Сзади послышался голос:

— Потеряла ?

Саша повернулась. Ужас возник у обоих.

— Ты жив ?

***

Радостное чувство, когда спортсмена начинают замечать. Саша не была из таких. Все добивалось трудом.

Всё происходило в спортивном зале. Людей было не так много.

— Истомина !

— Да ? — произнесла Саша, готовившись, к стрельбе.

— Пойдёшь на областные. С тобой мы долго работали. Как ? Пойдёшь ? — произнёс Фёдор Иванович как обычно разглядывая девушку в своих больших окулярах.

— Тогда сегодня готовим расстояние с пятисот метров.

— Отлично — зарядив пулями ружьё — произнесла Саша.

— И да... Александра. Ты молодец. Я не сомневался в тебе. — приобняв девушку произнес тренер. — Продолжай в том же духе и сделаем из тебя Васю Зайцеву.

Саша улыбнулась.

— Вы правда так думаете ?

— Я не думал, Саша. Я это знал. Ты уж прости, что кричал на тебя, но ты сама знаешь, всех на кого кричу — я в них верю, как в себя никогда не верил. Ну.. Ну не плачь — проговорил Федор Иванович — ты огромная молодец.

— Правда ? — в горьких слезах вопрошала совершено искренне у единственного человека, кому могла доверить даже свою жизнь.

— Чистейшая. Ну всё ! Слезы отставить ! Сам щас заплачу. Готовься ! Чтоб первое место мне подарила — проговорил с улыбкой тренер.

Он не часто улыбался. Практически никогда. Наверное, он понимал, что из всей группы нет более нуждающегося ребенка — как Саша.

Следующие дни девушка ожидала как нового пришествия Христа.

Ожиданием не суждено было сбыться.

Тренер умер. Инфаркт.

На похоронах, на которые кроме родственников Федора Ивановича и некоторых спортсменов не пришло больше никого, Саша пришла в полном оцепенение.

Частично из-за соревнований, на которые, хотели прийти даже не очень принимающие её вид спорта родители. Но большая часть тоски, грызущая сердце девушки, была в любви к, пускай грубому, иногда жестокому, но все таки родному и все таки надеющимся на успех Саши, тренеру.

В тот день лились потоки небесных слез, словно оплакивающих бездыханное тело человека, отдавшего жизнь за спорт и воспитание людей.

Мрачное, старое кладбище с грязными потоками воды кругом, узкие тропки и абсолютная хтонь резвилась тут и горело горьким пламенем.

Деревянные кресты, ржавые оградки, постройки из дерева, которые уже доживали свой век.

— Доченька... Кинь земельку — произнесла милая бабушка в черном платке Саше.

— Этот человек был большим спортсменом, большим тренером и самое важное — отцом. Каждого кого он учил, Фёдор Иванович считал сыном или дочкой. — говорил еле-еле сдерживаясь кто-то из родственников.

— Однажды он сказал — пускай, навыки, которые вы получаете, никогда не понадобится вам в реальной жизни — всхлипывает — Он воевал... Он знал, что такое война.

Слышался тихий вой по всей округе. Капли дождя непрерывно били по толпе и гробу, заливая чёрную, прогоркулую землю.

Саша взяла кусочек глины и подошла к могиле. Еще не укрытое землей тело лежало с закрытыми глазами.

Всю жизнь Саша имела проблемы с родителями. Строгую и словно ненавидищую её мать и абсолютно холодного отца, который как будто специально отдалялся от дочки, в те моменты, когда он особенно был нужен.

— Он будет в наших сердцах и о Господи, дай сбыться тем благостным намерениям, что так желал Фёдор Иванович.

— Аминь — прокричали все.

— Аминь — произнесла про себя спортсменка.

Саша молчаливо бросила кусочек глины и ушла в тихих и непрекращающийся слезах.

Не сумев выдержать до конца эту клубящующася атмосферу страданий, Саша убежала от туда.

Она бежала куда-то, скованная в движении, мокрая, почти что полностью убитая, от осознания того, что единственный, взрослый человек, который так был ей дорог, скончался.

Через месяц, от прежней Саши не осталось следа. Родители были только рады смерти Федора Ивановича, потому что, деньги теперь можно было сэкономить, а дочь могла бы полностью погрузиться в учёбу, без всяких глупостей.

Только Слава старался поддерживать сестру, разговаривать с ней, дарить подарки, но переживания о потери смысла жизни убили в ней человека. Убили в ней Сашеньку.

Через два года, Саша исчезла. Матери она сказала, что поедет с Карцевым, что она любит его и устала жить с родителями, в особенности, которые её не очень то любят. Мать разругалась. Она знала Карцева слишком хорошо, потому что работала в больнице. У него был ВИЧ.

Однако Карцев, был только прикрытием. На самом деле, Саша уехала на войну.

В Кичне начался страшный концерт. 11 декабря 1994 года.

Неподготовленные силы регулярной армии шли в наступление против боевиков, которых поддерживали разные террористические анклавы.

Совсем еще пацаны, не знающие как использовать Калашников, шли против армии разъярённых боевиков, бившихся у себя дома. Нужно ли говорить какой итог был предопределен ?

Сотни трупов лежали по всему городу, с оторванными частями тела. Из крыш высоток обустроились снайперы. Джавелины и Стингеры каким то интересным образом пришли к боевикам прямо с маркировкой США.

Помимо киченских головорезов в области появились сирийские, турецкие и арабские наёмники, поддерживающие сепаратистов, опытные и крайне жестокие.

После, к ним присоединились спортсменки из Эстонии и Финляндии, отстрелявшие почки и половые органы бойцам. «Белые колготки» были профессионалами в этом деле.

Спустя три месяца штурма, силы регулярной армии потеряли свыше 10 тысяч человек. Еще какая-то часть была в плену и продавалась за выкуп, какая-то погибала в плену. Матери, приезжавшие к боевикам, вскоре часто были износилованы и сами же попадали в рабство.

Так, проносились поводья сурового времени войны, в которой не было правых. Войны, которую не понимали сами бойцы.

— Суки ! — стреляя по амбразурам здания больницы — кричал Рябов. — Крыша крыша.... — Бам — Рябов уже задыхался в крови, лёжа в грязи.

К нему тут же бежал Рудаков с бинтом, но пулемёт плевался пулями и накрыл огнём весь батальон.

— Крыша ! Пятый этаж ! — кричал сержант Волков, заряжая подствольник.

— Крыша ! Снайпер ! пятый этаж !— крикнул еще громче один из бойцов.

— Ашта худи — кричали с крыш и всаживали из пулемётов по разбитому БТР. Пули свистели повсюду.

Звук неугомонных АК и РПК не заканчивался а лишь усиливался.

Сержант Волков выстрел из подствольника прямо по фасаду больницы, разорвав нескольких. С другой стороны, боевики с РПГ накрыли левую часть группы, державшуюся ближе к аптеке. Трое пацанов превратилось в фарш.

На пятом этаже хлыстом щелкала Мосина.

Родная винтовка, молот победы красной армии, к несчастью, был не в тех руках и бил по своим.

Пулемётные гнезда не утихали.

Наступление подрывалось. Если через десять минут батальон не найдет способ выйти к больнице, солдаты рискуют быть окруженными другими боевыми формированиями противника.

Как правило, тандем «Снайпер/пулемётчик» во времена «Городского боя» является самым успешным видом тактики, так как сильно замедляет передвижение войск.

Пулемётчик не дает прорваться живой силе противника, а снайпер ликвидирует гранатомётчиков и другие опасные цели для пулемётчика.

Плюс ко всему, киченские боевики часто использовали на крышах миномёты, которые херачили по наступающим силам.

Захватить школу, больницу любое другое здание в условиях такого боя, крайне проблематично, но еще хуже, захватить здание и потом удерживать его. Проблема со обеспечением боеприпасами всегда била сильнее всего по силам регулярной армии.

Срочник худо бедно освоивший навык стрельбы — воин. Срочник без необходимых боеприпасов — жертва.

— Третий-третий, я второй, прием ! Поддержите артиллерийским огнём. Приём! Как слышите, третий-третий !

— Слышу вас, назовите координаты, приём

—25-05, 2600, больница третий, четвёртый этаж дома, уничтожить».

Артиллерия — боги войны. Без их помощи, практически невозможно действовать.

— Принял. Поддержка будет через пятнадцать минут, прием.

— Вас понял, прием !

Левая часть батальона Никифорова была отделена от правого и отбивалась от приближающихся групп противника и пулемёта.

Парни таяли как снег.

— Волков, слушай боевую задачу, ты и твое отделение пройдете в дворы и закрепитесь там, по возможности, гасите пулемётные гнезда подствольными. Турчинов, Конев будете прикрывать отделение Волкова. Ну- вперёд !

— Так точно, слышали приказ ? Парни готовимся.

Внезапно, с левой стороны больницы из чёрного хода стали выбегать большие группы боевиков. Правый фланг начал оживляться тоже.

— Готов — крикнул Волков, организовав пацанов и засев возле каменного забора.

— Пошли ! — крикнул Турчинов и его отделение стало стучать пулями по амбразурам, прикрывая бегущую группу Волкова.

С РПК стали стучать два крепких бойца отделения Конева.

Волков и его семь человек стали обстреливать с помощью подствольника окна.

Левый фланг стал растекаться под гнетом РПГ.

Две точки были уничтожены отделением Волкова. Турчинов с своим отделением и офицером Самойловым подходили к Волкову, стоявшему возле пожарной лестницы.

— Прием, Краснов, с минуты на минуту будет артелийрский огонь, как слышите, приказываю отойти, прием !—сказал Самойлов — БАМ — характерный хлыст стрелял прямо по малочисленной группе бойцов Краснова, лежащего в крови.

— вот же пидор ! — крикнул Самойлов. — Прием, Турчинов, прикрой нас. — Пацаны, бегом к аптеке. Волков ты первый, веди нас.

Сержант начал обстрел снайперской точки, Волков в это время побежал, отстреливаясь от боевиков слева. Троих убил вражеский пулемётчик, возле шлагбаума напротив аптеки, разделив снова батальон.

С левого фланга били боевики.

Внезапно, отделение Турчинова прекратило стрельбу. "Боеприпасы"— подумал Волков, молясь на артиллерию.

Киченское сопротивление усиливалось.

Волков дал новые указания для огня.

Через минуту — мысли Волкова превратились в реальность.

Твердь земли разверзнулась, с неба летели мощные стальные куски. От ударной волны у всего батальона шла кровь из ушей и глаз. Мощные ударные волны разбивали вдрызг асфальт, машины и все существующее.

Крики боевиков не заставили себя ждать. Около пяти минут возле больницы начался ад для противника. В это время отделение Волкова и Конева штурмовали больницу.

Турчинов прикончил оставшихся живых боевиков вместе со своим отделением с левого фланга.

Через час, больница была полностью захвачена. Осталось меньше половины батальона.

Волков нашел Мосину. Снайпера взяли в плен и уже пытали как не в себя.

— Видали пацаны ? Реликвия наша ! Пидорасы забрали. Суки ! — Кричал раненый Волков. – Сколько раненых, Абрам — подсчитаешь ! — приказал бойцу, невысокий сержант с ярко голубыми глазами в зелёной форме, весь в грязи и крови. На голове у него был шрам в форме сердечка.

Самойлов дал приказ закрепится, совершить полный обход, а потом унести тела. Сам он уже вызвал подкрепление.

Волков после выполнения боевых задач, с какой-то радостью чистил Мосинку.