От Автора:

В рассказе использована информация из открытых источников.

Название ролика: «Загадка четырех раввинов: Древний ключ от всех дверей»

Автор канала: Алексей Редозубов

Платформа: YouTube

Глава 2.

Иллюзия побега

Человек смертен, и как точно заметил классик – «иногда внезапно смертен». Для Валентина гибель Петра Олеговича оставила больше вопросов, чем ответов. Что послужило причиной последнего трагического шага? Банальный передоз? Индивидуальная непереносимость? Побочный эффект? Молодой учёный не привык гадать на кофейной гуще, и смерть, пусть даже близкого человека, не повод прекращать желанные исследования. Так много сил вложено в эту работу. Валентину казалось, что перспективы проекта MGP (Medusomyces Gisevii Psychedelic – Психоделический медузогриб) потенциально шире всего того, что предполагалось и закладывалось изначально.

Следовало найти кого-то, кто согласился бы добровольно продолжать начатый эксперимент. И если в первом случае участвовал пожилой мужчина, то теперь предпочтительно найти противоположность – молодую женщину. Валя задумался. Случайным ли оказалось это знакомство, или кто-то уже всё предопределил и свёл судьбы таких разных, чуждых меж собой людей.

*****

«Хороша Любаша, да не ваша», – любила говаривать девушка навязчивым ухажёрам. Привлекательная и обаятельная от природы, Люба с лёгкостью вызывала у противоположного пола чувственный интерес. Иногда прелестнице хватало одного невинно обронённого взгляда, чтобы в глазах мужчины вспыхнул огонёк похоти. А уж если кого Любовь одаривала вниманием, итог практически всегда оказывался предсказуем – воздыхатель «сгорал» в пламени страстей.

Родилась и выросла девушка в семье вполне успешной. Папа – профессор, плюс мама – инженер, равно – материальное благополучие. Увлечённые личными достижениями, амбициозные родители, видимо, что-то упустили, воспитывая единственную дочь. Избалованный и капризный ребёнок заботу и достаток воспринимал как должное и вырос обыкновенным эгоистом. Не помог образумиться престижный ВУЗ: учёба не вдохновляла, и так случилось, что девушка попала под дурное влияние плохой компании, почти как в старой дворовой песенке:

«Но мне, невинному тогда ещё,

Попались пьющие товарищи,

На вечеринках и в компаниях

Пропала молодость моя».

«Скользкая дорожка» порока увлекла девушку и вскоре превратила в умную, но циничную блядь.

Валентин вёл себя странно, так казалось Любе. В отличие от прочих, похотливым взглядом не раздевал и при случае за попочку прихватить не спешил, хотя задница была крайне соблазнительна, впрочем, как и другие части молодого холеного тела. Пару раз девушка одалживала у Валентина деньги, разумеется, не возвращала, а парень о долге «забывал».

Последнее общение крайне заинтриговало Любу: молодой мужчина пригласил в пафосный ресторан. Много рассказывал про альтернативную реальность, тайны подсознания и психоделики. Девушка мало что понимала, но тема с психоактивными веществами зацепила. Люба ни разу не пробовала (травка не в счёт), а хотелось, в том числе, и потрахаться под этим делом. Девушка любила экспериментировать, а в сексе – особенно.

Уже будучи в машине, когда Валентин любезно подвозил домой, Любаша не удержалась. Попросила припарковаться в укромном месте, подальше от любопытных глаз. Валя, погружённый в свои раздумья, намёка не понял, но тихий закуток для машины определил. Девушка ловкими пальчиками расстегнула молнию брюк, рука проворной змейкой скользнула в ширинку и через ткань трусов обхватила ещё дремлющий член.

– Можно. Попробовать… – Блудливый взгляд васильковых глаз, чуть приоткрытый чувственный рот, язык в нетерпении облизывающий напомаженные ярким губы.

Возможно ли отказать такому? Ответ более чем красноречив. Валентин откинул назад спинку кресла, вызволил на свободу твердеющий член. Не планируемое, но такое приятное завершение вечера.

Сейчас мужчина в её власти, и Любаша это знала и любила переживать это чувство снова и снова. Она склонилась к паху, пальчики играючи обнажили головку, маленьким такой член не назовёшь, хотя пробовала и крупнее. «Залупа мясистая, аж сиреневая от прилившей крови, впрочем, в ротик поместится, а если в рот приму, значит и в попочку смогу», – размышляла про себя прелестница. Аромат будоражил, чуть припахивало свежим потом, и характерным маскулинным запахом здоровой возбуждённой плоти.

Любаша сосала неторопливо, «с выражением». Так отличница перед всем классом декламирует у доски стихотворение, заученное накануне. Она ловит завистливые взгляды соперниц, мальчишки смотрят с восхищением, а строгая учительница приободряет наклоном головы, и рука тянется к школьному журналу поставить заслуженную «пятёрку».

Всё хорошо, технично и в меру страстно. Любу заводил процесс, и едва различимый аромат промокших трусиков уже можно уловить в салоне. Правда, «академичность» минета несколько приелась. Валентин обхватил руками голову и самозабвенно пользовал, не задумываясь о партнёрше. И если это не божественно, то по-настоящему восхитительно – вот так брать и нанизывать под корешок, когда носик упирается в пах. Люба приноровилась, смиренно принимая, выдерживала высокий темп, но когда мужчина кончал, изо всех сил прижимая голову к паху, лицо девушки багровело, в горле что-то клокотало, а ладошки умоляюще шлёпали Валю по ляжкам. Ещё пару долгих мгновений мужчина удерживал девушку, любуясь беспомощностью, после милостиво отпустил. Любка отстранилась на спинку кресла, хватала ртом воздух – не могла отдышаться. На лице грязные разводы – тушь потекла, то ли слезинки, то ли капельки пота.

– Ну ты скотина. Заебал. – В голосе угадывались нотки негодования и восхищения одновременно.

– Я рад, что тебе понравилось, – Валентин флегматично обтирал член влажными салфетками. Заправил и застегнул ширинку.

Любаша желала, но особо не рассчитывала получить взаимность – ответ на минет. Валентин опять удивил девушку непредсказуемостью. Перетянул жгутом руку и, взяв небольшое количество крови из вены, поместил пробирку в медицинский контейнер.

– Ты вампир? Зачем тебе моя кровь? – Недоумение – слово, точно характеризующее реакцию девушки.

– Сделаем анализы. А так, встретимся через неделю. Обещаю, будешь «плакать и смеяться». – И было непонятным в ответе, шутит молодой человек или говорит в серьёз.

– Заинтриговал. – «Нет, он точно ёбнутый, но забавный, и с ним интересно…» – уже про себя размышляла Любовь.

*****

На съёмную квартиру Валентин никогда не приглашал девок. Во-первых, дом для Вали был чем-то чрезвычайно сокровенным, и молодой мужчина страшился, что женщина просто своим присутствием может эту интимность порушить, осквернить. А во-вторых, соображения элементарной безопасности. Не секрет, что дамочка с низкой социальной ответственностью запросто может оказаться и наводчицей для воров-домушников. Так, к чему искушать судьбу?

Валентин выбрал скромную гостиницу рядом с домом, снял номер на сутки. Купил фрукты, бутылочку лёгкого вина и стал дожидаться Любу. Сейчас, по прошествии недели после того свидания в ресторане, учёный начинал сомневаться в правильности своего выбора. А вдруг молодая женщина вовсе не та, кто ему нужен для эксперимента? Или она передумает, откажется и не придёт? Впрочем, в ряд ли, пообещал заплатить, так что придёт обязательно. Жадная до денег пизда своего не упустит.

Любаша пришла, опоздала почти на час. Опоздания на свидания девушка за грех не считала, напротив бон-ион слабого пола. Новая причёска, провокационный макияж, наряд – всё говорило о том, что к встрече Люба готовилась основательно, и мужчина это заметил и оценил комплиментами.

Бокал вина, формальный обмен любезностями. Валентин раздумывал, как перейти к главному, выручила девица. Любаша упорхнула в уборную «припудрить носик». Мужчина достал термос, налил в стакан ферментированный напиток, приготовленный «грибом».

Молодой женщине нравилось ловить противоположный пол в амурные сети, она упивалась силой своего влечения. Элегантная, плюс красные модельные туфельки на высоченном каблуке. Бардовый кружевной корсаж с открытой спиной деликатно поддерживал, но не скрывал налитые сочные груди с малиновыми сосками. Ажурный пояс с подвязками, розовые чулочки. Трусиками искусительница пренебрегла, демонстрируя гладко выбритую промежность.

– И как я тебе, нравлюсь? – соблазнительно виляя пышным задом, Люба пофланировала к широкой кровати.

Член в штанах ожил, и Валентин подумал, что это как раз тот случай, когда вполне допустимо соединить приятное с полезным. Девушка в предвкушении ожидала, расположившись на краю постели. Чуть отклонившись назад и облокотившись на руки, она то вульгарно раздвигала ноги, дразня соблазнительной пиздёнкой, то жеманно сводила коленки, лукаво потупив притягательные глазки. Впрочем, бесовской огонёк похоти уже распознавался во взгляде.

– Выпей, это твой билет в «страну чудес». – Валентин протянул стакан с ферментированным напитком.

Любаша с готовностью осушила, вернула пустую посуду, облизав пухленькие от природы губы. Сейчас молодая женщина желала секса и страстей.

– Приляг, прикрой глаза. Расслабься и ничего не бойся, я буду с тобой, – спокойный голос Валентина убаюкивал.

Любе казалось, что мужская рука поглаживает по внутренней стороне бедра, поднимается выше, пальчики играючи касаются сокровенного... Все чувства постепенно притупились, и молодая женщина провалилась в липкое небытие…

Валентин сидел на кровати рядом, казалось, что девушка находится в глубокой дрёме. Дыхание ровное, пощупал пульс – в норме. Хорошо. Оставалось только ждать, а дальше… дальше – по обстоятельствам.

*****

– Открой глаза, – голос вывел из оцепенения.

Первое, что увидела Люба, – порхающего ангелочка с веткой акации и чёрно-белую плоскость шахматного пола.

– Ты кто?

– Разиэль, твой ангел-искуситель, или хранитель, это уж как пойдёт. – Ангелочек хихикнул, бесцеремонно разглядывая прелести обнажённой женщины.

Люба смутилась под бесстыжим взглядом, непроизвольно прикрыла ладошкой срам.

– Всё нам про тебя ведомо, так что не тушуйся, «целка валдайская». – Скрипучий голос словно пережёвывал каждое слово.

Люба обернулась. Бормотал старик, сгорбенный в рубище из дерюги, чёрная тень капюшона скрывала черты лица. Слева и чуть позади от странного пророка возвышались две медные колонны: Северная – Боаз и Южная – Яхин. Проход между столбами охранял божественный Шеду – огромный и грозный. Существо с головой человека, туловищем льва, крыльями орла и ногами быка.

Старик продолжал монотонно вещать сиплым голосом прокуратора. Он обличал Любовь, высвечивая пороки, низменные страсти, читая страницы жизни, как зачитывают приговор. Молодая женщина слушала молча и в какой-то момент явственно осознала всю тяжесть своего нравственного падения и неотвратимость жестокого наказания. А ещё Люба поняла: верно, не всё потеряно, и можно обрести утраченные смыслы. Можно, если пройти между колоннами Боаз и Яхин.

Шеду стережёт проход. И если Люба решит загадку, то получит право войти, а если нет, останется наложницей божественного существа.

– Ты согласна? – подытожил старик.

Люба задумалась, посмотрела на великана. Грозный Шеду ощупывал девушку тяжёлым взглядом, выжидающе молчал.

– Хорошо, я попробую. – Страшно, но молодая женщина согласилась.

– Слушай внимательно, повторять не буду, – пророкотал Шеду:

«Четыре пилигрима зашли в фруктовый сад.

Первый пилигрим – умер.

Второй – сошёл с ума.

Третий – стал рвать ростки.

И лишь четвёртый раввин вышел с миром», – растолкуй нам, что означает эта притча?

– А что она может означать? Заходят у тебя пилигримы, а выходит раввин. – Странность загадки обескуражила молодую женщину.

– А ты не торопись, подумай, – начал подсказывать ангелочек, – у этой загадки может быть четыре ответа, и все четыре будут верны. Тебе достаточно назвать хотя бы один.

– Это очень сложная история. Загадай мне другую, полегче. – Любовь даже примерно не догадывалась, как трактовать эту притчу.

– «Сложный» от слова «ложный», а загадка только на поверхностный взгляд трудная, – старик продолжал вразумлять менторским тоном, – хочешь услышать отгадку?

Люба утвердительно кивнула головой.

– Хорошо, тогда слушай: притча – это рассказ о том, как работает мышление. Обработка информации проходит в четыре этапа, а четыре пилигрима – это один и тот же человек, только на разных стадиях постижения смысла – алгоритм работы мозга.

В начале должно отказаться от буквального значения слов, их прямого понимания. Забудь, что ты знаешь, и чему тебя учили: «не вливают вина молодого в мехи ветхие». Это и есть аллегорическая смерть первого пилигрима.

Далее, каждое слово разбираем на возможные варианты толкований. Таких понятий может оказаться великое множество, как и варианты их сочетаний. Рассматривая значения слов в произвольной комбинации, легко обнаружить, что часть лишена смысла. Символически это означает помешательство второго пилигрима.

Третий пилигрим начинает складывать трактовки слов в разумные цепочки, создаёт гипотезы. Пока это лишь промежуточная стадия. Рвать ростки – означает ограничиваться поверхностным смыслом.

Четвёртый пилигрим, пройдя весь путь, формирует финальную цепочку, дающую понимание смысла. А осознав смыслы, человек обретает возможность преобразиться, посему в сад входит пилигрим, а выходит раввин. Выходит просветлённый, символически это и означает – выйти с миром. Таков путь обретения новых смыслов.

– А теперь, – старик вытянул руку и направил на Любу указательный перст, – Шеду возьмёт тебя.

Люба смотрит на руку, осознание комом подступает к горлу. Кисть старика – культя с одиноким указательным пальцем.

Наама с крыльями, как у летучей мыши, склонилась и прошептала молодой женщине: «Идём, Шеду не любит ждать…».

– А где же Разиэль, где мой ангелочек-хранитель? – Люба оглядывается по сторонам, ища поддержки.

– Так я и есть твой ангел-искуситель. Не узнаёшь? Ре-Альность определяется точкой зрения. Меняется взгляд, смещается фокус – и мир вокруг тебя изменяется, – ангелочек-демонесса смеётся в лицо обескураженной женщине.

Наама подвела Любовь к Шеду, принудила опуститься на четвереньки и по-кошачьи прогнуть спину, выпячивая соблазнительную задницу. Шеду, уже возбуждён, нетерпеливо перебирая копытами, нависает над молодой женщиной.

– Человеческая самка, ты уже совокуплялась с божественным? – в предвкушении соития напряжённый член Шеду нетерпеливо подрагивал.

Люба в смятении молчит. Противоречивые чувства путаются в голове: страх, возбуждение, любопытство…

– Мать порока, помоги мне, – тяжёлый взгляд Шеду находит Нааму, – и покрепче держи эту похотливую суку.

С почтением, опустившись на колени, Наама взвесила в руках увесистый фаллос. Тяжёленький, – отметила она мысленно, и внутренне содрогнулась, представив себя на месте молодой женщины. Даже для любвеобильной демонессы принимать такое было бы тяжким испытанием. Пугали не размеры сами по себе, хотя и они тоже казались значительны. Страшило другое: член был усеян загнутыми назад шипами с заострённой, как пика, головкой. Другими словами, входил такой грозный инструмент легко, но при выходе неминуемо царапал стенки влагалища.

Наама прицелилась, а Шеду, качнув мощной тушей, плавно загнал член, больно боднув матку. Люба вскрикнула: горячее и твёрдое заполнило до краёв, приятно растягивая стенки вагины. Но уже в следующие мгновения глаза округлились, зрачки расширились, и Любовь оглохла от собственного вопля. Молодой женщине казалось, что её дырочку раздирают, выворачивают на изнанку. Она содрогнулась всем телом, пытаясь избежать повторного проникновения. Всё было тщетно: Наама крепко удерживала несчастную, нашёптывая на ушко скабрезности.

Шеду ликовал, истошные крики жертвы лишь ещё больше раззадоривали похоть, и он остервенело продолжал всаживать, овладевал, упиваясь собственной властью.

– Теперь в жопу. – Пресытившись влагалищем, божественному хотелось большего.

– Нет, только не туда, – взмолилась измождённая женщина, – не могу больше.

Измочаленную дырку жгло, припекало адовым пламенем, продолжать насилие казалось немыслимо.

Наама залюбовалась раскуроченным влагалищем, края сильно опухли, дырка не спешила смыкаться и было видно расцарапанное розовое нутро. Шеду поторопил, и «дымящийся» от нетерпения член прижался к тугому колечку ануса. Затаив дыхание, дьяволица наблюдала, как грубо и беспощадно входит орудие пытки, растягивая неподготовленную дырочку. Нааму трясло от возбуждения, так и есть, истончившиеся до бела края сфинктера лопнули, когда член погрузился в задницу. Он зашёл полностью, до упора, на всю свою длину. Люба явственно переживала как растягивается нутро, что-то лопается, и от нахлынувшей боли, было не разобрать рвётся снаружи или внутри. Женщина скулила, выла на одной ноте, а когда член начал покидать попку, голос сорвался на визг.

Наама крепко удерживала жертву, упивалась её криками, не отрываясь следила, как входит и выходит окровавленный член. Шеду неистовствовал, движения становились всё хаотичнее и наслаждение от земной женщины затмевало божественное. В какой-то момент он замер, протяжно зарычал и, перебирая копытами, начал обильно изливаться. Кончив, натруженный член выскользнул из дырки, а она так и продолжила зиять, подрагивая вывернутыми на изнанку краями.

Женщину уже никто не удерживал. Полуживая, ополоумевшая от насилия, она завалилась на бок, свернулась калачиком и беззвучно рыдала.

– «От плода уст своих человек насыщается добром, и воздаяние человеку — по делам рук его». – Речь старика обращена к дьяволице.

Наама подняла полуживую женщину на руки, и они в сопровождении старика, Шеду прошли меж колонн Боаз и Яхин. Дьяволица аккуратно уложила Любовь на михбар – медную решётку Жертвенника всесожжения. Вспыхнул дремавший огонь, и сакральная victima захлебнулась в собственном крике…

*****

Валентин с любопытством наблюдал за молодой женщиной. Она продолжала спокойно лежать на кровати, и могло показаться, что человек просто дремлет. В какой-то момент, ещё не приходя в сознание, Люба принялась что-то громко выкрикивать, а тело начало выворачивать и корёжить, словно в падучей. Всё это было неожидаемо и напугало Валентина. Он принялся хлестать женщину по щекам, пытаясь привести в чувство. В итоге это удалось, и Любовь открыла глаза, ещё не до конца осознавая, где она и с кем. Мужчина предложил воды. Молодая женщина окончательно пришла в чувства и с осуждением разглядывала Валентина.

– Насиловал меня, признавайся. – Люба сорвала голос и говорила с трудом.

Валя с сожалением пожал плечами. Как ей объяснить, чтобы поверила? Любопытно, с чем же она столкнулась?

– Тебя здесь никто не насиловал, и даже я, – сдержанно улыбнулся мужчина, старался быть убедительным.

– Тогда почему у меня всё болит? – кажется, Любовь совсем не верила Валентину.

Валя пытался спокойно объяснять, что причины могут быть самые разные. Начиная от банального самовнушения, рассказывал про стигматы, но, похоже, для Любы слова оставались просто словами – мало убедительный трёп. Впрочем, учёному кое-что удалось выяснить: пусть и не охотно, но молодая женщина поведала свой психоделический опыт. Очевидно, что Любовь недоговаривала, но вот о чём конкретно умалчивала, мужчине оставалось пока только гадать.

Секс в этот вечер так и не случился. И если до принятия препарата Любочка сама «прыгала» в койку, то после психоделического трипа, похоже, что даже думать на эту тему девушке становилось больно.

Спустя дней десять или около того Валентин предпринял попытку встретиться с Любочкой. Учёному хотелось ещё раз обсудить психоделический опыт, узнать подробности, но девушка пропала. Уже много позже, наведя справки через знакомства в спецслужбах, удалось выяснить: молодая женщина переехала на юг и работала теперь сестрой милосердия в забытом богом лепрозории.

*****

Старая церквушка неприветливо скрипнула покосившейся дверью. Место это считалось «нехорошим», и местные обитатели обходили его стороной. Началось всё, когда стало модно возвращать имущество церкви. Вот и обветшалый храм на территории лепрозория, оборудованный под морг, оборотистые служители культа прибрали к рукам. Да, что-то не заладилось… Архитектор, взявшийся вернуть церкви первоначальный облик, сошёл с ума, новый настоятель повесился прямо в храме. Во время ремонта строителей преследовали несчастные случаи, а очередной настоятель, присланный РПЦ, не проработав и месяца, бесследно исчез. Реконструкцию церквушки с горем пополам завершили, но приходом она так и не обзавелась. Стояла заброшенной, все её обходили стороной – место считалось проклятым.

И если для одних место проклято, то для иных – место силы. Церквушку регулярно посещал одинокий старик, звали его Гомба, а за глаза – Однорукий. Свою правую руку старик прятал в одежде и никому не показывал, отсюда и прозвище. Обитатели лепрозория его откровенно побаивались, но и уважали. Одни поговаривали, что Гомба являлся адептом религии Бон, другие – что колдуном культа Вуду, но что было известно доподлинно, и не раз находило подтверждение, Однорукий обладал пророческим даром. Правда, все его предсказания носили негативный подтекст, и оттого обитатели лепрозория старика сторонились.

Сторонилась и Любовь, но сила, что привела молодую женщину в лепрозорий, исподволь побуждала навещать старика в его одиноко стоящем домике, ухаживать, как и за другими подопечными, а скорее даже прислуживать. Вот и сейчас, посреди летней ночи, по-особенному душной, голос повелел встать и идти. Люба не удивилась, голос в сознании навещал и раньше. Оделась, вышла на улицу, было тревожно тихо. Южная тьма густым и гнетущим затопила улицы, и только одинокие цикады небрежно исполняли «Маленькую ночную серенаду».

Скрипучая дверь затворилась, внутри церквушки казалось прохладно, сумрачно и только в алтарной части горели чёрные свечи. Любовь сделала несколько шагов и в нерешительности остановилась.

– Не бойся. Подойди ко мне, – голос принадлежал старику, Люба узнала его сразу.

Чуть замешкавшись, молодая женщина миновала среднюю часть храма и зашла в алтарь. В белых одеждах, украшенных шумерским орнаментом, тканным золотом и серебром, фигура старика выглядела необычно – величественно.

– Сила свыше призвала тебя, ты услышала и пришла. Сегодня особенная ночь – Чёрной луны. Любовь, ты здесь, чтобы исполнить предначертанное. Плод, зачатый в эту ночь, – священная жертва, предначертанная богам.

Люба слушала, ещё не до конца осознавая свою роль, но отчётливо понимая предопределённость своего присутствия.

– Раздевайся. Время пришло. – Тяжёлый, бесстрастный взгляд старика подавлял молодую женщину.

Люба повиновалась, и лёгкая ткань халата скользнула на пол.

– И бельё тоже. Всё снимай.

Молодая женщина, чуть помедлив, завела руки за спину, пальцы не слушались, наконец, застёжка сдалась. Тяжёлые груди, покачиваясь, выскользнули из чашечек бюстгальтера. С трусиками справилась быстрее. Стыдливо прикрыв ладошками срам, Люба испытывала волнение, страх, лёгкое, но ещё не проявленное возбуждение.

– Ложись. – Старик левой рукой указал на престол.

Люба, не смея взглянуть на старика, подошла ближе, белый мрамор столешницы расчерчен углём. Перевёрнутый пентакль в центре и каббалистические символы по периметру запечатывали престол. Преодолевая робость, внутренний трепет, женщина забралась и легла на спину. Старик широко развёл коленки, давно не бритый лобок зарос молодой порослью рыжеватых волосиков. Люба почувствовала, как краска стыда залила лицо: лежать вот так, с вульгарно раздвинутыми ногами перед стариком, казалось невыносимо и волнительно одновременно. А когда левая рука зарылась в мягкую кудрявость и бесцеремонно стала ощупывать срамные губы, теребить, натирать клитор, женщина застонала, переживая беспомощность и первые, ещё слабые, волны возбуждения. Правую руку Гомба по-прежнему скрывал в складках балахонистой одежды.

Дыхание сбилось, женщина сладко стонала, старик видел, чувствовал, как малые половые губы набрякли от прилившей крови и уже не скрывали увлажнённое от соков преддверие влагалища. Гомба освободил от одежд правую руку и погрузил кисть в чашу – фиал священного семени. Люба вспомнила, узнала эту руку: изуродованная культя с одним указательным пальцем принадлежала старику, в пережитом психоделическом опыте. Сейчас кисть с единственным пальцем была густо вымазана тягучей липкой спермой. И когда палец мягко проник в дырочку, всё внутри сжалось, женщина протяжно застонала.

Старик, покачивая кулаком, совершал поступательные движения, пытаясь просунуть изуродованную культю. Узкий вход не пускал широкую часть ладони. Пальчиками левой руки Гомба неспешно охаживал обнажившийся клитор. Люба уже томно стонала в голос, вход во влагалище, казалось, растянут до крайности, и терпеть это невыносимо, а кулак продолжал давить, и было непонятно, чего больше в этих стенаниях: сладострастия или боли.

Люба закричала, подалась всем телом назад, когда рука проскользнула в жаркую узость влагалища. Едва заметная улыбка скользнула по лицу старика. Стенки вагины приятно обжимали, натужно растягивались, когда изуродованная кисть пыталась протиснуться глубже. Женщина тяжело охала, вцепившись руками в края престола. От напряжения костяшки пальчиков побелели. Принимать крупный узловатый кулак становилось по-настоящему мучительно, и одновременно извращённое чувство сладостной полноты проявлялось, концентрировалось и тёплыми волнами услады омывало тело.

Старик продолжал сладко и мучительно изнурять ставшую уже более податливой пиздёнку, когда палец коснулся упругой стенки. Пошарив, кончик нащупал наружный зев шейки матки, упёрся в дырочку. Испарина выступила на лице, капельки пота покрыли тело, когда женщина почувствовала, как что-то твёрдое пытается проникнуть в сокровенное.

– Не надо туда, хватит. Не надо, не надо, не надо… – затараторила Люба, крутила головой, словно пытаясь отмахнуться от новой, усиливающейся боли.

Старик, словно не слыша, продолжал давить, давить и давить… медленно растягивая, проникать в дырочку. Люба уже не владела своим телом, казалось, повинуясь иной воле, она упёрлась ступнями в столешницу, приподняла таз и, зажмурившись, с криком подалась навстречу руке. Палец прорвался в заветное нутро, культя мягко боднула шейку матки.

– В глаза мне смотри! В глаза, – хрипел старик, насилуя сокровенное.

– Да, так, ещё. Приятно, с болью ещё приятнее, – вторила ему Любаша не своим голосом.

Ошалелая женщина распахнула вежды, очи старика притягивали бесовским огнём. На одном дыхании, как заклинание, Гомба начитывал мантру зачатия, завораживал. Любовь погружалась в этот гипнотический взгляд, так тонут в чёрном омуте небытия. Пространство распалось на фракталы, сознание ещё цеплялось за обломки ре-Альности, а душа, воспарив, отрешённо наблюдала, как содрогается плоть в судорогах мучительного оргазма...

Примечание.

Засушенный половой орган льва. Картинка найдена в «мировой путине», аутентичность не подтверждена.