Все персонажи являются совершеннолетними (18+).

* * * * * * * * * * *

Кира жила в элитной квартире почти в центре: консьерж на проходной, входная в дверь в квартиру застеклена, внутри - бежевые стены, плитка на полу у входа и огромное зеркало в прихожей. Полина всегда чувствовала себя здесь чужой - как ни крути, а для неё это была другая реальность.

— Проходи, — Кира сбросила ботинки прямо у двери, прошла на кухню. — Хочешь чаю? Или лучше кофе? Тебе бодрячок сейчас не помешает.

— Воды, — тихо сказала Полина.

Она прошла в комнату. У Киры там был полный бардак: косметика по всему столу, открытый шкаф, нижнее бельё валялось на кресле. Но бардак у неё был какой-то… красивый, живой.

Кира вернулась с водой и сразу включила лампу.

— Так. Давай переоденемся. Снимай свитер, я дам тебе нормальный топ. Твой - школьный какой-то, в нём только уроки вести.

Полина неловко сняла свитер, осталась в лифчике. Он был старый, уже растянутый и серый от стирок. Её единственный лифчик купленный ещё весной, когда грудь только-только начала резко расти и буквально за пару месяцев стала огромной. До этого ей он вообще не был нужен. А теперь всё - третий размер, благо без растяжек на коже. Такие сиськи уже никуда не денешь. И лифчик не справлялся. Бретельки врезались в плечи, косточки натирали под грудью. Но другого у неё не было.

Поймала в зеркале своё отражение. Как будто бы не она - слишком взрослая для себя самой, и лицо слишком растерянное. Полина вздрогнула, когда Кира подошла сзади и положила руки ей на плечи.

— Не сутулься, — сказала она. — У тебя фигура - просто бомба. А ты ходишь, как бабка сгорбленная. Такие дойки надо миру показывать, грудь расправлять, а не прятать их внутрь себя.

Кира открыла шкаф и достала чёрный обтягивающий топ.

— Надевай. Мужикам нравится, когда видно форму. Но без дешёвых тряпок и декольте до пупка - это уже для другого контингента. Мы не про это.

Полина взяла топ и на секунду замялась.

— Он мне, наверное, мал будет… — пробормотала она.

Кира усмехнулась.

— Поверь, он тебе мал не будет. Он на мне болтается, как мешок. У меня же грудь - два холмика и всё. Но соски, правда, всегда торчат. Особенно, когда прохладно, — она хихикнула и ткнула себя в грудь. — А ты сисястая, так что давай, надевай. Может, даже трещать на тебе будет от натяжки - клиенту понравится. Только лифак этот задроченный с себя сними.

Полина быстро сняла с себя лифчик, пока Кира отвернулась, и натянула топ. Ткань плотно обтянула грудь, выделяя всё: и объём, и соски, и линию под грудью. Она поймала в зеркале своё отражение и испугалась. Не из-за того, что всё было плохо. А из-за того, что было... слишком... женственно, слишком "заметно".

Кира присвистнула:

— Вот это да. Вот теперь ты выглядишь как девочка, которую все хотят выебать.

Полина опустила глаза.

— Кира…

— Чего Кира? Рынок надо уважать, — усмехнулась та. — Ты думаешь, почему я могу зарабатывать этим? Потому что я умею подавать себя.

Она подошла к тумбочке, открыла ящик и достала купюру.

— Смотри, — она положила на стол тысячу. — Вчерашний "заказчик". Чистая штука. Просто за то, что чуть-чуть поработала ртом.

Она говорила легко, как будто обсуждала подработку официанткой. Но в её глазах было что-то другое - азарт, огонёк, возбуждение от того, что она контролирует не только своё тело, но и ситуацию.

— Это просто рот, Полин, — сказала Кира буднично. — Десять минут. Я тебе даже таймер включу, хочешь?

Полина сглотнула.

— Я… не умею.

— Так научишься. Техника - дело наживное.

Помолчав, Кира вдруг спросила, прищурившись:

— Ты хоть тренировалась? Ну там, не знаю… на огурце? На банане? На чём-то длинном?

Полина покраснела так, что уши вспыхнули.

— Ты издеваешься?

— Я спрашиваю серьёзно, — Кира села на край кровати, скрестив ноги. — Ты вообще рот открываешь как? Широко? Знаешь, где у тебя рефлекс рвотный срабатывает?

— Боже, Кира…

— Ты хоть видео смотрела?

Полина молчала.

Кира откинулась назад, посмотрела на неё с лёгкой насмешкой.

— Ясно. Теория умирает без практики.

Она встала, подошла ближе. Очень близко. И наклонилась так, что едва не касалась своими губами губ подруги.

— Хочешь совет? — прошептала она. — Главное - не карябай зубами. Зубы - это твои враги. А язык и губы - твои лучшие друзья. И не дыши носом, когда… ну, ты поняла, а то некоторым щекотно.

Полина почувствовала, как у неё внутри всё сжалось от стыда, страха и чего-то ещё, непонятного, но такого "горячего".

— Расслабься, — сказала Кира уже мягче. — Я с тобой. Я не дам тебе облажаться сегодня.

Она медленно провела большим пальцем по губам Полины, словно проверяя, мягкие ли они. Полина вздрогнула, но не отстранилась.

И вдруг между ними повисло странное напряжение. Ничего не было сказано, но что-то точно изменилось.

Кира убрала руку и прошла к зеркалу, будто ничего не произошло.

— Садись, — скомандовала она. — Сейчас я сделаю тебе нормальный макияж. Ты должна выглядеть так, как будто сама решила жить красиво, а не по нужде.

Кира вернулась к столу, достала косметичку и кивнула на стул перед зеркалом.

Полина молча села. Кира ловко подвела ей брови, накрасила ресницы, немного растушевала тени. Она работала уверенно, близко наклоняясь к лицу Полины. От неё пахло чем-то сладким - то ли жвачкой, то ли её духами.

— Смотри вверх. Нет, голову не поднимай. Глазами вверх смотри. Молодец, — командовала Кира спокойно. — Ты вообще красишься когда-нибудь?

— Нет.

— Я так и поняла. Ты из тех девочек, которые считают, что «главное — душа». А потом обижаются, что их никто не трахает.

— Я не обижаюсь, — пробормотала Полина.

— Ну-ну, — усмехнулась Кира. — Губы чуть приоткрой. Да не так сильно, ты не на том этапе ещё.

Полина закатила глаза, но подчинилась.

— И вообще, — продолжала Кира, проводя по её щеке кистью, — сегодня ты не будешь никого целовать. Твоя задача - работать ртом. Это проще.

— Ты говоришь так, будто это что-то нормальное.

— А это и есть нормально, если ты не девочка-ромашка, — сказала Кира и накрасила ей губы натуральным блеском. — Всё. Готово.

Полина посмотрела на себя в зеркало и не узнала. Лицо стало ярче, взрослее. Не школьница. Уже женщина. Хотя девичьи черты лица всё-таки бросались в глаза.

Кира посмотрела на часы.

— Так… время у нас ещё есть. — Она прищурилась. — Два часа до выхода. Хватит, чтобы тебя немного потренировать.

Полина оторвала взгляд от зеркала.

— Чего… чего сделать?

Кира встала.

— Научить тебя пользоваться ртом. Хотя бы в теории. Ты же не хочешь опозориться, да?

— Эм… я… я думала, это просто… само как-то…

— Само как-то - только в кино, — фыркнула Кира. — Давай на кухню.

Кира ушла первой. Полина встала и пошла за ней, чувствуя, как у неё холодеют ладони. На кухне Кира открыла холодильник, достала большой зелёный огурец и протянула его Полине.

— Держи.

— Ты шутишь?

— Я совершенно серьёзно, — Кира села на стол и взяла огурец из рук Полины. — Если хочешь, я сначала покажу. Потом ты повторишь.

— Это тупо! — ответила Полина, усаживаясь на стул рядом с подругой.

— Это жизнь, — пожала плечами Кира и облизнула губы. — Смотри внимательно.

Она медленно, несколько раз провела языком по холодной поверхности огурца, будто пробуя его вкус не спеша, с ленивой, почти кошачьей грацией. Полина, не отрываясь, следила за её движениями, как заворожённая. Кира поднесла огурец к губам и аккуратно втянула его в рот - не полностью, лишь кончик. Она обхватила его губами, мягко и плотно, а её язык начал активно скользить по гладкой поверхности, выписывая круги и оставляя за собой влажные "дорожки".

Затем девочка запихнула огурец чуть глубже и несколько раз медленно поводила его туда-сюда, после чего она немного повернула голову, и зелёный овощ упёрся ей в щёку. Кира легонько постучала ладошкой по выпирающей щеке, и томный стон сорвался с её губ.

Глаза её были прищурены, а взгляд расфокусирован. Казалось, она не просто баловалась, а показывала спектакль для одного зрителя. И Кира точно знала, какой эффект производит.

Полина не могла оторвать глаз. Что-то внутри словно замерло, будто мир вокруг остановился и замолк. Было ощущение, что она смотрит на что-то запретное, но отвести взгляд было невозможно.

Сердце билось быстро, будто она только что пробежала вверх по лестнице. Щёки вспыхнули, будто в комнате вдруг стало жарко. Ей захотелось отвернуться, но тело будто приросло к полу.

Мышцы горла Киры дрогнули едва заметно, когда сочная мякоть проникла глубоко в глотку девочки. Она втянула овощ медленно, почти лениво. Нижняя губа скользнула вперёд, затем чуть отступила, лаская гладкую поверхность своей бархатистой мягкостью. Из её груди вырвался хриплый, почти сдавленный стон - не то от напряжения, не то от внутреннего жара. Язык описал медленный полукруг по краю плода, повторяя его форму, как будто стремясь запомнить каждую неровность, каждый изгиб.

Кира сменила темп: от медленной, почти ленивой игры перешла к чему-то более резкому и "жадному". Огурец исчезал между её губами глубже, чем прежде, а движения стали напористыми, уверенными, будто она давно знала, как управлять и собой, и тем, что держала в руках.

Её рот работал ритмично и чётко: втягивала-отпускала, снова втягивала, всё быстрее, всё смелее. Влажные звуки, хлюпающие и тягучие, заполнили кухню. Иногда она специально нарушала ритм, прижимала огурец к губам, целовала его, а потом вновь притягивала к себе, заглатывая глубже, чем казалось возможным.

На миг она закрыла глаза, и тихий, низкий звук вырвался из её горла - не стон даже, а скорее довольный выдох хищницы, которая получает то, что хочет. Пальцы крепче сжали овощ, и в этом движении читались азарт, удовольствие и власть.

Это уже не выглядело как дурацкая демонстрация ради смеха. Это выглядело до ужаса чувственно.

Полина не знала, что именно вызывает это щемящее, щекочущее ощущение у неё под рёбрами. Стыд, зависть, возбуждение? Или всё сразу? Ей было даже немного тошно от напряжения.

Она сжала бёдра, будто хотела этим движением остановить тот пожар, что разгорелся у неё в промежности и поднимался вверх к груди. Не получилось.

Глаза сами собой следили за каждым изгибом, каждым жестом, каждой каплей слюны. И в голове Полины будто одновременно звучали два голоса: один говорил "это отвратительно", другой - "а если бы ты так могла?.."

Кира вытащила огурец с громким, мокрым "чпоком". Он весь блестел от слюны, зелёный и скользкий. С кончика свисала длинная и вязкая нитка слюны, тянулась к её подбородку, болталась, пока окончательно не оторвалась от кожи девочки. Кира хмыкнула, ловко подхватила слюну языком и тут же снова заглотила овощ, шумно, с жадностью, как будто боялась, что у неё его отнимут. А уже через мгновение начала остервенело трахать им свою глотку.

Кухню наполнили громкие хлюпающие звуки.

— Глык… глык… гхх… глык… — давилась девочка, как будто она насильно пыталась засунуть огурец полностью в глотку.

Кира сидела на столе, напротив Полины, с "разъярённым" румянцем на щеках, обеими руками вцепившись в огурец и не переставая трахать своё горло. Слюни текли по подбородку, тянулись нитями к овощу, облепляя всё липкой тягучей слизью. Глаза у неё слезились, тушь потекла, щеки были мокрыми и в чёрных "дорожках".

«Она же сейчас задохнётся...» — подумала Полина.

А Кира будто в раж вошла. Очередной "глык", и вот уже её подбородок шлёпается об запястье. Ещё глубже. Ещё. Огурец весь мокрый, блестящий от слюны, пальцы скользят, но она держит овощ крепко. Старается пропихнуть его ещё глубже.

Рот раскрыт по максимуму, вся шея напряглась, и слышно только булькающее:

— Гхрхк… глык… глххк…

Слюна уже не просто течёт - она капает, шлёпается на кафель густыми каплями. Подбородок весь блестит, одна нитка болтается до груди, прилипая к топику. Кира даже не замечает этого. Глаза закатились, она кашляет, но не выпускает огурец из глотки. В таком положении она замирает секунд на десять. Пытаясь подавить рвотный рефлекс девочка издаёт тихий хрипящий стон.

Полина чувствовала, как пересохло в горле. Во рту было кисло, губы стали сухими. Где-то глубоко в животе разгулялось что-то "живое", щекочущее.

Когда Кира издала тот едва слышный, хрипловатый стон, у Полины по спине прошёл жар - от шеи до поясницы. Словно кто-то провёл холодными пальцами вдоль позвоночника.

Она сжала руки в кулаки. Ногти впились в ладони.

Полина не знала, чего больше хочет: приказать, чтобы Кира остановилась, или попросить повторить ещё раз.

И в этот момент Кира наконец отрывается от процесса, с шлепком вытаскивает огурец изо рта, вся в слюнях, на щеках полосы туши, а на губах улыбка со смесью похоти и вызова.

— Видишь? Ничего сложного. — сказала она, направляя кончик обслюнявленного овоща к губам подруги. — Теперь ты!

Полина сидела в ступоре и смотрела на подругу, которая пыталась отдышаться после этого "шоу" и вытирала рот тыльной стороной руки, размазывая ещё сильнее чёрные разводы по лицу.

— Давай, Полин. Твоя очередь. Главное - не карябать зубами и не делать лицо, как будто тебя заставили мыть туалеты.

Кира наклонила голову и посмотрела на неё более хищно, чем дружески.

Полину вдруг пробило осознание: сейчас она должна взять огурец в рот после неё. После своей подруги! После её слюны! После того, как Кира только что делала с ним… такое!

Кира приблизила огурец к её губам, намеренно медленно, почти дразня. Полина инстинктивно отпрянула на пару сантиметров, но Кира была готова к такому и настойчиво прижала овощ к её губам.

— Не ломайся, — прошептала она. — Просто открой рот.

Полина почувствовала, как внутри всё сжалось.

«Что я делаю? Почему я вообще это делаю? Это же бред.» — отвращение захлестнуло её.

Затем пришёл стыд. Горячий, ядреный стыд, будто её поймали за чем-то постыдным. Потом пришёл черёд странного чувства, от которого стало ещё хуже. Любопытство.

Она смотрела на огурец, на каплю чужой слюны, которая медленно стекала вниз. И отвращение вдруг переплелось с чем-то неприятно тянущим… нехорошим… но почему-то таким горячим.

Она медленно раскрыла губы. Очень медленно. Словно переходила черту, зная, что назад пути не будет.

— Возьми в рот только кончик. Медленно. Не спеши.

Полина подалась вперёд и едва коснулась губами огурца. Тепло её дыхания отразилось от влажной кожуры овоща, и от этого ощущения почему-то пробежали мурашки по рукам. Она глубоко вдохнула и поместила кончик в рот. Неловко. Слишком осторожно. Если бы это был член, то стало бы очевидно, что она это делает впервые.

— Хорошо, — прошептала Кира. — А теперь языком. Не просто держи его. Оближи. По кругу. Представь, что это… ну ты поняла. Вокруг залупы... медленно... аккуратно...

Полина сглотнула и ощутила, как в животе неприятно, но сладко сжалось. Её лицо пылало. Она едва могла дышать. Смущение сковывало тело, словно невидимые цепи.

Когда огурец коснулся её языка, она ощутила "вкус Киры": её тепло, её дыхание, её слюну. Вкус, смешанный с фруктовой жвачкой и чем-то ещё, чем-то принадлежащим исключительно ей. И это мгновенно ударило в голову. Сбило дыхание.

«Это не просто огурец... Это Кира... В моём рту... Её страсть... Её прикосновение... Её слюна...»

У Полины свело живот. В груди стало тесно. Она дрогнула, но не отпрянула. Она могла бы бросить это. Сказать «нет». Но почему-то не сделала этого.

И вот тут она поняла худшее: всё это не только не отталкивало её, а наоборот заводило.

Она робко провела языком по кончику огурца, обвела вокруг мнимой головки. Очень неловко и неуверенно. Но всё же старалась сделать так, как сказала подруга.

Кира позволила этому продолжаться несколько секунд, внимательно наблюдая. Настолько внимательно, что от её взгляда у Полины по спине прокатилась горячая волна.

— Вот так, — тихо сказала Кира. — Молодец. Уже лучше. Не зажимай губы. Сделай их мягче. И язык расслабь. Это не экзамен. Это удовольствие. Даже если ты не чувствуешь его сейчас, притворись, что чувствуешь. Мужик должен это видеть. Поняла?

Полина хотела что-то ответить, но с огурцом между губами это было невозможно. Она лишь кивнула и продолжила, чувствуя себя глупо, "грязно"… и возбуждённо.

Она уже собиралась отодвинуться, сделать паузу, но Кира прижала огурец чуть сильнее к её губам, не отпуская её.

— Нет, — сказала она тихо, но твёрдо. — Мы только начали.

* * * * * * * * * * *

— Медленно, — сказала Кира, давая наставления подруге, которая уже 2 минуты пыталась изобразить "фрикции" головой. — Делай всё медленно. Не торопись. Не надо дёргать головой. Ты не курицу изображаешь, а хуй сосёшь. Двигайся плавно. Вверх. Вниз. Не глубоко пока. Просто почувствуй ритм.

Она начала направлять движение сама, рукой, держа огурец. Сама задавала темп, мягко, но уверенно толкая его вперёд. Полина была вынуждена подстраиваться. Ритм действительно появился. И ей пришлось его принять.

— Вот. Уже лучше. И не забывай про язык. Он должен работать всегда. Даже когда ты двигаешься, — Кира говорила низким голосом, почти мурлыкала. — Язык - это не просто кусок мяса, он делает половину работы. Проводи им снизу вверх. Потом сверху. И кругом. Всё время. Не останавливайся.

Полина сделала, как та сказала. И сама поразилась тому, как послушно движется её язык, будто работал не по её воле, а по приказу. Она чувствовала дыхание Киры рядом, её взгляд, его можно было ощутить кожей.

— Хорошо, — сказала Кира. — Теперь глубже.

Полина рефлекторно отстранилась, но Кира крепче обхватила огурец и вернула его обратно к её губам.

— Не бойся. Я рядом. Ртом дыши, не носом. Вдох на подъёме, выдох на спуске. Попробуй.

Полина подчинилась. И вдруг поняла, что действительно начинает… справляться. Двигаться стало легче. Страх отступал, будто растворяясь под напором чего-то другого. Чего-то сильнее страха, грубее его и гораздо горячее.

— Вот так. И руки не должны болтаться, — Кира взяла её за запястья и положила себе на талию. — Держись. Привыкай смотреть в глаза. Мужики от этого сходят с ума.

Полина подняла взгляд. Их глаза встретились. На мгновение мир сузился: остались только движения головой, дыхание и глаза напротив.

Внутри будто включили что-то опасное, что спало до этого.

— Видишь? У тебя получается, — сказала Кира. — Ты способна на большее, чем думаешь.

Она слегка провела рукой по волосам Полины, убирая прядь с её лица, и прошептала:

— А теперь ускорься.

Полина не поняла, что ужаснее - то, что она послушалась… или то, что ей вдруг стало нравиться слушаться.

Кира снова поймала ритм, задавая его рукой. Полина двигалась послушно, уже почти автоматически. Она чувствовала растущее тепло в лице, странную тяжесть внизу живота и… что-то ещё. Что-то нехорошее. Что-то, от чего хотелось и сбежать, и остаться.

— Когда у мужика встанет на полную - только ртом не справишься, — спокойно объясняла Кира, как будто читала инструкцию по технике безопасности. — Тут нужно подключать руку.

Она отпустила одну руку Полины, которая лежала на её талии, и направила её вниз к огурцу.

— Возьми, — сказала она и положила ладонь подруги на огурец, прямо рядом со своей кистью. — Не бойся. Держи уверенно. Не веди себя, как школьница, которой страшно. Ты его не сломаешь.

Полина нерешительно сжала пальцы. Огурец был тёплым от её рта и от рук Киры. Это почему‑то сильно резануло сознание. Внутри опять всё сжалось, и стало очень жарко.

— Двигай рукой, вот так, — Кира накрыла её ладонь своей и повела вверх-вниз, задавая движение. — Ритмично! Без суеты... Не дёргайся! Считай про себя, если легче: раз-два, раз-два… Давай! Работай!

Полина начала двигать рукой сама. Неловко, но послушно.

— Вот. Уже лучше. Представь, что у тебя в руке член. Настоящий. Тяжёлый... горячий... твёрдый... Чувствуешь? — прошептала Кира. — А теперь подключи рот. Одновременно!

Полина подчинилась. Её снова охватило чувство нереальности того, что происходит. Она сосала огурец, скользя по нему губами и языком, и одновременно двигала рукой вверх-вниз. Это выглядело пошло. Чувствовалось грязно. Но работало. Она чувствовала, как тело привыкает к движению, как включается инстинкт. И от этого стало страшнее всего.

— Запомни главное правило, — голос Киры стал ниже, мягче, почти интимным. — Ты управляешь процессом. Даже когда он думает, что это он делает - на самом деле всё решаешь ты. Поняла?

Полина остановилась и посмотрела на неё снизу вверх. Их взгляды встретились. И в этот момент она впервые увидела в глазах Киры не просто уверенность, а жажду власти. И что хуже - ей понравилось это видеть.

Кира наклонилась ближе, её дыхание коснулось кожи Полины.

— И ещё, — добавила она. — Если рот устанет, или сведёт челюсть, или там язык начнёт щипать - не па-ни-куй. Просто вытащи хуй и передохни. Но продолжай работать рукой. Мужики обожают, когда им дрочат, смотря глаза в глаза.

Она улыбнулась немного хищно.

— Но тебе этого никто не объяснял. Поэтому объясняю я. Привыкай. Сегодня ты начнёшь, потом уже будет легче.

Полина уже двигалась машинально: рука скользила по огурцу, рот работал ритмично, язык полностью слушался её. Она ещё чувствовала стыд, но уже не ощущала ужаса. То, что сначала казалось невозможным, теперь стало просто… действием... работой...

Кира наблюдала с очень внимательным, почти изучающим взглядом. Она оценивала подругу и ей нравилось то, что она видела.

— Теперь слушай дальше, — сказала она низким голосом. — Когда будешь делать это по-настоящему - помни: вторая рука не должна висеть.

Она взяла свободную руку Полины и положила на запястье своей руки, которой держала огурец.

— Яички не сжимай. Их не мнут, как старый пластилин. С ними играют. Поняла? — она провела её пальцами по своей руке. — Трогать нужно мягко. Вот так. Не бойся прикасаться. Им это нравится.

Полина сглотнула и послушалась. Это было уже куда более интимно, чем всё, что было до этого. Внутри тела бурлило что-то тягучее, горячее. Как будто она была близка к оргазму. Слишком близко. Слишком...

— И запомни, — продолжала Кира, — у некоторых мужиков руки будут вот здесь.

Она положила ладонь Полине на затылок.

— Они будут помогать. Давить. Держать тебя, чтобы не ушла. Задавать скорость. И ты должна быть готова. Иногда... нужно просто… терпеть. Иногда - перехватить контроль обратно. Это тоже можно.

Она слегка потянула Полину на себя, заставив её двигаться глубже. Полина дернулась, воздух вырвался из груди - невольный, почти жалобный выдох.

— Тише, — сказала Кира и отпустила её так же легко, как взяла. — Это просто часть игры. Учись не паниковать.

Потом Кира вернула огурец в руку Полины и сказала:

— А так они кончают.

И вдруг резко начала трясти овощ вперёд-назад, как будто имитируя чужие непредсказуемые движения. Быстро и с нарастающей силой.

Полина вздрогнула, когда он ударился ей о губы. Её дыхание сбилось. Сердце бухнуло в грудную клетку, как молот.

— В такие моменты у тебя есть выбор, — сказала Кира, не сводя с неё глаз. — Проглотить... Или выплюнуть... Я обычно глотаю. Это быстрее и гигиеничнее. Но решать будешь сама в моменте.

Она замолчала. В комнате повисло густое, пропитанное напряжением молчание. И вдруг Кира отбросила огурец на стол… и резко наклонилась к Полине.

Мгновение - и её ладонь легла на щёку Полины.

Мгновение - и их губы столкнулись. Резко и жадно, очень грубо. Как будто Кира не разрешения искала, а брала своё. У Полины перехватило дыхание, тело дёрнулось, но губы… ответили. Автоматически. Как будто в ней жила какая-то тёмная половина, которую просто до этого никто не будил.

Кира усилила поцелуй. Её язык настойчиво искал путь глубже в рот Полины, тёплое дыхание смешалось с дыханием подруги. Полина сама не поняла, когда начала постанывать от удовольствия. Их языки переплетались в бешенном танце. Мир поплыл. Секунда... вечность...

И только через минуту Полина резко отпрянула.

— Эй!.. — выдохнула она, прижимая ладонь к губам. — Ты… что ты делаешь?

Кира улыбнулась виновато… но совсем чуть-чуть. Больше дерзко, чем извиняясь.

— Прости, — сказала она тихо. — Не удержалась. Ты просто такая сексуальная, когда у тебя во рту хуй.