Квартира Вити воняла застаревшим куревом, дешёвым аэрозолем и пролитым пивом. Тусклая лампочка мигала, отбрасывая тени на потёртый линолеум. Грязные шторы глушили уличный шум, пропуская лишь узкие лучи серого света. Обшарпанный диван, заваленный пустыми банками столик и бормотание спортивного канала на старом телевизоре создавали ощущение сырого притона. Воздух был тяжёлым, пропитанным запахом пота и резким одеколоном хозяина.

Ева вошла, её шпильки клацнули по полу. Короткая джинсовая юбка обхватывала бёдра, едва скрывая край чёрного боди, слитого с чулками. Наряд, как вторая кожа, подчёркивал ягодицы, вырезы на боках и в паху обнажали кожу, акцентируя изгибы. Кружевные рукава переходили в тонкую сетку, а глубокий вырез декольте дразнил, чуть скрывая соски под укороченным худи, открывающим полоску живота. Волосы струились по плечам, кулон холодил ложбинку груди. Карие глаза блестели — не от страха, а от странного куража. Она понимала, зачем явилась, и это пугало, но манило.

Всё началось с сообщения Вити. Он прислал описание — боди, чулки, каблуки, — и Ева, читая, ощутила жар. Дома, перед зеркалом, она надела комплект, вертясь, любуясь собой. Пальцы невольно скользнули к пылающей киске, воображение рисовало, что её ждёт. Воспитанная суровой бабушкой, скрипачка, хранившая себя до брака с Андреем, она всегда подавляла вожделение. Музыкальная школа, ноты, скромные наряды — это была её жизнь. Но в глубине тлела другая Ева: жадная до грубых ласк, стонов, ощущения полноты. Она касалась себя, от твёрдых, как бусины, сосков к упругой груди второго размера, спускаясь к бёдрам. Дотронувшись до вагины, она тёрла клитор, пока оргазм не заставил её задрожать на кровати.

«Я не должна быть такой... или уже стала?» — гадала она, глядя в отражение. Ева, утончённая, преданная жена, таяла. Её тянуло к тому, чтобы быть желанной — за плоть, не за душу. Она мечтала, как Витя пожирает её взглядом, как вскрики наполняют пространство, как её лоно содрогается от его напора. Это было постыдно, но неотвратимо. Надев наряд, она пошла по указанному адресу, сердце стучало, но ноги шли вперёд.

Витя торчал у кухонного стола, в мятой рубахе, пивной живот выпирал над ремнём. Его мутные глаза вспыхнули, ощупав её. Он уловил перемену — её взгляд, не робкий, как в поезде, был дерзким. Ева сбросила сумку, движения были плавными, словно танец.

— Ну, Ева Александровна, — прохрипел он, потирая ладони. — Нарядилась, как по заказу.

Ева шагнула ближе, каблуки стучали, бёдра покачивались, акцентируя ягодицы под джинсой. Остановилась вплотную, её сладковатый, мускусный аромат ударил в ноздри. Наклонилась, показав свою тонкую талию, грудь под худи дразнила, и шепнула:

— Ты сам хотел меня такой.

Ева хотела быть негодной. Она подняла руку, останавливая. Пальцы коснулись его груди, расстегнули пуговицу, медленно, соблазнительно.

— Хочу... чтобы ты смотрел, — выдохнула она, глаза блестели. — Сначала я.

Она опустилась на колени, холодный линолеум обжёг кожу, но тело пылало. Пальцы ловко расстегнули ремень, молнию, и член, массивный, твёрдый, пахнущий потом, вырвался наружу. Ева охнула, щёки вспыхнули, но не отступила. Язык скользнул по головке, медленно, смакуя, и Витя замычал, ладони сжались в кулаки.

— Чёрт, Ева... — прохрипел он, дёрнувшись. Ева перехватила его запястья, отведя их.

— Не лезь, — бросила она, голос твёрдый, но с лукавой ноткой. — Я сама.

Губы обхватили ствол, растягиваясь, щёки втянулись, слюна потекла по подбородку. Громкое чавканье с причмокиваниями смешалось с бормотанием телевизора, кудри колыхались, касаясь его бёдер. Ева сосала жадно, неуклюже, но с азартом, её приглушённые стоны вибрировали на члене. Она смотрела снизу вверх, глаза пылали вожделением. Её лоно пульсировало, намокая, жар между ног нарастал. «Я знаю, что он меня использует... но это заводит», — мелькнула мысль, и она сжала бёдра, ощущая, как возбуждение крепнет.

Витя мычал, дыхание сбилось, кулаки стиснулись, но всё же чувствовал свой триумф. Ева вздыхала громче, язык теребил головку, ладонь ласкала яйца, тяжёлые, горячие. Она хотела, чтобы он видел, как она отдаётся, как её губы, горло работают для него, погружаясь и выходя на всю длину ствола члена.

Отстранившись, она вытерла блестящие губы, слюна капала на подбородку. Поднялась, ноги подрагивали, но взгляд был уверенным. Повернулась спиной, медленно стянула юбку, обнажая ягодицы, обтянутые боди. Вырезы подчёркивали их округлость, чулки натянулись, делая попу в форме сердца. Ева наклонилась, упёршись в стол, ягодицы выпятились, маня. Качнув бёдрами, она хрипло вымолвила:

— Как тебе, Витя?

Он ахнул, член дёрнулся, глаза полыхнули. Ева знала, что он видит: сочную попу, стянутую кружевом, бёдра, ждущие его рук. Она хотела, чтобы он пялился, чтобы вожделел её. Это была её сила, её сцена. Витя шагнул ближе, ладони легли на её ягодицы, сдавливая, и Ева охнула, плоть отозвалась жаром.

— Шлюшка... — прохрипел он, пальцы впились в кожу.

Ева выгнулась, ягодицы торчали, чулки натянулись, боди впилось в бёдра. Она ощущала его член, горячий, у её входа, и дрожала, но не от ужаса. «Я жажду этого», — подумала она, её киска сжалась, готовое принять его. Это была не слабость, а её решение — грязное, постыдное, но её.

Витя издал хриплый рык, его твёрдый, горячий член прижался к её киске через вырез боди. Ева ахнула, ногти впились в край стола. Он ворвался в неё резко, растягивая, и она вскрикнула, бёдра невольно подались навстречу. Влажные шлепки смешались с её воплями, громкими, почти дикими. Ягодицы, обтянутые боди, колыхались от ударов, чулки натянулись, выделяя изгибы. Ева двигалась в такт, пот струился по шее, кудри липли к скулам.

— Да... чёрт... — выдохнула она, голос ломался. — Еби меня... жёстко!

Витя, мыча, ускорил ритм, ладони мяли её ягодицы, пальцы вдавливались, оставляя алые отметины. Он пялился, как его ствол входит в её тесную щель, как её попа вздрагивает, как боди врезается в кожу. Ева вопила, её крики отражались от стен, заглушая телевизор.

Вдруг телефон на столе завибрировал. Экран вспыхнул: «Андрей». Ева застыла, сердце заколотилось, но Витя не сбавил темпа, его удары углубились. Она потянулась к аппарату, пальцы тряслись, и хрипло выдавила:

— Не... останавливайся...

Витя хмыкнул, сдавил её бедро, продолжая вгонять. Ева ткнула «ответить», прижав трубку к уху, голос был рваным:

— Алло... Андрюш?

— Ева, ты где? — голос Андрея звучал сонно, но с тревожной ноткой. — Что за звуки?

Ева стиснула зубы, подавляя вскрик, когда Витя вонзился глубже. Её попа дрожала, боди натянулся, чулки съехали, обнажая кожу. Она выдавила, голос дрожал:

— На... тренировке... фитнес... пыхчу...

Витя, уловив её слова, ухмыльнулся, его удары стали резче, словно он дразнил. Ева прикусила губу, глаза слезились, но она держалась, её щель пульсировала, обхватывая его ствол. Андрей, не заподозрив, пробормотал:

— Понял... аккуратней там. Когда вернёшься?

— Скоро... — выдохнула она, голос сорвался, когда Витя хлопнул её по ягодицам. Звук шлепка отдался в трубке, и она поспешно добавила: — Дорожка... скрипит...

— Ладно, давай, — буркнул Андрей, зевая. — Люблю.

— И я... — Ева сбросила звонок, рука тряслась. Она швырнула телефон на стол, её вопли вырвались, хриплые, отчаянные. — Да-да! Витюша, сильнее!

Витя зарычал, его ладони стиснули её бёдра, притягивая. Ева изогнулась, выставив одну ногу, туфля коснулась пола, раскрывая щель шире. Её попа, сочная, упругая, выпирала, боди выделял её формы, чулки съехали, добавляя разврата. Она орала, тело содрогалось, пот струился по спине, кудри липли к шее.

— Шлюха... визжишь, как надо, — прохрипел Витя, его удары были яростными, глубокими. — Любишь, когда так рвут?

— Да! — выкрикнула она, голос хрипел. — Хочу... чтобы драл!

Её слова подхлестнули его, он вколачивал, яйца хлопали о её бёдра, влажные звуки секса заполнили комнату. Ева ощущала, как её щель сжимает его, как оргазм подступает, она ласкала свои груди, теребя соски, пальцы дрожали, а ноги подкашивались, её крики были как музыка для него, дикая и необузданная.

— Шлюха... — рычал он, дыхание сбилось, пот лился с висков. — Сейчас... примешь...

Его удары стали рваными, яростными, он рычал, чувствуя, как оргазм подкатывает. Ева вопила, её киска сжалась, оргазм захлестнул её. Она кончила, её крики эхом отражались от стен, лоно запульсировало, обхватывая его. Витя, не сдержавшись, зарычал, его член напрягся, и горячая струя хлынула в неё, заполняя щель. Ева взвизгнула, ощущая, как его сперма течёт внутри, тёплая, липкая. Её норка сжимала его, выдавливая последние капли, тело сотрясалось, пот струился по спине. Витя, мыча, сделал пару рывков, его ладони стиснули её бёдра.

— Блять... Ева... — прохрипел он, отступая, его ствол блестел от их соков. Он смотрел на неё: раскрасневшуюся, влажную, с задранным боди, попой, что всё ещё колыхалась, алой от его рук. Ева осела на стол, грудь вздымалась, дыхание было рваным, кудри липли к лицу.

Она медленно поднялась, ноги подрагивали, сперма Вити стекала по бёдрам, тёплая, вязкая. Ева поправила боди, натянула юбку, худи перекинула через плечо. Она взглянула на Витю, его ухмылка была озадаченной, будто он понял, что она не просто поддалась, а выбрала это.

— Ты прям другая, — прохрипел он, вытирая пот. Ева усмехнулась, пальцы коснулись его щеки, голос хрипел:

— Я сама решу, когда хватит.

Витя шагнул ближе, его ладонь сжала её подбородок, взгляд был жёстким, давящим. Он наклонился, дыхание обожгло её ухо:

— Это я решу, когда хватит. Не забывай, шлюха, кто тут главный.

Ева вздрогнула, и отвела взгляд, её губы дрогнули в улыбке. Она вышла, каблуки клацали по линолеуму, она не обернулась.