Прошел целый месяц с той ночи, но Полина так и в утреней спешке не успела взять ее номер. Образ незнакомки — ее нежная кожа, хищная улыбка, глубокий взгляд, все еще пульсировало в мыслях и сердце девушке. И хотя она не жалела о случившейся ночи, беспокоило только одно: отсутствие контактов. Этой встречи, наверное, не было бы. Казалось, будто это была лучшая ночь в ее жизни. Иногда ей хотелось повторить ее снова и снова.

Сейчас она сидела за своим рабочим столом в душном офисе, окруженная стеной тишины, которую изредка прорезал лишь звук грифеля, скользящего по макету. Она уже в который раз перерисовывала эскиз ландшафтного дизайна для пригородного коттеджного поселка, в то время как ее непосредственный начальник, придирался к каждой, даже самой незначительной детали, подвергая ее работу критике. Казалось, весь офис затаил дыхание в ожидании его скорейшего ухода с должности, мечтая о глотке свежего воздуха и возможности работать в более спокойной и продуктивной обстановке.

Закинув ногу на ногу и нервно покручивая карандаш в пальцах, брюнетка в отчаянии пыталась придумать, что еще можно добавить или изменить в макете. Ей казалось, что он и так был безупречен: каждый кустик, каждая дорожка, каждая скамейка находились на своем месте, образуя гармоничное и функциональное пространство. Но, несмотря на все ее усилия, начальнику по-прежнему что-то не нравилось, и он не упускал ни одной возможности указать ей на это.

— А ты в курсе? — внезапно раздался тихий голос Ани, которая, подкатившись на кресле к ее столу, прервала размышления. — Говорят, барана нашего увольняют.

Полина вздрогнула, отбросив задумчивость:

— Скажи, что это не шутка.

— Отвечаю, — заверила ее коллега, демонстрируя экран своего телефона, на котором мелькало сообщение из чата. — Только что сообщили.

— Ты даже не представляешь, насколько ты сейчас сделала мой день лучше, — искренне улыбнулась девушка, почувствовав, как с ее плеч свалился огромный груз. — Ну и кого на его место?

— Что-то говорили про какую-то девушку, — коллега пожала плечами, явно не обладая точной информацией. — Ходят слухи, что у нее влиятельный отец, который и пропихнул к нам в компанию.

— Значит, ей будет абсолютно плевать на нас и на нашу работу, — скептически усмехнулась Лебедева, представляя себе образ надменной и безразличной начальницы, которая будет лишь отсиживаться в своем кресле, не вникая в суть происходящего.

— Скорее всего, так оно и будет, — согласилась она. — Но, на самом деле, безумно интересно посмотреть, что из этого получится.

Она отъехала обратно к своему рабочему месту, а Полина, оставшись одна, попыталась вернуться к работе над макетом, но ее мысли снова унеслись далеко-далеко, туда, в ту незабываемую ночь, к образу Алисы, который постепенно становился размытым.

— Лебедева! — внезапно раздался властный и раздраженный голос Сергея Дмитриевича, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.

Схватив в руки злополучный макет и мысленно собравшись с духом, она направилась к его кабинету, стараясь сохранять невозмутимое выражение лица. Звук ее каблуков, отбивающих четкий ритм по гладкому полу, эхом разносился по всему офису, привлекая еще большее внимание коллег. Собравшись с силами, она постучала дважды в дверь кабинета и, услышав грубое «войдите!», переступила порог.

— Ну, показывай, что ты там опять намалевала, — небрежно бросил он, даже не удосужившись поднять на не взгляд. Полина молча разложила перед ним лист ватмана, стараясь не выдавать своего внутреннего напряжения.

Мужчина, нахмурив брови, принялся внимательно рассматривать эскиз, и та затаила дыхание, ожидая его вердикта. Но в следующее мгновение произошло то, чего она никак не ожидала: Сергей, презрительно скривив губы, разорвал ее работу на мелкие клочки. Полина от неожиданности раскрыла рот в немом шоке, не веря своим глазам.

— Десятилетний ребёнок и то справится лучше, — прорычал он, бросая клочки на край стола.

— Ну так и попросите ребенка нарисовать, — процедила она сквозь стиснутые зубы, с трудом сдерживая охвативший её гнев. Она потратила на этот рисунок несколько часов своего драгоценного времени, вложила в него частичку своей души, а он просто взял и уничтожил его, не испытывая ни малейшего сожаления.

— Что ты там бормочешь? — рявкнул он, нависая над ней своей массивной фигурой.

— Ничего, — сквозь стиснутые зубы проговорила она, стараясь сохранить самообладание. — Я сказала: нарисую новый.

— Вот так бы сразу, — проворчал начальник, смягчившись в голосе. — Вечно с вами, женщинами, только объяснять все надо, вы же тупые и бестолковые.

Она поджала губы, молясь про себя, чтобы не сорваться и не опуститься до его уровня. Внутри горело, руки дрожали, но она не позволяла себе проявить неуважение. Ей просто хотелось спокойно работать и заниматься любимым делом, не вступая в бессмысленные перепалки.

— У вас только одна цель в жизни – ублажать мужчин, — сказал мужчина с нескрываемой самоуверенностью, скользнув похотливым взглядом по ее. фигуре. — Тебе бы подошла такая роль.

— Я могу идти? — стараясь не выдать своего волнения, спросила Полина.

— Нет.

Он резко поднялся со стула и, обойдя свой массивный стол, приблизился к ней, вторгшись в ее личное пространство. Девушка ощутила, как ее охватывает легкая паника, и в голове начали проноситься тревожные догадки о том, что может произойти дальше. В следующий миг все произошло слишком быстро. Сергей одним резким движением повалил ее на стол, подняв край ее водолазки и обнажив часть груди.

— Что вы себе позволяете?! — вскрикнула она, судорожно пытаясь приподняться и вырваться из его хватки.

— Заткнись, если не хочешь вылететь отсюда в одну секунду, — прошипел он, сжав ее запястья и другой рукой потянув за бюстгальтер.

— Да я лучше уволюсь, чем буду терпеть к себе такое отношение! — с отчаянием выкрикнула девушка, собрав в кулак всю свою волю.

И прежде чем он успел ответить или сделать ещё шаг, ее колено резко взмыло вверх. Он согнулся с хрипом, потеряв равновесие, и в это мгновение она рванула назад, выдернув руки из его хватки и быстро отдернула одежду, прикрывая тело, и, не глядя назад, выскочила из кабинета.

Брюнетка миновала коридор, по пути отбросив бейджик на стойку ресепшена. Люди оборачивались, кто-то вскрикивал, кто-то просто молчал — но ей было все равно. Уже на улице она, наконец, остановилась. Порыв ветра пронеся по ее лицу, подхватывая пряди волос, и она впервые за последние часы позволила себе вдохнуть глубоко.

Но даже свежий воздух не мог смыть то, что только что случилось. Она чувствовала его пальцы, как след от ожога. Хотелось сорвать с себя одежду, стереть кожу до красноты, лишь бы не помнить. Ей хотелось вырвать из памяти этот момент, этот взгляд, это ощущение чужой власти.

Она ненавидела таких мужчин — не просто за поступки, а за саму уверенность, что сойдет с рук. За право решать за других, за то, что считают — можно.

Стоя перед массивными стеклянными дверями офисного здания, Полина чувствовала, как волна ледяного беспокойства окатывает ее с головы до ног. Ее пальцы, окоченевшие от утреннего холода и нервного напряжения, судорожно сжимали подол черного пальто, в то время как ноги, казалось, налились свинцом, отказываясь сделать даже шаг вперед. Затушив уже третью сигарету о серый асфальт, оставив на нем уродливое темное пятно, она набрала в грудь побольше воздуха, и, с тяжелым сердцем, толкнула дверь.

Не успев сделать и нескольких шагов, она столкнулась лицом к лицу с Сергеем Дмитриевичем, который, судя по его злобному выражению лица и нахмуренным бровям, явно пребывал в крайне неблагоприятном расположении духа. Полина невольно отшатнулась от него, стараясь избежать прямого контакта, и направилась в сторону стойки ресепшена, намереваясь получить свой пропуск, необходимый для прохода в офис.

— Не надейся, что ты тут задержишься, — процедил он сквозь стиснутые зубы, остановившись у нее на пути и прожигая ее гневным взглядом. — У тебя, кроме внешности, нет ничего.

— Но я же каким-то образом сюда попала, разве нет? — с вызовом ответила девушка, стараясь скрыть охватившее её волнение.

— Внешность, дорогуша, в наше время решает все, — надменно произнес он.

— А может, проблема в том, что у вас нет ни капли таланта? — парировала она, играя роль наивной простушки, и при этом тщательно подбирая слова, чтобы уколоть его самолюбие. — И вы унижаете женщин, чтобы хоть на мгновение почувствовать себя значимым и сильным?

— Да ты просто дешевая шлюха, возомнившая о себе невесть что, — прошипел он, багровея от злости.

Стараясь сохранить остатки достоинства и не поддаться на провокацию, гордо вскинула голову и, глядя ему прямо в глаза, произнесла с холодной отстраненностью:

— Я бы могла ответить вам тем же или даже плюнуть в ваше надменное лицо, но, боюсь, это означало бы опуститься до вашего жалкого уровня, а это, поверьте, совершенно не входит в мои планы.

Внезапно он замахнулся, собираясь ударить ее, и его рука полетела в ее сторону. Полина, инстинктивно зажмурившись, приготовилась к неизбежному удару, ожидая боли и унижения. Но вместо резкой боли она почувствовала лишь тепло за спиной и едва уловимый знакомый аромат дорогих духов, от которого у нее перехватило дыхание. В полном недоумении, она приоткрыла глаза и увидела, как чья-то сильная рука мертвой хваткой сжала запястье Сергея Дмитриевича, остановив его в миллиметре от ее лица.

— Как некрасиво с вашей стороны поднимать руку на девушку, — прозвучал знакомый, но до боли холодный и отстраненный голос, от которого по коже побежали мурашки.

Она резко обернулась и замерла, видя перед собой ту самую копну темно-красных волос, ту самую девушку, чей образ не покидал ее мыслей ни на минуту.

Алиса.

Не удостоив ее даже мимолетным взглядом, словно та была не более чем деталью интерьера, красноволосая продолжала крепко сжимать запястье мужчины, не давая ему ни единого шанса вырваться из ее железной хватки, и в глубине ее глаз, казалось, плескался не просто гнев, а ледяная ярость.

— Вы действительно считаете, что если потеряете над собой контроль, у вас появляется право поднимать руку на женщину? Или считаете, что такой способ устраняет проблему?

Сергей Дмитриевич, наконец осознав, насколько абсурдно и нелепо он выглядит в глазах невольных свидетелей этой неприятной сцены, как рушится его тщательно выстраиваемый годами имидж успешного и влиятельного руководителя, попытался вырвать свою руку из ее цепкой хватки, но хватка оказалась на удивление крепкой.

— Я... я просто... — пробормотал он, пытаясь подобрать хоть какие-то убедительные слова, чтобы оправдать свое непростительное поведение. —... я... она... она меня спровоцировала!

— Довольно, — перебила его Рослякова, ледяная усмешка скользнула по её губам. — Мне казалось, мужчины вашего возраста должны быть примером, а не угрозой. Особенно для женщин, работающих здесь.

Не дрогнув ни единым мускулом на своем безупречном лице, Рослякова лишь слегка приподняла бровь, выражая тем самым свое крайнее недоверие и презрение к его жалким оправданиям. Она медленно, с едва заметной насмешкой, отпустила его запястье, которое тут же покрылось красными полосами, словно клеймом позора, свидетельствующим о его бесславном поражении. Он, отступив на шаг назад, потер запястье, пытаясь стереть не только физическую боль, но и унизительное ощущение беспомощности, и опустил голову, избегая ее пронзительного взгляда.

— Вы, очевидно, забыли, где находитесь и каковы рамки дозволенного, — произнесла она тихо, но в тишине фойе ее голос прозвучал отчетливо и властно. — Если вы не в состоянии управлять своими порывами, покиньте это здание. Немедленно.

— Но она... — попытался возразить мужчина, отчаянно пытаясь переложить вину за свой срыв на брюнетку. — Она первая начала!

Рослякова, не дав ему договорить и продолжать изливать потоки лжи и оправданий, лишь слегка скривила губы в презрительной усмешке, демонстрируя все свое глубочайшее отвращение к его трусости, подлости и отсутствию элементарного достоинства.

— Покиньте офис, Сергей Дмитриевич, — отрезала она ледяным тоном, не сводя с него взгляда. — Посторонним вход воспрещен.

С этими словами Алиса выпрямилась во весь свой немалый рост, словно все произошедшее не стоило ей ни капли внимания и нервов и уверенно направилась к лестнице. Полина же продолжала стоять на том же месте, не веря своим глазам и не понимая, что только что произошло. Бывший начальник, чертыхнувшись сквозь зубы, проклиная весь мир, поплелся к выходу, напоминая собой побитого пса, поджавшего хвост.

Брюнетка наконец пришла в себя и направилась к стойке ресепшена, с трудом выговаривая фамилию, чтобы получить свой пропуск, и, получив долгожданный пластиковый прямоугольник, быстро направилась вслед за красноволосой, отчаянно пытаясь разузнать причину столь неожиданного визита.

Добравшись до второго этажа, где располагался ее отдел, она замерла в дверях, не веря своим ушам и не понимая, что происходит.

На фоне огромного панорамного окна, сквозь которое пробивались первые лучи утреннего солнца, стояла Алиса. Теперь, совершенно преобразившаяся, без следов прежней ярости и гнева, она казалась абсолютно спокойной и собранной, словно прирожденный лидер, уверенный в своих силах и готовый к любым вызовам.

— Доброе утро, коллеги, — прозвучал ее спокойный, четкий и уверенный голос, как только она вошла в просторный зал на втором этаже, заставляя смолкнуть все разговоры и привлекая к себе всеобщее внимание — Меня зовут Рослякова Алиса Валентиновна. И с сегодняшнего дня я официально приступаю к исполнению обязанностей руководителя вашего отдела.

Все присутствующие, словно по команде, с интересом повернулись к ней, с любопытством рассматривая ее с головы до ног, пытаясь разгадать, что это за человек и чего от нее можно ожидать.

— Для меня очень важно, чтобы каждый из вас чувствовал себя здесь в безопасности и комфортно, — продолжала начальница, излучая уверенность и профессионализм. — Дисциплина, взаимное уважение и нацеленность на результат — вот три ключевых принципа, которые будут лежать в основе нашей с вами совместной работы.

Девушка, застывшая у перил, услышав эти слова, почувствовала, как у нее на секунду перехватило дыхание и сердце пропустило удар. Месяц назад она провела самую лучшую ночь в своей жизни с этой девушкой, наслаждаясь ее страстными поцелуями и горячими прикосновениями, а теперь она ее новый начальник, и от этого неожиданного поворота событий у нее кружилась голова и бешено колотилось сердце.

Рослякова, окидывая собравшихся быстрым, но внимательным взглядом, оценивая их потенциал и готовность к работе, едва заметно кивнула в знак приветствия и, не задерживаясь более ни секунды, уверенной походкой направилась в свой новый кабинет.

Брюнетка, ощущая, как подкашиваются ноги и все тело наливается свинцовой тяжестью, едва переставляя ноги, добралась до своего рабочего места и буквально рухнула на стул, упираясь локтями в стол и судорожно схватившись за голову, в отчаянии портя безупречную укладку, которую так тщательно создавала перед работой.

Она все еще не могла до конца осознать случившееся, ей казалось невероятным и совершенно невозможным, что эта девушка, с которой она провела незабываемую ночь, теперь ее новый начальник, которого, как все подозревали, ее отец пропихнул в этот офис. Ей было страшно и одновременно интересно, как теперь будут развиваться их отношения, ведь она вновь, как и месяц назад, будет вынуждена ей подчиняться, но на этот раз не в постели, а на рабочем месте, где важны профессиональные качества и достижения.

С усилием приводя в порядок свои растрепанные волосы, пытаясь собрать свои разбегающиеся мысли, девушка, немного успокоившись, потянулась к листу бумаги, лежащему на столе, и, взяв в руки карандаш, принялась восстанавливать вчерашний эскиз, который в порыве гнева разорвал на мелкие кусочки бывший начальник.

Каждый штрих карандаша по бумаге, был шаг к восстановлению ее уверенности и самооценки, медленно, но верно возвращал ей контроль над ситуацией и заставлял ее верить в свои силы и талант, несмотря на все трудности и препятствия.

Погружаясь в работу над эскизом, она старательно выводила каждую линию, каждый штрих, вкладывая в рисунок не только свои профессиональные навыки, но и частичку своей души. В ее воображении постепенно вырисовывался проект современного коттеджного поселка, расположенного в живописном месте, окруженного густым лесом и озером. Она представляла себе просторные дома с большими панорамными окнами, сквозь которые проникали бы солнечные лучи, наполняя помещения светом и теплом, а с террас открывался бы захватывающий вид на окружающую природу, позволяя жителям наслаждаться красотой восходов и закатов.

Грядущий дедлайн, маячивший в конце недели, заставлял Полину работать с удвоенной энергией. Она соревновалась с самим временем, и страх не успеть, не справиться с поставленной задачей грыз изнутри. Ее опасения подогревались не только сложностью и масштабом проекта, но и воспоминаниями о вчерашнем инциденте с бывшим начальником, который в порыве гнева разорвал ее эскиз, пытаясь уничтожить не только ее работу, но и ее самооценку, и теперь она боялась, что ей вновь придется переделывать все заново, тратя драгоценное время и силы.

Но еще больше ее тревожила мысль о том, как поведет себя ее новая начальница, она совершенно не знала, чего от нее ожидать, и опасалась, что та будет относиться к ней так же предвзято и несправедливо, как и Сергей Дмитриевич, используя свое служебное положение, чтобы отыграться за прошлое и создать ей невыносимые условия работы.

— Поль, — позвала ее коллега, вставая со своего рабочего места и направляясь в ее сторону, — У нас обед.

— Не хочу, — не отрываясь от своего эскиза и не поднимая глаз от бумаги, рассеянно отозвалась девушка.

— Даже слышать ничего не хочу о твоих «не хочу», — заявила Аня, подходя к ее столу и, не церемонясь, буквально вырвав из ее руки карандаш, положила его на стол. — Никуда твой коттеджный поселок от тебя не убежит, ему тоже нужен перерыв.

— У меня сроки подгорают, ты же знаешь, — растерянно пробормотала она, чувствуя, как девушка берет ее под руку, поднимая на ноги и мягко, но настойчиво подталкивает в спину, направляя к выходу. — Я потом поем, когда закончу.

— Прием пищи пропускать категорически нельзя, особенно когда работаешь в таком бешеном режиме, — безапелляционно ответила коллега. — Мы быстро поедим что-нибудь и вернемся обратно к работе.

— Но...

— Я плачу, — подмигнув, заявила она, предлагая ей нечто, от чего невозможно отказаться.

— Ну, раз такое дело... — сдалась Полина, понимая, что сопротивляться бессмысленно, и с легкой улыбкой приняла предложение. — Ладно, уговорила.

Придерживаясь за перила и поддерживая друг друга, девушки спустились на первый этаж и, выйдя из здания офиса, ощутили резкий порыв ветра, который растрепал их волосы, подгоняя к ближайшему кафе, расположенному неподалеку. Зайдя в уютное заведение, они прошли к свободному столику у окна и открыли меню, изучая предложенный ассортимент блюд.

— Ну, и как тебе она? — понизив голос и многозначительно посмотрев на Лебедеву, спросила девушка, намекая на их новую начальницу.

— Нормальная, вроде, — стараясь скрыть свое волнение и спрятать лицо за раскрытым меню, пробормотала Полина, судорожно прокручивая в голове события той ночи.

— Как думаешь, она будет такой же стервой, как этот старый козел, или все-таки лучше? — не унималась она, листая меню.

— Надеюсь, второй вариант, — вздохнув, ответила девушка, искренне надеясь, что Алиса не станет злоупотреблять своим служебным положением и будет относиться к ней справедливо и профессионально.

Сбросив очки, которые надевала, когда погружалась в мир цифр и графиков, или же когда утопала в чтении отчетов и договоров, Алиса устало потерла глаза кончиками пальцев, ощущая легкую резь, вызванную долгим напряжением. Услышав настойчивый совершенно незваный звонок в дверь, она, уже догадываясь о личности столь нетерпеливого гостя, с легкой усмешкой на губах, направилась к входной двери.

Распахнув ее, девушка увидела перед собой Полину, которая, не дожидаясь приглашения, бесцеремонно вошла в квартиру, словно хозяйка, прекрасно знающая, что ей здесь рады.

— А я ведь говорила тебе, что ты еще не раз придешь ко мне, — самодовольно усмехнулась она, закрывая за гостьей дверь и, с нескрываемым интересом, следуя за ней вглубь квартиры.

Лебедева бросила свою сумочку на диван, и резко обернулась к ней, стрельнув взглядом.

— Вино или коньяк? — словно не замечая недовольного взгляда и игнорируя назревающий конфликт, предложила старшая, пытаясь разрядить напряженную обстановку и сбить ее с толку.

— Ты специально это делаешь? — сквозь зубы процедила та, чувствуя, как внутри нее закипает гнев и раздражение.

— Значит, второе, — хмыкнула она, словно подтверждая свои догадки, и, не дожидаясь ответа, направилась к бару и достала оттуда коньяк и хрустальные бокалы.

— Ты все же решила со мной разговаривать? — не унималась брюнетка, настойчиво следуя за Алисой.

— Не было особого смысла, — отмахнулась красноволосая, наполняя один из бокалов янтарным напитком, и с наслаждением вдыхая его насыщенный аромат.

— В смысле, блять, не было смысла?! — взорвалась девушка, не выдержав ее показного спокойствия и нарочитой отстраненности.

— На работе мы работаем, а не выясняем личные отношения, — спокойно пояснила начальница, и, с легкой улыбкой, протянула ей наполненный бокал.

— А что тогда было утром в офисе? — поймав протянутый бокал, Полина залпом выпила терпкий напиток, чувствуя, как он разливается приятным теплом по всему телу. — Зачем ты за меня заступилась, перед этим самодовольным козлом?

— Ненавижу, когда мужики позволяют себе слишком много и переходят границы дозволенного, особенно в отношении женщин, — просто ответила Рослякова, и с легким презрением скривила губы.

Упираясь локтями в столешницу бара, она выжидающе смотрела на Полину, не понимая ее претензий и не видя в своем поступке ничего особенного, сделала небольшой глоток из своего бокала, наслаждаясь вкусом коньяка.

— Почему ты только сейчас появилась? — немного успокоившись и снизив тон, спросила младшая, чувствуя, как гнев постепенно отступает, уступая место любопытству.

— Я уезжала по работе в Анталию, была занята важным проектом, — пояснила Алиса, не вдаваясь в подробности. — В чем, собственно, проблема?

— Ты знала, что я здесь работаю? — настойчиво продолжала допытываться она, не отступая от своей цели.

— Знала, конечно, — спокойно подтвердила та, не пытаясь скрыть правду.

— И зачем ты тогда сюда устроилась?

— А разве в этом есть какая-то проблема? — с легкой усмешкой на губах, спросила красноволосая, играя с ней в опасную игру. — Мне показалось, что мы прекрасно провели время вместе, разве нет? — она самодовольно усмехнулась, оценивающе оглядывая брюнетку. — Даже слишком хорошо, если судить по твоему сегодняшнему визиту.

Чувствуя, как внутри младшей нарастает раздражение и гнев, сжала губы в тонкую линию, стараясь сдержать свой гнев и не дать волю эмоциям, которые готовы были вырваться наружу.

— Проблем нет, Алиса Валентиновна, — намеренно переходя на официальный тон и подчеркивая дистанцию, чтобы хоть как-то сдержать эмоции, произнесла девушка и резко развернулась к двери, собираясь покинуть квартиру.

— Наедине ты вполне можешь звать меня просто по имени, — поставив на стол свой бокал и, приблизившись к ней, прошептала ей на ухо, заставляя вздрогнуть. — И я, конечно же, не отпущу тебя посреди ночи.

— У меня работа, — попыталась оправдаться Полина, чувствуя, как ее решимость тает под напором.

— Ночью? — усмехнулась Рослякова, проводя кончиками пальцев по ее шее, убирая волосы в сторону и прикоснулась губами, вызывая мурашки по коже. — Клубничка, — чувствуя легкий аромат  геля для душа, еще раз поцеловала ее в шею, заставляя ту прикрыть глаза от удовольствия.

Ощущая приятную дрожь, пробежавшую по всему телу, и все ее сопротивление мгновенно испарилось.

— Даже не надейся, что тебе удастся сбежать от меня, — сладко прошептала начальница, обвивая ее шею рукой, прижимая к себе и, слегка откинув ее голову назад, осыпая поцелуями шею и плечи.

Вторая рука скользнула ниже по ее телу, игриво расстегивая ремень на ее брюках, и, проникнув под ткань, провела кончиками пальцев по трусикам, нежно массируя клитор, заставляя ту невольно выдохнуть от предвкушения и удовольствия. Чувствуя, что теряет контроль над ситуацией, Полина резко вцепилась в ее запястье.

— Может быть, все-таки переместимся в более подходящее место? — задыхаясь от нахлынувшего возбуждения, ощущала, как ноги становятся ватными и стоять становилась все труднее.

Алиса резко толкнула ее в сторону дивана, заставляя упасть животом на мягкий подлокотник и спустила ее брюки до щиколоток, обнажая стройные ноги.

— У тебя что, фетиш на эту позу? — слегка усмехнувшись, с вызовом в голосе, поинтересовалась Полина, повернув голову в сторону и оценивающе оглядывая ее.

— А у тебя фетиш пиздеть не по делу, когда тебя трахают? — парировала девушка, с игривой улыбкой на губах, поднимая ее ногу и быстро стягивая кроссовки.

— Возможно.

Брюки, наконец, соскользнули на пол, оставляя ее практически обнаженной. С жадностью оглядев ее аппетитные формы, девушка сжала ее округлые ягодицы, впиваясь ногтями в кожу, вызывая прерывистый вздох, полный одновременно наслаждения и легкой боли.

— У нас сегодня традиционный секс? — дразнила младшая, с нетерпением ожидая дальнейших действий Алисы.

— Ну, ты вполне можешь поработать сама, а я с удовольствием понаблюдаю за этим захватывающим зрелищем, — с усмешкой предложила красноволосая.

— Не хочу, — надув губы, словно обиженный ребенок, желающий получить желаемое немедленно, девушка дернула бедрами, умоляя о ласках.

Не в силах устоять перед ее обаянием, усмехнулась и оставила легкий поцелуй на ее упругой ягодице, слегка прикусив кожицу, вызывая у нее короткий стон. Стянув с нее кружевные трусики и бросив их на пол, нежно провела двумя пальцами по ее чувствительному месту, и пальцы мгновенно стали мокрыми и скользкими, резко проникнув внутрь, вызвала у девушки протяжный стон, полный наслаждения и предвкушения.

Девушка выгнулась в спине, чувствуя, как тело охватывает жар, и вцепилась пальцами в мягкую обивку дивана, стараясь удержаться на грани безумия, в то время как Алиса вела ее по этой грани все дальше и дальше, играя на ее чувствах с дьявольским мастерством.

Движения становились все более уверенными и ритмичными, и каждый толчок отдавался волной наслаждения по всему телу, заставляя стонать все громче и громче, не в силах сдержать свои эмоции.

— Алиса... — выдохнула она, произнося ее имя как молитву, как мольбу о пощаде и одновременно о продолжении этого пылающего танца.

Услышав ее голос, лишь усмехнулась, наслаждаясь ее беспомощностью. Она слегка замедлилась, оставляя ее в томительном ожидании, и, наклонившись к ее уху, прошептала хриплым голосом:

— Чего ты хочешь, сладкая?

Ответ прозвучал без тени сомнения, сразу и откровенно:

— Тебя.

В этих словах была все ее желание, вся ее жажда прикосновений, поцелуев, даже грубости — она хотела отдаться полностью, раствориться в этом чувстве, забыть о мире вокруг и поддаться тому, что Алиса могла ей дать.

Красноволосая вернулась к своим истязаниям, но теперь движения стали более грубыми и напористыми, словно она хотела показать, кто здесь хозяин, кто ведет игру. Она сжала ягодицы девушки еще сильнее, заставляя Полину извиваться под ее руками. Брюнетка выгнулась еще сильнее, поднимая бедра выше, она жаждала этого прикосновения, сгорая от внутреннего огня, который разгорался с каждым мгновением все ярче.

Лебедева задыхалась, чувствуя, как та берет ее в плен собственных желаний, дергая за ниточки эмоций. Ее бедра невольно подавались навстречу, в отчаянной мольбе о большем, о более глубоком, о том, что могло утолить этот ненасытный голод, разгоревшийся внутри.

Заметив ее покорность и отчаяние, старался лишь усмехнулась, наслаждаясь своей властью над ней, окидывая девушку хищным взглядом, одним стремительным движением схватила ее за волосы, накручивая их на руку и заставляя запрокинуть голову назад. Боль пронзила кожу головы, но в ней примешивалось что-то болезненно-приятное, что-то, что еще больше разжигало ее возбуждение.

— Ай... — прошептала она, чувствуя, как кровь приливает к лицу. — Вырвешь же.

Алиса хмыкнула, едва заметно улыбнувшись и наслаждаясь ее слабостью, ускорила темп, не давая ни секунды передышки. Полина вцепилась в обивку дивана, впиваясь ногтями в мягкую ткань, оставляя на ней глубокие следы, пытаясь удержаться на грани между болью и наслаждением, между контролем и полным подчинением.

— Будь хорошей девочкой и только стони, — прошептала девушка хриплым голосом.

Из ее горла вырывались лишь рваные вздохи и сдавленные всхлипы, которые лишь распаляли Алису, подстегивая ее к еще более грубым действиям. Она чувствовала, как ее тело становится податливым и непослушным, как волны наслаждения накатывают одна за другой, стирая границы реальности и погружая ее в пучину неконтролируемого жара.

Каждый ее толчок отдавался глухой болью внизу живота, но эта боль была сладостной и желанной, она лишь усиливала предвкушение оргазма, который казался таким близким и одновременно таким недостижимым.

Полина, не в силах больше сдерживаться, издала громкий, протяжный стон, который эхом разнесся по комнате. Она чувствовала, как ее тело пронзает электрический разряд, как мышцы напрягаются до предела, и как неумолимо приближается кульминация. Она крепче вцепилась в диван, стараясь удержать себя на грани безумия, но волны наслаждения становились все сильнее и сильнее, смывая остатки контроля и разума.

В этот момент мир перестал существовать. Она перестала чувствовать боль, перестала думать, перестала осознавать себя. Осталось лишь одно – дикое, безудержное наслаждение, которое вырывалось из нее наружу.

Когда оргазм схлынул, девушка обессиленно рухнула на диван, тяжело дыша и не в силах пошевелиться. Ее тело было словно выжатый лимон, каждая клеточка отдавала приятной усталостью и блаженством.

Рослякова мягко отпустила волосы, пальцы нежно скользнули по влажной от пота коже лица, аккуратно убирая пряди, что слиплись и падали на лоб и плавно перевернула девушку на спину, заставляя ее взглянуть в потолок.

— Все? — с усмешкой и игривым вызовом в голосе поинтересовалась она, проводя кончиками пальцев по самой чувствительной точке, заставляя Полину невольно содрогнуться. — Выдохнулась уже?

— Дай мне две минуты.

Красноволосая удовлетворенно хмыкнула, облизнув пальцы, покрытые ее соками, и уверенным шагом направилась в свою комнату. Там, открыв комод, она достала страпон. Надев его на себя, она вернулась в гостиную, где брюнетка уже сидела прямо, без верха, смакуя прохладную воду из стакана, стараясь вернуть себе хотя бы каплю контроля.

Она подошла к ней так близко, что Полина невольно поперхнулась, когда страпон неожиданно оказался у нее перед лицом.

— Не тычь мне этим в лицо, — процедила она с насмешкой, отодвигая плотный наконечник одним пальцем.

— Твой любимый, — усмехнулась Рослякова.

Младшая, закатив глаза, поставила стакан на журнальный столик и, не отводя взгляда, смотрела на нее снизу вверх, готовясь к следующему раунду их игры.

— Сосать не буду, — твердо заявила она.

— Был бы у меня член, — бросила та с насмешкой, — я бы заставила тебя сосать. — она ловко подняла ее ноги под коленями, прижимая к ее плечам.

— Сними футболку, — попросила брюнетка, прикусив губу и проводя рукой по ее животу.

Алиса без лишних слов сняла футболку, выставляя напоказ свою грудь, которую Полина тут же обхватила руками.

— Дети перестают сосать грудь до двух лет, — с хмыком заметила девушка, подаваясь вперед и медленно водя страпоном по ее влажному месту.

— Не мои проблемы, — ответила та, обвивая сосок красноволосой языком, припадая к нему и начиная нежно посасывать, вызывая у нее тихое, почти невольное стонание.

— Блядство, — прохрипела старшая, сжимая ноги ее еще сильнее. — Сейчас моя очередь, а не твоя.

— Не могу устоять, — промурлыкала Полина, оттянув сосок и ухмыляясь, — люблю грудь, особенно, когда она такая вкусная.

Она зарычала от удовольствия, чувствуя, как нежно и одновременно настойчиво ласкают ее сосок, посылая волны горячего возбуждения, которые разливались по всему телу, заставляя каждую клеточку пылать и трепетать от предвкушения. Она попыталась отстраниться, но брюнетка лишь сильнее прижалась к ней, не желая отпускать, дразня и провоцируя на еще более глубокое погружение в этот вихрь. С трудом оторвавшись от ее груди, Алиса с жадностью посмотрела в ее глаза, полные вызова и нескрываемого желания.

Не дав ей опомниться, девушка резко вошла в нее, заполняя собой до предела, а та вскрикнула, одновременна от неожиданность и легкой боли, но вместе с ними звучало и наслаждение.

— Слишком грубо... — прохрипела она, чувствуя, как страпон растягивает ее, причиняя болезненные, но сладостные ощущения, которые пульсировали в каждой мышце, разжигая огонь внизу живота.

— Ровно так, как ты любишь — прошептала красноволосая и облизнула ее мочку уха. — Не притворяйся, что тебе не нравится. Я знаю, чего ты хочешь.

И словно в ответ на эти слова, Алиса начала двигаться, сначала медленно и ритмично, давая время привыкнуть к новым ощущениям, к каждой глубокой волне, что накатывала изнутри. Затем темп постепенно ускорился, движения стали более уверенными и глубокими, входя в нее все глубже и глубже, заполняя до самого дна, заставляя девушку все сильнее отдавать себя этому безумию.

Лебедева стонала, извиваясь под ней, словно змея, впиваясь ногтями в ее спину, оставляя царапины на коже, ища опору в этих острых ощущениях, которые смешивались с наслаждением. Она чувствовала, как страпон растягивает, причиняя боль, но именно эта боль превращалась в сладчайшее удовольствие.

— Ты даже не представляешь, как тяжело было держать себя в руках, — шепнула Алиса. — Хотелось взять тебя прямо на глазах у всех, снять с тебя маску правильной девочки и показать, кто ты есть на самом деле.

Не отрываясь от ее тела, начальница нежно целовала ее шею, оставляя на ней яркие засосы и шептала грязные возбуждающие слова, которые лишь разжигали пламя, охватывающее их обеих. Сжав шею ее, старшая заметила похотливую улыбку, играющую на ее губах, и не удержалась. Резко впиваясь в ее губы грубым поцелуем, кусая и лаская, желая оставить на ней свой след навсегда.

Девушку ответила на грубый поцелуй с дикой страстью, кусая и царапая губы Алисы в ответ. Их языки сплелись в яростном танце, полном похоти и взаимного желания, и они обе задыхались от нехватки воздуха, но не желали отрываться друг от друга.

Но старшая оторвалась от ее губ, тяжело дыша и глядя Полине прямо в глаза.

— Ты такая шлюха, — ее голос был пропитан насмешкой и восхищением одновременно. — И мне это чертовски нравится.

— Только с тобой, — усмехнулась она в ответ, облизывая свои губы.

Услышав эти слова, девушка издала низкий рык и вернулась к своим истязаниям, входя в нее все глубже и глубже,. Она двигалась быстро и грубо, не давая ей ни секунды передышки, заставляя стонать, кричать и извиваться под ней.

Брюнетка вцепилась ногтями в ее спину, царапая кожу и оставляя на ней красные полосы. Она чувствовала, как ее тело разрывается на части от боли и наслаждения, но не хотела, чтобы это заканчивалось. Она хотела, чтобы Алиса продолжала мучить ее, продолжала доводить до безумия, продолжала показывать ей, на что она способна.

— Да... Блять... — выдохнула она, задыхаясь от нахлынувшего возбуждения. — Сильнее...

Услышав ее мольбу, начальница лишь сильнее сжала ее ноги, входя в нее с еще большей силой. Она чувствовала, как страпон растягивает ее мышцы, причиняя болезненное, но сладостное удовольствие, которое заставляло забыть обо всем на свете.

— Только посмей завтра проспать, — прорычала Алиса, впиваясь ногтями в ее бедра. — Весь офис узнает, какая ты шлюха.

— Хорошо... — простонала девушка, едва слышно, будто сдаваясь, и все ее тело в этот момент дрожало.

Та продолжила двигаться еще быстрее, входя в девушку с такой силой, что та казалась готовой разорваться на части. Полина, не зная, куда деть руки, сжала свою грудь, пытаясь обуздать бушующий внутри огонь, и откинула голову назад, издавая громкие стоны, которые эхом разносились по комнате.

— Обрадуй меня, — сладко прошептала красноволосая на ухо и одновременно с этим, коснулась пальцами клитора, начиная его ласкать. — Сквиртани, как в прошлый раз.

— Я это не контролирую, — задыхаясь, ответила девушка, сильнее сжимая свою грудь.

— Значит, будем выжимать из тебя, — усиливая напор пальцев, Полина почувствовала, как ее тело начинает непроизвольно содрогаться в предвкушении неизбежного.

Она не отпускала ни ее тело, ни ее сознание, все сильнее вдалбивалась в нее, как будто хотела переписать изнутри.

— Ты такая мокрая, — прошипела девушка, кусая ее за ухо. — Все это - для меня? Или ты просто не умеешь держать себя в руках, когда я рядом?

Не дождавшись ответа, она отвела руку назад и, резко, с отчетливым шлепком, ударила брюнетку по бедру. Звук отозвался в тишине, горячая боль мгновенно разошлась по коже, обострив все остальные ощущения. Через пару секунд последовал еще один удар по другой стороне. Полина вскрикнула, тело дернулось и подалась к ней, словно моля.

— Нравится? — хищно прошептала девушка, в очередной раз шлепая ее ладонью по упругой ягодице.

Полина не могла говорить, дыхание рвалось на части, грудь вздымалась, руки дрожали, ногти до боли вонзались в плоть. Она чувствовала, как что-то поднимается из глубины, как взрывается внутри потоками тепла и судорог.

И когда все достигло предела, когда мышцы напряглись в один судорожный спазм, когда губы раскрылись в беззвучном крике, будто воздух сам отказался проходить через горло, тело выгнулось дугой, пальцы разжались, голова откинулась назад, и из нее вырвался мощный всплеск, он хлестнул по бедрам девушек, по животу, по страпону. Он не остановился сразу, волна за волной вырывалась из нее, как будто все, что сдерживалось, все, что копилось, теперь вылетало наружу с оглушающей силой.

— Вот так, — прошептала она, наблюдая, как та сотрясается под ней. — До последней капли.

Движения стали чуть медленнее, но по-прежнему твердыми. Она ловила каждый отклик тела, каждую вибрацию мышц и наслаждалась этим без остатка. Пальцы все еще касались клитора, теперь мягче, почти утешительно.

Алиса посмотрела на нее сверху вниз, медленно провела рукой по ее груди, затем по животу, по бедрам, собирая на пальцах капли влаги.

— Смотри, — сказала она с улыбкой, показывая руку, блестящую от ее соков. — Ты льешь, как ненормальная.

И шлепнула ее снова, но на этот раз легко, почти игриво, но в этом касании все еще чувствовалась власть, принадлежность, притязание.

— Расслабься, — добавила она, склоняясь, чтобы поцеловать ее в висок. — Это было только начало.

Она медленно, почти с нежностью, вышла из нее, и в этот момент тело брюнетки обмякло, издав долгий стон, в котором слышались и облегчение, и истощение, и благодарность, опустила ноги вниз. Ее грудь дрожала, кожа была покрыта потом, будто ее только что вытолкнули из горячей ванны прямо в леденящий воздух.

Когда Полина, все еще в полутумане, подняла взгляд, перед ней предстала картина, от которой у нее перехватило дыхание. Рослякова уже сидела сбоку нее, грудь медленно поднималась и опускалась, каждая капля влаги на коже ловила свет, заставляя соски выглядеть почти болезненно чувствительными, а блестящий страпон от ее сока, гордо возвышался между бедер.

И тогда, несмотря на дрожь в коленях и мягкость в животе, девушка почувствовала, как в ней поднимается новая волна. Она медленно перекинула ногу через талию нее, обводя бедра и, замирая на долю секунды, опустилась сверху, позволяя страпону снова глубоко проникнуть в нее, с легким вскриком, вырвавшимся из груди.

— Смотри на себя... — усмехнулась начальница, поднимая глаза и сильно сжимая ее бедра обеими руками. — Такая голодная.

Не отводя взгляда, младшая начала двигать медленно бедрами, а стоны вырывались из нее с каждым движением, а руки скользнули по животу Алисы, вверх, к ее груди, сжимая.

Однако такой медленный ритм совершенно не устраивал начальницу. Взгляд стал тяжелее и темнее, губы приподнялись в хищной полуулыбке, в которой больше не осталось ни терпения, ни ласки, только голод. Она резко подалась вперед, перехватывая бедра и с силой потянула вниз, насаживая на страпон резко, почти грубо, заставляя тело вздрогнуть от глубины проникновения.

— Не расслабляйся.

Одной рукой она продолжала управлять ее движением — рвано, с напором, не давая уйти ни влево, ни вправо. Каждый новый толчок был таким глубоким, что у Полины срывались звуки, похожие на всхлипы, стоны, смешанные с рыданиями удовольствия, а бедра били о бедра девушки с влажными хлопками.

А второй рукой она сжимала ее грудь, пальцы скользили по мокрой коже, мяли соски, вращала их большим пальцем, то дразня, то резко сминая, вызывая дрожь. Грубость в этих прикосновениях сводила с ума, боль и возбуждение смешивались до неотличимости.

— Слишком хорошо тебе? — усмехнулась красноволосая и резко подняла руку, перенеся ее к шее девушки.

Она обхватила ее горло, сжимая не до боли и не до потери сознания, а ровно настолько, чтобы воздух стал чуть труднее проходить, чтобы внутри все зазвенело, а возбуждение вспыхнуло с новой, жестокой силой.

Пальцы сжимались и разжимались в идеальном ритме с толчками, все быстрее и грубее. Девушка захлебывалась стонами, теряла ориентацию, словно мир исчезал и остались только движения, только сдавленное дыхание, только влажные звуки столкновения тел, только этот голос, этот жар, эти слова, от которых все сводило.

Рослякова рывком потянула ее на себя, пальцы сжали горло еще сильнее, не до боли, но ровно настолько, чтобы мир сузился до влажного дыхания, до бешеного стука сердца, до безысходной дрожи между ног, и, выждав короткий миг, отпустила, давая вдохнуть с хрипом. В этот же момент она резко вбилась в нее, слишком глубоко, без предупреждения, с такой жестокой силой, что девушка закричала в голос, выгнувшись.

— П-помедленнее... — прохрипела она, впиваясь ногтями в ее живот. — Мне... тяжело... глубоко...

Но та не ответила, только усмехнулась и стиснула ее бедра сильнее, оставляя на коже отпечатки, что будут гореть еще не один день, вдруг рванулась вперед и опустила ее на стеклянную поверхность стола. Контакт с холодным стеклом заставил девушку всхлипнуть и вздрогнуть.

— Извини, сладкая... — прорычала старшая, нагнувшись к ее лицу. — Но не выйдет.

Не давая ей времени ни на слова, ни на вдох, она начала ритмично и жестко, с безумным напором двигаться внутри, как будто хотела снова выжать из нее остатки воли. Пальцы вновь впились в бедра, вонзались глубже, и с каждым толчком она чувствовала, как та теряет фокус, как ее тело отзывается, дрожит, как мышцы сжимаются, не в силах сопротивляться волнам, поднимающимся изнутри.

Глухие шлепки заполнили пространство, стеклянная поверхность дрожала под ними, и каждый раз, когда она входила особенно резко, особенно глубоко, Лебедева дергалась, а из груди вырывался стон.

— Смотри, как ты льешь... — выдохнула она, глядя вниз, на то, как между ними скапливается теплая, скользкая влага, как бедра Полины блестят от собственных соков, как она буквально заливает под собой стол, не в силах остановиться. — Ты разваливаешься от каждого моего толчка...

Каждое слово резало, царапало, возбуждало. Брюнетка пыталась что-то сказать, но в следующий момент та отвесила ей сочный шлепок по внутренней стороне бедра, отчего девушка резко задышала, выгибаясь и вцепляясь пальцами в край стола.

— Вот так, — выдохнула Рослякова, двигаясь быстрее.

Та только застонала в ответ, запрокинув голову и стиснув зубы, тело начинало сотрясаться, как будто изнутри поднималась буря. Полина чувствовала, как все в ней сжимается, как в ней зреет момент разрыва. Движения стали неистовыми, страпон вбивался до самого конца, пальцы все так же оставляли синяки, дыхание сливалось в хрипах.

И когда оно достигло предела, когда тело девушки изогнулось в неконтролируемом спазме, когда глаза закатились, а пальцы выскользнули из стеклянного края, она взорвалась влажным выбросом, хлынувшим из нее в безудержном, мощном толчке.

— Хорошая девочка... — сказала она, проведя пальцами по мокрому животу, слизывая сок с ладони.