Глава 1: Новая реальность

Переезд Анны в квартиру к старшему брату Александру казался логичным решением для всех. Родители спокойно отправляли дочь в незнакомый город, зная, что она будет под присмотром. Саша, уже третий год учившийся в университете и снимавший двухкомнатную квартиру, воспринял новость с лёгким беспокойством, но без возражений. Аня — с присущим ей энтузиазмом.

Первые недели прошли в привыкании. Они делили пространство, вспоминали общие шутки из детства, вместе ходили в магазин и по вечерам смотрели сериалы, споря о сюжете. Всё было просто, понятно и... по-родственному.

Но постепенно в эту идиллию начали просачиваться странные ноты. Мимолётные взгляды, задерживающиеся на секунду дольше необходимого. Случайные прикосновения, которые уже не казались такими уж случайными. Лёгкий флирт, который можно было бы списать на братскую близость, если бы не искорки в глазах и учащённое сердцебиение.

Саша ловил себя на том, что замечает, как свет падает на волосы Ани, когда она читает на подоконнике. Аня — что следит за игрой мышц на его спине, когда он надевает футболку после душа.

Глава 2: Невинные привычки

Тихое понимание того, что их отношения начали меняться, пришло к Саше постепенно. Однажды утром, выйдя из ванной, он застал Аню в её комнате с распахнутыми дверьми. Она стояла спиной к нему, в одних трусиках и лифчике, натягивая джинсы. Саше открывался вид на гибкую линию позвоночника, тонкие лямки бра на спине и нежную попу, вскоре скрывшейся за джинсами. Она не вздрогнула, не поспешила укрыться. Лишь повернула голову через плечо. «Кофе будет готов через пять минут, » — сказала она так же естественно, как если бы была полностью одета.

Саша почувствовал, как кровь прилила к вискам. «Хорошо, » — голос прозвучал хрипло. Он заставил себя отвести взгляд и пройти на кухню.

С этого момента что-то изменилось. Аня действительно перестала закрываться. Она могла переодеваться, стоя к нему спиной или повернувшись так, что грудь была скрыта. Ане это нравилось: её действия не были перебором, но были достаточны для ощущения этого приятного удовольствия от дразнения особя мужского пола.

Саша начал отвечать тем же. Утренний чай он теперь пил, разгуливая по квартире в одних боксёрских шортах. Аня делала вид, что не замечает, но он видел, как её взгляд скользит по его торсу.

Кульминацией этой «невинной» фазы стал один из субботних дней. Аня позвала его из своей комнаты: «Саш, помоги, пожалуйста!»

Когда он вошел, она стояла спиной к двери и чуть под углом, как раз накидывая легкое летнее платье на голое тело. В трусиках и без лифчика. Угол её положения позволял увидеть правый край её упругой и молодой груди. Она как-будто давала ему время успеть насладиться видом её стройного тела.

По истечению этих бесконечно долгих секунд она наконец закинула платье на себя и обратилась к Саше: «Не мог бы застегнуть? У меня всегда руки не достают до этой молнии». В голосе слышалась легкая дрожь, выдававшая, что эта сцена не так спонтанна, как пыталась показать Аня. Саша замер на пороге, ощутив, как пересыхает во рту. Он медленно подошел, его пальцы взялись за маленькую металлическую собачку. Кожа под его прикосновением была теплой и нежной. Он вел молнию вверх, слыша ее учащенное дыхание и чувствуя легкую дрожь, пробегавшую по ее телу.

Когда молния достигла верха, она медленно обернулась. Глаза ее блестели, щеки пылали румянцем. «Спасибо, » — прошептала она, и в этом слове был целый мир невысказанного.

В тот вечер Саша поймал себя на мысли, что ждёт новых «случайностей». Аня теперь ожидала их с не меньшим желанием.

Глава 3: Запретные знаки

Тёплый пар ещё клубился в ванной, когда Аня вышла из душа. Она появилась на пороге, закутанная в короткий халат, который едва прикрывал бёдра. Полотенце, которым она вытирала волосы, на мгновение отвлекло её руки, и халат распахнулся, открыв взгляду упругую грудь с влажной кожей, на которой поблёскивали капли воды.

Саша замер, чувствуя, как напряжение в его теле резко подскочило. В этот момент красивые и нежные сиськи сестры были самым восхитительным элементом, попадающим в его взор. Её движения были так естественны, так лишены кокетства, что это казалось даже более соблазнительным, чем откровенный намёк. Аня боковым зрением замечала как пялится его братик и дала себе ещё несколько лишних секунд, чтобы почувствовать себя объектом восхищения и вожделения. Затем она прошла мимо, оставив за собой шлейф аромата геля с жасмином и чего-то неуловимого, исключительно её.

«Жарко сегодня», — бросила она через плечо, поправляя пояс на талии. Её взгляд скользнул по нему, и в уголках губ дрогнула тень улыбки.

Когда дверь её комнаты закрылась, Саша отправился в душ, нуждаясь в холодной воде. Ванная всё ещё хранила её тепло и влажность. И тогда он увидел. На полке под зеркалом лежали её трусики — крошечный комок чёрного кружева, брошенный с небрежностью, которая казалась наигранной.

Он взял их. Ткань была мягкой, слегка влажной в некоторых местах. На внутренней стороне белья он заметил едва заметные пятна, прозрачные выделения, свидетельство возбуждения его сестры. Сердце забилось чаще. Прежде чем он успел осознать свои действия, он поднёс ткань к лицу и глубоко вдохнул. Сладковатый аромат ударил в голову. Он резко опустил руку, словно обжёгшись.

С тщательностью, граничащей с одержимостью, он сложил трусики и переложил на противоположную полку, туда, где лежали чистые полотенца. Совершенно нелогичное место. Явный знак.

Позже Аня вспомнила, что забыла закинуть трусики в ящик для грязного белья. Она зашла в ванную, потянулась за... и замерла, рука застыла в воздухе.

Их не было.

Она повернула голову и посмотрела на противоположную полку. Там, аккуратным квадратиком, лежали её бирюзовые трусики. Те самые, которые она сняла и небрежно бросила на привычное место перед душем. Сердце вдруг заколотилось. Она сделала шаг, взяла своё бельё. Ткань была холодной, но ей почудилось, будто от неё исходит чуть заметное, наэлектризованное тепло. Его тепло. Он не просто переложил. Он держал их в руках. Он видел. Он, возможно... Он трогал.

Мысль, острая и запретная, пронзила её насквозь, отозвавшись мгновенной, стыдной и пьянящей волной тепла между ног. Она сжала кружева в кулаке, судорожно глотнув воздух. В голове пронеслись картины: его крупные пальцы, бережно перебирающие тонкую ткань, его взгляд, скользящий по следам её тела, его дыхание...

Она резко сунула трусики в корзину для грязного белья, как будто они обожгли ей пальцы. Но дрожь в коленях и влажный жар, упрямо пульсирующий в самом низу живота, никуда не делись.

Он знал. И теперь она знала. Игра внезапно вышла на новый уровень.

Вскоре Аня вышла и невозмутимо сказала «Нашла свои вещи на полке с полотенцами. Странно.» Их взгляды встретились на секунду. В её глазах он прочитал не возмущение, не вопрос, а скорее... одобрение. Тихое, взаимное понимание.

«Должно быть, ты сама переложила и забыла», — сказал он, и его собственный голос прозвучал неестественно глухо.

«Должно быть», — согласилась она, и уголки её губ дрогнули.

С этого дня это стало их ритуалом. Каждое утро после душа Аня оставляла свои трусики на одной полке. Каждый день Саша находил их, иногда просто касался, иногда, теряя над собой контроль, вдыхал её след, и всегда — аккуратно перекладывал на другую, заведомо неправильную полку. Никто не произносил ни слова. Но это молчаливое соучастие, этот обмен запретными знаками, стал самым откровенным разговором из всех, что у них были. И самым возбуждающим.

Они не говорили об этом вслух. Но между ними возникло незримое напряжение — игра, правила которой никто не устанавливал, но которую оба приняли. Игра, где можно было дразнить, соблазнять, доводить до грани, но делать вид, что ничего не происходит. Оба понимали: заходить слишком далеко нельзя. Они — брат и сестра, и это та черта, которую пересекать нельзя. Но сама игра, это сладкое, запретное напряжение, становилась для них наркотиком.

Продолжение следует...