Миссис Хоули бесконечно жалует меня своим вниманием.

— Своим язычком, — мурлыкает она. — Самым кончиком своего язычка.

Хозяйка говорит, что я нуждаюсь в толкованиях, но при этом настаивает, что мне необходимо довольствоваться намеками. Полностью обнаженная, она принимает нужную позу на своем шезлонге, широко распахивая свои бедра — белоснежные, широко раскрытые, словно крылья у птицы. Ее копна выставлена напоказ, густые заросли темных кудрей; губки темно-красные, почти пурпурные. У нее сильно развитый клитор, и мне необходимо коснуться его языком — только языком, лишь самым кончиком языка, никаких других прикосновений! И я оказываюсь между ее широко раздвинутыми ногами, среди молочной кожи ее бедер; мой язык касается ее клитора.

*****

Я осталась беззащитна, и в залах и в коридорах вынуждена избегать взглядов слуг. И каждый день я ожидаю встречи — или с мистером Хоули, или с его леди.

Думаю, мне больше нравится Маргарет. Она более решительна, в ее холодных, но пламенных глазах, горит огонь.

У каждой из нас есть свои страстные стремления, свои трепетные чувства. Ощущение кончиков ее пальцев в тишине роскошных комнат, их прикосновения в потаенных местах. Моя попечительница наслаждается моими оргазмическими тратами, говорит, что при этом я выгляжу облагодетельствованной. «Ты словно на небесах», — вторит она, накрывая своим ртом мои уста. Ее губы оказываются на моих губах, и... наступает сладкая влажная истома.

Потом ей неизменно понадобится мужчина, и тогда призовут мистера Хоули. В ее глазах появляется дикость, отблеск безумных мечтаний.

Мистер Хоули проявляет жар на своем лице, его румяные щеки повинуются ее взгляду. Я наблюдаю, как хозяйка властно овладевает им, как принимает его возбужденный ствол в свое горло. Его мужское оружие неистово поглощается ею, все эти похотливые сосательные движения своим ртом на его пунцовом возбужденном стволе она делает своей судьбой. Жена-победительница, хватающая добычу.

Я трогаю его ядра, чувствую пульсацию мужчины, и растянутые губы женщины. Волшебство жадного раскрытого рта. Как же она неотразима, как же она совершенна в том, как берет его!

Я держу его за ядра, и наконец, мистер Хоули издает стон. Она принимает его тугую струю, его изливающиеся потоки, и пока я сжимаю тестикулы, ее губы тянутся к самому корню, чтобы осушить своего мужчину.

А потом миссис Хоули отсылает его прочь. Он вторженец, нарушитель наших женских таинств. Она улыбается, предлагает мне свой рот, и теперь семя мистера Хоули стекает между моих губ.

*****

В зале витает некое свойственное ему предвестие. Большая гостиная, желтые электрические лампы вдоль стен кремового цвета. Вокруг собрались друзья леди Олдершоу. Женщины роскошно одеты; мужчины все в черном, с краснощекими лицами, и с сжатыми под усами губами. Все глаза устремлены на меня, неизменно любопытные глаза. Женские и мужские, вопрошающие, ожидающие глаза; глаза, насмехающиеся в своей любознательной близости. Они хотели бы узнать все мои секреты; они хотят, чтобы я раскрылась. Прямо здесь, где я стою, рядом с миссис Хоули, моей смотрительницей. Это она моя смотрительница, а не мистер Хоули, это Маргарет управляет мной, это ее голос льется мне в ушко.

— Разве ты не довольна? Кажется, тебя все обожают.

Я вздрагиваю — в этих глазах нет обожания, эти глаза не обожающие.

Это вечеринка? Да, это званый вечер, но в нем есть нечто бóльшее. Гости выглядят очень уверенно, а я не уверена ни в чем.

Кто-то говорит о Венеции, слышатся фразы о Маламокко и Торчелло, [Маламокко — историческое поселение в Италии, в провинции Венеция области Венеция, на острове Лидо; Торчелло — малонаселённый остров в северной части Венецианской лагуны, который в раннем средневековье был самым крупным поселением лагуны] об ужине на берегу большой лагуны.

— Слишком изысканно как для итальянцев.

Леди Олдершоу смотрит на меня и смеется, а я вспоминаю белую кожу ее бедер.

Какой-то дородный мужчина говорит об Аскоте. Его громкий голос разносится далеко, и все повернули головы, чтобы послушать о скачках. Женщина рядом с ним улыбается. У нее бледное лицо и большая грудь. Кто-то шепчет ей на ухо, и она заливается краской, не переставая улыбаться. Потом прикасается к дородному мужчине, прижимается к нему, касаясь своими пальцами его лица, его элегантного галстука-бабочки.

— Что ж, тогда давайте начинать, — произносит кто-то. Женщина вздрагивает, и краснеет еще сильнее. Внезапно она опускается перед мужчиной на колени, и пока он продолжает рассказывать об Аскоте, ее пальцы перебирают пуговицы на его выпуклости. Он трогает свои усы. Его ширинка открывается, и ее ладонь оказывается в промежности, чтобы извлечь его болтающуюся мужскую снасть. Между ее пальцами появляется розовая плоть.

Миссис Хоули подталкивает меня, обнимает за талию, мурлыкает мне на ушко:

— Ну разве это не мило? Разве не мило?

— Я их не знаю.

— Ну еще бы, моя дорогая. Это лорд Белфилд и его супруга, леди Нина.

Леди создает неверное представление. Со своей пышной грудью она совсем не миниатюрная. Теперь ее пальцы на плоти ее супруга, она дергает его мужской орган, безошибочно выказывая свои намерения.

Кто-то призывает:

— Ну что же вы, продолжайте!

Я несколько озадачена:

— Он выглядит немного холодным.

Да, но это только для того, чтобы согреться у леди Нины. Она подает вперед свое лицо, приоткрывает рот и вбирает его гребень, чтобы свисающая мужская часть оказалась между ее полными губами. Мужчина издает легкий смешок и касается ее подбородка, потом локонов у ее виска.

— Хорошая девочка.

В толпе слышится ропот. Мне захотелось еще немного шампанского, и пока миссис Хоули поглаживает мою попку, я наблюдаю, как женщина сосет. Мы вдвоем наблюдаем за леди Ниной, за ее ревностным служением. Остальные присутствующие улыбаются, посмеиваются, кто-то громко смеется. И теперь, потягивая шампанское, все прижимаются друг к другу. К моему задку прижимается миссис Хоули, рядом с нами высокий стройный мужчина прижимается к выпуклостям женщины, стоящей перед ним. Его руки оказываются на лифе ее платья, на ее груди. Чаши убираются, и женские полушария извлекаются из ткани, каждая мужская ладонь наполняется ее белой плотью. И когда он берет ее в свои руки, женщина смеется и извивается в его цепкой хватке.

Все, кто присутствует, в этой комнате, — они знают друг друга; как и знают то, что происходит. В их глазах томление, все взгляды устремлены на скольжение губ леди Нины. Я прижимаюсь попкой к руке миссис Хоули, и чувствую ее ласкающие пальцы. Мужчина рядом с нами бормочет что-то на ухо своей даме, его пальцы пощипывают ее соски. Лорд Белфилд издает нечленораздельный звук. Его член очень большой, очень толстый, темно-пунцовый в растянутых губах леди Нины, чьи пальцы покоятся на его ширинке, сжимая его ядра. Теперь он шевелится, покачивает бедрами, его вздыбленный инструмент толкается, двигаясь вперед-назад... Слышится чей-то возглас:

— Продолжай, Джордж!

В толпе все утвердительно кивают. Слышатся звуки шуршания и извивания тел, расстегивающихся пуговиц, спадания сюртуков и платьев. Томительно-медленные разоблачения. Теперь груди у всех дам обнажены, верхние части платьев опушены и болтаются внизу. Руки миссис Хоули обнажили мою собственную грудь, соски которой уже напряглись. Стоящая рядом с нами темноволосая женщина развлекает двух мужчин, предоставив по одному соску каждому любознательному рту. Оба сосут ее маленькие груди, их руки проникают под ее платье, поднимают его, чтобы обнажить ее бедра; потом движутся между ног, проникают пальцами в ее интимные места. Женщина задыхается, приоткрывая свои губы, и показывая белоснежные зубы.

Я завидую ей — мне бы тоже так хотелось бы; хотелось бы иметь двух мужчин, чтобы я чувствовала их рты и пальцы — и начитаю дрожать.

Лорд Белфилд стонет, широко приоткрывая рот.

— О боже, да! Да! Да!!!

Его член бесконечен; огромный, толстый кусок плоти, выступающий из сосущего рта леди Нины, из ее влажных ласкающих губ. Теперь его руки оказываются на ее голове, пальцы погружаются в густые волосы.

— Боже правый!

Он сильнее раскачивается взад-вперед, толкаясь чреслами. Щеки леди Нины раздуваются, из горла, в котором скользит его орган, доносится гортанный звук.

Затем к ним подходит еще одна пара — мужчина и женщина. Мужчина вынимает грудь леди Нины из лифа платья; женщина наклоняется, чтобы пососать крупный сосок, обхватывая своими пальцами белую плоть аристократической груди. Та стонет от наполняющего ее рот члена. Рука женщины скользит теперь под платье своей визави, и далее между бедер. Леди Нина покачивается вперед-назад, отсасывая набухший орган своего супруга. Лорд Белфилд снова издает глухой стон.

— О, Господи!

Спазмы сотрясают его тело, и бедра мужчины раскачиваются еще сильнее. Его вздувшаяся пика, словно таран, пронзает рот леди Нины, изливаясь в нем горячим потоком. Женщина чувствует его толчки, отчаянные изливания его семени, и глотает его ликер, высасывая его своими губами, сжимая его ядра своими пальцами, после чего покоренный лорд снова издает стон в своем последнем любовном содрогании.

*****

Откуда мне знать, что они задумали? С меня сняли всю одежду, и разложили на этом столе. В этой комнате с коричневыми стенами, украшенными пожелтевшими фотографиями, откуда на меня смотрят все эти бескровные лица, заключенные в старые рамки. Открывается дверь, я поворачиваю голову, чтобы посмотреть, кто это, и вижу мистера и миссис Хоули, леди Олдершоу, лорда и леди Белфилд, и еще неизвестного джентльмена вместе с ними.

Они подходят к столу, и окружают меня. Все взгляды устремлены на мою наготу.

— Какая она красивая, — произносит леди Олдершоу. — Кларисса, милая моя Кларисса, разве ты не красива?

Я пытаюсь протестовать.

— Я не ребенок, чтобы со мной заигрывать.

Леди Олдершоу забавляется.

— Смею надеяться, что нет. Совсем не ребенок.

— Ну конечно же, нет, — добавляет леди Нина.

Лорд Белфилд издает какой-то звук. Он прикасается к моему бедру, его рука скользит по нему до самого изгиба. Затем ладонь движется по моему животу, и далее ощупывает мою грудь. Толстые пальцы сжимают полушарие плоти, и между кончиками пальцев выскакивает упругий сосок. Мужчина шевелит розовыми губами под усами, и разглядывает меня тяжелым взглядом. Его лоб блестит от пота.

— Она хорошо сложена, — наконец, произносит он.

Следует легкий смешок леди Олдершоу.

— Дорогой Джордж, разве я не говорила тебе об этом?

— Да, да, говорила, я помню.

Леди Олдершоу одаривает меня улыбкой и указывает на незнакомого человека — худого мужчину, слегка сутулого, чьи глаза, не отрываясь, устремлены на меня. Мне говорят, что это Бертрам Алленби, граф Грейсвуд. Леди Олдершоу покачивает головой.

— Я подумала, что ты можешь его развлечь.

Развлечь? Но как? Я избегаю взгляда графа, его пустых голубых глаз, и ерзаю на столе, поскольку я не связана. Ах, но нет, я связана, — связана тайными договорами. Но знают ли эти люди о моих соглашениях? Как нелепо находиться в их окружении; в окружении растянутых в улыбках губ, обнажающих зубы из слоновой кости; в окружении глаз, застывших на моей наготе, моих бедрах, моем животе, моей груди. У графа Грейсвуда острый нос. Когда он наклоняется, чтобы осмотреть меня, я замечаю его голубые глаза. Он носит белый шарф, над которым виднеется тонкая линия рта; плотно сомкнутые тонкие губы на худом костлявом лице.

— Подними колени! — Голос, отдающий приказание, принадлежит миссис Хоули. Меня заставляют согнуть ноги в коленях и раскрыться настежь, после чего присутствующие внимательно осматривают все мои интимные особенности. Слышится невнятное бормотание, любопытные взгляды обжигают мою киску, мою заднюю розочку, мои налитые ягодицы. Затем я ощущаю прикосновение пальцев, которые ощупывают мои любовные губки, горошину моего клитора. Затем любопытные щекочущие пальцы проникают глубоко в мой любовный грот. Исследования сопровождаются приглушенными смешками.

Наконец, лорд Белфилд прочищает горло.

— Я хочу попробовать ее. Да, я попробую!

Мои ноги согнуты, колени поджаты к груди, попка выставлена наружу. Затем следует резкий толчок в мою розочку — это его член; тот самый орган, который я наблюдала недавно во рту леди Нины, только теперь он проникает в мой задок. Его светлость мычит, взгляд прикован к собственным усилиям. Следует растягивание задней дырочки, скольжение — и я принимаю в себя его стержень, в полной мере ощущая его толщину.

— А она хорошо его принимает, — произносит леди Олдершоу. Лорд Белфилд весь дрожит, не переставая двигаться взад-вперед. Его руки покоятся на моих бедрах, сверху нависло раскрасневшееся лицо, с шевелящихся губ слетает фыркающий звук.

— Замечательно... очень хорошо. Она действительно... очень хороша.

Наконец, он освящает меня. Я получаю его благословение, могучий поток в своем основании. Его светлость судорожно дергает бедрами, после чего его орган быстро уменьшается в размерах, и, погрузившись в обильные излияния, с тихим сожалением выходит.

— А теперь Берти, — говорит леди Олдершоу. — Мой дорогой Берти.

Граф Грейсвуд идет следующим. Я закрываю глаза, мне не хочется на это смотреть — на его неуклюжесть, на небольшое мужское достоинство его светлости. Я ощущая лишь легкий толчок, когда он входит в меня. Мое закупоривание от графа происходит не без некоторой доли энергии. По крайней мере, граф Грейсвуд проявляет определенную энергичность, совершая сильный толчок в мой задний проход, закупоривая меня, а затем следует короткий стон удовольствия, венчающий высвобождение его мужского бремени. Его ликер обильно смачивает мою розочку.

— Мой дорогой Берти, — вновь произносит леди Олдершоу. Я открываю глаза и вижу румянец на ее лице, вижу сияющие в улыбке зубы, драгоценности на ее шее, чувствую ее трепещущие руки. Она касается моих бедер, моей норки, затем ее пальчик появляется у моего заднего портала, погружаясь в мою потрудившуюся розочку, толкается там, взбивая сливки густых мужских выделений.

— Попробуйте сами, — добавляет она. Ее слова предназначены супруге лорда Белфилд. Леди Нина краснеет. Палец леди Олдершоу выходит, сменяясь пальцем ее светлости.

Когда леди Белфилд проникает в меня, она издает легкий смешок. В ее глазах плещется яркое незамутненное счастье.

— Она лижет? Я бы хотела, чтобы она полизала меня.

Гости ликующе посмеиваются, меня стаскивают со стола и раскладывают на ковре лицом вверх. Леди Белфилд смотрит на мое лицо, на нее щеках пламенеет горячий румянец. Руки тянут за атласное платье, до бедер обнажая ноги в коричневых чулках. Панталон она не носит, в интимном устье виднеется золотисто-коричневая шерстка. Опираясь на мое тело, она подается вперед, колени широко расставлены в полуприседе, и ее интимный кустик опускается на мое лицо. Слышится удовлетворенный смешок.

Леди Нина покрывает мое лицо целиком, мой нос, рот и подбородок; потом улыбается и извивается, лаская себя моим ртом.

— А мне нравится, — томно выдыхает она. — Ооо, как мне это нравится!

Я вылизываю леди Белфилд, и она извивается у меня на губах. Наконец, она обильно кончает мне на лицо, изливаясь сладким нектаром.

Тут же на ковре, содрогаясь в лихорадочном возбуждении, растягивается миссис Хоули. Ее колени приподняты, ее темный любовный грот призывает мой рот. Я провожу языком по ее бедрам, ощущая аромат такой знакомой норки. Кто-то смеется, подталкивает мою голову, пока мое лицо не зарывается у нее между ног. Мой язык продолжает трудиться, надавливая на ее нежную бороздку, на ее клитор.

Потом за моей спиной появляется мистер Хоули.

— Действуй, Артур, — слышится чей-то голос, и его руки оказываются на моей попе. Его член трется между моими набухшими губками, нащупывая вход в мою сладкую пещерку. — Действуй, старина.

Мистер Хоули действуют. Его ядра бьются о мой клитор, пока я вылизываю щелочку его жены. И пока остальные смотрят, аплодируют, смеются, я чувствую на губах ее вкус, капельки ее росы.

*****

Я сижу одна на скамейке в саду у семейства Хоули. Деревья уже заснули мертвым сном, трава пожухла и сгнила от холода. Между мной и домом раскинулась бесплодная земля, а между мной и моим прошлым — пропасть неведения.