Предисловие от автора

Это моя заявка на авторский конкурс «Полночь в бюро находок». Рассказ получился немного короче, чем обычно, но я подумал, что для истории этих персонажей так будет правильнее. Мне показалось уместным оставить часть тайны при себе.

Предисловие от переводчика

Конкурс, под который писался рассказ, в оригинале называется “Midnight at the Lost & Found” — «Полночь в бюро находок». С какой-то стороны “Lost & Found” — это действительно бюро находок, дословно «потерянное и найденное». Но в рассказе “Lost & Found” — это название, хм, клуба по интересам. И в таком контексте фраза обретает второе значение: в клубе не потерянные вещи, а потерянные люди, которые находят друг друга. Поэтому название клуба было переведено как «Заблудшие души».

Помимо этого в перевод было внесено несколько незначительных смысловых правок, чтобы начало рассказа лучше сочеталось с откровениями в конце. Если вы видите какие-то мелкие отличия от оригинала, это, скорее всего, намеренные правки. Если же вы видите ошибки перевода или грубое искажение смысла — не стесняйтесь писать в комментарии или в личные сообщения. Спасибо.

Убирая пальто и зонтик, Джиллиан весело щебетала, развлекая меня новостями с работы: растущий животик у её любимой помощницы юриста, какое-то совершенно секретное дело, о котором ей не положено было знать, и слухи о романе между двумя женатыми партнёрами. Я подавил вздох. Раньше эта часть дня была моей любимой. Да, это были всего лишь пустые офисные сплетни, но то, как она загоралась, рассказывая их, всегда вызывало у меня улыбку. Больше не вызывает.

Съязвив о том, что этот предполагаемый роман был настолько очевидным, что его и слухами-то назвать стыдно, моя прекрасная светловолосая невеста повернулась ко мне с сияющей улыбкой и задорным смехом. Затем она увидела моё лицо, и её весёлость мигом улетучилась. На смену ей пришли беспокойство и любовь ко мне. Но сколько в них было настоящего? Вероятно, я никогда не узнаю.

«Гм. Джил. Посидишь со мной? Я думаю, нам нужно поговорить.»

Надо отдать ей должное: она почти мгновенно взяла себя в руки. Да уж, это будет нелегко, но её реакция лишь укрепила мою решимость.

«Конечно, милый. Что случилось?»

Она села рядом со мной на диван. На мгновение мне показалось, что она хочет устроиться у меня на коленях, но она, видимо, решила, что такая попытка отвлечь меня будет слишком очевидной.

«Я знаю, что у тебя от меня есть секреты.»

Она слегка наклонила голову, убрала за ухо прядь волос, и издала обезоруживающий смешок: «Терри, ну конечно есть. Я же юрист! Я не могу обсуждать с тобой все детали своих дел.»

«Я не об этом, и ты это знаешь». Она открыла рот, но я метнул в неё такой взгляд, что она поняла: я не желаю слушать ту чушь, которую она собиралась выдать. «Я понимаю, что тебе нужно хранить профессиональные тайны. Мне тоже. Чёрт возьми, у меня теперь есть допуск к гостайне, и я имею дело с вещами посерьёзнее того, что попадает под твои соглашения о неразглашении. Но я говорю не об этом.»

Она нахмурилась. Это было наигранно? Или искренне? Кто знает. «Это из-за того, что Джанет изменяла Сэлу? Я же тебе говорила...»

«Нет, не из-за этого. То есть, я, конечно, и этому не рад — тому, что ты скрыла от меня такое, — но я не так уж хорошо их знаю, да и Джанет сама во всём призналась Сэлу. Я понимаю, что ты молчала, зная, что она набиралась смелости признаться.»

«И я не против... Это нормально, когда у нас есть друг от друга маленькие секреты. Безобидные, те, что не могут навредить ни нам, ни нашему браку.» Джиллиан просияла, когда я упомянул брак. Наша свадьба стремительно приближалась, оставался всего месяц до того, как мы должны были сказать друг другу «беру». «Хранить чужие тайны — это нормально. Дело не в этом.»

«Терри, я не знаю, о чём ты...»

«Пару недель назад я проследил за тобой до „Заблудших душ“. В тот вечер у них вроде как была прощальная вечеринка». Её глаза расширились. «Я видел тебя там, в БДСМ-клубе, в компании двух подкачанных парней. Ты буквально висла на них.»

«Нет, милый, это были Адам и Коннер. Они геи! Ты же с ними знаком! Я ничего с ними не делала. И ни с кем другим!»

Я кивнул. «Да, я знаю. Но ты должна была быть на девичнике. Ты солгала мне о том, куда идёшь.»

«Терри»... Она замолчала, когда я жестом показал, что ещё не закончил.

«Поначалу я не понял: почему именно БДСМ-клуб? Ты была одета почти невинно: в то сексуальное мини-платье из латекса, которое прячешь в коробке в глубине нашего шкафа. И ты выглядела просто потрясающе, Джил, ты это знаешь. Но...» Я хмыкнул. «Я не ханжа. Мы с тобой в спальне занимались подобными вещами. Так что я знаю: ты скрывала это от меня не потому что стеснялась.»

«И ты права: ты ничего не делала ни с Адамом, ни с Коннером. Ты вообще ни с кем ничего не делала. Ты даже не выглядела особенно возбуждённой. Честно говоря, я даже немного удивился. Вокруг куча безумно сексуальных людей, большинство либо полуголые, либо в обтягивающей одежде, и почти все готовы заняться сексом прямо там, на виду у всех, стоит им выпить ещё по одному коктейлю. Но ты выглядела скорее... забавляющейся? Не скучающей, но и не восторженной от происходящего вокруг.»

«Я ушёл сразу после того, как ты сходила в туалет и вернулась оттуда в своей обычной одежде. Я поехал домой на своей машине, а ты, видимо, на такси. Ты приехала минут через пять после меня и...» Я покачал головой. «Ты буквально набросилась на меня в ту ночь, помнишь? Я поддался, потому что... ну, естественно, я поддался». Она мило покраснела. Боже, как же я всё это ненавидел.

«Но потом я всю ночь не спал, размышляя о той закономерности, которая заставила меня проследить за тобой. Ты уходила на „девичник“, я оставался дома или шёл куда-нибудь с парнями, а когда ты возвращалась, мы трахались так, будто оставалось пятнадцать минут до ядерного апокалипсиса». Её румянец из нежно-розового превратился в ярко-красный.

«Итак, я знал, что у тебя есть от меня секреты, и что бы ты ни скрывала, это невероятно тебя заводило. Но дело было не в „Заблудших душах“. Чёрт, я проследил за тобой и на следующей неделе, но ты всего лишь пошла поздно вечером поиграть в ракетбол [американская игра с ракетками и мячом, в которой мяч нужно отбивать от стены. Чем-то похожа на британский сквош, здесь и далее прим. пер.]. По моим представлениям это не совсем то, что могло бы заставить тебя сорвать с меня презерватив и умолять обрюхатить тебя. Но именно это ты в ту ночь и сделала.»

«Терри, я могу всё объяснить.»

«Не нужно». Я вытащил из-за диванной подушки тонкий блокнот и бросил его на журнальный столик. «Я нашёл твой дневник.»

Джиллиан зарычала: «Как ты посмел! Это грубейшее вторжение в мою личную жизнь! Ты не имеешь права...»

«Да-да, как скажешь». Она открыла рот, чтобы закричать, но я тихо сказал: «Ты потеряла право на личную жизнь, когда солгала мне о том, чем занимаешься.»

«Нет! Это личная жизнь! У меня были причины не говорить тебе, куда я ходила!»

«Да, я знаю. Твои причины заключаются в том, что это твой кинк [нетрадиционная сексуальная практика или фантазия; фетиш]. Хранить секреты, я имею в виду.»

Моя невеста отвернулась. «Не называй это так. Это не... В твоих словах это звучит так пошло. Это не „кинк“, это особенность, с которой я живу.»

«Ага. Как я уже сказал, я прочитал твой дневник. Все эти терзания и страх, что я узнаю, всё чувство вины за ложь и попытки сделать эту ложь как можно... незаметнее. Похоже, самой опасной из твоих выходок, в смысле, самой стыдной, если бы тебя поймали, был тот относительно невинный поход в „Заблудшие души“.»

Она молча кивнула, в её глазах начали собираться слёзы. Голос дрогнул, когда она сказала: «Я не хочу делать тебе больно. Я бы не смогла... Я бы никогда не смогла тебе изменить. Никогда бы не скрыла ничего серьёзного. Но я такая, сколько себя помню». Джиллиан неловко поёрзала. «Я так выросла, и это превратилось во что-то, что я не могу контролировать. Но я могу... уменьшить вред, понимаешь? Маленькие риски, маленькая ложь, которая никому не навредит.»

«Кроме нас.»

Её взгляд метнулся ко мне. «Пожалуйста, Терри. Пожалуйста, не говори так. Я люблю тебя.»

«Я знаю, Джил. Знаю. И я тебя люблю. Я же сказал, что понимаю необходимость хранить маленькие, безобидные секреты друг от друга. Я стал искать твой дневник только потому... что мне нужно было знать. Мне нужно было знать, что это всего лишь маленькие секреты. Что моя догадка о том, почему ты вообще их хранишь, была верна.»

В дневнике было много информации, но в основном она подтверждала и мои давние догадки, и подозрения, возникшие совсем недавно. Я и до дневника знал, что оба её родителя изменяли друг другу. Я знал, что она оказалась меж двух огней: была единственной, кто знал, что они оба изменяли. И я знал, что оба родителя умоляли её ничего не рассказывать другому.

Что происходит с маленькой девочкой, когда взрослые в её жизни ведут себя подобным образом? Теперь, кажется, я знал: вырастают такие люди, как Джиллиан. Целеустремлённые. Организованные. Немного невротические на вид, и очень невротические внутри. Те, кто отчаянно нуждаются в любви, потому что не получили её в детстве. Те, кто ненавидят получать сюрпризы, но обожают устраивать сюрпризы. Те, кто терпеть не могут, когда о них сплетничают, но обожают быть в центре слухов.

Секреты её родителей создали женщину, в которую я влюбился.

«Джил, я всё понимаю. Правда». Я взял дневник. «Я могу это принять. Я хочу, чтобы ты получила профессиональную помощь, но я могу это принять.»

Она издала сдавленный, облегчённый смешок. «Правда»? Джиллиан заёрзала на диване, сжимая ноги, её дыхание участилось, а на лице появилось выражение затуманенной радости.

«Правда». Тут я достал другой дневник. «Но вот этого я принять не могу.»

Этот дневник не был небрежно зарыт в ящике с носками, где я и должен был его найти. Нет. Этот был тщательно спрятан в старом вентиляционном канале под полом нашей спальни. Такие встречаются в старинных домах, как наш. Чтобы найти дневник было недостаточно открутить решётку и даже посветить фонариком. Мне пришлось использовать телескопический магнитный захват — такой, каким достают упавшие винтики из труднодоступных мест, — чтобы дотянуться до металлической петельки, и за неё вытянуть лоток, на котором Джиллиан прятала свой дневник. Точнее, дневники.

Когда я прочёл тысячи страниц о её прошлом, её настоящем прошлом, это разбило мне сердце. Общие черты, о которых она мне рассказывала и которые я прочёл в фальшивом дневнике, были правдой: необходимость лгать за взрослых, хранить их секреты с такой яростью, что они становились её собственными. Она знала о своих родителях больше, чем должен знать любой ребёнок: она знала, как к ним в дом или в офис приходили «друзья», даже если она была слишком мала, чтобы понять, что это на самом деле значит.

Поначалу она хранила только те секреты, о которых её просили родители. Но потом она начала хранить и другие: номера банковских счетов и ПИН-коды, номера социального страхования друзей, романы соседей. Она никогда не использовала эти знания. Сначала её влекло само обладание и получение информации, а не её использование. Но это её влекло.

А когда она стала молодой женщиной, это стало влечь её и в сексуальном плане.

Страница за страницей описывали сексуальное возбуждение которое она испытывала, обладая секретом, скрывая его от своего любовника, а затем «случайно» выпуская его в мир. Секрет не обязательно должен был касаться его или её. Дело было вовсе не в самом секрете, а во власти, которую он символизировал. Власти, приходящей с решением хранить тайну, и, что более важно, власти прервать своё молчание. Прервать молчание, а иногда и чужую жизнь.

Я прочитал о том, какой кайф она испытала, организовав тайную кампанию сплетен, чтобы раскрыть секрет своей заклятой подруги [в оригинале “frenemy“ — слияние слов «друг» и «враг», кто-то, с кем дружишь, несмотря на неприязнь или соперничество]. Когда до парня заклятой подруги дошли слухи, что об обещанной верности в их отношениях не было и речи, та была вынуждена бросить учёбу и перевестись в другую школу. Это заставляло Джиллиан кончать так сильно, снова и снова, что она потратила две страницы, чтобы с любовью описать процесс мастурбации на чувство власти.

На втором курсе колледжа Джиллиан неделями балансировала на грани оргазма и риска для жизни, пока скрывала личность насильника, нападавшего на студенток. Она могла прекратить нападения в любой момент, раскрыв его личность. Однако она не сделала этого, храня секрет, пока не насытилась. Потом она анонимно сообщила имя нападавшего парню одной из жертв. Так у неё появился новый секрет: личность непойманного убийцы, которого она помогла создать. Этот секрет она хранила до сих пор, вспоминая о нём, когда ей требовалась разрядка в период засухи.

Я прочёл все её дневники, поражаясь её омерзительной жестокости. Она скрывала или выдавала информацию без какой-либо цели или логики, кроме собственного развлечения или сексуального удовлетворения. Она разрушала или сохраняла чужие жизни просто по прихоти. Когда я вник в записи, её бесконечные сплетни обрели смысл: выдавая маленький секрет, она часто получала взамен куда более крупный. То, что я раньше принимал за милую болтовню по возвращении домой, теперь приобрело куда более зловещий оттенок.

Но самым тревожным было то, насколько обыденными были её манипуляции. День за днём описывались обеды, деловые встречи, встречи с друзьями, время, проведённое с её тогдашним парнем. А потом, среди всего этого, попадалось что-то вроде: «Сегодня я как бы случайно проговорилась, что муж моей коллеги ей изменяет. Она была неподалёку, и я надеюсь, что она это услышала. Хоть Стив мне уже немного надоел, вечерний секс был просто охуенным».

С содроганием приближаясь к периоду наших отношений, я находил записи, от которых у меня леденела кровь. Мы с Джиллиан мельком познакомились на одном из тех полуофициальных фуршетов для налаживания связей между корпорациями, НПО [неправительственные организации, например, Гринпис], неназванными агентствами, «заинтересованными сторонами» и тому подобными. Должен признаться, я был моментально очарован этой обаятельной, красивой молодой юристкой.

Она решила, что хочет познакомиться со мной поближе, но вместо того, чтобы просто попросить мой номер, она методично использовала свой арсенал грязных секретов и шантажа, чтобы сначала собрать на меня досье, а затем подталкивать нас всё ближе и ближе друг к другу. Не по какой-то здравой причине — любой нормальный мужчина был бы счастлив позвонить ей. Нет, она предпочла манипулировать ситуацией просто потому, что именно так работал её разум.

Эта крупица информации убедила меня: у неё было не просто жуткое увлечение или больное пристрастие. У моей невесты было самое настоящее расстройство личности, мания, которая могла убить нас обоих.

Когда Джиллиан увидела второй дневник, её благодарная маска слетела почти мгновенно. Облегчение, слёзы, притворный гнев, стыд и печаль — всё это внезапно сменилось жадностью и ужасающей яростью. «Это моё! Отдай!»,  закричала она, перегнувшись через мои колени, чтобы выхватить его. Я легко отдал — он уже сыграл свою роль.

Джиллиан прижала настоящий дневник к груди, судорожно дыша и раскачиваясь взад-вперёд, пытаясь связать слова. «Моё. Это мои секреты. Я решаю, кому знать мои секреты, больше никто. Это никого, кроме меня, не касается». Затем она прорычала: «Ты не можешь! Ты не можешь знать! Я слишком умная! Зашифровано. Они зашифрованы. Что бы ты там себе ни думал...»

Я старался говорить успокаивающе — старые привычки умирают с трудом. «Джилли, ты же знаешь, кем я работаю. На взлом твоего шифра у меня ушло минут пятнадцать, даже без компьютера. А потом, когда я увидел, что было внутри... Ты знаешь, что бы случилось, если бы это нашёл кто-нибудь другой? Кто-нибудь, кроме меня? У тебя там были схемы, милая. С моей работы. И уравнения, и алгоритмы. Джилли...» Я протянул руку, чтобы коснуться её плеча, но она отпрянула, как дикий зверь. «Тебя бы убили, если бы Агентство узнало, что у тебя это есть.»

«Нет! У меня они были в безопасности! Секреты всегда в самой большой безопасности со мной!»

«...Пока ты не решишь их раскрыть, милая. Пока ты не решишь, что тебе нужно почувствовать тот кайф, о котором ты писала. Или это тоже не твой настоящий дневник? Есть ещё один, спрятанный где-то в другом месте?»

Её глаза сверкнули, когда за ними закрутились шестерёнки. «Да! Вот именно! И ты его никогда не найдёшь. Этот тоже был подделкой. Я умная. Я умная девочка. Я это знаю. Папа всегда так говорил. И мама тоже. „Самая умная девочка в мире“, — говорили они. Их секреты со мной в безопасности. Все секреты в безопасности, пока им не придёт время перестать быть секретами.»

Пытаясь вырваться из пучины безумия, в её черты вернулось что-то, напоминающее ту девушку, которую я знал. Или, может быть, она просто пыталась снова замаскировать безумие. «Ты тоже. Ты такой умный, Терри. Так хорошо разбираешься в головоломках, шифрах и секретах. Я знаю... я знаю, мы можем хранить секреты вместе. Вместе хранить все-все секреты. Пожалуйста, я знаю, что ты боишься быть разоблачённым, но...»

Стук в дверь заставил её выпрямиться. Вставая, я продолжал изображать спокойствие.

«Всё в порядке, Джилли. Всё в порядке. С тобой всё будет хорошо. С нами обоими». Слёзы начали катиться из её ярко-голубых глаз, когда я впустил своего куратора и нескольких его коллег. «Мы о тебе позаботимся. Ты будешь как новенькая, и тогда мы сможем снова быть вместе, как только ты поправишься.»

«Пожалуйста, Терри, пожалуйста, не позволяй им забрать меня. Я могу быть хорошей. Могу! Я обещаю, я...»

Я опустился на колени и взял её за руку. «Джилли. Мы оба знаем, что это неправда. Я знаю, что ты меня любишь. Я знаю, милая». Она попыталась что-то сказать, но я продолжил: «Ты такая умная, малышка. Правда. И ты знаешь, что я тоже умён. В этом ты права.»

«Слишком умён, чтобы не заметить, какими хлипкими были твои отговорки про „девичники“. Слишком умён, чтобы поверить в фальшивый дневник, спрятанный на видном месте. Скажи правду, малышка. Пожалуйста, Джиллиан, скажи правду. Ради нас обоих.»

Её рот открывался и закрывался, она всё ещё не могла признаться в своём безумии даже в таких отчаянных обстоятельствах.

«Походы в „Заблудшие души“ были подсказкой, не так ли? И дневник тоже, Джилли? Не отвлекающий манёвр. Не способ сбить меня со следа, а наоборот, навести на него. Тебе нужно было, чтобы я всё узнал. Чтобы защитить меня, верно?»

Она закивала, всхлипывая: «Я люблю тебя! Я люблю тебя, Терри! Прости, я хочу быть с тобой, но я... я...»

Я обнял её, пока господа с непримечательными лицами в скучных костюмах помогали ей подняться. «Я тоже тебя люблю, красавица. Эти люди отвезут тебя в безопасное место. Тебя вылечат, и тогда мы снова сможем быть вместе. Я дождусь тебя, хорошо?»

Джиллиан ещё раз кивнула. Она знала, что я лгу, но я сделал всё возможное, чтобы эта ложь выглядела правдой. Это было всё, что я мог для неё сделать — дать ей последний секрет, за который можно было бы держаться, пока агенты уводили её из нашей квартиры в место, из которого она, скорее всего, уже никогда не выйдет. Она знала, что я лгал, и могла говорить себе, что только она была достаточно умна, чтобы это увидеть. Это была вся любовь, что у меня для неё осталась. Я дал ей эту ложь, чтобы она хранила её как секрет, после того как она, наконец, открыла мне правду. Ну, так, как смогла.

Послесловие от автора

Надеюсь, вам понравилось! Знаю, от меня давно не было вестей, но последние два месяца моя жизнь была сущим кошмаром, так что я был вынужден взять небольшой перерыв. Но не волнуйтесь, в этом месяце выйдет ещё как минимум два рассказа, а в следующем — минимум один рассказ и одно эссе. А потом? Ну, поживём — увидим.

Кстати, о новостях: в этом году меня номинировали на премию «Самый влиятельный автор Literotica», что... честно говоря, стало для меня полной неожиданностью! Мне уже многие сказали, что это конкурс популярности, но и это прекрасно! Мне нравится быть популярным, так что я был бы признателен, если бы вы за меня проголосовали. Если же хотите послать меня куда подальше, что ж, Harddaysknight там тоже номинирован. 🙂

[Если кому интересно, в тот год NoTalentHack победил, Harddaysknight занял третье место.]