День четвёртый

— Сегодня что будем делать? Опять кремом мазаться?

— Нет. Повторяться не будем. Придумаем что-то дальше.

Солнце сегодня яркое, злое, снимать будем в тени скалы. Как будто парочка уединяется в укромном месте. Белый песок даёт хороший рассеянный свет. Плюс к этому, мы ещё ставим за кадром наши светлые лежаки под 45 градусов и развешиваем белые гостиничные полотенца, как светоотражающие экраны. Получается прямо оборудованная фотостудия.

Для начала — вполне скромная сцена. Жена с Андреем стоят врозь, в профиль, примерно в четвертьшаге друг от друга. Её руки на его груди, его руки — на её талии. Смотрим в глаза друг другу! Снимаю чуть ниже чем по пояс, всё очень прилично. Картинный кадр, но откровенно постановочный.

— Давайте-ка позавчерашний кадр повторим, в новом месте и в другом свете. У вас очень натурально получалось.

Жена снова встаёт на цыпочки, обвивает руками его шею. Андрей прижимает её за талию. Их бёдра и всё, что ниже талии, тоже плотно прижаты друг к другу, попы не оттопырены. Это важно, иначе фальшь была бы очевидна. Но нет, всё правильно, и выглядит очень естественно. Снято.

Теперь снимаю их анфас. То есть, с той стороны, где у моей жены спина. Стойте, стойте, как стояли! Ты — на цыпочках. Снято.

Андрей вопросительно смотрит на меня и передвигает одну руку на её ягодицы, другой глубже охватывает за талию. Всё правильно, отличная поза. Смотри теперь на неё! Снято.

— А теперь давай-ка, дорогая, ты ко мне лицом. Андрей, ты стой как стоишь. А ты снова руки ему на шею, и встань на мысочки, так ножки будут выглядеть ещё длиннее. Андрей, руки ей на талию.

Точёная, откровенная фигурка моей жены кажется ещё тоньше в растопыренных лапах Андрея. Грудь поднялась вслед за руками и теперь торчит двумя острыми холмиками, как у девушки, почти не провисая.

— Опять смотрим друг на друга… Снято.

— Теперь, Андрей, положи руки ей на грудь. Обе руки.

Андрей с готовностью исполняет сказанное. Она не возражает, это же только для фото. Красиво.

— Отлично смотритесь. Снято.

— Дальше продолжаем? — хитровато спрашивает Андрей.

— Продолжаем.

Ну какое тут может быть продолжение? Правильно, одной рукой он заграбастает обе её груди, а вторая ползёт вниз, к треугольнику Венеры.

— Так, молодец. Ещё чуть ниже…

Жена хихикает. Андрей вдруг краснеет и безуспешно пытается подавить свою внезапно острую реакцию на близость её тела.

— Нормально, Андрей, нормально. Это естественная физиологическая реакция. Ничего с ней не сделаешь, к сожалению. Ты же ведь не педик какой-нибудь. Просто подними его совсем и спрячь у неё за спиной, его не видно будет.

— А ты, дорогая, не смейся. Это у всех мужчин так организм устроен. Да-да, вот так примитивно, как собака Павлова. Ты лучше помоги ему — прижми попой, чтобы не вываливался вбок. Так, повторяем всё остальное, как было.

Вот теперь снято. Следующий кадр?

— Заведи одну руку за спину, как будто держишь там его. У Андрея внизу правая рука, тебе, соответственно — левую. Правую руку оставь пока у него на шее по-прежнему.

Снимаю. Диагональная такая геометрия. Может быть, она, действительно, за спиной держит сейчас его — не видно же. Но обоим нравится. Хороший кадр, молодцы.

— Теперь ещё раз, но ты положи свои руки поверх его. Как будто то ли сдерживаешь его руки, то ли направляешь... Попой, попой прижми — вываливается! Снято. И самый первый кадр так же повторяем, с обеими руками на груди. Отлично!

Хорошо, что она успела так загореть. Дома было не очень ровно, но здесь солнце и крем быстро наверстали упущенное в остальных местах. Она вообще хорошо загорает. А к Андрею, наоборот, загар не идёт, его кожа так и остаётся светлой и нежной. Отличное сочетание: его руки чётко рисуются на её загорелом теле, а её — поверх его светлых рук.

Пока хватит. Они лезут в воду охладиться и, может быть, погасить неуместную реакцию Андрея. Действительно, холодная вода и пробежка до неё немного помогают, но как только мы собираемся приступить к следующей серии — она возникает снова. Это уже не эротика получается, а порнография.

Я шепчу Андрею на ухо добрый совет и он уходит за скалу. Вскоре возвращается, со своим удавом уже, извините за тавтологию, удовлетворённым и спокойным, как удав. И даже омытым морской водой. Вот теперь можно снимать уже менее скромную эротику, в древнегреческом стиле. Андрей пусть стоит прямо и откровенно. Моя жена обнимает его сбоку, прижимается грудью, ласкает его торс, трётся бедром о его ногу. Он обнимает её одной рукой, достаёт как раз до попы; вторая гордо возлежит на поясе, открывая всё его тело. Они уже хорошо вошли в образ и прикасаются друг к другу естественно и без напряжения, как настоящая влюблённая пара. Очень красиво, и главное — что та непроизвольная реакция пока не возникает снова. Если кто-то скажет, что это порнография — то он определённо невежественный и сексуально озабоченный неуч. Пусть лучше в музей сходит.

На сегодня новых идей больше нет. Жена с Андреем опять идут купаться. К вечеру поднялся ветер, сильный прибой. В наших камнях заходить в воду сложно, поэтому они отправляются на нудистский основной пляж, где пологий песок и лежаки. В телеобъектив мне видно, что, подходя туда, Андрей берёт её за руку. Молодец, заботится о моей женщине — чтобы местные ловеласы даже и не вздумали с ней знакомиться. Спасибо. Они и в воде теперь не отходят далеко друг от друга, две головы держатся почти всё время на расстоянии не более вытянутой руки. Вероятно, продолжают под водой исследовать друг друга. Это хорошо, эти тела достойны того. Пусть познакомятся поближе. Возвращаются, так и держась за руки всю дорогу, оба такие счастливые. Красиво идут, снимаю.

Вечером идём вместе в ресторан, откушать местной рыбки. Для выхода "в город", то есть в нашу деревню, надо одеться, конечно, прилично. Мы с Андреем даже надеваем рубашки. Жена — свой любимый длинный сарафан из плотного, но тонкого х/б, на узеньких бретельках. В нём она вышагивает, как в настоящем вечернем платье. Особенно в её босоножках на высокой танкетке и с её модельной походкой. Плечи, шея, спина до лопаток — полностью открыты. Никаких торчащих вперемешку лямок от исподнего белья; это как раз часть повседневного образа тех самых женщин, про которых говорил Андрей. Ей он тоже органически чужд, и она его неосознанно избегает.

Держаться за руки им, кажется, понравилось, теперь они так и идут почти всю дорогу. Временами они даже соприкасаются плечами, или она случайно прижимается к нему грудью. Нормально, пусть развивают этот образ дальше. Иногда она как-то неловко (или, наоборот, очень ловко по-женски?) оборачивается, так что его руки оказываются у неё на талии или на попе. Трусов под этим сарафаном она не носит за ненадобностью; теперь и он это знает.

Мне же не даёт покоя мысль о сегодняшней непроизвольной реакции Андрея. Впервые его член явил себя во всей своей красе; на всех его фото он если и был виден, то только в абсолютно спокойном состоянии. И вживую с нами он до сих пор никогда не нарушал норм приличия, принятых на нудистских пляжах. Впрочем, было бы даже странным, если бы близость такой прекрасной женщины, как моя ненаглядная, оставляла бы его безразличным. Тем более, когда она с готовностью подставляет себя под его руки, прикасается к нему, и её тело, даже, может быть, помимо её воли, шлёт ему те самые невидимые женские сигналы, призывая его действовать дальше и решительнее.

В этот момент я четко понял, что будет дальше. Теперь уже неизбежно будет — и я сам удивился тому, насколько желанна была для меня эта неизбежность. Я вдруг представил, как распускается этот её восхитительный цветок, как набухают, раскрываются и сочатся нектаром его нежные лепестки. Я увидел совершенно явственно, как он впервые прикасается к ней там, как его острая головка раздвигает её губы — и они с готовностью впускают её в себя. Как его член входит в неё, и её тело подаётся настречу ему, чтобы вместить его целиком. Поместится ли? Да, конечно, поместится — он и в полностью рабочем состоянии совсем не большой и не толстый, не то что моя тупая дубина. Ей, конечно, понравится. Я уже не представлял, а физически чувствовал, как пульсирует его член внутри моей любимой, как бьётся её тело, ощущая его в себе. Хочет ли она этого? Наивный вопрос. Готов ли он к этому? Что ж, сегодня его тело дало ясный ответ. Хочу ли этого я? Безусловно. Если этого хочет она, значит, я желаю этого вдвойне.

День пятый

Сегодня ветер продолжается. Андрей с женой так и продолжают дефилировать, держась за руки, до нудистского пляжа и обратно, чтобы искупаться. Даже чаще, чем было раньше. Вон идут обратно вдоль кромки прибоя, довольные.

— Хорошо идёте. Понравилось так ходить?

— Понравилось. Мы даже вдоль всего пляжа прошлись, туда и обратно, как ты любишь.

— Ну вот, а я-то думал — что это вас так долго нету?

Ничего не думал, конечно. Понятно, что они теперь каждый раз проводят в воде так много времени и так близко друг к другу совсем по другой причине. Ну и не надо им мешать, ей сейчас хорошо с ним.

Мажутся кремом, устраиваются на лежаках загорать. Жена, не стеснясь, красуется перед Андреем. Опять провоцирует, уже намеренно, его мужскую реакцию? Но Андрей, похоже, решил этот вопрос с самого утра радикальным способом, так что на какое-то время ему должно этого хватить. Теперь он может даже гулять с ней по нудистскому пляжу, не нарушая принятые здесь нормы поведения. Ей-то это, конечно, проще, у женщин такой наглядной реакции нету — она всегда прекрасна и эротична.

Лежаки стоят близко, поэтому временами они нечаянно задевают друг друга. Или, наоборот, нарочно и демонстративно прикасаются друг к другу. Но ненадолго и не много, только чтобы не соскучиться.

— А мы вечером пойдём опять гулять? — спрашивает жена.

Вчера мы хорошо прогулялись после ресторана, вдоль берега до самого конца деревни и обратно. Они обнимались при каждой остановке, как молодые влюблённые, которые не могут ни минуты пробыть друг без друга. И сегодня, конечно же, тоже пойдём. Я ведь вижу, что вы на берегу лежите порознь только потому, что жарко. А сидеть в воде целый день — всё-таки холодно, поэтому вам приходится делать перерывы. Вечером-то, когда жара спадёт, вы уж точно дадите себе волю.

К тому же ей, конечно, не терпится выгулять свой новый наряд, купленный вчера в местном китайском ларьке: летний комбинезон, шорты с топиком вместе, одним целым. Он из такой тонкой и лёгкой ткани, что почти просвечивается насквозь. Под него, естественно, тоже ничего не надевается. Зато через эту рыхлую ткань легко продувает вечерний ветерок. Просвечивающую фигуру скрадывают аляповатые китайские узоры, чтобы нельзя было сказать, что-де женщина вышла на улицу в неприличном виде. Да и в сумерках ничего просвечивать не будет. Хотя моя бы и без этих узоров ходила, безусловно. И днём его носить, конечно, тоже будет. Местные жители в нашей курортной деревеньке к этому привыкли и уже ничему не удивляются. Тут много женщин в таких ходят.

илл: Boris Vallejo

…Мы идём по главной (ибо единственной) улице нашей деревни. Солнце только что булькнуло за горизонт, вот теперь тут и начинается вся вечерняя жизнь. Моя жена с Андреем идут вместе. Я держусь немного в стороне от них, как будто не имею к ним отношения. Мне интересно смотреть на них и на реакцию окружающих на эту пару. Им, похоже, тоже. Хотя здесь вряд ли можно кого-то чем-нибудь удивить.

— Как ты думаешь, что думают о нас встречные?

— Думают, наверное, что мы мама с сыном.

— Нет, вряд ли. Сыночка в таком возрасте за ручку уже не водят. Скорее, на взрослую женщину с молодым любовником.

— Разве ты похожа на взрослую женщину? Особенно сейчас, в сумерках. Обычная молодая пара, по-моему. Мало чем от остальных парочек отличаетесь. Вот я, со своим пузом и лысиной — на папашу кого-то из вас похож, наверное.

— Ну, я-то знаю, сколько мне лет.

— Ну, знаешь и знаешь. Только не говори никому. Никто же не просит тебя паспорт показывать. Андрей, как ты думаешь, сколько лет этой девушке, с которой ты сейчас гуляешь?

(Этого я ему специально не говорил до сих пор, всегда уклонялся. А спрашивать у неё он тактично избегал сам.)

— Ну-у… Наверное… столько-то…

Так и есть, ошибся на полтора десятка. Хотя уж у него-то было время её рассмотреть так, что подробнее некуда. Даже если считать, что пяток лет он ей скинул только из вежливости, то на десяток как минимум. Но, надо отметить, за последние дни она, действительно, буквально на глазах помолодела, расцвела. Наверное, это солнце и море так на неё действуют. Загар ей тоже очень идёт: он не старит её, как большинство женщин, а наоборот, придаёт ей молодость и задор — ту самую эротичность, которую так ценим и я, и Андрей.

— Будем считать, что угадал. Дорогая, вот именно столько тебе сегодня и есть на самом деле.

— Нету, — усугубляет мою позицию Андрей. — Выглядишь-то ты на (называет цифру ещё на десяток моложе). И не только выглядишь — вон как ныряешь здóрово, не угнаться за тобой.

— Для тебя я всё равно старая.

— Ага, как Пугачиха с очередным муженьком.

— Пугачиха — она вообще вампирша, наверное. Высосет из молодого всю энергию, потом бросает, следующего заводит.

— Ну, а тебе что мешает? Если начала считать себя старой, то, значит, самое время подзаряжаться от молоденьких.

— Вот уж да, буду такая Баба-Яга с Иванушкой-Дурачком.

— А кстати, серьёзно. Видишь, народная мудрость, оказывается, давно до этого дошла. Не просто же так она его и кормила-поила, и в баньке мыла. Просто не всё так прямо в сказках сказывается, тем более детских. Представь-ка себе эту сцену: Баба-Яга с Иванушкой-Дурачком в баньке… энергией подзаряжается. Но только тебе, дорогая, до Бабы-Яги всё равно ещё как до Луны на четвереньках.

— Хорошо хоть, что как до Луны. Всё равно же Андрей молодой, а я уже взрослая женщина.

— Вот и начинай подзаряжаться, пока в Бабу-Ягу не превратилась. Если не молоденькой, то хотя бы женщиной дольше останешься. Взрослая женщина с молодым любовником — кстати, отличная тема для фото, завтра надо будет её дальше развить. А то ведь мы сегодня ничего нового так и не придумали, что снимать. Очень гармоничная, между прочим, тема. Народной мудростью и современной практикой подтверждается, как видишь.

Жена смотрит на меня как-то странно. Похоже, дома будет какой-то сложный разговор. Так и есть.

— Ты что, хочешь меня совсем Андрею отдать?

— Нет. Как я могу тебя отдать? Ты же не вещь какая-нибудь.

— Ну, ты хочешь, что ли, чтобы у нас с ним совсем всё было? Вот совсем-совсем всё? Эти фотосъёмки, эти игры с кремом, эти фото в обнимку… Мне с ним так и дальше продолжать?

Всё-таки "мне с ним", а не "отдать". Важное откровение.

— Не знаю, как хочешь… Пока у вас всё так эротично получается, и для фото и не для фото. Я не против.

— А если у нас так и дальше будет получаться?

— Ну если получится, то и пусть получится. Вы вместе идеально смотритесь. Он тебе так здорово подходит. Хорошенький мальчик, правда? И ты у меня красавица.

— Он тебе тоже нравится? Не замечала за тобой интереса к мужчинам.

— Мне как мужчина — нет, конечно. Только эстетически. Вот если бы я был девочкой, то я бы его давно уже соблазнила. По самой полной программе.

— А если бы ты был замужней женщиной?

— Всё равно бы соблазнила. И даже не скрывала бы это от мужа.

— А как же ты?

— А я за тебя только порадуюсь.

— Порадуешься? Ты действительно порадуешься, если он… меня?…

— Почему это он — тебя? Скорее, тогда уж ты — его. Это ведь ты его уговорила поехать с нами, в конце концов.

— Уговорила… — потупив глазки. — Теперь не знаю, что дальше делать.

Надо её поцеловать, чтобы не волновалась так.

— Ничего страшного, делай что делается. Давай считать, как будто я тебе этого мальчика на день рождения подарил. У тебя ведь день рождения скоро. И мальчик в твоём вкусе, я знаю. Ты же его сама выбрала такого. А я, считай, разрешил тебе делать с ним всё, что ты захочешь. В честь дня рождения. Не запрещай себе ничего.

Обнимаемся и целуемся опять.

— Но у меня же есть ты, разве можно так?

— Можно, дорогая.

— И ты меня всё равно будешь так же любить после этого?

— Нет, конечно. Буду ещё больше любить. И тобой гордиться. У какого ещё мужа в нашем возрасте есть такая жена, что молоденькие мальчики называют её моделью и эротичной? Ты у меня одна такая.

— Ну, называть — это одно дело. А мне с ним… это самое… Ты мне действительно это разрешаешь?

— Разрешаю, конечно. Я люблю, когда ты делаешь то, что тебе нравится.

Ещё раз целуемся.

— Оххх… Ну давай хотя бы резинку купим, что ли.

Мда, доигрались мы в эту эротику. Ну и ладно, чему бывать, того не миновать. Она, конечно, предохраняется по полной программе — за всю нашу совместную жизнь, слава богу, ни разу не оплошали — но, воистину, бережёного бог бережёт. (Как сказала одна монашка, натягивая презерватив на свечку.) Она сама их не любит, но пусть уж ей будет спокойнее. И мне тоже.

Какой же всё-таки у него размер? Regular или Small? Скорее, всё-таки стандартный. Бóльшее на меньшее проще натянуть, чем наоборот. И какие именно? Сходим с утра в местную аптеку, там виднее будет…