Я ждала ее не в раздевалке. Это было бы слишком предсказуемо. Я ждала ее в самой воде, на мелкой части бассейна, прислонившись спиной к мозаичной стене. Сквозь искажающую толщу воды я видела, как она, уже переодетая в свой синий купальник, робко спускается по лестнице и плывет своим неуверенным брассом вдоль дорожки. Ее движения были скованными, будто она чувствовала мой взгляд на своей коже даже сквозь хлорку.

Я дала ей проплыть несколько кругов, наслаждаясь ее наивной надеждой, что сегодня все будет иначе. Затем я сделала свое движение. Когда она поравнялась со мной, я изобразила внезапный приступ боли — схватилась за плечо, скривилась и громко, но не слишком, просто чтобы она услышала, ахнула.

Ее взгляд тут же устремился ко мне. В ее глазах читалась тревога. Идеально.

«Лиза!» — позвала я, делая голос слабым. — «Кажется, я потянула мышцу… помогите, пожалуйста… не могу пошевелиться».

Она мгновенно подплыла ко мне, ее собственное смущение забылось перед лицом чужой беды. «Боже правый! Что случилось? Тебе больно?»

«Ужасно, — простонала я, мастерски изображая страдание. — Это старое повреждение… иногда так случается… Мне нужно растереть плечо, разогреть мышцу, но я сама не могу до него нормально дотянуться…»

Я увидела, как по ее лицу пробежала тень понимания и ужаса. Она поняла, к чему я клоню. После вчерашнего ее стыд достиг такой глубины, что одно воспоминание заставляло ее кожу гореть.

«Может… может, позвать тренера?» — запинаясь, предложила она, отводя взгляд.

«Он ушел! — поспешно соврала я. — Его тут нет. Лиза, я вас очень прошу. Нужно просто немного растереть.».

Манипуляция сработала. Вода создавала иллюзию невидимости, укрытия. Ее доброта и чувство долга вступили в последний бой с ее стеснением. И, как я и предполагала, доброта проиграла.

Она кивнула, ее губы дрожали. «Хорошо… что мне делать?»

«Просто… положите руку мне на плечо. Сильно трите, по кругу», — прошептала я, прикрывая глаза, будто от боли.

Ее пальцы, холодные от воды, дрожа коснулись моего плеча. Она начала нерешительно водить ладонью по моей коже. Ее прикосновение было таким робким, что щекотало нервы.

«Сильнее, Лиза, — прошептала я. — Иначе не поможет».

Она надавила сильнее. Ее ладонь скользила по моему мокрому плечу, и я почувствовала, как по моей спине пробежал разряд возбуждения. Я приоткрыла глаза и увидела, что она смотрит на свою руку на моем теле, завороженная и испуганная одновременно.

«Теперь… под лопатку нужно… я сама не могу», — сдавленно сказала я.

Она, покусывая губу, завела руку дальше. Ее пальцы скользнули по моей мокрой спине к лопатке. Это прикосновение было уже более интимным. Она стояла так близко, что я чувствовала ее прерывистое дыхание на своем лице.

«Спасибо… уже легче…» — я заставила свой голос звучать благодарно и слабо. Затем я сделала главный ход. Я взяла ее свободную руку и прижала ее ладонь к своему другому плечу. — «И здесь тоже… пожалуйста…»

Теперь она стояла ко мне вполоборота, практически обнимая меня, ее руки работали на моем теле. Ее смущение достигло пика. Она пыталась не смотреть на меня, ее взгляд блуждал где-то у меня на шее, на груди…

«Ластоньки у вас такие холодные…» — томно пробормотала я. — «Согрейте их немного… вот здесь».

И я, не отпуская ее рук, повела их вниз по своему телу. С плеч — к ключицам. С ключиц — к верхнему краю моего открытого купальника. Ее глаза расширились от ужаса, но она не сопротивлялась, парализованная шоком и странным, запретным любопытством.

Ее пальцы, все еще холодные, легли на мою кожу прямо над лифом купальника, едва касаясь начала груди.

«Чуть ниже…» — прошептала я, и мой голос уже был не слабым, а низким, властным.

Она зажмурилась, но ее пальцы послушно скользнули под ткань лифа. Я чувствовала, как ее ногти чуть задевают мою кожу. Я резко выдохнула, когда ее ладони, теперь согретые моим телом, накрыли мою грудь. Она была совершенно неподвижна, ее руки лежали на мне, как чужые, а ее лицо выражало такую агонию стыда, что мне захотелось закричать от восторга.

«Сильнее…» — приказала я.

Она застонала, но ее пальцы начали двигаться — сначала неуверенно, затем все смелее. Она мяла мою грудь через тонкую ткань купальника, ее большие пальцы инстинктивно находили и терли мои соски, которые моментально затвердели у нее под пальцами.

Я откинула голову назад, наслаждаясь ее унизительной услугой. Она, застенчивая Лиза, стояла посреди бассейна и массировала грудь другой женщине, не в силах остановиться, пылая от стыда и, как я чувствовала по дрожи в ее руках, от дикого, непонятного ей возбуждения.

«Да… вот так… уже проходит…» — я сама уже с трудом могла говорить ровно.

Внезапно я открыла глаза и увидела, что на бортике стоит кто-то из обслуживающего персонала. Я не оттолкнула ее. Наоборот, я притянула ее еще ближе, чтобы наши тела слились в одно, спрятав ее руки между нами.

«Тише… — прошептала я ей в ухо. — На нас смотрят. Притворись, что поддерживаешь меня».

Она вся окаменела, прижавшись ко мне своей грудью, чувствуя, как мое сердце бьется в унисон с ее собственным. Ее дыхание стало частым-частым. Стыд быть пойманной за этим занятием добил ее последние defenses.

Когда человек ушел, я медленно отпустила ее. Ее руки дрожа упали вдоль тела. Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, полными слез унижения и чего-то еще — может быть, ненависти, а может быть, благодарности.

«Спасибо, Лиза, — сказала я, и мой голос снова стал обычным, будто ничего и не произошло. — Вы мне очень помогли. Кажется, все прошло».

Я отплыла от нее, оставляя ее стоять одной по грудь в воде, с руками, которые только что ласкали мое тело, и с душой, переполненной самым жгучим стыдом, который только можно вообразить. Завтра я приду снова. И моя охота продолжится.

На следующий день...

Воздух в раздевалке снова был густым и обжигающим. Я ждала ее, прислонившись к холодному металлу шкафчиков в самом дальнем углу, куда не доносились даже отголоски голосов из душевых. Сегодняшний план был дерзким даже для меня. Он требовал абсолютного контроля и безоговорочной власти над ее волей.

Лиза вошла, и я сразу заметила, как ее взгляд напрягся, заметив меня. Она попыталась сделать вид, что не видит, и направилась к своему шкафчику, но я была уже рядом.

«Лиза, как вовремя!» — мой голос звучал легкой, деловой озабоченностью. — «У меня ЧП. Помните, вчера вы мне так помогли с плечом? Так вот, пока вы меня… эм… массировали, я потеряла сережку. Дорогая память, подарок бабушки. Она должна быть где-то тут».

Его глаза застыл в ужасе. Она поняла, что я снова в ее жизни, и отступать не намерена.

«Я… я не видела никакой сережки», — пробормотала она, пытаясь открыть свой шкафчик и спрятаться за дверцей.

«Я уже искала повсюду на полу, — солгала я. — Но она могла закатиться именно сюда, за эти шкафчики. Там узко, я не пролезу. А ты… ты такая худенькая. Ты могла бы попробовать просунуть руку. Или даже… заглянуть».

Я взяла ее за локоть и мягко, но неумолимо повела за ряд шкафчиков, в глухой, тесный закоулок, куда едва проникал свет.

«Аня, я не думаю, что…» «Лиза, это память! — мои глаза сделались влажными. Искренность — лучшая манипуляция. — Пожалуйста. Просто загляни».

Она вздохнула, поняв, что сопротивляться бесполезно. Она опустилась на колени перед щелью между шкафчиком и стеной.

«Ничего не видно, — сказала она через секунду. — Здесь слишком темно». «Может, нужно пригнуться ниже? — невинно предложила я. — Твой купальник такой скользкий, ты же вся измажешься о пыль. Лучше сними его. Ненадолго. Чтобы не испортить».

Она замерла на корточках, спиной ко мне. Ее спина напряглась. Она молчала, и я чувствовала, как внутри нее борются последние остатки здравого смысла с навязанным мной чувством долга.

«Это ненадолго, — мягко настаивала я. — Я же тебя тут прикрою. Никто не увидит».

Медленно, она потянулась к застежке на спине. Шелест развязавшейся ткани был для меня слаще любой симфонии. Я помогла ей стянуть мокрый купальник с плеч, с бедер. Он оказался у меня в руках. Она осталась сидеть на корточках перед щелью, совершенно голая, прикрываясь только своими руками и тенью.

«Ну? Видишь что-нибудь?» — спросила я, сжимая в руке ее купальник. Он был теплым от ее тела.

«Н-нет… ничего…» — ее голос дрожал. «Странно…— я сделала вид, что задумалась. — А знаешь, я тут вспомнила! Я же вчера, когда ты меня… помогала мне, поправляла волосы. Она могла зацепиться за застежку моего бюстгальтера и упасть, когда я переодевалась. Точно! Она должна быть в моем шкафчике!»

Лиза медленно обернулась и посмотрела на меня с немым вопросом. Ее глаза были полны слез.

«Но мой шкафчик аж на том конце, — я сделала расстроенное лицо. — И я не могу его сейчас открыть, у меня руки заняты… вещами». Я показала ей ее же купальник в своей руке. Идея осенила меня. «О! Сбегай быстренько к моему шкафчику, открой его и посмотри на верхней полке! Номер 34. Это же займет секунду!»

Она смотрела на меня с немым ужасом. «Аня… нет… дай мне мой купальник… пожалуйста…»

«Лиза, я не могу его тебе дать, он же чистый! — моя настойчивость стала тверже. — Ты же вся в пыли, ты хочешь испачкать купальник? Лучше быстро сбегай голышом, это же всего несколько шагов! Мы же одни, я только что проверяла! Никого нет!»

Это была наглая, оголтелая ложь. Из душевой доносились голоса и звук льющейся воды. Кто-то точно был там.

Она трясла головой, и по ее щекам потекли слезы. «Я не могу… я не могу…» «Лиза, это же ради памяти моей бабушки! — мой голос дрогнул. — Ты же не откажешь мне в такой мелочи? Быстро пробежишь. Как стрела. Никто и не заметит».

Ее сопротивление было сломлено. Чувство вины, привитое мной за эти дни, оказалось сильнее инстинкта самосохранения. Она медленно поднялась на дрожащих ногах. Она была прекрасна в своем абсолютном, жутком стыде. Грудь вздымалась частыми, прерывистыми вздохами, а соски затвердели от страха и холода.

«Быстро…» — прошептала она сама себе и, сделав глубокий вдох, выскочила из-за шкафчиков.

Я тут же выглянула из укрытия. Картина была достойной кисти великого мастера. Полностью обнаженная Лиза, пылающая алым стыдом, на цыпочках, стараясь быть невидимой, неслась по проходу между скамейками к шкафчику номер 34, от быстрого шага её небольшие груди тряслись и она прикрылась ладонями придерживая их. В этот самый момент из душевой вышла женщина с полотенцем на голове. Она остановилась как вкопанная, уставившись на голую фигуру. Лиза, заметив ее, издала тихий вопль и, добежав до шкафчика, судорожно начала пытаться открыть его, повернувшись спиной к женщине, подставляя ей на обозрение свою упругую, округлую попку и напряженную спину.

Я наблюдала, сжимая ее купальник в руке, и мне казалось, что я сейчас достигну оргазма от одного этого зрелища.

Через мгновение она помчалась обратно, прижимая к груди какую-то несуществующую сережку (я знала, что ее там нет), стараясь прикрыть ладонью лобок. Она влетела ко мне за шкафчики и прислонилась к стене, вся трясясь, тяжело дыша, не в силах вымолвить ни слова.

«Нашла?» — спросила я с надеждой. Она просто покачала головой, и слезы потекли снова. «Жаль…— я сделала грустное лицо. — Но спасибо, что попыталась».

Я смотрела на нее — униженную, обнаженную, плачущую. И тогда мое решение созрело. Мне нужно было стереть последнюю грань.

«Знаешь, раз уж ты такая готовая помочь… — я начала медленно расстегивать застежку своего собственного купальника. — У меня тут та же проблема, что и вчера. Спина. Мышца снова ноет. А крем я забыла. Не могла бы ты просто… руками помассировать, как вчера? А то я сама не могу нормально размять».

С этими словами я сбросила с себя лиф, а затем и трусы. Теперь мы стояли друг напротив друга — обе абсолютно голые. Но если ее нагота была жертвенной и стыдливой, моя была вызовом. Я была уверена в своем теле.

Она смотрела на меня, завороженная, не в силах отвести взгляд от моей груди, от темных, уже набухших сосков, от гладко выбритого лобка и набухших половых губ между моих ног.

«Подойди», — приказала я мягко.

Она подошла. Я повернулась к ней спиной. «Помнишь, как вчера?».

Ее дрожащие, холодные ладони легли на мои лопатки. Она начала нерешительно тереть. Ее прикосновения были робкими, но от них по всему моему телу пробегали электрические разряды.

«Сильнее, Лиза. Не бойся». Она надавила сильнее.Ее пальцы впивались в мои мышцы и это было болезненно-приятно. «Ниже…»— прошептала я.

Ее руки поползли вниз, по моей пояснице, к началу ягодиц. Она терла мою кожу, и я чувствовала, как ее дыхание становится все более прерывистым.

«И спереди тоже…» — я повернулась к ней лицом.

Ее глаза были полны паники, но она уже не могла остановиться. Ее руки, повинуясь моей воле, поднялись и коснулись моих ключиц, а затем скользнули вниз и накрыли мою грудь. Она замерла, чувствуя, как мои соски твердеют у нее на ладонях.

«Хорошо… — прошептала я, закрывая глаза. — Вот так…»

Я положила свои руки поверх ее и стала водить ими по своему телу, показывая, что я хочу. По груди, по животу, все ниже… Я довела наши сплетенные руки до самого лобка и заставила ее пальцы провести по моим влажным, уже возбужденным губам.

Она ахнула, почувствовав мою влагу и жар. «Спасибо, Лиза, — я медленно отпустила ее руки. — Кажется, полегчало».

Я посмотрела на ее потерянное, растерянное лицо, на ее губы, приоткрытые от пережитого шока.

«Завтра, — сказала я, протягивая ей наконец ее купальник, — я научу тебя чему-нибудь еще».