Кира шла по району, размахивая полупустой бутылкой пива, а громкая музыка в наушниках глушила все вокруг, превращая мир в размытое пятно огней и теней, и она притопывала в такт, не замечая, как бутылка вот-вот выскользнет из пальцев.

Завернув за угол, она врезалась во что-то мягкое, но твердое, и в следующий момент ее тело уже летело вперед, пиво разбилось о бетон, а наушники вылетели из ушей, оставив в тишине только звон собственной неловкости. Под ней что-то зашевелилось, и девушка осознала, что это не что-то, а кто-то, а точнее женщина, которая теперь лежала под ней, придавленная весом, с темными волосами, растрепанными по асфальту, и глазами, полными ярости.

— Блядство, — прошипела незнакомка, приподнимаясь на локте.

— Извините, — пробормотала Новикова, резко отпрянув от нее, усаживаясь на корточки.

— Да что мне сделает твое извините? — она резко поднялась, отряхивая ладони о бедра, и ее взгляд скользнул по той с таким презрением, что та непроизвольно съежилась. — Чуть не убила, а теперь извиняешься.

Девушка потянулась к своим старым наушникам, теперь еще и сломанным, и сжала их в кулаке, чувствуя, как пластик впивается в ладонь. Она отбросила пластик и поднялась, уже собираясь развернуться и уйти, но не успела сделать и шага, как холодные пальцы вцепились в ее запястье.

— И куда ты собралась? — голос черноволосой прозвучал слишком близко и низко.

— Домой? — русая попыталась вырваться, но пальцы сжались еще сильнее.

— Издеваешься? Ты мне всю спину об асфальт протерлв, а теперь просто уйдешь?

— А что мне сделать? — голос девушки дрогнул, и она почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Черноволосая ухмыльнулась, и в этом выражении было столько хищного удовольствия, что та инстинктивно попятилась.

— Узнаешь, — бросила она и резко дернула ее за собой, затаскивая в узкий проулок между домами.

Кира попыталась сопротивляться, но споткнулась о неровный асфальт, и в следующий момент ее спину с силой прижали к стене, а дыхание перехватило от неожиданности.

— Что вы делаете?! — она вскинула руки, пытаясь оттолкнуть незнакомку, но та перехватила запястья одним резким движением, а второй рукой уже расстегивала ремень на своих джинсах.

— Это твое наказание, — голос звучал как обещание чего-то темного, липкого, такого, от чего по коже побежали мурашки.

Ремень обвился вокруг запястий русой, затягиваясь так туго, что кожа тут же покраснела. Она дернулась, но незнакомка лишь прижалась ближе, губы скользнули по шее, оставляя за собой горячий след, а пальцы впились в подол ее топа, резко дернув вниз, выставляя напоказ пышную грудь.

— У меня есть парень! — вырвалось у Киры, но звучало это как-то глупо, будто она и сама не верила, что это остановит ту.

— Да мне похуй, — она прикусила ее нижнюю губу, заставив вздрогнуть, а затем опустилась ниже, обхватывая зубами сосок и заставляя ее выгнуться в немом протесте.

Но протест был слишком слабым. Ее тело дрожало, руки сжались в кулаки, но когда пальцы незнакомки скользнули ниже, она лишь стиснула зубы и прошептала:

— Хватит…

Но та не остановилась, а наоборот, движения стали только настойчивее, она впилась пальцами в бедро, прижимаясь всем телом так близко, что груди их соприкоснулись, а колено врезалось между бедер девушки, нажимая на киску с такой силой, что та резко втянула воздух через нос, и ее тело непроизвольно выгнулось, будто пытаясь одновременно и отстраниться, и прижаться ближе.

— Господи, да хватит! — вырвалось у младшей, но голос звучал уже не так уверенно, а в глубине живота разгорался тот самый предательский огонь, который она так отчаянно пыталась игнорировать.

Но женщина лишь усмехнулась в ответ, еще раз надавив коленом на ее промежность, и на этот раз не просто прижала, а начала медленно, почти лениво двигать им вверх-вниз, создавая мучительное трение сквозь тонкую ткань джинсов.

— Не думай, что я просто так отпущу тебя, — хмыкнула она, резко отрываясь от ее груди и прильнула к губам, заглушая ее слабый протест горячим поцелуем.

Ее руки скользнули вверх, снова захватывая грудь, пальцы сжимали и отпускали упругую плоть, а язык настойчиво проникал в рот, исследуя каждый уголок, будто заявляя свои права. Колено между ног замерло, но напряжение от этого только усилилось, Новикова бессильно дергала связанными руками, но сопротивление было тщетным, а низ живота предательски ныл, требуя большего.

Бедра сами подавались вперед, ища хоть малейшее прикосновение, хоть каплю трения, чтобы утолить это назойливое желание. Грубая ткань джинсов лишь разжигала его еще сильнее, оставляя кожу горячей, а дыхание прерывистым.

— Сама же хочешь, — выдохнула незнакомка, на мгновение отстраняясь, чтобы насладиться ее покрасневшим лицом и дрожью в ногах.

— Ты решила поиздеваться надо мной? — хрипло прошептала девушка, и не дожидаясь ответа, она сама ускорила темп, двигая бедрами все быстрее, отчаянно пытаясь усилить трение.

Незнакомка низко рассмеялась, лишь сильнее надавила коленом, заставив Киру резко запрокинуть голову и выдохнуть сдавленный стон.

— Наказать, — прошептала она, сжимая ее соски почти до боли, а губы вновь прильнули к шее, оставляя на коже влажные следы поцелуев.

Тело больше не слушалось, дыхание срывалось, а между ног пульсировало так сильно, что она уже не могла думать ни о чем, кроме этого — этого колена, этих рук, этого голоса, который шептал ей что-то на ухо.

Она больше не могла сопротивляться, бедра двигались сами, с отчаянной решимостью, растираясь о колено незнакомки. Каждое движение посылало по телу горячие волны, но этого было слишком мало.

Незнакомка чувствовала, как дрожит под ней Младшая, как дыхание становится прерывистым, как соски твердеют под ее пальцами. И она играла с этим, то сжимая их почти до боли, то слегка отпуская, чтобы через мгновение снова впиться ногтями. Ее губы не отрывались от шеи, покрывая влажные поцелуя, которые сменялись легкими укусами, оставляющими на коже красные отметины.

— Ты так отчаянно трешься… — насмешливо прошептала она. — Как будто умрёшь, если не кончишь.

Девушка стиснула зубы и бедра двигались быстрее, почти яростно, словно она пыталась что-то доказать и себе, и этой чертовой незнакомке. Но та лишь усмехнулась и слегка отодвинула колено, едва касаясь теперь, дразня.

— Нет… — вырвалось у русой.

— Нет? — женщина прикусила ее мочку уха, заставив вздрогнуть. – Тогда перестань.

Но она не могла, тело требовало, низ живота горел, а между ног пульсировало так сильно, что она готова была закричать. Но оргазма не было – только это бесконечное и мучительное нарастание, которое незнакомка то подстегивала, то снова сдерживала, растягивая ее на грани.

— Ты… чертова… — захрипела она, но незнакомка лишь прижалась губами к ее горлу, снова сжала соски – и на этот раз не отпускала, пока та не застонала.

Она дернула запястьями, пытаясь высвободиться из железной хватки, но руки оставались связанными. Каждое движение лишь заставляло кожу натягиваться сильнее, оставляя красные следы от ремня, а ноги сначала едва заметно дрожали, потом все сильнее, пока дрожь не превратилась в неконтролируемые толчки все быстрее и отчаяннее.

Глубокие прерывистые вдохи смешивались с шумом крови в ушах, а на светлой ткани джинсов медленно расплывалось темное влажное пятно, но Новикова уже не думала о стыде. Тело жило своей собственной жизнью, сжав ногу старшей между дрожащих бедер, она застонала, резко выгнувшись, и волна оргазма накрыла ее с такой силой, что пальцы судорожно сжались в кулак.

— Не думала, что тебя так легко довести до края одним лишь коленом, — женщина усмехнулась.

— Мало… — прохрипела та, выгибая, подставляя свою грудь, умоляя прикоснуться.

— Уже забыла про своего парня? — пальцы впились в ее грудь, сжимая так, что дыхание снова перехватило.

— Не будь… так жестока…

Но она провела языком по ее шее, медленно и чувственно, Кира вздрогнула, откинув голову на стену, а бедра снова дернулись сами, ища продолжения.

И она получила его. Одна рука старшей скользнула вниз, расстегивая джинсы, а следом под тонкую ткань трусиков, и пальцы утонули в горячей влаге, заставляя младшую застонать громче, прикусив губу до боли.

— Блять, да… — вырвалось у нее когда пальцы нашли клитор, начав медленные круги, то усиливая нажим, то едва касаясь.

Глаза закатились, веки дрожали, а из горла вырывались срывающиеся звуки, которые она даже не пыталась сдерживать.

— Что, парень даже не умеет тебя удовлетворять? — черноволосая дышала ей в губы, наблюдая, как искажается ее лицо от каждого движения пальцев.

Младшая выгнулась дугой, тело вздрагивало от каждого прикосновения, но женщина не собиралась давать ей передышки. Грубые пальцы продолжали нещадно теребить клитор, то резкими кругами, то короткими движениями. Она стиснула зубы, обвивая ее шею, впиваясь ногтями в ее плечи, но та лишь усилила нажим, заставляя её вскрикнуть.

— Б-блять… — сорвалось с губ хриплым голосом, а низ живота ныл от нестерпимого желания.

Она уже не могла контролировать движения бедер, они сами подавались вперед, ища большего трения, но черноволосая играла с ней, то ускоряясь, то замедляясь, не давая дойти до края.

— Чего ты так напрягаешься? — пальцы скользнули чуть ниже, едва касаясь входа, но не проникая, лишь дразня. — Расслабься…

— П-прекрати… — прошептала она, но ее тело кричало обратное.

— Лжешь, — женщины прикусила ее нижнюю губу и пальцы снова замкнулись на клиторе, заставляя ее вздрогнуть.

Девушка вздрагивала от любого прикосновения, каждый нерв горел, а внизу живота клубилось нестерпимое напряжение и стала стонать громче, уже совершенно не забочусь о своей репутации, ощущая как оргазма приближается, заставляя выгибаться на встречу к ней. Женщина чувствовала это, пальцы стали двигались быстрее, выжимая из нее каждый стон.

— Ты так сладко стонешь, — прошипела она прямо ей в губы.

Волна внезапно накрыла ее, пальцы впились в плечи незнакомки, а из горла вырвался хриплый стон, больше похожий на рычание. Бёдра дергались в судорогах, цепляясь за чужие пальцы, боясь, что они остановятся слишком рано. Но старшая продолжала тереть клитор, даже когда младшая уже закатила глаза и закусила губу до крови, даже когда ее ноги дрожали так сильно, что она едва стояла.

И только когда последние судорожные толчки стихли, незнакомка медленно вытащила пальцы, разглядывая блестящую влагу на своей коже.

— Ну и мокрая ты… — прошептала она, проведя языком по пальцам, облизывая их с преувеличенной медлительностью, не отрываясь от ее глаз.

Та сглотнула, еще не оправившись, щеки пылали, ноги подкашивались, а между ног все еще пульсировало остаточными волнами.

— Вот видишь… — женщина ухмыльнулась, проводя мокрыми пальцами по ее нижней губе, ведь ты говорила «хватит».

Незнакомка резко убрала ногу, и девушка, лишенная опоры, рухнула на колени, едва успев подставить ладони, чтобы смягчить падение. Грубый асфальт впился в кожу, но она почти не чувствовала боли, все еще сотрясалось от пережитого, легкие жадно хватали воздух, а в висках стучала кровь.

Она подняла голову и увидела черноволосую, стоящую над ней во всей своей властной красе, она расстегивала джинсы, медленно спуская их вниз, вместе с черными кружевными трусиками, которые скользнули по бедрам и упали на щиколотки.

Перед ней открылся вид, от которого перехватило дыхание, гладкая кожа, упругие бедра, и в смутной тени между ног, уже блестела влага.

— Лижи, — она схватила ее за волосы, грубо притянув к себе и младшая почувствовала терпкий запах.

Губы разомкнулись сами, язык скользнул по влажным складкам, и первый же вкус обжег сознание. Она застонала, звук глухо отразившись в дрожащих бедрах над ней. Сопротивление даже не приходило в голову, тело отвечало само, язык вновь и вновь возвращался к источнику этого опьяняющего запаха, уже ища знакомые изгибы.

Пальцы в ее волосах сомкнулись еще туже, направляя, принуждая, и она покорно углубила ласки, ощущая, как веки сами собой тяжелеют. Клитор под ее языком был пульсирующим, отзываясь на каждое движение новой волной дрожи в бедрах над ней.

— Да вот так… — незнакомка запрокинула голову, когда язык нашел нужное место.

Язык скользил по клитору сначала неуверенно, потом с растущей жадностью, ловя каждую дрожь и каплю солоноватой влаги. Пальцы сильнее впились в ее волосы, прижимая лицо все ближе, не оставляя места для воздуха. Липкий аромат заполнял ноздри, капли пота скатывались по вискам, а язык уже действовал автоматически, выписывая знакомые узоры, выжимая новые звуки из перехваченного дыхания над ней.

— Да… — голос сорвался на стон, бедра бессознательно подавались вперед, ища большего, а пальцы в волосах сжимались, так крепко, что боль смешивалась с наслаждением. — Быстрее.

Губы сжали клитор, язык задвигался резкими короткими толчками, а пальцы в волосах дергали голову в такт, задавая безжалостный ритм. Она слышала, как где-то над ней срывается дыхание, как ногти впиваются в ее кожу, и это только заставляло работать усерднее, пока в висках не застучало, а в легких не начало жечь от нехватки воздуха.

Дыхание становилось прерывистым, но она не останавливалась. Язык продолжал свою работу, выписывая влажные круги, затем резкие штрихи, снова возвращаясь к медленным давящим движениям. Каждый сантиметр кожи под губами запоминалсь с болезненной четкостью, солоноватый вкус, дрожь мышц, едва уловимый пульс под тонкой кожей.

Пальцы в ее волосах ослабли на мгновение, лишь чтобы снова вцепиться, теперь уже направляя в другом ритме, требуя другого угла. Она послушно изменила положение, чувствуя как капли пота скатываются по спине, а мышцы шеи ноют от напряжения.

Губы прижались плотнее, язык проник глубже, ловя новые оттенки вкуса, новые звуки, рвущиеся сверху. Воздух в легких заканчивался, но остановиться было невозможно, каждый вдох приносил новый глоток этого опьяняющего запаха, смешанного с собственным потом.

Бедра над ней двигались в такт, подсказывая, требуя, но никогда не давая достаточно. Пальцы одной руки впились в упругую плоть, оставляя красные отметины, в то время как другая рука нашла собственную грудь, сжав сосок через майку.

— Сильнее…

Новикова зажмурилась, увеличивая давление, чувствуя как мышцы под языком напрягаются. Каждый нерв в теле кричал о нехватке воздуха, но она лишь глубже вжалась лицом, теряя границы между болью и наслаждением, между приказом и собственным желанием.

Ноздри расширились, вбирая этот животный аромат, пропитывающий сознание, вытесняющий все мысли. Язык уходил глубже, раздвигал, исследовал каждую складку, каждый дрожащий участок нежной плоти, пока губы не сомкнулись вокруг набухшего клитора, втягивая его с влажным звуком.

Дыхание стало хриплым, пар от него смешивался с терпким запахом возбуждения, оседая на подбородке каплями слюны и чужой влаги, капая на асфальт, но это не имело значения. Имело значение только горячая плоть под губами, пальцы, дергающие за волосы в такт, и всепоглощающая потребность продолжать, даже если небо рухнет.

Теперь уже зубы слегка задевали кожу, язык работал как живой механизм, рот заполнился горьковатой влагой, язык продолжал работать, даже когда челюсть заныла от напряжения, даже когда дыхание стало прерывистым, а в висках застучала кровь. Мир сузился до этого места, до этого вкуса, до этих рук, не позволяющих отстраниться ни на миллиметр.

Внезапно бедра над ней затряслись, мышцы напряглись, а пальцы в волосах впились в кожу головы, пригвоздив лицо к дрожащему телу с такой силой, что нос уперся в лобок, а подбородок в киску.

— Да, блять! — голос сорвался на хриплый вопль, когда волна накрыла незнакомку.

Язык продолжал работать, даже когда асфальт впился в колени острыми камешкам, ощущая, как под ним все пульсирует, как клитор становится тверже. Глаза старшей закатились и судорожные толчки бедер стали биться о ее лицо в неконтролируемом ритме. Громкий, хриплый стон разорвал ночную тишину, эхом отразившись между стен домов.

— Да-а-а!

Тело над ней выгнулось дугой, пальцы рвали волосы, прижимая еще сильнее, будто пытаясь вдавить ее внутрь себя. Язык продолжал работать автоматически, выжимая последние спазмы, последние капли, последние прерывистые стоны.

Постепенно толчки стали слабее, пальцы разжались, выпустив ее из стального захвата. Кира отстранилась, тяжело дыша, чувствуя, как капли стекают по подбородку, как дрожат собственные ноги.

— Хорошая девочка… — женщина потянулась к ее лицо, размазывая влагу по ее щекам.