Лиза села в кресло, ощущая влагу в трусиках. Голову обдавало холодом — макияж почти стёрт, волосы растрёпаны. Она старалась не дышать — вдруг Сергей что-то почувствует?

Но он уже наклонился к ней, тревожный.

— Ты плакала?

Она хотела сказать что-то лёгкое, банальное — но не смогла. Она кивнула, слабо, будто оправдываясь.

Он уже потянулся к дверце, будто собираясь забежать в дом и разобраться с бывшим другом, но она положила руку на его плечо.

— Он извинился... сильно. Сказал, что ты ему как брат. Что ты заслуживаешь лучшего, а он — ничтожество. Я просто... не выдержала.

Он молчал, напряжённый. А потом кивнул:

— Он нормальный. Просто иногда сносит крышу. Спасибо, что выслушала его.

И они уехали.

Вечером, Ваня сидел за ноутбуком, печатая, склонившись над клавиатурой. А Лиза лежала на кровати. После душа. После тщательной чистки зубов. Слишком тщательной. Слишком долгой. Она не могла избавиться от вкуса — от образа. От себя в тот момент.

Экран телефона мигнул.

Видео.

Она — на коленях. Его член у неё в горле. Громкие, смачные звуки.

Она дрожит, облизывает его, втягивает глубже. Увлечённо. Страстно. Сердце ёкнуло.

Она сама увлечённо сосёт, движется, сглатывает, слизывает слюну с пальцев, насаживается — и в каждом её движении не видно страха или стыда.

Только голод. Похоть. Уверенность.

Это была не жертва. Это была женщина, которая хочет. Которая не может не хотеть.

Лиза замерла.

Потом — вскочила. Вбежала в ванну, села прямо на пол, к холодной плитке.

Пальцы дрожали, когда она печатала:

— Ты заставил меня.

— Это была ошибка.

— Ты меня унизил.

— Удали!

— Это было не по-настоящему...

— Я не хотела!

Ответа не было.

Через минуту — второе видео.

Теперь она сама. Просит его разрешить взять в рот его член. Берёт его. Сама насаживается. Слышен его голос:

— Можешь прекратить, он уже чистый.

Но она не слушает.

Схватила его за ягодицы, потянула на себя.

Начала насаживаться.

Жадно. Упрямо.

Её стоны. Её звуки. Гортанные, глубокие.

Он говорит:

— Вот это да... присосалась...

И в конце — короткая издевательская фраза:

— Заставил говоришь? Ты ведь уже мокрая? Скинь фото.

Она задержала дыхание, положила руку между ног. Ткань трусиков прилипла. Слишком влажно. Слишком... явно.

Она стиснула зубы. Написала в ответ:

— Пошёл ты. Нет.

Пауза. Сердце гулко бьётся.

Ваня:

— Ну, как знаешь.

Тишина.

Она смотрела на экран, на себя.

На трусики.

Сняла их.

Раздвинула.

Поднесла камеру. Щёлк.

Мокрая, гладкая, чуть припухшая от возбуждения писька — в кадре. Слишком мокрая, слишком готовая.

Отправить?

Отправлено.

Палец дрожал, как в лихорадке.

Она осталась сидеть, без трусов.

Ноги чуть раздвинуты.

Через минуту — сообщение. Фото.

Он. Опять.

Член.

Массивный, напряжённый.

Подпись:

— Представь, как он будет входить в тебя. Медленно. С усилием.

Лиза резко выдохнула.

Пальцы задрожали.

Глаза сами опустились вниз.

Писька. Открытая. Мокрая. Готовая.

И — представление.

Мозг сам дорисовал.

Он входит.

Медленно.

Толкает. Растягивает. Заполняет.

Она раздвигается под ним. Принимает. Хоть и больно — но нужно. Не остановить.

...Ей стало страшно в ту же секунду. Но одновременно — сладко. Слишком сладко.

Она стояла посреди ванной, сжимая телефон. Положила его на край раковины, облокотилась. Закрыла глаза.

Но это было уже в ней.

Образ.

Толстый, пульсирующий.

Он входит. Тесно. Растягивает.

Она не позволяла этим мыслям поселиться надолго. Но они возвращались. Вновь. Сильнее.

Лиза надела чистые трусики, вышла в спальню. Сергей уже лежал в постели, уставший, но довольный. Он перевернулся к ней, посмотрел с мягкой улыбкой.

— Всё хорошо?

— Да.

— А Ваня... он всё-таки идиот. Прости его. Он правда бывает дурак, но... хороший парень. В целом.

Её передёрнуло.

— Давно простила. Не злюсь. Всё забыто.

Но внутри всё кипело. Почему он опять о нём? Почему защищает? Он же... он же плевал на вас обоих.

Сергей потянулся к ней, обнял, поцеловал в щеку. Лиза напряглась. Он начал медленно целовать её шею, плечо. Рука легла ей на бедро, скользнула вверх. Она не хотела. Но и не могла сказать «нет». Ее грызло чувство вины.

Ты же сама... сама тогда хотела... не первый раз...

— Я тебя люблю, — прошептал он, опускаясь ниже. Его пальцы уже на трусиках.

— Серёж... давай не сейчас...

Он поднял голову:

— Но ты же мокрая... — улыбнулся, поглаживая её. — Ты сегодня прям горишь...

Она не знала, что сказать. Не могла сказать, от чего мокрая.

Он стянул трусики, и без лишних слов опустился к ней, целуя, жадно, шумно. Он всегда так делал — с напором, без нежности. Но сейчас её тело отзывалось.

Соков было много. Слишком много.

Он охотно пил их, облизывал каждый миллиметр.

— Ты вкусная, как всегда, — прошептал, и она закрыла глаза. Она знала это, он говорил ей это каждый раз. Как и все предыдущие кома она позволяла, кто заслуживал.

Она вскрикнула, дёрнувшись от неожиданной волны. Её трясло. И когда он встал на колени перед ней, с членом напротив её лица, она замерла.

Не хочу... не могу...

Лиза смотрела в окно такси, держа в руках телефон.

Казалось, пальцы всё ещё помнили дрожь после отправленного снимка. Но сейчас — не об этом. Она решила положить конец. Пока всё не зашло слишком далеко. Пока она ещё может смотреть Сергею в глаза и надеяться, что он... простит? Поймёт? Нет — хотя бы выслушает.

Их офис находился в престижном деловом квартале. Глянцевые фасады, зеркальные окна, строгие костюмы, уверенные шаги — всё здесь давило респектабельностью. Сергей когда-то был против — «мы ещё не на том уровне, чтобы позволить себе пафос без риска». Но Иван настоял: «офис — это лицо компании. Люди платят за амбиции».

На ресепшне девушка её сразу узнала.

— Лиза Евгеньевна, здравствуйте! Вы к кому?

— Здравствуй. Я к своему мужу, — ответила Лиза с мягкой, но снисходительной улыбкой. Секретарша была молода, чуть вызывающе одета, и, кажется, неравнодушна к Сергею. Это чувствовалось по тому, как она выговаривала «мужу», чуть морща нос. Женская природа.

— Он... сейчас занят, у них встреча... — попыталась она остановить.

Но Лиза уже шла по коридору.

Сергей сидел за столом, заваленным папками и планшетами.

Один из сотрудников что-то объяснял на ходу, другой — показывал графики. Суета перед закрытием большой сделки. Он только взглянул на жену и устало кивнул:

— Лиз... давай чуть позже, ладно?

Она хотела начать, объяснить, нащупать, но его голос был отстранён.

— Я серьёзно. Поговорим. Обязательно. Но... чуть позже. Хорошо?

Она молча вышла.

Села на мягкий диван в коридоре, не глядя на секретаршу, которая теперь смотрела с удовлетворённой снисходительностью.

Лиза смотрела в стену, в себя, в придуманные фразы, которые не знала как начать. Надеялась, что дождётся возможности — и не потеряет всё.

И тут она заметила Глеба.

Он как будто возник из ниоткуда. Улыбка, слишком свободная походка, уверенность, которая была неуместна. Она знала что он их новый партнёр, но не знала что он будет здесь.

— Лиза, вот это да... Ты здесь?... — и взгляд, и голос, и приближение — всё в нём было слишком.

Он сел рядом, склонился ближе. Пахло дорогим парфюмом и наглостью. Его рука легко коснулась её бедра, потом чуть выше. Она замерла.

Он начинал уговаривать, сбавляя голос до интимного шепота, склонившись к самому её уху:

— Пять минут, Лиза. Всего пять. Никто не узнает... просто поцелуй, или... ну ты же знаешь, как тебя тянет. Я же видел, как ты дрожала тогда в туалете... Ты же сама просила...

— Прекрати, — прошептала она, но голос был неуверенным, почти виноватым.

Глеб притянул её ближе, и она, сжав губы, почувствовала, как он без стеснения тянет её руку и кладёт прямо себе на пах под пиджак. Он уже был твёрд.

— Помнишь, какая ты была мокрая?.. Я ведь не забыл, как ты стонала у меня в машине. Или как сосала в клубе, прямо в VIP-зоне. Ты всегда была такая... послушная.

Его рука уже нырнула в её вырез, сжала грудь под платьем, нащупала сосок. Она резко втянула воздух — от страха, возбуждения, стыда? Секретарша за стойкой была занята звонками и не видела. Это было самое унизительное — её безмолвное терпение. Глеб знал, что за три месяца она ни разу ему не отказала. И считал, что может всё. Она была зла на него, он может все разрушить, ещё пару мгновений и ее поймают.

И в этот момент — Ваня.

Он шёл быстро по коридору, в одной руке — папка, в глазах — мгновенное, жгучее понимание. Он увидел их: Глеб, прижавший Лизу, его рука у неё на груди, её ладонь — на его паху. На секунду Ваня замер, затем подошёл решительно:

— Глеб Викторович! Вот вы где. Сергей вас ждёт. Срочно. По второму этапу поставки надо сверить цифры.

Глеб отстранился, бросил на Лизу вкрадчивый взгляд:

— Ещё увидимся, Лизочка... и поговорим как. Ваня не дал договорить секретарша уже обратила на него внимание. Он подгонял его к кабинету Сергея.

Закрыв за ним дверь он вернулся к Лизе отвёл ее в сторону и начал:

— Ты вообще в своём ебучем уме?! — прошипел Ваня, повернувшись к Лизе. — Перед кабинетом своего мужа?! Шлюха. Ты вообще думаешь, чем нибудь кроме своей ненаствной пизды? Тебе что — пизде и рту без члена ни дня прожить? Ты же вчера у меня отсасывала. Моя сперма ещё не переварилась в твоём желудке, как ты уже грудь подставляешь этому долбоёбу!

Она молчала. Ваня кипел, но его злость не была безразличной — в ней была злость мужчины, которому не всё равно.

— Если Сергей или Глеб увидят тебя тут одновременно — ты всё проебала. И семью. И репутацию. Поняла?

Лиза стояла с опущенными глазами. Ей было стыдно. Но и странным образом — спокойно. Ваня был резким, грубым — но он вытянул её из этого.

Он выдохнул и немного смягчился.

— Идём. Сиди у меня в кабинете. Тихо. Без глупостей.

— А если он...

— Он ничего не должен видеть. Пошли. Будешь себя вести тихо, я тебя прикрою.

И она пошла за ним.

Как будто не было всех этих видео, всех сообщений, этих фото. Сейчас — он был тот, кто прикрыл. Кто не дал ей упасть окончательно.

Она сидела на краешке кресла в его кабинете, как школьница, застигнутая за курением. Ваня расхаживал по комнате, кипел, бросал взгляды — резкие, злые. Его голос был колким, как нож:

— Ну и кто ты после этого, а? Позавчера — Глеб, вчера — я. Сегодня опять к нему прильнула. Шлюха. Слабая, похотливая дрянь. Ты не хозяйка своей вагине, ты просто дырка, которая ищет, чем бы её заткнули. Или я не прав?

Лиза резко втянула воздух, покраснела, но не ответила. Слова били больнее, чем пощёчины. Но она была ему благодарна, он спас её, и его гнев был оправдан.

— Я... Я не хотела. Он начал. Если бы я закричала, секретарша всё бы услышала, — голос её дрожал. — Спасибо, что вытащил...

Он резко остановился и посмотрел прямо в глаза.

— Не хотела? — в голосе презрение. — Тогда раздевайся.

Сказано было твёрдо. Без вопроса.

Она вздрогнула, машинально потянулась к пуговицам блузки... но замерла, опомнившись. Ваня стоял, не двигаясь, слишком серьёзный, слишком настоящий. Не игра.

Она сглотнула, руки дрожали. И всё-таки продолжила.

Картины вчерашнего дня сразу всплыли в голове: как стояла на коленях, как задыхалась, насаживаясь сама, как не могла остановиться, как рот стал липким от слюны и желания. Словно тело помнило всё до мельчайших ощущений.

Скоро на ней остались только кружевные трусики — не стринги, Лиза не любила вульгарность. Но они плотно обтягивали её бёдра и подчёркивали округлость попки, делая её ещё более соблазнительной.

Ваня всё ещё молчал. Ждал.

Она сделала шаг — и ещё один. Встала перед ним, опустив глаза. Затем — подалась вперёд, позволив ему самому снять с неё последний элемент одежды.

Он наклонился, медленно стянул трусики. И тут же отпрянул, глядя на её промежность.

— Мокрая? Ты, блядь, издеваешься? Говоришь, не хотела, а течёшь вся! — голос снова зазвучал злобно. — Ты думала, я не замечу?

Но в этот момент он увидел — она улыбнулась. Лукаво. Не вызывающе — скорее, предательски мягко, почти невинно.

— Это не из-за на него, — прошептала она.

— А на кого же?

— На тебя. С вчерашней ночи. Как ты мне скинул видео, как я тебе...ну... — она умудрялась скромничать, будучи голая перед другом мужа, который вчера трахал ее в горло — потом фото. Я не спала. Только представляла, как твой гигант входит в меня. Снова. Сначала — медленно, а потом... — она не договорила. В ней уже говорила не Лиза. Не та, что стесняется. В ней говорила та самая тень, тёмная половина, внутренняя шлюха, которая всё это и начинала.

Он перевёл взгляд выше. На её грудь. Она поняла и добавила, чувственно проводя пальцами по коже:

— Зачем тебе фото из зала? Вот я. Вживую. Смотри... трогай... ласкай.

Он положил руки на ее ягодицы притягивая ее ближе, ее грудь была совершенна, вся она была совершенна, он тут же зарылся лицом в ее грудь, он целовал её грудь, жадно, с нескрываемой одержимостью. Язык, губы, лёгкие укусы — Лиза таяла под его прикосновениями, как воск. Но вместе с лаской шли и слова — жёсткие, резкие:

— Думаешь, я не вижу, что ты творишь? Позавчера — Глеб, вчера — я, сегодня снова к нему лезешь? Ты что, не можешь день без члена прожить? Сегодня я прервал так ты решила опять ко мне?

Лиза не спорила. Она уже знала — любые оправдания только злят его сильнее. Вместо этого она протянула ему свои трусики. Он взял их, поднёс ближе — ткань была мокрой насквозь, в самом центре. Она тихо сказала:

— Это всё ты. С утра... я такая.

Он взглянул на неё, всё ещё колеблясь между гневом и желанием. Лиза взяла его руку, провела от груди к губам и начала медленно сосать пальцы, глядя ему в глаза. Он снова припал к её груди, жадно лаская соски языком, а другой рукой медленно проникал внутрь. Она была готова — тёплая, влажная, дрожащая.

Когда он достал свой член, Лиза была на пределе. Она перебросила ногу через него, хотела почувствовать его полностью, но с первым же движением ахнула — он был слишком глубок, слишком плотный. Она всё равно не остановилась. Сквозь сдавленные стоны продолжала садиться, пока Ваня резко не схватил её за талию и не прошептал:

— Услышат, чёрт возьми.

Она не слышала. Он дал ей лёгкую пощёчину — скорее для разума, чем из злости.

— На колени.

Лиза опустилась быстро, будто только этого и ждала. Её губы жадно накрыли его, язык работал с увлечением, пока пальцы ласкали основание, и даже ниже. Он держал её голову, пальцы тонули в её волосах, грудь всё ещё обнажена, тяжёлая, упругая, подрагивала в такт движениям.

Он отстранил её от себя, давно хотел с ней кое что попробовать — Лиза даже тихо заскулила и потянулась обратно, не в силах отпустить. Но Ваня уверенно усадил её на пол, указал:

— Сожми грудь. Ниже голову.

Она подчинилась. Её грудь была роскошной — большая, упругая, живая. Когда она прижала её к себе, плоть сомкнулась вокруг него плотно, как настоящая воронка желания. Он начал двигаться — медленно сначала, чувствуя, как волны наслаждения накрывают его, когда скользит между её сдавленных грудей. На выходе Лиза ловила губами его головку, нежно, но с голодом, будто была рождена для этого.

— Боже... — вырвалось у него.

Она смотрела на него снизу вверх, глаза блестели от возбуждения. Он играл с её сосками — твёрдыми, капризными, как будто они сопротивлялись прикосновению, но стоило дотронуться, как подрагивали. Он щипал их, сжимал, заставляя Лизу стонать сквозь член у неё во рту.

— Ещё... — выдохнула она, не размыкая губ.

Когда он почувствовал, что близко, грубо взял её за волосы и начал двигаться быстрее. Резче. Глубже. Звуки, которые вырывались из Лизы, становились всё глуше — мгх, мгх, мгх — она давилась, но не отстранялась. Её пальцы бешено тёрли соски, а бёдра двигались, как будто сами искали разрядки, трясь о его бедро.

Он стонал. Она просила сильнее, ее сводило с ума, что она не может сесть на член, или хотя бы взять его в рот по настоящему, на обсасывая только головку. Она мучалась не в силах перечить его воле пока он не взял в ладони её волосы и не начал двигаться быстрее — глубже, увереннее натягивая ее на свой член. Её звуки заглушались — влажные, сдержанные, глухие. И в какой-то момент он не сдержался — толкнулся ещё глубже, и она почувствовала, как горячие волны наполняют её горло.

Он кончил резко, рывком, в самый край горла. Она попыталась сглотнуть, но поток был мощный — сперма стекала по подбородку, по шее, капала на грудь. А она всё ещё не отошла — глаза закрыты, грудь тяжело поднимается, её лицо — блаженное.

— Пожалуйста... — выдохнула, дрожа, всё ещё не дойдя до своего пика.

Он поднял её, заставил встать, прижал к себе. И без слов погрузил внутрь пальцы — сразу три глубоко, сразу быстро. Она вскрикнула, выгнулась, прижимая ладони к груди, сжимая соски, как будто этим усиливала оргазм.

И когда её тело обмякло, дыша сбито и тяжело, она слабо прошептала:

Она лежала, тяжело дыша, с подрагивающими ногами, не в силах даже пошевелиться. Ваня смотрел на неё с удовлетворением — в его взгляде читалось всё: контроль, гордость, и то особое удовольствие, когда женщина у твоих ног, разрушенная, но счастливая.

Он достал телефон.

— Улыбнись, — сказал он, наводя камеру.

Лиза на миг растерялась, глаза округлились — но потом вспомнила, какие кадры уже есть у него... и послушно улыбнулась, чуть приподняв подбородок и выставив пальцами знак «V», игриво. Следующий кадр она приподнимает свою грудь и слизывает с нее остатки спермы.

В этот момент зазвонил коммутатор. Ваня ответил.

— Да, Сергей, понял. Через пятнадцать минут? Всё будет готово.

Он бросил взгляд на Лизу, резко сменив тон.

— Быстро одевайся.

Лиза с трудом поднялась, всё ещё ощущая, как подкашиваются ноги. Он открыл все форточки — воздух был насыщен запахом секса, влажный, тягучий. Она нашла свои трусики, но Ваня вырвал их из рук, понюхал и с довольным лицом сунул в карман. Она хихикнула — чуть смущённо, но без стыда — и продолжила одеваться.

Ваня искал, чем вытереться. Она это заметила, подошла и, не говоря ни слова, опустилась на колени. Осторожно, с нежной сосредоточенностью, очистила его губами, затем, заметив кое-что на коже у корня, облизала и это, словно заботясь о нём до конца.

— Готово, — улыбнулась она, вставая, на прощание поцеловав головку.

Почти полностью одетая, она вдруг вспомнила. Подошла, приподняла подол юбки — благо разрез был щедрый, взяла его ладонь, медленно, без спешки, направляя туда — чуть ниже, между округлых ягодиц.

Он посмотрел на неё с лёгкой ухмылкой, но не сопротивлялся.

— Утром... когда сидела в туалете... я нечаянно задела там. Вспомнила, как ты тогда... трогал... И всё утро не могла забыть.

Один уверенный, аккуратный жест — палец вошёл медленно, ощутимо. Её глаза расширились, дыхание сбилось. Она вдруг задержала его за руку.

— Подожди... — прошептала.

И лишь когда тело чуть расслабилось, когда это ощущение стало не таким пугающим, она едва заметно кивнула:

— Теперь можешь.

Он начал двигать в ней медленно, чувствуя, как она напряжена, но с каждой секундой расслабляется, как будто этот новый опыт завораживал её — не болью, а контролем, доверием, самой природой этого подчинения.

— Сфоткай... — попросила она вдруг, с улыбкой, не открывая глаз.

Он достал телефон, сделал пару снимков — аккуратно, под правильным углом, чтобы осталась именно та картина, что она хотела: её попа, его палец, и этот тихий триумф в моменте.

И именно тогда раздался сигнал с коммутатора — голос секретарши безжизненно сообщил:

— Сейчас войдут.

Он тут же вынул палец, она неохотно отстранилась, юбка мягко опустилась. Лиза села на диван — не виноватая, не смущённая. Наоборот: с выражением лёгкой скуки на лице, будто это уже нечто обыденное. Будто она просто ждала, когда всё наконец продолжится.

А Ваня спокойно закрыл окна и сел за стол, на лице — ни намёка на недавние минуты. Полный контроль.

Лиза переживала, вдруг он войдёт с Глебом, и Глеб выдаст её, она может все потерять, но увидев спокойствие Вани, успокоилась и сама, он что нибудь придумает, он прикроет, защитит.