Предисловие переводчика

Из-за объема текста пробую новый подход — вычитка по мере перевода и очень минимальная редактура. Из-за этого структура предложений вышла тяжелее, чем хотелось бы, и огрехов, скорее всего, получилось больше, но иначе на такой текст ушли бы дни, а не часы. Как обычно, если вы видите какие-то мелкие отличия от оригинала, это, скорее всего, намеренные правки. Если же вы видите опечатки, ошибки перевода или грубое искажение смысла — не стесняйтесь писать в комментарии или в личные сообщения. Спасибо.

У Кайлы Дэниелс была дилемма. Не проблема, чтобы вы понимали. Проблемы могут быть простыми или сложными, но у них всегда есть решения. Бывают правильные решения, бывают неправильные, и, хотя Кайла потратила часть своей юности на попытки разобраться, что есть что, теперь это осталось в прошлом. Теперь понимание, что правильно, а что нет, редко становилось для неё проблемой. Хотя, как и для почти всех, кого она встречала, действовать в соответствии с этим знанием порой бывало трудно.

Но сейчас перед Кайлой была именно дилемма — ситуация, в которой каждый из вариантов, над которыми она размышляла, имел как значительные преимущества, так и потенциально катастрофические недостатки. Обычно она бы обсудила подобное со своим мужем, Ником, но на этот раз это было просто невозможно.

В конце концов, как жена может сказать мужу, что хочет переспать со своим боссом?

Хочет? Нет, поправка: должна. О, её тело, безусловно, желало его, но, что более важно, её инстинкты кричали, что она должна это сделать. Эти инстинкты, отточенные в бурной юности, редко её подводили. Список её достижений был тому убедительным доказательством.

Кайла была лучшей выпускницей школы, лишь ненамного опередив свою лучшую подругу, Джули, после того как бедняжка сломалась из-за ареста отца. У Кайлы был красный диплом. Престижные стажировки. Блестящая карьера в корпорации: к тридцати трем годам она была младшим вице-президентом в «Виерон Индастриз», компании из списка Fortune 500 [список крупнейших компаний США по размеру выручки, составляемый журналом Fortune, здесь и далее прим. пер.], а теперь, в тридцать девять, Кайла была полноценным вице-президентом. И всё это при том, что она нашла время родить Ноа и Мию, тщательно рассчитав промежуток между их рождением так, чтобы не слишком мешать своему карьерному росту.

Ник, конечно, помог с этим — и с созданием упомянутого потомства, и с заботой о нём. Они могли позволить себе няню, и они её наняли, но он всё равно брал на себя гораздо больше оставшихся обязанностей по воспитанию детей, чем Кайла. Ей это особенно нравилось: хотя она и гордилась своими детьми и обычно с удовольствием проводила с ними время, ей также было трудно с ними справляться. У Ника же, казалось, таких проблем не возникало, и он похвально вызвался заполнить этот пробел.

Её брак с ним тоже можно было считать достижением. В отличие от других её успехов, этот вызывал у неё определенную теплоту. Ник был высоким, умным и красивым — хотя и не слишком красивым, так как это могло бы усложнить ухаживания и брак, чего ей не хотелось — а ещё добрым, любящим и преданным. До появления Ника людей, обладающих последними тремя качествами, в её жизни было немного, и теперь она чувствовала себя... хорошо. Так, как она не могла толком объяснить.

Что не менее важно, Ника не пугала ни сильная личность Кайлы, ни её карьера. Это было для неё важно, было одной из причин, почему она выбрала в мужья именно такого человека, как Ник. Он мог быть морально непреклонным, но не сходил с ума из-за стереотипных мужских волнений и не проявлял собственничества, как многие другие кандидаты. Чтобы он был доволен, казалось, достаточно было время от времени бросать его мужской гордости кость, например, взять его фамилию при замужестве.

Кайла знала, что нашла в Нике необработанный алмаз, и она потратила немало времени, обтачивая и полируя его, чтобы создать мужчину, которого хотела видеть рядом с собой. Он мог быть, например, прекрасным собеседником, способным пространно рассуждать на разные темы. Однако одним из ранних проявлений его привязанности был словесный понос, и ей потребовались годы, чтобы научить его затыкаться, а не утомлять их гостей за ужином.

Также его порой озадачивали тонкие межличностные аспекты жестокого мира бизнеса, в котором она проводила так много времени. Ника, казалось, беспокоило, как часто союзник мог стать врагом, а затем снова союзником, практически без враждебности между сторонами. Чтобы облегчить им обоим жизнь, она скрывала от него более кровожадные аспекты своей карьеры.

Намёки, сначала мягкие, а потом не очень, на то, что ему не нужно так много рассказывать о своей ужасно неинтересной работе в IT, наконец, дошли до цели. Позволив ему поверить, что её незаинтересованность была просто «услугой за услугу», она убила трёх зайцев: меньше скучных разговоров на скучные темы, меньше шансов задеть слишком жёсткие моральные принципы мужа, и более качественное времяпрепровождение с единственным мужчиной, которого она когда-либо любила.

Когда психиатр диагностировал у Ника аутизм, это не стало большим сюрпризом. Ну, для Кайлы это не стало большим сюрпризом, так как она давно подозревала нечто подобное, но неуверенность в том, как он отреагирует на такой диагноз, заставляла её молчать.

Однако после того, как Ник провёл десятки часов за чтением литературы, пытаясь понять, почему Ноа так трудно сосредоточиться в школе и почему Миа так много фраз, где явно подразумевался переносный смысл, воспринимала буквально, он сам нашёл ответ. Он сталкивался с теми же проблемами в юности и даже во взрослой жизни, и поэтому понимал, через что проходят дети. Это понимание их привело его к пониманию самого себя.

И, Боже, то, как он раньше топил её в информации о своих интересах? Это было каплей в море по сравнению с его излияниями о его диагнозе и диагнозах детей. Всё, от стратегий воспитания до истории лечения нейроотличности [термин для людей с отклонениями мышления и поведения] и теорий эволюционной биологии. Он изучал эту тему с той же свирепостью, что и прочие свои интересы, но с ещё большим рвением.

Никто не диагностировал его раньше по одной простой причине: из-за его родителей. Они никогда не доверяли специалистам в области психического здоровья, и это недоверие передалось и ему, по крайней мере, до тех пор, пока он не осознал пользу таких знаний. Когда Мия и Ноа освоили навыки и стратегии совладания с предполагаемыми недостатками своей нейроотличности, их успехи положили конец сопротивлению Ника. Оказывается, он бессознательно перенял некоторые из этих техник ещё в детстве, и открытие новых полезных приёмов сделало его счастливее.

Это сделало счастливее и Кайлу, по крайней мере, как только она заставила его перестать извергать на неё самые эзотерические концепции. Её незаинтересованность ранила Ника, но существовал предел психоболтовни, которую она могла вынести. Она почти так же не переносила подобные разговоры, как и её свёкры, хотя и по другим причинам. Тем не менее, когда её муж лучше узнал себя, некоторые из последних граней, которые она пыталась раскрыть в Нике, наконец проявились, и она почувствовала себя более удовлетворённой, чем когда-либо. Брак, который она построила, наконец, соответствовал тому, чего, как она знала с самого начала, можно было достичь.

Она всегда чувствовала эту веру в Ника, а также более сильную связь с ним, чем с кем-либо другим. Их прошлое было одинаково трудным: властные родители, недопонимание со сверстниками и чувство изоляции. Их исключительность не способствовала дружбе с людьми: и его интеллект, и ее красота и социальная ловкость угрожали другим. Некоторые люди просто не могут смириться с тем, что их превзошли, и исходят ядом на тех, кто оказался лучше.

Кайла рано усвоила это и соответствующим образом приспособилась, проявляя известную сдержанность в своей способности заставлять других делать то, чего она хотела. Например, хотя у неё и не было моральных терзаний по поводу использования обмана для достижения своих целей, она по горькому опыту знала, что откровенной ложью следует пользоваться как стилетом: редко, точно и с сокрушительным эффектом. Умолчание и искажение правды иногда были необходимы, но слишком много выдумок становилось обременительным для того, кто их плёл, обращая преимущество в недостаток.

С Ником ей приходилось быть особенно осторожной. Однажды, в самом начале их отношений, она попыталась скормить ему довольно очевидную ложь о степени моногамности в их отношениях. Это был просчитанный риск — и чтобы посмотреть, насколько он ей доверяет, и чтобы увидеть, насколько легко он может отличить ложь от правды.

К сожалению, в своих расчётах она ошиблась на несколько порядков: он порвал с ней из-за этого, и ей удалось вернуть его только благодаря удивительно искренним мольбам и горячим проявлениям физической привязанности. После этого она старалась лгать только о мелочах, в которых была уверена, что он не заметит, и по возможности укрепляла его веру как в её честность, так и в её любовь.

Его проницательность, и его способность прощать укрепили её привязанность к нему. Ей нравилась его прямолинейность, даже если иногда, как сейчас, она оказывалась неудобной. Те же качества в других людях были для неё признаком определённой недалёкости или наивности. Но не в Нике. Он не был ни глупым, ни наивным.

В своём когда-то парне, а теперь муже, она видела совершенно иную загадку, поражаясь, как кто-то настолько проницательный мог быть таким монохромным в своём моральном ландшафте. Они были странной парой, но, по ее мнению, и сильной.

Он был её моральным компасом, заставляя её быть честной в моменты, когда она могла бы позволить глупым импульсам сбить её с пути. Она же брала на себя более грязную работу, к которой он, казалось, не был склонен, — трудные решения, которые для неё никогда не казались такими уж трудными.

До сих пор.

Она действительно любила Ника. Она любила его больше, чем кого-либо другого, кого когда-либо знала, за исключением, возможно, их детей. В редкие моменты она, возможно, даже любила его больше, чем себя. Отсюда и дилемма.

В прошлом внебрачные искушения были всего лишь проблемой, а не дилеммой. Хотела ли она спать с другими мужчинами? Иногда. Однако свой брак она хотела больше. Эмоционально было приятно иметь эту тихую гавань, на которую можно положиться. Однако даже со стратегической точки зрения брак с Ником давал слишком много преимуществ, чтобы рисковать им ради интрижки на стороне.

К тому же, быть женщиной в бизнесе и так достаточно сложно, а пробиваться наверх через постель — стратегия недальновидная. Люди не боятся женщину, которая получает повышения, лёжа на спине. По крайней мере, перестают бояться, как только их самих повысят выше неё. С другой стороны, поддержание имиджа преданной супруги и любящей матери давало ей иное преимущество, доказывая, что под её безжалостной внешностью бьётся человеческое сердце. Это делало её более человечной, что успокаивало одних коллег и держало в напряжении других. И то, и другое служило её целям, пока она знала, кто из них какого мнения придерживается.

Однако теперь у неё появился шанс воспользоваться своей сексуальностью как оружием, которое она держала в запасе даже дольше, чем стилет обмана. Хенрик Ларссен переходил на пост генерального директора [в оригинале CEO] в Нью-Йорке, а она должна была занять его место старшего вице-президента и возглавить офис в Далласе. Это решение уже было принято, её мастерство и напор обеспечили это. Однако Хенрик предложил ей шанс получить должность директора [в оригинале C-suite, это общее название для всевозможных директоров: генеральный, финансовый, технический, и т.д.] — правда, через пару лет, ради приличия — и всё, что отделяло её от неё, — это несколько дней в тропиках с Хенриком Ларссеном.

Физически она давно хотела Хенрика, как и он её. Последнее не было сюрпризом — большинство мужчин, которых она встречала, хотели её трахнуть, что бы они ни говорили своим жёнам и подругам после того, как их ловили за разглядыванием. Она тоже хотела некоторых из них, но не настолько, чтобы рисковать своим браком. Острые ощущения не стоили того, следовательно, дилеммы не было.

Однако острые ощущения с Хенриком были почти достаточны сами по себе: у её светловолосого, голубоглазого начальника было красивое лицо и подтянутое тело, даже при том, что он был старше её более чем на десять лет. Чёрт, возможно, эта разница в возрасте даже добавляла остроты — она не первая женщина, которой нравится давать волю своему подавленному комплексу Электры [термин, описывающий влечение девочек к отцу и соперничество с матерью; в оригинале “Daddy issues” — «проблемы с папочкой»].

Дисбаланс власти тоже её возбуждал. Или, точнее, дисбалансы: у каждого из них было то, чего хотел другой. Изысканный танец затянувшихся, невысказанных переговоров о том, кто, что и когда отдаст, стал одной из самых восхитительных прелюдий, в которых она участвовала за многие годы.

Не вредило и то, что Хенрик излучал энергию альфа-самца. Она бы, конечно, никогда не сказала этого Нику. На одном из их званых ужинов он высмеял эту идею как лженауку, поставив её в неловкое положение тирадой о том, что концепция «альфа» и «бета» самцов возникла из ошибочного исследования волков, давно опровергнутого как научным сообществом так и самим автором. «Астрология для инцелов», — усмехнулся он, игнорируя тихо кипящего от злости младшего руководителя, который всего несколько мгновений назад назвал себя «альфой». [Инцелы — интернет-субкультура: люди, преимущественно мужчины, неспособные найти сексуального партнёра из-за особенностей внешности или поведения. Ник высмеивает склонность этих людей списывать свои неудачи и чужие успехи на якобы предопределённую социальную иерархию «альфа» и «бета» самцов.]

Хоть выходка Ника и рассмешила её, внутри она кипела от ярости. Весь смысл званых ужинов — в налаживании связей и создании союзов, а не в оскорблении людей, чья поддержка ей нужна. Почему он этого не понимал? Какая разница, что исследование было ошибочным? Термин давно вышел за пределы своей первоначальной области и распространился по всему миру. Слова значат то, что люди хотят, чтобы они значили, даже если с фактической точки зрения они «неправильные».

Боже, каким же невыносимым он иногда бывает.

Тем не менее, она не хотела рушить свой брак. Кайла действительно любила Ника, а брак, в конце концов, — это умение принимать недостатки человека, который делает тебя счастливой. Однако ей нужно было переспать с Хенриком Ларссеном, и для карьеры, и для собственного удовольствия. К сожалению, проницательность её мужа делала невозможным скрыть такую интрижку.

Карьера или брак? Как совместить и то, и другое?

Проницательность. Она некоторое время размышляла над этим словом, затем над другими. Как бы она описала Ника? Проницательный, да. Любящий. Эмоциональный, но сдержанный. Непреклонный. Доверчивый. Умный. Невыносимый. Преданный. Покорный? Возможно, до определённой степени. Логичный.

Логичный. Это может быть ключом. Может быть, не настолько логичный, чтобы принять, что ей нужно это сделать, но достаточно логичный, чтобы принять, что она это сделает. Принять, что это должно случиться, а также принять, что только его гордость стоит на пути его долгосрочного счастья.

Покорный. Она вела его через их брак, обычно тонкими способами, но иногда и с большей прямотой. Ник быстро понял, что если он будет делать Кайлу счастливой, она будет делать счастливым его: что бы он ни давал, он всё равно получал больше, чем мог бы получить с любой другой женщиной. У них выработался определённый шаблон, и она могла использовать этот шаблон в своих интересах.

Преданный. Преданный своей семье. Своим детям. Тому, что будет лучше для них. Достаточно преданный, чтобы выдержать этот удар, если она сможет убедить его, что это единственный удар, который ему придётся выдержать. Вознаградить его преданность демонстрацией своей собственной, подчеркнув при этом, чего будет стоить им всем его отказ от преданности.

Со временем она сможет загладить перед ним эту незначительную, в сущности, оплошность. Ник был слишком проницателен, чтобы скрыть от него связь, но достаточно умён, достаточно логичен, чтобы увидеть путь вперёд, особенно если она ясно даст ему понять, что после этих выходных всех участников ждёт только счастье. Это должно было случиться, и, взяв на себя инициативу и тщательно расставив фигуры, она в конце концов приведёт его к правильному взгляду на ситуацию.

С растущей улыбкой на лице Кайла начала прорабатывать возможности, изучая углы, которые могли превратиться в острые грани, пытаясь найти способы их сгладить или обернуть в свою пользу. Она тоже может быть логичной. Расчётливой, какой она была с ним все те годы назад, когда впервые солгала ему, но теперь с учётом большего количества переменных. Пятнадцать лет брака дали ей массу информации, которую можно было использовать.

Она также могла быть преданной, по-своему. Если бы она не была преданной, зачем бы она прилагала столько усилий, чтобы помочь Нику это пережить? Возможно, она не была покорной, по крайней мере, не с Ником, но разве это не делало их сильнее? Разве это не делало и его жизнь лучше? Конечно, делало. Лидерство — это ведь бремя.

Как только у неё в голове сложились основы плана, последовал звонок её личному адвокату за очень гипотетическим и совершенно неофициальным советом. А потом? Потом — исследование, планирование, написание и редактирование.

Возможно, это всё-таки была проблема, а не дилемма.

В итоге, чтобы сообщить ему о новом статус-кво, Кайла остановилась на романтическом домашнем ужине, назначенном за несколько дней до её запланированной поездки. Её грядущие новые обязанности заставляли её задерживаться в офисе неделями до этого, и она отказывалась от секса в ночи между принятием решения и тем моментом, когда планировала устроить ему... ловушку?

Нет, не ловушку. Это звучало так враждебно. Да, можно было посмотреть на это и так, но она предпочитала думать об этом как о проявлении доброты. У неё была дилемма, и она с ней справилась. Поступив так, она избавит его от необходимости делать то же самое. В конце концов, какая может быть дилемма, если на самом деле есть только один выбор?

Ей, конечно, всё ещё нужно было сохранить иллюзию выбора. Это было важно. Ну вы знаете, как делают магазины, предлагающие три версии одного и того же товара с небольшими различиями между ними: «облегчённая» версия со слишком малым количеством функций, «люксовая» версия с ненужными дополнениями и слишком высокой ценой, и «средняя». Когда покупатель выбирает средний вариант, он чувствует, что получил лучшее из обоих миров, хотя компания на самом деле никогда и не хотела продавать ничего, кроме этого среднего варианта.

Ник купит ту версию, которую она задумала, потому что все остальные варианты на самом деле не были выбором.

Она устроила ночёвку для детей, и чтобы убрать их с дороги, и как тонкое, невысказанное напоминание о том, что технически Ник ей не нужен для обеспечения бесперебойного быта. Она, конечно, не говорила этого, но небольшие подсознательные, подспудные намёки никогда не вредили.

С этой же целью Кайла надела его любимый наряд, простое чёрное платье, облегающее её изгибы, вместе с парой подходящих туфель на высоком каблуке. Она запланировала ужин дома, в окружении их многочисленного имущества, чтобы напомнить ему о том, что её карьера принесла их семье. В течение всего ужина, заказанного из его любимого ресторана, она флиртовала и льстила его самолюбию. В какой-то момент она даже сняла одну туфлю и провела одетой в чулок ногой вверх и вниз по его ноге, а затем убрала её с дразнящей ухмылкой. Она демонстрировала Нику лучшее из всех аспектов их совместной жизни, просто чтобы он точно знал, что может потерять.

После того как они закончили с десертом, она подняла бокал, чтобы произнести тост. «За моего идеального мужа».

Ник не пил алкоголь — к несчастью для Кайлы, в данном случае — но он поднял свой бокал с газированной водой и чокнулся с её. «За мою любящую жену». Улыбка Кайлы не дрогнула. С чего бы? В конце концов, она действительно его любила.

Сделав глоток, она отставила свой бокал в сторону. «Дорогой, мне нужно с тобой кое-о чём поговорить. О чём-то важном».

«Конечно, любимая. Всё в порядке?»

Она не запнулась во время тоста,  но теперь поддерживающая улыбка мужа почти заставила её дрогнуть. «Я...» Почти, но не совсем. «Ник, я так тебя люблю. Ты всегда поддерживал меня в моей карьере, и с детьми, и во всём остальном. Ты моя вторая половинка. Во всём, что имеет значение. Ты ведь это знаешь, правда?»

Мужчина, сидевший напротив неё, потянулся, чтобы поставить свой бокал зеркально её бокалу. «Ну да. В смысле, я чувствую то же самое, конечно».

«Хорошо!» Она вздохнула с облегчением. «Хорошо. Я рада это слышать. Но, к сожалению, мне придётся попросить тебя о гораздо большем, чем когда-либо прежде. Я должна кое-что сделать, и это может быть... неприятно для тебя. Я не буду пытаться это приукрашивать. И мне жаль, что тебе придётся через это пройти, но это то, что мне нужно для дальнейшего продвижения».

Выражение его лица сменилось с заботливого на подозрительное. Она давно не видела от него такого взгляда, по крайней мере, направленного на неё. «Насколько неприятно?»

«Это отчасти зависит от тебя». Чтобы избежать дальнейших вопросов, она подняла руку. «Пожалуйста, позволь мне объяснить, что мне нужно — и, чтобы было ясно, мне это действительно нужно — прежде чем мы перейдём к тому, о чём я тебя прошу». Ник неохотно кивнул, его лицо было серьёзным.

«Спасибо». Она демонстративно вздохнула с облегчением — проявление благодарности было важно, особенно в таких обстоятельствах. «Как ты знаешь, Хенрик...» Челюсть её мужа едва заметно напряглась. «...работал со мной последние несколько месяцев, чтобы убедиться, что мой переход на его должность пройдёт гладко. Я знаю, что в это время меня не было дома больше, чем следовало, и мне жаль. Ещё раз, спасибо тебе большое за всю поддержку, которую ты оказывал мне в этом и на протяжении всех этих лет.»

«Он сказал мне, что как только он окажется в Нью-Йорке, он начнёт искать для меня возможности дальнейшего продвижения. Пройдёт несколько лет, прежде чем я смогу сделать такой скачок, но он уверяет меня, что я идеально подойду для должности в высшем руководстве, по крайней мере, как только я успешно продемонстрирую управление филиалом в Далласе.»

«Однако он также... намекнул, что мне нужно показать, что я готова быть „командным игроком“». Она вскинула руки, когда лицо её мужа покраснело, а черты исказились. «Пожалуйста! Ты сказал, что дашь мне высказаться. Выслушай меня. Просто выслушай, хорошо? Потом мы сможем поговорить.»

Ник не кивнул, но и не заговорил. Кайла восприняла это как молчаливое согласие. Хороший знак, надеялась она. «Я никогда тебе не изменяла, Ник. Я рассказывала тебе, когда другие мужчины пытались распускать руки, когда я танцевала с ними на корпоративных мероприятиях и тому подобном, и ты позволял мне самой с этим разбираться. И я всегда разбиралась: никто никогда не пытался сделать это со мной больше одного раза. Я клянусь, что была верна тебе на протяжении всего нашего брака.»

«Я даже никогда не думала о том, чтобы пробиваться наверх через постель. Ты это знаешь». Небольшое искажение правды. Конечно, она думала об этом, но не всерьёз — лазейка, которая позволила ей продать эту ложь. «И даже сейчас я рассматриваю эту мысль только потому, что не вижу другого способа продвинуться дальше.»

Ник фыркнул. «Может быть, усердный труд — это „другой способ“?»

Кайла подавила гнев на его язвительное замечание и ответила: «На данном этапе моей карьеры дело уже не только в усердии. Дело в узнаваемости и одолжениях. В этом и в рычагах влияния. Если генеральный директор захочет видеть меня финансовым или маркетинговым директором, я им стану. И всё, точка. Конечно, будет проведён поиск кандидатов, но только для вида. Никто не окажет больше, чем символическое сопротивление его выбору. Но к тому времени, как дети будут готовы к старшей школе, у меня в резюме будет достаточно опыта, чтобы избежать даже поиска других кандидатов.»

«Но без... этого, он просто выберет кого-то другого. Приятеля по братству, или кого-то, кто сможет дать ему какой-то стратегический альянс, или по каким-либо другим критериям, которые ему важны.»

«Давай перестанем ходить вокруг да около, Кайла. Под „этим“ ты подразумеваешь мою жену, раздвигающую ноги для другого мужчины!»

Она опустила взгляд на свою тарелку, само воплощение раскаяния, выдержав идеальную паузу, прежде чем ответить скорбным тоном: «Да». Затем, подняв на него глаза, она продолжила: «Но не только. Он планирует провести несколько дней на частном курорте в Карибском море перед поездкой в Нью-Йорк, и он хочет, чтобы я поехала с ним.»

«Ты, блядь, издеваешься надо мной? Ты это называешь „неприятным“? Не могу дождаться, чтобы услышать, что ты назовёшь „ужасным“!»

Кайла не могла вспомнить, когда муж в последний раз повышал на неё голос. Это потрясло её, заставив отклониться от сценария. «Но ведь это не обязательно должно быть так! Это...» Она покачала головой, пытаясь вернуться к намеченному плану. «Это частный курорт. Никто, кроме тебя, меня и его, не узнает.»

«Кроме меня, тебя, его, экипажа самолёта, персонала курорта, и...»

«Нет! Послушай! В такого рода местах конфиденциальность превыше всего. Хенрик и я подпишем соглашение о неразглашении, которое свяжет нас обоих. Никто об этом не услышит, если только он не попытается нарушить свою часть договора, и в этом случае я смогу предъявить соглашение. Если это произойдёт, я не стану упоминать о том, что ты знал заранее. Никто никогда не узнает, что ты на это согласился.»

«Чушь собачья. Если ты можешь сохранить это в такой тайне, зачем вообще мне рассказывать?»

Она тепло улыбнулась. «Потому что я не могу тебе лгать, Ник. Ты слишком хорошо меня знаешь. Я...» Кайла закусила губу. «Я думала об этом. Правда. Чтобы защитить тебя, я имею в виду. Я не хотела взваливать всё это на тебя, но я просто не могу тебе лгать, милый». От этого нежного обращения его губы скривились в усмешке. Она сделала мысленную пометку избегать подобных слов до тех пор, пока он не сделает правильный выбор.

«Я знаю, что это очень серьёзно, Ник. Правда. Но это всего лишь несколько дней. Я и раньше ездила в командировки, и по сути, это и будет командировкой, если посмотреть под правильным углом. Это то, что я сделаю для своей карьеры, да, но также и для процветания нашей семьи.»

Николас невесело рассмеялся. «И ты сможешь переспать с Хенриком. У меня есть глаза, „милая“...» Его тон был каким угодно, но не милым. «...и я знаю, что ты хочешь затащить его в постель почти так же сильно, как он тебя.»

Кайла глубоко вздохнула и медленно выдохнула, словно ей было больно признавать: «Он мне действительно кажется привлекательным, но я никогда ничего не предпринимала. И никогда бы не предприняла. Он уже некоторое время за мной ухаживает, но я всегда держала его на расстоянии вытянутой руки. Я люблю тебя и не хотела вредить нашему браку». Истинность последнего предложения облегчила продажу лжи, подумала она. «И до сих пор не хочу.»

«Господи, Кей». Никто другой не называл её Кей, она этого не позволяла. В её сознании Кей была официанткой в придорожной закусочной, женщиной, застрявшей в том же захолустном городишке, где родилась. Той, кем в своих кошмарах могла бы стать она, если бы ей не удалось проявить решимость и уехать. Она ненавидела имя Кей... кроме тех случаев, когда её так называл Ник. Из его уст это всегда звучало как принятие того, кем она была, без осуждения.

До этого момента.

«Я...» Он покачал головой. «Нет. Я просто... я не могу. Я не могу стоять в стороне и... Нет.»

Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт.

В последующие дни Кайла будет прокручивать в голове этот разговор, гадая, что могло бы случиться, если бы она немного изменила свою «презентацию», вела себя искреннее или была более твёрдой, может быть, даже просто начала с угроз. Возможно, был способ избежать этой конфронтации.

Впрочем, нет, всё равно рано или поздно к этому бы пришло.

Её голос похолодел, как будто она говорила с непокорным подчинённым. «Я не спрашивала твоего разрешения, Ник.»

«Что?» Его брови взлетели вверх.

«Я собираюсь это сделать. Я не спрашивала твоего разрешения.»

«Тогда что это, чёрт возьми, была за чушь про „мне придётся попросить тебя“?»

Она на мгновение посмотрела в потолок, затем снова ему в глаза. «Мне нужно, чтобы ты это принял. Мне нужно, чтобы это не разрушило нашу семью.»

Лицо Ника на мгновение обмякло, а затем исказилось в недоверчивой гримасе. «Что? Какого хрена это не разрушит нашу семью? Я не позволю тебе идти торговать собой ради повышения, пока я сижу дома, как какой-то... какой-то грёбаный куколд!»

«Я бы никогда так не сказала, Ник, и не позволила бы Хенрику. Но я также никогда не думала, что ты будешь со мной разговаривать в таком...»

Его кулак с грохотом опустился на стол, когда он поднялся. «А я никогда не думал, что ты окажешься такой злобной, бессердечной сукой!»

«Сядь, Ник.»

«Пошла ты, Кайла! Первым делом завтра я звоню адвокату. Тебе это ни за что...»

Она начала позволять гневу на его дерзость просачиваться наружу. «Сядь. На. Место.»

«У-тю-тю, сбавь-ка тон, Кей. Ты не какая-нибудь чёртова императрица. Ты просто бедная маленькая шлюха из трейлерного парка, которая наконец нашла свою цену. Прямо как её мамочка.» [Трейлерные парки — поселения для бедных слоёв общества, которые не могут позволить себе покупку или аренду дома и вынуждены жить в «доме на колёсах»]

Ублюдок. Ублюдок! Она ему доверяла! И вот как... Нет. Не просто нет, а чёрт возьми, нет.

«Сядь на задницу, Николас! Мне надоели твои оскорбления!» Слёзы навернулись на глаза Кайлы. Она не помнила, когда в последний раз они появлялись там без её на то воли. Она всхлипнула «Ты не будешь...», — прежде чем вновь обрести голос. «Ты не будешь со мной разводиться. Ты не разрушишь нашу семью.»

«Это не я делаю, Кей. Это ты. Ты и твоя нелепая...»

«Я. Заберу. У тебя. Всё». К ней вернулась толика самообладания, и холод в её голосе превратился в лёд.

«Что?»

«Детей. Дом. Всё. Я заберу у тебя всё, если ты попытаешься со мной развестись.»

Он покачал головой, как будто это могло стереть правдивость её слов. «Мы в штате с законом о совместной собственности, Кей. Ты не можешь мне этим угрожать. Даже не пытайся.»

«Могу, Ник. Я уже всё разузнала. Да, это штат с совместной собственностью, но это только играет мне на руку. Когда я получу детей, я получу и дом. Любые алименты, которые мне придётся тебе платить, в основном пойдут на погашение ипотеки, и тебе всё равно придётся платить алименты на детей. Ты, конечно, не будешь жить в картонной коробке под мостом, но...»

Ник снова перебил её. «„Когда ты получишь детей“? Да брось. Они тебя в последнее время с трудом узнают.»

С годами он научился лучше сдерживаться, но когда был взволнован или расстроен, он всё ещё имел свойство встревать, не дослушав до конца. Обычно это раздражало Кайлу, но в данном случае? Это говорило ей, что он у неё на крючке.

Она пожала плечами. «Может быть. Но это всё ещё Техас, так что шансы уже в мою пользу. А с твоим диагнозом...» Она позволила словам затихнуть, давая невысказанной угрозе повиснуть в воздухе.

«Моим диаг...» Пришло осознание. Его аутизм. Всё, что ей нужно было сделать, это найти эксперта, который засвидетельствует, что, да, конечно, он любит своих детей, но это не обязательно означает, что он будет хорошим опекуном, и... «Сука. Ты грёбаная сука! Как ты могла так поступить со мной? С ними? Я понимаю их лучше, чем ты когда-либо будешь!»

Кнут был продемонстрирован в полной мере, и Кайла смягчила тон. «Я это знаю, и я не хочу разлучать их ни с кем из нас. Я хочу лучшего для нас всех. В этом и есть весь смысл, даже если ты не видишь леса за деревьями. Ты отличный отец и отличный муж, и я хочу, чтобы ты был в жизни нас всех.»

«Но я также не могу позволить твоей щепетильности стоять на пути моей карьеры, и я знаю, что, даже если ты сейчас меня ненавидишь, ты всё равно любишь детей. В конце концов, со временем и на расстоянии, ты вспомнишь, что и меня тоже любишь. Я в этом уверена. Мы идеально подходим друг другу, Ник. Ты это знаешь.»

Он не встречался с ней взглядом. «Я думал, что знал.»

«О, Ник. Милый, пожалуйста, это правда. Это так.» Ей действительно было больно видеть его таким, гораздо больше, чем она ожидала. «Я бы не стала этого делать, если бы мне это не было нужно.»

«Тебе нужно было мне угрожать? Правда? И... и угрожать мне вот так? Этим? Тем, что отнимешь у меня детей из-за... из-за того, что они похожи на меня?» Его голос дрогнул. Неуверенность в себе. Страх.

Бинго.

Ещё пара лёгких толчков, и он снова будет в строю. Время показать ему третий вариант — нечто среднее между беспомощным рогоносцем и безнадёжным разведённым.

«Я не пыталась тебе угрожать, Ник. Правда, не пыталась». Её голос источал искренность. «Я просто... Как я уже сказала, я собираюсь это сделать. Я хотела, чтобы ты понял, что произойдёт, если мы разведёмся. Я этого не хочу, и ты тоже. Я хочу, чтобы мы вместе ускакали в закат.»

«Ага, после того как ты какое-то время поскачешь на другом парне», — фыркнул он.

«Да. Но больше никогда. Ни при каких обстоятельствах. Я обещаю». Она увидела возражение, готовое сорваться с его губ, когда он открыл рот, — утомительное «но наши клятвы» — и опередила его. «Я сделаю больше, чем просто пообещаю, Ник. Я докажу.»

С этими словами она полезла под стол, достала из сумочки пачку бумаг, положила её на стол перед собой и подвинула к нему. Он отстранился от неё, когда она это сделала. Где-то в глубине души это её задело, но она проигнорировала это.

«Что это такое?»

«Это постбрачное соглашение. Я хочу, чтобы ты его прочитал и убедился, что я не пытаюсь тебя обмануть, но его суть в следующем: если я когда-нибудь...» Здесь идеальная маленькая пауза, чтобы подчеркнуть её раскаяние. «...снова оступлюсь, ты получишь всё. Дом, все наши активы, алименты, всё целиком.»

Он с недоверием посмотрел сначала на бумаги, потом на неё. «Чушь.»

«Это правда. Я не могу упустить возможность для карьерного роста. Просто не могу. Но как только я займу должность на уровне высшего руководства, я больше никогда не буду в таком уязвимом положении.»

Её муж закатил глаза и усмехнулся: «О, да, конечно. Как будто этот мудак не попросит трахнуть его ещё раз прямо перед тем, как принять „решение“, или через пять лет, когда будет подбирать себе замену на посту генерального директора. Он ведь до сих пор так уважительно относился к нашему браку.»

«Он может и попросить». Признала Кайла. «Но я ему откажу. Если он нарушит договорённость, я подам на него в суд за сексуальные домогательства. Он это знает. Я не могу сделать это сейчас, потому что... ну, потому что это просто не сработает. Я могу не доказать свою правоту без улик, а даже если и докажу, то стану изгоем. Ни одна корпорация никогда не наймёт стукачку на руководящую должность. По крайней мере, ни одна из тех, которые заслуживают внимания. Но угрозы достаточно, чтобы держать его в узде. Он один раз получит то, что хотел. Он знает, что не стоит быть слишком жадным.»

Ещё одно фырканье от её мужа. «Прямо как ты, да? Ты сейчас не „слишком жадная“?»

«Нет. Это то, что мне нужно, и если мне придётся преклонить колено перед Хенр...»

«Это так теперь называется?» Это его чёртово чувство юмора. Как можно быть одновременно таким чертовски обаятельным и чертовски невыносимым?

«Господи, Ник. Просто...» Нет, она не позволит ему сбить её с толку. «Я говорю о том, что как только у меня будет несколько лет опыта в качестве финансового, маркетингового или операционного директора, мне не нужно будет метить на должность генерального директора именно в „Виероне“, я смогу сделать это где угодно. Если он попытается надавить или испортить мне репутацию в других местах, я пригрожу его разоблачить. Мы зайдём в тупик, и на этом всё. Более того, он всё это знает. Я уверена, он уже разобрал эту шахматную партию у себя в голове.»

«Так что да, я могу это обещать. Я делаю это только потому, что должна, но больше никогда. Я буду твоей верной женой до конца нашей совместной жизни. А если я нарушу слово? Ты сможешь уничтожить меня финансово.»

«Мне плевать на деньги, Кей. Всегда было плевать». Тем не менее, он начал рассеянно перебирать листы бумаги.

Голосом, который, как она считала, звучал успокаивающе, она сказала: «Я знаю, Ник. Но тебе не плевать на меня и на детей.»

Его взгляд на мгновение метнулся к её глазам, а затем снова к бумагам. «Я заметил, ты не упомянула детей как часть „всего“.»

«Потому что они — не вещи. Но, серьёзно, у тебя будет дом, деньги...»

«Я хочу полную опеку. Без права посещения.»

Кайла посмотрела на него, словно взвешивая варианты. На самом деле она была в восторге: она не ожидала, что он так скоро начнёт торговаться, и тем более, что начнёт именно с того, на что она надеялась. Ник был кем угодно, но, видимо, не мастером переговоров. «Нет. Я могла бы... согласиться, чтобы опека была у тебя, но мне нужно видеть детей хотя бы каждые выходные, и на праздники тоже.»

Он фыркнул. «Ты их даже сейчас так часто не видишь.»

«Я знаю, и я сожалею об этом. Но мои поездки почти полностью прекратятся, как только я возьму бразды правления на следующей неделе. Я смогу быть дома гораздо чаще...»

«Стой. Стой. Погоди-ка, блядь. На следующей неделе? Тогда...»

Она кивнула, довольная, что он сам до этого дошёл. Это позволит ему почувствовать, что он её подловил, даст ему иллюзию, что они на равных. Он разозлится, конечно, но это бы случилось в любом случае. «На этих выходных. Я уезжаю на этих выходных. Вот почему мне нужно было сделать это сегодня вечером. Я хочу, чтобы у тебя было время прочитать соглашение. Обдумать его. Даже показать юристу, хотя придётся поторопиться. Если ты не подпишешь его к тому времени... Что ж, мне придётся предположить, что ты собираешься вцепиться мне в горло, пока меня не будет.»

Ник прорычал: «Ага, не то, что ты, устроившая мне засаду за три дня до отъезда? Это не называется „вцепиться в горло“?»

«Я не пыталась устроить тебе засаду. Я решила на прошлой неделе...» На самом деле, в прошлом месяце, но это было достаточно близко. «...но я не хотела, чтобы тебе пришлось страдать дольше, чем необходимо. Я сделала это из добрых побуждений, но всё же хотела дать тебе достаточно времени, чтобы изучить контракт. Внести предложения, если захочешь». Достаточно времени, чтобы почувствовать, что у тебя была какая-то свобода действий, но недостаточно, чтобы всё испортить.

Не то чтобы был большой шанс сорвать план. Кайла потратила много времени и усилий, чтобы этого не допустить. Когда Ник будет читать контракт, он обнаружит, что в нём нет напечатанных дат или имён, только пустые строки для заполнения от руки. Это не позволит ему использовать неподписанный документ для шантажа или в качестве рычага при разводе. А когда он его подпишет? Формулировки включали железное положение о неразглашении с огромными штрафами, если о контракте будет упомянуто вне арбитража или суда. Впрочем, лучше пусть он узнает об этом сам: это, вероятно, съест ещё немного его времени, пока он будет беситься, обнаружив, что эти пути отрезаны.

«О, у меня, блядь, есть несколько предложений». Он допил остатки своего напитка и с грохотом поставил бокал на стол. Кайла подавила смешок. Трудно сделать мужественное заявление с газированной водой, милый. Затем он поднялся, и она поднялась вместе с ним. «Я собираюсь... Боже, ты сука. Ты грёбаная сука. Мне нужно побыть подальше от тебя, чтобы я мог подумать.»

Она с раскаянием согласилась: «Конечно. Я знаю, что это тяжело. Ник, мне так жаль...»

«Пошла ты, Кайла. Нахуй и тебя и твою „жалость“».

Он начал уходить прочь, и она последовала за ним, крича: «Пожалуйста, милый, мне правда жаль. Я... Позволь мне загладить свою вину сегодня вечером. Я знаю, что ты злишься, но я могу показать тебе, как сильно я тебя люблю. Мы можем пойти в постель и...»

«Чтобы ты могла меня отвлечь? Сократить моё время на принятие решения?»

Да. «Нет! Нет, это... Я не...» Кайла изобразила смесь возмущения и обиды, но внутри ликовала. Конечно, было бы неплохо убить трёх зайцев одним выстрелом — получить своё, напомнить ему, чего он лишится, и потратить на это его драгоценные часы, — но, как она уже говорила себе: не стоит быть слишком жадной. Это не имело значения — он всё равно следовал сценарию более или менее так, как и ожидалось.

Хлопнувшая дверь гостевой комнаты её не шокировала. На самом деле, мало что из этого её шокировало. Единственное, что её удивило, — это её собственные чувства, то, как остро она ощущала уколы вины и печали, излагая всё это. Но это пройдёт. Так всегда бывало, как только она получала то, чего хотела.

На следующий день Кайла держалась от Ника на расстоянии. Это оказалось не слишком сложно: как и обычно в последние несколько месяцев, она встала на рассвете и вышла из дома раньше всех, а вернулась домой чуть позже семи. В промежутке она пообедала с Хенриком, чтобы сообщить ему хорошие новости, а также позволила ему кратко отведать предлагаемый товар, хотя и только то, что сошло бы с рук на школьном балу, пока завуч [в оригинале “chaperon” — человек, сопровождающий молодых дворян, и следящий за соблюдением теми приличий] не смотрит. Тем не менее, этой дегустации было достаточно, чтобы возбудить её и насытить его, по крайней мере, на мгновение. Да, определённо, это будут отличные выходные.

Между встречами она мысленно возвращалась к прошлой ночи. В целом, это был почти хрестоматийный пример того, как вести переговоры с позиции силы, если предполагается, что после этого нужно будет продолжать иметь дело с более слабой стороной. В противном случае можно было бы просто раздавить беднягу на другом конце стола, но здесь требовался более тонкий подход, и она справилась с этим почти идеально.

Кнут, пряник и заверения. «Будет больно, если ты не сделаешь, как я говорю, но я могу сделать так, чтобы это и тебе окупилось. И видишь этот контракт? Посмотри на его условия — разве я не щедра? Конечно, мы можем внести пару изменений. Почему бы тебе не предложить их, а я решу, какие из них разрешить, но мы можем притвориться, что это совместная работа. Как только ты подпишешь, ты будешь в безопасности, и мы все здесь окажемся в выигрыше».

Последняя часть, конечно, ещё предстояла. Ник ещё не вернулся со своими предложениями, но она уже пошла на гораздо бо́льшие уступки, чем было необходимо. Хотя у него наверняка будут какие-то придирки, она сомневалась, что они помешают сделке. Она будет счастлива, он будет сговорчив, и в конце концов всё это останется далеко в прошлом. Может быть, если она всё правильно разыграет, она даже сможет заставить его попытаться «измотать её» перед выходными. Ха! Удачи ему с этим. Тем не менее, будет забавно позволить ему попробовать.

Кайла немного помедлила, прежде чем вернуться домой, желая и оставить Ника немного повариться в собственном соку, и избежать прерывания его вечерних ритуалов с детьми. Как и прошлым вечером, она хотела напомнить мужу, чего он лишится, если не будет играть по её правилам, и дополнительное время с ними этому способствовало. К тому же, ей не придётся вести потенциально неловкие разговоры о том, почему папа такой грустный. Опять же, беспроигрышная ситуация для всех.

Первый раз Кайла почувствовала настоящее беспокойство по поводу этой интрижки, когда дети легли спать, и Ник сел напротив неё за кухонным столом. Его налитые кровью глаза ясно указывали на то, что он хорошенько поплакал, но, по крайней мере, не в последние несколько часов. Кайла мысленно поблагодарила судьбу за это — она всегда находила плачущих мужчин отталкивающими, сколько себя помнила. Она терпела это, когда было необходимо, и даже могла использовать это как индикатор, но это вызывало у неё такой дискомфорт, как мало что другое.

Однако беспокойство она почувствовала не из-за этого. Нет, оно исходило от холодной, почти роботизированной манеры Ника. Кайла знала, что у аутичных людей считают почти инопланетянами из-за их эмоциональной отстранённости, но она никогда не видела отстранённости ни у Ника, ни у своих детей. Наоборот, их эмоции казались почти что гипертрофированными.

Но не сейчас. Сейчас её муж напоминал ей ничто иное, как того робота из старого сериала «Звёздный путь» [культовая американская научно-фантастическая франшиза, первый сериал вышел в эфир в 1966 году. Под «роботом», вероятно, подразумевается андроид Дейта], который она выстрадала, когда они только начали встречаться. Он смотрел на неё так, словно она была загадкой. Проблемой, которую нужно решить.

Они смотрели друг на друга, казалось, целую вечность, прежде чем она наконец заговорила. «Ник, я поним...»

«У меня есть те правки, которые ты хотела». Он положил одну руку на стопку бумаг между ними и толкнул её к ней, заставив её в панике ловить их, прежде чем они соскользнули со стола.

Это тоже выбило её из колеи, но, придя в себя, Кайла улыбнулась про себя. Он всё ещё расстроен, просто пытается это скрыть. Верх по-прежнему за ней. С улыбкой она сказала: «Конечно. Я так рада, что...»

«Я не хочу тратить время, Кайла. Вот изменения. Во-первых, раздел теперь 75/25. Мой адвокат сказал, что всё, что больше, может быть признано принудительным». Чёрт. Она на это рассчитывала, если случится худшее: аннулировать соглашение было бы гораздо проще при разделе 100/0 или даже 90/10.

«Во-вторых, я знаю, ты думаешь, что сможешь как-то убедить меня, что я всё ещё могу быть с тобой счастлив. Я так не думаю, но я дам тебе шанс». Она улыбнулась с искренней благодарностью, которая удивила её саму. Это продолжалось недолго. «Но. Если через два года я всё ещё захочу развестись, я всё равно получу 75/25. Я не собираюсь подвергать своих детей жизни в доме, где папа ненавидит маму. То же самое, если ты разведёшься со мной в любой момент: я не буду проходить через это только для того, чтобы потом оказаться в дураках, когда ты решишь, что всё-таки хочешь от меня избавиться.»

Кайла открыла рот, чтобы возразить, но Ник прервал её тем же холодным, бесчувственным тоном. «Не перебивай. Я ещё не закончил». Гримаса мелькнула на её лице, а затем исчезла, когда она торжественно кивнула.

«В-третьих, дети остаются со мной. Точка. Это не один из тех штатов, где есть основная и вторичная опека, и я хочу получить опеку над ними. Ты сможешь видеться с ними, когда я скажу, и только в моём присутствии». Он покачал головой. «Сомневаюсь, что ты будешь просить об этом достаточно часто, чтобы это имело значение.»

На этот раз она не смогла не перебить. «Это нечестно, Ник. Я так много работала...»

Он прервал её тем же холодным тоном. «Мне всё равно. Ничто из этого не честно по отношению ко мне. Если крошечная часть этого нечестна по отношению к тебе, так тому и быть.»

«Так вот. В-четвёртых, я хочу миллион долларов на счёт, который будет принадлежать исключительно мне и не будет затронут ни при каком разводе.»

Кайла фыркнула. «Вот тебе и „плевать на деньги“.»

«Мне плевать на деньги. Мне не плевать на детей. Эта... твоя идиотская мысль о том, что твоя карьера обеспечит тебя на всю жизнь? Я не думаю, что ты продумала это достаточно хорошо...» Он усмехнулся и отвёл взгляд. «Так что, да. Я забочусь о том, чтобы дети были в безопасности, даже когда всё это полетит к чертям.»

«Ничего не полетит, милый!» Он заметно вздрогнул, когда она использовала это нежное слово. Какое бы выражение ни было на лице её мужа, теперь она знала, что всё ещё держит его сердце в своих руках, даже если в данный момент он ощущал это как источник боли, а не гордости. «Пожалуйста, я знаю, что просить тебя доверять мне сейчас...»

«В-пятых, когда ты вернёшься, после...» Гневное выражение, ненадолго появившееся на его лице, вызвало одно из самых тёмных воспоминаний её детства, которое она почти подавила. Холодок пробежал по её спине, но ей удалось не вздрогнуть. Тем не менее, даже после того, как взгляд исчез, ощущение осталось. «В сексуальном плане я получаю всё, что захочу, бессрочно.»

На мгновение в её сердце вспыхнула надежда, но затем она задумалась о том, что может означать «всё, что угодно». «Со мной, ты имеешь в виду». Его взгляд вернулся к ней, налитые кровью глаза ничего не выражали. В каком-то смысле это было более тревожно, чем если бы он заплакал перед ней — она всегда умела его читать, но не сейчас.

Кайла на полсекунды задумалась, не может ли она отменить всё это, но ни один из основных фактов не изменился: ей нужны были эти выходные для карьеры, и она хотела этого опыта для себя. Кроме того, Ник вернулся за стол переговоров с правками, так что это означало, что теперь они просто торгуются о цене. Всё, что ей нужно было сделать, — это заключить сделку и пережить эту неприятность.

Выпрямив спину, Кайла сказала: «Я не собираюсь открывать наш брак, Ник». Он начал говорить, но она его прервала. «Нет, ты высказался, а теперь моя очередь. Я делаю это только потому, что должна. После того, как всё закончится, я буду каждую свободную от работы минуту пытаться загладить свою вину перед тобой. Я не смогу этого сделать, если ты будешь искать, кем меня заменить, как только истечёт срок соглашения.»

«И два года? Да ладно. Я... Слушай, как я уже сказала, я собираюсь тебя вернуть. Я сделаю почти всё, что смогу, но это... мне нужно больше времени. И если я не смогу, ты ожидаешь, что я откажусь от своих детей? И вдобавок ко всему, ещё и миллион долларов? Я не могу себе этого позволить.»

«Чушь». Фыркнул он. «Я знаю, сколько ты зарабатываешь, и я знаю, сколько ты тратишь. Остальное должно куда-то уходить. Я никогда ничего об этом не говорил, потому что мне было всё равно, пока у нас была стабильность, но...» Ник просто покачал головой. «Мда. Сейчас я не чувствую особой стабильности.»

«Милый». Кайла протянула руку, пытаясь взять его ладонь, но он её отдёрнул. «Милый, я их инвестировала. Я говорила с тобой об этом давным-давно.»

«Мы о многом говорили давным-давно.»

«Ник...»

«Ты показала мне, что я не могу доверять тебе в одной из самых важных для меня вещей в мире. Так почему я должен доверять тебе в этом? Если это в акциях или... чём-то ещё. Я никогда не беспокоился об этом дерьме. Это была твоя сфера. Но я достаточно знаю, чтобы понимать, что ты можешь перевести их на моё имя. Миллион долларов. Хочешь быть шлюхой? Это моя доля.»

Кайла почти попалась на удочку, ощетинившись, когда вернулись оскорбления прошлого вечера. Однако у неё была большая практика в сокрытии своих эмоций, поэтому вместо этого она проглотила свою гордость и возразила: «Сто тысяч. Я могу достать их наличными прямо сейчас.»

Ник был явно невозмутим. «Мне насрать, что ты можешь достать сейчас. Я подписываю с тобой контракт, так что я буду исходить из того, что ты его выполнишь. Тот факт, что это на соглашение бумаге, кажется, значит для тебя гораздо больше, чем устная клятва, так что я могу подождать месяц или два, пока ты соберёшь средства или переведёшь активы, или что там ещё.»

Она на мгновение задумалась, а затем сказала: «Миллион — это слишком много. Да, я, вероятно, смогу это сделать, но зачем? Там столько уйдёт на комиссии и налоги, и... Слушай, весь смысл контракта в том, чтобы показать тебе, что нам не нужно расставаться!»

Он пожал плечами. «Это его смысл для тебя. Для меня его смысл в том, что когда ты неизбежно снова ударишь меня в спину, я не останусь один или без денег на воспитание детей.»

Это её разозлило. «Я бы никогда не сделала ничего, что могло бы навредить нашим детям.»

«Только мне, да?» Он махнул рукой, чтобы предотвратить ответ. «Слушай, всё очень просто. Я хочу эти вещи, и ты мне их дашь. Тот факт, что ты так усердно пытаешься мне их не давать, означает, что ты на самом деле не намерена делать всё необходимое, чтобы меня успокоить.»

«Намерена. Просто...» Боже, почему он должен быть таким невыносимым? «Ты говоришь, это для детей. Хорошо. Давай... я заключу сделку. Меня не устраивает, что ты получишь опеку, но я уступлю в этом, если получу установленные судом регулярные свидания. В обмен мы сократим единовременную выплату до двухсот пятидесяти. Это я смогу сделать, не заплатив слишком много накладных расходов.»

Он снова посмотрел на неё с тем же выражением решающего головоломку человека на лице, теперь смешанным с... жалостью? Отвращением? Но затем его лицо вернулось к той же холодной нейтральности, что и раньше. «Восемьсот.»

«Почему ты... Это же для нашего будущего! Совместного! Одни только брокерские комиссии... Зачем выбрасывать все эти деньги на ветер?» Он не отвечал, оставив их в ожидании и молчании на несколько долгих мгновений, пока она не вздохнула. «Хорошо. Триста. Я могу... дай мне несколько недель, и я смогу сделать триста без особых потерь.»

Они ещё некоторое время спорили, наконец, остановившись на четырёхстах тысячах, причём первые сто тысяч должны были быть внесены до её отъезда на выходные, а остальные — в течение трёх месяцев. Сумма её разозлила, так как то, что она сказала Нику о накладных расходах, было правдой.

Однако этот гнев был несколько притуплён её удивлением от того, как быстро он пошёл на уступки, как только они перешли к деталям. В обмен всего лишь на сто тысяч он также смягчился по поводу количества лет, прежде чем постбрачное соглашение станет безусловным, остановившись на пяти вместо его первоначального требования в два года. Этот ход показался ей особенно гениальным с её стороны — сыграть на его опасениях за благополучие детей в случае развода, чтобы получить то, что она хотела. Остался только один последний пункт.

«Открытый брак исключён. Точка. Я делаю это не потому, что хочу, а для своей карьеры и нашего будущего. Нашего. Будущего. Если нет „нас“, то в чём смысл? И если ты будешь трахать какую-нибудь...» Она покачала головой. «Нет, я не смогу доказать свою любовь, если ты позволишь какой-то другой женщине делать это тоже.»

Ник склонил голову, словно взвешивая её слова, прежде чем сказать: «Тогда групповухи, чтобы мы оба там были. У тебя, очевидно, нет проблем с тем, чтобы трахаться с другими, и если ты беспокоишься об эмоциональной вовлечённости, то твоё присутствие, когда я буду с одноразовыми любовницами, должно решить эту проблему.»

Кайла этого не ожидала. Ванильный Ник предлагает секс втроём? А может, и больше? Её первоначальной реакцией было подозрение: он никогда не казался ей человеком, который бы хотел подобного. И всё же, он был мужчиной, и она оскорбила его гордость. Он хотел отыграться, даже если это на самом деле не будет местью. В конце концов, она всегда сможет наложить вето на любой особенно проблематичный выбор, который он мог бы сделать, поскольку она должна будет присутствовать.

Идея заинтриговала её. Не то чтобы их отношения с Ником зашли в тупик, но была причина, по которой она была почти в восторге от перспективы провести выходные с Хенриком, а не рассматривать это как простую сделку. Она твёрдо намеревалась оставаться верной мужу после этого, особенно учитывая ограничения контракта. Однако, если бы она могла вовлечь его в более экзотические отношения, чем строгая моногамия, даже если бы это означало позволить ему время от времени устраивать банальные тройнички с двумя девушками? Чёрт возьми, да.

Тем не менее, сначала ей нужно было продать свою «боль». Не было смысла упускать будущие возможности для торга.

Приняв скорбное выражение лица, она сказала: «Буду честной, Ник, мне больно, что ты хочешь этого. Но я понимаю. Я причиняю тебе боль, и мне ужасно от этого, и ты тоже хочешь причинить боль мне. Но... хорошо. Если ты чувствуешь необходимость свести счёты, что ж, надеюсь, это поможет тебе исцелиться. Именно поэтому я иду на всё это с контрактом, милый. Так что, да, если ты хочешь... побаловать себя, пока я буду рядом с тобой, я на это соглашусь.»

«И на всё остальное тоже. Бондаж, анал, игрушки...»

«Всё, что захочешь, милый». Срань господня. Ник и бондаж? Может быть, ей стоило сделать что-то подобное много лет назад. «Я сделаю всё, чтобы загладить свою вину перед тобой. Я же тебе говорила.»

Он кивнул, явно всё ещё не убеждённый, но уже смирившийся. Но затем сказал: «Кайла, ещё не поздно. Мы всё ещё можем просто оставить всё это позади.»

«О, милый. Я бы так и сделала, если бы могла.»

«Ясно». Он глубоко вздохнул и встал. «Что ж, думаю, нам стоит подписать и заверить это.»

«Заверить? В такое время? Нам же ещё нужно внести изменения в документы, и...» Но Кайла говорила уже в его спину, пока он выходил из комнаты.

Она отодвинула стул, чтобы последовать за ним, но он лишь оглянулся и жестом велел ей оставаться на месте. «Я сейчас вернусь». Кайла, вспомнив старую поговорку «не отговаривай себя от уже состоявшейся сделки», сделала, как он велел, поражаясь, как гладко всё прошло.

Она не уступила почти ничего из того, что не была готова отдать. Деньги её немного злили, но по сравнению с тем, что она заработает за следующие десять лет, это была капля в море. К тому же, ей придётся заплатить только комиссии, так как Ник никуда не уйдёт. Если отбросить глупое мужское эго, с чего бы ему? Какая другая женщина будет потакать ему в любом сексуальном разврате, какого он только пожелает?

Ситуация с детьми её немного расстраивала, но она знала, что, несмотря на угрозы, слушание по опеке в любом случае было бы как подбрасывание монеты: да, она была женщиной в Техасе, и у него был диагноз аутизм, но он также был их основным опекуном. Но как тактика ведения переговоров? Это сработало идеально, заставив его остаться за столом.

Через несколько минут Ник вернулся с несколькими листами бумаги. Судя по их теплу, они были только что с принтера и увешаны разноцветными стикерами, чтобы показать, где он добавил или изменил отрывки в контракте. Конечно, у него всё это было наготове. Это же был Ник, в конце концов.

«Прочитай. Думаю, я всё туда включил». Он бросил на стол ещё одну стопку. «Вот оригиналы, чтобы ты видела, что я не пытаюсь ничего протащить тайком».

Возможно, Кайле следовало бы больше обеспокоиться его невозмутимостью, но вместо этого она почувствовала огромное облегчение. Ей удастся и рыбку съесть, и на хуй сесть, и, судя по всему, ещё и прихватить несколько лакомых кусочков домой на всякий случай. Прочитав версию контракта Ника, она обнаружила, что всё было именно так, как он сказал, без каких-либо изменений, кроме предложенных им. Это её не удивило — в конце концов, честность Ника была одной из причин, которые привлекли её к нему с самого начала.

Что её, однако, удивило, так это довольно обширный список фетишей, который он добавил в раздел 8(f). «Золотой дождь... порка... игры со связыванием... катоптронофилия?» Она удивлённо вскинула бровь.

«Секс перед зеркалами». Пробормотал он, не отрываясь от телефона. «Решил, что раз уж всё позволено, можно попробовать всё, так что я просто скачал список из интернета.»

Конечно, скачал. Кайла невольно нежно улыбнулась ему. Её Ник и его списки. «Справедливо». Она перевернула последний лист бумаги и бодро сказала: «Всё это выглядит вполне приемлемо. Если ты хочешь подписать, мы можем...»

«Погоди». Ник поднял один палец. Это немного раздосадовало Кайлу — в конце концов, она делала это для него, — но она молча ждала. Как только она снова собралась заговорить, в парадную дверь постучали. «Что...» Но её муж уже поднялся со стула и направился в прихожую, где она услышала, как он приветствует позднего гостя.

Пожилая темнокожая женщина с сумкой вошла впереди Ника, который предложил ей выпить. Она вежливо отказалась, затем села на указанный им стул и представилась Кайле как Джаникуа, после чего начала распаковывать свою сумку. «У вас есть документы, которые вы хотите, чтобы я заверила?»

Кайла повернулась к мужу. «Заверила?»

Он пожал плечами. «Поскольку всё так срочно, ну, ты знаешь, из-за сроков, мой адвокат предложил Джаникуа заехать, как только мы договоримся об условиях. Так она сможет забрать мою копию прямо в его офис. После того, как я её отсканирую, конечно.»

«К... Конечно». Кайла невольно нахмурилась, затем стёрла это выражение с лица, заменив его широкой улыбкой и уверенным тоном. «Конечно. Это логично. Ты всё продумываешь, милый. Отчасти поэтому я так сильно тебя люблю.»

«Ага». Ник уже лихорадочно подписывал свою копию контракта, словно нападая на неё ручкой. Кайла оставила свою подпись с меньшим энтузиазмом. Когда они обменялись копиями, она увидела, что её муж давил так сильно, что отпечатки его инициалов проступили на две-три страницы вглубь.

Кайла решила верить — во всяком случае, пыталась верить, — что это всего лишь отражало возбуждение Ника от сексуальных утех, ожидавших его по её возвращении из поездки. Чёрт возьми, ожидавших его, как только нотариус уйдёт, если бы Кайла настояла.

Когда контракты были подписаны, заверены, отсканированы и, в случае с копией Ника, помещены в курьерскую сумку для отправки, Джаникуа попрощалась с ними с той же будничностью, с какой вошла в квартиру. Кайла закрыла дверь за нотариусом, затем повернулась к Нику с похотливой ухмылкой на лице. «Ну что, морячок, хочешь начать с некоторых опций из подпункта 8(f)?»

Её муж, казалось, на мгновение задумался, а затем сказал: «Неа. У тебя впереди важные выходные. Я подумал, ты захочешь отдохнуть.»

Самым томным голосом, на какой она была способна, Кайла промурлыкала: «О, милый, я никогда не буду слишком уставшей для тебя.»

Он отстранился от её объятий. «Всё в порядке. У меня завтра тоже важный день. У меня...» Он усмехнулся. «Я забыл. Тебе же не интересна моя работа.»

«То, что я не хочу об этом говорить, не значит, что мне не интересно, Ник. Я просто предпочитаю, чтобы мы проводили время вместе... другими способами.» Это она сопроводила подмигиванием, несмотря на растущее раздражение.

«Да, я тоже предпочитал. В общем, важный день. Я пойду завалюсь в гостевой. Увидимся, наверное, в... понедельник? Или когда получится. Я знаю, на следующей неделе ты будешь занята из-за своей новой роли под Хенриком.»

«Ник!» Раздражение выплеснулось наружу, наполнив её голос. «Не смей уходить от меня!»

Но он сделал именно это, свернув в коридор и войдя в гостевую комнату, пока она следовала за ним. «Тише, Кей. Разбудишь детей». Затем он закрыл дверь перед её носом с отчётливым щелчком, за которым последовал более тихий, когда он её запер.

На мгновение она подумала о том, чтобы забарабанить в дверь и потребовать, чтобы её впустили, но в итоге сделала пару глубоких вдохов. Она не собиралась играть в эту глупую игру. Зачем ей? Она победила. Пусть дуется и устраивает свою маленькую истерику. К концу следующей недели, она была уверена, он запоёт по-другому.

А она? Она запоёт гораздо раньше, на роскошном карибском курорте, прижатая к матрасу размера «кинг-сайз» [в США это примерно два на два метра] своим начальником.

Несмотря на ночной перелёт, в тот понедельник на работе Кайла почти сияла. Она достигла одной из своих карьерных вех, возглавила крупную организацию, провела выходные, трахаясь с Хенриком во всевозможных позах, и сумела добиться всего этого без долгосрочного ущерба для своего брака. Почему бы ей не чувствовать себя великолепно?

О, ей ещё предстояло навести порядок, как в плане устранения соперников, которые могли бы покуситься на её место на работе, так и в плане успокоения взъерошенных перьев Ника, но ни то, ни другое не должно было представлять большой сложности. Более того, она планировала с удовольствием взяться за обе задачи, хотя за первую с большим рвением, чем за вторую, по крайней мере, в ближайшие пару дней: её киска довольно сильно саднила после Хенрика.

Мужчина постарше оказался однообразным любовником — а именно, энергично трахающимся, мало заботясь о чьём-либо удовольствии, кроме своего, — но для неё это всё равно было желанной сменой обстановки, особенно учитывая, что размер тоже имел значение. Член Хенрика, возможно, и не был самым длинным, который она когда-либо принимала, но он определённо претендовал на звание самого толстого. По правде говоря, она надеялась, что её муж всё ещё немного дуется, хотя бы для того, чтобы дать её бедной, измученной киске передышку.

Тем не менее, Кайла планировала быть доступной для него в ту ночь, если он сумеет вытащить голову из задницы. В конце концов, она обожала своего мужа, и занятия любовью с Ником почти всегда были именно этим: занятиями любовью. Он, возможно, немного побледнеет, когда увидит последствия временного владения Хенриком её пиздой, но она была уверена, что он с нежной любовью позаботится и о ней, и о её теле, когда вернёт себе право на него. Что может быть лучшим способом возобновить их клятвы, чем это?

В тот вечер она немного задержалась, так как было бы просто неприлично, чтобы начальница в свой первый рабочий день ушла раньше остального персонала. Она написала Нику, чтобы предупредить. Он ответил простым «ОК», без всяких нежных слов, которые он обычно присылал вместе с сообщением. Возможно, она всё-таки получит свой отдых.

Ну и ладно. Сам себе хуже делает.

Когда она открыла дверь и крикнула: «Я дома!», Ноа и Миа вскочили со своих мест перед телевизором и бросились к ней. Она крепко обняла их, говоря, как любит, и уворачиваясь от подробностей о том, где она была на выходных. Как бы она ни обожала свою карьеру, эти моменты значили для неё больше, чем почти всё остальное, и она старалась насладиться теплом, которое так редко ощущала где-либо ещё в своей жизни.

Затем Кайла подняла глаза на Ника, и часть этого тепла испарилась. Во взгляде её мужа не было ни радости, ни гнева. Вместо этого он смотрел на неё так же, как и в ночь перед её отъездом — с тем же холодным, отстранённым любопытством.

Выражение лица Ника напомнило Кайле, как на неё смотрел её учитель биологии в средней школе после того, как она идеально препарировала лягушку почти в рекордно короткие сроки. Учитель переводил взгляд с лягушки на свою ученицу и обратно. Другие девочки и даже некоторые мальчики брезгливо отнеслись к заданию, но Кайла не могла понять почему. Ей нужна была оценка, а лягушка уже была мертва. Они все ели мясо раньше, так в чём разница?

Только когда она отвела взгляд от учителя и увидела, что большинство других учеников тоже уставились на неё, она поняла, что всё это время насвистывала весёлую мелодию. Этот момент длился до тех пор, пока Джули не толкнула её и не начала насвистывать ту же мелодию. Тогда остальные вернулись к работе, качая головами в адрес двух неразлучных странных девочек, которые, несомненно, испортят им всем средний балл.

Кайла забыла об этом моменте до сих пор, или, во всяком случае, очень старалась забыть. Не об уроках, извлечённых из этого момента, конечно: их нужно было отложить на потом, пока она разбиралась, почему все так странно отреагировали. Джули отреагировала как всегда, с таким же безразличным отношением к подобным задачам, как и Кайла, и с той же преданностью, которая сделала их такими близкими подругами. Почему другие дети не могли быть такими?

Почему Ник не мог вести себя так же, как Джули тогда? Раньше он всегда так себя вёл.

Когда дети повернулись к отцу, его выражение лица сменилось на дружелюбное и приветливое. Ник никогда бы не получил «Оскар» [американская кинопремия], но он мог, по крайней-мере, скрыть свои эмоции от двоих детей: непоседы убежали, когда он погладил их по головам и сказал им пойти поиграть перед сном.

Кайла потянулась за поцелуем, но Ник подставил ей щеку, наклоняясь, чтобы схватить её сумки. «Почему бы тебе не пойти провести время с Мией и Ноа? Они скучали». Она попыталась провести рукой по его руке, но он отстранился. «Иди. Я отнесу твои сумки в твою комнату.»

«В „мою“ комнату?»

«Да. Это главная спальня, а ты, очевидно, считаешь себя главой семьи, так что — „твоя“ комната.»

«Ник, да ладно. Я не...» Но он уже ушёл. Кайла пробормотала пару ругательств вполголоса, прежде чем развернуться на каблуках, чтобы провести время со своими детьми. У неё получалось скрывать от них свои эмоции лучше, чем у Ника, даже когда он вернулся и сел рядом, наблюдая за ней с тем же аналитическим взглядом. Впрочем, она всегда скрывала свои эмоции лучше, чем он.

По крайней мере, до тех пор, пока она не уединилась в хозяйской спальне, пока Ник укладывал детей спать.

В комнате не было ни одной вещи её мужа. Он опустошил свою половину шкафа и свои ящики, убрал все свои туалетные принадлежности из ванной, даже снял несколько фотографий со стены. Её вещи, однако, не были тронуты, за исключением её багажа, который он распаковал.

Кайла вылетела из хозяйской спальни, готовая устроить ему разнос, но обнаружила его сидящим у кровати их дочери и читающим ей сказку. В десять лет она, вероятно, была уже слишком взрослой для этого, но и девочка, и её отец всё ещё наслаждались этим временем вместе. Действительно, когда Кайла открыла дверь, Миа с надеждой спросила: «Мама, ты пришла почитать с нами?»

«Нет, милая», — сказала она, едва сдерживаясь, чтобы не прошипеть слова. «Мне нужно поговорить с папой.»

«О твоей комнате?» Хихикнула Миа. «Мы ему помогали.»

«Ты... Вы помогали?»

«Ага». Ник погладил их дочь по голове, вставая. «Прости, дорогая, я сказал им правду. Я не видел способа это скрыть.»

Кайла почувствовала, как земля уходит из-под ног. «Ты... ты им сказал? Почему...»

«Потому что мне нужно было переехать в другую комнату, и я не хотел, чтобы они волновались. В смысле, они слышали, как ты храпишь, когда мы путешествовали, но не знали, что ты делаешь это каждую ночь». Он безразлично улыбнулся ей, словно бросая вызов.

Миа хихикнула: «„Как циркулярная пила!“ Так ты сказал, да, пап?»

Он ухмыльнулся девочке, которая была почти точной копией своей матери. «Верно, милая, но давай не будем злыми». Взгляд Ника вернулся к жене. «Иногда нам нужно делать что-то для себя, но нет причин быть жестокими, и уж точно не с людьми, которых мы любим.»

«Хорошо, папочка. Уложишь меня?»

«Конечно, тыковка». Он накрыл её утяжелённым одеялом, подоткнув его по бокам так, как ей нравилось — так, как нравилось и ему, хотя он перестал так делать, когда Кайла пожаловалась, что он перетягивает на себя одеяло, — затем поцеловал её в лоб и вывел жену за локоть из комнаты.

Оказавшись за дверью и вне пределов слышимости, она прошептала: «Какого хрена, Ник?»

Он пожал плечами. «Как она и сказала, ты храпишь. Не то чтобы я раньше не перебирался в гостевую, когда...»

«Это не то же самое, и ты это знаешь!»

«Правда? Ты сделала то, что тебе было нужно, что сделало бы тебя счастливой, независимо от того, хотел я этого или нет. Чем это отличается? В смысле, по масштабу, конечно, отличается, но я думаю, это скорее в пользу моего аргумента.»

«Потому что это...» Она сжала кулаки, затем сделала глубокий вдох. «Это месть. Это...»

«Нет. Это я вношу поправку, которая делает меня счастливее. Не то чтобы ты собиралась со мной развестись и потерять детей из-за того, что я сплю в другой кровати, верно? И если это тот критерий, который мы используем — тот, который ты выбрала, прошу заметить, — тогда почему я не должен переехать в свою комнату?»

Чёртов Ник и его логическая херня. «Потому что тогда я не смогу... Я хотела загладить свою вину перед тобой. За эти выходные, я имею в виду.»

Он фыркнул. «Да, я так и понял, тебе не нужно было уточнять. Но я не был уверен, не попытаешься ли ты затрахать меня до покорности, поэтому я решил сделать то, в чём мог быть уверен: переехать в другую спальню ради хорошего ночного сна. К тому же, мы всё равно не будем заниматься сексом как минимум месяц.»

«Что? Из-за...» Кайла, вздохнув, закатила глаза. «Да брось, Ник. Это был один раз...»

«Всего-то? Должно быть, очень разочаровывающие выходные. Неудивительно, что ты так отчаянно хочешь переспать.»

«...один раз, и больше никогда. Он меня не испортил. Я ничем не отличаюсь от той, какой была до отъезда, за исключением того, что я планирую провести остаток своей жизни, искупая то, что мне пришлось сделать.»

«Что ж, тогда. Полагаю, для начала ты можешь позволить мне спать в гостевой комнате, не устраивая из-за этого больше скандалов». Он прервал её, прежде чем она успела снова возразить. «И да, как минимум месяц. Я полагаю, Ларссен драл тебя без защиты? Он похож на мудака, который любит метить свою территорию». Молчание Кайлы подтвердило это предположение. «Что ж, я, блядь, не знаю, где он шлялся, так что ты пойдёшь и сдашь анализы. Однако сейчас проверяться особого смысла нет, та дрянь, которой он мог тебя заразить, не проявится сразу...»

Кайла усмехнулась: «О, перестань! Он генеральный директор международной корпорации. Ты думаешь, у него будет триппер?»

«Понятия не имею. Я не думал, что ты будешь трахаться с другим мужиком ради карьеры, но жизнь, блядь, полна сюрпризов. В любом случае, на следующей неделе ты сдашь анализы, и ещё раз через три недели. Есть пара болячек, которые он мог тебе подарить [в оригинале “jizzed into you“ — буквально „накончать в тебя“; возможно, Ник намекает на нежелательную беременность], и которые дольше выявляются, но эти два теста должны покрыть большинство возможностей. Просто продолжай проверяться каждые пару недель после этого, чтобы убедиться. Знаешь, как и положено проститутке.»

Она прокричала шёпотом: «Я не проститутка!»

Ник склонил голову набок. «Вот почему я сказал „как положено проститутке“, а не „будучи проституткой“. Основы английского языка, Кей. Слова имеют значение.»

Кайла долго смотрела на него, а затем решила, что может позволить себе стратегическое отступление. После выходных она чувствовала себя более чем удовлетворённой, и Ник скоро сломается. Она всегда могла при необходимости водить его за член. Не пройдёт и месяца, как он будет умолять её о сексе. «Хорошо. Но я хочу, чтобы к этим выходным ты перевёз свои вещи обратно в нашу спальню.»

«Ты можешь хотеть этого сколько угодно, Кей. Это не значит, что это произойдёт.»

Этого действительно не произошло, к всё возрастающему разочарованию Кайлы в течение следующего месяца. Она не могла вспомнить, когда в последний раз так долго обходилась без секса. Игрушки немного помогали, но далеко не так, как она надеялась. По правде говоря, Кайла привыкла к тому, чтобы Ник был между её ног. Она выдрессировала его так же хорошо, как и любого своего парня, даже до того, как они поженились. Хотя выходные в отъезде были приятным отвлечением и желанной сменой обстановки по сравнению с её обычной сексуальной жизнью, она хотела вернуть эту обычную сексуальную жизнь.

Что было почти хуже, она обнаружила, что скучает по объятиям Ника по ночам, когда они спали. Она чувствовала в них утешение. Не защиту, конечно, так как она никогда бы не позволила кому-то другому отвечать за её безопасность, а передышку от одиночества. Ник говорил то же самое раньше, рассказывая ей, как она заставляла его чувствовать себя любимым и понятым так, как никто другой.

Почему он всё это для них портил? Это было нечестно! Она прошла через все трудности, чтобы составить контракт, взяв на себя всю сложность его решения, даже позволив ему внести некоторые поправки, и теперь она была вынуждена спать одна? После долгого рабочего дня она заслуживала мужа, который ставил бы её на первое место, а не относился к ней как к прокажённой.

Что ж, с этим дерьмом пора было кончать.

«Вот». Вернувшись с работы в тот вечер, она почти швырнула результаты анализов в Ника. «Я чиста. Доволен?»

Ник просмотрел их с тем же отстранённым видом, с каким он относился ко всему, что касалось её в последние пять недель, а затем вернулся к чтению. «М-м-м. Полагаю, да.»

«Так, и?»

«И?» Он поднял на неё глаза. «Что ты хочешь, чтобы я сказал? Вероятно, ты не больна. Поздравляю.»

«Что я хочу...» Быстро взглянув на детей в соседней комнате, каждый из которых был поглощён своим устройством, она наклонилась к Нику. «Что я хочу, так это чтобы ты выполнял свою часть сделки.»

«Сделки?» Он отложил планшет, впервые за вечер уделив ей всё своё внимание. «А, ты имеешь в виду контракт. Ну, я выполняю свою часть. Я тебе не изменяю, я остался дома и слежу за счётом, на котором должна быть моя маленькая... как ты это назвала? „Подушка безопасности“? О, и спасибо, что так оперативно внесла первый ежемесячный платёж.»

«Чёрт, Кей, я даже даю тебе шанс вернуть моё расположение, что напрямую не прописано в букве контракта, но я знаю, что таков был его дух. На самом деле, этим я делаю тебе одолжение. Так каким же образом я нарушил наше соглашение?»

«Не неси мне эту чушь. Ты знаешь, о чём я говорю». Он смотрел на неё с тем же бесстрастным лицом. «Секс. Анализы чистые. Ты сказал, что как только это произойдёт, мы снова начнём заниматься любовью.»

Ник цокнул языком. «Нет, технически я сказал, что у нас не будет секса, пока ты не сдашь анализы. Будет ли у меня с тобой секс сегодня, на следующей неделе или никогда, сказанное мной остаётся в силе: у нас не было секса, пока ты не сдала анализы. Однако обратное утверждение не является автоматически истинным: то, что ты сдала анализы, не означает, что у нас будет секс. Тем не менее, приятно знать, что у тебя всё в порядке со здоровьем. Мне не нужно беспокоиться, что твой мозг сгниёт от нелеченного сифилиса или чего-то в этом роде.»

«Это смешно», — прорычала Кайла. «Ты уже, должно быть, весь извёлся.»

«Нет, не совсем. У меня есть правая рука и интернет. Это не то же самое, что быть с кем-то, кто меня любит, но на безрыбье и рак рыба.»

«Но тебе это не нужно! Я люблю тебя, Ник». Она положила руку ему на плечо, затем провела ею по его груди и ниже края стола. «Давай, милый, позволь мне показать тебе... эй!»

Ник схватил её запястье железной хваткой, вывернув его так, что она вскрикнула. «Никогда, блядь, больше не прикасайся ко мне, если я не попрошу, Кайла.»

Прежняя каменно-безразличная маска исчезла, сменившись выражением, полным ярости. Оно отзывалось эхом кошмаров из прошлого, которые до сих пор иногда будили её ото сна. Когда муж продолжил, контраст его видимой ярости и тихого голоса лишь усилил её страх. «В контракте — том, на котором ты настояла, который ты заставила меня подписать — было очень чётко сказано. Ты делаешь то, что хочу я, а не наоборот. Перечитай формулировку, если забыла.»

«Я решаю, что мы делаем и когда. Ты поняла?» Она смотрела на него с ужасом. «Я сказал: „Ты поняла, сука?“ Скажи что-нибудь. Не сиди как чёртова статуя.»

Кайла кивнула, прошептав: «Да». Ник ослабил хватку. Затем, словно отмахиваясь от неё, он взял свой планшет и вернулся к чтению, как будто ничего не произошло.

Всё это вышло из-под контроля. Ей нужно было вернуть всё к желаемому результату, тому, которого, как она думала, она уже достигла. «Ник, я... я...»

Не поднимая глаз, он сказал: «Знаешь, я, вероятно, смогу вести себя гораздо нежнее, как только пройдёт последний платёж. Трудно испытывать любовные чувства, когда ты не совсем уверен, что другой человек тебя любит. Звучит несколько меркантильно, но...» Он внезапно остановился и усмехнулся, затем посмотрел на неё с кривой улыбкой. «Это делает меня шлюхой? В смысле, не то чтобы ты ею была, верно? Ты на этом очень настаивала. Но, возможно, ты сможешь пролить свет на этот вопрос.»

Покачав головой, он вернулся к экрану, оставив Кайлу в оцепенении. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала и пошла к детям в гостиную. Пока они играли вместе, её рука постоянно возвращалась к запястью, которое схватил Ник, а её мысли уносились к убогому трейлеру [в данном контексте — фургон, переделанный под жилое помещение; автодом] в глуши Восточного Техаса. Она никогда не думала, что будет ассоциировать своего любимого супруга с тем местом, но теперь они были неразрывно связаны, пусть даже только в её подсознании.

Позже той ночью она лежала одна в постели, глядя в потолок и пытаясь разработать новую стратегию. Как только шок прошёл, Кайла решила, что всплеск адреналина, который она почувствовала, когда Ник схватил её за руку, был, скорее всего, удивлением, а не страхом. В конце концов, у неё время от времени возникали проблемы с различением этих двух чувств, и он никогда раньше не заставлял её бояться. Он её и не ударил, просто схватил за руку. Он бы никогда не причинил ей вреда, в этом она была уверена.

Затем её осенило: всё это было представлением для неё. Тактика ведения переговоров. Должно быть, так и есть. Так же, как Кайла подчёркивала всё, что он мог потерять, когда впервые затронула тему поездки с Хенриком, Ник решил показать, что и ей есть что терять. Как бы ей ни было неприятно это признавать, он временно взял верх благодаря своей маленькой истерике.

Очевидно, она кое-что неверно оценила. Возможно, Ник не был таким покорным, как она думала. Или, возможно, она слишком торопила события и задела его эго. Они оба оказались на неизведанной территории, и он отреагировал не так, как она ожидала, но это не означало, что её общий подход был неверным. Кайла знала, как сильно ему нравится секс с ней. Как только её муж несколько раз окажется внутри неё, всё это забудется, как вода под мостом. Но как этого добиться?

Может... Может быть, она была слишком жадной. Чёрт, Ник и сам это сказал. Ей следовало просто отдать ему деньги единой суммой и смириться с комиссиями. Через несколько лет она будет зарабатывать столько, что даже тот миллион, который он изначально просил, будет сущими копейками. Хотя Ник, очевидно, не хотел причинять Кайле физическую боль, её кошелёк был честной добычей. Он знал, как сильно она ценит финансовую безопасность. Отняв часть этого, он заставит её почувствовать боль, не прикасаясь к ней и пальцем.

Идея понести финансовые потери её коробила, но так же коробила и идея не трахаться следующие несколько лет, пока он тянет время. К тому же, даже если она и отдаст ему деньги, не то чтобы он собирался уходить. Как он уже говорил, ему плевать на деньги — ему важны дети. Все средства так или иначе вернутся на их общий счёт, ей просто нужно было это переждать.

Ладно, хорошо. Она задела его гордость, так что она проглотит свою. Он может получить деньги.

Чёртов плакса.

Очередная среда, очередная встреча за кухонным столом. Кайла, возможно, нашла бы это забавным, если бы не ненужный стресс, который это добавляло в её жизнь.

«Вот. Я сделала, как ты просил». Она положила выписку из банка на стол перед ним. Ликвидация необходимых акций заняла больше времени, чем она ожидала, но три недели спустя ей наконец удалось перевести оставшиеся средства на счёт Ника.

Ник взял бумаги, лишь мельком взглянул на них и вернул обратно. «Я видел уведомление, когда пришёл перевод. Но спасибо, что сообщила.»

«Итак, теперь, когда с этим покончено...»

«Да?»

«Я скучаю по тебе. Я хочу, чтобы мы вернулись к нормальной жизни». Ник подавил смешок, но недостаточно хорошо, чтобы скрыть его от неё. «Или... Ладно, я знаю, до нормальной жизни ещё далеко, но хотя бы вернись в постель. Пожалуйста. Займись со мной любовью. Я просто... я хочу, чтобы мы...»

Он перебил: «Нет.»

«Почему?» Это вышло громче, чем она хотела, достаточно громко, чтобы потревожить детей в соседней комнате. Они высунули головы, но она лишь сказала: «Простите, ребята! У нас всё в порядке!» Они пожали плечами и вернулись к тому, чем бы, чёрт возьми, они там ни занимались. По крайней мере, в этом одном они с Ником преуспели — в сокрытии напряжения от своих детей.

Убедившись, что Миа и Ноа не подслушивают, Ник тихо ответил: «Потому что я не хочу. Как я уже сказал, я ценю перевод, и он действительно заставляет меня чувствовать себя немного более... склонным к прощению, но до желания наладить отношения ещё далеко.»

«Но почему? Милый, послушай, я причинила тебе боль. Я это понимаю, и мне жаль. Но теперь и ты причинил боль мне. Я знаю, что ты сделал это, чтобы заставить меня страдать. Разве этого недостаточно? Можем мы уже перестать причинять друг другу боль?»

Аналитическое выражение снова мелькнуло на лице Ника, на этот раз с оттенком чего-то, что Кайле было трудно прочесть. Печаль, может быть? Разочарование?

Но затем оно исчезло, когда его взгляд скользнул к их детям. Он смотрел на них некоторое время, очевидно, погружённый в мысли. Затем, кивнув самому себе, Ник снова посмотрел на Кайлу. «Хорошо. Хорошо, но не сегодня. Давай отложим это до выходных. Я попрошу миссис Хейз забрать детей в пятницу вечером, а потом... а потом, я думаю, посмотрим, что будет. Договорились?»

Кайла почувствовала, как с её плеч свалился груз. Она бы предпочла, чтобы он вернулся в её постель в ту же ночь, но компромисс — сердце любой хорошей сделки. Она уступила, и теперь он уступил в ответ. Вскоре он снова будет именно там, где она его хотела.

«Конечно, милый. Конечно. Спасибо». Она потянулась к его руке. На мгновение он начал было отстраняться, но затем взял её ладонь в свою тёплую, крепкую хватку, так не похожую на ту, что напугала... нет, удивила её несколько недель назад. С широкой, кокетливой улыбкой она добавила: «Я обещаю тебе, это будет незабываемая ночь.»

Его улыбка была зеркальным отражением её: «В этом я не сомневаюсь.»

В ту пятницу Кайла пыталась поскорее вернуться домой. Правда пыталась. К сожалению, на работе её осаждали со всех сторон, ещё до того, как она вошла в дверь тем утром. Шквал текстовых сообщений, звонков, встреч и электронных писем держал её в постоянном движении, а темы варьировались от жалоб клиентов на падение качества до разгромной статьи об условиях труда на заводе компании в Китае.

Было уже четыре, прежде чем она нашла минутку, чтобы перевести дух, не говоря уже о том, чтобы позвонить Нику и сказать, что она задержится. Он воспринял это лучше, чем она ожидала, сказав ей делать то, что нужно. Не то чтобы он был счастлив, но отнёсся с пониманием. С поддержкой, как и всегда. Казалось, он почти уже вернулся к старому Нику. План работал, и скоро она сможет заключить сделку и оставить весь этот бардак позади.

Кайла почти мгновенно почувствовала, что что-то не так, когда вошла в дом. Хотя в тот вечер, когда она обрушила на Ника контракт, она заказывала ужин из ресторана, обычно еду для их домашних свиданий готовил Ник, они оба так предпочитали. Однако запахи хорошо приготовленной еды не наполняли холодный воздух их тёмного дома, хотя она и видела свет, исходящий из дверного проёма кухни.

«Ник?» Она позволила сумке с ноутбуком соскользнуть с плеча на пол в прихожей. Обычно она бы сначала направилась в свой домашний кабинет, но дневные невзгоды в сочетании с почти могильной атмосферой выбили её из колеи.

Снова Кайла позвала: «Ник?», — переходя из прихожей в гостиную, затем снова начала: «Ни...», — и оборвала себя на полуслове, увидев сцену, развернувшуюся на кухне.

Её муж сидел за их кухонным столом, лицом к входу, его поза была расслабленной, но выражение лица — серьёзным. Перед ним стоял стакан воды, а напротив него её ждали бутылка мерло и наполовину наполненный бокал.

А в центре стола лежал жёлтый конверт рядом с аккуратно сложенной стопкой бумаг.

«Что это?»

«Садись. Нам нужно поговорить.»

«Ради Бога, Ник. Ты сказал, что мы сегодня вечером будем восстанавливать отношения. Что это такое?»

Ник усмехнулся, затем отпил из своего стакана. «Я никогда этого не говорил, Кей. Ты это додумала.»

«Так что тогда? Ещё какие-то препятствия, которые мне нужно преодолеть? Потому что после такого дня, как сегодня, с меня уже хва...»

«А, новостная статья о вашем заводе в Сучжоу? Или ты имела в виду атаку программы-вымогателя на офисы в Нью-Йорке?»

«Какого вымога...»

Телефон Кайлы пискнул, затем снова, и снова.

Призрак улыбки появился на лице Ника. «Тебе, наверное, стоит проверить.»

Рука Кайлы потянулась в карман пальто, чтобы выудить продолжающее пиликать устройство, но её глаза оставались прикованными к лицу мужа, по крайней мере, до тех пор, пока она не подняла телефон достаточно высоко, чтобы увидеть многочисленные сообщения, пришедшие по разным каналам: СМС, уведомления по электронной почте, Teams, WhatsApp и другие, от внутренних и внешних источников.

И всё это время на лице Ника сохранялось то же безмятежное, слегка самодовольное выражение.

«Что ты наделал?» Кайла пыталась звучать невозмутимо, но сразу поняла, что у неё не получилось. «Ник, что ты наделал?»

Уголки губ Ника изогнулись в озорной ухмылке. «Я? Ничего». Он закатил глаза вверх и в сторону, прежде чем его взгляд вернулся к ней. Затем улыбка полностью исчезла. «Ничего, что кто-либо мог бы доказать, во всяком случае.»

«Ник...»

«Садись, Кайла. Я не буду просить дважды.»

Невозмутимость не сработала, но негодование пришло вполне естественно. «Что это должно означать?»

«Ты слишком умна, чтобы задавать такой глупый вопрос. Всё довольно просто, Кей. Наш брак окончен, но у тебя всё ещё есть шанс сохранить то, что тебе действительно дорого: твою карьеру. Но чем дольше ты будешь меня динамить, тем меньше шансов...»

«Что ты наделал!» На этот раз это вырвалось яростным визгом, когда Кайла подошла к стулу и вцепилась в его спинку, как горгулья на соборе. «Что ты наделал, ублюдок!»

«Что я наделал? Ну, как я уже сказал, совсем ничего. Всё, что произошло... Что ж, всё указывает на тебя, Кей. По крайней-мере, так это будет выглядеть для любого, кто будет проводить расследование.»

«Видишь ли, сейчас всё, с чем приходится иметь дело „Виерону“ — кроме горстки внутренних документов, которые утекли тому репортёру, и ИИ-агентов [нейросеть, умеющая самостоятельно выполнять действия на компьютере], подающих жалобу за жалобой, чтобы завалить твоих сотрудников службы поддержки — это относительно мягкая, относительно недорогая атака программы-вымогателя [вирус, шифрующий файлы на заражённом компьютере и требующий денег за их расшифровку] от каких-то белорусских хакеров, требующих пару биткойнов [цифровая валюта; по текущему курсу около 200 тысяч долларов].»

«Так вот, всё это происходит из-за брешей в безопасности в твоём офисе, но тебя в этом нельзя винить, верно? В смысле, ты ведь всего лишь, сколько, три месяца у руля? Меньше? Может, тебе немного и достанется, но ты выкрутишься. Но то, что будет дальше... Что ж, это будет гораздо больнее. Я гарантирую.»

«О, чёрт возьми, Ник. Ты, грёбаный...»

«Куколд? Это слово ты ищешь?» Он пожал плечами. «Ну, это на твоей совести, не так ли? И всё остальное, впрочем, тоже.»

«Потому что... Чёрт, Кей, я раньше думал, что ты умная. Но изменять мне? Пытаться сделать меня соучастником? Выкручивать мне руки этим идиотским контрактом, угрожать отнять у меня детей? Боже, какой же тупой можно быть?»

«В смысле, может, я и не самый лучший в своей области, но я очень, очень, блядь, хорош в своей работе, той, о которой ты никогда не любила говорить. Ты хоть знаешь мою должность, Кей? Что написано у меня на визитках?»

Она фыркнула: «Да, ты IT-консультант. Я знаю. Охренеть, как важно.»

«Консультант по IT-безопасности, Кей». Он рассмеялся, когда на её лице отразилось понимание. «Ты сделала всё это дерьмо с человеком, который знает все тонкости корпоративных IT-систем, а затем дала ему почти неограниченный доступ к своему телефону, ноутбуку и, чёрт возьми, ко всем своим цифровым устройствам на несколько месяцев.»

«Так что теперь я знаю: ты не умная. Хитрая, да. Дерзкая? Высокомерная? Конечно. Но умная? Не-а». Затем, фыркнув, он отвёл взгляд в сторону. «Но, я думаю, и я тоже не умён, потому что был слишком туп, чтобы распознать, кто ты такая, почти два грёбаных десятилетия.»

«Ник...»

«Заткнись. Я не хочу этого слышать. Вместо этого, на этот раз ты будешь слушать меня. Так что садись и заткнись, прежде чем я сделаю что-то большее, чем просто слегка доставлю неудобства твоему работодателю.»

Он постучал пальцами по столу, сверля Кайлу взглядом, пока она наконец не сделала, как ей было велено. Её коробило так прогибаться, но чем дольше она заставляла его говорить, тем легче было бы разрядить обстановку. С самым раскаивающимся выражением лица она тихо сказала: «Хорошо, Ник. Хорошо. Пожалуйста, милый, скажи мне, что я могу сделать. Мне жаль, что я причинила тебе боль, и мне жаль, что всё это вышло из-под контроля, но если ты просто скажешь мне...»

«Мои условия очень просты, Кей, и довольно справедливы по отношению к тебе. Я получаю половину всех наших активов — включая те, что ты скрывала годами — и то, что осталось от „подушки безопасности“, вместе с домом. Также какие-никакие алименты, но я зафиксирую их и выплаты на детей на уровне твоей нынешней зарплаты — я не жадный, в отличие от тебя. Что более важно, мне не нужно ни цента из тех денег, которые ты заработаешь через несколько лет на своей сделочке с дьяволом.»

«Взамен „Виерону“ не придётся расхлёбывать последствия того, что все их коммерческие тайны, от самых тривиальных патентованных процессов до списка политиков у них в кармане, окажутся вываленными в интернет. Компания не подвергнется волнам атак программ-вымогателей или любым другим, более тонким вариантам постоянного сбоя в работе. Вместо этого она останется той же жадной, теневой международной корпорацией, какой всегда была, как и все остальные.»

Он похлопал по стопке бумаг. «В качестве бонуса я также не опубликую всё то ужасное дерьмо, которое я узнал о тебе за последние пару месяцев, о чём ты либо забыла мне рассказать, либо преподносила мне в приукрашенной версии на протяжении многих лет.»

Кей изо всех сил пыталась сохранить невозмутимое лицо, но её глаза метнулись к стопке, а на лбу выступил пот. Это вызвало у Ника сердечный смех. «Да. Мне пришлось потратить немного из тех четырёхсот тысяч на частных детективов и собственные взятки, но это того стоило. Большинство незаконных вещей... э-э, ты хорошо замела следы. Сомневаюсь, что что-то из этого доставило бы тебе проблемы, даже если бы срок давности по ним не истёк.»

«Так вот, поскольку я готов умолчать обо всём этом, и поскольку я готов отказаться от идеи сжечь дотла тебя, Ларссена и всю остальную вашу шайку, и поскольку я не жадная шлюха, которая никогда не может перестать хотеть большего, у нас просто будет то, что выглядит как обычный развод, и ты сможешь сохранить свою карьеру.»

«Но это всё, что тебе останется.»

Кайлу пробрал холод. Он же не мог иметь в виду то, о чём она подумала, не так ли?

Он отпил воды, затем продолжил: «Ты не получишь детей. Совсем. Точка. Опеку получу я, а не ты. Ты...»

«Ты не можешь этого сделать!»

«Почему нет? Ты собиралась отнять их у меня.»

«Я никогда...» Она попыталась сглотнуть ком в горле. «Я угрожала забрать опеку, но я бы никогда не отлучила тебя от них. В смысле, я вообще никогда не хотела этого делать, никогда бы не сделала, но мне нужно было... мне нужно было...» Быстрое движение руки по щеке, чтобы вытереть слёзы. «Я просто вела переговоры. Вот и всё.»

«А я нет. Это не переговоры, Кей. Это не „кнут, пряник и заверения“. Да, я внимательно слушал, когда ты говорила о своей работе, даже если моя работа утомляла тебя до слёз. Чёрт, твоя тоже меня утомляла, и я нахожу её морально отвратительной, но я всё равно слушал, потому что любил тебя.»

«Любил». Кайла повторила это слово пустым тоном, голосом, не выражающим ту незнакомую доселе боль, которую она так хотела бы не чувствовать.

Ник недоверчиво фыркнул на неё. «Да. Любил. В прошедшем времени. Ты действительно думала, что я всё ещё смогу...» Он снова склонил голову набок так же, как она так часто видела в последние несколько месяцев. «Да, конечно, ты думала. Конечно, блядь, ты так думала.»

Покачав головой, он встал. «Слушай, я не собираюсь здесь разглагольствовать и бесноваться. Времени нет. У тебя есть ещё около...» Быстрый взгляд на часы подтвердил это. «...получаса, прежде чем ваш следующий объект уйдёт в оффлайн [имеется в виду сбой в компьютерной сети офиса, склада, завода, и прочих объектов предприятия], и на этот раз это будет что-то менее невинное, чем программа-вымогатель.»

«И прежде чем ты подумаешь подписать контракт, а потом отказаться от него, позволь мне сказать тебе, я на сто процентов поимею и тебя, и „Виерон“, если ты это сделаешь. У меня есть...»

Кайла сидела и смотрела то ли на Ника, то ли сквозь него, пока он произносил монолог, как один из злодеев в его комиксах, рассказывая ей — без особой конкретики, так как он не был дураком — обо всех трюках, которые у него были в запасе на случай, если она попытается выкрутиться из соглашения, лежащего перед ней на столе: бэкдоры [заведомо внедрённая в компьютерную систему уязвимость, дающая несанкционированный доступ], «выключатели мертвеца» [устройство или программа, выполняющая действия, если владелец её вовремя не остановил, например, по причине своей смерти; самый известный пример — это детонаторы, срабатывающие, когда человек перестаёт нажимать на кнопку], доверенные сообщники и многое другое, на что он лишь намекал.

Её разум, однако, блуждал во временах давно минувших и в значительной степени подавленных: её отец в слезах, пытающийся увидеть её после школы и уводимый в наручниках. Отчим, пахнущий пивом и травой, который похотливо смотрел на Кей, когда её мать отворачивалась. Похороны, на которые ей не разрешили пойти, похороны человека, которого она когда-то обожала и почти забыла.

Кайла не чувствовала боль так, как большинство людей. Она давно усвоила этот факт — после побоев, которые она терпела от мужчин, проходивших через жизнь её матери, и после американских горок презрения и безразличия, на которых её катала женщина, давшая ей жизнь. Кей всё ещё ощущала боль, но она находила эти ощущения гораздо более терпимыми, чем другие, будь то физические или эмоциональные. Они просто не затрагивали её, по крайней мере, надолго.

И вот впервые за долгое время она столкнулась с совершенно невыносимой болью, и винить ей было некого, кроме себя.

«Пожалуйста, не надо». Она снова начала плакать, слёзы текли ручьём. «Пожалуйста, Ник. Пожалуйста, не делай этого.»

«О, как будто ты остановилась, когда я тебя просил? Как будто ты...»

«Я пыталась проявить доброту!»

Это остановило его на полуслове, его челюсть отвисла, пока он не смог спросить: «Чего, блядь?»

«Я... Ты сказал, что слушал! Про кнут, пряник и заверения! Я пыталась... я не хотела...» Она сжала кулаки, затем прижала их к глазам и зарыдала: «Я не хотела, чтобы тебе пришлось выбирать! Я пыталась взять решение на себя, чтобы тебе не пришлось этого делать!»

«Чтобы мне не пришлось... ты что, с ума, блядь, сошла...» Он не закончил фразу, вместо этого замолчал, сделал вдох и ответил: «Какими бы ни были твои намерения, это было жестоко. Я не знаю, как любой разумный человек мог этого не увидеть.»

«Ну, а я не увидела! И мне жаль! И я ненавижу, что ты меня больше не любишь, потому что... потому что я всегда буду тебя любить! Но это не было задумано как жестокость! Но мои...» Кайла начала задыхаться, рыдая: «Моих. Малышей! Т-ты не можешь. Забрать моих. Малышей!»

Ник фыркнул, собираясь ответить, но она соскользнула со стула, упала на колени и буквально поползла к нему. «Пожалуйста, Ник. Пожалуйста. Я... я не...» Обхватив его за ноги, Кайла посмотрела на его испуганное лицо. «Всё, что угодно. Всё, что ты захочешь.»

«Я просто хочу быть свободным, Кайла, и больше никогда тебя не видеть. И я не хочу, чтобы мои дети заразились...»

«Всё, что угодно! В... в постбрачном соглашении, я отдала тебе семьдесят пять процентов. Можешь забрать!»

«Кей...»

«Больше! Восемьдесят. Нет, девяносто! Или, или, в контракте, ты хотел полной сексуальной свободы со мной! Ты всё ещё можешь её получить! Даже больше! Ты можешь развестись со мной и забрать всё, Ник! Я буду твоей рабыней!» С воплем она взмолилась: «Пожалуйста, назови это, назови свою цену, всё, что угодно! Только не отнимай у меня моих малышей! Н-не... я не могу... я не могу...» Затем слова покинули её, она уткнулась лицом в его живот, её плечи сотрясались от громких рыданий.

Кей почувствовала руку мужа на своей голове, неуверенное прикосновение, которое перешло в несколько прерывистых поглаживаний. То немногое самообладание, что у неё оставалось, покинуло её. Она ещё крепче обняла его ноги, повторяя снова и снова: «Всё, что угодно, всё, что угодно, всё, что угодно...»

«Кей. Кей! Кей, прекрати». Но она не могла, по крайней мере, не сразу. Прошло ещё несколько минут, прежде чем она смогла снова поднять на него глаза, её макияж размазался по щекам и его рубашке.

«Пожалуйста, Ник. Пожалуйста.»

Он снова посмотрел на неё с тем же озадаченным, аналитическим выражением лица. «Я... Всё, что угодно?»

«Всё, что угодно. Я обещаю.»

«Тогда подпиши соглашение.»

«Но...»

«Подпиши его, и я обещаю, мы обсудим свидания. Я...» Он сглотнул. «Я всегда держал своё слово перед тобой, Кей. И здесь тоже сдержу. Но мне нужно... сначала подумать. И поскольку я не доверяю тебе, что ты сдержишь своё, я, чёрт возьми, не собираюсь отказываться от рычагов, которые у меня есть, только потому, что у тебя внезапно случился приступ совести. Подпиши, и я позволю тебе время от времени приходить в дом, пока не закончится развод. После этого... мы поговорим. Это всё, что я могу предложить.»

Кайла почти открыла рот, чтобы умолять дальше, но остановила себя. Все козыри были у Ника, и любая попытка договориться о лучших условиях провалится. Даже в своём почти истерическом состоянии она это понимала. Она примет предложенные условия и сдастся, по крайней мере, на данный момент.

«Хорошо», — пробормотала Кайла, отстраняясь от человека, который когда-то её любил. «Где мне подписать?»

Ник сдержал слово. Это не удивило Кайлу, он всегда его держал. Каждый раз, когда она просила провести несколько часов с Мией и Ноа, он разрешал, хотя и всегда под наблюдением его самого и как минимум ещё одного человека, мужчины, который, как Кайла позже узнала, был полицейским не при исполнении.

Очевидно, у него были проблемы с доверием.

Ник всегда был приятен во время этих визитов, но избегал любого физического контакта, даже такого незначительного, как объятие или поцелуй в щеку. Точно так же он пресекал все светские беседы, не говоря уже о разговорах о примирении. В конце концов, она оставила эти попытки.

Со временем она также оставила попытки вырваться из-под его контроля. Она, конечно, пыталась, но безуспешно. Проблему с далласским офисом в конечном итоге списали на плохую подготовку пользователей по вопросам безопасности, и многочисленные аудиты не выявили никаких текущих угроз, но Кайле всё же удалось привлечь стороннюю консалтинговую фирму с безупречной репутацией в плане конфиденциальности, чтобы, как она это преподнесла совету директоров, «взглянуть свежим взглядом».

В течение дня после того, как они начали работу, она получила на свой телефон серию изображений и документов, каждый из которых был более компрометирующим, чем предыдущий, и каждый из которых появлялся ровно на столько, чтобы она успела его узнать, прежде чем снова исчезнуть, как будто его и не было.

На следующий день Кайла расторгла контракт.

Так и закончился её брак. Через несколько месяцев после того, как она подписала соглашение о разводе, и меньше, чем через полгода с момента интрижки с Хенриком, она оказалась в конференц-зале в офисе юридической фирмы, нанятой её уже два часа как бывшим мужем.

Кайла хмурилась — она ничего не могла с собой поделать. Всё это было так по-детски. Глупо. Она сделала то, что было необходимо, чтобы обеспечить им жизнь, а он, вместо того чтобы пойти на жертву ради команды, перевернул всё их существование с ног на голову.

«Хорошо, Ник. Ты обещал, что мы поговорим о свиданиях после развода, так что, я полагаю, об этом и пойдёт речь.»

Ник открыл рот, чтобы заговорить, затем закрыл его и поднял палец. Из кармана пиджака он достал маленькое прямоугольное устройство. Он щёлкнул переключателем на коробочке, затем положил её на стол между ними.

«Что это?», спросила Кайла, дёрнув подбородком в его сторону с сардоническим смешком. «Диктофон? Боишься, я...»

Он перебил: «На самом деле, наоборот. Глушилка. Ультразвуковая.»

Её брови сошлись, наполовину в замешательстве, наполовину в подозрении. «Что?»

«Я хочу, чтобы у нас был честный разговор, по-настоящему честный, и я это докажу.»

Ник прикрыл рот одной рукой, как бы пытаясь скрыть его от взгляда, затем громко произнёс: «Я, Николас Дэниелс, совершил несколько тяжких преступлений, связанных с незаконным проникновением в сеть „Виерон Индастриз“, начиная за два месяца до атаки программы-вымогателя в этом году». Рука снова опустилась, открывая мягкую улыбку, очевидно, призванную успокоить. «Вот, видишь? Если бы эта встреча записывалась, это признание могло бы доставить мне много неприятностей. Мы оба можем говорить свободно.»

Он указал в угол комнаты. «Однако, прежде чем у тебя появятся какие-нибудь хитрые идеи о... не знаю, обвинении меня в насилии или чём-то подобном, мы всё ещё под камерой.»

«Зачем?»

«Потому что... потому что я люблю наших детей. И потому что я хотел бы думать, что ты тоже их любишь, но...»

Он внезапно встал, отвернулся от неё и подошёл к стеклянной стене, отделявшей их от панорамы Далласа. «Ты знаешь, что такое „китайская комната“?»

«Не знаю. Новый ресторан?» Кайла не пыталась скрыть насмешку в голосе. «Планируешь там отпраздновать позже?»

Ник продолжал смотреть вперёд, в сторону от неё, но слегка покачал головой. Кайла едва могла видеть его нахмуренное лицо в отражении на стекле. «Отпраздновать? Здесь нечего праздновать, Кей.»

Это на мгновение сбило Кайлу с толку. Он победил! Он её обыграл! Как могло не быть ничего, что можно было бы отпраздновать?

Она собралась возразить, но её бывший муж заполнил тишину, прежде чем она успела. «Это мысленный эксперимент в области искусственного интеллекта, предложенный человеком по имени Сёрл [американский философ, исследовавший ИИ]». Он взглянул на неё через плечо с извиняющейся улыбкой. Даже при всей своей злости на него, она вдруг почувствовала боль в груди при мысли, что это может быть один из последних раз, когда она её увидит. «Прости, я знаю, тебе не нравится, когда я нудно рассказываю о работе, но это касается нас обоих, так что потерпи.»

[В оригинале про «китайскую комнату» была написана совершенная ахинея, что удивительно, посколько NoTalentHack по профессии программист, а Ник по сюжету вообще хакер, каких поискать. Так или иначе, следующие семь абзацев поправлены довольно значительно.]

Ник смотрел в окно, пока говорил. «Основная идея такова: в комнате, куда нельзя заглянуть, есть компьютер, который принимает извне текст на китайском, выполняет над этим текстом какие-то операции согласно своей программе, и передаёт результат, на китайском-же, обратно. Условно говоря, в комнату бросают бумажку с вопросом, а из комнаты вылетает бумажка с ответом. Цвет неба? Синий. Сколько пальцев на руках? Десять. На китайском, естественно. Задачка такая: понимает ли компьютер, дающий такие ответы, китайский?»

«Очевидный ответ — конечно, нет. Даже если он может выполнять чрезвычайно сложные инструкции, и в результате выдаёт правдоподобный результат, он всё равно просто следует этим инструкциям без всякого понимания текста.»

«А теперь», — спросил он, повернувшись к ней, — «Что, если мы заменим компьютер человеком? Мной. Тот же китайский текст на входе. Я не говорю по-китайски, но что, если в комнате есть книга с „рецептами“ преобразования китайских иероглифов. Следуя этим инструкциям, я преобразую твой исходный текст в новый текст на китайском, и возвращаю его тебе. Цвет неба? Синий. Прямо как компьютер. Что тогда? Ты не знаешь, что происходит в комнате, поэтому с твоей точки зрения в комнате сидит человек, который понимает китайский. Но понимаю ли я китайский на самом деле?»

По выражению его лица Кайла поняла, что его вопрос не был чисто риторическим, но её тон показал, что она понятия не имела, к чему он ведёт. «Нет?»

«Правильно. Согласно Сёрлу, как и компьютер, я тоже не понимаю китайского. И отсюда он переходит к своему заключению, но... ну, честно говоря, это не та часть, которая действительно меня зацепила, когда я впервые об этом услышал.»

«Видишь ли, я согласен с его выводом, что компьютер не может по-настоящему что-то понять. Он может только следовать набору инструкций, и неважно, насколько сложны эти инструкции, эта механическая работа не равна интеллекту.»

«Но что, если вместо книги рецептов по работе с иероглифами, меня бы на дни, месяцы или годы заперли в комнате со сборником рассказов на китайском и тех же рассказов на английском? Хотелось бы думать, что я достаточно умён, чтобы в таких условиях в конечном итоге получить сносное понимание китайского. Я смог бы начать сам отвечать на вопросы извне. Может быть, я бы даже стал немного владеть китайским, смог бы предвидеть, что этот символ может следовать за тем, или помнить, что эти три символа вместе образуют идиому, и так далее. Может, я даже смог бы написать свою книгу рецептов по работе с иероглифами. Понимаешь?»

Кайла смотрела на него, её лицо сморщилось в замешательстве. «Ник, о чём, чёрт возьми, ты говоришь?»

Он вздохнул, проведя рукой по спинке стула, прежде чем постучать по коже кончиками пальцев. «Когда я был ребёнком, я знал, что я... другой. Что я не так вижу мир, что определённые вещи...» Короткий, кривой смешок сорвался с его губ. «Казалось, все постоянно лгали обо всём, знаешь?»

«Например, люди спрашивали: „Как дела?“, но если я отвечал им честно, им становилось не по себе. Только в колледже я понял, что они на самом деле не спрашивали, как у меня дела, а просто пытались поздороваться.»

«Или, другой пример, как ложь должна была быть чем-то плохим, но блеф в игре был в порядке вещей. Или... ну, было много вещей, которых я не понимал. В некоторые из них я до сих пор не „врубаюсь“, не на интуитивном уровне. Я просто принимаю, что они такие, какие они есть.»

Кей изо всех сил старалась не ёрзать — что-то в его рассказе задело в ней какую-то струну, но звук струны был совершенно неправильным, слишком глухим или слишком звонким.

«Видишь ли», — продолжил он, «Мне пришлось научиться переводить то, что люди говорили, в то, что они имели в виду, научиться распознавать сигналы языка тела — ещё один аспект взаимодействия, в своём понимании которого я до сих пор не всегда уверен, — и все прочие детали в попытке казаться... таким, как все остальные.»

«Я провёл всю свою жизнь в своей собственной своего рода „китайской комнате“». — Он наклонился над столом, недостаточно близко, чтобы коснуться Кайлы, но всё же нависая над ней. «И я думаю, что ты тоже.»

Кайла долго смотрела на него, прежде чем разразиться смехом. «Ты серьёзно? Ты думаешь, я аутистка? Это самая нелепая...»

«Когда у детей начались трудности», — сказал он, перебивая её возражение, «Я изучил... так много всего. СДВГ [синдром дефицита внимания и гиперактивности], ПРЛ [пограничное расстройство личности], ОВР [вызывающее оппозиционное расстройство] и многое другое. На одно я взглянул лишь мельком, потому что их поведение действительно не подходило, — это было ДРЛ: диссоциальное расстройство личности.»

«Но твоё поведение... Ну, посмотри, не кажется ли тебе что-нибудь из этого знакомым». Он начал перечислять пункты, словно читая их из списка, после каждого делая в воздухе галочку пальцем. „Постоянное пренебрежение социальными нормами и законами“. Есть. „Импульсивность и пренебрежение последствиями“. Может, сейчас уже не так сильно, но судя по тому, что ты рассказывала мне о своей юности — и, что более важно, что я раскопал о твоей юности с тех пор — есть. „Лживость, манипулирование и эксплуатация других“. О, тут точно галочка. В смысле, даже если отбросить всё остальное, просто посмотри на свою карьеру.»

Кайла фыркнула: «Да брось, Ник. Это часть работы. Никто не пробивается в высшую лигу в бизнесе, не зная, когда позволить людям верить в то, во что они хотят верить. Это не преступление, и уж точно не признак... как ты там, чёрт возьми, это назвал.»

«„Отсутствие раскаяния или чувства вины“. Есть.»

«Ради Бога, к чему ты клонишь?»

Ник закусил нижнюю губу, прежде чем заговорить. «Это не... Последний пункт в списке я не могу оценить. В смысле, по идее, я вообще не могу тебя оценивать. Я не психиатр.»

«Но... я знаю, что в своей маленькой „китайской комнате“ я построил модель мира, которая позволяет мне сходить за нейротипичного человека — „нормального“, как они высокомерно о себе думают, — и она работает в подавляющем большинстве случаев.»

«Я думаю, ты тоже это сделала, но то, чему тебе пришлось научиться, было... другим. Мне нужно было научиться вести себя так, как другие, реагировать так, как они. Через некоторое время я понял, что у других людей были такие же „сильные чувства“, как и у меня, но они не показывали их, или, по крайней мере, не так открыто. Мне пришлось понять, что маленькая ложь здесь и там, например, сказать „всё в порядке“ в ответ на вопрос, как у меня дела, — это просто часть социальной смазки, необходимой для того, чтобы мир продолжал вращаться. Мне это не нравилось, но я научился это делать.»

«А тебе, я думаю, возможно, пришлось учиться этому с другой стороны. Научиться вести себя социально приемлемым образом, возможно, было... нелегко для тебя, но и не особенно трудно. Почти естественно.»

«Нет, я думаю, для тебя сложность была в том, чтобы понять, почему ты должна так себя вести. Что мотивирует кого-то извиняться после того, как он обидел другого? или почему следует выражать соболезнования в связи со смертью близкого человека?»

«Так вот, последний пункт в диагностическом списке можешь оценить в себе только ты сама: „сниженная эмпатия“. Но судя по тому, что я видел? Жирная галочка.»

«О, пошёл ты, Ник». Кей закатила глаза, но не от злости. Часть её почувствовала беспокойство, настоящее беспокойство, от того, как близко он подошёл к её трудностям, особенно в раннем возрасте. Она не была уверена, что такое ДРЛ, но у неё было предчувствие. Какой-то идиот-психоаналитик пытался убедить её в чём-то подобном много лет назад, незадолго до того, как она встретила Ника. «Мы должны говорить о свиданиях, свиданиях с детьми, которых ты у меня отнял, а ты используешь эту возможность, чтобы оскорбить меня? Как тебе такая „сниженная эмпатия“?»

Ник не повёлся на провокацию, вместо этого спросив: «Ты чувствовала вину, когда принесла мне тот смехотворный постбрачный договор, Кей? Тот, который ты состряпала так, чтобы могла без проблем из него выкрутиться, сделав вид, что проявляешь о-о-очень большую щедрость? Тебе было жаль меня — не себя, потому что тебе пришлось бы терпеть моё „уныние“ столько, сколько, по-твоему, мне потребовалось бы, чтобы принять правила игры, — а именно меня, как человека, испытывающего боль?»

«А как насчёт детей? До того, как им поставили диагноз, и после, когда они пытались справиться с чем-то, чего ты не могла понять? Как насчёт них? Ты могла сопереживать им?»

«Не смей...»

«А как насчёт Джули, после того как её отца арестовали? После того как он умер в тюрьме?» — Он снова наклонился через стол, его губы скривились в усмешке. «Из-за наркотиков, которые ты подбросила ему в машину?»

Кей застыла. Она не хотела, чтобы это произошло, по крайней мере, не в такой степени. Она хотела, чтобы отца Джули арестовали, да, но она украла слишком много у своего отчима, достаточно, чтобы обвинение перешло от простого хранения к намерению распространять. Но независимо от того, хотела она этого или нет, она всё же это сделала, а это означало, что она также совершила тяжкое преступление. «Я... я этого не делала. Никто... Ты не можешь доказать, что я это сделала. Никто не может.»

«Расслабься». Ник немного отстранился, его выражение сменилось с рычащего инквизитора на сочувствующего исповедника. «Ты права, никто не может это доказать, да и если бы могли, срок давности уже истёк. Я просто сопоставил факты.»

«И я не...» Он указал на устройство на столе. «Это не ловушка, Кей, и не уловка. Мне не нужно от тебя больше, чем у меня уже есть, по крайней мере, не для себя.»

«Тогда что?»

«Это...» Он пожал плечами. «Вмешательство, я думаю [“intervention” — практика, когда близкие люди координированно и совместно указывают человеку на его проблемы, в надежде убедить его получить помощь]. Ради наших детей. Потому что им уже... я знаю по опыту, как трудно кому-то вроде них справляться с внезапными переменами. Это, ну, это ещё одна из тех вещей, с которыми мне пришлось научиться справляться, ещё одна маленькая записка на стене моей „китайской комнаты“.»

«Я хочу, чтобы их мама была рядом, хотя бы для того, чтобы им не пришлось справляться с чувствами покинутости, которые возникли бы, если бы ты исчезла из их жизни. Но с другой стороны, я не могу подпускать тебя к ним, если не буду уверен, что ты будешь делать то, что для них лучше, а это значит, мне нужно знать, действительно ли... если ты действительно...»

Тишина длилась, казалось, целую вечность. Кайла знала, какое слово последует дальше, и приготовилась к нему. Она уже слышала, как другие называли её этим именем: дети, которые уставились на неё, когда она препарировала лягушку. Джули, когда Кайла не смогла найти правильный способ проявить сочувствие после ареста её отца. Тот о-о-очень понимающий психиатр, с которым она несколько раз встречалась в колледже.

Но никогда Ник.

До этого момента.

«...социопат.»

Реакция Кайлы была столь же мгновенной, сколь и яростной. Вскочив на ноги, она с силой оперлась ладонями о стол и почти прокричала ему: «Я не ёбаный социопат! Я не Патрик Бейтман или Джейсон, блядь, Вурхиз! Я...» [Патрик Бейтман — персонаж романа Брета Истон Эллиса «Американский психопат», серийный убийца; Джейсон Вурхиз — персонаж кинофраншизы «Пятница, 13-е», также серийный убийца]

«А я не Человек дождя, не Эдриан Монк и не Шон Мёрфи. Но я всё равно аутист, а ты всё равно социопат». [Ник перечисляет некоторых из вымышленных аутистов: Человек дождя — персонаж одноимённого фильма, главные роли исполнили Том Круз и Дастин Хоффман; Эдриан Монк — главный герой американского сериала «Детектив Монк», в исполнении Тони Шалуба; Шон Мёрфи — главный герой американского сериала «Хороший доктор»]. Его голос звучал тихо, как лёгкий ветерок на фоне шторма её ярости, но его мягкость всё же возобладала. Или, возможно, это была искренность за ним, отсутствие осуждения или порицания. Он просто констатировал правду, а не нападал на неё за это.

«Сначала я думал, что ты можешь быть такой, как Бейтман или Вурхиз. Думал, что ты злодей, крутящий усы [стереотипный собирательный образ, основанный на Снайдли Виплэше, персонаже из мультсериала „Шоу Рокки и Бульвинкля“]. О, как я хотел, чтобы всё было так просто. Конечно, ты была бы не убийцей, а более благородным типом монстра, из тех, что организуют финансовые пирамиды или вторгаются в другие страны по самым надуманным причинам. Но ты была бы монстром. А монстры... что ж, монстры заслуживают того, чтобы их предали огню. Легче было бы ненавидеть тебя и сжечь дотла, верно? Сделать мир чище.»

«Именно это я и планировал сделать. Не просто держать над твоей головой угрозу уничтожения тебя и „Виерона“, а довести дело до конца, как только получу то, что хотел. Часть меня всё ещё хочет этого. Я был готов это сделать.»

«Но потом ты умоляла меня не исключать тебя из жизни детей. Умоляла, и торговалась, и, казалось, была готова отказаться почти от всего, и этого... я просто совершенно этого не ожидал. Это противоречило всему, что я, как мне казалось, знал о социопатии. Я был уверен, что это уловка, но ты казалась такой... честной. Даже жалкой.»

«Так что я сделал то, что делаю: я начал исследовать. Я читал об ДРЛ. Обращался к врачам и нейробиологам. И чем больше я это делал, тем меньше сжигание тебя казалось правильным поступком. Это казалось...»

Его слова затихли, и на его лице появилось что-то похожее на понимание. «Это расстройство спектра, Кей, как и у меня, и у детей. Я живу нормальной...» Он усмехнулся. «Боже, как я ненавижу это слово. „Нормальной“. Но я прожил, за исключением последнего года, счастливую жизнь, балансируя между тем, кто я есть, и тем, кем я должен представляться миру. Наши дети тоже придётся так жить, и я сделаю всё, что в моих силах, чтобы им было легче. Я прошёл через это, не имея никого, кто мог бы помочь мне найти свой путь, но я позабочусь о том, чтобы им не пришлось.»

«Но ты». Он удивил её, неуверенно протянув руку через стол, чтобы обхватить её щеку. «У тебя тоже никого не было, не так ли? Чтобы помочь тебе понять, кто ты? Чтобы помочь тебе раздуть угли эмпатии, любви, которые всё ещё были там, тлели, пусть и едва-едва?»

«У нас никого не было. Но ко мне люди были добры, большинство из них, даже до моего диагноза. Я был просто странным ребёнком. Но ты... ты была оборванкой, или зазнайкой, или злючкой. Может быть, для тех, кто обращал достаточно внимания, — девочкой, подвергшейся насилию. Но даже этого было недостаточно, чтобы они проявили к тебе больше, чем символическую доброту, не так ли?»

Почти невольно Кайла едва заметно покачала головой, беззвучно прошептав: «Нет.»

«До всего этого, до твоего дурацкого контракта, я наблюдал за тобой с детьми, когда ты думала, что никто не видит. Ты знала об этом? Я видел, как ты души в них не чаяла и пыталась найти с ними общий язык. И я вспоминал те моменты, когда ты была добра к незнакомцу или животному, не привлекая к этому внимания и не ища похвал, просто была... хорошей. Доброй, не имея от этого никакой выгоды, даже если твои собственные поступки, казалось, смущали или ставили тебя в неловкое положение после.»

Слёзы начали стекать по его пальцам. Её глаза опустились, затем закрылись. «Я не могу. Я не могу. Я...»

«Ты можешь». Голос Ника звучал спокойно и ровно — не безэмоционально, но отстранённо. Его рука отодвинулась от её лица, и её отсутствие обожгло. «Ты будешь. Или же...» Он вздохнул. «Я не угрожаю, Кей, по крайней мере, не пытаюсь. Но я не допущу, чтобы детям причинили вред. Я не допущу, чтобы они стали пешками, какими ты пыталась их сделать раньше. И пока я не буду уверен...»

Её глаза снова открылись, в них были гнев и отчаяние. «Тогда что? Ты же только что сказал...»

Ник протянул визитную карточку. «Сара Чарльз. Специалист, который помогает людям с твоим расстройством понять, как оно у них появилось и как с ним жить. Возможно, уменьшить его влияние. Сара согласилась встретиться с тобой и, если она сочтёт, что у тебя ДРЛ, взять тебя в качестве клиента. Она будет держать меня в курсе твоего прогресса, и пока она будет считать, что ты стараешься, мы будем продолжать свидания. Но если нет, или если ты попытаешься симулировать...»

Он позволил невысказанному последствию повиснуть в воздухе, положил карточку на стол и подвинул её к ней, затем убрал свои пальцы прежде, чем её пальцы смогли сделать больше, чем коснуться его. Момент нежности до этого, когда она сломалась, был ради неё, но ни в коем случае не романтическим. Кайла теперь это знала по дискомфорту, который он проявил при этом коротком касании их пальцев. Это, как ничто другое, сказало ей, что она потеряла его навсегда.

Но, возможно, не Мию и Ноа. Возможно, не единственных людей на Земле, которые всё ещё её любили.

# Эпилог, три года спустя

«Мам!»

Её сын — Боже, уже подросток — промчался через прихожую её бывшего дома и врезался в Кайлу как пушечное ядро. Она крепко прижала его к себе, подняв руку ровно на столько, чтобы вовлечь в объятия и Мию. Это были моменты, ради которых она жила, те несколько часов в неделю, которые она могла провести с Ноа и его сестрой.

О, работа по-прежнему занимала её, и она находила в ней некоторое удовольствие, но за последние несколько лет всё изменилось. Может быть, дело было в терапии, или, может быть, в и без того слишком частом отсутствии детей в её жизни, но даже до зрелищного падения Хенрика Кайла начала переосмысливать своё продвижение в высшее руководство и связанный с этим переезд в Нью-Йорк. После его падения же, без присутствия её наставника во главе компании у неё было куда меньше шансов стать директором. Но она предпочитала думать, что это больше связано с двумя детьми, цепляющимися за неё, чем с чем-либо ещё.

Она до сих пор время от времени задавалась вопросом, имел ли Ник какое-либо отношение к обвинениям Хенрика в растрате. Янссен клялся и божился, что никогда не прикасался к этим деньгам, и операция действительно казалась гораздо более топорной, чем она ожидала от человека его талантов, но и более умные люди принимали более глупые решения. Тем не менее, улыбка, которую Ник пытался скрыть в тех редких случаях, когда заходила речь на эту тему, заставляла её задуматься.

«Кайла.»

И вот он здесь. Он всё ещё был хорош собой, хотя, возможно, немного округлился. Эту заслугу она приписала Мелинде, женщине, стоящей рядом с ним, её рука обвивала его талию, и она смотрела на него так, как, поняла Кайла, она никогда не смотрела. Может быть, и не могла.

Толика гнева, который она почувствовала при их первой встрече, снова всколыхнулась в её голове, чувство собственничества по отношению к тому, чем она больше не владела, но она жестоко подавила её: Ник заслуживал счастья и покоя, и эта мышка-брюнетка в очках, казалось, приносила ему это.

«Ник. Хорошо выглядишь.»

Дети высвободились из её объятий. На мгновение она подумала попытаться обнять и его, но не стала. Это было бы эгоистично. И глупо. Только вскрывать старые раны для себя и, возможно, вбивать клин между её бывшим мужем и его...

Тут она увидела кольцо.

«...невеста?»

Ник улыбнулся, но без всякой злобы. Она не могла с уверенностью сказать того же о сучке, обвившейся вокруг него. «Мы ещё официально не объявляли, но да. Думаем, может быть, следующим летом сыграем свадьбу.»

«Это, э-э, это замечательно». Кайла надеялась, что недостаток энтузиазма не проявился в её тоне, поэтому она повторила: «Правда. Вы оба кажетесь... такими счастливыми. Такими... Ну. Едиными.»

Корова встряла: «О, так и есть». Затем, посмотрев на Ника и получив в ответ кивок: «Но, э-э, мы хотели попросить тебя об одолжении.»

«Да?» Что, трахать её мужа было недостаточно? Или позволять этой самозванке вести себя как мать с её детьми?

«Мы планируем взять пару недель на медовый месяц. Первую неделю мы проведём на Гавайях, а на вторую, мы думали, может быть, в Диснейуорлд.» Она застенчиво улыбнулась. «Дети, может быть, уже немного взрословатые для этого, но я там никогда не была, так что...» [Диснейуорлд — крупнейший в мире центр отдыха и парк развлечений, расположенный в Орландо, штат Флорида].

Ну конечно, она была взрослой фанаткой Диснея. Конечно. «И чего вы от меня хотите?»

Заговорил Ник. «Это не столько то, чего мы хотим от тебя, сколько... Слушайте, дети, можете дать нам минутку?» Дети посмотрели друг на друга, пожали плечами и оставили взрослых разбираться с тем, чёрт возьми, о чём им нужно было поговорить.

«Ладно, это всё-таки что-то, чего мы хотим от тебя, но я думаю, тебе это тоже понравится. Я хотел спросить, не можешь ли ты взять Ноа и Мию на ту первую неделю?»

«Что?» Вопрос перехватил у неё дыхание. Её ноги ослабли от намёка в их предложении. Намёка, что она наконец-то...

«Эй. Эй». Ник и его невеста шагнули вперёд, Ник опустился на колени, чтобы проверить, как там его бывшая жена. «Всё в порядке. Если ты думаешь, что не справишься...»

Она резко подняла голову. «Да! Да, я с удовольствием. Пожалуйста. Я просто... я не думала...»

На этот раз Ник посмотрел на Мелинду, которая благостно улыбнулась ему, а затем обратился к своей бывшей жене. «Буду честен: я не был до конца уверен. Все отчёты Сары говорили, что ты достигла такого большого прогресса, но я просто... Ну, я думаю, ты понимаешь.»

«Я... я понимаю. То, что я сделала... мне так жаль. Я знаю, я уже говорила это раньше, но это правда. Искренне.»

Ник снова поднялся, помогая Кей встать на ноги. «Я тебе верю. Но я всё ещё... Ты должна поблагодарить Мел. Это она убедила меня, что если я действительно хотел, чтобы ты получила помощь и стала лучше, то мне нужно подкрепить свои слова делом.»

Выглядящая как ботаник молодая женщина склонила голову набок, её плечи поднялись и опустились в небрежном жесте, как бы говоря: «Ничего особенного». Это длилось ровно столько, сколько потребовалось Кайле, чтобы броситься вперёд и заключить её в объятия, очень похожие на те, что подарил ей сын несколькими мгновениями ранее, вместе с искренним потоком благодарностей.

Как только Мелинда высвободилась, Кайла не смогла скрыть своего смущения, но никто из пары не прокомментировал это. Она была благодарна за это. Вместо этого Ник и Мел, рука об руку, пошли на кухню, чтобы присоединиться к детям, оставив Кайлу плестись позади.

Часть её задавалась вопросом, в чём был интерес Мел, было ли это демонстрацией силы, чтобы показать себя лучшей женщиной или доказать, что она узурпировала роль Кайлы в жизни Ника? Однако, так же, как и гнев, который она подавила ранее, Кайла подавила и это подозрение.

На мгновение она изумилась этому, её шаги замедлились. Это было нелегко, но она сделала это. И она обнаружила, в тех местах, которые, как она думала, давно омертвели, слабую благодарность вместо того подозрения и гнева. Не столько, возможно, сколько у того ребёнка, которым она когда-то была, до вынужденного отсутствия отца и всего, что произошло после, но больше, чем она чувствовала за долгое время.

И этого пока было достаточно.

Послесловие автора

Моя сердечная благодарность HannahBaird и за её поддержку в завершении этой истории, и за то, что она была её первым читателем.

Послесловие переводчика

Прошу прощения у читателей, которых ввела в заблуждение категория "Измена". Формально измены в рассказе нет (если не считать то, что Кайла делала с Хенриком за обедом), но очень хотелось, чтобы мэтры переводных измен ознакомились с рассказом.