногам матери.

— Мама, мама плишла! — громогласно доложил по секрету всему свету радостный мальчуган, обнимая Наталью за бёдра и прижимаясь к ним щекой.

Она улыбнулась, поглаживая непокорные вихры.

— Привет, солнце моё! Как ты? Покушал уже?

— Я нолмално! — гордо ответил тот запрокинув голову и смотря ей в глаза. — Мы с папой чай пили, когда с садика пришли.

— Погулять успели, хулиганы? — Наташа не спеша разоблачилась от верхней одежды, оба прошли в глубь квартиры.

— Немного, — уклончиво ответил юный хитрец, — а ещё пойдём?

— На сегодня вряд ли уже. Смотри как за окном темно уже. Да и время позднее.

За окном давно стемнело. Посмотрела на часы стоящие на имитации камина с живым огнём в гостиной, так и есть — уже позже двадцати часов.

«Вот блин! Сейчас в душ, ужин, там и спать пора!» — пока ехала от фотостудии домой размышляла о «выходке» Анатолия и его предложении.

Оно было необычным и таким... необычным! Оставило в душе смятение, волнение и двойственные чувства. Размышляя о произошедшем, о написанных неизвестными мужчинами (там были только мужчины?) в свой адрес словах, о там, что и как ей писали новые «поклонники» чуть не пропустила свою остановку. Даже выйдя из метро на улицу не заметила, вернее, не обратила, что уже так поздно.

«Что и говорить, снимки Анатолий выложил действительно красивые. И никакого лица, даже намёка!» — вот это последнее словно камень с плеч сняло разом. Да что там камень, гору! Ещё свежи были в памяти трясущиеся руки, пока смотрела в телефон, ожидая что сейчас вот-вот и увидит свою мордашку...

— За-аа-яя, ты дома?! — из их спальни подал голос муж.

Видимо, снова групповой созвон со своими разработчиками. В последнее время его проводил развалившись на подушках в постели, поставив ноутбук на колени и неизменный бокал с чаем рядом. Устав ругаться, Наталья махнула рукой на эту прихоть Миши.

— Да, я вернулась, — громко ответила и обратилась к стоящему рядом сыну, — Максим, скоро будем кушать, иди скажи папе чтобы он закруглялся со своей работой. А потом я тебе ещё почитаю, как вчера.

— Ула-а-а! — мальчик, довольно вертя попой и размахивая руками, поскакал к отцу.

Наташа с улыбкой смотрела ему вслед, как приятно быть дома!

Ужин прошёл в обычной обстановке, супруг интересовался её делами в офисе, спросил за новости компании, ответил на её вопросы. Наталья ожидала расспросы о причинах её задержки домой, даже заготовила маленькую ложь-отмазку. Но Миша вопросов задавать не стал и это, к её собственному удивлению, немного её расстроило.

Это что же, ему неинтересно почему она пришла домой позже обычного? Ему всё равно, где она и с кем? А вдруг у жены что-то случилось, беда какая или каблук по дороге сломался...

Во время ужина искоса поглядывая на Мишу так и подмывало потребовать — ну скорее же муж, потребуй ответа за задержку! Но нет, супруг был спокоен, задавал обычные свои вопросы, в чём-то уже и дежурные, и, разочарованно вздохнув про себя, Наташа решила обдумать предложение Анатолия более пристально.

Перед сном Михаил устроил очередное удалённое минисовещание с помощниками, как поняла Наталья. Обсуждали какие то визуальные новеллы или декорации в них, она толком ничего не поняла. Да ещё о каком-то питоне говорили, типа, он то самое, что нужно.

Уединившись в ванной, набрала воду погорячее и, добавив морскую соль, она нежилась в охапках пахучей пены, борясь с желанием открыть эту новую папку с запретными фотографиями. Так хотелось посмотреть что же там ещё есть такого! Но чувство стыдливости останавливало набрать пароль и любоваться своей обнажённой бесстыдностью... Всё таки она примерная жена, подумаешь, чуть уступила с этими снимками...

Горячая вода обволакивала кожу, пар застилал зеркало, скрывая её отражение — будто сама судьба дарила ей мимолётную анонимность. «Примерная жена...» — мысленно повторила Наташа, сжимая кулаки под водой. Пена шипела, пузыри лопались, как её хрупкие оправдания.

«Чуть уступила?» — внутренний голос язвительно рассмеялся. — «Ты не уступила. Ты жаждала этого!»

Она закрыла глаза, перед ней всплыли те самые кадры: её тело, изгибы, тени, игра света на коже... Как она «смотрела» в объектив тогда — с вызовом, с томностью, с той самой «бесстыдностью», которая теперь заставляло сердце колотиться.

«Почему мне это нравится?» — паника сжимала горло. — «Что со мной не так?!»

Но тут же — волна жара, вспышка гнева на саму себя.

«Почему я должна оправдываться? Даже перед собой?!» — она резко провела ладонью по лицу, смывая несуществующие слёзы.

Услышав сквозь закрытую дверь мужчин громкий хохот, видимо, снова ихние шутки про умников из IT и глупеньких остальных, сдалась. Это стало последней каплей, что перевесило «за» и «против» в противостоянии самой себе.

«В конце концов, это мои фото! Хочу смотрю, хочу — нет...» — пробежала гневная мысль, а пальчики сами стучали по экрану нужный код.

В папке уместилось более 150 снимков.

— Ничего себе! — не удержалась, вырвалось вполголоса. — Это когда же столько успел нащелкать?

Кликнула первое фото, открывая миникартинку во весь экран. Осмотрев внимательно, сдвинула в сторону следующей. Потом ещё и ещё.

— Понятно! Тут много вариантов одной и той же позы!

Получается, Анатолий фотографировал циклами каждую принятую ею позу, иногда меняя угол обзора или заходя с другого ракурса. Это было забавно — видеть себя сразу с нескольких сторон одновременно. Первыми шли фото на которых она была изображена одна. Сначала в одежде, потом всё более и более разоблачаясь. И позы пошли всё более откровеннее и вычурнее. Смотреть на себя, на своё тело было приятно. Наташа искала несовершенства, какие-либо изъяны или даже недостатки. И не находила. То ли действительно была хороша собой, то ли это мастерство фотографа. Хотелось верить, конечно, в первое...

Она просмотрела около половины снимков, рассматривая каждый словно требовательный судья, со всех сторон, придирчиво и с предубеждением, прежде чем в дверь ванной тихонько постучали и мужнин голос произнёс:

— Любимая, ты уснула там? У тебя всё хорошо?

Как раз в этот момент Наташа остановилась на кадре, где её влажный горячий язычок подлизывал уздечку раздутой головки Анатолия, а сама она с чувством смотрела прямо в камеру.

— Д-да-а! Я в по-орядке, — вздрогнув и сорвавшись фальцетом от неожиданности вскрикнула она, — сейчас уже выхожу.

***

Сегодня она никуда не спешила. Среда... Этот день недели отведён работе из дома, так договорились с Мишкой. А он напротив, проводит его в офисе, отведя попутно сына в садик. Ну как в офисе, до середины дня там и опосля возвращается домой.

Получив на прощание чмок супруга в сонную мордашку, ещё сильнее натянула на себя одеяло, без его тёплого тела почему-то стало зябко. Цепляясь за обрывки ускользающего сна Наташа пыталась остаться в царстве Морфея, положив под щеку мягкую ладошку. Однако домашние всё же успели сделать своё чёрное дело — пробуждение медленно, короткими шагами, но неотвратимо подкрадывалось, чтобы назойливой занозой нудеть глубоко в голове: пора вставать, пора вставать...

Ноздрей коснулся еле уловимый, но такой бодрящий аромат утреннего Мишкиного кофе. В их семье уже стало своеобразным ритуалом пить кофе, не растворимый, а именно приготовленный заботливой техникой. Почему-то каждый раз в этот момент вспоминалась история знакомства с этим прибором, там, дома у Вадика.

Наташа слабо улыбнулась сквозь сон, тело откликнулось приятным томлением внизу живота, между сведённых бёдер. Если бы Мишка знал, как она узнала о ней, каким способом «отплатила» за это знание, вряд ли бы он так хвалил её за эту модель кофемашины!

Полежав ещё минут пятнадцать, переживая волнительные и приятные воспоминания, Наталья потянулась в постели, растягивая скованные за ночь мышцы и косточки, словно пробуждающаяся кошечка. Сон окончательно уступил место бодрствованию, как стыдливый рассвет отступает перед наготой полдня — медленно, нехотя, но неизбежно.

Рука сама потянулась к лежащему рядом на тумбе смартфону, проверить сообщения от контактов, пробежаться по новостным каналам в телеге.

— Хозяюшка, уже 7:45, пора вставать, кашу варить! — Алиса проворковала голосом похожим на голос ведущей старой детской передачи «В гостях у сказки».

Снова Мишкина шутка, он любил настраивать умную колонку на разный лад и по разным поводам. Иной раз они раздражали, но большей частью были приятными и забавными. В смартфоне висело уведомление нового сообщения в Вайбер. Это был неугомонный Анатолий, он вообще, спит?

«Привет, Жасмин. Прошу дать поскорее ответ на публикацию новых фото. Под какими номерами могу?»

Задумавшись на минуту, она вызвала в памяти образы просмотренных фото, какие эмоции они вызвали у неё. Решив чуть подстраховаться настучала пальчиками:

«Привет. Пока выбери из первых двадцати, на своё усмотрение. Остальные я ещё не посмотрела»

Ну всё, сон ушёл окончательно, значит, пора вставать — делать домашние дела и немножко уделить время работе.

После утреннего туалета, когда привела себя в полный порядок, а современной женщине на это требуется не менее двух часов, Наташа почувствовала себя совершенно другой.

Два часа. Ровно сто двадцать минут она посвятила себе — нет, не просто себе, а той «другой» женщине, что жила под кожей, пряталась за повседневной маской «жены», «матери», «сотрудницы». Но теперь, оставшись наедине с собой — маски больше не было.

Первым делом — капли мицеллярной воды на ватный диск, прохладные, как утренняя роса. Она проводила им по лицу, снимая следы ночи, словно стирая тёмное прошлое. Затем — гель с экстрактом розы, вспенившийся в ладонях нежными облаками. Его аромат окутал ее, проник в ноздри, заставил закрыть глаза. Подушечки пальцев скользили по коже кругами, от подбородка к вискам, от переносицы ко лбу, будто вырисовывая невидимые иероглифы красоты.

Следующее, что она сделала — тщательное очищение скрабом с частицами абрикосовых косточек, крупинки которого, как крошечные наказания, сняли с неё всё лишнее: отмершие клетки, следы вчерашних сомнений, прикосновения чужого взгляда.

Теперь пришёл черёд шелковистой, черной, как грех, маске с углем и трюфелем. Наташа наносила ее кисточкой, словно заправский художник, пишущий автопортрет. Холодная субстанция застывала на лице, приятно стягивая поры, вытягивая из глубины все скопившиеся сомнения. Двадцать минут она лежала вытянув ноги на собранной кровати, запрокинув голову, терпеливо выжидая положенное время. Представляла, как кто-то незаметный тихонько, стараясь не выдать себя, наблюдает за ней — восхищается ее терпением, ее умением и опытом превратить обычную женщину в идеальную красотку.

Последний штрих, обновление лака на ноготках ног, завершил преобразование куколки в бабочку. Она достала флакон — глубокий оттенок «Красный Матадор», цвета страсти, предупреждения и власти. Первый мазок кисточки по ноготку большого пальца — точный, уверенный. Лак лёг идеально, как и должен был. Каждый последующий не отличался от первого выверенностью движений, она наносила их с особым вниманием, следя, чтобы не было ни малейшего изъяна. И снова в голове возникла мысль, что за ней наблюдают, восхищаются, боготворят...

«Блин, Ната! Вот так и становятся эксби!» — ускорила саму себя, но без досады, наоборот, эти слова даже доставили новое необычное ещё наслаждение, даже довольство собой. Звучали почти как похвала себе.

Ей всегда нравилось ухаживать за собой, своим телом, это расслабляло и доставляло удовольствие. Похорошевшая, более уверенная в себе, испытывая эмоциональный подъём продолжила свой день далее. После небольшой чашки кофе занялась рабочими делами. Ноутбук открыт, принтер заряжен новой порцией бумаги, Алиса играет английский поп-рок. За решением рабочих задач четыре часа пролетели незаметно. Успела подготовить три отчета по тендерные закупкам, выполнила анализ текущего состояния рынка спроса и предложений по поставкам металлопроката. Составив краткое резюме-предложение, отправила все файлы на почту руководителю, у него голова большая, пусть сам решает что и как.

Скосила глаза на смартфон, так, третий час дня, скоро должен уже и Мишка вернуться. Надо что-то успеть приготовить к обеду, тем более вчера Максим просил сладенького... Холодильник не то чтобы ломился от еды, но и пустым не был. В кастрюльке плескался гороховый суп с копченостями, в большом контейнере ароматная паста с грибами и говяжьей прожаркой.

«А напеку-ка я блинчиков! Мёд, варенье есть дедовские... Давно не кушали, мальчишкам будет приятно», — размышляя, вертела телефон в руке.

Вот за этим самым и застал её муж. Он появился тихо, словно разбойник в ночи, сумев войти в квартиру так, что Наташа его не услышала. Только раз, и уже кто-то её обнимает за животик вплотную прижимаясь сзади, пока она переворачивала очередной блин на раскаленной сковороде. Крупно вздрогнув, словно кошка пойманная за воровством сметаны, чуть не опрокинула её на плиту. Резко обернулась.

— Миша! Ну тебя! — с негодованием и, одновременно, с облегчением воскликнула женщина.

Тот засмеялся, довольный произведённым эффектом.

— Заканчивай скорее и пойдём погуляем. Успеем немного, а там и в садик пора будет.

— А покушать тебе? — Наташа ловкой управлялась половником помешивая им тесто в кастрюле. — Мне тут осталось на минут пятнадцать.

— Да я уже покусманил немного, перед отъездом из офиса. Потерплю до вечера, там все втроём и попробуем твоего свеженького, — он кивнул на тарелку с горкой свежеиспеченных блинчиков, каждый из которых был промазан кусочком сливочного масла.

Потянул носом вдыхая аромат пропеченного теста.

— Вкусно пахнет! — поцеловал жену в щеку. — Заканчивай и одевайся, я пока забегу в туалет, приспичило...

Погулять решили в парке в квартале от дома.

Во-первых, он не далеко от «работы» Максима и забрать сына не составило бы труда. Каких-то десять минут и ты у крылечка старшей группы.

Во-вторых, парк был достаточно большим, с разнообразием деревьев, кустарников и зон отдыха. Осень уже брала своё, деревья вовсю скидывали листву, окрасившись в жёлтые, коричневые, красные цвета. Только кусточки и трава не сдавались осени, оставаясь всё такими же зелёными и яркими.

Гуляя по широким аллеям, пиная тут и там опавшую листву, муж и жена молча наслаждались уединением. Это было приятно, быть среди людей и в то же время далеко от них. Идя рядом рука об руку, Миша ловил ритм шагов Наташи, лёгкий, почти танцующий, и подстраивался под него, будто они двигались в каком-то давно заученном, но от этого не менее прекрасном танце.

Он украдкой взглянул на её профиль – чёткий, как осенний силуэт, освещённый золотистым светом сквозь редкие листья. Солнце играло в её волосах, поджигая их рыжими бликами, и он поймал себя на мысли, что даже после всех этих лет она казалась ему немного загадкой. Как будто в ней всё ещё оставалось что-то неуловимое, что он не до конца разгадал.

Её пальцы слегка сжали его ладонь, и в груди у него потеплело. Они не говорили ни о чём важном — просто шли, просто дышали одним воздухом, просто существовали в этом моменте, таком простом и таком драгоценном.

«Как же хорошо», — подумал Миша.

Не нужно слов. Не нужно объяснений. Вот она рядом с ним — его женщина, его Наташа, его тихая гавань. И этот парк, и этот день, и даже этот тихий шелест листьев под ногами — всё складывалось в идеальную картину, которую он хотел бы сохранить в памяти навсегда.

Через час им предстояло забрать сына из садика, и тогда начнётся привычная семейная суета — вопросы, смех, возня, домашние дела. Но сейчас... Сейчас было только это.