**

Везёт тем, кто видит свою удачу и не тупит, когда время для неё приходит. Может, он часто обманывался, принимал за удачу ложные обещания и коварство, но с каждым разом вместе с ожесточением и неверием к нему приходил опыт и холодное знание. Понимание, что все бабы - лживые суки, дряни, и пользуются своими дырками только для того, чтобы выгадать себе чего-нибудь в этой жизни от мужчины, внутренне презирая их всех.

Хорошо, что брать с него было нечего. Квартира от скончавшейся мамы, не пыльная работа охранника, стабильный, но скромный доход, невзрачная внешность и уже сильно средний возраст. Толстухи еще иногда клали на него взгляд выпученных глаз. К одной такой он заходил после получки, меняя пару бутылок водки на животный трах в прокуренной комнате со слабо соображающей после выпивки глыбой жира и мяса.

Лучше уж дома, перед компом. Тут девушки были на любой вкус, а ему всегда хотелось молоденькую и фигуристую. В кафе, где он работал, такие появлялись часто. Молодежь: бестолковые мелкие сучки с большими телефонами! Он сверлил их налитые грациозные тела пронзительным взглядом из своего темного угла, щупал мысленно их гладкие ноги, шарил между ними руками, представлял, как вталкивает возбужденный член в удивленный раскрытый рот и наслаждался в мечтах их испуганным и покорным взглядом. "Поймать бы такую, затащить домой, и ебать, ебать всю ночь, невзирая на ее крики, испражнения, мочу и кровь". - В фантазиях он был очень напорист и неумолим, и потому бежал в туалет и дрочил в туалетную бумажку. "Этим сучкам нужен хозяин, с крепким хуем, чтобы наказать их морально и анально, унизить, показать лживым бабам их место!". – Твердил он про себя стоя над унитазом со спущенными брюками, надрачивая возбужденный влажными мечтами член.

Но в реальности его устремления так и оставались в глубине коротко стриженной черепной коробки. Помимо хардкорного порно, там плескались только девять классов школы, шарага и срочная в ВС. Когда он не мечтал о молоденькой, он читал сплетни в сети и смотрел ролики. Дни тянулись медленно, ничем не отличаясь друг от друга. Иногда удавалось помахать кулаками, и тогда он уж отводил душу! В эти моменты он и чувствовал себя иначе, даже если огребал сам, а дома дроч был фантастический, много и часто. Просто праздник.

Молодые девочки не видели его. Для них он был как мусорка или рециркулятор воздуха на стене, бесшумный, невидимый до поры, но полезный.

Так бы все и продолжалось всю оставшуюся жизнь с небольшими вариантами, если бы не этот вечер. Он сразу обратил на неё внимание. Невысокая, но фигуристая девочка с короткой стрижкой. Черные, явно крашеные волосы, огромная куртка на плечах, под ней белый топик, под которым маняще пузырились непропорционально приличного размера буфера. Ножки гладенькие, ровные, под темными колготками и короткой юбкой. Ботинки на толстой колодке. Большой телефон постоянно перед глазами.

Вошла, потерянно огляделась. Заказала и присела за свободный столик у окна. Потом уткнулась в телефон. Лихорадочно писала, тапая маленькими тонкими пальчиками, отправляла, читала, снова отправляла. Потом ей надоело, она стала наговаривать сообщения голосом. Отправляя их, она подолгу ждала ответа. Народу в зале было мало, и, заприметив ее взвинченное, нестабильное поведение, он стал наблюдать за ней пристальнее.

Прошло полчаса, еда у девушки была давно прикончена, только обертки и бумага валялись на подносе. Редко кто остается в кафе, закончив трапезу, не такое уж тут и уютное место. Время было позднее, посетителей становилось все меньше. Но она все сидела, чего-то ожидая. Наконец, ей пришло ещё одно сообщение, она прочитала его, схватила трубку и набрала номер. На кукольном личике с темной помадой и яркой подводкой глаз стали появляться признаки паники.

— Алё, это я! Я! Что ты мне ерунду пишешь! Ты не понимаешь, я из дома ушла, мне ночевать негде! - Проорала она в трубку с нотками паники, и надолго замолчала, выслушивая ответ. Он ей видимо, не нравился, судя потому как она грустнела и начала кулаком втирать навернувшиеся слезы в кожу спелых щек. - А мне что делать, мать выгнала, ты не принимаешь! Куда я в таком состоянии? Ты же тоже виноват! Я же тебя предупреждала, что нельзя! – Она почти плакала, произнося это.

Но собеседник остался равнодушен к её мольбам. В ответ последовал короткий ответ, и собеседник прервал разговор. Девушка тупо уставилась на экран, будто ждала от него совета или помощи. Потом набрала другой номер и спросила громко, на весь полупустой зал.

— Але, можно у тебя перекантоваться? А не знаешь, у кого можно? К Олегу я не пойду, ты же сама знаешь, что у него. Меня там изнасилуют! А куда мне? Почему, на одну ночь, я на полу могу! – Умоляла она. - Спасибо, подруга, помогла, ничего не скажешь! - Горько заключила девушка и отрубила связь.

На вид он бы дал ей лет девятнадцать, но, зная сегодняшних девушек, разброс там мог быть очень большим. Зато причины ее расстройства были ему кристально ясны. И как охотник жертву, так он, наблюдая за беспомощной птичкой, с каждой минутой убеждался, что она - как раз тот его удачный шанс.

Прикинув расположение камер, он прошел в подсобку и выдернул кабели со всех камер зала, на которые попадал стол с девушкой. После их можно подключить обратно, и запись возобновится. А пока с этих камер на диск записывался белый шум. Потом одернул форму, оправился, пригладил ладонью волосы. Потом придал в зеркале приветливое выражение своему лицу и постарался удержать его, выходя обратно в зал. Отсутствовал он недолго, но все же беспокоился, что девушка сбежит. К счастью, она все еще была на своем месте. Несчастная и покинутая.

— Можно присесть, - подошёл он к столику.

Девушка кинула на него неприветливый взгляд.

— Столиков мало что ли? Другой найди, я не знакомлюсь!

— Я поговорить.

— О чем?!

— Я не подслушивал, но ты так орала, что я не специально услышал, что тебе негде переночевать. Хотел выручить, предложить вариантик. Можешь переночевать у меня!

— У тебя?! – Пораженный и пренебрежительный возглас и полные брезгливости глаза больно резанули по его самолюбию.

— Я тут охранником работаю! До закрытия сорок минут, если подождёшь, я тебя отведу, тут недалеко. Оставлю, закрою, чтобы ничего не своровала, а утром иди куда хочешь. Сам у подруги переночую, чтобы не смущать. Тут везде камеры, так что стал бы я к тебе подсаживаться и нехорошее предлагать. Меня, Игорь Михайлович Васильев зовут, если что.

— Уйдёшь, не будешь в квартире ночью? - Скептически переспросила девушка, нахмурив миленькое розовое, почти детское личико. Сейчас, близко, первоначальный предполагаемый им возраст показался ему сильно завышенным. Обычная, смазливая и рано созревшая школьница. И беременная.

— Как дойдём, адрес увидишь, сможешь подруге написать, где ты и с кем. Я и паспорт покажу, сфоткаешь. Мне-то просто помочь, ничего такого. Тебя что, мч бросил? - Он намерено использовал молодежный сленг.

— Козёл! - Вырвалось у девочки.

— Я?! Вот спасибо! - Отреагировал он.

— Ой, извините, - сконфузилась девочка. Я не про вас! - Она засмеялась, а груди ее, под упругой тканью, полукругом выдавленные тесным лифчиком в глубокий вырез блузки, заколыхались, притягивая взгляд. Но он сдержался, взглянув только мельком. Сейчас было не время пялиться, он всегда сможет отвести душу потом, если все сложится удачно.

— Ну что, согласна? Если скучно сидеть, могу купить что-нибудь, перекусить пока. А как все наладится, отдашь. - Он старался говорить ровно, безэмоционально, будто это для него пустяк, ничего не значит.

— Мне тогда можно бургер и напиток! - Почти сразу откликнулась она. - И картошку, - подумав, кинула она вдогонку. Она заметно повеселела. Кажется, не только последнее его предложение имело успех! Он повернулся к девушке спиной и улыбнулся. Оплатив заказ и отдав девушке чек с его номером, он удалился в свой угол. Камеру он вернул в рабочее состояние. И возобновившаяся трансляция снова показывала одинокий силуэт девочки за столом.

Как и условились, она ждала его после закрытия кафе на другой стороне улицы. Он хорошо различал со своего места около двери невысокую слоняющуюся фигурку между стволами деревьев. С трудом сдерживая себя, чтобы не бежать, он дождался, чтобы, как назло, медлительные сотрудники собрались домой, и с бешеной скоростью закрыл кафе, стараясь в такой спешке ничего не пропустить.

Переодевшись, он вышел из здания, отворачиваясь от камеры перед входом, и рукой махнул девушке идти за ним. Наискосок перебежав дорогу как можно дальше в сторону от освещенного главного входа их забегаловки, он встал под тенью деревьев и стал ждать медленно бредущую к нему фигуру.

— Не замёрзла? Все нормально? - Участливо поинтересовался он. Когда девушка приблизилась.

— Не, все норм. Далеко? – Она шмыгала носом, кутаясь в короткую курточку.

— Десять минут наискосок, по дворам. Под ноги только смотри!

Они пошли рядом, но мужчина старательно вырывался вперед, чтобы создавалось впечатление, что они не вместе. Девушка легко позволяла ему это, так как плелась медленно, будто шла на эшафот.

— Подозревает, чувствует что-то! - Взволновано думал он, но вслух журил и подгонял её.

— Шевели ногами, мне еще до подруги бежать, а она как раз неблизко! - Подгонял он ее, но и сам прибавлял шаг, когда она ускорялась.

— Смотри, указал он на торец дома, к которому они подходили, номер, улицу запомни! Сейчас дойдем до квартиры, зайдешь, чтобы все честно, и напишешь подруге, или родителям, что все в порядке, в охранника из какого-то кафе, Игоря Михайловича, заночевала, фоточку мою. Чтобы не волновались, и человек надежный, и никаких проблем!

Девушка кивнула, прошептав губами название улицы и адрес, чтобы запомнить. Он жил на третьем этаже. На его счастье, никто в этот час не гулял во дворе и не встретился в подъезде. Дом будто вымер, ожидая чего-то нехорошего. Ладони его повлажнели, и сердце лихорадочно забилось. Он открыл замок, указал на номер двери и пропустил девушку в темный коридор. Зашел за ней, замкнул засовы и успел обернуться - девочка послушно набивала кому-то сообщение.

Он выхватил у неё из рук телефон, нажал кнопку выключения и толкнул её дальше, в комнату.

— Эй, вы чего?! - Испуганно вскрикнула девушка. - Телефон вернул! - Она ещё бодрилась, но, как и положено суке, все сразу и полностью поняла. Он не стал включать свет - в этом было ещё одно преимущество: он знал где что стоит, а она даже не понимала, где находится.

— Рот заткнула! - Резко скомандовал он.

— Эй, ты чего, меня найдут! Тебя по камерам выследят, придурок!

— На камеры я не попадался, а в кафе вообще отключил, - Парировал он.

— Я буду кричать! - Пообещала она, и тут же поняв всю глупость такой угрозы тоненьким голоском и неожиданно пронзительной заорала: "Помоги...".

Он и этого ждал, размахнувшись, отвесил ей мощную пощёчину тыльной стороной руки. Бил сильно, на слух и звук, рассчитывая этим ударом полностью сломить и заткнуть её. Он попал. Крик прервался, а она от удара улетела в комнату, громко бахнувшись там на пол, и глухо застонав.

— Будешь шуметь - просто убью. Так что выбирай. Мне не впервой. - Сквозь зубы процедил он.

Она замолчала, и он нашел выключатель. Свет ослепил их обоих. Щурясь, приподнимаясь на руках, на него ошарашенно смотрела девочка. На щеке уже покраснел и вспухал след от его удара.

— За что?! Отпустите меня! Я буду кричать! - Захныкала девица.

— Попробуй, пока кто-то прибежит, у тебя половины зубов не будет, и лицо пострадает! Жаль такое портить! Видела мой ботинок? Поэтому не дергайся и все у тебя будет в порядке! Я женщин бить не люблю, только когда приходится. Если будешь слушаться, ничего с тобой не случится!

Девушка подобралась и, затравленно озираясь, задом отползла в угол, спрятавшись за кресло.

— Не подходите ко мне! - Дрожал ее срывающийся голос.

— Так уж и не подходить?! Теперь уже всё! - смеясь, он навис над ней, ожидая любого подвоха. Ничего под рукой для того, чтобы надежно связать строптивую кобылку, у него не было, и он лихорадочно искал варианты. Бить, а тем более убивать такую красотку ему точно не хотелось. Какой прок в трупе, пусть даже теплом?

— Меня видели в кафе с вами, с кем я ушла и куда! - Кричала девушка, выставляя между ними свою стройную ножку, в тяжелом черном ботинке.

— Я все камеры отключил, как только тебя заприметил, никто тебя не увидит на записи! И шли мы по дворам не просто так, а специально! Так что не сработает! - Он с размаху пнул по нему, отбросив ногу к стене.

Девушка ударилась и, вскрикнув от ужаса, разразилась бурными слезами и мольбами:

— Не трогайте меня пожалуйста, у меня мама не переживёт! Прошу, я еще маленькая, мне нельзя! - Запричитала она.

— Ой, да кому ты нужна, тебя убивать, поёбемся да по домам. Маленькая, говоришь, а кто своему парню звонил, что беременная? Я все слышал! Может и маленькая, а ебаться любишь!

— Нет, нет! Не люблю! Он заставлял, говорил, что если любишь, то должна дать! А потом брос-и-и-ил! - Снова горькие слезы полились по испуганной и избитой мордашке. Ах, какая она сейчас была беззащитная и прекрасная! Он почувствовал небывалый прилив в штанах.

— Ну и кто среди нас настоящий злоумышленник? Конечно, твой парень! Вот же сволочь, распечатал цветочек, весь нектар слизал, ебаная пчелка! А я что перед ним, простой любитель! Понимаешь, мне тоже хочется немного тепла! Дашь мне тепла? Дай по-быстрому и иди на все четыре стороны! Я задерживать не буду! - Максимально убедительно отмахнулся он от ее страхов. Даже раздевать тебя не буду до конца. Только колготки сними и быстро закончим!

Девочка посмотрела на него, испытующе всхлипывая. Как же много у этих глаз было надежды, целое море. Сейчас она моргнет, вытрет слезы и окажется дома, с мамой, а не с этим страшным мужиком!

Но нет, моргнула и ничего никуда не делось.

— Снимай, говорю, колготки! - Приказал он.

Она потянула руки под юбку, сбившуюся на самый верх, подцепила, стащила свою колготки до самых щиколоток, засветив бесхитростные трусики. Ботинки мешали, и ей пришлось снять их без всякой подсказки.

"Хорошая какая девочка, послушная!". - Умилялся ей мужчина.

— Теперь трусы! Слышала? Только их! Одежду можешь оставить!

Она замялась, но потом под его тяжелым взглядом и, стараясь прикрыться юбкой, стянула с ног и их. Они тоже оказались в его руках. "Отличные, хлопчатобумажные, крепкие", - он аккуратно скатал их в тугой комок. Нависнув над скрюченной на полу девушкой и встав между её ног, мужчина коротко скомандовал:

— Рот открой!

— Зачем?

— Увидишь, и потянулся к ремню брюк. Он хотел дать ей надежду. "Сунет ей член в рот, она его укусит, и пока он корчится и истекает кровью, она вырвется". Возможно, именно на это она надеялась, поэтому повиновалась. Приподняла подбородок, раскрыла губы, затравленно глядя ему в глаза. Он резко присел, схватив ее за шею, и запихнул тугой комок ткани ей поглубже в рот. Девочка забилась, засучила ногами и вытаращила глаза, схватившись за сдавливающую ей шею руку, пытаясь отодрать её от себя.

— Тихо! - Он все также тихо и отчетливо скомандовал. - Руки убрала, и я отпущу. Ноздри девицы, ставшие круглыми, шумно всасывали воздух, ткань заполняла рот, но паника на ее лице выглядела очень притягательно. "Сучки должны испытывать раскаяние за свои ненасытные дырки!".

— Течешь, поди? - Чуть отпустив шею, дав ей свободно дышать, он, между тем, совсем не отпустил ее, регулируя степень сжатия и усиливая его, как только девка начинала вырываться сильнее.

Вторая рука была давно наготове. Без поглаживаний и других церемоний он присунул её между ног девки. И сразу не понял, что нащупал. Привыкший с разъёбаным пиздам, массивным, широким, волосатым, с вываленными наружу складками, перекошенными после родов, тут он ощутил под пальцами только упругую гладкую кожу. Выпуклый валик мягкой кожи начинался на лобке и шел одним сплошным холмиком до самого зада, на первый взгляд без разрезов и щелей. Чудеса! Он недоуменно ткнулся, потрогал, пытаясь разобраться. И только потом нащупал посередине тонкую склеенную щель! У очка, тоже малюсенького и плотно сжатого, он встретил перешеек и, ориентируясь на него, двинулся обратно вверх, надавливая и пробуя пальцем. Так он нашел её вход, между слепленными губами, и смог погрузить палец в горячее бабское нутро. "Вот она, пизда, спряталась!".

Девушка дернулась, замычав. Он зажал ее шею сильнее, и она затихла, тяжело дыша.

— Что-то ты плохо разъебана, твой кабан нихуя не старался! Или у него член маленький? – Мужчина сам задышал часто и покраснел от возбуждения. Он спрашивал, не ожидая ответа, грубо мацая, трогая, пробуя изнутри податливую нежную плоть. Девочка морщилась и мычала.

— Не нравится? А так нравится? - Он поднялся по щели выше, нащупав спайку клитора, просто мягкое место. Никак не обозначенное обычным в таких случаях уплотнением или тверденькой горошиной.

— Ой, а клитерок у тебя где?! Нету что ли? Он надавил на предполагаемое место и сильно потер подушечкой пальца, заглядывая девушке в лицо. У пленницы его движения вызвали новое гневное мычание и суетливые подергивания ног. - А, есть! Ну, отлично! Поди, не нашел его твой? А сама дрочила? - Она не могла ему ответить, но картина развратной девочки и так тутже предстала перед глазами. "Ах, развратница, хочет, конечно!".

— Все вы бабы извращенки, а сейчас и подавно! Интернет, видосики, вибраторы, хуяторы. Забыли, как настоящий член выглядит!

Он не мог отказать себе в удовольствии подольше задержаться в безупречно юной, ровной и гладкой пизде молодой девочки. Ему хотелось всё запомнить, запечатлеть каждый миллиметр восхитительной юной письки, деликатеса, лакомства на все времена, которое досталось ему по счастливому случаю, и им же прямо сейчас будет испорчено и превращено в обычную пизду для ежедневной ебли. Мясо краба в куриную грудку. Он давно был готов, но не хотел тратить свой шанс на тупую одноразовую еблю. Это блюдо для гурманов, дорогое, которое может закончиться большим сроком, он должен был распробовать, смаковать и откусывать маленькими кусочками.

— Что, не нравится? Сейчас понравится! - Пообещал он. - У баб возбуждение не от головы зависит! Трут, и она течёт, хоть палкой, хоть членом, хоть поленом! Сейчас и у тебя потечет! - Пообещал он, плотнее занявшись областью предполагаемого клитора. Долго он не выдерживал и, помяв немного сверху, пихал пальцы во влагалище, куда более понятное и манящее, начиная изучать складки внутри. Два пальца входило в девочку туго, и он заходился от предвкушения этой узости на своём члене.

— Совсем он тебя не ебал! Смотри какая узкая! Как жопа! Он в жопу тебя ебал, что ли? Мелькнувшая догадка была тут же им проверена - палец, чуть влажный от секрета влагалища, нащупал у девочки очко. Она дёрнулась, сжав ноги, и ему пришлось снова прижать ей шею, чтобы отпустила. Он не был большим специалистом, имея дело с хорошо разработанными сральниками взрослых потаскух, но то, как она смогла расслабиться, чтобы легко, как по маслу пропустить его внутрь тугого снаружи и гладкого внутри отверстия жопы сказало ему о многом.

— Ба, да ты заднеприводная! Вот это удача! - Девочка замычала гневно, лихорадочно мотая головой: «нет-нет» умолял её взгляд. - Ладно, не сразу, конечно. Не дрейфь! Он вернулся к передку, который его стараниями уже разносился, приоткрылся и повлажнел. - Ну вот, я же говорю, что у вас сук мокнет, даже если вы не хотите. Всегда готовые ебаться, дырка же! Такая у вас природа!

Может, девушка и не хотела давать ему такую улику против себя, но ее пизда жила сейчас отдельно от ее мыслей и страхов в голове. Он тер - она влажнела. Забившись в угол, она поставила себя в крайне невыгодное положение: ни редко подняться, ни свести ноги она не могла. Руки были заняты отталкиванием пятерни насильника от собственной шеи, что оставляло остальное тело без всякой защиты. Он гладил грубо и требовательно - она текла всё сильнее сама того не желая, испуганная, пристыженная и возбужденная.

— Ну так куда, в перед или зад, - он отпустил ее шею, дав вздохнуть и ответил.

— Прд... Промычала она.

— Перед?! Сама попросила, если что! Ну как скажешь! У меня и смазки-то для жопы нет, больно было бы!

— Нт, нт, ны-хы-ты!- Снова замотала девочка головой, распахнув от страха свои огромные глазищи.

— Смотри, сейчас мы поднимемся. Ты не дёргаешься, мы идем до дивана, там я тебя отпускаю, ты аккуратненько ложишься на спину, я сверху. Пять минут и всё. Согласна?!

Она промолчала, но в глазах ее мелькнуло облегчение и надежда.

Всё же она была красива! Кукольное лицо, огромные глазищи, мягкая розовая бархатная кожа, нежная, тонкая шея. Он приподнял девушку, не ослабляя хватки, второй рукой прихватил колготки и, развернув к себе спиной, подтолкнул к дивану. Большой кровати у него не было, только диван. И разложить его сейчас было не вариантом. Он кинул её на сиденье, повдоль и навзничь, придавив коленом сверху. Он брыкнула, поняв, что ее снова обманули, но руки уже были у него. Он стянул с её плеч куртку, оставив на девушке только белую блузку да короткую юбку, которая ничего не закрывала, наоборот, задравшись, соблазнительно подчеркнула нежную пухлую задницу. - «Титьки тоже надо поюзать, но позже!» Сейчас он хотел её полураздетую и сзади. Прихватив сначала одну руку и намотав на запястье колготки, а потом поймал и больно завернул упирающуюся вторую. Девушка громко вскрикнула от боли, но он сильнее придавил её коленом. - «Не сломать бы!».

Теперь запястья были связаны крепкими коготками. Он убедился, что пальцы не посинели, проверив напряжение вязок. Девушка тоже пыталась проверить надежность пут, но безуспешно. Приличный свободный кусок колготок еще болтался на кистях, и он оставил это так, в надежде привязать потом куда-нибудь, чтобы сделать совсем красиво. «Голая пленница, привязанная к трубе». Фантазия начинала подкидывать ему варианты первого, самого волнительного обладания.

Теперь она была частично обездвижена, в неудобной позе и полностью в его власти. Он убрал с ее спины колено и отошел. Гостья тут же откатилась к спинке, повернувшись лицом к насильнику, насколько позволяли ей связанные руки. В прекрасных голубых глазах, игриво подведенных на молодежный манер «лисичками», кипела злость и ярость. Сколько раз он должен был её обманывать, чтобы она перестала ему верить окончательно? Каждое следующее согласие на крохотное послабление похитителю делало её положение все хуже. Он размял затёкшие от усилий конечности, чтобы унять их дрожь. Оказывается, он тоже нервничал! Часто ли похищаешь молодую девку?!

— Ух, замаялся я с тобой! Думал: быстро дашь пятнадцать минут, всем хорошо, все довольны, помылась и беги на все четыре стороны. Но теперь так не выйдет! Видишь, пришлось насильничать, хоть я такое не люблю совсем! Но как иначе? Ты меня сама вынудила, кричать взялась! А из-за чего? Пизды пожалела! Вечно вы, бабы, из-за говна какого-то устраиваете антимонии! Ну реально, что вам хуек лишний сделает плохого? Глядишь, еще и приятно пощекочет. Нет же, кричать, будто насилуют. А сама, брюхатая, из дома сбежала, в жопу еблась! И кто из нас теперь извращенец? Я что ли? Мне всего-то в дырочку твою переднюю потыкаться, нормально, по-христиански, да спать. Много мне не надо, я человек умеренный, среднего возраста, мне половые подвиги ни к чему!

Он объяснял ей свою позицию как прокурору, но связанные руки куда больше говорили о его намерениях. Жаль, что детишки так доверяют взрослым.

— Ты тут полежи, - склонился он над ней так резко, что она отшатнулась. - Не дёргайся, я проверить пальцы! – Зло добавил он. Потрогал, оценил подушечки на руках: чуть отекли, но пока не посинели, и пощупал пульс: сердце билось как воробей, часто и поверхностно. Дышала она свободно, лицо сохраняло розовый природный цвет.

— Ну, нормально, - успокоил он больше самого себя. – Полежи тихо, я сейчас!

Поглядывая на добычу, он переоделся в домашнее, особо не стесняясь презрительного взгляда девочки на его нехитрое одеяние – растянутые семейники, потертые треники да желтую майку, сходил на кухню, выпив для храбрости и спокойствия, но немного, помыл хуй, непонятно для чего. Ей ведь в грязные её дырки до него совали свои члены другие, может, много и не совсем чистые. Да и давать ей в рот он совсем не собирался. Странные, привитые женщинами привычки. «Помыл? Помой!». Всё равно же в грязную развратную пизду совать! Чего мыть понапрасну, все равно весь замарается в их слюнтявой пещере!». Вот и помыл на автомате.

На диване в его отсутствие произошли изменения. Девушка пыталась встать, но успела лишь перевернуться и сползти ногами на пол, и он застал её в идеальной для себя позе: телом и лицом на диване, коленками на полу, жопой, с задравшейся по самое «не хочу» юбочкой - кверху.

— Какая же ты умница, сама правильно встала, приготовила дяде дырочки! Ну не молодец ли? Всё знает, девица! Хочет! Сама развернулась, еби меня, дяденька, да пошибче, блядь такую! - Похвалил он. – Выходит, любишь раком? Тогда так и начнем! Попытки дальнейшего переворачивания и вставания он резко пресек, надавив ей под коленом. Девушка выжидающе застыла в неудобной позе.

Он присел рядом и, прижав её собственным телом к дивану, рукой задрал юбку совсем на спину, открыв изумительно круглые, ослепительно белые и нежные ягодицы. Зрелище захватило его, и он начал водить по гладким булочкам ладонью наслаждаясь их теплой матовостью, мягкостью и свежестью. Это было не столько сексуальное, сколько эстетическое удовольствие – совершенные формы, актуальные во все времена, абсолютная гармония сфер.

Но пора было ебаться, член уже гудел от долгого напряжения.

— Эх, хорошая жопа, ноги раздвинула быстро! - Опустился он рядом с ней на колени, прижимаясь к ее бедрам. Приложив усилия и переборов активное сопротивление пленницы, он вклинил между ее ногами свои колени и укоренился на завоеванном плацдарме. Теперь вся ее задняя часть была у него перед глазами! Узкая талия подчеркивала богатство большой и ровной, идеально круглой и упругой светло-розовой задницы ниже. - «Везёт же этим юным дуралям - парням, которым просто, без всякого насилия, эти юные блядушки дают такие великолепные тела, еби на здоровье и благодари судьбу!».

Заворожённый никогда не надоедающим видом, он снова стал гладить ладонями бархатную кожу, поднимая их то к талии, то проводя по боковым округлостям бедер, пробуя, сминая упругие телеса. Насытившись таким массажем, мужчина раздвинул тугие ягодицы, жадно вперив взгляд в спрятанные там богатства: чуть пигментированное, но нежное и плотно сжатое очко с малюсенькой черной точкой родинки прямо на розовом крае, и чуть разошедшаяся от его поглаживаний голая, как персик, щелка, которая пульсировала от страха. Он смотрел туда, запечатлевая в памяти каждую складочку и мельчайшую деталь, держа руками упругие булки, которые так и норовили сжаться и закрыть от него всю эту волшебную картину.

— Ты же у нас беременная? Залететь, стало бы, не можешь. Потому можно тебя без резинки ебать! Да и нет их у меня, если что! Все мои подружки уже отрожались давно. Ха-ха! Старые бабы, не то, что ты! - Он приспустил треники, выкатили мохнатую залупу и прислонил её к теплой выпуклости девичей письки, наслаждаясь тем, как она мягко вдавливается в розовую щель, приминает и вдруг проваливается внутрь всей головкой.

— О-о-о-о! – Застонал он от эстетического и физического восхищения. Гостья вздрогнула, почувствовав его внутри. Но зажатая и обездвиженная, она могла только мычать и вертеть задом.

Головка – хорошо, но он хотел большего. Дальше легко не заходило. Он надавил, но то ли она сопротивлялась, сжав внутренние мышцы, то ли была такой узкой от природы, только продвинуться он не смог. Толкался у входа, почти ебал, качая бедрами и гоняя головку в упругой женской плоти, тёплой воронкой охватывающей его член. И этого бы ему хватило, чтобы закончить довольно быстро. Но он решил овладеть ею полностью и до самой блядской беременной матки.

— Эй, ты расслабься, а то в жопу запихаю! - Пригрозил он и успел поймать, пока она переключала свое внимание на другое отверстие, даванул, поднажал, и уже без церемоний и болезненно туго, с каким-то хрустом и натягом, прорывая неожиданно крепкие преграды, вломился в теснейшую щелку по самые помидоры. Девушка страшно вскрикнула, почти подпрыгнула над диваном, дёрнулась, мотнула башкой, отталкивая его связанными руками. Он на силу её удержал, придавив своим телом сверху.

— Тихо, тихо, девочка! Уже всё! Чой-то я не понял, что там порвалось у тебя?! – Когда она успокоилась, он озадаченно откинулся и медленно потянул член наружу. Вместе с колечком плотно охватившей его вагины показались темно-красные мазки крови.

– Не понял, ты что ли, девка была?! А как же беременность?! - Он пораженно остановился, переваривая. - Вот повезло, еще и целку сорвал! – И снова задумался, - Да как он тебя обрюхатил-то? Из жопы натекло?! – Догадки рождались в его голове одна за другой.

— Понимаю, не трахана, а беременна! Вдвойне обидно! Но вот мы все тебе и поправили! Не дергайся и все быстро кончится. Теперь-то что! – Он снова начал двигаться, неторопливо и важно, попутно разглагольствуя о ее блядской сущности, созерцая жопку, ладную и аппетитную и окровавленную щелку, плотно сжимающую член.

Внутри становилось тепло и совсем влажно, кровь тонкими струйками текла по белеющим в желтом свете лампы бедрам. Он чувствовал, что если начнет двигаться активнее, кончит моментально, так у него все было напряженно и на последнем взводе, грозившем сейчас же разрешиться. Но это феноменальный, восхитительный по красоте и накалу чувств миг требовал почтения и благоговейного восторга. Теперь не только у знаменитых и богатых есть молодые, сочные, нетронутые любовницы, но и у него, простого охранника из закусочной, на хую висит всамделишная девочка-молодушка, кровь с молоком, отнятая тепленькой от материнской груди, посаженная на кол его неприметного ничем члена. Ни с чем не сравнимое удовольствие было думать об этом и упиваться мигом редкостного возвышения.

Не выдержав, однако, слишком долгого самовосхищения и ощущений, доставляемых ему этой невинной засыхой, скорчившейся на его диване, он покрепче взялся за талию и с наслаждением качнул бедрами, заставляя всю машину удовольствия прийти в финальное движение.

Тесное жерло сковало его, всосало, так что он не смог этого сделать, не приложив дополнительных усилий. Потянул сильнее и со скрипом, вытягивая за собой чуть ли не всю пизду чулком, намотанным на конец, как вязкая патока, вытянул хуй наружу. Девка замычала, наверно от боли. И он не стал доставать целиком, а надавил обратно внутрь. Так, шаг за шагом движения его расходились. Член заскрипел по свежей крови, задвигался, испытывая на себе запредельные сжимания и растяжения. А хозяин его все поглощал лежащую перед ним девушку глазами, запоминая каждый миг невероятного приключения. Тело девочки было неправдоподобно молодым, чистым и свежим. Будто не человек это был, а какая-то игрушка, поделка, из которой убрали все ненужное, что портило обычно настоящих женщин: жир, пятна, растяжки, родинки и волосы. Тут не было ничего, только чистая розовая кожа, в маленьком теле, не имеющем никаких изъянов. Если бы не кровь, картина была бы еще идеальнее. Его член всё испортил, сломал, разрушил. От осознания своей великой и значительной роли он пришел в особое исступление, разгорячился, стал долбить сильнее, насилуя зефирные тела прекрасной озерной феи, девушки, непорочной, почти библейской матери, под его хуём, только что ставшей женщиной, кровавой греховной дыркой.

Он загонял член все сильнее и глубже, до криков боли несчастной! Долбил, мял, рвал до последнего, пока не начал кончать глубоко внутри, сжимая жопу и поддавая бедрами еще и еще, никак не успокаиваясь. Хрипел и стонал от восторга и облегчения. А она ослабленно стонала под ним, безучастная и неподвижная.

— У-у-у, как я классно кончил! - Поделился он вслух, но девушка не отвечала. - Ты там живая! - Он немного испугался, толкнул её, еще не выходя. Та слабо шевельнулась стянутыми костями. Щелка была такой тугой, что стоило ему кончить и чуть потерять эрекцию, как член был изгнан вместе с потоком розовой спермы. Все это потекло по ногам и присоединилось к желтой луже на полу – девица успела обоссаться, а он в пылу ебли и не заметил. - Обгадилась совсем. - Нахмурил он нос и заглянул в заплаканное лицо. Девушка открыла глаза, в них было опустошение и боль.

— Что, больно было? – С сочувствием спросил он. - Ну ничего. Зато дальше хорошо будет! В туалет пойдёшь, а то обгадилась вся!

Он поднялся сам, поднял её, плохо стоящую на затёкших ногах, толкнул в сторону ванны. Ноги ее плохо слушались, и он тащил тело практически на руках, даром что маленькая и легкая. Затолкал в ванную, поставил посередине. Связанные руки мешали вымыть ее всю, но ниже пояса все было голое и доступное. Девка больше не дрыгалась, стояла молча, сверкая глазами. Пропитавшиеся слюной трусы топорщились изо рта.

— Как ты девкой-то оказалась?! Врала, что беременная, я-то и подумал... - Бурчал он себе под нос, то ли спрашивая, то ли сетуя. Водил руками по голому девичьему телу, избавившемуся под струями воды от всей скверны, ставшему опять полупрозрачным и чистым. И снова наполнялся восхищением от его совершенства.

— Ву-ву, ву-ву! - Выпучив глаза, произнесла девка. Тушь на лице потекла, помада размазалась.

— Ничего не понял, что ты там говоришь! - Подшутил он над ней.

— Гу-гу, ни-гугу! - Снова пыталась что-то втолковать ему девочка.

— Я тебе сейчас тряпку вытащу, но, если ты снова орать начнешь, изобью и на всю ночь его обратно засуну, еще и свои носки в придачу, поняла?! - Вкрадчиво донес он свою позицию.

Та утвердительно кивнула, и он, немного опасаясь за собственные пальцы, потянул трусы из ее рта. Забито было крепко, и ему пришлось постараться, чтобы вытащить туго скрученный комок. Девочка с облегчением задвигала ртом, пытаясь поставить челюсть на место.

— Я говорю, что и не спала с ним... туда. Тест показал... - Будто оправдываясь, промямлила девушка.

Он вытирал её не отказывая себе в удовольствии еще раз коснуться ладонями кожи, потрогать живот, бедра, попочку и выпуклый лобочек.

— Значит, в зад ебалась, девственность хранила? Ну и где теперь твоя девственность?! Ну не плачь, нашла чего жалеть! Говна! Зато теперь можно ебстись хоть десять раз в день, мамка не заругает! Поди искать тебя завтра начнет, по моргам звонить?!

Он вытащил девочку на пол, наклонил над раковиной и, включив кран, стал обмывать лицо своей широкой рукой. Та отфыркивалась и мотала головой, брызгая водой во все стороны.

— Не будет! Она до завтрашнего вечера на работе! – Улучшив момент, честно созналась дурёха.

— А, ты втихаря ушла, даже дверью не хлопнула? Испугалась что ли? Крутая она у тебя?

— Сказала, чтобы я с беременностью все сама решила: как принесла, так и унесла. - Шмыгнула носом девица. – А как тут решить, срок-то уже какой! Врач сказал: «Только рожать!».

— Какой? Ничего не видно, сколько ни смотрел, думал: набрехала. Еще и девка! Как звать-то тебя, прелюбодейка?

— Кто?

— Девица, которая трахаться любит.

— Я не люблю.

— Да то, конечно, в очко то шпилиться. В пизду в первый раз больновато, понимаю! Зато второй и последующие будут поприятнее, а потом и с палки будет не согнать! Да не смотри так, дядя старый, дядя все уже знает и проходил! – Он развернул ее к себе лицом, рассматривая результат умывания. - Удобно со связанными руками? Нет? Давай договоримся, ты не брыкаешься и не пытаешься сбежать, а я не бью тебя и оставляю целыми лицо и все зубы? Как тебе такой контракт? Ну и ебать тебе еще буду, конечно, не без этого! Но с любовью, без боли. И всё. Больше никакого зла. В жопу, например, не люблю, не буду. Её мы оставим для всяких неприятных типов, типа твоего мальчика. Кто он, кстати?

Она рассказала.

— Хочешь, я ему немного хуй укорочу? Я запросто. И привет от тебя? Нет? А что так? Любишь его? Он тебе удовольствие-то доставлял, или только ты ему? Сосала? Везунчик! Эх! Ладно, руки вроде отошли, снимай кофту! Не упрямься, давай полностью помоемся, а то не по-людски.

Приложив помимо силы убеждения еще и силу рук, он снял с упирающейся девушки смятую и мокрую блузку, обнажив впечатляющего размера дойки, в тесном для них белом лифчике, с ажурной отделкой по верхнему краю.

— Мать честная! Вот это богатство! Вот это баллоны! Целое вымя у тебя! И стоит! Ну-ка! – Он, покопавшись, расстегнул бюстгальтер, сбросив бретельки с плеч, и освобожденная грудь распахнулась перед ним во всей своей красе. Дойки выкатились, как спелые плоды, со следами стягивавших их лямок на бледной коже. Аккуратные розовые соски с мягкими, размытыми ареолами казались сделанными из розового суфле! Он приподнял, взвесил это чудо в руках, восторженно вдыхая и разглядывая их. Потом наклонился и поцеловал каждый сосок, причмокивая, как младенец. Как хорошо, что он увидел их не сразу, желание вновь вернулось к нему при виде какой красоты, а в его возрасте так быстро этого обычно не случалось.

Немного успокоившись и наигравшись с вновь открывшимися обстоятельствами, он запихнул свою мягкую и покорную теперь игрушку в ванную, намылил всю и с наслаждением водил по мыльной скользкой коже, наслаждаясь всей аккуратной сладкой фигуркой, жмурясь от возбуждения и умиления. Запуская руку между ног девочки, он мял, трогал нежные складки, ощущая, как пленницу бьет рефлекторная чувственная дрожь от прикосновений.

— Нравится? Подрочить тебе? Умеешь сама себя теребить? - С придыханием спрашивал он, проводя пальцами по выступившему клитору девочки. - Вот так, нравится? Ох, и у меня встал от тебя, чертовка!

Доведя и себя, и девочку до звездочек в глазах от возбуждения, он быстренько омыл девицу душем и обтер её всю, голенькую и неожиданно покорную. Завернул в полотенце и потащил в зал, на диван. Там, не давая опомниться ни ей, ни себе, положил на спину и, сдернув штаны, завалился сверху, без борьбы раздвинув податливые ноги жертвы. На ней было совсем иначе, чем сзади. Все чистое, намытое, ароматное и теплое тело было теперь под ним, касалось его по всей поверхности. Он ощущал своей грудью теплые шары титек, животом касался прохладной кожи, а лобок терся о выпуклую мякоть её лона.

Она сморщила носик, впуская его в себя. Но надроченная и мокрая, теперь она впустила его без скрипа и сильного сопротивления. Маленький нижний ротик раскрылся мягкими губками, жадно заглотив, почти всосал его хуй по самые яйца! "Блядское племя!"

— Ох, и глубокая ты! И тесная! - Бормотал он, не помня себя от радости и похоти. - Поебу тебя маленько! - Пообещал он, взялся за плечики девушки поудобнее и стал, неторопясь гонять член внутри. Девушка услужливо и покорно раскрыла бедра, подогнула коленки, распластавшись под ним, как лягушонка. Ротик приоткрылся, и она часто дышала, отвернувшись в сторону то ли от стыда, то ли от омерзения.

— Больно что ли? Не мудрено, порвато всё... Э... - Зудумался он. - Погоди, лежи так! - Приказал он и вышел из девушки. Пизда влажно чмокнула, с сожалением выпуская его перезрелый член.

Он, чуть спустившись ниже, уже облизывал, засасывал спелые мягкие груди красавицы, чудом удержавшись, чтобы не наделать засосов. Ему зверски этого хотелось, но они бы испортили идеальную кожу сучки, такую прекрасную, восхитительную! Этого он не мог допустить! Животик совсем не худой, не впалый, наоборот, даже с жирком, выпуклый, спелый, аппетитный животик. «А, ну да, она же беременная!» – Вспомнил он. Поцеловав его всего по окружности и в пупок, он перебрался на ноги.

Бедра – сладкие и пахучие, лизал, нюхал, целовал пальчики ног. Девчонка захихикала даже от щекотки. Закинув ее ноги себе на плечи, он приземлил голову между её ног. Близко разглядывал её сомкнутую щель. Будто и не был в ней только что его член, будто не взял он ее полчаса назад раком. Все закрыто, слеплено, как с нова. Но когда раздвинул пальцами пухлые губки, обнажив бледно-розовый гребень клитора и малых губ, тут-то и влагалище подмигнуло ему своей порванной и незажившей глубиной, намекая на нее сомкнутой красной звездочкой стенок.

— Ох, красивая у тебя пизда! Не пизда, а чудо! - Смаковал он открывшийся вид. Лизнул раз, вызвав у девочки новую дрожь. Еще, а потом зачавкал, впился в нежную мякоть, чуть ли не зубами, от страсти стараясь высосать, вылизать там всё до розового блеска, сам удивляясь своему рвению.

— Ой! - Удивленно произнесла девочка.

Он еще плотнее обхватил, посасывая губами найденный наконец пупырышек клитора.

— Ой-ой! - Подкинула она его своим тазом, дернувшись от чрезмерного раздражения.

— Ладно, не дергайся, я полегче буду! - Пообещал он. Теперь расслабил рот, стал водить языком туда-сюда, описывая по щели восьмерки. "Жаль, что не делают пирожные с таким вкусом, я бы купил. Порожное Пиздец, или Пизда, или Мокрощель" - Размышлял он, слизывая соки девушки. Сколько он так забавлялся, он даже не отследил, очнулся только когда бедра ее окаменели и сильно сжали ему голову, потянув за собой. Она взвыла, подпрыгнула над ложем и тяжело и протяжно застонала, забилась в судороге, обняв и сжав себя руками.

— Ой-ой-ой-ой-ой! - Причитала она, корчась на диване.

— Ты голову-то опусти! - насилу вырвался он из туго обвивших его бедер. - Никак кончила! Да хорошо-то, как, сильно! В первый раз что ли? Нет? Но сильно?

Получив утвердительный ответ, он расплылся в счастливой улыбке.

— Вот видишь, совсем я не насильник! Все для взаимного удовольствия, только! Сейчас отдохнешь, да я доебу тебя до конца. Не хочешь? Больно? Ну а как? Пососать можешь?! Ну не знаю... Вдруг что удумаешь, у тебя зубов вон сколько, а у меня живчик всего один. Правда, у тебя после такого тоже не останется, и ты своим беззубым ртом даже на протезы не заработаешь, а мне в тюрьме он и ни к чему. Так что снова неувязочка выходит. Обещаешь без глупостей? Твой тебя что ли научил, соблазнитель? Часто ему сосала? Чтобы в очко не давать? И всегда получалось? Да ладно, не отвечай, понятно, что не всегда, иначе оно бы у тебя таким разношенным не было. Не дергайся, шучу, нормальное очко, крепкое! Ты знаешь, что у тебя там родинка?! Потом сниму. Покажу. Не надо? Как хочешь!

Получилось, что девочка его еще и упрашивала дать ей в рот. Такая пленница ему нравилась еще больше. Он поставил ее раком на диване, перед лицом выпростал свой член, весь в любовной горячке, а сам стал поглаживать по ровной гладкой жопе девушки, безумно приятной на ощупь, то и дело трогая дырочки. В пизде у девочки было мокро, макая туда пальцы, смазал ей зад и потом аккуратно ввел средний палец.

— Ты наклонись вот так, я тебе туда меленько палец запихну, надо же мне от чего-то возбуждаться, не от твоих же зубок, которыми ты в меня впиваешься. Ай, полегче, мой-то поди побольше будет, чем у твоего ухажера!

Теперь и он ее трахал в зад! Большего ему и не хотелось - зад для других дел, для хуя придумали перед. Но шевелить внутри горячего нутра девочки пальцем, пока она, отбрасывая лезущие в рот волосы и раскрыв пунцовые, насосанные им же губки, старательно чмокала на члене, было запредельно приятно.

— Слыш, счас кончу, не вздумай выплевывать, хорошо?! – предупредил он, блаженно вытянув ноги.

Она согласно кивнула и буркнула, помогая себе ладошкой.

— Ах, чтоб тебя, ну ты меня довела, блять малолетняя, - Сматерился он и стал спускать в открытый ротик. Девочка сложила губки бантиком и, накрыв ими брызгающий член, всасывала все, что из него выливалось. Она и не думала делать ему больно, наоборот, будто бы сознательно старалась сделать как лучше, как приятнее. Он кряхтел, матерился в восторге, кончая и дергая коленями. Потом затих, откинувшись на спинку дивана, как есть – полуголый, с вялым полудохлым членом на бедре.

После такой отличной разрядки не хотелось думать ни о чем плохом. Девочка тоже успокоилась, утерлась и села рядом. Он чуть приобнял её своей ручищей.

— Устала?

— Да.

— Есть будешь?

— Не, я уже поела... в кафе...

— А, точно. Тогда давай спать что ли?

— Так рано?! Я дома раньше двенадцати не ложусь. - Они беседовали как давние знакомые.

— Чего так поздно, это же вредно, не высыпаться! А утром как?

— А я на занятиях досыпаю!

— Ишь ты, на занятиях она! Там надо слушать и запоминать! А то будешь такая же бесполезная по жизни, как я! Ни образования, ни работы, ни денег нормальных. Приходится, вот, девочек насиловать, потому что просто так не дают! А так бы сами давали, если б был богатый и знаменитый! Бегали бы за мной: «Возьмите меня, пожалуйста, засуньте на пол шишечки за щеку, дайте только за хуй подержаться и селфи сделать!». Стала бы?

Она хихикнула, прикрыв ладошкой рот и бросила на него оценивающий взгляд, помолчала, а потом покачала головой: «Не-а! Вы же старый!»

— Вот еще, ничего не старый! Считается средний возраст! Что, прямо плохо тебе было, я же видел, даже кончила хорошенько, когда отлизали как следует?! Лизал тебе твой? Нет? Ну еще бы, зато в жопу пёр, как здрасьте, как пароход! Так кто из нас насильник, он или я? Я тебя в дом позвал, когда тебе ночевать негде было, покормил. А от тебя особенно ничего не потребовалось, чтобы скрасить вечер одинокому мужчине среднего возраста. Да же? Теперь у тебя всегда кров будет, еда, зашита какая-никакая!

Он будто искал оправдания своему поступку. И даже если девочка была другого мнения, ума не перечить насильнику у нее хватало. И он понимал, что не очень убедителен после всего произошедшего. Но и лишаться такого нежданного общества, да еще и с возможностью неограниченного секса, тоже не хотелось.

— Ты знаешь, что, ты подумай. Я тебя не держу. У меня работа, жильё, член мой ты уже распробовала. Снимать где-то у тебя всё равно денег нет. Выйдешь отсюда, и другой на тебя также нападет. И того гляди, окажется похуже фруктом и что с тобой сделает совсем не понятно. А я хуже уже не сделаю точно! Только лучше! Говорят, женщины к мужчинам привыкают, если кто их ебет постоянно, им все больше и больше нравится. Заниматься с тобой буду, кормить, ребенка твоего дождемся, а дальше сама решишь, оставлять или отдать добрым людям. И снова будешь при фигурке и одинокая. Самое-то, женихов снимать. Понимаешь? Всего-то полгода перетерпеть.

— Чего молчишь? А взамен поживешь со мной как жена с мужем, ты мне - я тебе. Я же не сильно страшный. Бывают и похуже фрукты. Типа твоего, трахнул, на пизду набрызгал смешариков и в кусты.

— В общем думай, я все, задерживать тебя не буду. Если надо денег, могу дать на дорогу, такси вызвать. Езжай закладывать меня ментам, если так хочешь, единственного доброго и честного человека, встретившегося в твоей жизни!

— Никуда я не пойду! - Буркнула ему в ответ на его тираду девушка. - С вами останусь! Надо только мамке позвонить, сообщить, чтобы не искала! Хоть и сама выгнала, наверняка бы начала!

— Звать тебя как, а то не познакомились даже!

— Даша!

— Хорошее имя, доброе! А меня – Федор, как в «Простоквашино».

— Вы же говорили Игорь Михайлович!

— Это был сценический псевдоним!

Он приобнял теплое и голенькое тело девушки, прикрыв его полотенцем, а она привалилась к его плечу и тихо всхлипнула, как долго плакавший ребенок.

— Телевизор что ли включить, а то тихо как-то, пусть бормочет!

***