Солнечный свет, густой и теплый как мед, заливал номер люкса отеля «Карлтон». Он играл бликами на хрустальной вазе с орхидеями, отбрасывал длинные тени от дорогой мебели в стиле ар-деко и отбрасывал блики от дорогого паркета. Элеонора стояла у двери в соседний номер, прислонившись лбом к прохладному дереву, ее тонкие пальцы вцепились в шелковый пояс халата. Она только что вернулась с завтрака, ожидая встретить по пути горничную, которая должна была убраться. Но вместо типичного стука и вежливого «Housekeeping» – тишина. И щель под дверью в ее собственный номер, куда она случайно заглянула, возвращая поднимая упавшую ключ-карту, открыла совсем неожиданную сцену.

Сердце Элеоноры застучало гулко, как барабан в пустом зале. Она присела на корточки, потом встала на колени и наклонилась к самому полу, отодвинув прядь каштановых волос, уложенных в небрежно-элегантный узел, открывая изящную линию шеи. Глаз прильнул к небольшой щели: картинка была узкой, как экран старого фильма, но невероятно четкой.

В центре ее огромной кровати с балдахином, утопая в персидском шелковом покрывале цвета шампанского, стояла девушка - горничная. Та самая, миловидная брюнетка с пухлыми губами и большими, чуть испуганными глазами, которая приносила утром кофе. Сейчас страх сменился чем-то другим – сосредоточенным, почти гипнотическим блаженством.

Девушка была одета в стандартную форму отеля: черное платье с белым фартучком и кружевным воротничком. Но платье, когда Элеонора видела ее в последний раз, явно былона размер больше, висело на ней мешком, открывая хрупкие ключицы и скользя с одного плеча, обнажая ремешок простого белого бюстгальтера. Главное было не в этом. Главное было в другом.

Сейчас на горничной было ЕЕ белье. То самое, паутинка черных кружев La Perla, которое Элеонора небрежно бросила на кровать утром, отправляясь вниз. Теперь оно облегало тело брюнетки. Лифчик с глубоким вырезом чашечки, едва прикрывающий упругие, небольшие груди с темно-коричневыми, налившимися сосками. Трусики-стринги, тонкая ленточка которых терялась между ягодицами, подчеркивая их округлость и аккуратную щель влагалища, уже заметно влажную.

Контраст был головокружительным: дешевая, мешковатая форма, которую привыкла видеть Нора, и нынешний образ – роскошное, как вторая кожа, воплощение греха, кружево. Девушка вертелась перед огромным зеркалом в резной раме, любуясь своим отражением, ее пальцы скользили по кружеву, обтягивающему живот, задерживаясь на выпуклости лобка, где темный треугольник волос просвечивал сквозь ажур.

Элеонора почувствовала, как между ее ног вспыхивает знакомый жар, мгновенно разливаясь волной тепла по низу живота. Женщина непроизвольно сжала бедра, ощущая, как шелк трусиков под халатом впитывает внезапную влагу. «Боже, она так прекрасна в этом», – пронеслось в голове, смешавшись с острым, запретным возбуждением от подглядывания. «Мое белье на ее коже...»

Горничная медленно, словно в трансе, провела ладонью по кружевному лифчику, сжимая одну грудь. Верхняя губа прикусила нижнюю губу, на лице читалось блаженное напряжение. Потом ее рука опустилась ниже, скользнула под эластичную резинку трусиков-стрингов. Пальцы исчезли в темноте между ног.

Глаза девушки закрылись, голова запрокинулась назад, обнажая длинную линию горла. Тихий стон, похожий на вздох, донесся даже сквозь дверь. Элеонора видела, как мышцы живота горничной напряглись, как бедро начало мелко подрагивать. Женщина видела, как пальцы под кружевом начали двигаться – уверенно, ритмично, с нарастающей скоростью.

Девушка прислонилась к зеркалу, ее дыхание стало прерывистым, рот полуоткрылся, выпуская короткие, горячие выдохи. Она мастурбировала, стоя посреди ЕЕ номера, в ЕЕ белье, глядя на себя в ЕЕ зеркало, и это было невероятно эротично.

Жар внизу живота Элеоноры стал почти нестерпимым. Ее собственная рука, будто помимо воли, опустилась под шелковый халат, под скользкую ткань ночной сорочки, и нащупала влажное кружево своих собственных трусиков. Кончики пальцев легонько надавили на бугорок клитора сквозь ткань. Электрический разряд пронзил женщину, и она закусила губу, чтобы не застонать, не спугнуть девушку.

Глаз не отрывался от щели под дверью, впитывая каждую деталь: капли пота на виске горничной, игру мышц на ее бедре, тремор в коленях, как ее пальцы, смоченные ее же соком, выскользнули из-под кружева на мгновение, блеснув влагой, прежде чем снова погрузиться вглубь.

«Она скоро...» – подумала Элеонора, и ее собственные движения под халатом стали увереннее, быстрее. Женщина терла клитор через кружево, представляя, что это пальцы горничной.

И тут девушка открыла глаза. Их взгляд, мутный от наслаждения, случайно упал прямо в щель под дверью. Увидел чью-то тень по ту сторону.

Ужас, чистый, животный ужас, исказил ее прекрасное лицо. Горничная вскрикнула, резко отпрянув от зеркала, как ошпаренная. Пальцы вылетели из трусиков, она попыталась прикрыть грудь руками, споткнулась о край покрывала и рухнула на кровать.

Элеонора не колеблясь. Адреналин, смешанный с неутоленным возбуждением, толкнул ее вперед. Женщина вставила ключ-карту, щелчок замка прозвучал громовым ударом в тишине. Дверь распахнулась.

***

Горничная сидела на краю кровати, съежившись, лицо было мертвенно-бледным, огромные глаза полны слез и паники. Она пыталась стянуть с себя лифчик, но запуталась в тонких бретельках. Кружевные стринги все еще облегали ее бедра.

– П-простите! – выдохнула девушка, голос ее сорвался в шепот. – Я... я не... я просто... – слезы потекли по щекам. – Увольте меня... Пожалуйста... только не полицию!

Элеонора закрыла дверь за спиной - щелчок замка снова прозвучал громко. Она не подходила сразу, давая девушке прочувствовать ее присутствие, ее власть в этой ситуации. Взгляд женщины - тяжелый, оценивающий - скользнул по валяющемуся платью горничной, по черному кружеву, контрастирующему с бледной кожей, по дрожащим коленям, по мокрому пятну на шелковом покрывале под ней – следы ее возбуждения. Воздух был напоен запахом – сладковатым, мускусным, возбуждающим.

И страхом.

– Тише, – голос Элеоноры был низким, спокойным, но в нем вибрировала сталь. Она медленно сняла шелковый пояс халата. – Никто никого не собирается увольнять. И уж тем более звать полицию.

Халат распахнулся, открывая ночную сорочку из кремового шифона, полупрозрачную, обрисовывающую высокую грудь в таком же кружевном лифчике, тонкую талию, бедра. И явную влажность между ног, темневшую на шифоне.

– Как тебя зовут?

– М... Марта, – прошептала девушка, не в силах оторвать взгляд от силуэта Элеоноры, от ее роскошного белья, от очевидного возбуждения хозяйки номера. Смущение и страх начали уступать место острому любопытству и странному, щемящему чувству внизу живота.

– Марта, – повторила Нора, делая шаг вперед. Ее босые ноги бесшумно ступали по ковру. Она остановилась в шаге от девушки. – Тебе понравилось мое белье?

Горничная покраснела до корней волос, кивнула, не в силах вымолвить слово. Ее глаза метались от лица Элеоноры к ее груди, к бедрам, к кружеву, которое она сама еще не сняла.

– Оно тебе идет. Очень. – Элеонора протянула руку - не для удара, не для пощечины. Ее пальцы, с безупречным маникюром, мягко коснулись щеки Марты, смахивая слезу. Кожа девушки была горячей, бархатистой. – Ты возбудилась, примеряя его? Представляя, что это я его носила? Что оно пахнет мной?

Марта сглотнула, снова кивнула. Ее дыхание участилось. Страх таял, как утренний туман под солнцем, обнажая влажную почву желания, уже взрыхленную ее недавним занятием. Элеонора видела это по расширенным зрачкам, по легкому подрагиванию губ, по тому, как грудь девушки вздымалась под черным кружевом ее лифчика.

– Покажи мне, Марта, – приказала Элеонора, голос стал чуть ниже, гуще. – Покажи, как ты это делала. Как ты трогала себя в моем белье.

Сомнение мелькнуло в глазах горничной, но оно было слабым, податливым. Под властным, обжигающим взглядом Элеоноры рука Марты дрожащей ладонью легла на кружево трусиков-стрингов, там, где скрывалась ее половая щель. Она замерла.

– Не так, – прошептала Нора, наклоняясь чуть ближе. Ее дыхание коснулось уха Марты, заставив девушку вздрогнуть. – Под кружево. Покажи мне свою письку. Покажи, как ты ее ласкала, думая обо мне.

Стон сорвался с губ Марты. Ее пальцы скользнули под эластичную резинку стрингов, вниз, к влажным, горячим складкам. Она раздвинула их, обнажая темно-розовую, блестящую соком щель, набухший клитор. И начала тереть его подушечкой среднего пальца, медленно, неуверенно, глядя снизу вверх на Элеонору, словно ища одобрения.

Женщина наблюдала, чувствуя как ее собственное возбуждение достигало новых высот. Видеть эту юную девушку, в ее белье, послушно исполняющую ее приказ, обнажающуюся перед ней - это было сильнее любой фантазии.

Она видела, как пальцы Марты скользят по влажным губам, как они собирают блестящую влагу, как сосредоточенно трут маленький, твердый бугорок. Видела, как дыхание девушки снова сбивается, как бедра начинают непроизвольно подрагивать. Марта зажмурилась, губы ее приоткрылись.

– Да... вот так... – прошептала Элеонора. Ее рука снова опустилась под шифоновую сорочку, к своему собственному влажному кружеву. Она терла себя через ткань, глядя на Марту, на ее пальцы, играющие с ее писей. – Ты представляла, что это МОИ пальцы? Что это Я трогаю тебя?

– Д-да... – выдохнула горничная, ее движения стали быстрее, увереннее. Она добавила еще один палец, скользнув им вдоль щели, чуть не вводя внутрь. – О, Боже... да...

Элеонора почувствовала, как ее клитор пульсирует под пальцами. Она хотела большего, не просто наблюдать.

– Прекрати, – скомандовала женщина мягко, но властно.

Пальцы Марты замерли. Она открыла глаза, полные недоумения и неутоленного желания.

– Встань, – сказала Элеонора, делая шаг назад.

Девушка, не торопясь, выпрямилась и теперь Нора могла лучше рассмотреть ее наряд: только черные кружевные лифчик и стринги Элеоноры – крошечные островки роскоши на фоне молодого, стройного тела с гладкой кожей цвета слоновой кости, аккуратными маленькими грудями, тонкой талией и округлыми, крепкими бедрами.

– Иди сюда, – хозяйка номера указала на пространство перед огромным зеркалом. – Стань на колени.

Марта послушно подошла и опустилась на колени на мягкий ковер. Ее лицо оказалось на уровне живота Элеоноры. Девушка смотрела снизу вверх, ее губы были влажными, припухшими от возбуждения и недавнего кусания. Нора подошла вплотную. Шифон сорочки легкой волной коснулся лица Марты, и девушка вдохнула глубоко, чувствуя ее запах – дорогие духи, смешанные с ее естественным, возбуждающим ароматом.

Элеонора провела пальцами по волосам Марты, распуская небрежный хвостик - темные волны упали на плечи девушки. Потом Элеонора взяла руку горничной и прижала ее ладонь к своей промежности, сквозь шифон сорочки и кружево трусиков.

Марта почувствовала жар и влажность.

– Ты чувствуешь, какая я мокрая? – спросила женщина, прижимая ладонь девушки сильнее. – Это из-за тебя, Марта. Из-за того, что я видела, как ты трогаешь себя в моем белье. Как ты сейчас выглядишь.

Она медленно, с чувственным шипением, сняла пояс сорочки спереди. Ткань распахнулась, открывая кружевной бюстгальтер, едва сдерживающий высокие, полные груди с крупными, темно-розовыми сосками, набухшими от возбуждения. И нижнюю часть – кружевные трусики, уже пропитанные ее соком, темное пятно которых было четко видно.

– Сними их с меня. Трусики. Медленно.

Руки Марты дрожали, когда она крючками пальцев зацепила тонкие резинки кружевных трусиков Элеоноры и стала стягивать их вниз по длинным, стройным ногам. Каждый сантиметр обнажаемой кожи был чем-то восхитительным.

Женщина подняла одну ногу, потом другую, чтобы горничная могла полностью снять трусики. Они упали на ковер рядом с коленями девушки. Теперь перед лицом Марты было только влажное, зрелищное совершенство – бритвая, гладкая вульва Элеоноры с пухлыми, темно-розовыми, блестящими губами и крупным, выступающим капюшоном клитора. Сладковато-терпкий запах ударил девушке в ноздри, заставив ее сглотнуть слюну.

Она не могла оторвать глаз.

Нора провела пальцем по своим губам, собрала каплю прозрачной смазки и протянула палец к губам Марты. Та инстинктивно открыла рот, и Элеонора вложила палец ей в рот.

– Попробуй, – приказала женщина. – Попробуй мой вкус.

Марта закрыла глаза, обхватив губами палец Элеоноры, с жадностью слизывая ее сок. Язык обвил палец, втягивая вкус – солоноватый, мускусный, невероятно возбуждающий. Стон вырвался из девичьего горла.

– Теперь, Марта, – голос Норы был хриплым от желания, – покажи мне, на что способен твой язычок. Ублажи меня. Сделай так, как ты мечтала, пока примеряла мое белье. Лижи меня.

Женщина взяла руки горничной и положила их себе на ягодицы, притягивая девушку ближе к своей промежности. Марта не заставила себя ждать, ее дыхание, горячее и прерывистое, обожгло кожу Элеоноры. Потом кончик языка, мягкий, влажный и невероятно нежный, коснулся внешней губы. Легкое, исследующее прикосновение – хозяйка номера вздрогнула, ее пальцы вцепились в волосы Марты, не удерживая, а направляя.

– Да... вот так... – прошептала она, глядя в зеркало на отражение: на себя, роскошную и властную, и у ее ног – прелестную горничную в крошечном черном кружеве, прильнувшую лицом к ее лобку.

Язык Марты стал смелее, он скользнул вдоль всей щели, от нижнего основания вверх, к клитору, собирая влагу. Потом вернулся вниз и снова вверх, медленно, плавно, наслаждаясь вкусом и ощущениями. Каждое движение было тщательным, почти благоговейным. Девушка облизывала губы, раздвигая их, пробуя более соленую кожу внутри. Потом ее язык нашел вход во влагалище – маленькое, пульсирующее отверстие. Она коснулась его кончиком языка, легко, как бабочка, заставив Элеонору выгнуться от внезапной волны удовольствия.

– Глубже... – простонала женщина, надавливая рукой на затылок Марты. – Введи язык...

Девушка послушалась. Она приоткрыла губы, обхватив ими половые губы Элеоноры, и протолкнула кончик языка внутрь влагалища. Тепло, влага, плотные, бархатистые стенки сжали его. Марта издала тихий стон удовлетворения прямо в промежность женщины, вибрация которой отозвалась новым спазмом наслаждения. Она начала двигать языком – неглубоко, но ритмично, вводя и выводя его, облизывая нежные внутренние складки. Одновременно ее нос уткнулся в клитор Элеоноры, дыхание горячей струей било по чувствительному бугорку.

Нора закрыла глаза, откинув голову назад, полностью отдавшись ощущениям. Жар нарастал внизу живота, сжимаясь тугой пружиной. Она видела себя в зеркале – грудь, высоко поднятая кружевным лифчиком, живот, напряженный от удовольствия, лицо, искаженное сладострастием, и темную голову между ее ног, преданно служащую ей.

Рука Элеоноры снова направилась к груди. Она сжала одну сиську сквозь кружево, большим пальцем надавливая на твердый сосок, вызывая новые искры. Другая рука все так же была в волосах Марты, направляя ее.

– Клитор... – выдохнула женщина. – Лижи мой клитор... Быстрее...

Марта отстранила язык от влагалища и сосредоточилась на клиторе. Она широко открыла губы, охватив ими весь бугорок, и начала лизать его плоской поверхностью языка – быстрыми, сильными, ритмичными движениями, снизу вверх, сосредоточившись на самом чувствительном месте под капюшоном. Одновременно ее нос и подбородок терлись о лобок и губы, а пальцы рук, все еще лежащие на ягодицах Элеоноры, начали массировать их, сжимая мягкую плоть.

Это было неистово. Язык Марты работал как идеальный инструмент – то широкими плоскими мазками, то быстрыми тычками кончика, то круговыми движениями вокруг основания клитора. Она дышала тяжело, носом, горячий воздух обжигал кожу, слюна смешивалась с соком Элеоноры, стекая по девичьему подбородку на грудь, оставляя блестящие дорожки на кружеве лифчика.

Женщина чувствовала, как пружина внутри нее закручивается все туже, туже. Спазмы наслаждения становились чаще, сильнее, сливаясь в непрерывную волну. Она подрагивала всем телом, ее пальцы судорожно сжимали волосы Марты, прижимая ее лицо к своей вульве.

– Да... Марта... Да, вот так... Лижи... Сильнее... – стоны Элеоноры стали громче, прерывистее. Она открыла глаза и увидела в зеркаре свое отражение – губы полуоткрыты, глаза блестят лихорадочным блеском, грудь вздымается.

И Марту, с закрытыми глазами, с лицом, блестящим от ее соков, с сосредоточенным выражением безграничной отдачи на лице. Зрелище было настолько возбуждающим, что хозяйка почувствовала приближение оргазма как неминуемую разрядку.

– Я... Я сейчас... – она не договорила. Волна накрыла ее с головой. Спазм такой силы, что женщина вскрикнула, выгнувшись дугой, ее ноги затряслись, а пальцы впились в волосы Марты, удерживая ее лицо прижатым к своему клитору, который пульсировал под языком девушки.

Оргазм бил долгими, сладкими конвульсиями, выжимая из нее последние капли сока, которые жадно слизывала девушка, не прекращая лизать даже в момент кульминации, продлевая блаженство. Элеонора ощущала каждую пульсацию внутри себя, каждое прикосновение языка, каждую вибрацию стона Марты, сливаясь в едином экстазе. Она смотрела в зеркало на свое искаженное наслаждением лицо, на тело, содрогающееся в сладострастных конвульсиях, и чувствовала абсолютную власть и невероятное удовлетворение.

Постепенно спазмы стихли. Элеонора ослабила хватку в волосах горничной, тяжело дыша. Марта медленно отстранилась, ее лицо и подбородок были мокрыми, блестящими. Она смотрела на Элеонору снизу вверх, глаза сияли смесью удовлетворения, преданности и нескрываемого желания. Ее губы были опухшими и влажными.

– Божественно, – прошептала Нора, проводя пальцем по мокрому подбородку девушки. – Ты была восхитительна, Марта.

Женщина увидела, как взгляд девушки упал на ее собственные трусики-стринги, на явную выпуклость клитора под черным кружевом. Видела, как Марта непроизвольно сжала бедра:

– Ты хочешь кончить?

Марта кивнула, не в силах вымолвить слово, ее глаза умоляли.

Не забывайте оставлять комментарии и ставить оценки! А так же заглядывайте на мой Бусти, там можно прочитать продолжение и другие истории

https://boosty.to/nastyabad