Роман " Road Trip " англоязычного автора Romantic1

Всем героям романа вступающим в интимные отношения больше 18 лет.

Глава 1. Новая Англия

Я стоял под душем, и теплая вода каскадом лилась вокруг меня. Ощущение было чудесное. Я только что вымыл волосы, и пена все еще стекала по моему лицу, когда почувствовал, что в ванной кто-то есть. Я позвал: - Карен?

Я услышал ее безошибочный смешок. Я догадался, что сейчас последует, но ничего не мог с этим поделать. Секундой позже занавеска в душе слегка отдернулась, и мне на спину и ягодицы выплеснулся большой стакан ледяной воды. Я вскрикнул от потрясения, поразившего мой организм.

Карен весело рассмеялась по ту сторону занавески.

За считанные секунды я быстро смыл пену с головы и глаз, закрыл краны и выскочил из душа, успев лишь мельком увидеть зад моей уходящей жены. Она радостно рассмеялась и выбежала из нашей спальни.

Я преследовал Карен по квартире, жилому пространству с таким расположением комнат, которое позволяло убегающей супруге целых две минуты скрываться от кого-то, кто намеревался отомстить, прежде чем я загнал ее в угол в нашем обеденном уголке. Я схватил ее, перебросил ее гибкое тело через плечо, пока она визжала в притворной обиде и колотила меня кулаками по спине, а затем отнес ее в нашу спальню и бесцеремонно бросил на спину посреди кровати под ее крики и смех. Все ее тело подпрыгнуло на кровати, как это неоднократно случалось раньше, когда она проделывала тот же трюк.

Я оседлал ее прежде, чем она поняла, что происходит. Я расстегнул пуговицу за пуговицей на ее блузке, в то время как она извивалась и сопротивлялась подо мной, пытаясь с минимальными усилиями сбросить меня. Карен была без лифчика, что неудивительно в данных обстоятельствах. Ее груди были возбуждены, выдавая истинную цель ее предательства. Я потянулся за спину и стянул ее спортивные шорты вниз по ногам, только чтобы обнаружить, что она тоже переоделась в форму коммандос – без нижнего белья, возможно, в ожидании этого момента. Я просунул палец в ее киску, чтобы подтвердить свое предположение. Карен была мокрой и готовой к сексу.

Пока я раздевал ее, Карен предупреждала меня обо всех ужасных вещах, которые могут случиться со мной, если я буду упорствовать. Ее угрозы были пустыми, и мы оба это знали. Я почувствовал, как мой член затвердел, а в паху проявился жар от наших занятий любовью.

Карен сопротивлялась все меньше и меньше. Я отступил от ее тела, чтобы встать на колени между великолепных ног, которые я только что раздвинул, и погрузил в нее свою страсть.

Глаза Карен закатились, и она застонала. - О, боже, Джим. Я так люблю тебя, - прошептала она мне перед тем, как мы поцеловались с новой страстью. Она притянула меня к себе, и мы занялись любовью.

***********************************

Я чувствовал боль – сильную физическую боль. Я не попадал в аварию. В меня не стреляли. Никто не нападал на меня каким-либо образом. Я уже испытывал боль от подобных событий в своей жизни, но это было хуже - намного хуже. У меня только что был один из тех коротких моментов безумия, которые я разделил со своей женой Карен – моей дорогой женой Карен.

Боль исходила изнутри и приносила с собой неописуемые душевные муки. Это происходит из-за того, что разум человека воздействует на тело, когда возникает настолько ужасная ситуация, что хочется убежать и спрятаться от жизни в любой форме, но боль возвращает тебя в физический и слишком реальный мир, от которого ты не можешь убежать. Нет ни отсрочки, ни спасения, и никакими молитвами, словами или обещаниями вы не сможете это остановить.

Я стоял в гараже и выплакал еще один поток слез, чувствуя такую глубокую печаль и отчаяние. Подобные воспоминания посещали меня по нескольку раз в день, каждый час дня и ночи. Несколько дней я даже подумывал о самоубийстве. Моя одежда оставалась влажной от множества пролитых мною соленых слез. Моя подушка местами оставалась мокрой, но я почти не спал.

Мне хотелось разозлиться, но я понятия не имел, на кого или почему я испытывал такой гнев и ненависть к какой-то неизвестной и злобной силе во Вселенной, которая допустила такую несправедливую смерть. Моя жена…моя прекрасная и любящая Карен, любовь всей моей жизни, самая красивая женщина в мире, умерла, когда ей было всего тридцать два года, мирной смертью после месячной болезни, став жертвой аутоиммунного заболевания, которое ставило в тупик небольшую армию бостонских врачей, пока она медленно угасала от того, чтобы быть моей жизнерадостной женой, до коробки с пеплом, стоящей на каминной полке в доме.

Я вытер слезы рукавом рубашки и вернулся к уборке накопившегося в гараже мусора. Я надеялся, что уборка в старом доме моих родителей окажет терапевтическое воздействие. Этого не произошло.

***********************************

Мотоцикл принадлежал моему отцу, и после его смерти более пятнадцати лет пролежал спрятанным под грязным синим брезентом. Мотоцикл упал на бок несколько лет назад. Поверх брезента были разбросаны ветхие картонные коробки, полные ненужного теперь никому хлама. Я порылся в мусоре, отыскал мотоцикл и изучил его остов. Мальчиком и юношей я мечтал о мотоцикле – даже умолял отца разрешить мне им воспользоваться. Конечно, он отказался, сказав, что машина слишком опасна для его единственного сына. Сейчас я бы не стал рисковать так, как мог бы тогда. Эта машина могла бы стать моей, если бы я захотел, – Harley Davidson Heritage Softail 1988 года выпуска.

Когда-то это был прекрасный мотоцикл, однако теперь ржавчина и разложение взяли верх над машиной. Обе шины были спущены и разлагались. Там, где раньше был хром, теперь лежал толстый слой ржавчины. Грызуны обглодали шины, кожаные сиденья и седельные сумки, а из различных кожухов вытекло масло, заливая то, что когда-то было безупречным двигателем.

Мой отец тщательно заботился о своем имуществе, и я помню, как он гордился безупречным внешним видом этой машины. После его смерти никто не заботился о мотоцикле. В то время я учился в колледже и служил в армии, но я всегда был самым логичным членом семьи, который взял на себя ответственность за большой мотоцикл. Однако до этого момента я не задумывался о ремонте или реставрации дряхлой машины.

За день до этого Анна, моя сестра, которая была младше меня на год, бросила взгляд на дряхлый мотоцикл после того, как мы его обнаружили, и предложила мне продать его на металлолом.

**************************************

Домом моих родителей был симпатичный маленький мельничный домик в Новой Англии в центре Диллона, штат Массачусетс, – деревни, которая когда-то была мельничным городком, а теперь, благодаря межштатной автомагистрали 93, стала спальным районом для тысяч людей, ежедневно ездивших на работу по шоссе 128 в Бостон и Кембридж.

Наши родители прожили в этом доме сорок лет, а затем наша мать прожила там одна еще пять лет после смерти отца, прежде чем скончалась сама. После ее похорон мы с Анной решили сохранить дом в ожидании того, что кто-нибудь из нас сможет вернуться в то место, где мы выросли. Теперь, пять лет спустя, Анна решила остаться в Сан-Диего из-за своей работы и близости к бывшему мужу, который делил с ней опеку над двумя детьми. После смерти Карен я также не видел будущего в этом месте.

Незадолго до смерти Карен и поминальной службы мы с Анной решили продать дом. Никому из нас не было нужно имущество наших родителей. Как правило, наши родители жили простой и даже аскетичной жизнью. Когда имущество наших родителей было закрыто и были поданы последние налоговые декларации, мы с сестрой были приятно удивлены стоимостью инвестиций и недвижимости, о которой мы никогда не знали. Мы не стали внезапно богатыми, но наше наследство избавило нас от финансовых проблем.

Анна, сама по себе потрясающая, вышла из боковой двери дома. Она донесла чемодан на колесиках до подъездной дорожки и поставила его на землю, прежде чем отнести к своей арендованной машине. Положив сумку на заднее сиденье, она обернулась и с ностальгией посмотрела на дом. Она стояла, высокая и красивая, рядом с машиной, а на ее щеке блестела дорожка от слезинки. Я подошел, чтобы обнять ее на прощание, не забывая о своей пыльной одежде.

Анна повернулась ко мне и с любовью погладила меня по щеке: - Джим, с тобой все будет в порядке? Я имею в виду, я могу остаться... или ты мог бы приехать в Сан-Диего и побыть со мной какое-то время. Тебе не следует оставаться одному, знаешь ли. Тебе нужны друзья вокруг тебя – люди, которые любят тебя.

— Анна, со мной все будет в порядке. Мне просто нужно прийти в себя. Я бы пропал без тебя за эти две недели... поминальная служба, уведомления и все такое, но когда-нибудь мне действительно нужно научиться жить одному. - Мы обнялись. - Кто знает, может быть, я просто приеду навестить тебя. Давай я уберусь в доме и выставлю его на продажу, а потом разберусь с делами. Тогда я посмотрю, как у меня дела.

Анна кивнула и прижала меня к себе обеими руками, несмотря на мою пыльную одежду. - Что ты будешь делать? Я имею в виду, ты увольняешься с работы? Они, вероятно, примут тебя обратно, если ты захочешь, учитывая обстоятельства.

Я ответил: - Пока я работал над домом на этой неделе, я подумал. Я собираюсь свернуть дела и освободить квартиру в Кембридже, которую мы с Карен снимали вместе. Мне нужно уехать оттуда и отсюда – слишком много безумных воспоминаний, от которых мне грустно. Возможно, я даже перееду из этого района. Карен взяла с меня обещание не сидеть сложа руки и не хандрить из-за ее смерти. Приближается весна, и я, возможно, отправлюсь в длительный поход – может быть, даже попутешествую и повидаюсь со старыми друзьями.

— Ты позвонишь? Я не хочу терять с тобой связь, как в последние пять лет – или как в тот период, когда ты пропадал Бог знает где, пока служил в армии.

Я отстранил ее от себя со слабой улыбкой: - Эй. Это ты переехала на западное побережье много лет назад.

Анна поморщилась: - И каким же провалом это обернулось. Короткий роман, короткий брак! Я научилась на горьком опыте. В любом случае, твои племянник и племянница здесь, плюс у меня отличная работа. Донор спермы - хороший парень, особенно потому, что последние две недели ухаживал за детьми, даже старался изо всех сил, чтобы вовремя отвезти детей в школу. - Она сделала паузу и подкрепила свое приглашение: - Послушай. Пожалуйста, приезжай и побудь с нами немного. Я была бы рада, если бы ты был рядом. Мне нравится быть с тобой, и детям тоже. Они такие большие, что ты их едва узнаешь. Я хочу, чтобы ты помнил, что у тебя есть дом – даже постоянный дом, – где бы я ни была.

Я не знал, что мне делать. Приглашение Анны звучало искренне, и мы оба знали, что всегда можем рассчитывать друг на друга. Я чувствовал ее любовь и ценил ее готовность принять меня в свою семью. - Я обещаю, что буду поддерживать связь... и не беспокойся обо мне. Ты - единственная семья, которая у меня сейчас есть. Я так и не сблизился с родителями Карен. Они живут слишком далеко и редко приезжают сюда. Сестра Карен, Лорен, немного ближе мне, но... И я действительно пообещал Карен, что увижусь с ними, а особенно с ее сестрой.

Я недоверчиво покачал головой. В последний месяц я часто это делал. Каждый раз, когда я упоминал имя Карен, мне казалось, что кто-то вонзает нож мне в сердце.

Анна отстранилась, но продолжала держаться за меня, глядя на меня снизу вверх. Она была почти моего роста на каблуках. Она изучала меня и что-то прикидывала в уме. Внезапно она обхватила мою голову обеими руками и крепко поцеловала меня – совсем не по-сестрински - в губы. - Джим, я очень тебя люблю. Я действительно люблю тебя. Видеть тебя все эти недели так много значило для меня. Это возродило все чувства, которые я испытывала к тебе с тех пор... навсегда. Ты позволил мне быть так близко к тебе, и я так благодарна за твою открытость. Я обожаю тебя. Я не хочу потерять это снова. Пожалуйста, присутствуй в моей жизни. - Она снова поцеловала меня в губы.

Слегка ошеломленный ее страстью, я задумался, намеревалась ли она поцеловать меня таким образом или это было просто случайностью. Мне более чем понравился этот поцелуй, и я не хотел, чтобы он прекращался, но я чувствовал конфликт, который, как я предполагал, должен был проявляться у брата и сестры в такой ситуации. И все же какая-то внутренняя часть меня задавалась вопросом, найдется ли в наших сердцах место друг для друга в романтическом плане?

Я позволил Анне высвободиться из наших объятий и поцелуя. Я последовал за ней к взятой напрокат машине. Когда дверь машины была открыта, Анна снова повернулась и крепко прижала меня к себе. Она прошептала: - Джим, поцелуй меня... пожалуйста. - Она прижалась губами к моим губам в любящем и нежном поцелуе, который я запомнил навсегда. Этот поцелуй длился дольше, чем предыдущий. После этого она вопросительно и пристально посмотрела на меня, возможно, надеясь, что я что-то понял, а затем провела рукой по моей щеке.

Анна вздохнула, повернулась и села в машину. Она посмотрела на меня с водительского сиденья и выдавила из себя смешок, прежде чем захлопнуть дверцу. Она сказала со смешком: - Если бы я осталась, у нас были бы только неприятности... но я уверена, что нам обоим это было бы очень приятно. - Помолчав, она повторила: - Приезжай в гости. Я так сильно люблю тебя... во многих смыслах. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь, как сильно.

Анна снова посмотрела на меня через окно машины, как будто мысленно фотографировала. Она завела двигатель и отъехала от того места, где я стоял, застыв на месте от нашего неожиданного прощания. Действительно ли она имела в виду то, что я думаю? Было ли какое-то другое толкование ее слов?

Пока я рос, Анна играла со мной в различные игры, но я знал, что на этот раз – те поцелуи и ее слова – были чем угодно, только не игрой. Визит Анны был обычным делом. Мы почти не прикасались друг к другу и не целовались, за исключением поминальной службы, где все целовались и обнимались друг с другом. И все же, когда мы жили и передвигались по больнице, а затем и по дому, мы чувствовали себя такими близкими.

Я озадаченно покачал головой, когда машина Анны скрылась из виду, повернулся и пошел обратно к загроможденному гаражу. Хотя я и сожалел об отъезде Анны, я также наслаждался первым одиночеством, которое у меня появилось с тех пор, как десять дней назад умерла Карен. Приходили друзья, соседи, доброжелатели. Они выражали соболезнования и оставляли нас с хорошо укомплектованным холодильником и полностью оборудованной кухней, что позволило бы мне обедать по-королевски в течение нескольких недель.

Я вытащил старый дубовый стул из кучи вещей, лежавших на мотоцикле. Он был все еще крепкий. Я счистил слой грязи с сиденья и усадил на него свое усталое тело. Я отдохнул, прежде чем приступить к рутинной работе по перетаскиванию других вещей к обочине, чтобы убрать мусор.

Смерть Карен сделала все настолько тяжелым, что мне было тяжело об этом думать. У меня внутри все сжалось, как будто кто-то залил в него какую-то мерзкую жижу. После первоначального шока от ее смерти я впал в депрессию. Я надеялся, что уборка дома и гаража отвлечет меня от мыслей, но пока этого не произошло. Мысли о том, какой была и могла бы быть моя жизнь с Карен, постоянно проносились у меня в голове, обычно доводя меня до слез. Я любил Карен больше самой жизни.

**********************************

Сидя в гараже, я размышлял о поцелуях Анны. В моей памяти всплыли два случая из нашей юности. Возможно, два самых важных приключения, которые мы пережили вместе, и, несомненно, самые запоминающиеся из тех времен.

Однажды после школы мы с Анной решили поэкспериментировать. Я никогда не забуду, хотя это был всего лишь один день. Мы учились в средней школе, и собирались переходить в старшую. Анна была на год младше меня. Она подошла ко мне сразу после того, как мы вернулись из школы, посмотрела мне в глаза и умоляла: - Джим, ты поцелуешь меня? Ты целовался с другими девочками?

На тот момент в моей жизни я не целовался с другими девушками... ну, кроме нашей матери, но это не в счет. Я признался Анне в своей наивности, и она подбодрила меня, сказав, что мало кто из мальчиков моего возраста настолько продвинулся вперед.

Анна умела быть убедительной, и через пару минут мы вдвоем начали экспериментировать с различными видами поцелуев. Анна знала об этом предмете гораздо больше, чем я. Возможно, из-за любовных романов, которые она читала и прятала в своей комнате. По мере того как наши поцелуи прогрессировали, мы перешли к французскому поцелую и признались друг другу, что испытываем сильное желание друг к другу, которого никогда раньше не испытывали. Мы оба не хотели останавливаться, но услышали, как открылась входная дверь, и Анна выбежала из моей комнаты, крича вниз по лестнице: - Привет, мам! - Мы больше никогда так не целовались... до тех пор, пока Анна не попрощалась со мной на подъездной дорожке... и я почувствовал, как ко мне вернулось это желание. Теперь я был вооружен опытом и знаниями взрослой жизни, а также тем, что означали эти чувства и к чему они могли привести.

Второе событие произошло летом после моего окончания средней школы. Я жил дома, а летом подрабатывал помощником механика, и мне приходилось работать в авторемонтной мастерской в неурочные часы. Я приходил домой с работы, как обычно, вонючий, грязный и перепачканный, поэтому я взял немного крепкого мыла, щетку и принял душ.

Когда я вышел из ванной в одном полотенце, обернутом вокруг талии, Анна стояла там, очевидно, ожидая своей очереди в душ. На ней было только полотенце. Вместо того, чтобы проскочить мимо друг друга, как мы обычно делали, Анна протянула руку и остановила меня. Она произнесла только мое имя: - Джим. - Ее тон заставил меня остановиться и посмотреть на нее, возможно, так, как я никогда раньше не смотрел.

Анна уронила полотенце. Это было первое обнаженное женское тело, которое я увидел. Я вытаращил глаза.

Анна жестом велела мне снять полотенце. Я так и сделал, позволив ему соскользнуть с моего тела на пол в коридоре наверху. Помнится, я подумал, что такая взаимность - это честная игра. Мы оба стояли, глядя друг на друга и впитывая в себя каждый нюанс наших тел. Мой член быстро набух при виде ее наготы, пока не застыл напротив моего тела. Анна подошла на шаг ближе и обхватила мой член, наклонившись, чтобы поближе рассмотреть мой ствол.

Она подняла на меня глаза и спросила: - Ты мастурбируешь? Я думаю, все так делают.

Я просто кивнул, почти оцепенев от происходящего.

Анна выпрямилась и призналась: - Я тоже. Я думаю о тебе иногда…часто. - Она взяла одну из моих рук. Она поднесла ее к своей груди и легким прикосновением заставила меня почувствовать ее.

Я послушался, почувствовав, как ее сосок затвердел под моей ладонью.

Через минуту Анна направила мою руку вниз, к своей промежности. Она отделила палец от ладони и провела им взад-вперед по женской влаге, наполняющей ее щель. У нее было больше представления о том, что она делает, чем у меня. К тому же я застыл на месте, без сомнения, с выражением оленя в свете фар на лице.

Анна прошептала: - Джимми, я люблю тебя... И всегда буду любить. Никогда этого не забуду. - Поглаживая себя моим пальцем, она наклонилась, преодолев небольшое расстояние между нами, и запечатлела на моих губах поцелуй, от которого вскипел бы океан. Я на мгновение почувствовал, как один из ее напряженных сосков коснулся моей груди, и это событие послало электрический разряд по каждой клеточке моего тела.

Анна отступила назад и прошептала: - Теперь мы знаем. Только единственный раз – может быть. - Она отпустила мою руку, и даже отодвинула ее в сторону. Она наклонилась и подняла два наших полотенца, передав мне мое, прежде чем пройти мимо меня в ванную и закрыть дверь.

Больше минуты я стоял неподвижно, опасаясь, что любой шаг в любом направлении заставит меня забыть о том, что только что произошло за эти мимолетные две минуты. Я пошел в свою комнату, закрыл дверь и мастурбировал, вспоминая запечатленные на сетчатке глаза образы тела Анны и чувство любви между нами.

Анна, что ты пыталась сказать мне этими поцелуями на подъездной дорожке?

************************************

В течение следующей недели я освободил квартиру в Кембридже, в которой мы жили с Карен, и сдал ключи нашему домовладельцу и агенту. Каждый день я боролся с депрессией и отчаянием. Иногда наступал день, когда я не вставал с постели. Я лежал на койке в своем доме в Диллоне, смотрел в потолок и думал о Карен, пытаясь вернуть ее к жизни, как будто мог силой мысли прогнать страшный сон. Мои слезы иссякли, и пришло настоящее горе – горе, которое наполнило уголки моего сознания тьмой и болью. Горе наполняло каждую минуту каждого дня.

Однажды утром, примерно через неделю после ухода Анны, я стоял перед высоким зеркалом и рассматривал свое обнаженное тело после душа. Мне отчаянно нужно было подстричься. Мои глаза и лицо были изможденными, а под глазами залегли круги. Мое тело было полным и мясистым, и когда я разминал руки или плечи, не было заметно ни единого мускула.

С тех пор как я уволился из армии, у меня была только работа за компьютером. Такая работа, которая делает человека дряблым и вялым. За неделю до смерти Карен я уволился с работы. Я не знал, что буду делать, но знал, что не смогу там оставаться.

Каждый вечер, возвращаясь домой с работы, мы с Карен делились впечатлениями о том, как прошел наш день. Она достаточно разбиралась в разработке программного обеспечения и веб-сайтов, чтобы быть более чем понимающей в том, что я делаю на работе. Она даже предлагала мне отличные идеи, которые я мог бы опробовать на клиентах компании. Я был ботаником – закулисным, непоследовательным ботаником.

Глядя в это зеркало, я почувствовал новый приступ боли, только на этот раз из-за того, что позволил себе деградировать. За восемь лет службы в армейском спецназе у меня было крепкое и мускулистое тело. Я решил вернуться в форму, отчасти потому, что знал, что это улучшит мои взгляды на жизнь и поможет мне справиться с горем.

Я разработал режим дня. Я просыпался сразу после рассвета и совершал пробежку. Я соорудил несколько самодельных тренажеров: скамью для упражнений, брусья и установил в гараже штангу. Возвращаясь с пробежки, я тренировался там еще час. Поначалу я едва мог пробежать вокруг квартала, и мне казалось, что поднять три раза по десять килограмм - это непосильный труд. Я заставил себя прибавлять в весе с каждым днем. К концу первого месяца я мог пробегать три километра без остановки, а к концу третьего месяца я мог пробегать без остановки двенадцать или пятнадцать километров, а то и больше. Я начал выжимать 80 килограмм и делать двести приседаний с двадцатипятикилограммовой нагрузкой. Мой вес резко снизился, и стали видны бицепсы, грудные мышцы, широчайшие мышцы живота и другие мышцы, которые были скрыты из-за моих вредных привычек. Я подстриг свои волосы, сделав их короткими, аккуратными и послушными, а не непослушной копной, в которую они превратились.

После утренней тренировки я садился за руль мотоцикла. Проект "Харлея" стал тем, в который я вложил свое душевное равновесие и избавил от горя, вызванного смертью Карен. Я чувствовал, что меня побуждает не спешка, а тщательная работа по восстановлению мотоцикла до его первозданного состояния. Я верил, что если смогу отремонтировать мотоцикл, то смогу перестроить и свою жизнь.

Весь день, каждый божий день, я работал над мотоциклом в гараже. Я создал почти стерильную рабочую зону в одном из отсеков гаража, где с любовью разобрал весь мотоцикл, тщательно разложил все детали и прикинул, как я могу собрать его заново.

Некоторые детали были исправны, но многие не подлежали ремонту и нуждались в замене. Я поискал запчасти на eBay и Craigslist, а также обнаружил рынок подержанных запчастей для "Харлея" в этом районе. Я потратил более 5000 долларов в мастерской, специализирующейся на повторном хромировании. Остальные деньги ушли на новое сиденье, амортизатор, багажную полку, новые стойки и амортизаторы, а также новые хромированные диски и шины.

После разборки и пополнения запасов деталей я приступил к повторной сборке. Я подвесил раму мотоцикла для восстановления с помощью самодельной подвески к стропилам гаража. Я восстановил двигатель, заменив все кольца, прокладки, фильтры и слегка изношенные детали. Когда я закончил испытания на стенде, двигатель заработал лучше, чем новый. День за днем из массы деталей, аккуратно разложенных на полу и верстаке, возник новый мотоцикл. Рама, крылья и бензобак были покрашены новой глянцевой краской и нанесены полоски. Хромированная передняя часть мотоцикла дополнена новой панелью приборов, фонарями, рулем и перекладиной. Я добавил фары безопасности и прочный багажник сзади. Наконец, я добавил новые хромированные выхлопные трубы, а затем заменил поврежденные седельные сумки на дорогие кожаные.

Для меня это был знаменательный день в конце апреля, когда я осторожно опустил мотоцикл на пол гаража и объявил о завершении проекта. С большими надеждами я сел на мотоцикл, вставил ключ в замок зажигания и завел двигатель. Двигатель заработал на втором обороте, когда новый бензин наконец-то попал в карбюратор, и "Харлей" с грохотом ожил после пятнадцатилетнего перерыва. Я несколько раз проехал взад и вперед по улице, проверяя механизмы и тормоза на наличие каких-либо признаков неисправности. Все работало идеально. Возможно, я улыбнулся впервые за несколько месяцев.

****************************************

На протяжении всей моей работы над "Харлеем" я размышлял о Карен. Разбирая какую-нибудь деталь мотоцикла или полируя скрытую шестерню или спицу, я вспоминал каждый шаг, который мог вспомнить, о нашей встрече на вечеринке, о наших встречах снова и снова, о том, как мы впервые занялись любовью, обручились и поженились. Мы прожили вместе семь из восьми лет, что знали друг друга, и познали трудности и радости терпения, прощения, благодарности и нашей любви к тому, чтобы быть вместе. Мы были женаты шесть из этих восьми лет. Мы использовали термин "Родственная душа" по отношению друг к другу.

Я вспомнил некоторые наши ссоры друг с другом, начиная с того, что я оставил свои вонючие носки в спальне. Ни одна из наших ссор не угрожала отношениям. Мы старались никогда не ложиться спать, злясь друг на друга, но были исключения, когда кто-то из нас топтался на месте и решал поспать на диване.

За шесть месяцев до смерти Карен заболела на пару недель. Из-за недомогания и слабости она пропускала работу. Мы пробовали различные методы лечения, включая молитву и медитацию, но симптомы внезапно исчезли. Через шесть месяцев они вернулись с удвоенной силой. Однажды утром Карен проснулась и попыталась встать с постели. Она почувствовала слабость. Она не могла стоять и упала обратно на кровать со смущенным выражением лица. Через час после приезда скорой помощи врачи больницы Массачусетс осматривали ее. Четыре дня спустя врачи поместили ее в отделение интенсивной терапии, а потом она так и не вышла из той палаты, пока больничные медсестры в последний раз не перенесли ее тело, чтобы работники похоронного бюро могли забрать его и подготовить к кремации.

Сначала я не мог поверить, что она умрет. Ей было всего тридцать два, а в таком возрасте еще никто не умирал. Ты живешь вечно. Но потом, в середине ее пребывания в больнице, врач примерно моего возраста отвел меня в сторону и провел со мной потрясающую беседу. Он начал: - У нас нет вариантов лечения. Все, что мы можем сейчас сделать, - это паллиативная помощь. Если не произойдет чуда, которого мы не ожидаем, вашей жене останется жить от трех до семи дней. - Он казался искренне извиняющимся и сочувственным. Я потерял дар речи. Этого не могло случиться с Карен.

В тот же день я уволился с работы. Я был в шоке и самостоятельно решил, что он, должно быть, ошибается. Я набросилась на больницу и врачей. В порыве гнева я настаивал на других мнениях, но все, что они сделали, это подтвердили неизбежное – она не протянет дольше середины февраля. Я ничем не мог ей помочь. Я молился и использовал все средства и обещания, какие только мог придумать. Ничего не помогало. Карен становилось все хуже.

Родители Карен и Лорен приехали из северного Вермонта. Они жили неподалеку, в нашей квартире, а я все время оставался в больнице, держа Карен за руку. Под конец Лорен присоединилась ко мне и стала круглосуточно находиться рядом со своей сестрой. За эти тяжелые дни мы многое узнали друг о друге. Лорен преподавала сестринское дело в учебной больнице на севере штата Вермонт и знала многое, что облегчало жизнь Карен. Я был так благодарен Лорен за то, что она приехала.

Однажды вечером мы с Карен остались на несколько минут наедине, чтобы попрощаться. Врачи предупредили, что ей пора уходить из этой жизни. Какое-то время она была напугана, когда поняла, что не поправится, но потом, казалось, смирилась со своей судьбой. Мы попрощались со слезами на глазах, и она заставила меня дать несколько обещаний – как я должен помнить ее, как я должен поддерживать связь с ее родителями и особенно с ее сестрой, которая, по ее словам, занимает особое место в их сердцах для меня, и как я должен встречаться с другими людьми и даже найти другую девушку. Найти вторую половинку, снова жениться и создать семью.

Я задавался вопросом, существует ли на планете еще одна родственная душа? Я так не думал. Разве родственные души не уникальны и не единственны в своем роде? Вы не найдете "другую" родственную душу. Мысль о повторном браке была такой странной, что я сразу же отбросил ее, не споря с Карен.

Мы с Карен хотели создать семью. Мы решили завести двоих детей, купить дом в пригороде с лужайкой, которую нужно было подстригать, и, возможно, даже отремонтировать дом Диллонов. Карен перестала принимать противозачаточные таблетки примерно за год до этого, и мы начали подумывать о проведении более тщательного медицинского обследования на предмет отсутствия у нее беременности, когда она заболела.

На следующий день после того, как мы попрощались, Карен впала в кому. Родители Карен, Лорен, Анна и я, были в больнице до самого конца. Мы много плакали. Мы с Лорен не отходили от Карен ни на шаг, пока системы мониторинга жизнедеятельности в ее палате не оповестили о ее кончине тревожными сигналами, которые заставили врачей и медсестер прибежать в палату Карен, но безрезультатно. Лорен была со мной, и мы цеплялись друг за друга, как за спасательные шлюпки в штормовом море. Карен настояла на том, чтобы медицинский персонал был предупрежден – не проводить реанимацию.

******************************************

Мотоцикл и глубокие размышления, которые я проводил, работая над ним, были моей терапией. Я звонил Анне дважды в неделю, и она с большим интересом слушала о моих успехах в езде на мотоцикле, но больше внимания уделяла моему психическому состоянию и моим воспоминаниям о нас с Карен. Она всегда выражала свою любовь ко мне и подбадривала меня. Анна сказала мне: - Ты делаешь то, что должен делать – скорбишь и работаешь над чем-то долгосрочным одновременно.

Анна поделилась со мной "замечательной идеей" во время одного из наших телефонных разговоров примерно через месяц после того, как она вернулась домой. - Почему бы тебе не прокатиться на мотоцикле сюда, в Сан-Диего? Это займет у тебя неделю или две? Ты всегда хотел посмотреть страну, и я знаю, что даже Карен захотела бы поехать с тобой в турне. Без нее все будет не так, как раньше, но ты мог бы увидеть много интересного, познакомиться с интересными людьми и, кто знает, может быть, даже завести пару романов. - Она весело рассмеялась, как всегда, когда давала мне советы по поводу моей личной жизни.

Мне понравилась идея поездки на мотоцикле. Это дало мотоциклетному проекту конечную цель.

Я пошел в магазин и купил карту Соединенных Штатов. Я повесил ее на стену в гараже, где мог бы смотреть на нее каждый день и размышлять о том, на что было бы похоже путешествие по США. Я провел прямую линию от Диллона до Сан-Диего, где жила Анна. Если бы я мог следовать по прямой, я бы пересек тринадцать штатов и проехал более 4000 километров.

Через неделю после того, как я провел прямую линию, мне в голову пришла другая идея: почему бы не посетить все сорок восемь штатов на материке. Я служил в армии на Аляске и Гавайях, но за пределами Новой Англии и небольшой части восточного побережья я почти ничего не видел. С тех пор как я ушел из "Зеленых беретов", у меня появилось желание отправиться в поход. У меня были друзья по колледжу и армии, разбросанные по всей стране, с которыми я хотел снова встретиться, и после того, как я рассказал об этом Анне, она стала большим сторонником этого путешествия. - Я не тороплю тебя уезжать оттуда, но когда бы ты ни приехал, знай, что я хочу, чтобы ты остался здесь навсегда. – и она добавила с ноткой горечи: - Ты даже можешь притвориться, что я твоя родственная душа.

Повзрослев, мы с Анной открыли для себя понятие "родственная душа". Примерно в то же время мы узнали о концепции реинкарнации и множественных жизнях. Мы сидели и обсуждали, были ли мы родственными душами и были ли у нас другие совместные жизни. Она умела рассмешить меня, указывая на то, что я, несомненно, была ее покорной женой, в то время как она была моим доминирующим хозяином. Затем она тыкала пальцами мне в ребра, чтобы пощекотать, и убегала со всех ног, крича, что выпустила зверя на волю. Я действительно любил свою сестру, и у нас было много приятных совместных воспоминаний.

Несколько вечеров с линейкой и картами на моем ноутбуке - и я наметил примерный маршрут, который пересекал север и юг по грубой синусоиде через всю страну, касался каждого штата и приводил меня к местам, которые я хотел увидеть, не слишком отклоняясь. Моя дистанция составила около 18000 километров. С учетом остановок, чтобы навестить друзей, я бы провел в пути несколько месяцев.

Я решил, что моей первой серьезной поездкой на мотоцикле будет петля из Диллона на северо-восток вдоль побережья через Нью-Гэмпшир в Мэн, а затем вглубь страны и через северный Нью-Гэмпшир в Вермонт, где жили родители и сестра Карен. Я навещал их, возвращался в Диллон и оценивал, как прошла поездка – как вел себя мотоцикл, добавлял или убирал кое-что из своего походного снаряжения, основываясь на своем опыте, а затем отправлялся в основное путешествие по другим сорока четырем штатам. Всегда будь готов.

***************************************

После подготовки к поездке я задумался о том, как избавиться от праха Карен. Слова Анны о том, что "Карен хотела бы поехать с тобой в турне", засели у меня в голове. Итак, я приготовил сорок семь маленьких конвертов, в каждом из которых было немного ее праха. Я планировал развеять ее прах в каждом штате, через который проезжал, для начала выбросив большую часть праха в океан на пляже Плам-Айленд недалеко от моего дома в Массачусетсе. Мы с Карен часто гуляли по этому пляжу, даже зимой. Мы предпочли район, известный как Убежище, а не захолустную часть острова, где летние домики были расположены так близко друг к другу.

Хотя церемония могла показаться сентиментальной, я планировал попрощаться с ней таким образом – по-своему, на своих условиях: без священника, без бессмысленных религиозных слов, которым никто из нас не придавал особого значения, и, возможно, без слез. Я пообещал Карен, что сделаю "с ней что-нибудь приятное". Эта мысль, казалось, делала Карен счастливой, когда она умирала.

Я отправился в путь на рассвете в начале мая, первоначально выехав на межштатную автомагистраль 495. Не проехав и десяти километров, я понял то, о чем должен был догадаться раньше: межштатные трассы тянутся на многие километры вдоль безопасных, но скучных и однообразных пейзажей. Вооруженный своей новообретенной мудростью, я выехал на шоссе США 1 и 1А и обнаружил множество интересных мест, которые с лихвой компенсировали низкую скорость и светофоры.

На Плам-Айленде я снял ботинки и босиком прошел по тропинке к пляжу. Я отнес коробку с оставшимся прахом к воде и вошел в Атлантический океан лицом к восходящему солнцу. Легкий морской бриз помог мне предать останки Карен водоворотам утреннего прилива. Кулики и чайки были единственными свидетелями освобождения.

Вся сцена была сюрреалистичной и красивой, как раз такой, как хотелось бы Карен. Она любила вставать рано и по-своему воспринимать новый день. Я произнес несколько слов вслух, когда ветер и вода унесли от меня то, что осталось от моей жены. Я разговаривал с Карен и плакал, когда говорил сдавленным голосом. Я чувствовал, что должен что–то сделать – что-то сказать - помимо того, что просто высыпал содержимое коробки в воду.

Возвращаясь к мотоциклу, я думал, что буду чувствовать себя по-другому. Я думал, что это может быть своего рода завершением. Не поэтому ли люди делают что-то вроде развеивания пепла? Мне было так же плохо, как и раньше.

Я проехал вдоль Атлантического океана через Нью-Гэмпшир в деловой район Портсмута. Я рассыпал маленький конверт с пеплом, который предназначил для этого штата, посреди красивой площади Строберри-Бэнк. Мы с Карен приезжали в Портсмут снова и снова, потому что это был такой необычный маленький город. Мы перепробовали множество ресторанов в городе, гуляли по окрестностям и купили много сувениров из наших однодневных поездок туда. Карен любила безвкусные сувениры.

Я плыл вдоль побережья штата Мэн, стараясь держаться как можно ближе к океану из-за открывающихся видов. На ночь я разбил лагерь возле маяка Оулз-Хед. Я подумал обо всем символизме, который мог бы иметь для меня маяк. Например, о том, что он своим светом вывел меня из тьмы и депрессии, последовавших за кончиной Карен.

На следующее утро после тренировки я быстро искупался в почти ледяном океане. Я никогда всерьез не занимался медитацией, но внезапно решил сделать это частью своей повседневной жизни. Сначала это было неловко, и мой мозг был разбит вдребезги. Я побродил по нескольким живописным городкам и сфотографировался. После обеда сгустились тучи, и я направился на север, к запланированной остановке у границы Мэна, Нью-Гэмпшира и Канады - в государственный парк неподалеку от Рейнджли, который, как я и предполагал, оказался безлюдным.

Проведя полчаса в парке Лейксайд, я понял, что мне понадобится несколько литров средства от насекомых, если я хочу пережить эту ночь. Поездка в близлежащий город принесла ранний ужин, а остановка в магазине для кемпинга и рыбалки позволила мне справиться с мошками и комарами. Я закончил тем, что плотно закрылся в своей палатке и заснул, но только после того, как убедился, что вместе со мной не прилетало никаких посетителей, похожих на насекомых.

Несмотря на проливной дождь, который шел всю ночь, я встал на рассвете, пробежал около десяти километров по грунтовым дорогам, а затем позанимался в ближайшем крытом укрытии для пикников, где я мог приседать, отжиматься, подтягиваться, отгонять черных мух и комаров и выполнять остальные упражнения. Табличка в месте для пикника указывала на то, что озеро Рейнджли покрылось льдом всего две недели назад, поэтому мой заплыв, чтобы привести себя в порядок после тренировки, был коротким и исключительно бодрящим. Я попытался вспомнить, что я знал о переохлаждении, задаваясь вопросом, было ли достаточно девяноста секунд пребывания в озере с куском мыла, чтобы вызвать это состояние. Я открыл конверт для штата Мэн и развеял немного пепла, который я принес, над прекрасным озером Рейнджли, мысленно помолившись и выразив свою любовь.

Я приготовил себе завтрак в укрытии, а не в тесной палатке. Сварил кофе на плите из банки с кока-колой и приготовил яичницу-болтунью с кусочками бекона. Дым от костра, казалось, отпугивал по крайней мере некоторых насекомых. Я медитировал в палатке в течение пятнадцати минут и в конце концов перестал замечать проливной дождь и насекомых.

Из-за дождя и мокрых дорог я решил остаться еще на одну ночь в Рейнджли, вместо того чтобы пытаться преодолеть большое расстояние по дорогам, на которых все еще может быть зимний снег, способный засыпать двухколесного мотоциклиста. Я впервые воспользовался своим маленьким портативным компьютером и начал делать записи в дневнике. За последние два дня я много думал о Карен. Во время нашего ухаживания мы совершили много поездок по побережью штата Мэн, иногда отправляясь на несколько экскурсий в Восточную Канаду. Мы говорили о десятках мест по всему миру, которые хотели бы увидеть и исследовать вместе, и я пытался вспомнить, какими они были. Я записал свои чувства и воспоминания в свой электронный дневник. Возможно, унылая погода повлияла на мое мышление. Когда я перечитал написанное, то осознал, в каком меланхолическом настроении пребывал в течение нескольких месяцев.

Вместо того чтобы целыми днями слоняться по лагерю, я решил проявить радость и благодарность, следуя инструкциям Карен. Я прогулялся по лесу, собрал немного сухих дров для костра. Я накрыл их брезентом. Делая это, я разговаривал сам с собой, выражая благодарность и радость за Анну, моих родителей, мотоцикл, мой опыт учебы в колледже и армии, а больше всего за те восемь лет, что я знал Карен, и за многие важные события в наших отношениях и браке, которые теперь были мне так дороги. Я заставлял себя улыбаться и смеяться над некоторыми забавными событиями в нашем браке. То, что я вел себя так, будто мне было радостно, действительно улучшило мое настроение.

Я натянул улыбку с дождевиком и проехал небольшое расстояние до города, чтобы пообедать и найти место, где есть Wi-Fi, а также зарядить компьютер и сотовый телефон. В публичной библиотеке было бесплатное подключение к Интернету и доступные электрические розетки. Я отправил Анне электронное письмо, в котором информировал ее о своей деятельности и поездках, и впервые после заупокойной службы, состоявшейся несколько месяцев назад, я отправил электронное письмо сестре Карен, Лорен, в котором рассказал о поездке и о своем намерении заехать к ней и ее родителям на следующий день, чтобы узнать, есть ли какие-либо вопросы и кто-то из членов семьи был бы рядом. Я мог бы позвонить. Однако по какой-то причине мне хотелось, чтобы общение по электронной почте было безличным.

Лорен только что исполнилось тридцать четыре, и она была почти моей ровесницей. Стройная и красивая длинноволосая блондинка с ярко-голубыми глазами. В свои двадцать с небольшим она вышла замуж на пять лет, прежде чем пережила муки разлуки и развода. У нас установились хорошие отношения, когда Карен впервые познакомила меня со своей сестрой, а затем во время каждого из ее многочисленных визитов в Бостон, когда она останавливалась у нас. Казалось, мы всегда возвращались к тому, на чем остановились после ее последнего визита.

Несмотря на то, что Лорен и Карен родились с разницей в пару лет, они были почти похожи друг на друга, и это обстоятельство, вероятно, усложнило мне задачу. Они не только были похожи внешне, но и обладали одинаковым характером, использовали почти одинаковые жесты, говорили и звучали одинаково. У нас были общие гардеробные, поэтому Лорен часто появлялась в каком-нибудь платье или топе, в котором я видела Карен всего несколько часов назад, что заставляло меня оглядываться, чтобы понять, какая из сестер только что вошла в комнату. Когда мы отправились на пляж, нельзя было не заметить, что эти двое были в равной степени одарены потрясающими, стройными и почти одинаковыми телами. Тела, которые заставляли мужчин замедлять шаг и таращить глаза, проходя мимо нас... и они обе были со мной!

***************************************

В пятницу погода улучшилась. Я пробежался, потренировался и помедитировал, прежде чем совершить небогатую событиями поездку в Берлингтон, штат Вермонт. Я держался в стороне от автомагистрали между штатами, хотя часть маршрута проходила параллельно одной из них. За свои труды я успел побывать в тысяче антикварных лавок и увидеть такие пейзажи, которые делают Новую Англию излюбленным местом для календарей с картинками.

В Вермонте я остановился у красивого крытого моста через широкий ручей. Я еще раз развеял по ветру прах Карен с середины исторического моста, на этот раз с благословением свободы. Я подумал о том, что Карен была похожа на прекрасную бабочку, которая на короткое время влетела в мою жизнь, а затем исчезла.

Лорен жила в десяти километрах от своих родителей, к северу от Шелбурна. Сначала мой маршрут привел меня к ее дому, хотя из-за ее работы я не мог быть уверен, что она будет дома. Мое сердце екнуло, когда я свернул на ее улицу и увидел ее машину на подъездной дорожке.

Когда я остановился и припарковал "Харлей", я проанализировал свои чувства. Почему я почувствовал трепет в животе, когда увидел ее машину? Без сомнения, я испытывал к Лорен какие-то особенные чувства. Она всегда была для Карен чем-то большим, чем просто родственница. В последние недели жизни Карен она стала другом, который всегда был рядом и поддерживал ее, несмотря на боль и огорчение от долгого расставания с сестрой.

"Харлей" - машина не из тихих. Никто никогда не смог бы обвинить гонщика в том, что он подкрадывается к нему незаметно. Лорен выбежала из парадной двери своего маленького домика, когда мотоцикл заглох. Она бросилась в мои объятия. Мы крепко обнялись и поцеловались.

Она отстранилась и оглядела меня с ног до головы: - Эй, кто украл у меня Джима Меллона, которого я когда-то знала? - Она потрогала мой пресс, который теперь затвердел от тысяч приседаний и отжиманий. В этом не было ничего "уступчивого". - Что ты сделал? Просто перестал есть? Ты выглядишь великолепно. И какое у тебя телосложение. - Она сжала мои бицепсы.

Я пробормотал что-то о диете и физических упражнениях.

— Я так рада, что ты здесь, и к тому же на "Харлее". Какой приятный сюрприз. Ее настроение внезапно изменилось, и голос стал тише: - Я скучала по тебе из-за того, что случилось... Я боялась, что ты навсегда уедешь. Твое вчерашнее электронное письмо стало для меня таким облегчением и приятным сюрпризом. - Пока она говорила, ее печальные глаза пристально смотрели в мои. В это короткое мгновение я понял, что смерть Карен так же сильно ранила Лорен, как и меня. Затем ее настроение снова изменилось, и к ней вернулась ее искрометная индивидуальность.

Я собрал кое-что из своих вещей из стопки туристического снаряжения на мотоцикле. Я спросил, не возражает ли она, если я воспользуюсь ее стиральной машиной и сушилкой. Пока я распаковывал мокрые вещи, она заискивающе посмотрела на мотоцикл, похвалив мою работу по ремонту. Ее жизнерадостный характер и вопросы помогли мне преодолеть ту неловкую фазу общения с ней, которой я так боялся: как мы начнем разговор, какими будут наши эмоции, когда мы увидим друг друга, смогу ли я вынести встречу с кем-то, кто так сильно похож на Карен?

Я часто поглядывал на Лорен, вспоминая о сходстве сестер. Я изучал ее, поражаясь тому, как синапсы в моем мозгу регистрировали странную путаницу между моими воспоминаниями о том, как моя покойная жена и ее нынешняя сестра говорили и вели себя одинаково. Лорен не раз замечала, как я смотрю на нее, и я догадывался, что она знает, о чем я думаю.

Пока мы разговаривали, Лорен часто брала меня за руку, а потом за предплечье, прижимаясь ко мне, как будто была лишена существенного физического контакта. - Мама и папа тоже хотят тебя видеть. Я сказала им, что ты придешь. Они могут прийти сюда с минуты на минуту. Ты останешься здесь. Ведь ты знаешь, что в их маленьком доме нет места. Мы хотим пригласить тебя на ужин. - Мои протесты и предложение устроить ужин были в основном проигнорированы.

Мы шли через двор, обнявшись. Она все еще крепко обнимала меня и явно не хотела выпускать из виду. Я почувствовал себя очень желанным гостем в окружении этой красавицы.

Когда я принял ее предложение выпить бокал вина, она упрекнула меня в том, что я не любитель пива. Она сказала: - Все мужчины на "Харлее" любят пиво... Ты разрушаешь мой стереотип о типичном мотоциклисте. Ты, должно быть, исключение. - Она откинула голову назад и рассмеялась над своей колкостью точно так же, как это сделала бы ее сестра. При воспоминании об этом у меня защемило сердце.

Ее смех и настроение были заразительны, и вскоре я начал рассказывать небольшие истории о том, что я видел или делал с тех пор, как мы в последний раз были вместе. С ней я чувствовал себя не только лучше, но и оптимистичнее, и. .. счастлив – искренне счастлив оттого, что впервые за несколько месяцев нахожусь рядом с привлекательной женщиной. Я так ей и сказал.

— Что ж, - сказала она, краснея, - ты тоже делаешь меня счастливой. - Она снова посмотрела на меня. - Я имею в виду, что ты теперь очень привлекательный парень. Посмотри на себя: рыжеватые волосы, квадратная челюсть, темные глаза и фигура, словно сошедшая с рекламы нижнего белья в журнале GQ. Ты потрясающе выглядишь. Держу пари, ты действительно гордишься тем, что сделал с собой. К тому же я знаю, что ты самый приятный человек из всех, кого я когда-либо знала. - Лорен снова покраснела от своего признания.

После долгой паузы, во время которой она изучала меня, она на пару минут стала серьезной и увеличила изображение гориллы в комнате. На мгновение на ее глаза навернулись слезы. - Джим, я пыталась найти смысл в смерти Карен – духовный смысл. Может быть, она пришла в нашу жизнь на свою короткую жизнь, чтобы научить нас любви или ценности жизни. Или пришла на землю, чтобы сделать нас с тобой счастливыми... или, может быть, даже чтобы убедиться, что мы с тобой встретились. Наверное, я не слишком деликатничаю, но я рада, что ты здесь. Что мы оба одиноки и что мы знаем друг друга так хорошо, как сейчас. - Она всхлипнула и прошептала сквозь слезы: - О, Боже, Джим, я так по ней скучаю. - Лорен обошла свой кухонный стол и подошла ко мне, крепко обняв. Я обнял его в ответ, и мы оба с трудом сдержали слезы. Постепенно мы взяли себя в руки.

Я был удивлен ее чувствами ко мне и хотел продолжить нашу беседу, однако нас прервали два автомобильных гудка на подъездной дорожке. Лорен сразу повеселела, но ей пришлось вытереть слезы: - Мама и папа здесь. - Она вырвалась из наших объятий с волнением в голосе, хотя, вероятно, видела их каждый день.

**************************************

Мы оба вышли на улицу. Лорен шла впереди, держа меня за руку, пока пожилая пара выходила из машины. Когда мы подошли ближе, она отпустила меня и поцеловала своих родителей, а затем повернула их ко мне. Мы обнялись на фоне их неподдельного любопытства и вопросов о моей новой "худощавой и мускулистой" внешности, мотоцикле и моей поездке туда и обратно, чтобы увидеть их. Мы стояли на подъездной дорожке и разговаривали, пока Лорен не загнала нас в свою гостиную, чтобы продолжить беседу, выпить вина и перекусить.

Я сам удивился тому, как легко воспринял упоминание имени Карен и молчаливое признание факта ее смерти. Я думал, что присутствие Лорен как ее двойника как-то связано с этим. Я чувствовал себя хорошо с сестрой Карен, и родители восприняли случившееся с моей женой гораздо лучше, чем я сам. Я снова поймал себя на том, что изучаю их реакцию всякий раз, когда в разговоре упоминалось ее имя, особенно когда я рассказывал о том, как развеял ее прах в океане, и о своем плане сделать это в сорока восьми штатах - поступок, который они одобрили кивками и одобрением. Возможно, они любили меня и видели, какой положительный эффект это окажет на меня со временем.

В конце концов, я потратил несколько минут на то, чтобы привести себя в порядок и надеть свою единственную чистую сухую рубашку, прежде чем мы отправились ужинать. За ужином я рассказал троице о своей реконструкции мотоцикла, а также о своем намерении совершить грандиозную поездку на западное побережье. Отец Лорен, Хэл, с грустью в глазах признался, что хотел бы сделать что-нибудь подобное в юности. Марта напомнила ему, что она отправилась бы в путешествие в любое время и любыми способами, и на этом обсуждение было временно прекращено. Она разоблачила его блеф. Он выглядел удивленным, и я заметил, как на несколько секунд его воображение разыгралось. После ужина Хэл и Марта подвезли нас с Лорен обратно к дому Лорен. Я собирался увидеться с ними завтра вечером, так как решил остаться еще на одну ночь.

Мы с Лорен вывели ее пса Макса на прогулку, когда над районом сгустились сумерки и снова повеяло прохладным ночным воздухом. Мы шли, крепко обнявшись, иногда разговаривая, а иногда наслаждаясь тишиной. Макс знал маршрут, поэтому бежал впереди с большим волнением, переходя от запаха к запаху, а мы плелись позади, с любовью держась друг за друга.

Когда мы вернулись к дому Лорен, она поднялась на ступеньку выше меня, стоя на крыльце своего дома. Чуть приподнявшись надо мной, она повернулась ко мне, обняла меня за шею и поцеловала так горячо, что от этого можно было расплавить сталь. Я ответил на поцелуй, и в моей голове внезапно закружились мысли о Карен, Лорен, о выборе времени, о том, что могут подумать люди, о чувстве вины, вожделении, любви и сотне других эмоций. Даже такие поцелуи, как тот, который подарила мне Анна, промелькнули в моей голове.

Я думаю, мы простояли на ее ступеньках не меньше десяти минут, пока наши рты и языки исследовали друг друга. Не было произнесено ни слова. Мы также издавали негромкие ободряющие звуки, и по мере того, как мы это делали, мое смущение, казалось, немного улеглось. Это казалось таким правильным.

Я чувствовал, что ни один из нас не хотел ничего говорить, чтобы не испортить настроение и ситуацию, в которой мы оба оказались. Неправильное слово – любое слово – могло разрушить этот момент для нас. Я не хотел, чтобы то, что я чувствовал, заканчивалось.

В конце концов, Лорен потащила меня к своей входной двери. У нее был "такой" взгляд. Я решил проверить наше общее здравомыслие, ответив на один вопрос, который я задал: - Что мы делаем? Ты уверена?

Лорен повернулась ко мне и прикусила губу с самым милым выражением на лице. Она сказала: - О, Джим, да, да. - Она снова крепко поцеловала меня, но ненадолго, и заявила: - Я всегда была уверена в тебе. Безусловно, да. Позволь мне любить тебя. Подойди и займись со мной любовью.

******************************************

Стоя в гостиной Лорен, мы легко могли бы быть выставлены на всеобщее обозрение, если бы свет был включен. В почти полной темноте мы продолжали целоваться, медленно раздевая друг друга прямо перед большим зеркальным окном, выходящим на главную улицу. Машины на оживленной дороге проезжали мимо ее дома, не обращая внимания на то, что мы делаем.

Я надеялся, что Лорен чувствует то же самое, что и я, но, подумав об этом, я понял, насколько запутанным и противоречивым я себя чувствовал. Лорен и Карен часто дразнили меня, а однажды утром, когда Лорен пришла в гости, присоединились ко мне в постели. Я спал, а они двое устроились по обе стороны от меня и проспали больше часа. На обеих были длинные футболки и нижнее белье. Когда я проснулся, они напали. После этого Карен несколько месяцев дразнила меня, говоря, что у меня "есть сестры" или что мы встречаемся втроем, хотя ничего сексуального в этом не было, только борьба и щекотка.

Снятие каждого предмета одежды требовало времени и тщательной постановки, чтобы усилить наше с Лорен возбуждение, которое мы уже испытывали друг к другу. Мы продолжали нашептывать друг другу слова ободрения. Мы отнеслись к обнажению упругой груди Лорен как к событию, которое следует отпраздновать обильными прикосновениями рук, рта, губ и языка.

Через несколько минут она отплатила мне тем же, сняв с меня трусы. Я стоял, не веря своим глазам, с каким мастерством она ласкала мой возбужденный член. Я обнаружил, что стою перед ней, слегка покачивая бедрами, пока она вызывала во мне ощущения, которых я никогда не испытывал. Я гладил ее по волосам, пока она работала надо мной.

Карен редко практиковала фелляцию. Она объяснила, что не хотела тратить впустую то, что у меня было, на то, чтобы глотать это, когда совсем рядом была "совершенно хорошая киска", которая действительно хотела моего мужского сока. Я понял, что ей действительно не нравится эта идея, и поэтому перестал просить ее заняться со мной оральным сексом.

Я прошептал Лорен: - Пожалуйста, прекрати. Мне нравится то, что ты делаешь, но твой рот не там, где я хочу... закончи, по крайней мере, прямо сейчас.

У меня появилась еще одна мысль, которой я начал делиться. - Лорен, я не готов. Я еще не сделал этого... не занимался любовью несколько месяцев. Я просто заботился о себе. Я, может быть, и не...

Лорен отстранилась от меня, встала и приложила палец к моим губам. Она не сводила с меня глаз, лукаво улыбаясь. Она сказала с ухмылкой: - Я принимаю таблетки. Ты будешь великолепен. Я чувствую то же самое... а теперь веди себя как доминирующий самец и трахни меня. - Она вывернулась из моих объятий и повела меня по коридору в свою спальню, придерживая за мою твердую эрекцию. После короткого поцелуя в изножье ее кровати мы упали вместе, не теряя связи друг с другом, когда соединились, а затем занялись любовью.

Мы продолжили ту ауру нежности и заботы, которую начали в гостиной. Постепенно, пока нас обоих не охватило желание завершить начатое, когда мы прижались друг к другу, наслаждаясь прикосновением кожи к коже и моим глубоким проникновением в ее тело. Наши новые движения были быстрыми и привели к обоюдной кульминации, которая наступила всего через пару минут. Мы застонали друг другу в губы, когда нас захлестнул оргазм. Мое наслаждение было таким сильным, что почти ослепило меня, как свет тысячи солнц. Мне не хватало этого ощущения в течение многих месяцев.

Мы по-прежнему были соединены. Я все еще был твердым и глубоко внутри нее, и мы перекатились на бок. Мы все еще осыпали друг друга поцелуями, а наши руки гладили лицо и кожу друг друга. Соски Лорен были такими возбужденными, что походили на золотые самородки, но наполненные возбуждением и страстью.

— Ух ты! - Воскликнула Лорен.

— Ух ты! - Ответил я.

Я положил ее голову себе на руку, и мы задышали синхронно. Я был поражен тем, что только что произошло. Я только что впервые за восемь лет занимался любовью с кем-то, кроме своей жены, и она оказалась ее сестрой. Я также редко оставался в обнимку после секса с Карен. Когда мы заканчивали, между нами все было кончено. Когда мы лежали друг с другом, прикасаясь друг к другу и все еще находясь внутри нее, у меня возникло чувство, которого я никогда раньше не испытывал - чувство любви и духовной связи.

Лорен с любовью погладила мою грудь одной рукой. Через пару минут она тихо спросила: - Ты думал о Карен? Ничего страшного, если так. Я думала. Я даже попыталась побыть ею для тебя на несколько минут.

Я немного поколебался, прежде чем ответить: - Да, но... Я знаю, с кем я, и... ты знаешь, насколько вы двое были похожи. - Я почувствовал, как меня охватывает чувство вины – вины за то, что я думал об одной женщине, занимаясь любовью с другой, и вины за то, что эти две женщины были сестрами. Я добавил шепотом: - Трудно не думать о ней и о тебе одновременно. - Через минуту я признался: - Я чувствую себя виноватым... за кровосмесительство и неверность.

Лорен мягко проговорила: - Нет, ты не должен так себя чувствовать. Знаешь, когда она поняла, что умирает, она заставила меня пообещать любить тебя... заняться с тобой любовью... подобной этому. Она хотела, чтобы мы были вместе и занимались любовью. Карен не сказала, имела ли она в виду вечность, но она хотела, чтобы это произошло именно так. Она хотела, чтобы я любила и утешала тебя. Все, что будет дальше, - это надо просто подождать и посмотреть. - Она поцеловала меня в нос.

Я выглядел удивленным и посмотрел в глаза Лорен. - Это твой долг... что-то, что ты должна была сделать для нее?

— О Боже, нет. Я хотела тебя... Я хотела тебя с тех пор, как ты впервые появился на пороге нашего дома, чтобы встретиться с Карен. Я чувствовала себя обманутой, потому что она встретила тебя первой и заявила о своих правах. Помнишь все эти тройные свидания, когда я ходила с вами по пятам. Что ж, я тщательно организовывала эти мероприятия, чтобы быть с вами обоими – с тобой. Мы с Карен то и дело говорили об этом на протяжении многих лет, иногда жалея, что в обществе были ограничения, которые делали это неправильным, когда она была жива. Если бы это не привело к скандалу и последствиям в семье, мы с Карен разделили бы тебя – близость, любовь, секс, совместную жизнь и все остальное. Если бы мы начали все сначала сегодня, я знаю, мы бы разделили тебя – если бы ты захотел. Мы прямо говорили об этом.

Мне потребовалась минута, чтобы переварить этот момент. Я воздержался от комментариев по поводу гипотетической ситуации, когда мы втроем жили бы вместе, или того, на что это могло бы быть похоже. Сама мысль об этом заставила член затвердеть. Это была фантазия о "мужчине с двумя любящими женщинами", ставшая для меня более реальной.

Я рассказал и о том, что наказала мне Карен: - Она сказала мне, что я должен двигаться дальше, найти других людей в своей жизни и даже снова жениться и завести семью. Она не хотела, чтобы я горевал о ее потере, даже на минуту. Мне тоже пришлось давать обещания. Ты первая... с тех пор, как она умерла... Я имею в виду... Она взяла с меня обещание приехать сюда и навестить тебя только для того, чтобы мы могли как-то прояснить ситуацию с ее смертью. Теперь я лучше понимаю некоторые вещи, которые она говорила еще до того, как заболела.

****************************************

Лорен наклонилась и поцеловала меня, осторожно удерживая мой член в своей скользкой киске. Она очень эротично провела своими возбужденными сосками по моей груди. Мой пах дернулся от стимуляции, и она в ответ тоже.

Я тихо спросил: - Можно мне снова заняться с тобой любовью?.. сейчас?

Лорен кивнула, и ее рука потянулась к тому месту, где мой член все еще проникал в ее тело. Она потерла свой клитор и головку моего члена одновременно, явно побуждая меня начать входить и выходить из ее киски. Не позволяя мне оторваться от ее тела, она перевернула нас так, что оказалась сверху, и застонала от счастья в этой новой позе. На этот раз мы продержались гораздо дольше и разговаривали друг с другом, пока наши бедра двигались навстречу друг другу. Иногда мы говорили непристойности и соблазняющие фразы, а иногда - более соблазнительные.

Лорен использовала такие фразы, как: - Мне нравится, когда твой член глубоко в моей пизде. Двигайся в меня – быстрее, жестче! Трахни меня, трахни меня, трахни меня. Я твоя кончающая шлюшка. Наполни меня своим соком. Заставь меня истекать. Мне нравилось ощущать твой большой член у себя во рту и глотке. Я буду отсасывать тебе в любое время и в любом месте. Ты знаешь, мне нравится вкус твоей спермы? Я буду трахать тебя вот так в любое время и в любом месте. О, Боже.

Я отплатил ей тем же, наблюдая за ее реакцией на некоторые мои фразы, чтобы убедиться, что я не перехожу никаких границ. Всякий раз, когда я использовал в ее адрес уничижительные выражения, она отвечала еще более грязными словами, тем самым поощряя меня быть более смелым в своих высказываниях. - Ты моя шлюха... мое ведерко для спермы. Мне нравится, когда мой член у тебя во рту... а еще лучше - в твоей теплой, сочащейся пизде. Мне нравится, что у тебя есть волосы вокруг пизды. Это помогло, когда я провел языком по твоей влажной киске. Мне нравится втягивать твой клитор в свой рот, как ты делаешь это с моим членом. Ты любишь члены... этот член. Трахни меня.

В более серьезный и нежный момент, после того как мы несколько минут целовались по-французски, Лорен сказала: - Мне нравится заниматься с тобой любовью... много. Я хочу, чтобы ты знал, что у тебя есть постоянный дом здесь, со мной, и во мне. - Она рассмеялась, чтобы смягчить свои слова, и указала на свою полную киску, когда говорила. - В эти выходные ты можешь думать о Карен так часто и столько, сколько захочешь, находясь рядом со мной. Я понимаю... Возможно, я даже понимаю ее лучше, чем ты, потому что мы с ней мыслили так похоже. Если бы я умерла, я знаю, что она занялась бы любовью с моим мужем, парнем или любовником, если бы они захотели. Она бы знала, что я этого хочу. Но на этот раз она сказала мне об этом прямо. У нее не было сомнений... и у меня их тоже нет. Я хотела этого... в течение длительного времени. Ты был моей мечтой. - Произнеся эти слова, Лорен прижалась своим влагалищем к моему паху с особой силой. Я осознал удовольствие от этой ситуации и задумался, может ли у нас когда-нибудь быть совместное будущее. Лорен сжала свое влагалище вокруг моего торчащего органа, попеременно расслабляя и сжимая. Я мог бы сказать, что она играла в секс. Она добилась неизбежного результата. Я снова выплеснул литр своего семени в ее извивающееся тело. Лорен выгнулась надо мной. Ее рот открылся, а дыхание замерло, когда ее охватил оргазм. Она упала в мои приветливые объятия, и мы снова страстно поцеловались.

После наших оргазмов она свернулась калачиком на мне, а мой член остался внутри нее. Мы изучали друг друга при тусклом освещении, которое мы сохранили, чтобы видеть друг друга и наслаждаться визуальной стимуляцией друг друга. Я знал, что в душе я вуайерист, в чем никогда никому не признавался. Теперь я также знал, что мне нравится оставаться соединенным, вместо того чтобы бежать в ванную.

Наконец-то я нашел слова, которые отражали мои чувства.

— Лорен, ты мне очень дорога, и всегда была дорога... как моя свояченица, только не в романтическом или сексуальном плане... и мне еще слишком рано давать какие-либо обязательства перед тобой или кем-либо еще относительно будущего. Когда ты поцеловала меня на пороге, и с тех пор мой мозг разрывался между мыслями о тебе и целой мешаниной других эмоций, связанных с тобой, мной и Карен. Я чувствую, что с моей стороны было бы неправильно пытаться быть с тобой парнем, партнером или чем-то значимым, пока мои мысли на сто процентов не будут сосредоточены на тебе. Надеюсь, ты понимаешь. Я не хочу, чтобы ты – или кто–либо другой - стал для меня своего рода отдушиной.

Лорен изучала мое лицо в тусклом свете и снова поцеловала меня очень нежно. Она прижалась грудью к моей груди в очень эротичном жесте, глядя мне в глаза. Я воспринял ее сексуальные движения как знак того, что она поняла, что я сказал.

Я продолжил с некоторым трудом из-за чувственности момента и деликатности нашего разговора. Я не хотел причинять ей боль каким-либо образом. - Когда я буду готов к новым отношениям, ты будешь одной из первых, если не первой, кто узнает об этом. - Я помолчал: - Я не знал, что ты так сильно ко мне относишься. Просто сейчас не время... если я тебя разочарую, то из-за этого..... Я могу уйти завтра. Я могу поспать на диване. Прости, но мне нужно... быть готовым... быть в другом настроении... в другом месте... выйти за рамки этого.

Я не мог поверить, что отказываюсь от серьезных отношений с одной из самых милых и привлекательных женщин во Вселенной. Из сплетен, которыми поделилась со мной Карен, я знал, что Лорен постоянно отталкивала мужчин, которые не соответствовали ее стандартам. После развода она даже получила дюжину предложений руки и сердца, на которые ответила "Нет". И все же я прошел ее "вступительные" тесты. Я мог бы войти в ее ближайшее окружение, и, возможно, я мог бы стать "Тем самым единственным".

Лорен обхватила мое лицо ладонями и сказала: - Нет, не уходи, и никто не просит тебя брать на себя какие-либо обязательства. Я тщательно подбирала слова, когда говорила, что "в эти выходные" ты можешь поменять Карен местами со мной в своих мыслях и воображении. Ты можешь делать это и в другое время, НО если у нас будут серьезные отношения, я хочу, чтобы ты знал, что это я здесь... когда твой член входит в меня, а твоя сперма стекает из моей киски. Я хочу, чтобы ты знал, что это Лорен любит тебя, а не Карен. В этом смысле я эгоистка. Никто из нас никогда ее не забудет, но если у нас все станет серьезнее, и я не обязательно имею в виду брак, я хочу, чтобы это было со мной, а не фантазией или воспоминанием о ней. Мы оба всегда будем любить Карен, но все, что с этого момента будет между нами.

Она поцеловала меня от груди до лба, а затем от носа к губам – маленькие любовные поцелуи, одновременно эротичные и исполненные любви. Она посмотрела мне в глаза, и я увидел слезы в ее глазах: - Я здесь ради тебя... и если это просто фантазии и воспоминания о моей сестре, ничего страшного. Я могу быть счастлива просто от секса с тобой... не от секса, а от глубокой любви, которую я испытываю к тебе сейчас и которую, я надеюсь, ты когда-нибудь почувствуешь ко мне. Ты можешь выбирать. Потребуются месяцы или годы, чтобы решить, хочешь ли ты этого. Спешить некуда. Скорбь требует времени, а учитывая обстоятельства, вероятно, и длительного. Тебе даже не обязательно возвращаться. Что-то говорить после того, как ты уйдешь, или отправлять электронное письмо, или что-то еще. Если я ничего не услышу, то буду знать, что ты решил. Ты знаешь, что я буду чувствовать, но меня устраивает любой подход. Я не веду себя как тряпка. Я реалист, и надеюсь, ты это знаешь.

Я поцеловал ее: - Лорен, где-то здесь есть золотая середина. Я пока не знаю, какая именно. Мое намерение - оставаться с тобой на связи, быть в твоей жизни, иметь тебя в своей, любить тебя и проводить с тобой сексуальные и романтические моменты. Я действительно люблю тебя, но не могу связать себя обязательствами по "отношениям". Я просто не могу представить, какой будет моя жизнь, пока я буду в дороге или после того, как я где-нибудь приземлюсь. Однако я никогда не смог бы уйти от тебя, особенно теперь, когда знаю, что ты чувствуешь ко мне.

Она кивнула и обняла меня. Думаю, я ее как-то успокоил. Мы почувствовали облегчение и обрели покой в объятиях друг друга и в нашей откровенности друг с другом. В какой–то момент мы оба признали, что наш союз – наше совместное времяпрепровождение в выходные - поможет залечить некоторые раны, которые мы получили после смерти Карен.

***************************************

Следующие два дня, субботу и воскресенье (да, я остался еще на один день), мы проводили большую часть дня в постели, удовлетворяя друг друга, пока не пришли в себя. У нас было больше нежных моментов, и мы сблизились еще крепче, чем признались в ту первую ночь вместе. Мы спали, прижавшись друг к другу. Я уверен, что Хэл и Марта догадывались, что у меня с их дочерью были близкие отношения, но единственными сигналами, которые я получал, были принятие и одобрение. На второй вечер мы устроили пикник с ее родителями у них дома, и Лорен открыто продемонстрировала свою привязанность ко мне. Воскресным вечером, когда мы вчетвером ужинали у Лорен, она практически трахнула меня на кухне, пока ее родители были в другой комнате, и дошла до того, что засунула мои пальцы себе в промежность, шепча, как сильно она хочет, чтобы мой член был внутри нее. Мне пришлось вернуться в столовую со стояком невероятных размеров, надеясь, что никто этого не заметит.

В воскресенье вечером мы оба знали, что утром Лорен нужно идти на работу, а я уеду, не дав никаких обещаний и не представив, что ждет нас в будущем... или меня. Я не знал, какими будут ближайшие месяцы, и у меня не было никаких целей, кроме как завершить поездку в Сан-Диего. Я чувствовал себя так, словно стою у подножия бесконечно высокой лестницы, и мне нужно было подняться наверх, чтобы понять, где мое настоящее место в жизни... и, вероятно, тому, кто должен был быть там вместе со мной.

Когда мы лежали рядом, отдыхая от занятий любовью. Лорен заставила меня пообещать, что я встречусь с другими женщинами на своем пути и у меня будет много "интрижек", как она их называла. По ее словам, мне нужно было хорошенько напрячь мозги, прежде чем я понял, куда мне следует повесить шляпу. Она рассмеялась над мыслями, которые заронила мне в голову.

Она сказала: - Более того…просто иди и развлекайся. И, если ты готов, я хотела бы знать, что ты делаешь... и я имею в виду мельчайшие подробности о том, с кем ты спал, и обо всем остальном, что ты пережил. Черт возьми - присылай фотографии. Я хочу яркие, грязные, наполненные сексом подробности. - Она подумала минуту и добавила для пущей убедительности: - Нет, я настаиваю, чтобы ты рассказал мне о своей поездке, особенно о пикантных моментах. Я хочу, чтобы ты считал своим долгом общаться со мной каждые несколько дней и возбуждать меня, чтобы я могла мастурбировать на то, что ты делаешь.

Я удивленно посмотрел на нее, и мы оба рассмеялись. Я не был уверен, что она говорит серьезно.

Она рассмеялась над моей неуверенностью и продолжила: - Карен тоже так думала. Хотя я не думаю, что она слишком часто показывала тебе эту свою сторону, если вообще показывала. Мы обе были очень возбужденными женщинами. Ты знал, что она мастурбировала почти каждый день? Мы обе много мастурбировали, иногда даже разговаривая друг с другом по телефону. Ты знаешь, что, когда мы с ней разговаривали, она заводила меня подробностями твоих любовных утех? Я много раз кончала, представляя, как твой член проникает в мою маленькую нежную киску.

Несколько шокированный этим открытием, я покачал головой и продолжал выглядеть очень недоверчивым. Это была не та Карен, которую я знал.

— Ну, она так делала. Так что осознание того, что ты трахаешься по-своему на другом конце страны, неизмеримо заводит меня, особенно когда я могу играть со своей маленькой игрушкой на батарейках, пока ты разговариваешь со мной или я читаю твои электронные письма. Я серьезно, а ты? Я никогда не пробовала секс по телефону, но слышала о нем. Мы могли бы попробовать и это. Я действительно хочу услышать о том, с кем ты трахался, как вы познакомились, что произошло, каково это было – Все подробности!

Я подумал о безумной идее Лорен и с легкостью согласился на ее просьбу. Я ожидал, что моя поездка через всю страну будет походом в монастырь, чтобы собраться с мыслями, - "симбиотическим путешествием человека и мотоцикла", как назвала это моя сестра во время нашего последнего телефонного разговора. Я хотел поддерживать связь с Лорен, по крайней мере, пока, но я серьезно сомневался, что у нас будут какие-то сексуальные приключения, о которых можно рассказать. Поэтому я согласился звонить, писать или отправлять электронные письма во время моих путешествий. Лорен прыгала от радости.

Я предупредил ее о том, что, по моим ожиданиям, поездка будет бесполой, но Лорен только недоверчиво покачала головой. Она сказала: - Каждый раз, когда ты останавливаешься, тебя будут трахать, перепихивать и ставить на кон. Ты большой, красивый, привлекательный мужчина, с которым захочет быть каждая женщина. Ты сильно ошибаешься насчет своего целибата во время поездки. Жаль, что я не поеду с тобой. Я бы с удовольствием проехалась с тобой по Америке – эти выходные положили конец долгой засухе для меня. - Она посмеялась над собой.

Затем Лорен рассмешила меня яркими описаниями того, на что был бы похож секс в нескольких штатах. Она попыталась описать тип женщин, которых я повстречаю в этих штатах, – красавиц Юга, ковбоев-чемпионок по родео, дочерей фермеров, коренных американцев и девушек из долины, – меняя акцент и жесты, чтобы соответствовать своим игривым стереотипам. В конце концов, ее эротические описания задели меня, и мы снова занялись любовью, смеясь, когда она пыталась воплотить в жизнь некоторые из своих фантазий, которые, по ее мнению, я должен был испытывать, шаг за шагом. Лорен проявила большую изобретательность.

Я действительно понял ее призыв расслабиться, немного повеселиться, проявить инициативу, а затем, если захочу, вернуться к ней... вернуться к тому, чтобы видеть в ней не двойника Карен, а Лорен, женщину, которую я любил и хотел видеть в своей жизни всегда. В то время я не чувствовал, что моя жизнь была такой уж веселой, а посев дикого овса, казалось, требовал больше энергии, чем у меня было.

На следующее утро я уехал и направился на юго-восток, в Диллон. Мне нужно было кое-что сделать, прежде чем я отправлюсь в оставшуюся часть своего путешествия по Штатам.

По дороге я размышлял о том, каким буду я, человек с опытом и пройденными километрами, когда доберусь до Сан-Диего. Как бы я изменился? Что бы я хотел сделать после этой поездки? Найду ли я свою любовь? Захочу ли я идти дальше с Анной? С Лорен? С кем-то, кого я еще даже не встречал?

Продолжение следует....